Текст книги "Названия я так и не придумал, так что принимаю предложения (СИ)"

Автор книги: Artur Frashner

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

–Какой Светлый город Хенк. Ты не находишь?– он осматривался вокруг, описывая свои ощущения. Хенк по обыкновению молчал и думал.– Знаешь когда-нибудь... не скоро. Может быть когда выйду на пенсию.– Он делал незначительные паузы, будто прикидывая сваи шансы.– Ну вообщем , когда выйду на пенсию, или когда появиться другая возможность, я попрощаюсь со всеми и уеду вот в такой вот точно город. Знаешь почему?– только после этого вопроса он посмотрел на Хенка.

–Почему?– под взглядом напарника он понял, что сейчас пора что-то сказать.

–Потому, что это тот город, где нет тех страхов, которые мы с тобой видим каждый день. Нет людской злобы. Люди ни похищают, ни убивают и ни насилуют маленьких детей. Тут все друг другу улыбаются. Тут все друг о друге все знают. Ты ведь видел, что шериф даже оружия ни носит. Когда-нибудь я перевезу всю семью в такой городишко Хенк.– Он на секунду приостановился, разглядывая чистые красивые, зеленые лужайки перед домами.– А ты? Не хочешь с нами?– кажется, он знал ответ на свой вопрос.

–Это не для меня. Ты читал, мой психологический потрет? – я не людимый, социопат. Мне больше подходит, провести остаток дней на последнем этаже роскошного пентхауса.– странно, но люди, ни верят таким словам. Наверное, каждый знает, что человеку нужны люди, чтобы жить. Как нужны еда или вода. Да и сам, автор таких речей, всегда вкладывает некоторый сарказм в такие речи.

–Слушай, не стал бы тебе надоедать, но за что ты, ни любишь людей?– они продолжали обходить город.

–Знаешь, Эд, посмотри вокруг. Как чисто. ТЫ не находишь? Светлые дома, улицы, дороги. Улыбающиеся люди. Просто идеальный город. Тут прожить жизнь куда лучше, чем состариться рядом с убийцами наркоманами и психопатами, так ведь? В больших, оживленных городых насилие не редкость.– Некоторая задумчивость выдавала его грусть.– Только эти люди такие же, как все остальные люди, такие же, как те убийцы наркоманы и психопаты, такие же, как ты и я. Но по ним этого ни видно, они это скрывают, они об этом молчат. Те, кто молчат опасней, от них неизвестно чего ожидать. Городские убийцы хотя бы ни врут.– В его словах мелькало что-то зловещее, что-то чего Эд никогда бы ни смог понять, если бы жизнь иногда ни брала нас в свои руки.

–ТЫ считаешь нас такими же, как убийцы и похитители, которых мы ловим?– Эд был несколько возмущен.

–А ты думаешь, почему нам за это платят? потому что мы их понимаем, потому что мы мало чем от них отличаемся. Просто мы реализуем свои нездоровые желания, так как выгодно обществу поэтому нас не наказывают. А внутри мы все одинаковые пещерные люди.– Эд был праздным человеком. Он любил поговорить, любил хороший разговор. Этот разговор, явно нельзя было отнести к тому, которые нравились Эду, да и напрягать напарника он совсем не любил. Разгоовов себя исчерпал и дальнейшую прогулку они продолжили в молчаливом созерцании.

 –

 Алекс снова очнулся. Он уже привык включаться и выключаться неожиданно. Он уже быстрее приходил в себя. В этот раз, кроме привычных холодных стен и звука капающей воды, Алекс видел огромный винт, который держался на двух изогнутых арматуринах прикрепленных к какому-то подобию стола, в виде креста, и Алекса в роли распятого мученика. На нижней части винта была увесистая пластина из толстого, проржавевшего и холодного металла. Такую пластину, казалось, не пробьет даже танковый снаряд.

