Текст книги "Названия я так и не придумал, так что принимаю предложения (СИ)"

Автор книги: Artur Frashner

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Курсе на третьем, появилась Настя. Она подтвердила, что ни к чему хорошему такой образ жизни ни приведет. Я стал больше учиться, перестал пропускать, я снова стал видеть одобрение в глазах преподавателей. На пятом курсе, когда я подкопил денег, родители добавили мне до ни плохого седана. Настя воспринимала, как должное, что ее молодой человек заезжает и отвозит ее каждый день домой. Я познакомился с ее родителями. Им я тоже понравился, они как мои преподаватели видели во мне трудягу. Учусь, работаю, всегда вежлив и ни позволяю себе лишнего. Настоящий кандидат на партийную грамоту. Так выстраивалась моя жизнь. Институт был позади, я углубился в работу. Работа с девяти до пяти, пиджак, всегда начищенные ботинки, всегда вежлив и с улыбкой. Мажор. Я сам к этому пришел, сам всего этого добился.

 Вечера проводил в основном с Настей. Иногда, случалось выбраться куда-нибудь с друзьями на небольшие посиделки с пивом и регулярными отчетами своей девушке. Через два года скончались родители. Настя приехала ко мне. У нас была неплохая квартирка. Чистая, хорошая. Теперь мая жизнь стала почти семейной.

 Чтобы заменить мать и отца, которые до этого вели меня по жизни, я предложил Насте выйти за меня замуж. Случилось это в ресторане, я так думаю. Она сразу догадалась, зачем я выбрал такой дорогой ресторан, мы часто ходили по ним, но в основном, чтобы поесть. В тот день я пригласил ее за неделю. По-моему, она была рада. Мы поженились во вторник. На мальчишник пришли все мои однокурсники и Настины друзья. Так мая жизнь переросла в брак. Так я добрался до третьего десятка.

 Тридцать лет. И что я видел в итоге? Работал, учился, строил отношения, купил машину квартиру. Меня нет в этом всем. Моя личность слишком запущена, чтобы существовать, я понял это в 30 лет, когда жена ушла. У нее был любовник, но ушла она к нему, ни из-за него, она ушла из-за меня. Я не был подавлен. Никаких острых эмоций не было. Я подумал, что скажут соседе. По-соседству жила тогда довольно приличная семья. Он – был кем-то при бюджете армии. Они к нам в новый год ходили праздновать. И вот я подумал, они, наверное, подумают, что она развратница. Подумают, что наш идеальный брак был ни таким идеальным.

 Я продолжал ходить на работу. Продолжал ходить в тренажерный зал, хороший гражданин должен держать себя в форме. Так прошел месяц, я понял, что соседи знают, просто молчат и не лезут. Странна, я остался один и ни чувствую, что что-то изменилось. Я стал подолгу смотреть на себя в зеркало. Там был не я, более того меня там никогда не было. Я стал смотреть на все по-другому, переценивать. Работа жутко скучная, а я там провел добрую треть жизни. Школу и институт я вообще ненавидел. Я ненавидел даже здоровую пищу и добавки, которые постоянно употреблял. Я все меньше торопился домой, зачем мне туда спешить. Я становился все больше другим человекам и там жил уже, как будто бы и ни я а кто-то другой.

 Пару рас я ночевал в парадных. Первый рас напился, потом понравилась. Собутыльники стали сожителями. Приятно было найти кого-то с кем можно просто поговорить по душам. Я делал это впервые, вот так просто  с кем-то говорил без оглядки на будущее. Сперва мы просто закуривали, потом стали раскуриваться. Вместе хэпнуть – это, как часть общего получается. Я реже стал ходить на работу, реже мыться, зато чаще хэпать. Кто-то любит сладкое кто-то любит дорогие тачки, а я люблю хэпать.

 Под камушком я многое обдумал заново. Все стало в кайф, все стало просто хорошо, я стал снова бывать дома и начал курить на работе. Один из моих новых друзей познакомил меня с другими любителями вдуматься в суть бытия. Я скуривал, примерно грамм за вечер, и пару плюшек на утро.

