Текст книги "Синтез Йоги. Часть 1 (СИ)"

Самопосвящение

Вся Йога по своей природе есть новое рождение; это рождение из обычной, ментализированной материальной человеческой жизни в более высокое духовное сознание и более великое и божественное бытие. Никакая Йога не может быть успешно предпринята и ей невозможно следовать, если нет сильного пробуждения к необходимости этого большего духовного существования. Душа, которая призвана к этому глубокому и широкому изменению, может подойти к исходной отправной точке разными путями. Это может прийти к ней посредством ее собственного естественного развития, которое вело ее бессознательно к пробуждению; это может затронуть ее через влияние религии или притяжение философии, это может приблизиться к ней посредством медленного озарения или совершить скачок к ней внезапным касанием или шоком, ее может подтолкнуть или привести к этому давление внешних обстоятельств или внутренняя необходимость, единственное слово, что разбивает печати разума, или длительное размышление, далекий пример того, кто вступил на путь, или контакт и ежедневное влияние. Зов придет, соответствуя природе или обстоятельствам.

Но каким бы путем он не пришел, должно быть решение ума и воли и, как его результат, полное и действенное само-посвящение. Принятие новой духовной идеи-силы и направленная вверх ориентация бытия, озарение или обращение, схваченное волей или стремлением сердца – это важное действие, которое содержит, как в семени, все результаты, которые должна дать Йога. Просто идея или интеллектуальный поиск чего-то высшего запредельного, насколько бы сильно ни была она охвачена интересом разума, неэффективна, если она не схвачена сердцем, как единственная вещь, которая должна быть сделана. Ведь истина Духа должна быть не просто продумана, но прожита, и чтобы жить ей, требуется однонаправленность разума существа; такое великое изменение, предполагаемое в Йоге, неосуществимо посредством раздеоленной воли или маленькой доли энергии, или колеблющимся разумом. Тот, кто ищет Божественное, должен посвятить себя Богу и только Богу.

Если изменение приходит внезапно и решительно, посредством непреодолимого воздействия, в дальнейшем нет существенных или длительных трудностей. Выбор следует за мыслью, или одновременен с ней, и самопосвящение следует за выбором. Ноги уже ступили на путь, даже если кается поначалу, что они бредут неуверенно, хотя сам путь, может быть, неясно виден, и знание пути может быть несовершенно. Тайный Учитель, внутренний Руководитель уже за работой, хотя он может еще не проявлять себя, или еще не показываться в личности своего человеческого представителя. Какие бы трудности и колебания ни могли последовать, они не могут, в конечном счете, одержать победу над могуществом опыта, который повернул течение жизни. Зов, однажды решительный, удерживается; вещь, что была однажды рождена, не может, в конечном счете, быть подавлена. Даже если сила обстоятельств мешает регулярным занятиям, или полному практическому посвящению сначала, все же разум приобрел склонность и упорствует, и возвращается с всегда увеличивающимся эффектом к своей ведущей занятости. Существует неотвратимая настойчивость внутреннего бытия, и против нее обстоятельства, в конечном счете, бессильны, и никакая слабость природы не может долго быть препятствием.

Но не всегда таков способ начала – Садхака часто ведом постепенно, и имеется длительный интервал между первым обращением разума, и полным согласием природы с вещами, к которым он обращается. Сначала может быть только живой интеллектуальный интерес, сильное притяжение к идее и какая-нибудь несовершенная форма практики. Или может быть усилие, не поддержанное всей природой, решение или поворот, навязанные интеллектуальным влиянием, или продиктованные личной привязанностью или восхищением тем, кто сам посвящен и предан Высочайшему. В таких случаях длительный период подготовки может быть необходим прежде, чем придет окончательное посвящение, и в некоторых отдельных случаях оно может не прийти. Может быть некоторое продвижение, может быть энергичное усилие, даже большое очищение и многие опыты, отличные от тех, что являютя центральными и высшими, но жизнь будет либо проведена в подготовке, либо, по достижении определенной стадии, разум, толкаемый недостаточной движущей силой, может успокоиться, согласный с ограничениями усилия, возможного для него. Или может быть даже отход к низшей жизни – что называется на обычном языке Йоги уходом с пути. Эта ошибка случается из-за дефекта в самом центре. Интеллект был заинтересован, сердце привлечено, воля напряглась в усилии, но вся природа не была пленена Божественным. Она только уступила интересу, притяжению или устремлению. Был проведен эксперимент, возможно, даже напряженный эксперимент, но не тотальная самоотдача настоятельной нужде души или незабываемому идеалу. Даже такая несовершенная Йога не напрасна; ведь ни одно направленное ввверх усилие не бывает тщетным. Даже если она проваливается в настоящем, или достигает некой подготовительной стадии, или предварительной реализации, она уже определила будущее души.