 Так он пролежал довольно долго, глядя на эту конструкцию и думая о своем месте в ней. Когда мы предчувствуем, что с нами случиться, что-то не хорошее мы начинаем волноваться, и надеемся на лучшее. У Алекса тоже пронеслась такая идея. Ни то чтобы он от нее отказался, просто, врятли все это сделали только, чтобы он поглядел на это и забыл. Он пролежал достаточно, чтобы понять, что когда винт начнут крутить, винт раздавит ему голени... медленно. Но он уже не думал об этом, это больше его не беспокоило. Единственное, что сейчас по-настоящему занимало его, это посмотреть на своего мучителя… наконец-то увидить его лицо.

 Через какое-то время появился человек. Человек был одет в темный балахон. Такие носят монахи, только их балахоны коричневого цвета, а этот был черный. Очень длинный капюшон скрывал лицо, а руки почему-то были в кожаных перчатках. Человек какой-то время, совершал какие-то манипуляции у Алекса за спиной, так что распятая жертва не могла его видеть. Потом подошел к установке и, прибывая в полнейшем спокойствие, ни говоря, ни слова, начал поворачивать винт. Алекс ни смирился с происходящим, но помощи просить у человека в капюшоне ни стал. После первого поворота винта появилось легкое чувство неудобства от давления пластины на голени. Похоже на то ощущение, когда жмет обувь, подобранная на размер меньше. Человек в черном балахоне продолжал крутить. Видимо в винте имелись какие-то гидравлические усилители, так как человеку в черном балахоне не приходилось прилогать боьлших усилий для очередного поворота винта. Он крутил практически одной рукой, а выглядел пресс весьма увесистым.

 И хотя видимых усилий он не прилагал, крутил он очень медленно и даже постепенно замедлял движение руки. Когда металл начал сжимать мышцы, создавалось впечатление, что его руке приходиться бороться с невидимой силой, сопротивляющейся движению винта. Пресс медленно сдавливал мышцы, опускаясь, все ниже. Мышцы, начали постепенно поддаватся прессу, и терять форму. Винт вращался, когда икры совершенно расплющились о стол пресс начал сдавливать кости. Кости были куда менее эластичными, поэтому сопратевлялись, намного меньше. Продержавшись, некоторое время они треснули. Пресс продолжал свое движение к столу, как экскаватор, сметая все на своем пути. Дойдя до стола пресс, раздробил уже сломанные кости и сплюснул их с мышцами. Весь процесс занял чуть более получаса. Алекс весь вспотел, он ни издавал громких криков, а все больше стонал. Он вспоминал сваю жену. Своих дочерей. Он знал, что его ждет его дочурка, которая еще совсем маленькая. Он не собирался здесь умирать.

–

 Мэр пробудился встревоженный. Он уже успел привыкнуть просыпаться встревоженным и незащищенным. Ему не нравилось засыпать и просыпаться вблизи человека с недобрыми намерениями, который с ним не идет на контакт и неизвестно чего от него ожидать. Он видел перед собой уже другую картину. Он сидел на каком-то кресле. Слева от него стояла жаровня. Примерно, на таких готовят мясо. С небольшим огнем и двумя греющимися арматурами, напоминающими кочерги. Александру не нравилась эта картина, он осознал, что его будут пытать. Это зародило в нем надежду, ведь если собираются пытать, значит, хотят что-то узнать, если хотят что-то узнать, значит, собираются разговаривать. Мэр прекрасно умел управлять людьми, и беседы были его сильной стороной.

 Время стираеться, когда сидишь перед раскалявшимися кочергами и вокруг ничего не меняеться.

 Вошел человек. Он был одет в черный балахон, с большим капюшоном, полностью скрывающий его лицо. Алекс смог подметить только, что человек не высокого роста. Человек вышел из-за спины мэра, поэтому он ни видел, как он входил и в какую дверь, зато он слышал, как открывается увесистый засов. Человек в черном разматывал удленнитель, подходя ближе к креслу. Удленнитель он повидимому принес с собой. Для мэра это был не особенно добрый знак. Для чего подводить сюда электричество? И кстати странно, что в этом помещении нет розеток. Мэр не мог двигать головой, она была зажата стальными обручами. Что-то подсказывало ему, что здесь нет освещения.

