Текст книги "Синтез Йоги. Часть 1 (СИ)"
Автор книги: Ауробиндо Шри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Трансцендентное, Универсальное, индивидуальное – три могущества, покрывающих, подстилающих и пронизывающих всю манифестациюN это первая из Троиц. В развертывании сознания также, имеются три основных термина, и ни одним из них нельзя пренебречь, если мы собираемся иметь опыт целостной Истины существования. Из индивидуального мы пробуждаемся в более широкое и свободное космическое существование; но из универсального также, со всем его комплексом форм и могуществ, мы, должнывыйти посредством еще большего самопревосхождения в сознание без границ, которое основано на Абсолюте. И в то же время в этом восхождении мы реально не уничтожаем, но принимаем и преобразуем то, что мы, как кажется, покидаем; ведь существует высота, на которой все три пребывают вечно друг в друге, наэтой высоте они счастливо связаны в узел гармоничного единства. Но эта вершина находится выше высочайшей и широчайшей одухотворенной ментальности, хотя некое отражение ее и может быть пережито здесь; разум, чтобы добраться до нее, чтобы жить там, должен превысить самого себя, и быть трансформированным в супраментальный гностический свет, могущество и субстанцию. В этом низшем уменьшенном сознании, в самом деле, можно попытаться достичь гармонии, но она должна будет всегда оставаться несовершенной; возможно согласование, но не одновременное слитное исполнение. Восхождение из разума для какой бы то ни было более великой реализации обязательно. Кроме того, должно быть, вместе с восхождением или как последствие его, динамическое нисхождение само-существующей Истины, которая существует всегда, вознесенная в ее собственный свет выше Разума, вечная, предшествующая манифестации Жизни и Материи.
Ведь Разум является Майей, sat-asat: это поле объятия истинного ложным, существующего несуществующим, и именно в этом двусмысленном поле разум кажется правителем; но даже в своем собственном царстве он является поистине уменьшенным сознанием, он не является частью исходного и высшего порождающего могущества Вечного.Даже если Разум и способен отражать некий образ неотъемлемой Истины в своей субстанции, все же динамическая сила и действие Истины выглядят в нем всегда сломанными и разделенными. Все, что разум может сделать – это соединить фрагменты, или вывести целое; истина разума – это только полуистина, или часть головоломки. Ментальное знание всегда относительно, частично и непоследовательно, и его исходящее действие и созидание выходит еще более спутанным в своих шагах, или точным только в узких пределах и посредством несовершенного складывания по кусочкам. Даже в этом уменьшенном сознании Божественное проявляется как Дух в Разуме, точно так же как оно движется в качестве Духа в Жизни, или пребывает, еще менее явно, в качестве Духа в Материи; но не здесь его полное динамическое откровение, не здесь совершенные личности Вечного. Только когда мы пересекаем границу в более широкое, светлое сознание и самосознающую субстанцию, где божественная Истина у себя дома, а не посторонний, раскроется нам Мастер нашего существования в нерушимой интегральной истине своего существа и своих могуществ и своих работ. Только там, также, примут его работы в нас форму безупречного движения к его неизменной супраментальной цели.