 Через какой-то год моя квартира превратилась в постоянное прибежище растафари. Объемы расли. Оптом стало намного выгодней. Меньше палева, дешевле товар. Я пробовал выращивать. Купил лампу “ДоНАТ” на 400 ВТ, подключил к дросселю, организовал мини-теплицу в шкафу. Благо шкаф был просторный не икеевский. Поставил регуляторы температуры и влажности. Росли мои побеги хорошо, только времени надо много, минимум полгода, а с камня мажет по дивану и становиться проблематично, ухаживать за растениями. Вообщем, проще купить. Теплицу я забросил, но разбирать, ни стал, ни счел палевным.

 Я стал покупать все больше,  таскать товар от барыги до дома палевно лучше купить один рас и много. Я брал по соточке. На месяц мне хватало, многое скуривали мои гости, но на что мне еще тратится. Как-то само собой, имея столько посетителей, я стал давать им с собой за небольшое вознаграждение. Они стали приходить чаще, курить стало намного выгодней, через месяц я курил бесплатно.

 Меня все устраивало, однажды мой барыга загулял, и товара у него не было, он предложил мне съездить к его другу и нахватить у него. Я позвонил, приехал, оказалось, что это совсем ни друг, но пробить может. Видимой мой псевдоприятель тире продавец,  забыл упомянуть, какие объемы меня интересуют когда договаривался. Конечно, я ни за полочкой приехал. Мы сели в машину и, не имея других вариантов, он повез меня к другому другу. Тот спросил, что я конкретно хочу, я ни стал скрывать, тот как-то непринужденно взял мой телефон и, перезвонив, предложил любой товар и любые объемы по очень аппетитной цене. Я согласился. Объемы выросли, от порошка я тоже не отказался. Пусть лежит, мало ли кого заинтересует, а так ассортимент.

 Дела быстро пошли в гору. Грамм камня я продавал в два раза дороже, чем брал, плюс, это была, что называется “душная единичка”. Душная – значит, что грамма там не было. Ноль девять, ноль восемь, иногда даже ноль семь. Это считалась хорошей ценой. С порошком все было еще проще, я покупал парацетамол в ближайшей аптеке, и хотя я никогда ни читал, для чего его используют, но кажется, он помогал от кашля. Я размалывал таблетки в порошок и мешал пополам с амфитаминами, как истинный христианин я заботился о том, что бы мои клиенты были защищены от кашля, насколько это вообще возможно. Порошок я продавал почти в три раза дороже закупочной цены плюс буторил его пополам с парацетамолом, посчитайте выгоду.

 Через полтора года на свой 32 день рождения, у меня было куча знакомых. Люди приходили и уходили большинство каких-то новых и незнакомых. Молодые. Новички. Совсем еще ничего ни знают. Большинство, конечно, покупали в розницу, но были пару человек, которые брали, ни плохими объемами. Им, конечно, приходилось продавать почти по раскладу, и это делало мой бизнес еще прибыльней, ведь увеличивая сваи, объемы я получал более выгодные скидки у своего поставщика. В этом бизнесе оптовая цена слишком разница с розничной – добавляют за риск. Теперь у меня точка по продаже наркотиков. Есть все, но есть особо ходовые. Гашиш и дудка взаимозаменяемые. Те, кто поопытней предпочитают пласт, но дудку уважают, конечно, все. Спиды идут прекрасно, таблетки в основном сбывают мои юные студенты, за ними всегда приходят какие-нибудь продвинутая молодежь, которая всего боится, но имеет хорошую славу за, то, что может пробить для вечеринки после очередного экзамена. Героин редкость, дома у себя им ни занимаюсь.  Раньше было, но героинщики конченый народ,  лучше держать их подальше от своего дома.

 Мне никогда ни кто, ни рассказывал, что такое бывает. Когда был маленьким, потом учился в институте, работал, мне говорили другое. И я верил. Я слушал и не был готов к этому. Теперь это само меня нашло. Оно всегда рядом, оно всегда предлагает нам выход, и лучше быть к этому готовым. Лучше знать. Я ни учу их лечить людей или основам преуспевания я учу их продавать наркотики травить людей, которые сами не знают чего хотят. Я ни учу их хорошему, но я даю им шанс выбрать. Даю возможность выбрать сваю судьбу. Мир большой, в мире должны быть и такие как ты, и такие как Я, иначе будет не с чем сравнивать. Я не оставляю им шанса зато даю им возможность выбора...– Неожиданно для себя Феде стало жалко Сашу. Глаза, смотревшие на него, были грустными и уставшими. Но в них чувствовалось желание, что-то изменить. Хоть как-нибудь…

–Но ты, же губишь их.– Возразил несколько впечатленный и обкурившийся Федя.

