Текст книги "Я не сдамся! (СИ)"

Автор книги: Аврора Добрых

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Глава 10

Маша довольно быстро освоилась на кассе и уже через пару дней знала, что делать даже в самых нестандартных ситуациях. Саломатхон по-прежнему оставалась главным кассиром, поэтому отмены, возвраты и перезагрузку системы можно было сделать только с ее помощью. А если она была выходная (что бывало раз в неделю), то на помощь можно было звать управляющую или ее зама Валеру.

Лариса Евгеньевна сказала, что через месяц Маша отправится на обучение, а после заменит Валеру, который в последнее время стал постоянно являться на работу подшофе. Нередко он даже засыпал в подсобке, после чего ничтоже сумняшеся похмелялся. Увидев это, девушка задавила в себе чувство вины и теперь просто радовалась скорому повышению. Саломатхон во всем поддерживала свою подопечную и гордилась ее успехам так, будто была ее матерью. Такого искреннего тепла и заботы у Маши не было с тех самых пор, когда ее родные мама и папа погибли в пожаре. Эта замечательная женщина стала для нее ангелом-хранителем, не меньше.

К остальным домочадцам Маша тоже прикипела и даже выучила всех по именам. А еще она запомнила время намаза и всегда знала, когда следует идти на кухню, потому что женщинам следовало молиться отдельно от мужчин. Никто ее заставлял Машу читать молитвы, но ей нравилось слушать, поэтому она обычно просто тихонько сидела в уголке, вся обратившись в слух.

Асмира и Дильбар учили ее готовить национальные блюда, в том числе и настоящий самаркандский плов. Девушка впервые увидела и попробовала желтую морковь, рис девзира и невероятный букет специй. Узбекская кухня оказалась разнообразной и очень вкусной.

– Еще пару мастер-классов – и замуж с руками оторвут, – шутила тетя Фатима. – Будешь самая лучшая невеста на выданье.

– Нет, – каждый раз кричал маленький Улугбек, которому Маша частенько читала сказки перед сном, – я вырасту и сам стану ее мужем!

Все смеялись, а Маша прижимала к себе мальчишку и ласково трепала его по волосам. Она вообще прикипела к этим детям и любила их как своих братьев и сестер. Девочкам делала прически, мальчишек подстригала, придумывала разные игры, которые не только увлекали детей, но и обучали чему-то полезному; и часто приносила разные вкусности. Старалась покупать только полезное, но иногда баловала их снэками, которые они просто обожали.

Маше и самой хотелось иметь детей. Раньше она верила, что однажды сможет подарить Диме сына или дочь, ну а теперь об этом можно было забыть, поэтому она дарила нерастраченную любовь другим детям.

Несмотря на боль, которая никак не утихала, жизнь все же начала налаживаться. Не все было плохо, как казалось поначалу. К примеру, жильцы одного из четырех двухэтажных домов вдруг перестали справлять свои нужды в подъезде, и там стало чисто. Сразу в двух подъездах! Этот факт Маша внезапно обнаружила, когда однажды утром по обыкновению заступила на смену. На одной из лестниц были пятна грязи (накануне прошел дождь), валялись обертки от сушеной рыбы и пивные бутылки, но, в целом, оба подъезда оказались чистыми. Это было чудо какое-то, и Маша в очередной раз убедилась, что родилась под счастливой звездой. Ей часто везло, и она не собиралась отпускать свою удачу.

В то же утро, закончив с уборкой, девушка отправилась в магазин. День проходил спокойно: покупатели были приветливы, касса ни разу не зависла, и Маше даже удалось сходить на полноценный получасовой обед. Ближе к концу смены девушка уже предвкушала, как вернется домой с дивными пирожными к чаю, которые она с утра отложила себе (потому как они были по очень хорошей скидке) и обрадует домочадцев-сладкоежек. Казалось, ее настроение уже ничто не способно испортить, но у Нади, новой Диминой пассии, были свои планы на этот счет.

Краем глаза Маша уловила знакомую татуировку «Bad Bitch» на руке, а вскоре ее обладательница начала перекладывать покупки из тележки на ленту. На этот раз живот Нади был уже заметен – видимо, из-за того, что она надела супер-облегающий белый топ и коротенькие джинсовые шорты.

«У нас три свободных кассы, – про себя думала Маша, не зная, куда себя деть, – почему из всех трех она выбрала самую дальнюю? Совпадение?»