**
Но это – конец длинного и трудного путешествия, и мастер работ не ждет до этих пор, чтобы встретить искателя на пути Йоги и наложить свою тайную или наполовину видимую руку на него, и на его внутреннюю жизнь и действия. Он уже был в мире, как Зачинатель и Получатель работ, за плотным покровом Несознательного, замаскированный под силу Жизни, видимый для Разума посредством символических божеств и образов. Вполне может быть так, что в этих масках он встретит впервые душу, предназначенную для пути интегральной Йоги. Или же, облеченный в еще более неясные маски, он может быть воспринят нами как Идеал, или ментализирован, как абстрактное Могущество Любви, Добра, Красоты или Знания; или когда мы еще только обращаемся к Пути, он может прийти к нам, завуалированный зовом Человечности, или Воли в вещах, которая ведет к освобождению мира из хватки Тьмы и Лжи и Смерти и Страдания – великой четверки Неведения. Затем, после того, как мы вступили на путь, он окружает нас своей широкой и могучей освобождающей Безличностью, или движется рядом с нами, с лицом и формой личного Божества. Внутри и вокруг себя мы чувствуем Могущество, которое поддерживает, защищает и заботится; мы слышим Голос, который направляет, сознательная Воля, более великая, чем мы сами, правит нами, повелительная Сила движет нашей мыслью и действиями и самим нашим телом; вечно расширяющееся Сознание поглощает наше, живой Свет Знания освещает все внутри, или Красота захватывает нас; Мощь нажимает сверху, конкретная, массивная и переполняющая, и проникает и вливается в само вещество нашей природы; Мир пребывает здесь, Свет, Счастье, Сила, Величие. Или возникают отношения, личные, сокровенные, как сама жизнь, сладостные, как любовь, всеохватывающие, как небо, глубокие, как море. Рядом с нами идет Друг; Любовник – с нами, в тайне нашего сердца; Мастер нашей работы и нашего Испытания указывает нам путь, Творец вещей использует нас в качестве инструмента; мы – на руках у вечной Матери. Все эти более доступные аспекты, в которых Непостижимое встречает нас, это не просто помогающие символы или полезные представления; но, по мере того как мы прогрессируем, их первые несовершенные формулировки в нашем опыте уступают место большему видению единой Истины, которая находится за ними. На каждом шагу их просто ментальные маски спадают, и они приобретают более широкое, глубокое, сокровенное значение. Наконец, на супраментальных границах, все эти Божества объединяют свои священные формы и, не прекращая существовать, объединяются вместе. На этом путиБожественные аспекты явили себя не только для того, чтобы быть отброшенными; они не являются временными духовными удобствами, или компромиссами с иллюзорным Сознанием или образами из сна, мистически наброшенными на нас непередаваемым сверхсознанием Абсолютного; наоборот, их могущество увеличивается, и их абсолютность являет себя по мере того, как они подходят ближе к Истине, из которой они происходят.
Ведь эта ныне сверхсознательная Трансцендентность является Могуществом, так же как и Существованием. Супраментальная Трансцендентность это не пустое Чудо, но невыразимое, которое содержит вовеки все неотъемлемые вещи, которые произошли из него; оно удерживает их в своей высшей постоянной реальности, и их собственных характерных абсолютах. Уменьшение, разделение, деградация, которые создают здесь чувство неудовлетворительной головоломки, мистерии Майи, сами уменьшаются и отпадают от нас в нашем восхождении, и Божественные Могущества принимают свои реальные формы, и все более и более выглядят терминами Истины в процессе реализации здесь. Душа божественного здесь, медленно пробуждающаяся от своей инволюции и заключения в материальное Несознание. Мастер наших работ – не Мастер иллюзий, но высшая Реальность, которая выработала свои самовыражающие реальности, медленно избавляющиеся от коконов Неведения в которых, для целей эволюционной манифестации, им было позволено некоторое время дремать. Ведь супраментальная Трансцендентность не является вещью, абсолютно отдельной и не связанной с нашим нынешним существованием. Из более великого Света все это пришло для путешествия Души, падшей в Несознание и выходящей из него, и, пока идет это путешествие, она ожидает сверхсознательно над нашими умами, пока не сможет стать сознательной в нас. Затем она раскроет себя, и посредством раскрытия явит нам все значение наших собственных существ и наших работ; ведь она разоблачит Божественное, чья полная манифестация освободит и сделает совершенным их скрытое значение.
В этом разоблачении Трансцендентное Божественное будес все более и более познаваться нами как высшее Существование и Совершенный Источник всего, чем мы являемся; но в равной мере мы будем видеть его как Мастера Работи созидания, готового изливать себя все более и более в область своей манифестации. Космическое Сознание и его действие будут казаться уже не огромным регулируемым Случаем, но областью манифестации; там Божественное видно как управляющий и наполняющий Космический Дух, который получает все из Трансцендентности, и развивает то, что нисходит в формы, которые сейчас являются темной маской или сбивающей с толку полумаской, но предназначены быть прозрачным откровением. Индивидуальное сознание восстановит свой истинный смысл и действие; ведь оно является формой Души, присланной из Высшего и, несмотря на все видимости, ядром туманности, в которой Божественная Сила Матери работает для победоносного воплощения безвременного и бесформенного Божественного во Времени и Материи. Это постепенно раскроет себя для нашего видения и опыта, как воля Мастера работ, и как их собственное окончательное значение, которое одно лишь дает мировому творению и нашему собственному действию в мире свет и значение. Узнать это и и бороться за свершение этого является всей ношей Пути Божественных Работ в интегральной Йоге.