Но если мы желаем осуществить наибольшую из возможностей, которые эта жизнь дает нам, если мы хотим ответить адекватно на зов, что мы получили, и достичь цели, что мы мельком увидели, а не просто продвинуться немного к ней, существенной будет именно полная самоотдача. Секрет успеха в Йоге – относиться к ней не как к одной из целей, которых надо достичь в жизни, но как ко всей жизни.

**

И, поскольку Йога в своей сущности есть поворот от обычной материальной и животной жизни, которую ведет большинство людей, или от более ментального, но все еще ограниченного способа жития, которому следуют немногие, к более великой духовной жизни, к божественному способу, каждая часть наших энергий, отданная низшему существованию в духе этого существования является противоречием нашей цели и нашему самопосвящению. С другой стороны, каждая энергия или активность, которую мы сможем отвратить от ее преданности низшему, и посвятить служению высшему, является приобретением на нашем пути, и отнята у могуществ, которые препятствуют нашему прогрессу. Именно трудность этого всестороннего обращения является источником всех задержек на пути Йоги. Ведь вся наша природа и ее окружение, все наше личное и универсальное "я" полны привычек и влияний, которые враждебны нашему духовному перерождению и работают против цельности устремления нашего сердца. В определеном смысле мы есть не более, чем комплексная масса ментальных, нервных и физических привычек, удерживаемых вместе несколькими правящими идеалами, желаниями и ассоциациями – амальгама многих самоповторяющихся сил с несколькими главными вибрациями. То, что мы предполагаем в нашей Йоге – не менее, чем разбить всю формацию нашего прошлого и настоящего, которая составляет обычного материального и ментального человека, и создать новый центр видения, и новую вселенную активностей в нас самих, что составят божественную человечность или сверхчеловеческую природу.

Первой необходимостью является устранить ту веру и видение в разуме, что концентрируют его на его собственном развитии и удовлетворении и интересах в старом внешнем порядке вещей. Необходимо заменить эту поверхностную ориентацию более глубокими верой и видением, которые видят только Божественное, и стремятся только к Божественному. Следующая необходимость – принудить все наше низшее бытие отдать должное этой новой вере и большему видению. Вся наша природа должна совершить интегральное отречение: она должна предлагать себя в каждой части и кадую секунду тому, что кажется непреобразованному сенситивному уму гораздо менее реальным, чем материальный мир и его объекты. Все наше существо – душа, разум, чувства, сердце, воля, жизнь, тело – должны посвятить все свои энергии так полно и таким способом, что они станут подходящим средством выражения Божественного. Это нелегкая задача; каждая вещь в мире следует закрепленной привычке, которая для нее закон, и противится радикальной перемене. А никакое изменение не может быть более радикальным, чем революция, предлагаемая интегральной Йогой. Все в нас должно постоянно быть призываемо к центральной вере и воле и видению. Каждой мысли и импульсу должно напоминать, что, выражаясь языком Упанишад, "Это божественный Брахман, а не то, чему здесь поклоняются люди". Каждый витальный элемент необходимо убедить принять полное отречение от всего, что до этого представлялось ему его собственным существованием. Разум должен прекратить быть разумом, и засверкать чем-то, находящимся за ним. Жизнь должна измениться в вещь широкую, спокойную, интенсивную и могущественную, которая больше не сможет признавать свое старое слепое страстное узкое "я" или мелкий импульс и желания. Даже тело должно будет подвергнуться изменению, и быть более не шумным животным или обременяющим трупом, каким оно является сейчас, но стать вместо этого сознательным слугой, сиющим инструментом и живой формой духа.