Вскоре лента до конца заполнилась продуктами: икра, лучшие овощи и фрукты, дорогие десерты, соки, мясные деликатесы, рыбные стейки, которые стоили, как целое состояние, и многое другое.

– Здравствуйте, – приветливо сказала Маша, – сколько вам пакетов?

– М-м, – задумалась Надя, – давай штуки четыре.

Маша оторвала нужное количество и открыла каждый пакет, чтобы покупательнице было удобнее все складывать.

– А можно немного побыстрее? Я тороплюсь. Скоро любимый приедет с работы, его нужно кормить.

– Да, конечно. – Маша начала быстро пробивать товары.

Она по-прежнему не поднимала глаз – было невыносимо смотреть прямо.

– Скажи мне, а ты специально сюда устроилась?

– Что, простите? – Сначала Маше показалось, что ей послышалось.

– Что слышала. Это не единственный магазин во Вселенной, но ты решила усесться за кассу именно в этом. Думаешь, есть шансы вернуть лакомый кусок?

Краска прилила к Машиному лицу.

– У меня не было возможности выбирать, куда устраиваться. И Дима здесь ни при чем, поверьте.

Надя издала смешок. Длинный черный ноготок начал отбивать ритм по металлической окантовке зоны раздачи. Почему-то девушка не спешила складывать покупки в пакеты, и теперь они громоздились кучей в конце кассы.

– Ага, уже поверила. Я ж такая идиотка, что верю всему, что скажут. Милая, послушай: если я узнаю, что ты пытаешься с ним заговорить, я побрею тебя налысо. Поняла меня?

«Если ты решишь побрить меня налысо, я сломаю тебе обе руки, – подумала про себя Маша, которая отлично усвоила школу детдома и была куда сильнее, чем казалась с виду».

– Что замолкла? – Надя усмехнулась. – Надеюсь, молчание – знак согласия. Кстати, хочешь посмотреть помолвочное колечко? Это мне Дима подарил. Розовое золото, бриллианты. Красивое, да? – Она вытянула кисть вперед и плавно покрутила рукой перед Машей. – Такое стоит целое состояние, но ему для меня ничего не жалко.

Наконец Маша закончила пробивать покупки и озвучила итоговую сумму:

– Пять тысяч, триста семьдесят рублей. Карта магазина?

Надя презрительно фыркнула:

– Откуда у меня может быть карта такого магазина? Шутишь что ли? Пять тысяч, так пять тысяч. Оплачу кредиткой.

– Ваши продукты, – сказала Маша, – давайте помогу сложить.

– А я уж думала не предложишь. – Усмешка. – Ну давай, помоги.

Стиснув зубы, Маша принялась раскладывать гору товаров по пакетам.

– Скажи честно, хотела бы получить приглашение на нашу свадьбу? Она назначена на конец лета.

– Нет, – спокойно ответила Маша.

– Да ладно, себя-то не обманывай. Небось ночуешь в моем Инстаграме, сходя с ума от ревности. Там и свадьбу посмотришь. Конечно, никто тебя приглашать не станет. Торжество состоится на Санторини, а у тебя даже загранника нет. Кто ж тебя туда пустит, правильно? – Снова усмешка.

Маша молчала. Разложив продукты, она еще раз озвучила сумму. Надя неожиданно хлопнула себя по загорелой ляжке, словно о чем-то вспомнила.

– Слушай, а как я это все потащу до дома? Идти недалеко, но Дима запретил мне поднимать любые тяжести. Даже бутылку с водой не дает поднять, представляешь? Так заботится обо мне и нашем малыше, что я уже забыла, когда в последний раз поднимала что-то тяжелее помады. Так что отменяй все – закажу доставку.

Снова ухмыльнувшись, Надя вильнула задом и ушла. Она понятия не имела, что отмену будет делать главный кассир, ведь у Маши нет специального ключа.

Едва сдерживая слезы бессилия, девушка позвала Саломатхон.

– Ничего, – приговаривала та, терпеливо помогая вынимать покупки из пакетов и класть их в тележку, – сейчас все быстренько разложим по местам, это дело недолгое. А вот ревность, она никуда не денется и в конце концов сожрет.

– Я не ревную, – ответила Маша. – Мне просто очень больно, но это не ревность.

– А я не тебя имела в виду. А эту, с татуировкой.

– Зачем ей ревновать, если Дима бросил меня ради нее? Она, видно, просто пришла поиздеваться.

