Текст книги "Зеленая Роза или Двенадцать вечеров"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Мраморная статуя

Жила на свете вдова, и был у нее сын-подросток, лентяй каких мало.

Мать ему и говорит:

– Что ж ты, сынок, делу никакому не обучишься? Пора ведь, время пришло!

– Душа не лежит! – отвечает он.

– Пойди к кузнецу в ученики!

– Сказал же – душа не лежит!

Про какие ремесла мать ему ни толковала, он свое твердил: не хочу да и только. А все потому, что трудиться он вовсе охоты не имел и надеялся разбогатеть иным способом, да только не знал каким. Решил он в конце концов пойти в художники. Отыскала мать ему старика учителя, и оказалось, что, хоть и ленив паренек, дело у него спорится. Выучился он рисовать не хуже учителя.

А тем временем королевский сын велел призвать во дворец художника. Привели старика. И объявил ему принц, что увидал он во сне девушку-красавицу Белью Флор и хочет, чтоб художник портрет ее нарисовал по приметам, которые он укажет. Рассказал принц художнику, какая красавица явилась ему во сне. Опечалился художник. Вернулся домой – лица на нем нет.

– Что с тобой? – жена спрашивает.

– А вот что! – отвечает художник. – Принцу во сне красавица привиделась – Белья Флор. Велит портрет ее нарисовать. А как я нарисую, когда в глаза ее не видал?

Ученик услыхал и стал его утешать:

– Зря тревожитесь, учитель! Разве принц не сказал, какая она? Волосы у нее темные или светлые?

– Светлые.

– А что еще принц рассказал?

– Да кое-что рассказал, дал кое-какие приметы!

– А раз так, нечего тревожиться, учитель, я портрет нарисую. Дайте мне мешок орехов, бутылку вина да хлеба. Запрусь я в мастерской, буду работать и не выйду, пока не кончу.

Не хотелось художнику тратиться на орехи, не поверил он юноше, но жена уговорила – пусть попробует, вдруг получится. Дали они юноше все, что просил: и мешок орехов, и вина, и хлеба. Заперся он в мастерской.

Художник с женой всю ночь глаз не сомкнули, так не терпелось им узнать, что из этой затеи выйдет. Ученик же знай себе орехи щелкает да вино попивает. Под утро старый художник всякую веру потерял:

– Издевается он над нами, жена! Орехов ему захотелось да вина, вот и вздумал нас надуть! Моя б воля, выдрал бы я его как следует да выставил вон!

– Погоди, – отвечает жена. – Что раньше времени кипятиться? Пойдем лучше спать, я с ног валюсь.

И пошли они спать.

А юноша тем временем прикончил орехи, допил вино, доел хлеб, возвеселился душой и взялся за портрет. Нарисовал и лег спать, а когда проснулся, отпер дверь, взял холст и пошел показать художнику:

– Вот, смотрите, учитель!

Художник к тому времени совсем было отчаялся: думал, ученик ему рожу какую-нибудь намалюет, а уж он с ним возиться не станет – выставит вон, и дело с концом. Но увидал портрет и обомлел: глядит – глазам своим не верит:

– Да как же, – спрашивает, – ты сумел красоту такую изобразить?

– Орехов поел, вина выпил и нарисовал! Что о том говорить! Пора принцу портрет нести. Должно быть, ждет не дождется!

Обрадовался художник, взял портрет и понес во дворец. Поглядел королевский сын на портрет и говорит:

– Точь-в-точь! Она, она мне снилась! Надо ее отыскать! А ты мне поможешь!

Королевское слово – закон: велит – не откажешься. Пошел домой художник – надо ведь в путь собраться, а жена увидала, что он в печали, и решила, что не понравился принцу портрет.

– Да оно бы и к лучшему, если б не понравился! – говорит художник. – А то не было печали, иди теперь неведомо куда, ищи ее, красавицу писаную! А где я сыщу ее?

Услыхал ученик их разговор:

– А вы, учитель, скажите принцу, что хотите вместе с сыном пойти, и меня с собой возьмите. А там, глядишь, я и придумаю что-нибудь.