–Вы собираетесь меня пытать?– мэр, старался говорить так спокойно, как это вообще было возможно в ситуации, когда ты голым сидишь на стуле для пыток.– Послушайте, если вы хотите чтобы я что-то рассказал, то можно просто спросить. Мне нечего скрывать.– Человек в балахоне достал шлифовальный аппарат. Такой аппарат используют для шлифовки стен после шпаклевки. На рабочей стороне аппарата крепится мелкая наждачная бумага. При включении аппарат начинает быстро двигаться вверх вниз , шлифуя поверхность к которой приложен. После проверки аппарата на работоспособности, человек присел перед креслом и хотел уже начать шлифовать правую ногу мэра, как вдруг мэр закричал.– Стойте, что вы собираетесь делать? Перестанте, я вам все расскажу. Спросите. Боже, пожалуйста, спросите. Спросите, что вы хотите знать. Если вам нужны деньги, мой брат вам заплатит. У меня есть деньги. Возьмите, пожалуйста, деньги.– Как ни удивительно человек в черном остановился. Он положил свой инструмент и ушел куда-то за спину мэру. Мэр ни унимался.– Вы правильно поступаете. Я могу заплатить много. Вам никогда больше ни придется работать. Боже, вы сделали правильный выбор.– Пока мэр говорил, черный человек, подойдя сзади, засунул ему кляп в рот . Кляп был в виде красного шарика закрепленного на ремнях .Такой используется в садо-мазахистких играх. Довольно забавная секс-игрушка. Мучитель принял прежнюю позу, взял в руки шлифовальную машинку и приступил к шлифовке правой ноги.

 Кожа быстро стиралась и проступала мясистая плоть. Местами начинала бежать кровь. Тогда Черный человек брал одну из раскаленных арматурин и прижигал кровавые раны, чтобы пациент ни умер от потери крови. Мэр жутко стонал, мычал, даже плакал от боли. Черный человек за все время шлифовки, ни издал, ни звука. Через 20 или 25 минут Александр потерял сознание.

–

 Хенк с Эдом были сильно удивлены , когда, наконец, выяснили, что в городе нет ни одной закусочной или кафе. Зайдя, в единственное, что было похоже на общепит, они оказались в баре. В баре им естесственно предложили пиво.

–А пожевать у вас чего-нибудь можно?– Эд давно ни ел, а ел он обычно много и часто. В таком состоянии человек должно быть опасен.

–Сухарики?– бармен, видимо он же и владелец, явно не понимал, что хочет от него Эд.

–Нет. Нам бы что-нибудь сытного.–  Эд старался ни выходить из себя.

–Так в магазине. У меня и разрешения на продажу готовых продуктов нет. Да и зачем мне оно? Кто есть то будет? Тут любому до дома десять минут дойти.– Бармен был искренне обескуражен пожеланием перекусить вместо выпить.

 Хенк понял, что надо что-то сделать, напарник остро нуждался в помощи.

–Ты садись Эдди, а я сбегаю в магазин куплю что-нибудь.– Он обратился к бармену.– А у вас есть, где приготовить что-нибудь наскоро?

–Это, пожалуйста. У меня сами понимаете ни утреннее заведение, так что приходила проводить здесь много времени. Поэтому, в подсобке у меня микроволновка и плита.– Хенк удалился.  Эд присел за барную стойку. Разговорчивый бармен остался с нервнопотягивающим пиво Эдом.

–А у вас я смотрю туристы не часто бывают.– Эд был всегда на стороже.

–Да какие тут туристы, что тут смотреть. Только если мэр каво привезет.– Бармен явно хотел показать всем видом дружелюбие к новым гостям и охотно отвечал на вопросы. К тому же ему было явно скучно тут одному, днем.

–А зачем он их привозил?

–Да, ну по-разному. Медиков там умных и тому подобное. Город тихий, тут все поколениями живут. Как дубы. Знаете, иногда подойдешь к дубу, смотришь на него, а твоя жизнь на земле для этого дуба, как для тебя одна минута.– У бармена на правой руке было написано Нирро.

–А что это за татуировка такая?– Эд надеялся получить информатора местного разлива.

–Нирро. Так меня все зовут. А татуировка это дело прошлое.– Новоиспеченный Нирро явно был не расположен обсуждать прошлое. Да Эду это было вообщем-то и неинтересно.