Сложность задачи, естественно, повела к поиску легких и определенных решений; она породила и глубоко закрепила тенденцию религий и школ Йоги отделить внутреннюю жизнь от жизни мира. Чувствуется, что могущества этого мира и их современные активности либо не принадлежат Богу вообще, либо являются, по некой неясной и загадочной причине, Майи или какой-нибудь другой, темным противоречием божественной Истине. И, на собственной их противоположной позиции, могущества Истины и их идеальные активности, по-видимому, принадлежат совершенно другому плану сознания, чем тот, темный, невежественный и извращенный в своих импульсах и силах, на котором основывается жизнь на Земле. Здесь сразу возникет противоречие светлого и чистого царства Бога и темного и нечистого царства дьявола; мы чувствуем противоречие между нашим пресмыкающимся земным рождением и жизнью и возвышенным духовным Бого-сознанием; мы легко соглашаемся с несовместимостью подчинения жизни Майе с концентрацией души в чистом Брахманическом существовании. Самый легкий путь – отвернуться от всего, что принадлежит одному, и удалиться, посредством голого и крутого восхождения, в другое. Так возникает притягательность и, казалось бы, необходимость принципа исключительной концентрации, который играет такую выдающуюся роль в специализированных школах Йоги; так как посредством этой концентрации мы можем прийти, через бескомпромиссное отречение от мира и полное самопосвящение, к Одному, на котором мы концентрируемся. На нас больше не лежит обязанность принуждать все низшие активности к трудному распознанию нового, и высшей, одухотворенной жизни, тренировать их, чтобы сделать ее агентами или исполнительными могуществами. Достаточно убить или успокоить их, и сохранить, самое большее, несколько энергий, необходимых, с одной стороны, для поддержания тела, с другой – для общения с Божественным.

Сама цель и концепция интегральной Йоги запрещает нам принять этот простой и напряженный, возвышенный процесс. Надежда на интегральную трансформацию запрещает нам пользоваться кратчайшим путем, или облегчать себя для погони, отбрсывая то, что нам мешает. Ведь мы отправились в путь, чтобы завоевать всего себя и мир для Бога; мы решили отдать ему наше становление так же, как и наше бытие, а не просто принести чистый и обнаженный дух, как безыскусное предложение далекой и тайной Божественности на дальних небесах, или уничтожить все, чем мы являемся, во всесожжении ради неподвижного Абсолюта. Божественное, которому мы поклоняемся, есть не только далекая сверхкосмическая Реальность, но полузавуалированная Манифестация, присутствующая и близкая нам здесь, во Вселенной. Жизнь – это поле божественной манифестации, еще не полной; здесь, в жизни, на земле, в теле – ihaiva, как настаивают Упанишады, – должны мы снять покров с Божества, здесь мы должны сделать его трансцендентное величие, свет и сладостность рельными для нашего сознания, здесь обладать им, и настолько, насколько возможно, выражать его. Жизнь, таким образом, мы должны принять в нашу Йогу с тем, чтобы полностью обратить ее; нам запрещено избегать трудностей, которые это приятие может добавить к нашей борьбе. Наше вознаграждение – в том, что, даже если путь и более тернист, усилие – более комплексно и озадачивающе сложно, все же в определенный момент мы получаем огромные преимущества. Ведь если однажды наш разум достаточно закреплен в центральном видении, и наша воля в целом обращена к единому исканию, Жизнь становится нашим помощником. Настойчивые, пробужденные, интегрально сознательные, мы сможем взять любую деталь ее форм, и любой эпизод ее движений в качестве пищи для жертвенного Огня внутри нас. Победители в сражении, мы сможем заставить саму Землю быть помощницей в нашем совершенствовании и сможем обогатить нашу реализацию добычей, отнятой у могуществ, что противостоят нам.

**

Есть другое направление, в котором обычная практика Йоги приходит к помогающему, но сужающему упрощению, в котором отказано Садхаке интегральной цели. Практика Йоги ставит нас лицом к лицу с необыкновенной сложностью нашего собственного существа, стимулирующей, но также и смущающей многосоставностью нашей личности, богатой нескончаемой путаницей Природы. Для обычного человека, что живет на своей собственной бодрствующей поверхности, не ведая о глубинах и широтах "я" за вуалью, его психологическое существование достаточно просто. Маленькая, но шумная компания желаний, некие повелительные интеллектуальные и эстетические устремления, некие вкусы, несколько правящих или выдающихся идей среди великого потока связных или плохо связанных, и большей частью тривиальных мыслей, множества более или менее настоятельных витальных потребностей, чередования физического здоровья и болезни, разбросанной и нелогичной последовательности радостей и печалей, частых мелких неурядиц и превратностей судьбы, и редких сильных исканий и переворотов в разуме и теле, и через это все Природа, частично с помощью его ума и воли, частично без них и вопреки им, организует эти вещи неким грубым практичным способом, в неком удобоваримом беспорядочном порядке – это и есть материал его существования. Даже сейчас среднее человеческое существо в своем внутреннем существовани так же грубо и неразвито, как примитивный человек минувшего в его внешней жизни. Но как только мы идем глубоко внутрь себя – а Йога означает погружение во все неисчислимые глубины души – мы обнаруживаем себя субьективно, как человек в его развитии обнаружил себя объективно, в окружении целого сложного мира, который нам предстоит узнать и завоевать.