Пошел художник во дворец и говорит принцу:

– Ваше Королевское Высочество! Дозвольте мне сына с собой взять! Он у меня смышленый – глядишь, и поможет нам красавицу отыскать, что вам приснилась.

– Ладно, – отвечает принц, – бери сына!

И отправились они в путь втроем: принц, художник и ученик. День миновал, другой, третий, а они все идут. Художник из сил выбился:

– Не могу, – говорит, – больше!

И стал ученик просить принца отпустить художника домой:

– Я, – говорит, – сам справлюсь. Отыщу дорогу.

– Ишь ты, какой! – отвечает принц. – Ну, смотри! Так и быть, отпущу отца твоего домой!

Вернулся художник, а принц с юношей дальше пошли. Шли они, шли и пришли в конце концов в лес, густой-прегустой. Увидали в лесу хижину и постучали – очень уж устали с дороги, захотели передохнуть. Никто не отозвался. Вошли – никого, а стол накрытый и еда готова. Поели они и пошли в опочивальню, а там уж и постели расстелены, словно ждали их.

Принц хотел было тут же спать лечь, но юноша его остановил – слишком уж странно все это ему показалось.

– Погодите, – говорит, – Ваше Высочество! Нельзя нам двоим спать! А если это разбойничья хижина? Вдруг разбойники вернутся, а мы спим? Кто-нибудь посторожить должен.

– Ну, и кто будет сторожить? – спрашивает принц.

– Я посторожу. Только сначала посплю немножко. Как полночь пробьет, разбудите меня.

На том и порешили. Пробило полночь, и разбудил юношу принц.

– Скажите, Ваше Королевское Высочество, пока я спал, вы ничего особенного не заметили? – спрашивает юноша.

– Да нет, ничего! – отвечает принц.

– Ну, тогда ложитесь, спите, а я посторожу.

Улегся принц и сразу же заснул – утомился сильно. А юноша стал сторожить.

Вдруг слышит шорох, а после – голоса:

– Это ты, Хуан?

– Я, Педро. Бог в помощь!

– Слыхал? Говорят, королевский сын жениться надумал.

– На ком бы это?

– На красавице Белье Флор.

– Ну, это вряд ли. Ее пойди отыщи!

И смолкли голоса. Так и не узнал юноша, где им искать Белью Флор. «Может, – думает, – завтра ночью что-нибудь услышу».

Рассвело. Разбудил он принца.

– Ну, как, – спрашивает принц, – слышал что-нибудь?

– Ничего не слыхал!

– Собирайся, дальше пойдем.

– Лучше на денек останемся! Вызнаем, чья это хижина.

Остались еще на день. По лесу погуляли, отобедали и никого так и не повстречали. Тихо, безлюдно кругом.

А как смерклось, говорит юноша принцу:

– Я вздремну, а вы, в полночь, разбудите меня.

Пробило полночь. Заснул принц, а юноша стал его сторожить да прислушиваться. И вот снова раздались шаги, а после голоса:

– Это ты, Хуан?

– Я, Педро. Бог в помощь!

– Говорят, королевский сын в путь пустился, Белью Флор отыскать хочет.

– Как же, слыхал. Да не отыщет. Далеко Белья Флор, за морем.

– Море и перейти можно! Вон ключик висит. Кинешь его в море, он мостиком серебряным обернется – и иди себе, как по тропке!

Смолкли голоса. А наутро снова уговорил юноша принца еще денек в хижине провести. Может, думает, на третью ночь все разузнаю.

Как смерклось, лег он, поспал немного, и разбудил его принц, как уговорились, около полуночи. Стал юноша сторожить, а принц заснул.

Пробило двенадцать, и услыхал юноша шаги, а затем и голоса:

– Это ты, Хуан?

– Я, Педро. Бог в помощь!

– Говорят, принц здесь где-то, поблизости?

– Может, и здесь.

– А я думаю, дальше отправился.

– Все равно не видать ему Бельи Флор! Даже если по морю пройдет как посуху, к ней его не подпустят.

Сторожат ее великан и два льва. Кто приблизится – растерзают.

– И что же, никак нельзя у них красавицу украсть?

– Можно. Надо время улучить, когда львы заснут, и быстрей бежать через море по мосту серебряному. А уж если настигнут беглецов, несдобровать им!