–Так, значит, тут случается, что сажают?– Эд обозначал круг подозреваемых.

–Что вы... тут кража целое событие. Никому ничего не жалко для соседа. Попросил бы сами б дали. Последний рас тут, что-то подобное было годов этак пять назад.– Нирро явно понимал разницу между, преступлением и инцидентами местного масштаба.

–Так кто мог пойти на похищение тогда? Может приезжий.– Эд помогал Нирро рассуждать вспоминать ценную информацию.

–Ну, может, кто заехал. Местные то врятле. Заехал и хвать мэра. Может кто из соседних деревень. Есть же тут еще неподалеку.

 Тут подошел Хенк, который купил какое-то мясо и быстрорастворимую лапшу. Эд вздохнул, посмотрев на принесенную похлебку. Он вспоминал свою семью. Жену, которая сейчас готовила наваристое жаркое. Лучшее – враг хорошего. Напарник ушел что-нибудь сделать с мясом, а Эд пересел за столик и начал заполнять желудок горячей лапшой.

 Хенк был холостяком, поэтому готовить себе он умел. Вот только другие не особо радовались хенковской стрепне. Эд все это знал. Он давно работал с Хенком, но особого выбора у него не было, так что единственное, что он мог сделать это попытаться быстрее съесть и поменьше говорить.

–Что сказал Нирро?– спросил Хенк по возвращении. Он был не очень голоден. Некоторые насыщаются самим процессом готовки. Хенк был как раз из таких.

–Тоже значит заметил. Подозрительный конечно тип. Грешит на приезжих, при этом полчаса мне рассказывал, что город у них тихий и смотреть тут не на что, поэтому последнего туриста он видел позапрошлой зимой. Да и сам он не местный. Отсидеть успел. Откуда он приехал я ни спрашивал. Думаю, на момент похищения у него есть алиби.– Эд закончил и снова зарылся в еду. Хенк задумался. Когда Эд прикончил порцию напарника, они решили что пара навестить семьи пропавших.

–

 Напарники подходили к приятному дому на весьма миловидной улице.

–Правый дом-дом Мэра.– Эд повторял очевидности. Они оба успели прочитать отчет шерифа о положении дел. Но Эд всегда раскладывал по полочкам все, то, что было известно до этого. Так они работали, и так им было легче думать.– Левый дом брата мэра Алексея. Оба похищены. Между ними дом Джорджа Волиса. Местный мясник. Содержит небольшую мясную лавку. Куда направимся в первую очередь?

–К мяснику.– Хенк выбрал этот дом ни спроста. И только его напарник, самый близкий ему человек ни спрашивал, почему он сделал этот выбор. Он любил поговорить, но давно научился понимать его бес слов.

 Джордж был человеком простым. Он просто открыл дверь, ни спросил, зачем пришли к нему эти пришельцы, сделал всем чай. Можно было подумать, что он ждал гостей, и эта мысль была бы верной, он всегда ждал гостей.

 Хенк был ни особо людим, и его такое отношение к посторонним и незнакомым людям очень настораживало. Когда мы видим, что-то новое, нам еще незнакомое или не понятное, мы пугаемся.  И это вполне естественно. Хенку, наверное, повезло, что сейчас рядом с ним был Эд. Напарник чувствовал себя здесь, как у себя дома. У него тоже всегда всем были рады и сразу же при входе угощали чаем. Эд любил перекусить и после того отвратительного обеда, для него это был, как глоток свежего воздуха.

 Принеся выпить и должным образом организовав встречу дорогих гостей, Джордж расположился напротив них и спросил о цели их визита.

–Добре будете господа. Что привело вас отпотчевать, в моем доме, чем бох послал?– Мясник был из тех людей, которых называют “бесхитростными”. Все, что он думал и чувствовал, было написано у него на лице. Насилие таким людям было чуждо, они его не понимали так же, как Хенк ни понимал беспричинного радушия.

–Для начала позвольте поблагодарить вас за чай. Давненько наши желудки не видели ничего сносного. И коль уж мы были заманены столь прекрасной домашней кухней, то позвольте задать вам несколько вопросов о ваших соседях.– По Эду было заметно приподнявшееся насроение, от того, что желудок почувствовал возможность отведать прекрасных, домашних отбивных. А уж, чтобы понять, что вечером тут будут отбивными, не надо быть гурманом или  работником сыскных структур. Сейчас за Эда говорил его желудок.

