Текст книги "Синтез Йоги. Часть 1 (СИ)"
Автор книги: Ауробиндо Шри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
На всех трех стадиях основная особенность освобожденного действия остается одной и той же, это спонтанная работа Пракрити, не через эго или для негоно по воле и для наслаждения высшего Пуруши. На более высоком уровне это становится истиной абсолютного и универсального Высшего, выраженной через индивидуальную душу, и сознательно выработанной через природу, – больше не через половинчатое понимание и уменьшенное или искаженное осуществление запинающейся, невежественной и деформирующей все энергией низшей природы в нас но всемудрой трансцендентной и универсальной Матерью. Господин завуалировал себя и свою собственную мудрость и вечное сознание в невежественной Силе Природы, и позволяет ей вести индивидуальное существо при его соучастии, как эго; это низшее действие Природы продолжает преобладать, часто даже несмотря на полуосвещенные невежественные усилия к более благородному мотиву, и более чистому знанию себя.
Наши человеческие попытки достичь совершенства терпят неудачу, или развиваются очень неполно, вследствие силы прошлых движений Природы в нас, ее прошлых формаций,ее долго укоренявшихся ассоциаций, их удается направить к истинному и далеко идущему успеху., только когда большие Знание и Сила, чем наши собственные, пробиваются через оболочку нашего невежества, и ведут или принимают нашу личную волю. Ведь наша человеческая воля – это сбившийся с пути или блуждающий луч, который отделился от высшего Могущества. Период медленного выхода из этой низшей работы в более высокий свет и более чистую силу – это это долина смертной тени для борца за совершенство; это ужасный переход, полный испытаний, страданий, мучений, затмений, ошибок, волчьих ям. Сократить и и облегчить это испытание, или пронизать его божественным восторгом веры необходимо, растущая отдача разума знанию, которое налагает себя изнутрии, превыше всего, истинное устремление и верная, твердая и искренняя практика. "Практикуй твердо" – говорит Гита – "с сердцем, свободным от уныния, Йогу."; ведь даже если на ранних стадиях пути мы хлебнем вдоволь горькой отравы внутренних разногласий и страданий, окончательный вкус напитка из этой чаши – сладостность нектара бессмертия, и медвяного вина вечной Ананды.
Глава IX
– Ровность и уничтожение эго
Полное самопосвящение, совершенная ровность, беспощадное стирание эго, трансформирующее освобождение природы от ее невежественных принципов действия – это шаги, посредством которых может быть подготовлена и достигнута отдача всего нашего существа Божественной воле – самоотдача истинная, всеобщая и без утаек. Первой необходимостью является цельный дух самопосвящения в наших работах; это должно стать сначала постоянной волей, затем прочно укоренившейся нуждой во всем существе, и в конце концов – его автоматической, но живой и сознательной привычкой, самосуществующим поворотом к тому, чтобы совершать все действия, как жертвоприношение Высшему и завуалированному Могуществу, присутствующему в нас, и во всех существах и во всех работах вселенной. Жизнь является алтарем этого жертвоприношения, работы – нашими подношениями, трансцендентные и универсальные Могущество и Присутствие, все еще скорее видимые мельком или чувствуемые, чем чем известные или зримые – это Божество, которому они предлагаются. Это жертвоприношение, это самопосвящение имеет две стороны; существует работа сама по себе, и существует дух, в котором она сделана, дух почитания Мастера Работ во всем, что мы видим, думаем и переживаем.
Работа сама по себе поначалу определяется наилучшим светом, который мы можем привнести в наше невежество. Именно это мы понимаем под вещью, которая должна быть сделана. И сформирована ли она нашим чувством долга, нашими чувствами к нашим собратьям, нашей идеей того, что является благом для мира или указанием того, кого мы приняли в качестве человеческого Мастера, который мудрее чем мы, и для нас является представителем того Господина всех работ, в которого мы верим, но которого мы еще не знаем – принцип остается тем же. Должна присутствовать сущность жертвоприношения работ, а сущностью является отказ от всякого желания плодов наших работ, отвержение всей привязанности к результату, ради которого мы все еще трудимся. Ведь пока мы работаем с привязанностью к результату, жертвоприношение предлагается не Божественному, но нашему эго. Мы можем думать иначе, но мы обманываем себя, мы делаем нашу идею Божественного, наше чувство долга, наше чувство к собратьям, нашу идею того, что полезно для мира и для других, даже наше повиновение Мастеру маской для наших эгоистических удовлетворений и предпочтений, и благовидную защиту против предъявленного к нам требования искоренить всякое желание из нашей природы.