Смолкли голоса. Поутру пробудился принц. Взяли они с юношей ключ и пошли прямо к морю. Кинули ключ в воду, и обернулся он серебряным мостиком. Так и перебрались через пучину.

Видят на острове дворец, а сторожат его трое: великан с палицей и два льва. И, на счастье, все трое спят. А во дворце – девушка красоты необыкновенной, Белья Флор.

– Как вы сюда добрались? – спрашивает.

– За тобой пришли!

– Да ведь убьет вас великан! Или львы растерзают!

– А ты не бойся! Пойдем с нами!

И пошли они, крадучись, назад, к серебряному мостику, что перекинулся через море.

Вскоре пробудился великан. Видит – пропала Белья Флор. Разозлился великан и понесся в погоню за красавицей. Секунды не прошло, как был он на берегу моря – при таких-то лапищах любой путь короток! Увидал беглецов, – они как раз на мостик серебряный сворачивали. Понял великан, что не догнать их, стал грозить вслед кулаком. И проклятье наложил на красавицу:

– Пусть тебя, Белья Флор, в первую ночь брачную волки сожрут! А если спасешься, окаменеешь в тот самый миг, как родишь первенца.

Долго еще бесновался великан на берегу, а беглецы тем временем успели добраться до лесной хижины. И, как прежде, сначала юноша поспал, а после, ближе к полуночи, задремал принц. В полночь услыхал юноша шаги и голоса:

– Это ты, Хуан?

– Я, Педро. Бог в помощь!

– А принц-то отыскал Белью Флор!

– Да ну?

– Сумел-таки украсть ее, пока сторожа спали. Да вот только не знает он, что проклял ее великан.

– Как так проклял?

– А вот так. Волки ее сожрут в первую брачную ночь.

– Ах, бедняжка! Жалко красавицу! И что же, никак спастись нельзя?

– Почему нельзя? Можно. Солдат надо выставить у городской стены, как свадьбу играть станут. Они волков и перебьют.

Смолкли голоса. И юноша отправился спать. А как рассвело, пустились они втроем в обратный путь, в родное королевство. Встретили их колокольным звоном да пушечной пальбой. Уж как все радовались возвращению принца! Как дивились красоте Бельи Флор!

В день свадьбы повелел принц солдатам встать на страже у городской стены. И не напрасно: только кончился свадебный пир, как набежали неведомо откуда стаи волков. А уж как они выли, и вспомнить страшно! Целую ночь солдаты стреляли, пока всех волков не перебили.

Справили свадьбу, и зажили счастливо принц с принцессой. А спустя положенное время родила Белья Флор дитя, да такое красивое, что и описать нельзя. Принц дитя на руки взял и понес показать королеве, – пусть внуку порадуется! А после воротился к принцессе и видит – окаменела она, стала мраморной статуей. От такого горя принц о сыне и думать забыл, – не осталось в сердце места для радости. Велел он для своей мертвой жены приготовить лучшие покои в замке, украсить их и расстелить для нее постель, – не хотел он с Бельей Флор разлучаться!

А надо вам сказать, что юноша, ученик художника, так и жил при дворе. Увидал он, как принц убивается, и думает: «Может, есть какое средство тоску унять?» И решил он провести ночь в той лесной хижине, послушать голоса.

– Дайте мне, – говорит, – Ваше Королевское Высочество, коня и дозвольте отлучиться ненадолго!

Поскакал юноша в лес. Долго ехал, наконец добрался. Вошел в хижину, отужинал, а глаз не сомкнул – все боялся, голосов не услышит.

Пробило двенадцать. Сначала шаги раздались, а после голоса:

– Это ты, Хуан?

– Я, Педро. Бог в помощь!

– Слыхал?

– О чем?

– Хоть и спас принц Белью Флор от волков, все равно несчастье стряслось – исполнилось великаново заклятье.

– Что за заклятье?

– Как великан сказал, так и вышло. Родила Белья Флор первенца и окаменела.

– Жалко бедняжку! А что же, и воскресить ее нельзя?

– Воскресить-то можно, но уж очень дорогой ценой. Сыночка надо убить, тогда мать воскреснет.