– Молодая ты еще. А я такие вещи сразу чувствую. Она пришла, потому что боится. А боится, потому что ревнует. А ревнует, потому что красивая ты очень. Ей на красоту нужно тратить, тратить и тратить, а тебе природа все подарила за так, забесплатно. Вот этой девочке и неспокойно. Зайдет этот подонок Дима в магазин, увидит тебя снова – сердечко-то и дрогнет.

В тот момент Маша прикрыла веки и обратилась к своей удаче: «Пожалуйста, пусть он никогда сюда не зайдет. Я переживу выходки его Нади, но его самого видеть не хочу. Никогда больше».

Глава 11

Слова Саломатхон вселили в Машу надежду, что все не так уж плохо, как казалось изначально. Всю неделю девушка просто радовалась тому, что она жива-здорова, на работе дела идут хорошо, а на улице теперь всегда тепло и солнечно.

Маша не до конца это осознавала, но и время вносило свои коррективы. Оно постепенно излечивало раненую душу, делало неприятные воспоминания гораздо менее яркими и заставляло ценить приятные моменты, которые происходили здесь и сейчас. Иногда появлялся страх, что любые улучшения – это просто иллюзия, оазис в центре пустыни, а шрамы так глубоки, что никогда до конца не отпустят. Но как бы то ни было, жизнь продолжалась.

«Хорошо, что все это случилось весной, – как-то раз думала Маша, намывая полы в коммунальной двухэтажке. – Не успела я очухаться, как пришло лето, и теперь солнце просто не позволяет мне скатиться в апатию и депрессию. Летом просто невозможно видеть все вещи в мрачном цвете. Будь сейчас зима или поздняя осень, я бы, наверное, ревела не переставая. Смогла бы я работать на двух работах и делать хоть какие-то успехи? Сомневаюсь. – Она оглядела результаты своей уборки. – Так, фух, на сегодня я вроде закончила. Теперь здесь снова чистота!».

Подъезд приятно пах свежестью и хлоркой, было любо-дорого посмотреть. Девушка уже хотела было отнести ведро и прочие принадлежности в полуподвальное помещение, которое служило подсобкой, как вдруг на втором этаже оглушительно хлопнула дверь. Маша уже научилась отличать этот звук от других похожих. Только Наталья, женщина с вечной сигаретой во рту, могла так сильно хлопнуть дверью.

– Машка! – спускаясь, прокричала Наталья. – Я вот тебя жду который день! Где шлялась?

– Здравствуйте. Вы же знаете, я работаю в этом подъезде по четвергам только…

Женщина поравнялась с Машей и, обдав ее ярким запахом перегара, чиркнула зажигалкой.

– Да я че, помню, какой день что ли? По четвергам! Вот сказанула-то. Мне что четверг, что восьмое марта.

Наталья была уже пьяна. Или все-еще-пьяна, к примеру, с прошлого вечера. Вообще впечатление алкоголички она не создавала, но выпить любила точно.

– Ну, в общем, я здесь только один раз в неделю, – на всякий случай пояснила Маша.

Пепел с сигареты упал на пол, но Наталья, похоже, ничего не заметила. Она затянулась в очередной раз и проговорила:

– В какой-то из дней тут работала другая поломойка, и сука такая ленивая, е-мое! Петрович до дома немного не донес, сама понимаешь, а она отказалась убирать, дескать, не царское это дело. Видала эту царицу помоечную, а? А Петрович, он же старый, ну бывает всякое со стариками! А эта стервь раскричалась как кошка мартовская. У вас тут, дескать, говно, я к нему не притронусь, убирайте сами! А меня хрен перекричишь, ха-ха! – Женщина немного хрюкнула и со смехом продолжила: – Короче, уволилась она, походу.

Наталья говорила так громко, прямо собеседнице в ухо, что Маше хотелось зажмуриться и отойти на пару шагов назад, но, увы, позади находилась стена. Пути к отступлению были отрезаны.

– Надеюсь, найдут кого-нибудь ей на замену, – в качестве поддержки сказала Маша.

– Да они тут все ленивые суки, кого ни возьми! И, главное, все такие крали! Голубых кровей! Говно убирать не буду, ссаки вытирать не стану. Как будто у нас тут Букингемский дворец, а не Чертаново, мать его налево! Ты у нас одна такая работница, Машка. Не боишься грязи. Ты нас же не покинешь, а?

– Да куда ж я уйду? – с улыбкой на лице и грустью в голосе ответила девушка.

Конечно, ей хотелось бросить мыть полы, но пока что эта перспектива была довольно туманна.