На этой стадии Йоги, равно как и на всем протяжении Йоги, эта форма желания, эта фигура эго является врагом, против которого мы должны стоять на страже с неусыпной бдительностью. Нам не надо обескураживаться, когда мы обнаруживаем его притаившимся внутри нас и использующим все виды маскировки, но мы должны быть бдительными, чтобы выявить его под всеми его масками, и безжалостными в удалении его влияния. Озаряющее Слово этого движения является решающей линией Гиты: "На действие ты имеешь право, но никогда, ни при каких обстоятельствах – на его плод". Плод принадлежит единственно Господину всех работ; наша единственная задача в отношении него – подготовить успех верным и аккуратным действием, и предложить его, если он приходит, божественному Мастеру. Впоследствии точно так же, как мы отвергаем привязанность к результату, мы должны отвергнуть привязанность к работе; в любой момент мы должны быть готовы изменить нашу работу, один курс или одно поле действия на другое, или оставить всю работу, если такова четкая команда Мастера. В противном случае мы совершаем действие не для него, но для нашего удовлетворения и удовольствия в работе, из-за кинетической природной потребности в действии или для исполнения наших склонностей; но все это – посты и убежища эго. Как бы они не были необходимы для нашего обычного течения жизни, они должны быть оставлены в росте духовного сознания, и заменены божественными двойниками: Ананда, безличный и направленный Богом восторг, изгонит или вытеснит неозаренное витальное удовлетворениеили удовольствие, радостное водительство Божественной Энергии – кинетическую потребность; исполнение склонностей не будет больше объектом необходимости, вместо этого будет исполнение Божественной Воли через естественную динамическую истину в действии свободной души и просвещенной природы. В конце концов, когда привязанность к самой работе и плодам работы будет удалена из сердца, тогда также и последняя цепляющаяся привязанность к идее и ощущению самих себя как делающих должно быть оставлено, Божественная Шакти должна быть опознана и прочувствована, над нами и внутри нас, в качестве настоящего и единственного работника.
**
Отвержение привязанности к работе и ее результату – это начало широкого движения к абсолютной ровности в разуме и душе, которая должна стать всеохватывающей, если мы должны стать свободными в духе. Ведь почитание Мастера работ требует четкого распознания и радостного признания его в нас, во всех вещах и во всех событиях. Ровность является знаком этого поклонения; это основа души, на которой может быть совершено истинное жертвоприношение и почитание. Господин присутствует здесь равно во всех вещах, мы не должны делать существенных различий между нами и другими, мудрецом и невеждой, другом и врагом, человеком и животным, святым и грешником. Мы должны не ненавидеть никого, не презирать никого, не быть отпугнутыми никем, ведь во всем мы должны виеть Одного, скрытого или проявленного ради своего удовольствия. Он раскрыт в одном немного, или более скрыт в другом, или затаен и полностью искажен в третьем в соответствии с его волей и его знанием того, что является наилучшим для того, чем он намеревается стать в форме в них и совершать в работах в их природе. Все есть наше "я", единое "я", которое приняло многие фориы. Ненависть и неприязнь, презрение и отвращение, цепляние и привязанность и предпочтение естественны, необходимы, неизбежны на определенном этапе: они сопутствуют или они помогают сделать или поддерживать выбор Природы в нас. Но для Кармайогина они являются пережитком, камнем преткновения, процессом Неведения и, по мере того как он прогрессирует, они покидают его природу. Душа – ребенок нуждается в них для своего роста, но они спадают со взрослого в божественной культуре. В природе Бога, до которой мы должны взойти, может быть несокрушимая, даже разрушительная суровость, но не ненависть, божественная ирония, но не насмешка, спокойное, ясно видящее и действенное отвержение, но не отвращение и неприязнь. Даже то, что мы должны разрушить, мы не должны ненавидеть или быть не в состоянии распознать как замаскированное и временное движение Вечного.