– Как так убить?

– А вот так! Убить, всю его кровь собрать до капельки и окропить той кровью камень холодный – статую мраморную. Тогда мать и воскреснет.

Смолкли голоса. А юноша так глаз и не сомкнул, еле утра дождался. Как рассвело, оседлал он коня и, не мешкая, пустился в путь. Приехал, разыскал принца и рассказал ему, что узнал.

Долго старую королеву уговаривать пришлось, жалко ей было внука, да и сомнение брало: вдруг все напрасно – и внука лишишься и невестку не воскресишь.

Но принц поверил юноше, хоть и не меньше матери сына жалел. Но раз нет другого средства, – что делать? Придется сыночком пожертвовать ради жены.

Убили младенца, всю его кровь собрали до капельки и окропили ею камень холодный – мраморную статую. И тут же ожила Белья Флор людям на радость.

Как ни горевал принц о сыне, обрадовался он, увидав свою жену живой и невредимой. Жили они с Бельей Флор долго и счастливо, и много еще детей народилось у них. А юноша, что у художника живописи учился, так с ними при дворе и остался и уж больше ни к холсту, ни к кистям не притрагивался.

На том и сказке конец.

Брат и сестра

Жили на свете муж с женой, и было у них двое детей. Мальчика звали Пери́ко, а девочку Марией. С хлеба на воду семья перебивалась, а дети плачут, есть просят. Что делать? Вот и сказал муж жене:

– Нельзя так жить! Умрут у нас дети с голоду. Давай я их в лес отведу и там оставлю. Они маленькие, дорогу домой не найдут. А Бог даст, встретится им добрая душа, – приютит, накормит.

Долго жена молчала. Потом слезы утерла и согласилась.

– Будь по-твоему! – говорит.

А Перико слышал их разговор и, когда наутро отец велел им с сестрой идти с ним за хворостом, первым делом набил карманы отрубями, а в лесу стал тайком от отца сыпать их на тропинку – путь помечал.

Набрали хвороста. И велел отец детям птичьи гнезда искать – они и рады! – а сам назад воротился, бросил детей в лесу. Звали, звали они отца, а он не откликается, нет его нигде! Страшно стало Марии – заплакала девочка, а Перико ей и говорит:

– Не плачь, сестренка! Скоро дома будем.

– Да как же мы дорогу домой отыщем?

– Сказал, отыщем – значит, отыщем.

И правда, отыскал Перико тропу, отрубями помеченную, – и вывела она их к дому.

Вовремя пришли. Отец как раз хворост продал, а мать на вырученные деньги еды накупила, сготовила, да и затосковала о детях, а они тут как тут. То-то было радости! Но скоро кончилась еда, снова стало голодно в доме, и решил отец снова отвести детей в лес, да и бросить там. Но Перико и на этот раз обо всем догадался – сметливый был! – да и запасся чечевицей, раз отруби в доме кончились. Полный карман набил – и в путь.

Украдкой, чтоб отец не видал, отмечал Перико дорогу чечевичным ручейком и потому нисколько не испугался, когда остались они с сестренкой одни в лесу. Вывела их чечевица домой!

Мать увидала детей, обрадовалась, а отец говорит:

– Ну и ну! Да как они, такие несмышленыши, дорогу назад нашли? Надо будет подальше их завести!

Спросил отец у Перико:

– Как ты дорогу домой нашел?

А Перико про чечевицу молчок:

– Шел, шел, – говорит, – и нашел!

Как чувствовал, что и в третий раз отец их в лес заведет.

Так оно вскоре и вышло.

– Собирайтесь! – велел им отец, а сам жене говорит: «Вот увидишь, на этот раз не вернутся. Я уж постараюсь!»

Но Перико был начеку и запасся сушеными финиками, раз ни отрубей, ни чечевицы в доме не осталось. Распихал финики по карманам – и в путь. Впереди отец, за ним Перико, за Перико – Мария. На всю дорогу Перико фиников хватило. Отцу невдомек, что сын себе обратный путь помечает.

Далеко-далеко завел отец детей – поле, лес прошли, на гору взобрались, снова в долину спустились. Устали дети, а отец им и говорит:

– Передохните немного! А я пока хворост соберу.

