Текст книги "Зеленая Роза или Двенадцать вечеров"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Черт-женишок

Была у одного графа дочь – редкая красавица, и пришла пора замуж ей идти. Одно плохо: оказалась девушка большой привередой – в любом женихе изъян отыщет. Раз она и говорит:

– Хочу в мужья маркиза Золотые губы-Серебряные зубы.

Проведал про это черт и смекнул: «Выдам-ка я себя за маркиза да и женюсь на графской дочке!» Сказано – сделано. В один прекрасный день является он во дворец. Граф, как увидел его, тотчас послал за дочерью.

– Вот, – говорит, – тот, кто тебе нужен.

– Не думала я, что сыщется такой, – отвечает дочка, – но слово свое сдержу.

Назначили они свадьбу на следующий день. А у невесты была любимая ласточка. И прощебетала птичка:

 
Это вовсе не маркиз.
С чертом свел тебя каприз!
 

Но строптивица и ухом не повела. Ласточка трижды пропела свою песенку. Тут девушка ей и говорит:

– Ты, верно, боишься, что я не возьму тебя с собой, когда с мужем уеду. Не тревожься, я с тобой не расстанусь. А пока – помолчи!

Настал день свадьбы. Черт прилетел в карете по воздуху – нарядный, губы золотые, зубы серебряные. С ним – целая свита бесов и ведьм. Разодеты все в пух и прах, точно вельможи.

После венчанья усадил черт молодую в свою летучую карету, и понеслись они по облакам. Гордячка совсем позабыла о ласточке, но та сама полетела следом.

– Куда ты везешь меня, муженек? – всполошилась графская дочка. – Что за дорога, в толк не возьму!

– Не тревожься, женушка, – отвечает черт. – Скоро приедем!

Вот примчались они в замок. Запер черт жену в спальне, а сам в подпол спустился. Там, в огромном котле, уже кипела похлебка. Захохотал черт, да как гаркнет во все горло:

– У меня порядок свой: раз – крепись, два – смирись, три – в похлебку головой!

И принялся изо всех сил колотить в потолок. Затрещали доски – вот-вот проломятся. Несдобровать тогда девушке – того и гляди, в кипяток рухнет!

Вдруг в окно – порх ласточка. Пленница – к ней:

– Твоя правда, милая! Это вовсе не маркиз – с чертом свел меня каприз! Разыщи-ка отца, дай ему знать о моей беде!

Ласточка упорхнула. А черт знай себе в потолок колотит (вот-вот проломит!) – и все выкрикивает:

– У меня порядок свой: раз – крепись, два – смирись, три – в похлебку головой!

Между тем ласточка все графу рассказала, и тот с войском поспешил на выручку. Ворвались они в замок, вызволили девушку, а в спальне куклу оставили. Тут от сильного удара доски как раз проломились, и кукла – бултых в котел.

Черт принялся помешивать варево поварешкой. Помешивает да приговаривает:

 
Дочка графа, это ложь, —
я ведь вовсе не маркиз!
Дочка графа, ты умрешь, —
с чертом свел тебя каприз!
 

Повторил он это трижды и запустил ложку в котел – проверить, хороша ли похлебка. Глядь, а в котле-то – старая кукла! Понял рогатый, что его провели, прыг в карету – и вместе со свитой прямиком к графскому дворцу. А его там ждут-дожидаются: таких тумаков отведал, что хвост поджал и скорей назад – домой, в преисподнюю!

О жене, которая не хотела есть с мужем

Жили на свете пастух с женой. Бывало, выгонит он с утра в понедельник коз своих на дальнее пастбище, да и не возвращается до субботы. До того бедолага тощ: дунь – переломится, а жена его, как старый дуб – поперек себя шире. А все жалуется:

– Это болезнь у меня такая! Я ж ничего не ем!

И правда, никто не видал, чтоб она ела. Знай себе ноет: «И там болит, и сям колет, и тошно, и муторно, а на еду и глаза бы не глядели!» Слушал, слушал муж ее жалобы, да и забеспокоился. Говорит как-то другу:

– Не знаю, что с женой делать! Не ест она ничего!