–Все люди принимают какие-то стимуляторы – это ни для кого не секрет, но не все подсаживаются на них. Когда меня спрашиваю про героин или чистую химию, я ничего хорошего не отвечаю. Они принимают у меня, но не из-за меня. У них свои внутренние проблемы. Так им проще. Гублю детей.– Тут он потупил взгляд. И стал говорить немного тише, как будто себе.– У соседей живет мальчуган, ему лет пять. Они вечно пью, дерутся, режут друг друга. Ему само собой тоже попадает. Я его встретил на чердаке у нас. Случайно услышал, как он там ходит. Думал бомжи, сходил, проверил пацан. А он рассказал, что дома бьет и душат и что возвращаться в самое родное место на земле тошно. А ты говоришь, я гублю.– Взгляда он не поднял, ему не нужно было прощения или сочувствия.– С тех пор я пускаю его к себе, когда там совсем худо становиться. Тут для него не лучшая обстановка. Но куда ему еще идти...

 День четвертый.

 Обычное собрание в просторном офисном зале, спроектированным согласно нешкольным стилем. Учительница за своим столом и пять учеников рассевшихся по портам. Она достала из-под стола квадратный белый ящик, открыла его и бережно положила на стол револьвер.

–…Этот тест позволяет определить, на что готов каждый работник компании и насколько можно ему доверять. Как я уже говорила, компания – это в первую очередь семья. В пистолете передо мной один патрон. Когда я буду уходить, я выберу одного из вас и вручу ему оружие. Тест окончиться, когда один из присутствующих умрет. Тот, у кого оружие, может, либо сразу выстрелить и завершить тест своей победой, либо передать ответственность и пистолет кому-то еще.– Она утихла на некоторое время,  и обвела всех взглядом. Сидевшие явно не воспринимали ее в серьез. В их глазах это был изощренный психологический тест, придуманный главой компании. Работа была особенной, поэтому таких тестов вполне можно было ожидать.– В этой комнате нет камер, так что все, что будет здесь происходить останется между вами. Выйти вы сможете только после того, как просунете в специальное отверстие в двери пистолет.– Бизнес вумен не стала дожидаться реакции по-деловому взяла со стола пистолет. Протянула его Виктору и вечно спешащей походкой вышла в дверь.

 Все молчали. И с некоторым напряжением в повисшем молчании следили за Виктором.

–Он настоящий.– Фрэнк решил, что пора с чего-то начать. Виктор покрутил пистолет в руках. Пистолет был черного цвета. Весил примерно полтора килограмма. В барабане можно было отчетливо разглядеть одну пулю. Виктор попытался достать пулю, но барабан был спаян намертво.

–Настоящий. И кажется одноразовый.– Виктор стал смотреть на соратников по несчастью, ожидая, что они предложат проверить или сделать что-нибудь еще, прежде, чем разговор дойдет до выполнения основного задания.

–А Вы уверены? Может быть мне стоит посмотреть.– Фрэнк ни унимался. Виктора и всех собравших немного напрягло желание Фрэнка осмотреть оружие.

–Нет, не надо. Мне приходилось иметь дело с оружие. Этот пистолет настоящий.– Только сейчас Виктор понял, что уже не вертел пистолет в руках, а держал его за рукоять с пальцем на спусковом крючке, словно готовясь к стрельбе.

–Думаете, они, правда, хотят, что бы мы поубивали друг друга? Ведь это просто тест. Пистолет наверняка не стреляет.– Вступил в разговор, разволновавшийся Иван Калятка.

–Может быть, но проверит, мы этого не можем. Допустим, мы выстрелим в пол, и пистолет окажется, не заряжен. Дверь откроется, войдет наш контролер и скажет, что тест сдан или тест провален. Но если мы выстрелим в пол и окажется, что он заряжен, то это значит, что эти люди способны на убийство. И чтобы мы не подали в суд, вполне логично будет от нас избавиться, как нас и предупреждали в условиях теста. Помните? Нас отпустят только тогда, когда кто-то умрет. К тому же, насколько мне известно, денег и власти у директора хватит, чтобы это дело замять.– Подытожил Риг. Все задумались. Виктор сжал оружие сильнее.