–Алекс и Сашка... похитили их. Я слышал. Отличные соседи. Они мне всегда фарш заносят, когда в в Сельский надел заезжают. Хорошие ребята. С лицензией тоже они мне помогли. И семьи у них замечательные. Не пойму, кто вообще мог желать зла им. Без мэра этого города вовсе не было бы. А он и больниц настроил и школ. Алекс фабрики придумал, теперь людям есть, где работать. Детям стипендии в университетах. Лично возил их на учебу. Мою дочку отвез три года уж как, да и не только маю.– Похищение сильно задевала простого, открытого, чистосердечного мясника за живое. Это был и страх, что никто не защищен и ненависть к тем, кто это сделал и не понимание, как такое могло произойти в таком мирном и спокойном городе, как город N.

–А враги у них были? Может, кто-то не доволен был. Ну, скажем тем, как они бизнес вели.– Эд профессионально наседал, готовясь навязаться на ужин.

–Да ну что вы… ни то, что не довольные, даж просто никто плохого слова о них ни скажит. Детей ведь доверяли, а это сами понимаете…– Усомнится, что Джордж вообще мог врать, было не возможно, не в каком разрезе. (!!!!!!)

–Понятно. У нас еще дела, пока что у нас больше вопросов нет. Но мы к вам, наверное, еще зайдем.

–Ето всегда, пожалуйста. Главное найти бы их поскорей.– Эд начал собираться, утаскивая за собой Хенки, добавив в дверях бесхитростному мяснику.

–Когда у вас будет время на наш визит и наши вопросы?– Хенки подумал, что Эд старый прохиндей, думающий только о своем желудке, но вслух ничего не сказал.

–Да вечером на ужин заходите. Женушка прекрасные отбивные делает, вы таких отроду ни ели. Я ж мясом торгую, понимаете. Уж я в нем толк то знаю.– Джордж еще многое мог рассказать про мясо. Многие люди говорят немного, и мало в чем разбираются. Зато, если тема хоть как-то затрагивает вопроса, который им действительно интересны, то они с головой уходят в рассуждении того, что знают по данному вопросу. В такой ситуации им не хватает только сто грамм. Сто грамм и вопрос точно будет объят целиком.

 Так или иначе, но у Эда, аж глаза прикрывались от представлений чудесных отбивных жены мясника. В дом мэра он проследовал за Хенком больше по инерции. Дверь открыла жена мэра Наталья. Она сразу же опознала в гостях уполномоченным по делам ее мужа. Это не было настолько уж неожиданно, ведь у городе было мало приезжих людей, если они вообще были. Плюс внешне деловая расстановка всех жестов и движений говорила о том, что они пришли в этот трудный час по важному делу, непосредственно касающиеся ее мужа. В любом случае трудно было бы подумать, что они оказались там случайно.

–Добрый день. Меня зовите Эдом это мой напарник Хенк.– вежливо представил себя и своего напарника Эд. Наталья кивнула им и проводила в большую комнату. В Комнате сидела жена Алекса, атмосфера была, как при отсутствии теплообмена. Такая погода бывает в тропиках. Случается, что в том или ином месте чувствешь себя ни уютно. Такое бывает по разгым причинам, запах не нравится или внешний вид, или обстановка и поведение людей напрягают, возможно еще какие-нибудь личные причины. Когда нет теплообмена – ни уютно везде. Воздух, будто выталкивает из себя. Ощущаешь себя везде нежеланным гостем. Так же чувствовалось и у мэра в доме. Чувствовалось, что им тут были не рады и лучше бы напарники вообще ни приходили в этот дом. Они понимали, что это ни личная неприязнь, но долго оставаться бы там ни хотелось, тем более, что в голову уже запала мысль сытно поужинать. В комнате еще была младшая дочь Алекса и соседка Настасья Никифоровна. Очевидно жена мясника.