Глава XII
Божественная Работа
Один вопрос остается для искателя на пути работ, когда его поиск является или кажется подошедшим к своему естественному концу – есть ли какая-либо работа, или какая работа остается для души после освобождения, и для какой цели? Ровность была установлена в природе, или управляет всей природой; достигнуто радикальное избавление от эго-идеи, от всепроникающего ощущения эго, ото всех чувств и импульсов эго и его самоволия и желаний. Полное самопосвящение было сделано не только в мысли и сердце, но во всех сложностях существа. Полная чистота или превосхождение трех гун было гармонично установлено. Душа видела Мастера своих работ и живет в его присутствии, или сознательно содержится в его существе, или объединена с ним или чувствует его в сердце или свыше и слушается его указаний. Она узнала свое истинное существо, и сбросила покров Неведения. Какая работа тогда остается для работника в человеке и с каким мотивом, ради какой цели, в каком духе она должна быть сделана?
**
Есть один ответ, который очень хорошо известен в Индии: никакой работы вообще не остается, что до остального – неподвижность. Когда душа может жить в вечном присутствии Высшего, или когда она объединена с Абсолютом, предмет нашего существования в мире, если можно сказать, что оно имеет объект, сразу исчезает. Человек, освобожденный от проклятия саморазделенности и от проклятия Неведения, освобождается также от этого другого бедствия, проклятия работ. Все действие было бы тогда унижением высшего состояния и возвращением в Неведение. Это отношение к жизни поддерживается идеей, основанной на ошибке витальной природы, для которой действие диктуется только одним, или всеми тремя низшими мотивами, необходимостью, инстинктом и импульсом желания. Инстинкт или импульс замолчали, желание угасло, какое здесь место работе? Некая механическая необходимость может оставаться, но никакой другой, и даже она прекратится навсегда с отпадением тела. Но несмотря ни на что, все же, пока жизнь остается, действие является неизбежным. Просто мышление, или, в отсутствие мысли, просто жизнь сама по себе является действием, и вызывает много последствий. Все существование в мире является работой, силой, действенностью и имеет динамический эффект на целое посредством своего простого присутствия, даже инерция камня, даже молчание неподвижного Будды на краю Нирваны. Вопрос только в манере действия, в инструментах, которые используются или которые действуют сами по себе, и в духе и знании работника. Ведь в реальности, не человек работает, но Природа работает через него для самовыражения Могущества внутри, которое берет начало из Бесконечного. Знать это, и жить в присутствиии в существе Мастера Природы, освободившись от желания и иллюзии личного импульса – единственная необходимая вещь. Это, а не телесное прекращение действия является истинным освобождением; ведь зависимость от работы сразу прекращается. Человек может сидеть молча и неподвижно вечность, и все-таки быть так же связанным Неведением, как животное или насекомое. Но если он может сделать это более великое сознание динамичным внутри себя, тогда вся работа всех миров могла бы пройти через него и все же он остался бы в состоянии покоя, абсолютно в покое и мире, свободным от всякой зависимости. Действие в мире дано нам изначально как средство нашего саморазвития и самоисполнения; но даже если мы достигли последней возможной самозавершенности, оно будет все еще оставаться средством исполнения божественного намерения в мире и большего универсального "я", частью которого является каждое существо – частью, которая спустилась с ним из Трансцендентности.
В определенном смысле, когда его Йога достигла определенной кульминации, работа прекращается для человека; ведь у него нет дальнейшей личной необходимости в работах, делаемых им; но нет необходимости бежать от действия, или искать убежища в счастливой инерции. Ведт теперь он действует, как действует Божественное Существование, без какой-либо связывающей необходимости и без какого-либо принуждающего неведения. Даже при выполнении работ он не работает вообще; он не берет на себя личной инициативы. Это Божественная Шакти работает в нем через его природу; его действие развивается через спонтанность высшей Силы, которая обладает его инструментами, частью которой он является, с чьей волей его воля тождественна, и чьим могуществом является его могущество. Дух в нем содержит, поддерживает и наблюдает это действие; он председательствует над ним в знании, но не приклеен и не прикреплен к работе привязанностью или нуждой, не связан желанием его плода, не порабощен никаким движением или импульсом.