–Остается только выстрелить в кого-то. И надеяться, что пистолет не сработает.– Виктор выпучил глаза на всех присутствующих сразу. Все молчали. Вариантов, как выбрать того на ком будет осуществлена проверка было много: голосование, спор, множество мелких сторонних факторов факторов, личная не приязнь. Но инициатива тут была наказуема действием. Никто из присутствующих не хотел: ни стрелять в другого, ни самому быть убитым, поэтому все просто сидели и надеялись, что сжимающий револьвер Виктор выберет не его.

 В состоянии стресса зрачки расширяются. Паника заставляет лихорадочно искать выход из ситуации. Глаза Виктора нездорово бегали с человека на человека. Наконец он перевел взгляд на Фрэнка. Фрэнк не боялся. Он был совершенно спокоен и точно понимал, чтобы делал бы на месте Виктора он. Они встретились взглядами. Виктор из последних сил выражал взглядом мольбу и медленно поднимал револьвер. Фрэнк встал, ровно и плавно в такт поднимающемуся пистолету направился к Виктору. Тот в свою очередь начал задыхаться. Сердце выпрыгивало из груди. Все лицо Виктора покрылась мелкими капелька пота. Фрэнк пристально смотрел в ошалелые глаза вооруженного человека. Его лицо выражало полное всепроникающее спокойствие. Виктор боялся оторвать взгляд от его глаз. Фрэнк подошел вплотную к Виктору, который основательно прилип к стулу, и также плавно мягкой рукой перехватил у него оружие. Выглядело так, как будто Виктор поднимал смертельную игрушку не для того чтобы убить Фрэнка, а чтобы ему его протянуть. Фрэнк посмотрел еще мгновение на Виктора, потом второй рукой обхватил его голову и прижал к своему животу. Виктор перестал задыхаться и стал всхлипывать. Фрэнк гладил его по голове, пока тот совсем не успокоился, и ни воцарилась полная тишина. В пустоте раздался выстрел.

День последний.

Обычное собрание в просторном офисном зале, спроектированном согласно школьному стилю. Учительница за своим столом и пять учеников рассевшихся за парты.

–Доброе утро. Прошлый тест вы все провалили. Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей.– Женщина похожая на офисный интерьер в начале нового субботнего дня, холодно подводила итоге теста с убийством.– Господин Фрэнк оказался у нас самым проворным и сумел нажать на курок. – Тут она перевела взгляд на виновника торжества, пристально задержав внимание на его рассеянный взгляд. Потом переведя взгляд с участника, на участника стала продолжать подведение итогов.– И если бы он сумел не только взять ответственность в свои руки и принять быстрое решение за всех, но и выстрелить, ни в пол, то вам бы не пришлось просидеть в этом кабинете столько дней.– Ее взгляд стал совсем укоризненный. Она смотрела на провинившихся учеников, которые вынуждены выслушивать обвинения, и чувствую свой косяк сидеть и молчать.– И хотя решение принял только господин Фрэнк, виноваты все. Каждый мог не дать ему принять это решение или не позволить выполнить.– Тут она сделала еще одну паузу и стала снова разглядывать сидящих. Будто бы чего-то ожидавшая от них. Чтобы они попросили прощения и сказали, что больше так никогда делать ни будут, или чтобы просто согласно кивали.– Я понимаю, что вы все устали долгим сидение в запрети и изоляции. Но это все было исключительно по вашей собственной вине. И теперь нам придется незамедлительно приступить к последнему завершающему этапу. Кроме того я вас удивлю. Все собеседование в нашей группе был ваш будущий работодатель.– Секундная пауза для возможности обдумать сказанное.– Не удивляйтесь. Этот человек со странностями и работу он предлагает особую. Выбирал он вас самолично, ничего удивительного, что он захотел познакомиться с вами так близко, как это возможно.– Участники стали переглядываться. Обстановка стала какой-то жутковатой.– Последний этап нашего собеседования будет представлять собой ролевую игру. Цель игры: Изменить человеческую сутьбу.– Вспоминая прошлые этапы, гнетущая жутковатость ситуации, стала усиливаться.– У меня есть папка, в которой содержится информация об объекте.– Она достала синею папку, не очень толстую, и не очень тонкую.– Пока цель не будет достигнута, работы никто не получит. Во время вашей работы с этим человеком мы начнем новые собеседования. Если вы справитесь раньше, чем вакансия закроется, то мы наймем кто-то из вас. Не справитесь – что ж очень жаль. Вам будет предоставлено финансирование на любые ваши проекты. Цель будет достигнута – когда я посчитаю, что цель достигнута. Оставляю вам папку и мобильный телефон для связи со мной. Действуйте!– Она встала и вышла в своей обычной манере. Собравшиеся еще некоторое время сидели, пока Фрэнк не  встал и не проследовал к папке. Он открыл и начал перелистывать страницы. Все остальные нехотя, с опаской стали присоединяться к его перелистыванию.