 Наталья, будучи  воспитанной хозяйкой дома, представила всех присутствующих. Чувствовалось что ей было не до церемоний, поэтому  Эд не нашел никаких причин тянуть резину или попросту там задерживаться и перешел к делу.

– Хотел бы сразу сказать, что мы очень сожалеем о произошедшем. Мы пришли к вам в такое тяжелое для вас время и хотели бы вас заверить, что мы сделаем все, что он нас зависит и может быть даже больше, чтобы отыскать вашего мужа. Не сомневайтесь, мы свое дело знаем.

–Спасибо вам. Что-нибудь уже известно?– Наталья была хорошо воспитана. Это было заметно. Но тактичностью в общении она кажется, ни отличалась.

–Простите, наши методы работы не позволяют нам раскрывать ход следствия, но опять, же должен вас заверить, что мы не стоим на месте.– Он сделал сюжетную паузу.– Я бы хотел спросить всех пресутствующих. Что вы помните о похищенных? Нас, прежде всего, интересует именно день похищения и какие-то странности, не обыдечности(!!!!!!) или какие-нибуть другие особенности происходившие за день. Еще мы бы хотели знать обычный распорядок похищенных, и изменения в этом распорядке за последнюю неделю.– По лицам сидящих в комнате, создавалось впечатление, что напарники прервали какой-то обряд. Исе(?) напряженно молчали, вопросы Эда повисли в воздухе. Натали оказалась самой решительной. Видимо ее воспитали быть хозяйкой дома. Посему можно было подумать, что нравы в этом городке не стремились к равноправию.

–Я, наверное, скажу за всех. Мы ценим ваше участие, но сейчас очень сложно вспомнить сразу. Мы готовы полностью с вами сотрудничать, но... по мере сил понимаете?– тон у нее был почти извиняющийся.

–Да, конечно. Чем они обычно занимались?– в обычной ситуации Эд бы не стал конкретизировать и поправлять рассказ свидетеля. Люди часто заговариваются и рассказывают необходимые следствию факты. Но в данной ситуации ему никак не хотелось сюда возвращаться или переспрашивать по второму разу, поэтому он хотел поскорей услышать, то что было необходимо.

–Просыпались они рана. Муж обязательно заходил в свой офис. Иногда он задерживался там на весь день, но чаще ехал по каким-нибудь из неотложных дел в город. В тот понедельник... я точно не знаю, муж не отчитывался за каждый день. Он рассказывал, что муниципалитет задумал строить новые дома, потому, что приедут новые работники, на новую фабрику. Вы, наверное, уже знаете. Там с южной стороны города уже заложен фундамент первого нового дома. Я думаю, он был там в тот понедельник. Алекс ни всегда выезжал в одно время с мужем. Он всегда сразу ехал в свой офис. Алекс был одним из главных меценатов города, поэтому часто работал с мужем. Алекс мог заехать на фабрику, и муж тоже мог приехать к Алексу в течение дня. Город не большой тут все по пути.– Она рассказывала свою ежедневную жизнь, как сон. Воспоминания снов частично стираются, частично ни укладываются в голове. Мы рассказываем их, прерывисто пытаясь сложить беспорядочный поток сознания в одну четкую картинку для слушателя. Бывает, что дни смазываются как наши сны. Во сне мы думаем что это, правда происходит. Сны похожи на реальность. Интересно, когда мы принимаем решение, превратить нашу жизнь в сон?

–Машину вашего мужа нашли на стоянке при Сельском наделе. Машина была распахнута настиш, внутри никого не было.– Эдди делал паузы и следил за реакцией окружающих. Это было, наверное, больше профессиональной привычкой, чем вынужденной необходимостью.– Судя по тому, что рассказывал шериф и его помошники, доступ на эту стоянку открытый для всех желающих...– очередная пауза с блуждающим по присутствующим взглядом.– Вы ни скажите нам, для чего туда заезжал ваш муж?

–Туда? Ну, может быть он решил заехать за продуктами. Хотя мы там закупаем продукты рас в месяц и иногда докупаем по необходимости в магазинах.– Натали была слегка растеряна. Она не понимала, как это может помочь найти ее мужа.

–А в день исчезновения он туда собрался.(?)

–Да, наверное, собирался, если поехал.

–А для чего он туда собирался.