И поскольку все вещи являются одним "Я" в его манифестации, мы будем иметь ровность души к уродливому и прекрасному, увечному и совершенному, благородному и вульгарному, приятному и неприятному, добру и злу. Здесь также не будет ненависти, насмешки или отвращения, но вместо этого – ровный взгляд, который видит все вещи в их настоящем качестве и на их надлежащем месте. Ведь мы будем знать, что все вещи выражают или скрывают, развивают или искажают, наилучшим из возможных для них способов или несмотря на какие бы то ни было дефекты, в обстоятельствах, предназначенных для них, способом, возможным для непосредственного состояния или функции или эволюции их природы, некую истину или факт, некую энергию или возможность Божественного, чье присутствие необходимо в прогрессивной манифестации как для всей имеющейся суммы вещей, так и для совершенства окончательного результата. Эта истина есть то, что мы должны искать и открыть за преходящим выражением; не испуганные видимостями, неполноценностями или обезображенностью выражения, мы можем тогда почитать Божественное, навечно незапятнанное, чистое, прекрасное и совершенное за его масками. Все, однако, должно быь изменено, не уродство принято, но божественная красота,не несовершенство принято за наше место отдыха, но завоеванное совершенство, высшее добро сделано универсальной целью, а не зло. Но то, что мы делаем, должно быть сделано с духовным пониманием и знанием, и именно божественное добро, красота, совершенство, удовольствие являются тем, за чем нужно следовать, а не человеческие стандарты этих вещей. Если у нас нет ровности, это знак того, что мы все еще преследуемы Неведением, мы не поймем ничего по-настоящему и более чем вероятно, что мы разрушим старое несовершенство только для того, чтобы создать еще одно: ведь мы подменим оценкой нашего разума и души желаний божественные ценности.
Ровность не означает новое неведение или слепоту; она не призывает и не нуждается в том, чтобы принять серость виденияи уничтожение всех оттенков. Различия есть, разнообразие выражения есть, и это разнообразие мы будем воспринимать – куда более справедливо, чем мы могли, когда наш взгляд был затуманен частичной и ошибающейся любовью и ненавистью, восхищением и презрением, симпатией и антипатией, притяжением и отталкиванием. Но за изменением мы всегда будем видеть Законченного и Неизменного, который находится внутри него и мы будем чувствовать, знать или по крайней мере, если это скрыто от нас, верить в мудрое намерение и божественную необходимость отдельного проявления, кажется ли оно по отношению к нашим человеческим стандартам гармоничным и совершенным, или грубым и незаконченным, или даже неправильным и злым.
И так же точно, мы будем иметь такую же ровность разума и души по отношению ко всем событиям, неприятным или приятным, поражению и успеху, почету и презрению, хорошей репутации и плохой репутации, доброй судьбе и злой судьбе. Ведь во всех событиях мы будем видеть волю Мастера всех работ и результатов, и шаг в развивающемся выражении Божественного. Он проявляет себя, для тех, кто имеет видящий внутренний глаз, в силах и их игре и результатах, так же, как в вещах и созданиях. Все вещи движутся к божественному исходу; каждое переживание, – страдание и бедность не менее, чем радость и удовлетворение, являются необходимым звеном в осуществлении универсального движения, наше дело в отношении которого – понять и поддерживать. Восставать осуждать, восклицать – является импульсом наших несдержанных и невежественнх инстинктов. Восстание, как и все остальное, имеет свое назначение в игре сил и даже необходимо, полезно, декретировано для божественного развития в свое собственное время и на своей собственной стадии, но движение невежественного бунта принадлежит стадии детства души, или ее неопытной юности. Зрелая душа не осуждает, но стремится понять и овладеть, не восклицат, но усиленно трудится, чтобы улучшить и совершенствовать, не восстает внутренне, но работает чтобы подчиниться и исполнить и преобразовать. Поэтому мы будем получать все вещи с равной душой из рук Мастера. Неудачу мы будем допускать как переход, так же спокойно, как как успех, пока не пришел час божественной победы. Наши души и разумы и тела останутся непоколебленными острейшим страданием и печалью и болью, если по божественному распределению они придут к нам, и не будут пересилены интенсивнейшей радостью и удовольствием. Так высочайше уравновешенные, мы будем неизменно продолжать наш путь, встречая все вещи с равным покоем, пока мы не подготовимся к более возвышеному состоянию, и не сможем войти в высшую и универсальную Ананду.