Это распространенная ошибка – предполагать, что действие невозможно, или по меньшей мере бессмысленно без желания. Если желание прекратилось, сказано нам, действие тоже должно прекратиться. Но это, подобно другим слишком легко понятным обобщениям, более привлекательно для режущего и определяющего разума, чем истинно. Основная часть работы, сделанной во вселенной, завершается без каких либо помех желания; она происходит благодаря спокойной необходимости и спонтанному закону Природы. Даже человек постоянно делает работу разных видов благодаря спонтанному импульсу, интуиции, инстинкту или действует из послушания естественной необходимости и закону сил, как без ментального планирования, так и без настояния сознательной витальной воли или эмоционального желания. Довольно часто его дейстие противоречит его намерению или его желанию; оно исходит из него от подчинения необходимости или принуждению, из послушания импульсу, из повиновения силе а нем, которая толкает к самовыражению или сознательно следует более высокому принципу. Желание – это дополнительная приманка, которой Природа дала важную роль в жизни живых существ с целью вызвать определенный род раджасического действия, необходимого для ее промежуточных целей; но это не единственный, и даже не главный ее механизм. Оно имеет свою великую пользу, когда оно длится, оно помогает нам подняться из инерции, оно противостоит многим тамасическим силам, которые иначе подавили бы действие. Но искатель, который далеко продвинулся на пути работ, прошел за эту промежуточную стадию, на которой желание было полезным механизмом. Его толчок более не необходим для его действия, но, скорее, является ужасным препятствием и источником заминок, неэффективности и провалов. Другие обязаны повиноваться личному выбору или мотиву, но он научился действовать с безличным, или универсальным разумом, или как часть или инструмент бесконечной Личности. Спокойное безразличие, радостная безучастность или счастливый ответ божественной Силе, каким бы ни было ее распоряжение, является условием для совершения им любой эффективной работы, или предприятия любого стоящего действия. Не желание, не привязанность должны управлять им, но Воля, которая трепещет в божественном мире, Знание, которое движется из трансцендентного Света, радостный Импульс, который является силой из высшей Ананды.
**
На продвинутой стадии Йоги не имеет значения для искателя, в смысле какого-либо личного предпочтения, какое действие он будет или не будет совершать; даже то, действовать ему или нет, решается не исходя из его личного выбора или удовольствия. Всегда он движим делать то, что бы ни находилось в согласии с Истиной, или что бы Божественное ни потребовало через его природу. Из этого иногда выводится ложное заключение, что духовный человек, принимая положение, в которое Судьба или Бог или его прошлая Карма поставили его, соглашаясь работать в сфере и остове семьи, клана, касты, нации, занятия, которые суждены ему рождением и обстоятельствами, не будет и даже, возможно, не должен делать никакого движения, чтобы превзойти их, или преследовать какую-либо великую мирскую цель. Поскольку он реально не имеет работы, которую должен делать, поскольку он должен только использовать работы, – и не имеет значения, какие работы, пока он находится в теле, для того, чтобы достичь освобождения, или, достигнув его, только подчиняться высшей Воле и делать все, что бы она ни велела, – имеющейся сферы деятельности, данной ему, достаточно для этой цели. Однажды освобожденный, он должен только продолжать работать в области, предназначенной ему Судьбой и обстоятельствами, пока не придет великий час, когда он сможет, наконец, скрыться в Бесконечное. Настаивать на какой-то определенной цели, или работать ради какой-то великой мирской задачи означает погрузиться в иллюзию работ; это значит поддерживать заблуждение, что земная жизнь имеет вразумительное намерение, и содержит объекты, стоящие преследования. Великая теория Иллюзии, которая является практическим отрицанием Божественного в мире, даже если по идее и признает Присутствие, еще раз предстает перед нами. Но Божественное есть здесь, в мире, – не только статически но и динамически, не только как духовное "я" и присутствие, но как могущество, сила, энергия, и поэтому божественная работа в мире возможна.