–Муж ни всегда посвящает меня в свои дела. Но если поехал значит, были какие-то дела. Спросите в муниципалитете, они должны знать.– Натали терялась в ответах на вопросы.

–У Вас есть какие-нибудь предположения относительно местонахождения мужа?– вопросы становились все более прозрачными.

–Нет, врагов у нас в городе не было. Я даже не представляю, кто мог...– ее глаза приобрели ошалелый вид. Хенку подумалось, что женщина должна, немала, повидать, чтобы ни заплакать в такую минуту.

–Выкуп так и не потребовали.– Вставил Хенк, видя, что разговор заходит в тупик.– А где ваша дочь. Может, она видела что-либо странное?

–Она давно уехала учиться.– Нервно процедила Наталья.

–И Ваша дочь тоже?– обратился Хенк к тихой жене Алекса.

–Да. Они вместе уехали.– Она явно была, награни и если бы что-то знала, давно бы сорвалась и рассказала. Ей хотелось скорей закончить весь этот неожиданный кошмар.

–А им уже сообщили? Ведь это их кровные отцы.– Хенк был мягок, но напорист.

–Я не знаю. Я думаю, муниципалитет уже известил... я надеюсь что известил...– она заплакала. Хенк с Эдом переглянулись.

–Мы еще зайдем.– добавил Эд шепотом, тихо удаляясь, чтобы ни мешать чужому горю. Интересно, почему люди стараются не мешать чужому горю, но всегда рады разделить чужое счастье?

 Напарники вышли из дома и направились осмотреться во дворе, предварительно спросив разрешения у хозяйки, которая заверила их в полном сотрудничестве в любое время.

–Тебе ни кажется тут что-то странным?

–Уж очень изолировано, должно быть, это место, если им на ум не приходит просто позвонить детям. Очень странно. Как то ни вериться мне, что мэрного брата похищали задним числом. (!!!!)Машину мэра нашли у надела. Машина Алекса ни покидала завода, на котором он работает каждый день. Либо его выкрал один из работников завода, либо, что куда более вероятно, оба брата были в наделе во время похищения. В любом случае надо спросить у шерифа о работниках завода. Может кто-то что-то видел, но молчит. Или хотя бы среди них найдуться подозрительные, те, кого можно допросить плотнее.

–

 Алекс очнулся, прошло, может быть несколько дней. В отсутствие событий время величина абстрактная. Все тело жутко болело. Удивительно, но человек может привыкнуть к чему угодно. Даже к постоянной боли.

 Вначале было жутко неудобно, ноги напоминали какое-то месиво. Как два мешка с крупой. Двигать ими было невозможно, но боли были жуткие. Боль была тягучей. Люди проживают долгие жизни. Иногда люди даже об этом вспоминают. Ни редко они жаждут остановить самое чудесное из мгновений жизни, сродни новоиспеченному Фаусту. Только они забывают, что путь в ад выстлан благими намерениями.

 Все вокруг Алекса напоминала застывшее мгновение... голые, ободранные ничем ни примечательные стены, тягучая боль как от удара тяжелым предметом ниже пояса, бесконечно капающая вода. Если долго слушать капающую воду можно сойти сума. Это напоминала насмешку дьявола в одном из застывших мгновений ада.

 Алекс и к этому привык. Алекс давно отключил боль в голове. Он знал, что у него практически нет ног, и понимал, что это больно. Но мозг больше, ни фиксировал этих болевых ощущений. Он просто с ними смирился. Он ни слышал и вечно кающей воды, и ни видел ободранных стен. Алекс думал о своей семье. Его старшая дочь такая красавица, младшая Эмми и его чудесная жена. Близнецы необъяснимо чувствуют друг друга. Алекс знал, что брат где-то рядом.

–

 Мэр давно уже ни спал. Он не мог спать от болей непонимания и шока по всему телу. Ноги ему полностью ампутировали, предварительно стерев большую часть тканей. Первые полдня мэр, как зачарованный повторял: “Этого не может быть, мне это просто сниться”. Он опосался уснуть и снова проснуться здесь же. Долгое недосыпание и внутреннее изнеможение стали понемногу сказываться на его психологическом равновесии. Он то и дело кричал на постоянно капающую воду, где то в углу. То на бога, то на самого себя. “Да заткнись ты уже ... тупорылая вода... Заткнись сука. ЗАткнисьььь!”, “Где ты, когда ты мне нужен. Сукин ты сын. Ты отвернулся от меня, когда был мне так нужен. Я тебя ненавижу”– И тому подобное.