**
Эта ровность не может прийти иначе, как посредством затяжного сурового испытания и и терпеливой самодисциплины; пока желание сильно, ровность не может прийти вообще, исключая периоды неподвижности и усталости желания, и она тогда, более вероятно, является инертным безразличием и откатом желания от самого себя, чем истинным покоем и позитивным духовным единством. Более того, эта дисциплина или этот рост в ровность духа имеет свои необходимые эпохи и стадии. Обычно мы должны начать с периода стойкости; ведь мы должны научиться противостоять, сносить и усваивать все контакты. Каждая фибра в нас должна быть обучена не отдергиваться от того, что причиняет боль и отталкивает, и не нестись во весь опор к тому, что что нравится и привлекает, но скорее принимать, встречать лицом к лицу, выносить и побеждать. Мы должны быть сильными, чтобы переносить все прикосновения, не только те, которые являются правильными и личными для нас, но и те, что происходят от нашей симпатии или конфликта с миром вокруг нас, над или под нами, и с их обитателями. Мы будем спокойно переносить действие и столкновение с нами людей, вещей и сил, давление Богов и нападения Титанов; мы будем смело встречать и поглощать в неволнуемые моря нашего духа все, что может спуститься к нам на путях бесконечного опыта души. Это – стоический период подготовки ровности, ее самый элементарный, но все же героический период. Но эта устойчивая твердость плоти, тела и разума должна быть подкреплена непрерывным ощущением духовного повиновения божественной Воле: эта живая глина должна поддаваться не только с суровым или мужественным согласием, но со знанием или со смирением, даже в страдании, с касанием божественной Руки, которая подготавливает его совершенство. Мудрый, преданный или даже любщий стоицизм любовника Бога – возможен, и это лучше, чем просто языческая самоуверенная стойкость, которая может привести к слишком сильному отвердению сосуда Бога; тогда как эта разновидность подготавливает силу, которая способна на мудрость и любовь; ее спокойствие – это глубоко продвинутый покой, который легко переходит в блаженство. Польза от этого периода смирения и стойкости – это сила души, равной ко всем протясениям и контактам.
Далее идет период высокой беспристрастности и безразличия, в который душа становится свободной от экзальтации и депрессии и ускользает из ловушки рвения к радости, так же как и из темной сети острых болей страдания и печали. Все вещи и личности и силы, все мысли и чувства и ощущения и действия, собственные не менее чем принадлежащие другим, разглядываются сверху духом, который остается незатронутым и неподвижным, и не взволнован этими вещами. Это философский период подготовки ровности, широкое и величественное движение. Но безразличие не должно разрешиться в инертное отклонение от действия и опыта; это не должно быть отвращением, рожденным усталостью, омерзением и неприязнью, откатом разочарованного или пресыщенного эгоизма, вынужденного отвернуться от своих возлюбленных целей. Эти откаты приходят неизбежно в незрелую душу, и могут некоторым образом помочь прогрессу посредством разочаровывания пылкой, управляемой желанием витальной природы, но они не являются совершенством, ради которого мы трудимся. Безразличие или безучастность, к которым мы должны стремиться, являются спокойным превосходством высоко обосновавшейся души над всеми контактами и вещами(*), она рассматривает, и принимает или отвергает их, но не взволнована отвержением, и не подчинена приятию. Она начинает чувствовать себя близкой, родственной, единой с молчащим "Я" и Духом само-существующим, и отделенной от работ Природы, которые она поддерживает и делает возможными, часично или полностью погруженной в неподвижную спокойную Реальность, которая превосходит движение и действие вселенной. Польза от этого периода высокой трансцендентности – мир души, не тревожимой и не потрясенной приятной рябью или бурными волнами и штормом мирового движения.