– Что-то по ней не видно!

– А я тебе говорю: не ест. То одно у нее болит, то другое. И за стол со мной никогда не садится.

– Я вот что тебе скажу: если корова вместе с быком не ест, значит, не голодная.

– Да нет! Не ест она, пока меня не накормит!

– А после?

– После? Кто ее знает! – засомневался муж.

А друг ему и говорит:

– Я бы на твоем месте быстренько вывел ее на чистую воду!

– А как?

– Вернулся бы да и подсмотрел!

Пришло время пастуху коз на пастбище выгонять. Он и говорит жене:

– Прощай, Мария! Теперь до самой субботы не увидимся! А ты гляди, береги себя, не то заболеешь с голодухи!

– А мне есть и не хочется! Тошно, ноет все внутри! Видно, недолго мне жить осталось, оттого я и расползаюсь, как квашня.

Вывел Хуан своих коз за околицу, а там, как было условлено, друг его поджидал. Погнал приятель коз на пастбище, а Хуан домой воротился, да так, чтоб жена не заметила.

Спрятался за кучей хвороста и стал глядеть во все глаза. А тут как раз дождичек накрапывать стал. Заходит Мария в кухню и говорит:

– Ну и погодка! Самое время супчиком погреться!

Ставит на огонь котелок, хлеб вынимает и вдобавок ветчину режет – три толстенных ломтя. Умяла все, что наготовила, – и хоть бы что. А Хуан сидит, ждет, что дальше будет. И дождался. В полдень отправилась Мария в курятник и чуть не дюжину яиц принесла. Взбила их, зажарила вместе с картошкой и съела всё до крошечки. А под вечер зарезала цыпленка, ощипала и приготовила жаркое – пальчики оближешь! Да еще краюху хлеба вместе с жарким умяла.

Кончила Мария ужинать, и тут-то вылез Хуан из своего тайника:

– Как ты без меня, жена?

– Ох, и напугал! Стряслось что-нибудь? Почему вернулся?

– Да ничего не стряслось! Вижу, погода испортилась. «Дай-ка, – думаю, – вернусь домой, с женой побуду, – может, чем помогу, раз ей нездоровится». А тебе, гляжу, стало получше. Так что помоги-ка мне занести котомки!

– Ты что? Я ж надорвусь! Я тут чуть Богу душу не отдала! С утра ком в горле стоит, голова раскалывается. Круги перед глазами плывут!

– Ладно. Сам справлюсь. А после лекарство тебе дам, что доктор прописал!

– Какое лекарство? Ты разве у доктора был? А почему одежда сухая? Там что, дождь не шел?

– Как не шел! Поначалу меленький такой заморосил – чепуха, вроде супчика! А потом полило – будто ломти ветчины один за другим шлепаются! И не спрячься я под сковородку с яичницей из дюжины яиц, плохо бы мне пришлось, – как цыпленку ощипанному! Но добрался я до лекаря, и прописал он тебе хорошую порку!

Недолго думая, исполнил муж предписание. Задал жене порку, да такую, что у нее и вправду охота поесть пропала. Жаль, ненадолго!

Сорока, лиса и цапля

Жила-была в гнезде на дубу сорока со своими сорочатами. Как-то раз поутру пришла к дубу лиса, и говорит, что с голоду умирает, – пусть, мол, сорока отдаст ей одного птенца.

– Нет, не отдам, – отвечает сорока. – Хочешь есть, сама возьми.

– Не отдашь одного, я дуб хвостом подрублю – гнездо свалится, всех съем, – сказала лиса и ну колотить хвостом по дубовому стволу.

Испугалась сорока и, чтоб спасти остальных сорочат, бросила ей одного. Та его и съела.

На другое утро опять пришла лиса к дубу и говорит:

– Сорока, сорока, я есть хочу! Дай мне одного птенца.

– Нет, не дам. Хочешь есть, сама возьми.