Бросил их и ушел. Заплакала Мария, страшно ей стало. А Перико говорит сестренке:

– Не плачь! Я найду дорогу домой!

Стал он тропинку искать – а фиников нет как нет!

– Что ты ищешь, Перико? – спрашивает Мария.

– Финики ищу, – отвечает брат. – Они нас домой приведут, я ими путь отмечал.

– Ох, не приведут, братец!

– Как так?

– А вот так. Съела я твои финики. Ты положишь, а я подберу – и в рот. Есть-то хочется! Я же не знала, зачем они нужны.

– Ну, теперь нам не выбраться – путь дальний, места незнакомые. Не найду я дороги, раз отметин моих нет. А только все равно нельзя нам с тобой здесь оставаться, идти надо, людей искать.

И пошли они куда глаза глядят. Шли, шли и увидели в ночи огонек. Подошли поближе, а это окошко в хижине светится. Никого не видно, а дверь не заперта, – как не войти? И видят: у плиты старуха одноглазая возится, тесто месит, пончики жарить собирается. А дети изголодались, слюнки текут.

– Перико! – говорит Мария. – Я просто с голоду умираю! Неужели нам с тобой пончиков не достанется?

Спрятался Перико за спиной у старухи, протянул руку и стащил один пончик. Не заметила старуха. Стащил другой, третий, четвертый. Старуха не знает, что и думать:

– Что за чертовщина! Куда пончики деваются, ума не приложу!

Не видала старуха, как Перико пончики у нее воровал, – он как раз слева зашел, а она на левый глаз кривая. Наелись дети досыта и рады – посмеялись над старухой. А тут Мария и говорит:

– Давай я теперь пончик возьму!

– Давай!

Но не с того боку подошла девочка – схватила ее старуха за руку.

– Так это ты, – говорит, – все пончики у меня перетаскала? Я пеку, пеку, а их нет как нет. Ну-ка, признавайтесь, кто вы такие, откуда взялись?!

Рассказали ей дети, кто они и откуда, а старуха и говорит:

– Я вас у себя оставлю. Еды у меня вдоволь.

Обрадовались брат с сестрой. Накормила их старуха до отвала и спать уложила. Спят они в свое удовольствие, а того не знают, что старуха эта на самом деле ведьма злющая-презлющая: детей ворует и ест. А тут и воровать не надо – сами пришли, да не один, а двое! Спят дети, а старуха так и сяк их рассматривает.

«Славное будет угощение! – думает. – Начну-ка я с мальчишки. Да только уж больно он тощ – кожа да кости! Откормлю-ка его сначала!»

Наутро затащила она Перико в пещеру и засунула в большой кувшин для вина, чтоб не сбежал. Сидит Перико в кувшине, света белого не видит, но зато уж кормит его старуха до отвала:

– Толстей, малыш!

Скучно было Перико в кувшине. И вот как-то свалился к нему в кувшин мышонок. Перико его от нечего делать и приручил.

Прошел месяц. Решила старуха проверить: может, уже растолстел парнишка? А в пещере темно – ничего разглядеть нельзя. Она и говорит:

– Ну-ка, высуни из кувшина мизинчик!

Понял Перико, чего она хочет, и вместо мизинчика сунул старухе мышиный хвост.

– Да, тощеват еще! – решила старуха. – Придется еще подкормить!

На другой день, как на грех, забежала в пещеру кошка. Почуяла мышь и прыгнула в кувшин. Тут-то мышонку конец пришел. Опечалился Перико – и поиграть не с кем, и старуху теперь не обманешь. А она как раз снова заявилась:

– Высунь-ка, – говорит, – мизинчик!

Делать нечего, пришлось.

– Ну, теперь другое дело! Пора тебя из кувшина вынимать!

Схватила она Перико за шиворот, вытащила на свет божий и велела за хворостом идти. Дала ему хлеба и бурдючок с водой и наказала к вечеру вернуться:

– Да только смотри, чтоб и хлеб и вода были в целости и сохранности! А не то жизни лишу!