(*) udasina
Если мы можем пройти через эти две стадии внутреннего изменения, без того, чтобы быть задеранными или закрепленными в какой-то из них. Мы допускаемся к большей божественной ровности, которая способна к духовному пылу и спокойной страсти наслаждения восторженной, все-понимающей и все-обладающей ровности совершенной души, мощеной широте и полноте ее бытия, охватывающего все вещи. Это высший период, и переход к нему происходит через радость полной самоотдачи Божественному и вселенской Матери. Ведь сила тогда венчается счастливым мастерством, и углубляется до восторга, обладание божественным Покоем возвышается, и делается основой для обладания божественным движением. Но если должно прийти к этому большему совершенству, безучастная высокая расположенность души, глядящей сверху вниз на поток форм и личностей и движений и сил, должна быть изменена, и смениться новым чувством сильного и спокойного подчинения, и могущественной и интенсивной сдачи. Это подчинение не будет больше подчиненной уступчивостью, но радостным принятием: ведь там не будет чувства страдания, или несения ноши или креста; любовь и наслаждение и радость самоотдачи будут его сверкающей текстурой. И сдача будет не только божественной воле, которую мы ощущаем, принимаем и слушаемся, но божественной Мудрости и Воле, которую мы распознаем, и божественной Любви в ней, которую мы чувствуем и восторженно претерпеваем, мудрости и любви высшего Духа и "Я" в нас самих и всем, с чем мы можем достичь счастливого и совершенного единства. Одинокое могущество, мир и спокойствие – это последнее слово философской ровности мудреца; но душа в ее интегральном опыте освобождает себя от этого ею же самой созданного статуса, и входит в море высшего и всеобъемлющего экстаза безначальности и бесконечной красоты Вечного. Тогда мы, наконец, способны принимать все контакты со счастливой ровностью, потому что мы чувствуем в них касание непреходящей Любви и Восторга, абсолютное счастье, которое вечно сокрыто в сердце вещей. Польза этой кульминации – в универсальном и ровном восторге – наслаждении души и открытии ворот Счастья, которое бесконечно, Радости, которая превосходит всякое понимание.
**
До того, как этот труд по уничтожению желания и завоевание душевной ровности сможет прийти к своему абсолютному совершенству и осуществлению, должен быть завершен тот поворот духовного движения, который ведет к исчезновению чувства эго. Но для работника самый важный элемент этого изменения – отвержение эгоизма действия. Ведь даже когда посредством оставления плодов и желания плодов Мастеру жертвоприношения мы расстались с эгоизмом раджасического желания, мы можем все еще сохранять эгоизм работника. Мы все еще подвержены чувству, что мы сами являемся исполнителями действия, сами – его источником, и сами – даем на него санкцию. Именно "Я" все еще выбирает и определяет, именно "Я" все еще берет на себя ответственность, и чувствует недостаток или заслугу. Полное удаление этого отдельного эго-чувства является неотъемлемой целью нашей Йоги. Если какое-нибудь эго и должно оставаться в нас, то это только форма его, которая знает, что она – это форма, и готова исчезнуть сразу же, как только истинный центр сознания будет проявлен или выстроен в нас. Этот истинный центр – это светлая формулировка единого Сознания, и чистый канал и инструмент единого Существования. Это поддержка для индивидуального проявления и действия универсальной Силы, и за ним постепенно обнаруживается наша истинная Личность, вечное центральное существо, постоянное бытие Высшего, могущество и частичка трансцендентной Шакти(*).
*anisah sanatanah, para prakrtir jivabhuta.