– Не дашь, на себя пеняй. Подрублю дуб хвостом – гнездо свалится, всех съем.

И ну колотить хвостом по стволу! Испугалась сорока, бросила ей другого птенца.

И пошло: что ни утро, является лиса за сорочонком, так что, в конце концов, остался у матери один, последний. Случилось тут мимо дуба проходить цапле, кузине сорокиной. Услыхала она плач и спрашивает:

– Что с тобой, сестрица?

Та ей все рассказала. Цапля и говорит:

– Эх, голова твоя пустая! Да как же лисе хвостом дуб подрубить? Для того топор нужен, да преострый. Придет лиса, ты ей скажи:

 
К нам, лиса, не ходи,
ствол хвостом не колоти.
Знает всякий, кто не глуп:
топорами рубят дуб.
 
 
Чтоб добраться до гнезда,
мало длинного хвоста,
раздобудь-ка ты топор,
да чтоб был топор остер.
 

На том и порешили. Пришла наутро лиса за сорочонком и говорит:

– Не дашь, на себя пеняй: подрублю дуб хвостом – гнездо свалится, всех съем.

А сорока ей:

 
К нам, лиса, не ходи,
ствол хвостом не колоти.
Знает всякий, кто не глуп:
топорами рубят дуб.
 
 
Чтоб добраться до гнезда,
мало длинного хвоста,
раздобудь-ка ты топор,
да чтоб был топор остер.
 

Опешила лиса, спрашивает:

– Кто тебя научил?

А простушка-сорока возьми да и скажи:

– Кузина моя, цапля.

– Ну, я ей покажу! – говорит лиса.

И пошла цаплю искать. Искала-искала, видит – та голову под крыло сунула, спать собирается. Подкралась к ней лиса, цап ее лапой за хвост да и говорит:

– Добрый день, сеньора цапля!

Обмерла цапля, но отвечает:

– День добрый, сеньора лиса! Что привело тебя в наши края?

– Да так, пустяки. Ищу, где бы отдохнуть после обеда. Может, с тобой рядышком подремать? А потом поболтаем.

– Что ж, можно и так, сеньора лиса.

А лиса цаплю не выпускает, за хвост держит. Та прикрыла один глаз. Лиса увидела и спрашивает:

– Как это ты спишь одним глазом?

Цапля отвечает:

 
Если спишь с таким соседом,
что охоч до плутовства,
глаз один закрой, приятель,
а другим гляди за два.
 

Лиса ей и говорит:

– Зачем же так мучиться? Съем-ка, я тебя, пожалуй, а то кузина твоя без завтрака меня оставила.

– Как чувствовала, что этим кончится, – отвечает цапля. – Об одном тебя попрошу.

– О чем?

– Когда проглотишь меня, ступай к дубу и дай знать сороке, что она своей болтливостью наделала. Крикни ей, да погромче: «Цапля мне на обед досталась!»

– Идёт, – сказала лиса и тут же цаплю проглотила.

Потом подошла к дубу и кричит: «Цапля мне на обед досталась!»

А цапля сидит в желудке лисы и говорит:

– Громче кричи, а то не услышит.

Лисица снова:

– Цапля мне в обед досталась!

– Громче, лисичка, громче! Сестрица-то моя глуховата.

Тут лиса как рявкнет изо всех сил:

– Цапля мне на обед досталась!

Да так пасть разинула, что цапля оттуда выпорхнула и говорит:

– С носом ты, лиса, осталась!

Как волк луну за головку сыра принял

Как-то раз изголодался волк, сил нет! Встретил лису и говорит:

– До того я, кума, проголодался, что придется мне тебя съесть.

– А что толку, кум? Разве не видишь: кожа да кости!

– Что ж так? В прошлом году ты об эту пору такая упитанная была!

– Так это в прошлом году! А в этом четырех лисят кормлю, сам видишь: кожа да кости.

– А съесть все равно придется – до того голоден!

– Погоди, кум, не торопись. Зачем четырех сосунков без матери оставлять, когда рядом такая еда!