Пошел Перико в лес, стал хворост собирать и сильно проголодался. Но ведь ни есть, ни пить не велено! Заплакал Перико с досады. Вдруг видит – навстречу ему старик.

– Отчего плачешь? – спрашивает.

Рассказал ему Перико свою историю. А старик и говорит:

– Слезами горю не поможешь. Ешь, пей, не бойся! Ничего тебе не будет – и хлеб и вода в целости и сохранности к старухе вернутся. Да только знай, что старуха твоя – ведьма злющая-презлющая и за хворостом она тебя послала, чтоб печь растопить и тебя же, как пончик, изжарить! Как жар от печи пойдет, возьмет она лопату и скажет: «Влезай сюда и пляши!» А ты ей скажи: «Не умею! Ты покажи, научи меня!» Она встанет на лопату, и тут-то ты ее в печь и сунешь, – да гляди чтоб назад не вылезла! Чуть что – кочергой ее, кочергой! А почувствуешь, что не справляешься, крикни, как я тебя научу:

 
Бей сильней да быстрей!
Святой Петр, помогай!
И ты не зевай,
Святой Николай!
 

– Тогда уж точно ведьме конец. А когда сгорит она дотла, выскочат из печи две собаки охотничьих. Ты их погладь, приласкай: они верно служить тебе будут.

Как сказал старик, так Перико и сделал. Вернулся к старухе, отдал ей хлеб и бурдюк. И хотя он ел и пил, в целости и сохранности остались и еда и питье. Взяла старуха хворост, печь разожгла и говорит Перико:

– Вставай на лопату и пляши!

– Не умею я плясать! – отвечает Перико. – А ты покажи, научи меня!

– Ладно, – говорит ведьма, – спляшу!

Влезла она на лопату и давай выплясывать. Тут-то ее Перико и пихнул изо всех сил – свалилась старуха прямо в огонь. Вопит что есть мочи, вылезти хочет. А Перико ее кочергой, кочергой, да видит, что не справиться ему, хоть и сестричка рядом – помогает. Вспомнил Перико, что велел ему старик, и крикнул:

 
Бей сильней да быстрей!
Святой Петр, помогай!
И ты не зевай,
Святой Николай!
 

Тут-то ведьме конец пришел. А когда остыла печь, выскочили оттуда две борзые красоты необыкновенной. Стал Перико их гладить, а Мария – за ушком чесать.

– Давай, – говорит Перико сестренке, – здесь жить останемся. Я с собачками на охоту ходить буду.

– Давай! – отвечает Мария.

И остались. Что ни день ходил Перико с собачками на охоту и возвращался с добычей, – цены его борзым не было. Зажили брат с сестрой в свое удовольствие: и еды у них вдоволь, и питья, и дичи на продажу хватает. Вот зависть и обуяла соседей – охотников. Злились они, что Перико всегда с добычей, а им не везет. И решили Перико убить. Но как его убьешь, когда собаки с ним неотлучно? Значит, надо собак у него отобрать. Пошли охотники к Марии и сказали, что завтра же убьют Перико, если не оставит она собак дома.

Испугалась Мария и упросила брата оставить с ней собачек.

– Страшно мне одной! – говорит.

Отправился Перико один на охоту. И тут же заявились к Марии соседи. Отдала она им собак. Увели охотники борзых и в чулане заперли, да еще и уши им ватой позатыкали, чтоб не слышали хозяйского зова. И пошли в лес убивать Перико. Говорят ему:

– Пришел твой час!

– Что ж! – отвечает Перико. – Об одном прошу, позвольте на помощь позвать!

– Зови! – говорят охотники.

Они-то думали, что он собачек своих позовет, а те не услышат. Но Перико как закричит:

 
Бей быстрей да быстрей!
Святой Петр, помогай!
И ты не зевай,
Святой Николай!
 

Услыхали охотники, кого он зовет, и расхохотались. Но тут-то, откуда ни возьмись, и явились к Перико верные его борзые. Вцепились в охотников и загрызли их – спасли Перико.

Вернулся он домой к сестренке. Рассказала ему Мария, как обманули ее охотники. Видит Перико, ни в чем сестра не виновата. Обнял он ее, и стали они жить-поживать себе на радость. Долго-долго и счастливо жили!