И здесь, в этом движении, посредством которого душа постепенно снимает с себя тусклое одеяние эго, прогресс тоже идет через различимые стадии. Ведь не только плод работ принадлежит одному лишь Господину, но наши работы должны также быть его; он является настоящим Господином нашего действия не менее, чем наших результатов. Это мы должны видеть не только мыслящим разумом, это должно стать полностью истинным для всего нашего сознания и воли. Садхака должен не только думать и знать, но видеть и чувствовать, конкретно и интенсивно, даже в момент исполнения работы и в ее начале и во всем процессе, что его работы – не его вообще, но приходят через него из Высшего Существования. Он должен стать всегда осознающим Силу, Присутствие, Волю, которые действуют через его индивидуальную природу. Но есть в принятии этого поворота опасность того, что он может перепутать свое собственное замаскированное или возвышенное эго или низшее могущество с Господином, и заменить их требованиями высшие предписания. Он может попасть в обычную засаду этой низшей природы, и исказить свою предполагаемую отдачу высшему Могуществу, сделав из него оправдание для увеличенного и неконтролируемого потакания своему собственному самоволию, и даже своим желаниям и страстям.Великая искренность требуется, и должна быть наложена не только на сознательный разум, но еще более – на нашу сублиминальную часть, которая полна скрытых движений. Ведь есть там, особенно в нашей подсознательной витальной природе, неисправимый шарлатан и актер. Садхака должен сначала далеко продвинуться в уничтожении желания и в твердой ровности своей души ко всем работам и ко всем событиям, прежде чем он сможет полностью возложить ношу своих работ на Божественное. В каждую секунду он должен следовать с бдительным взглядом через обманы эго и засады сбивающих с пути Могуществ Тьмы, которые всегда выдают себя за единственный источник Света и Истины, и принимают видимость божественных форм для того, чтобы захватить душу искателя.
Тотчас же он должен предпринять дальнейший шаг выведения себя в позицию Свидетеля. Отчужденный от Пракрити, безличный и беспристрастный, он должен смотреть на Природу-Силу, работающую внутри него, и понимать ее действие; он должен учиться посредством этого отделения распознавать игру универсальных сил, различать ее сплетение света и тьмы, божественного и небожественного и выявлять ее грозные Могущества и Существ, которые используют невежественное человеческое создание. Природа работает в нас, говорит Гита, через тройное качество Пракрити, качество света и добра, качество страсти и желания и качество неясности и инерции. Искатель должен учиться различать, как бесстрастный и проницательный свидетель всего, что происходит в этом королевстве его природы, отдельное и комбинированное действие этих качеств; он должен преследовать работы космических сил в себе через все лабиринты их тонких невидимых процессов и маскировок, и знать каждую сложность головоломки. Когда он продвинется вперед в этом знании, он станет способен быть дающим санкцию, и больше не оставаться невежественным орудием Природы. В первую очередь он должен склонить Природу-Силу в ее действии на его инструменты смягчить работу двух ее низших качеств, и привести их к подчинению качеству света и добра и, впоследствии, он должен склонить их снова предложить себя так, чтобы все три могли быть трансформированы высшим Могуществом в их божественные эквиваленты, высший отдых и покой, высшее озарение и счатсье, высший божественный динамизм, Тапас. Первая часть этой дисциплины и изменения может быть твердо выполнена в принципе ментальным существом в нас; но ее полное осуществление и последующая трансформация может быть сделана только, когда глубокая психическая душа увеличивает свое влияние на природу, и замещает ментальное существо и его правителя. Когда это произойдет, он будет готов сделать, не только со стремлением и намерением и и начальным и прогрессирующм самозабвением, но с наиболее интенсивной актуальностью динамической самоотдачи, полное оставление своих работ Высшей Воле. Постепенно его разум несовершенного человеческого интеллекта будет заменен духовным и озаренным разумом, а тот в конце концов сможет войти в супраментальную Истину-Свет; он будет впредь действовать не из своей природы Неведения с ее тремя качествами спутанной и несовершенной активности, но из более божественной природы духовного покоя, света, могущества и счастья. Он будет действовать не из смеси невежественного разума и воли со стимулом еще более невежественного сердца эмоций и желания жизненного существа и побуждения и инстинкта плоти, но сначала из одухотворенного "я" и природы и, наконец, из супраментальной Истины-Сознания и ее божественной силы сверхприроды.