Не существует ни узкого принципа, ни ограниченной области, которые могли бы быть навязаны Кармайогину в качестве его правила или сферы его деятельности. Истинно вот что: каждый вид работ, маленьких для представления или великих, узких по размаху или широких, может быть равно использован в достижении освобождения или для самидисциплины. Истинно также и то, что после освобождения человек может находиться в любой сфере жизни и в любом роде деятельности, и исполнять там свое существование в Божественном. В соответствии с тем, как им движет Дух, он может оставаться в области, предназанченной ему рождением и обстоятельствами, или сломать этот каркас, и идти вперед, к беспрепятственной деятельности, которая станет подходящим телом для его увеличившегося сознания, и более высокого знания. Для направленного вовне взгляда людей внутреннее освобождение может не вызвать видимых изменений в его наружных действиях; или, наоборот, свобода и бесконечность внутри могут транслировать себя во внешние динамические работы настолоко широкие и новые, что всеобщее внимание будет привлечено этой новой силой. Если таково намерение Высшего в ней, освобожденная душа может удовольствоваться едва различимым и ограниченным действием в старом человеческом окружении, которое никак не стремится изменить свои внешние проявления. Но она может также быть призвана к работе, которая не только меняет формы и область ее собственной внешней жизни но, не оставляя ничего вокруг себя неизменным и незатронутым, создает новый мир и новый порядок.
**
Нас может преследовать распространенная идея, что единственная цель освобождения – гарантировать индивидуальной душе свободу от физического перерождения в нестабильной жизни вселенной. Если эта свобода однажды обеспечена, для нее не существует дальнейшей работы в жизни здесь или где-либо еще, кроме того, чего требует продолжающееся существование тела, или обуславливают неисчерпанные последствия прошлых жизней. Это немногое, быстро исчерпываемое или истребляемое огнем Йоги, прекратится с уходом освобожденной души из тела. Цель, состоящая в уходе от перерождения, давно уже закрепленная в индийской ментальности в качестве высшей цели души, заменила наслаждение небес, прежде закрепленную в ментальности преданных в качестве божественной приманки.Индийская религия также поддерживала этот более ранний и низкий призыв, когда грубая внешняя интерпретация Ведических гимнов была доминирующим убеждением, и дуалисты в поздней Индии также делали это частью своего высшего духовного мотива. Несомненно, освобождение от ограничений разума и тела в вечный мир, покой, молчание Духа, является более высоким призывом, чем предложение небес ментальных радостей или увековеченных физических удовольствий, но это тоже, в конце концов, является приманкой; его настояние на усталости разума от жизни, на уклононении жизненного существа от приключения рождения, задевает струнку слабости, и не может быть высшим мотивом. Желание личного освобождения, какой бы высокой ни была его форма, является порождением эго; оно полагается на идею нашей собственной индивидуальности, оно желает своей личной пользы или благосостояния, оно стремится к освобождению от страданий, оно взывает об угасании тревог становления и делает это высшей целью нашего существования. Подняться над желанием личного освобождения необходимо для полного отвержения этой основы эго. Если мы стремимся к Божественному, это должно происходить ради Божественного, а не для чего-нибудь еще, потому что это высший зов нашего существа, глубочайшая истина духа. Преследование освобождения, свободы души, реализации нашего истинного и высшего "я", союза с Божественным оправдано только потому, что это высочайший закон нашей природы, потому что это – влечение того, что является низшим в нас к тому, что является высшим, потому что это – Божественная Воля в нас. Это – его достаточное оправдание, и его единственное, самое истинное обоснование; все остальные мотивы – лишь его разрастания, минорные или эпизодические истины или полезные приманки, которые душа должна оставить, как только их полезность кончилась, и состояние единства с Высшим и со всеми существами стало нашим нормальным сознанием, а блаженство этого состояния – нашей духовной атмосферой.