Тут дверь на первом этаже скрипнула, и оттуда высунулась голова в бигудях, принадлежащая одной из жиличек. На губах у женщины была ярко-морковная помада.

– Какого хрена ты орешь с утра пораньше? – еще громче Натальи рявкнула женщина и вцепилась рукой в дверной косяк, словно собиралась вырвать его из стены и использовать как оружие. Покрытие на ее ногтях так сильно облупилось, что выглядело даже угрожающе.

– Пошла на хрен, собака! – развернувшись к ней, проревела Наталья. Она бросила сигарету в Машино ведро, после чего тут же вынула из недр лифчика пачку, чтобы вновь закурить. – Ты смари, уши стоит греет у двери, падлюка!

– Тебя забыла спросить, что мне делать, свинота! Всех уборщиц нам распугаешь, говном тут зарастем!

– Да я тогда тобой буду подъезд вытирать, кобыла! – Наталья сделала шаг в направлении соперницы.

Та была не робкого десятка и тоже шагнула навстречу с упертыми в бока руками. Из квартиры вдруг показался огромный мужик с синяком под глазом. Он был в пропитанной жиром майке-алкоголичке, которая была ему безнадежно мала, и в джинсах на пару размеров больше.

– О, – засвирепствовала Наталья, увидя мужика, – свин выплыл! Мало ему что ли одного фонаря? Щас тогда второй подобью!

Тот с некоторой опаской во взгляде встал за спиной у женщины в бигудях и скрестил руки на груди.

– Я тебе сама щас зубы пересчитаю, дура! Проваливай на свой этаж и ори там!

– Подъезд общий, где хочу, там и хожу, – ухмыляясь, ответила Наталья.

На втором этаже хлопнула дверь, и по лестнице начал кто-то спускаться.

Женщина в бигудях посмотрела наверх и заржала как лошадь:

– Ну, конечно! Стоило догадаться… Твою же мать, цирк уродов, не иначе!

Мужик за ее спиной ухмыльнулся и покачал головой.

– Я щас эту ухмылку паршивую с твоей хари сдеру зубами, выродок! – Наталья приготовилась к атаке и принялась раскачиваться из стороны в сторону.

Обернувшись к лестнице, Маша увидела абсолютно голого деда. На вид ему было лет под шестьдесят, но длинная борода и волосы придавали ему вид старца. Если бы не нагота, он бы вполне сошел за Гендальфа из «Властелина колец».

– Проваливай, извращенец! – заорала женщина в бигудях.

– А ну-ка завали варежку, сучье вымя! – рявкнула Наталья. – Орало еще не выросло на уважаемого человека орать!

Она схватила ведро с грязной водой и окатила соседку серой жижей с ног до головы.

Женщина в бигудях заверещала так громко, что Маше показалось, что ее барабанные перепонки вот-вот лопнут. Намечалась серьезная потасовка, и пора было уносить ноги, но девушка словно приросла к полу. Она вжалась в дальний угол от греха подальше, но уйти не решалась.

Дед с бородой встал напротив окна подъезда, раскинул руки в стороны и, закрыв глаза, произнес:

– Солнце! Люди, прекратите склоки! Солнце восходит!

Никто, кроме Маши, похоже, его не услышал. Огромный мужик пошел в атаку на Наталью и припер ее к стене своим пузом, а та принялась орать на него благим матом. Женщина в бигудях продолжала верещать, и с каждой секундой в ее крике будто бы прибавлялось децибелов. Дед без остановки напевал: «Солнце, дивное Солнце!», а на лестничной площадке тем временем появилось еще человек шесть. Кто-то прибежал со второго этажа, кто-то вышел из квартир на первом. Наталье удалось вырваться из тисков огромного мужика, после чего тот схлопотал ведром по лицу. Затем в ход пошла швабра.

Маша вышла из ступора и поняла, что пора сворачиваться, пока не попала под раздачу. Оставив все принадлежности для уборки, девушка помахала рукой: «Ну, до свиданья! До следующего четверга!» и выбежала из шумного подъезда. На пути в магазин она еще долго слышала крики и вопли, доносящиеся из глубин дома.

Глава 12

Дела в магазине шли неплохо. Маша успела запомнить всех постоянных покупателей, выучила их имена и предпочтения в еде. Она точно знала, кому предлагать тот или иной акционный товар, и никогда не ошибалась. Покупатели полюбили улыбчивую и приветливую сотрудницу. Некоторые из них периодически покупали ей то шоколадку, то слойку, то спелое манго, хотя девушка уже не выглядела болезненно как раньше. Маша ловила себя на мысли, что никогда, что бы ни случилось, не смогла бы разочароваться в людях, ведь у большинства из них было очень доброе сердце.