Самое смущающее открытие – это обнаружить, что каждая часть нас – интеллект, воля, сенситивный ум, нервное "я" или я желания, сердце, тело – имеет свою собственную комплексную индивидуальность и природную формацию, независимую от остальных; она никогда не соглашается ни с собой, ни с остальными, ни с представительным эго, которое является тенью, отброшенной неким центральным и централизующим "я" на наше поверхностное неведение. Мы обнаруживаем, что состоим не из одной, но из многих личностей, и каждая имеет свои собственные запросы и отличительную природу. Наше существо – это грубо составленный хаос, в который мы должны внести принцип божественного порядка. Более того, мы обнаруживаем, что изнутри также, не менее чем снаружи, мы не одиноки в мире; четкая отделенность нашего эго была не более чем обманом и иллюзией, мы существуем не только в себе, мы не живем реально отделенными, во внутреннем уединении или одиночестве. Наш разум – это получающий, развивающий и модифицирующий механизм, через который постоянно, из секунды в секунду, пропускается безудержный чуждый поток, текучая масса в корне различающихся материлов свыше, снизу, снаружи. Более чем половина наших мыслей и чувств – не наши собственные, в том смысле, что они принимают форму вне нас; едва ли о чем-либо может быть сказано, что оно действительно исходит из нашей природы. Огромная часть приходит к нам от других, или из окружающей среды, либо как сырой материал, либо как готовый продукт; но еще больше приходит из универсальной Природы здесь, или из других миров и планов, и от их существ и могуществ и влияний; ведь мы переполнены и окружены другими планами существования, планами разума, планами жизни, планами тонкой материи, из которых подпитываются наша жизнь и действия здесь, или подпитывает их, сжатая, находящаяся во власти, используемая для манифестации их форм и сил. Сложность нашего личного спасения невероятно возрастает из-за этой комплексности и разносторонней открытости и подчинения втекающим энергиям Вселенной. Все это мы должны учитывать, со всем иметь дело, узнать, чем является тайное вещество нашей природы и ее составляющие и результирующие движения, и создать во всем этом божественный центр, истинную гармонию и светлый порядок.

На обычных путях Йоги метод, используемый для обращения с этими конфликтующими материалами, прям и прост. Та или иная психологическая сила в нас избирается в качестве нашего единственного средства для достижения Божественного; остальные успокаиваются и погружаются в инерцию, или им предоставляют возможность истощиться в своей ничтожности. Бхакта, овладевая эмоциональными силами существа, напряженными активностями сердца, пребывает сконцентрированным в любви к Богу, как будто собранный в единый однонаравленный язык пламени, он безразличен к активностям мысли, отбросил от себя назойливость рассудка, презрел жажду знания в разуме. Все знание, нужное ему – это его вера и вдохновение, которые бъют ключом из сердца в его общении с Божественным. Он не использует никакую волю к работам, если они не обращены к прямому почитанию Возлюбленного или служению в храме. Человек Знания, самоограниченный в свободном выборе силой и активностями различающей мысли, находит освобождение в направленном внутрь устремлении разума. Он концентрируется на идее "я" посредством тонкого внутреннего различения к распознанию его молчаливого присутствия за вуалирующими активностями Природы, и через воспринимаемую идею приходит к конкретному духовному опыту. Он безразличен к игре эмоций, глух к голодному зову страсти, закрыт для активностей Жизни – чем более благословен он, тем быстрее они отпадают от него, и оставляют его свободным, спокойным и немым, вечного не-делаюшего. Тело – его камень преткновения, витальные функции – его враги, если их потребности могут быть сведены к минимуму, это великий подарок судьбы для него. Бесконечные трудности, что исходят из окружающего мира, изгоняются посредством возведения перед ними прочной ограды внешнего физического и внутреннего духовного одиночества, в безопасности за стеной внутреннего молчания, он остается безучастным и незатронутым миром и другими. Уединиться с собой или с Божественным, уйти с Богом или с преданными ему, закрепиться в единственном "я" – направленном устремлении разума или Богонаправленной страсти сердца – общее направление этих Йог. Проблема разрешается отсечением всех трудностей, кроме одной, центральной, которая преследует единственную избранную мотивирующую силу; среди разделенных призывов нашей природы принцип исключительной концентрации приходит полновластно к нам на помощь.