Часто мы видим, как это желание личного спасения пересиливается другим притяжением, которое также принадлежит к высшему обороту нашей природы, и которое отмечает неотъемлемую характеристику действия, которое должна преследовать освобожденная душа. Это то самое, что подразумеватся в великой легенде об Амитабха Будде, который повернул назад, когда его дух был на пороге Нирваны, и дал обет никогда не пересекать его, пока хоть одно существо остается в страдании и Неведении. Именно это лежит в основе возвышенного стиха Бхагавата Пураны: "Я не хочу ни высшего состояния со всеми его восемью сиддхи, ни прекращения перерождений; могу ли я принять на себя печаль всех существ, что страдают, и войти в них для того, чтобы они могли стать свободными от горя." Именно это вдохновило замечательный пассаж из письма Свами Вивекананды: "Я утратил всякое желание собственного освобождения," – писал великий ведантист – "могу ли я рождаться снова и снова и выстрадать тысячу несчастий, для того чтобы поклоняться единственному Богу, который существует, единчтвенному Богу, в которого я верю, общей сумме всех душ, – и выше всего, мой Бог грешный, мой Бог отверженный, мой Бог бедняк всех национальностей, всех видов – особый объект моего поклонения. Он, кто низок и высок, святой и грешник, бог и червяк, Ему поклоняйтесь, видимому, известному, реальному, присутствующему везде; сбросьте всех остальных идолов. В ком нет ни прошлой жизни, ни будущего рождения, ни смерти, ни ухода, ни прихода,в ком мы всегда были и всегда будем едины, Ему поклоняйтесь; сбросьте всех остальных идолов."
В двух последних предложениях заключается, на самом деле, вся суть дела. Истинное спасение, или истинная свобода от цепи перерождений состоит не в отвержении земной жизни, и не в индивидуальном бегстве посредством духовного самоуничтожения, точно так же как истинное отречение состоит не просто в физическом оставлении семьи и общества; оно состоит во внутреннем отождествлениие с Божественным, в котором нет ограничений прошлой жизни и будущего рождения, но вместо этого – вечное существование нерожденной Души. Тот, кто свободен внутренне, даже совершая действия, не делает ничего вообще – говорит Гита; ведь это Природа работает в нем под контролем Господина Природы. Равно, если он сто раз принимает тело, он свободен от любой цепи перерождений или механического колеса существования, поскольку он живет в нерожденном и неумирающем духе, а не в жизни тела. Поэтому привязанность к бегству от перерождений является одним из идолов которого садхака интегральной Йоги должен разбить и отбросить от себя. Ведь его Йога не ограничивается реализацией Трансцендентного позади всего мира индивидуальной душой; она объемлет также реализацию Универсального, "общей суммы всех душ", и не может, стало быть, заключаться в движении личного спасения и бегства. Даже в своем превосхождении космических ограничений он все-таки един со всеми в Боге; божественная работа во вселенной для него остается.
**
Эта работа не может быть закреплена никаким разумом созданным правилом или человеческим стандартом; ведь его сознание ушло от человеческого закона и границ, и перешла в божественную свободу, прочь от правления внешнего и преходящего в самоуправление внутреннего и вечного, прочь от связывающих форм конечного в свободное самоопределение Бесконечного. "Как бы он ни жил и не действовал" – говорит Гита – "он живет и действует во Мне". Правила, которые устанавливает человеческий интеллект, нельзя применять к освобожденной душе, – посредством внешних критериев и тестов, которые предписывают их ментальные ассоциации и суждения, его невозможно оценивать; он вне узкой юрисдикции этих ошибочных судов. Совершенно не имеет значения, ности ли он одеяние аскета, или ведет богатую жизнь главы семьи; посвящает ли свое время тому, что люди называют святыми трудами, или разносторонним мирским видам деятельности; посвящает ли себя задаче непосредственно вести людей к Свету, как Будда, Христос или Шанкара, или правит царствами, как Джанака, или предстает перед людьми, как Шри Кришна, в качестве политика или военачальника; что он ест или пьет; каковы его привычки или занятия; терпит он поражение или преуспевает; послужит ли его работа созиданию или разрушению; поддерживает или восстанавливает он старый порядок, или трудится, чтобы заменить его новым; объединяется ли с теми, кого людям нравится почитать, или с теми, кого их чувство высшей праведности изгоняет и порицает; одобряются ли его жизнь и деяния его современниками, или он осужден как обманщик людей и подстрекатель к религиозной, моральной или социальной ереси. Он не руководствуется суждением людей, или законами, установленными невежественным; он повинуется внутреннему голосу и движим невидимым Могуществом. Его реальная жизнь происходит внутри, и этой ее разновидностью он живет, движется и действует в Боге, в Божественном, в Бесконечном.