Лариса Евгеньевна уже радостно потирала руки в предвкушении, когда Маша отработает положенный ей месяц и можно будет отправить ее учиться на заместителя управляющей. Сама девушка тоже не могла дождаться этого момента. Заместитель получал немногим больше кассира (удивительный парадокс), однако такая должность могла стать неплохим плацдармом для карьерного роста. К примеру, набравшись опыта, можно было попробовать свои силы в роли управляющей в другом магазине сети, а там зарплата уже вполне позволяла снять небольшую квартиру.

За время работы Маше уже удалось подкопить немного денег, и их бы хватило на аренду комнаты, но Саломатхон и остальные жильцы квартиры не хотели ничего об этом слушать.

– Комната снимешь, а, – говорил ей Маджид, который с каждым днем все лучше и лучше говорил по-русски, – потом деньги кончатся, что будешь делать? Аренда комната – 15 тысяч, еда – еще 12 тысяч, кот кормить, лоток песок сыпать... что останется, а?

– Останется еще примерно 13 тысяч, – прикидывала в уме Маша.

– Одежда осень-зима покупать, да, – загибал пальцы Маджид, – волос мыть – шампунь, колготка, ботинка ноги – покупать, тарелка, чашка, ложка, казан – покупать, заболел – таблетка аптека идти, врач ходить... сколько останется, а?

– Наверное, нисколько, – разводила руками девушка, – но так многие живут.

– Работа погонят – как жить пойдешь? Комната платить надо, другая работа быстро не найти, а.

– Послушай Маджида, Маша, – говорил дядя Бекзод, – он глупость не скажет, умный парень, счет хорошо ведет.

– Вот отработаешь в роли зама пару месяцев, тогда и снимай комнату, – вторила Саломатхон. – А сейчас к чему спешить? Тебя здесь все любят. А если думаешь о своем, о старом, что на шее сидишь, так брось это. Помощи от тебя много: моешь, готовишь, стираешь, гладишь. Детям вон сколько всего приносишь, избаловала их уже. – Женщина улыбнулась. – А один лишний матрас положить несложно, кого ты стесняешь? Да никого.

– Да, – кивал Маджид, – а Маркиз тоже любят. Бекзод Маркиз гладит, песни петь, вискис кормить. Все очень хорошо.

В общем, было принято коллективное решение, что Маше сначала следует стать управляющей, отработать какое-то время и только потом заняться поисками отдельного жилья.

Маша уже перестала опасаться, что в магазин может снова заглянуть новая девушка Димы Надя. Вероятно, тот эпизод у кассы был разовой акцией, и больше бояться нечего. Наде наверняка сейчас не до этого. Подготовка в свадьбе, беременность, новая жизнь... Все то, о чем Маше не хотелось даже думать. Это не ее жизнь, а чужая. Но как бы ей не хотелось поскорее забыть о Диме, отголоски прошлого все равно давали о себе знать.

Девушка стояла за кассой и едва успевала пробивать товары – народу было очень много. Она бросила взгляд в сторону, чтобы оценить длину очереди, и вдруг увидела Димину мать. Любовь Геннадьевна замыкала линию, в ее руке была корзинка с покупками. Женщина жила за четыре остановки от магазина и района в целом, поэтому не могла зайти сюда просто так. Она явно направлялась к сыну и своей будущей невестке.

«Неужели тоже пришла по мою душу? Что ж я им всем покоя-то не даю...»

Через несколько минут Маша заметила, что Любовь Геннадьена снова оказалась в конце очереди, хотя покупателей прибавилось.

«Пропускает всех вперед себя, – чертыхаясь, думала девушка, – значит, точно явилась не просто так. Наверняка собирается наговорить гадостей и довольная уйти».

Прошло не менее 25 минут, когда покупатели разошлись и в очереди осталась только Димина мать.

– Здравствуй, Машенька, – сказала она, складывая на ленту покупки: сыр, молоко, кефир, творог и мед. – Ну, как поживаешь?

Говорила она вроде бы приветливо и даже с улыбкой, но от всего этого веяло фальшью.

– Здравствуйте, все хорошо, спасибо.

– Маш, ты на меня зла не держи. Сама ведь понимаешь, что для женщины моего возраста ничего не может быть дороже внука. Вижу, ты нашла выход, начала новую жизнь, ну а мне только в радость, что у тебя все сложилось.