Но для Садхаки интегральной Йоги это внутреннее или внешнее одиночество могут быть только случаями или периодами в его духовном прогрессе. Принимая жизнь, он должен нести не только свою собственную ношу, но и великую часть мировой ноши также, как дополнение к своему собственному, довольно-таки тяжелому грузу. Поэтому его Йога примет характер битвы в большей степени, чем другие, но это не только индивидуальная битва, это коллективная война, проводимая на значительной территории. Он должен не только победить в себе силы эгоистической лжи и беспорядка, но победить их, как представителей тех же самых враждебных и неистощимых сил в мире. Их представительный характер дает им гораздо бо'льшую упорную способность к сопротивлению, и почти бесконечное право на возвращение. Часто он обнаруживает, что, даже когда он устойчиво одержал победу в своей собственной личной битве, он должен все-таки побеждать снова и снова в войне, кажущейся бесконечной, потому что его внутреннее бытие уже так расширено, что не только содержит его собственное существо с его четко определенными нуждами и опытами, но солидарно с существами других, ибо в себе он содержит Вселенную.

И не позволено искателю интегрального пути разрешать слишком уж своевольно даже конфликт его собственных внутренних частей. Ему нужно согласовать обдуманное знание и невопрошающую веру, он должен примирить кроткую душу любви и грозную необходимость могущества; пассивность души, что живет, довольная, в трансцендентном покое, нужно слить с активностью божественного помощника и божественного воителя. Ему, как и всем искателям духа, предлложены для разрешения противоположности рассудка, цепкой хватки чувств, возмущений сердца, западни желаний, колодок физического тела; но он должен обращаться в другом ключе с их обоюдными и внутренними конфликтами и их помехами на пути к его цели, ведь он должен прийти к бесконечно большему совершенству в обращении со всем этим бунтующим материалом. Принимая их, как инструменты божественной реализации и манифестации, он должен обратить их нестройные диссонансы, пролить свет на их густую тьму, преобразовать их всех вместе и по отдельности, гармонизировать их самих по себе и со всеми остальными – интегрально, не пропуская ни зернышка, ни пряди, ни вибрации, не оставляя нигде ни на йоту несовершенства. Исключительная концентрация, и даже последовательность концентарций такого рода, может быть в его комплексной работе лишь временным удобством; она должна быть оставлена, как только ее полезность исчерпана. Все-включающая концентрация – вот то сложное достижение, в направлении которого мы должны трудиться.

**

Концентрация является непременным первым условием любой Йоги, но именно все-включающая концентрация заложена в основе интеральной Йоги. Отдельная усиленная фиксация мысли, эмоций или воли на единственной идее, объекте, состоянии, внутреннем движении или принципе, без сомнения, здесь также часто является необходимой, но это только дополнительный полезный процесс. Широкое грандиозное раскрытие, гармонизированная концентрация всего существа во всех его частях и всеми его могуществами на Едином, кто является Всем – более великое действие данной Йоги, без которого она не сможет достичь своей цели. Ведь это сознание, что покоится в Едином и действует во Всем – то, чего мы ищем, это его мы стремимся наложить на каждый элемент нашего существа и каждое движение нашей природы. Эта широкая и концентрированная тотальность является сущенстным характером Садханы, и ее характер должен определить ее практику.