– Какая-такая еда? – спрашивает волк.

– Да вон, неподалеку, в колодце на лугу.

– Какая там еда – вода одна, да и к той никто подойти не решается: уж больно хозяин горяч!

– А вот и нет. Хозяин потому и не подпускает никого, что в колодце сыр хранит.

– Да ты что!

– Знаю, что говорю. А не веришь, пойдем сегодня, как стемнеет, сам убедишься.

– Ладно. Но если ты меня за нос водишь…

– Тогда съешь меня, кум, и делу конец.

Отправились ночью они к колодцу. А луна на небе такая круглая да красивая, глаз не отвести! Отражается луна в воде – и кажется: головка сыру. Говорит лиса:

– Наклонись-ка, посмотри, кум.

Наклонился волк и отвечает:

– Только одну головку и вижу.

А лиса ему:

– Так они горкой сложены, а эта – верхняя.

– Ладно, а как их достать? – спрашивает волк.

Лиса в ответ:

– Чего проще! Спустись да возьми.

– Ну, нет! Чтобы я в воду лез?

– Зачем лезть? Садись в бадью, а я стану веревку отпускать понемногу. Спустишься вниз, повиснешь над водой, набирай сыра, сколько захочешь. Окликнешь меня – я веревку потяну, тебя вытащу.

– Ну, нет! И слышать не хочу! Сама в бадью садись! – говорит волк.

– Какая разница, кум? Давай я сяду.

Села лиса в бадью, а волк стал понемногу веревку отпускать. Лиса снизу кричит:

– Уф, кум, до чего сыр тяжелый! Не справиться мне с ним, иди помогай!

– А как? – спрашивает волк.

– Чего проще! – отзывается лиса. – Садись в другую бадью и спускайся, а я тебя уравновешивать буду.

Волк так и сделал. Только был он потяжелей лисы – и как ухнул вниз, так ее наверх и вынесло. А волк свалился в воду, барахтается и кричит:

– Кума лиса, тону! Кума лиса, тону!

А лиса ему:

– Смотри, воду не мути, а то хозяин – сам говорил! – больно горяч!

3 ЯНВАРЯ
Вечер десятый

Марикита и семеро братьев – разбойников

Жили на свете муж с женой, и было у них семеро сыновей. Долго они дочку ждали и дождались наконец – родилась девочка. И до того мила была, что отец души в ней не чаял, а сыновей словно и не замечал. Вот и ушли они из дому, а на прощанье подарили сестре колечко.

Выросла девочка и такая стала красавица, что глаз не отвесть. Вздумалось ей как-то пойти погулять – и заблудилась она в лесу. День бродит, другой – никак дороги домой не найдет. Вдруг видит – хижина. Постучалась – никто не ответил. Дверь отворила, зашла. Внутри – никого, только огонь в очаге еле теплится, а на столе посуда грязная. Прибрала Марикита дом, вымыла посуду, еду приготовила, а сама спряталась – на дерево, что у порога росло, забралась.

Вернулись домой разбойники. Видят – в доме чисто, прибрано, стол накрыт и еда приготовлена. Удивились братья:

– Кто это постарался для нас?

Взяли они от каждого кушанья по куску и бросили в плошку песику – такая у них привычка была. И песик поел, и разбойники славно поужинали.

На другой и на третий день все в точности повторилось. Решили братья вызнать наконец, кто заботится о них. Как рассвело, ушли шестеро братьев на промысел, а седьмой остался. Но девушка пересчитала уходящих, и в этот день с дерева не слезла.

На другое утро все семеро ушли, но вернулись не к вечеру, как обычно, а в обед – не успела она спрятаться. Испугалась Марикита, как увидала разбойников, а младший брат колечко дареное на руке у нее углядел, и говорит:

– Да это сестра наша!

Как же обрадовалась Марикита, что не к чужим людям, а к братьям своим попала! А братья налюбоваться на нее не могли.

– Теперь, – говорят, – вместе заживем! Ты и дом приберешь, и еду приготовишь, а мы тебя в обиду не дадим!