 В папке были личные данные: имя, фамилия, семья, образование, родственники, место рождения, прописака, выписки из больничной карты и тому подобная общая информация.

День последний.

На следующий день прослушивающие все их посиделки Виктор и Ваня собрали всех остальных, чтобы решить, что делать дальше в связи с вновь открывшейся информацией.

–Думаю, теперь у нас есть, что обсудить.– Как обычно начал Фрэнк.

–Да теперь мы знаем, что он не просто так травит детей и учит их продавать наркотики, теперь мы знаем, что у него еще и есть цель.– Виктор выпучил при этом глаза и сделал характерное движение пальцами, чтобы занести слово цель в кавычки.

–Он не счастлив.– Риг ни слушал жалоб и пререканий. Только точная информация. Это была его манера рассуждать.

–Знаете, когда на него смотришь, кажется, что он что-то знает. Знает то, что другие только хотят узнать. Он похож на неудачника я не спорю, но если говорить честно, положа руку на сердце, то он неудачник который хотябы пробует, тогда, как другие стоят, смотрят на него и критикуют, на сколько хреново у него выходит.– Федя явно импонировал своему подопечному.

–Соседский мальчик. Обо всех он отзывался отрешенно, некоторым его посетителям по двенадцать лет, но он считает, что они уже в состоянии отвечать за свои поступки даже перед законом. Все кроме этого мальчика. Ему его жалко.– Рига осенило, и он незамедлительно поделился этим осинением.

–Ясно. Хорошо тогда Федя идет в гости, Ваня с Витей будет искать все о людях, живущих по соседству с господином Грибоедовым, а мы с Ригом сходим к ним домой.

 Александр Грибоедов 42 лет проснулся за полдень от стука в дверь. После бурной ночи он чувствовал некоторую отчужденность. Стук в дверь вызвал приступ глубоко укоренившейся годами паранойи. Саша убрал со стола все, что, по его мнению, могло вызвать подозрение. На скоро умылся и, поняв, что простым игнорированием от настойчивых и довольно сильных ударов не избавиться, пошел открывать. На пороге стоял человек в милицейской форме. К горлу подкатил комок. Пришли...

–Здравствуйте, у ваших соседей произошло убийство.– В первое мгновение у Саши отлегло от сердца, что это пришли не за ним. Второе чувство, появившееся на фону взыгравшихся эндарфинов, стало любопытство.– Нам нужно, чтобы вы были понятым.– Милиционер стал подозрительно активно заглядывать Саше за плечо, силясь разглядеть, что-то в его квартире.– А я вас от чего-то отвлек.– Александр забеспокоился, он кивнул, сказал, что оденется и вернется. Милиционер попросил его захватить паспорт.

 Наскоро одев штаны, разыскав паспорт. Саша вышел на лестницу, где все еще стоял милиционер. Он попросил показать паспорт, потом пригласил пройти его за ним в квартиру. Квартира была обычная коммунальная, в какую селила власть мало имущих кучу народу, ради реализации идеи от каждого по возможностям, каждому по потребностям. Облупившаяся белая краска, подерганные обои, потолок отшпаклеван сто лет назад, старая проводка и антенные кабеля прикрепленные под высоченными потолками и напоминавшие магистрали как-то неведомого существа, с которым очень не хотелось, бы встретиться в темноте. Милиционер провел Сашу в одну из комнат, где стоял старый полтора спальный диван, стол и шкаф. Все довольно неказистое с виду, но почти волшебно крепкое и надежное внутри. Вонь была ужасная. Один из стоящих неподалеку милиционеров напомнил, что надо запоминать все, что увидишь. Потом тот, что привел туда Сашу, открыл шкаф, в котором лежал разлагающийся женский труп. От отвращения и неожиданности Александр отшатнулся. Милиционер спросил, все ли он внимательно рассмотрел. Саше подумалось сперва, что это у них такой профессиональный юмор, но милиционер был более чем серьезен, Саша кивнул вместо ответа. Потом его отвели в машину, на которой должны были довести до участка, где он задукоментирует свои показания в присутвие следователя. Добравшись до участка на заднем сидении старого, как любят говорить отечественного УАЗика. Слово отечественное, почему стойко ассоциируется с войной сорок пятого года. Россия тогда спасла весь мир, но кому до этого может быть дело, когда сидишь в старом Узелке. Пройдя не очень длительную процедуру составления задокументировывания показаний понятых, Александра отпустили домой. Выйдя из кабинета, он увидел, одинок сидящего мальчика, чего-то или кого-то ожидающего. Мальчик лет пяти. Которого тоже звали Сашей. Глубоко затаившееся состоянии паранойи особенно остро давало о себе знать в новых или необычных ситуациях. При виде знакомого лица старшему Саше сразу стало веселее и спокойнее.