Таким образом становятся возможными заключительные шаги, когда покров природы удален, и искатель лицом к лицу с Мастером всего существования, и его активности сливаются с действием высшей Энергии, которая является чистой, истинной, совершенной и счастливой навеки. Таким образом может он всецело оставить супраментальной Шакти свои работы так же, как и плоды своих работ, и действовать только как сознательный инструмент вечного Работника. Больше не давая санкции, он будет скорее получать в свои инструменты, и следовать в подчинении ей божественному наказу. Больше не совершая работ, он будет принимать их исполнение через себя ее недремлющей Силой. Больше не желая исполнения своих собственных ментальных конструкций и удовлетворения своих собственных эмоциональных желаний, он будет слушаться и разделять всемогущую волю, которая является также всезнающим Знанием и мистической, магической и неизмеримой Любовью, и бездонным морем вечного Восторга Существования.
Глава X
Три Принципа Природы
Превзойти естественное действие низшей Пракрити необходимо для души, если ей суждено стать свободной в своем "я" и свободной в своих работах. Гармоничное подчинение этой современной универсальной Природе, условие хорошей и совершенной работы природных инструментов, не является идеалом для души, которая, скорее, должна быть подчиненной Богу и его Шакти, но мастером своей собственной природы. Как представитель или как канал Высшей Воли, она должна определять своим видением и санкцией или отказом применение, которое будет назначено хранилищу энергии, условиям окружающей среды, ритму комбинированного движения, которые предоставлены Пракрити для труда природных инструментов, разума, жизни и тела. Но эта низшая Природа может быть подчинена, только если она преодолена и используется свыше. А это может быть сделано только путем превосхождения ее сил, качеств и принципов действия; иначе мы подчинены ее условиям, и беспомощны перед ее господством, не свободны в духе.
Идея трех неотъемлемых принципов Природы – создание древних индийских мыслителей, и ее истинность очевидна не сразу, поскольку она была результатом долгого психологического эксперимента и глубокого сокровенного переживания. Поэтому без длительного внутреннего опыта, без тонкого самонаблюдения и интуитивного понимания сил Природы, трудно воспринять ее точно или уверенно использовать. Все же некоторые общие указания могут помочь искателю на Пути Работ понять, анализировать и контролировать посрндством своего согласия или отказа комбинации его собственной природы. Три принципа называются в индийских книгах качествами, гунами, и им даны названия саттва, раджас, тамас. Саттва является силой равновесия, и переводится в качество как добро и гармония и счастье и свет; Раджас является силой кинетики, и переводится в качество, как борьба и усилие, страсть и действие; Тамас является силой несознания и инерции, и переводится в качество как темнота, неспособность и бездействие. Эти разграничения, обычно используемые для психологического самоанализа, действилельны также и в физической Природе. Каждая вещь и каждое существо в низшей Природе содержит в себе их, и их процесс и динамическая форма являются результатом этих качественных могуществ.
Всякая форма вещей, одушевленная или неодушевленная – это постоянно поддерживаемое равновесие природных сил в движении, и она подставлена под нескончаемый поток полезных, расстраивающих или разрушающих контактов со стороны других комбинаций сил, которые окружают ее. Наша собственная природа разума, жизни и тела – не что иное как такая созидательная комбинация и равновесие. В восприятии окружающих контактов и реакции на них три принципа определяют нрав принимающего, и характер ответа. Инертный и неумелый, он может терпеть их без какой-либо ответной реакции, побуждения к самозащите или возможности усвоения и регулирования; это принцип Тамаса, путь инерции. Клеймом тамаса является слепота, несознательность, неспособность и невежественность, леность, вялость, неактивность, механическая рутина, оцепенение разума, сон жизни и дремота души. Его следствием, если он не исправлен другими элементами, может быть не что иное, как разрушение формы или равновесия природы без какого-либо нового созидания или новой уравновешенности силы поступательного прогресса. В основании этой инертной неспособности лежит принцип неведения и невозможности, или ленивого отсутствия воли постичь, охватить и справиться с побуждающим или атакующим контактом, предложением окружающих сил и их принуждением к свежему опыту.