И стали, уходя, оставлять дома песика, чтоб сестру охранял. А ей такой наказ дали:

– Когда тебе поесть захочется, не забудь, первый кусок обязательно песику дай, – такой у нас обычай. А не то обидится он, задерет заднюю лапку над очагом, а мы без ужина останемся.

А младший, уходя, остерег сестру:

– Из дому не выходи! Здесь поблизости дракон с драконихой живут, на клочки разорвать могут!

Как велели братья, так Марикита и делала: всегда песику первый кусок отдавала и из дому – ни на шаг. Но как-то раз лакомилась она орехами, а про песика забыла. Обиделся он, задрал лапку над очагом, покропил, и остался дом без огня.

Опечалилась девушка. «Что, – думает, – братьям скажу? Рассердятся ведь, если ужин не сготовлю!»

Собралась с духом и решилась пойти к драконихе огня попросить, раз нет других соседей.

Приходит к драконихе и говорит:

– Сделай милость, одолжи огня! Не могу я братьев без ужина оставить!

Дала ей дракониха головешку да велела убираться поскорей – вдруг дракон не ко времени вернется, головешки недосчитается или, того хуже, девушку в доме своем увидит.

Взяла Марикита головешку и побежала домой – рада-радехонька, что огонь добыла. А дракон как вернулся, так еще с порога заорал:

– Дух человечий чую! Эй, дракониха, тащи сюда отродье людское, а не то жизни лишу!

– Да будет тебе! – отвечает жена. – Нет у нас никого! Утром, правда, сестренка семерых разбойников заходила – огня попросить.

А дракон не унимается.

– Она у меня узнает! – кричит.

Дверью хлопнул и полетел к девушке, кричит с порога:

– Верни головешку!

Она заплакала:

– Как же я, – говорит, – без огня братьям ужин сготовлю?

– Ладно уж! – отвечает дракон. – Пускай тебе головешка остается, но с условием: я сюда каждый день приходить буду, а ты, как увидишь меня в окно, пальчик в замочную скважину просунешь. Я из тебя соки высосу и пойду себе!

Что было делать бедняжке? Согласилась Марикита. И стал что ни день высасывать дракон из нее соки. Сохнет девушка, а у братьев душа болит.

– Что с тобой? – спрашивают. – Отчего еда тебе впрок не идет?

Наконец открылась Марикита братьям – рассказала им про дракона. А старший говорит:

– Ты завтра дракону пальчик не давай! Скажи, пускай по лесенке поднимется да и заберет свою головешку!

А сами вырыли под лесенкой яму глубокую и нарочно две перекладины гнилыми досками заменили.

А когда полез дракон за головешкой, сломалась под ним лестница, свалился он в яму и расшибся насмерть. Закидали разбойники ту яму землей – похоронили дракона. А по весне выросла на том месте петрушка, хоть никто ее и не сеял. Увидали братья зелень и говорят сестре:

– Ты эту петрушку не рви! Она в еду не пригодна: если съест ее кто, тотчас быком черным обернется.

Поначалу осторожна была девушка: и близко к петрушке не подходила! А потом забыла. Сорвала пучок и кинула в суп. Поели братья и обернулись семью черными быками.

И пришлось девушке пасти их на ближнем лугу. Там и увидал ее принц и сразу влюбился.

– Замуж за меня пойдешь? – спрашивает.

– Я бы пошла, – отвечает девушка, – да не могу. Эти быки – братья мне. Кто ж о них заботиться станет?

– О братьях не тревожься! – отвечает принц. – Мы их с собой заберем. В замке и для них еда найдется!

На том и порешили. Сыграли свадьбу. А с быками во дворце как с самыми дорогими гостями обходились, чтоб сестре угодить.

Но вскоре пришлось принцу на войну отправляться – оставил он жену свою и братьев ее на попечение придворных.

И вот однажды служанка-негритянка пошла за водой к ручью и увидала в воде отраженье – надо же было королеве из окошка высунуться! Вот служанка и ошиблась: подумала, что это ее лицо в воде отражается.