–Привет. А ты как сюда попал?– Первая беззаботность встречи прошла, и мозг стал остро и быстро искать ответ на собственный вопрос. В голове всплыли все события с сегодняшнего дня.

–Привезли.– Не поднимая глаз, ответил мальчик.– Старшему Саше стало невыносимо больно, когда он вдруг понял всю тяжесть того, что у этого мальчика сейчас на душе. До этого момента он торопился домой. Обратно в свой теплый уютный, но все-таки притон. У него хотя бы был этот притон. Постояв еще несколько секунд, он обратился к стоящему неподалеку милиционеру заполняющему, какие-то очередные бессмысленные формы.

–Здравствуйте. А ведь это этого мальчика сегодня привезли из квартиры номер такой-то по улице такой-то.

–Да правильно. Мать убил пьяный отец. А вы его родственник? Если да, то можете забрать. Парнишке теперь идти некуда.– Милиционер испытующе посмотрел сквозь Александра.

–Да я его родственник. Спасибо.– Он подошел к маленькому Саше взял его за руку, они посмотрели друг на друга и, поняв друг друга, бес слов пошли домой.

 К заполнявшему форму милиционеру сильно похожему на Фрэнка подошли, двоя других. Тот, который утром постучал Александру Грибоедову в дверь, сильно смахивающий на Виктора. И тот, который снимал показания, сильно смахивающий на Ваню.

–Как думаете, получиться у них?– Ваня смотрел на закрывшуюся за ними дверь, как и остальные двоя. Врятле их мысли совпадали, но каждому было о чем подумать.

–Мы сделали все что могли. Дальше я думаю, все зависит только от них.– Подвел итог Фрэнк.

 В кармане милиционера похожего на Виктора раздался звонок мобильного. Тот снял трубку, ничего не сказал, и через секунду спрятав телефон в карман, сказал.

–Задание выполнено. Завтра утром нас ждут в офисе.

Результат.

–Ну, вот мы и снова собрались вместе.– Тот же самый класс. Та же самая леди-учительница за головным столом, те же самые пять человек поглощающих ее слова.– Пора, наверное, и познакомиться, как полагается. Меня зовут Евгения Штольц. Настающая фамилия другая, но нанимать вас было проще под общеизвестным псевдонимом. Как вы уже поняли, я и есть ваш работодатель. Выбирала я каждого из вас лично, и вы все соответственно мне подходите. Собеседование это была скорее подготовка для раскрытия ваших личных границ. Последний этап был завершающим тренингом, примером работы, на которую вы нанимаетесь. Все были приняты, как только вошли в приемную. Теперь вы знаете, что вашей новой работой будет менять людские судьбы. Как вы знаете, я обладаю большим влиянием и огромными финансовыми ресурсами, несравнимыми не с чем. Я подумала, что мне столько совсем не нужно и решила, что пора поделиться с другими. Раскидывать по улицам деньги не вариант, это только подорвет экономику. Да и деньги на самом деле мало кому могут по-настоящему помочь. Вы уже видели на своем опыте, что недостаточно просто изменить условия жизни для человека, важно научить его самого их менять. Я могу справиться и одна. НО людей много, что бы помочь многим нужно много людей. Поэтому я решила создавать группы, подобные вашей. Вы мая первая группа, по вашему образцу и с вашим непосредственным участием будут созданные еще пять групп примерно через пол года. Кажется это все. Одна глава заканчивается, начинается другая. Так что до завтра, и не опаздывайте. Людям нужна ваша помощь.

Радость и Страдание.

Жить в полжизни – это  вполовину умирать.