– Я не держу зла, Любовь Геннадьевна. Что было, то прошло. А копить в себе обиды – не в моей привычке.

– Это хорошо, Мария, это правильно. Всегда знала, что ты девушка толковая.

– 861 рубль. Картой, наличными?

– Пожалуй, картой.

Женщина расплатилась, но пакет с покупками брать не спешила. Было понятно, что пришла она сюда вовсе не для обмена любезностями.

– Маш, ну так если все у тебя хорошо, то чего ты здесь-то работаешь? Неужели нет других магазинов? Вон их сколько, десятки! Но ты зачем-то устроилась именно сюда.

Маша устало вздохнула:

– Любовь Геннадьевна, давайте начистоту. Если вы пришли с тем, чтобы уговорить меня уволиться, то не выйдет. Я буду работать там, где захочу.

Улыбочка вежливости тут же спала с лица собеседницы и превратилась в недовольную гримасу.

– Так это понятно, что будешь. Вопрос в том, почему тебя потянуло именно сюда. А я тебе скажу: потому что тебе все неймется. Решила держаться поближе к моему сыну, чтобы при удобном случае надавить на жалость, чувство вины, а там и до койки недалеко, да? А после койки можно и через нерожденного младенца перешагнуть, лишь бы заселиться обратно в теплое гнездышко. Ты ведь у нас сиротка, а Дима, он очень совестливый – мы обе это знаем. Конечно, ты просто не могла упустить возможность надавить на его больные точки, чтобы переиграть ситуацию в свою пользу. Ну же, я ведь права, признай.

Маша уже внутренне закипала, но все же силилась сохранять самообладание:

– Дима уже давно у меня в черном списке. Я не звоню ему, не пишу и никак с ним не контактирую. Возвращать его тем более не собираюсь. Вам не о чем беспокоиться. А теперь, пожалуйста, позвольте мне продолжить работу.

– Я поставила шлагбаум на твою кассу, никто сюда не зайдет, пока мы не договорим. Да и где ты видишь людей? Два алкаша не в счет, они вон затариваются на первой кассе.

– Чего вы от меня хотите? Я уже все сказала.

Любовь Геннадьевна потрясла пальцем:

– Ты можешь обмануть его, но меня – не выйдет. Знаю я таких, как ты. Вы же никогда не упустите...

– Каких таких? – Маша теряла остатки самообладания. – Вы хотели сказать, детдомовских? Провинциалов?

– Именно так и хотела. Так вот, такие, как ты, никогда не упустят лакомый кусок, если уже успели положить на него глаз. А мой Дима – самый сладкий кусок, и просто так ты от него не отцепишься. Вырвешь с мясом, лишь бы не остаться не у дел. Но знай, я не позволю тебе разрушить его жизнь. – Любовь Геннадьевна вцепилась в Машину кисть своими узловатыми пальцами. – Костьми лягу, если понадобится. И уж точно можешь не сомневаться, что в случае прямой угрозы не погнушаюсь применить самые грязные методы. Думаешь, ты одна такая хваткая? Нет, девочка, я тоже не пальцем делана, и против меня ты не выстоишь. Я тебя сломаю, растопчу и пущу по миру. Будешь умолять о пощаде. Но заметь, я милосердна и отнеслась к тебе со всей душой. Заранее предупредила, что лучше бы тебе уволиться отсюда и не мозолить глаза ни Наденьке, ни тем более моему сыну. Так что лучше воспользуйся добрым советом, подыщи себе другой магазин, да подальше отсюда. А то как бы чего не вышло. Ты хорошо меня поняла?

Маша резко вырвала свою руку из цепкого хвата, отчего глаза бывшей свекрови полезли на лоб. Видно, не ожидала от всегда кроткой девушки такой силы.

– А теперь вы послушайте меня. Я не собираюсь увольняться с работы только потому, что у вас развивается паранойя. Этот вопрос должен решать психиатр, но никак не я. Думаете, что я сплю и вижу, как бы поскорее разлучить вашего Диму с его Надей? Ваше право. Вы вольны верить даже в самые смелые теории. Хоть в теорию плоской Земли. А теперь прошу извинить, у меня перерыв.

Маша вышла в зал и направилась в сторону подсобки. Может, хотя бы так удастся избавиться от матери бывшего.

– Даю тебе неделю на то, чтобы одуматься и принять верное решение, – пригрозила Любовь Геннадьевна вслед. – Иначе будут последствия.