– Экая я раскрасавица! – говорит. – Так с какой же стати мне по воду ходить да кувшин таскать? Не буду!

И разбила кувшин.

А королева услыхала, как негритянка своей красотой похваляется, и засмеялась. Подняла служанка голову и поняла, что ошиблась: стоит у окна королева – смеется, волосы гребнем чешет. И задумала служанка недоброе.

– Давайте, – говорит, – я вас причешу! Спускайтесь вниз!

Королева и спустилась. Стала негритянка ее причесывать и воткнула ей в голову булавку. В тот же миг обернулась королева белой голубкой.

– Лети, – говорит служанка, – на все четыре стороны!

А сама надела королевское платье, села на трон и стала свой порядок во дворце наводить. Первым делом велела быков на работу погнать:

– Нечего им бездельничать! Ишь, как раздобрели, дармоеды!

Впрягли быков в работу: стали они камни тяжелые возить. Вернулся король с войны, поглядел на королеву и обомлел:

– Что это, – говорит, – с тобой сталось, милая? Отчего лицо у тебя почернело?

– От солнца! – отвечает служанка. – Я же на башне сидела, тебя ждала!

С той поры переменился король. Целыми днями молчит, сидит, запершись, или по саду один бродит – тоска его душу гложет. А голубка белая всякий день в королевский сад прилетает. Слуги уж и привыкли к ней. И вот как-то села голубка на ветку и заговорила человеческим голосом. Слуги ушам своим не верят, а голубка спрашивает:

– Как там королю с негритянкой живется?

– Да уж чего хорошего! – отвечают ей. – То печалится, то грустит.

– А быкам как живется?

– Хуже и не придумать! Камни таскают да слезы льют!

И полетела голубка прямо к королевскому окну, влетела в опочивальню. С первой минуты пришлась она королю по душе: на руки он ее взял, к сердцу прижал, по головке гладит.

А тут и обедать время пришло. Король голубку к столу пригласил. Она у него с тарелки поклевала, а к той тарелке, с которой самозванка ела, задом повернулась да и напакостила ей прямо на лакомый кусок. Та разозлилась, а король умиляется:

– Что за прелесть эта голубка! Перышки шелковые, как снег белые!

Гладил, гладил король голубку и вдруг наткнулся на булавку. Вынул – и в тот же миг стала она опять королевой, и все, что приключилось с ней, королю рассказала. Как же обрадовался он жене своей! А служанку-самозванку приказал убить за ее злодейство. Быков же велел привести во дворец и каждого той самой булавкой в голову уколол – и стали они людьми.

С той поры в замке горя не знали. Всем место нашлось, на всех счастья хватило!

Грильо-ясновидец

Приключилась эта история с Грильо – его у нас Кузнечиком прозвали. Жил он хуже некуда – ни дохода, ни прихода. И взбрело ему в голову заняться хоть чем-нибудь да подзаработать. Решил он сделаться ясновидцем, а для того пробрался в один дом, в другой, высмотрел кое-что да и припрятал в укромных местах. Вернулся домой и повесил на двери своей лачужки вывеску «Ясновидец». Приходит к нему женщина:

– У меня, – говорит, – простыня пропала!

А Кузнечик-то знает, где простыня (как не знать – сам воровал!)

– В ведре, – говорит, – ищи!

Нашла женщина свою простыню и принесла Кузнечику на радостях булку да кольцо колбасы.

Приходит к Кузнечику сеньор:

– Конь, – говорит, – у меня пропал!

А Кузнечик знает, где конь, – сам воровал. Отыскался конь – и получил Кузнечик от сеньора в награду вкусный окорок.

Вскоре слава о Кузнечике-ясновидце по округе пошла. Живет Кузнечик, поживает, добра наживает и в ус себе не дует. Но тут-то и подстерег его случай.

Стучат. Пошел Кузнечик, отворил дверь и видит – король за ним Капитана с солдатами прислал.