 На следующий день или около того Алексашка видимо устал от самого себя и решил заключить с богом мир: “Помоги мне господь. Спаси меня. Я исправлюсь я никогда больше ни стану нарушать божий промысел. Помоги мне я тебя молю. Ты же даришь людям прошение. Услышь и меня. Я ведь твое дитя”.  Трудно точно сказать насколько он был в адекватном состоянии, потому что его попытки договориться о своем спасении были обращены то к богу, то к своему или своим мучителям, то просто к тому, кто его услышит: “Эй, кто-нибудь ... У меня есть деньги. Давайте договоримся. Вы никогда больше ни будете знать, ни в чем нужды”.

 Кажется, на третий день в Мэре совсем потух огонек. Все, что осталось в его голове – это боль от зверски искромсанных ног и внутреннее изнеможение от собственных стенаний. К концу третьего дня мэр уже ни кричал, а просто лежал и смотрел в потолок. Ни думая, ни о чем, и ни о ком на свете.

–

 Хенк, Эд, и шериф с двумя помощниками Родом и Тодом сидели в баре Одноглазого Нирро, ели бутерброды, которые шерифу сделал жена и обсуждали в новоиспеченном опорном пункте ход расследования.

–По поводу “кто, что видел”, мы с Родом опросили всех работников в сельхоз наделе.  Никто, ничего особенного не видел. Там и работников, то ни много. Только в моменты посева и сбора урожая, а так за конвейерами следят два человека, плюс сторож. Но доступ свободный не через проходную. Сторож только сам запас стережет. У членов правления самособой есть свободный доступ везде, но они отмечаются. В записях приездов отметок о приезде мэра нет.– Шериф зачитывал домашнюю работу.– Я заехал в муниципалитет. Саша туда приехал, как обычно в девять ноль ноль, пробыл примерно сорок минут, потом поехал разузнать о ходе строительства новых жилых домов. В десять часов его машина отъехала от здания совета. Больше к муниципалитету он ни приезжал. Машину нашли только в семнадцать часов. Тревогу забили ближе к вечеру, когда машину заметили повторно бес своего хозяина, с распахнутыми настиж дверьми.– Шеф обслюнявил палец, перевернул страницу гигантского блокнота и продолжил.– Алекс приехал на работу довольно рана. Провел в своем кабинете несколько часов, потом секретарша говорит, видела, как к нему приезжал Саша уже около полудня. Все работники завода имеют алиби, даже эта самая секретарша распечатывала до обеда что-то на общем принтере.

–Думаю, они уехали с завода вместе... очевидно около двенадцати.– Хенк был в раздумьях, пока Эд эстетично наворачивал бутерброды.– А что видели жители? Может, кто-то заметил машину мэра... врятле в городе таких машин много...

–У Сашки хороший джип. Я спрашивал про мэра кто его, когда видел впоследний рас. Он часто ездит по городу, весь в делах. Его видел у этого бара где-то в одиннадцать тридцать.– шеф многозначительно посмотрел на выглядывающего из-за стойки Нирро.– до этого видели два раза по дороге в здание городского совета... Но когда он ехал к наделу никто их с Алексом, ни усмотрел.– Хенк думал. Эд переживал и бросил напарнику пищу для ума.

–Город маленький. Если очень надо, то, как можно проехать так, чтобы остаться незамеченным наверняка?– Эд тут же заткнул образовавшийся во рту вакуум бутербродом.

–Я даже не знаю, как-то. Думаю, что это не просто сделать. Понимаете город то и правда маленький. Люди душевные, друг друга все хорошо знают. Некого не бояться. Увидят что-то, то скрывать ни станут.– Шериф явно был человеком простым. Когда ты просто(?) – это трудно скрыть, но когда ты сложен тебе ничего, ни стоит быть простым.