Но, хотя концентрация всего существа на Божественном и является характером Йоги, все же наше существо – слишком комплексная вещь, чтобы ее можно было взять сразу же, как если бы мы брали целый мир в ладони, и направить в его цельности к единственной задаче. Человеку в его усилии самотрансценденции обычно нужно ухватиться за какую-нибудь одну пружину, или могущественный рычаг в сложной машине своей природы; к этой пружине или рычагу он притрагивается чаще, чем к остальным, и пользуется им, чтобы привести машину в движение к цели, которую он имеет в виду. Проводником к его выбору для него всегда будет именно Природа. Но здесь это должна быть Природа в своем высочайшем и широчайшем, а не низшем или как-либо ограничивающем движении. В ее низших витальных активностях желание – это то, что Природа использует, как самый могущественный рычаг, но отличительная черта человека в том, что он является ментальным существом, а не просто витальным созданием. Так же, как он может использовать свой мыслящий разум и волю, чтобы сдерживать и исправлять свои жизненные импульсы, он может ввести в действие еще более просветленную ментальность с помощью глубочайшей души в себе, психического существа, и вытеснить этими более великими и чистыми мотивирующими могуществами господство витальной и чувственной силы, которую мы зовем желанием. Он может полностью подчинить или убедить ее, и преподнести для трансформации ее божественному Мастеру. Эта высшая ментальность и эта глубочайшая душа, психический элемент в человеке – вот два зацепочных крючка, посредством которых Божественное может наложить захват на его природу.

Высший разум в человеке – это нечто иное, более возвышенное, чистое, широкое и могущественное, чем рассудок или логический интеллект. Животное является эмоциональным и чувственным существом; человек же отличается от животного наличием рассудка. Но это очень общая, несовершенная и ведущая к неверным выводам характеристика вопроса. Ведь рассудок – только частичная и ограниченная, утилитарная инструментальная активность, происходящая из чего-то гораздо более великого, чем она сама, из могущества, что пребывает в эфире более светлом, широком, безграничном. Истинное и главное, в отличие от промежуточного и непосредственного значения нашего наблюдающего, расуждающего, предполагающего и судящего интеллекта состоит в том, что он готовит человеческое существо к правильному восприятию и правильному действию Света свыше, который должен прогрессивно заменить в нем неясный низший свет, что управляет животным. Последнее тоже имеет рассудок, рудиментарный род мыслей, душу, волю и сильные эмоции; хотя и менее развитая, его психология еще такая же по разновидности, как у человека. Но все эти способности в животном автоматически приводятся в движение, и строго ограничены, почти даже составлены низшим нервным бытием. Все животные восприятия, чувства, ощущения управляются нервными и витальными инстинктами, желаниями, нуждами, удовлетворениями, первопричина которых – жизненный импульс и витальное желание. Человек тоже привяан, хотя и менее привязан, к автоматизму витальной природы. Человек может привнести просветленную волю, просветленную мысль и просветленную эмоцию в трудную работу своего саморазвития, он может все более и более подчинять этим более сознательным и рассудительным вожатым низшую функцию желания. Пропорционально тому, насколько он может так подчинить и просветлить эту низшую функцию желания, он есть человек, а не животное более. Когда он может начать полностью замещать желания более великой просвещенной мыслью, видением и волей, соприкасающимися с Бесконечным, сознательно подчиниться воле более божественной, чем его собственная, соединенной с более универсальным и трансцендентным знанием, он начал свое восхождение к сверхчеловеку; он – на ведущей ввысь дороге к Божественному.

Таким образом, именно в высшем разуме мысли и света и воли, или во внутреннем сердце глубочайшего чувства и эмоции должны мы в первую очередь центрировать наше сознание – в любом из них или, если мы способны, в обоих вместе, – и использовать это, как рычаг для поднятия всей природы к Божественному. Концентрация просветленной мысли, воли и сердца, обращенных в единстве к одной широкой цели нашего знания, одному озаренному и бесконечному источнику нашего действия, одному непреходящему объекту наших эмоций – это стартовая точка Йоги. И объектом наших исканий должен быть сам источник Света, растущего в нас, сам источник Силы, которую мы призываем управлять нашими членами. Нашим единственным объектом должно быть само Божественное, к которому, зная или не зная об этом, всегда стремится что-то в нашей тайной природе. Должна быть огромная, многосторонняя, но все же единая концентрация мысли на идее, восприятии, видении, пробуждающем касании, реализации душой одного Божественного. Должна быть пылающая концентрация сердца на Всем и Вечном и, когда однажды мы обнаружим его, глубокое погружение и вовлечение в обладание и экстаз Все-Прекрасного. Должна быть сильная и независимая концентрация воли на достижени и свершении всего, чем является Божественное, и свободное и пластичное раскрытие ее ко всему, что он намерен проявить в нас. Это и есть тройной путь Йоги.