– Кольцо, – говорит Капитан, – драгоценное у короля украли. Найти велит!

Что делать? Как пропажу отыскать? Ведут солдаты Кузнечика к королю, а у него душа в пятках. «Пропал я! – думает. – Ох, пропал!»

Шли они, шли, и вдруг Капитан спрашивает Кузнечика:

– Может, есть хочешь?

– Хочу! – отвечает Кузнечик. – Как не хотеть! Ведь семь лиг, не меньше, должно быть, отшагали!

– Сейчас привал сделаем! Король велел хорошо с тобой обращаться: кормить-поить досыта.

– Раз велел – исполняйте! – говорит Кузнечик, а сам думает: «Хоть наемся от пуза напоследок!»

И наелся так, что чуть не лопнул. Прошли еще лиги четыре, остановился он и говорит:

– Что-то я проголодался. Надо бы поесть.

Так они и шли: четыре лиги – привал. И сделался Кузнечик к концу пути поперек себя шире. Привели его, наконец, к королю.

– Слушай, Кузнечик, зачем я тебя позвал! – говорит король. – Кольцо у меня украли, а мне без кольца никак нельзя, я его от отца в наследство получил. Раз ты ясновидец – отыщи! А не найдешь – жизни лишу.

– Трудное это дело! – говорит Кузнечик. – Дайте мне, Ваше Величество, три дня сроку. Подумать надо!

– Согласен! – отвечает король.

И повелел, чтоб лучше думалось, запереть Кузнечика-ясновидца в башне: – Пускай ест-пьет досыта, но под замком!

«И на том спасибо, – думает Кузнечик. – Умру не на голодный желудок!»

Вот уж и первый день кончается. Несет слуга ужин Кузнечику. Тот, как увидал слугу, о сроке вспомнил да и запричитал:

– Один, другой да третий – всего ничего! Один уж считай что прошел! А я разве нашел?

Слуга услыхал про «одного» (а их, воров, было трое), опрометью кинулся на кухню и говорит своим товарищам:

– Кузнечик-то и впрямь ясновидец! Распознал меня!

На другой день ужин Кузнечику понес другой слуга. Увидал его Кузнечик, вздохнул тяжко и говорит:

– Один, другой да третий – всего ничего! Один пролетел, за ним – другой. Что ж будет со мной?

Как слуга услыхал про «другого», так к двери и попятился. Прибежал на кухню и все своим сообщникам рассказал.

На следующий день ужин Кузнечику понес третий слуга. Увидал его Кузнечик и чуть не зарыдал:

– Один, – говорит, – прошел, другой за ним следом, а вот и третий с обедом.

Понял третий слуга, что и про него ясновидцу известно, кинулся к Кузнечику и взмолился:

– Не выдавай нас! Сколько хочешь, заплатим и где кольцо, скажем, только не выдавай!

Кузнечик оторопел, слова вымолвить не может, – да оно и к лучшему. Сообразил, наконец, наш ясновидец, что к чему, и велит:

– Говори, где кольцо? И три тысячи реалов готовь! Тогда не выдам!

Так и узнал Кузнечик, что слуги надежно кольцо спрятали – павлину скормили.

Наутро привели Кузнечика к королю.

– Где кольцо? – спрашивает король.

– У павлина в брюхе! – отвечает наш ясновидец. Зарезали павлина и отыскали кольцо. Чем только ни одарил король ясновидца на радостях! И по саду прогуляться пригласил. Пока гуляли, поймал король кузнечика, зажал в руке и говорит:

– Ну-ка проверим, какой ты ясновидец! Угадаешь – принцессу за тебя выдам, а не угадаешь – жизни лишу! Отвечай: что у меня в руке?

Понял наш ясновидец, что дела его плохи, и запричитал:

– Конец тебе пришел, Кузнечик!

– Ну и ну! – удивился король. – Опять угадал! Так тому и быть – отдам за тебя принцессу!

Сыграли свадьбу, и зажили молодые душа в душу. На том и сказке конец.