Но, хотя его действие не управляется внешним правилом, одно правило в нем будет соблюдаться, и оно не является внешним; оно не будет диктоваться личным желанием или целью, но будет частью сознательной, и, в конечном счете, хорошо упорядоченной, будучи самоупорядоченной, божественной работы в мире. Гита провозглашает, что действие освобожденного человека не должно управляться желанием, но к сохранению мира, руководству им, ведению, побуждению, поддержанию ведет назначенный ему путь. Это указание было интерпретировано так: мир является иллюзией, в которой большинство людей должно оставаться, поскольку они не готовы к освобождению, и он должен внешне действовать так, чтобы лелеять в них привязанность к их привычным работам, установленным для них социальным законом. В таком случае это было бы жалким и смешным правилом, и каждое благородное сердце отвергло бы его, чтобы следовать божественному зову Амитабха Будды, возвышенной молитве Бхагаваты, страстному стремлению Вивекананды. Но если мы скорее согласны со взглядом, что мир является божественно управляемым движением Природы, выходящей в лице человека навстречу Богу, и что это работа, о которой Господин Гиты говорит, что он вечно занят ею, хотя нет ничего такого, чего он не имеет или должен достичь, тогда у этого великого указания появляется более глубокий и истинный смысл. Участвовать в этой божественной работе, жить для Бога в мире будет правилом Кармайогина; жить для Бога в мире и, следовательно, действовать так, чтобы Божественное могло все более и более проявлять себя, и мир шел вперед каким угодно из путей своего смутного паломничества, и подходил все ближе к божественному идеалу.
Как он будет делать это, каким именно способом, не может быть определено никаким общим правилом. Оно должно развиться или определиться изнутри; решение принимается Богом и нами, Высшим "Я" и индивидуальным "я", которое является инструментом работы; даже до освобождения, именно из внутреннего "я", как только мы начинаем осознавать его, растет поддержка, духовно определенный выбор. Полностью и только изнутри должно приходить знание о том, какая работа должна быть сделана. Не существует исключительной работы, нет закона или формы или внешне закрепленного или неизменного способа работы, который можно назвать способом работы освобожденного существа. Выражение, использованное в Гите, чтобы описать эту работу, которая должна быть сделана, было интерпретировано в том смысле, что что мы должны выполнять свой долг, не заботясь о плодах. Но это концепция, порожденная европейской культурой, которая является скорее этической, чем духовной, и скорее внешней, чем внутренне глубокой в своих концепциях. Такой общей вещи, как долг, не существует, мы имеем только обязанности, часто конфликтующие друг с другом, и они определены нашим окружением, нашими социальными отношениями, нашим внешним положением в жизни. Они имеют большое значение в тренировке незрелой моральной природы и установлении стандарта, который отбивает охоту действовать у эгоистического желания. Уже было сказано, что пока искатель не имеет внутреннего света, он должен руководствоваться лучшим светом, который у него есть, и долг, принцип, дело – это некоторые из тех стандартов, которые он может временно устанавливать и соблюдать. Долг солдата – сражаться, когда приказывают, даже стрелять в своих собственных детей и родственников; но этот стандарт, или любой из ему подобных не может быть навязан освобожденному человеку. С другой стороны, любить или испытывать сочувствие, повиноваться высочайшей истине существа, следовать указанию Божественного – это не обязанности; эти вещи являются законами Природы, когда она поднимается к Божественному; истечением действия из состояния души, высокой реальностью духа. Действие освобожденного исполнителя работ должно быть именно таким истечением из души; оно должно приходить к нему или выходить из него, как естественный результат его духовного единения с Божественным, а не формироваться с помощью поучительной конструкции ментальной мысли и воли, практического рассудка или социального сознания. В обычной жизни руководством являются правило, стандарт или идеал, сконструированные лично, социально, или традицией; когда же однажды началось духовное путешествие, они должны быть заменены внутренним и внешним правилом жизни, необходимым для нашей самодисциплины, освобождения и совершенства, способом жизни, соответствующим пути, которому мы следуем, или предписанным духовным руководителем и мастером, Гуру, или же продиктованным нашим внутренним Руководителем. Но в окончательном состоянии бесконечности и свободы души все внешние стандарты замещаются или откладываются в сторону, и все, что остается – это спонтанное и интегральное повиновение Божественному, с которым мы едины, и действием, спонтанно исполняющим интегральную духовную истину нашего существа и природы.