  Все произошло довольно обычно. День был, как день. Солнышко светило, люди куда-то торопились по своим делам, а может быть и не по делам вовсе. Один из бесчисленных дней похожих один на другой. Бетонный вечно холодный тротуар. Сколько до этого было таких дней. Сколько раз я переходил эту дорогу. Сколько раз разговаривал по телефону. Сколько лиц прошло мимо меня. Сколько миллионов букв я произнес на своем пути. Если честно не имею никакого понятия. Я не помню ни одного дня пройденного по этому пути. Ниодного кроме этого…

 Немного расскажу о себе.

 Я родился в эпоху становления рыночного мирового порядка, подпитываемого демократическими устоями. Ни умея особых чувств к родителям, в силу личных особенностей и полному отсутствия, каких либо чувств в принципе, я был им искренне благодарен за то, что они дали мне жизнь. Мои родители были фармацевтами. Отец имел сеть фармацевтических магазинов. Ни миллионы, но вполне достаточно для хорошего время препровождения в условиях человеческого общества. Вся аптечная империя должна была достаться мне, как единственному и соответственно любимому сыну. Поэтому, в отличие от детей Африки или других беднейших семей, где родители делят с детьми дозу и имеющие в запасе только шанс на чудо, мне было достаточно ни разочаровывать своих маму и папу, чтобы приуспеть в жизни.

 Я сразу выбрал самый надежный путь и  стал ботаником (натренированным профессиональным учеником). Забавно, что для многих это так и остается единственной профессией. Если приглядеться, большинство профессий получаемых в университете это преподаватели и инженеры. Не считая медиков с юристов(требующих серьезного набора знаний и практики), и экономистов с менеджеров(которые я не считаю профессиями вообще). Так или иначе, для меня это был всего лишь метод.

 Получив образования, я тут же устроился к папе заместителем. На третьем курсе я закончил курсы кулинара, тем самым взяв на себя часть ведения хозяйства в доме. Мой отец мной ужасно гордился. Если б я мог, я бы был тронут. Он быстро старел, возможно чувствовал, что пришло время. Но скорей всего, потому что я подмешивал ему очиститель в еду небольшими порциями, от чего он страдал выпадением волос, вечным недомоганием, рвотой и расстройством желудка. За три года он сильно похудел и постарел.

 Проблема всех людей, как убить время. Для начала надо найти работу, чтобы есть. Потом надо найти жилье, чтобы спать. Далее следует придумать или подобрать хобби, чтобы сплавить излишки времени. Если ты живешь в малонаселенном пункте, то излишки времени заставляют тебя, чуть ли ни бегом бежать оттуда. Постоянная нехватка работы, денег, одни и те же надоевшие лица. Беги, скорей беги. А те, кто живут в крупных центральных городах, видят излишки в вечной рутине, суете, постоянно сжимающихся каменных джунглях, сводящих сума минутах, днях и годах. Вечная депрессия. Свободное время паразит для людей, в отсутствии фантазии. Убийство времени ключевой этап к построению демократического общества. Для обеспеченной молодежи, первые два этапа пройдены по определению, поэтому они, как и многие, ни будучи особенно интеллектуальными и ни имея достаточно фантазии, обращаются к самым дешевым и доступным способом убийства времени – искусственным стимуляторам (алкоголь, гашиш, марихуана, спиды, героин, кокаин, марки и т. п.). К этому же приходит и любой обыватель, решивший на какой-то время более-менее удачно первые два этапа в своей жизни. Только с меньшей способностью для маневра, в виду отсутствия средств.

 Я как обеспеченный ребенок должен был думать только о том, как бы скорей получить то, что и так будет мае ко времени ухода родителей на покой. Золотые мальчики, как правила, не имеют внутренней воли. Они готовы исполнять любые, даже ни высказанные, желания своих предков,   и хотя это и ставит могильную плиту для самостоятельной и полноценной личности, это все равно самый быстрый путь достижения социальной независимости.

 Через восемь месяцев травли отца и усердной работы его правой рукой, я стал распоряжаться всем, ввиду отцовской немощности. К этому моменту он  уже ни вставал с постели. Все такой же гордый мной и уверенный в себе.

 Я перестал заниматься домашними делами и само собой отец быстро поправился. И хотя я уже и являлся собственником его фармацевтического бизнеса я ни в чем, ни отказывал родителям. Я всегда знал, за что я им благодарен. Сеть папиных аптек я вскоре довольно выгодно продал, а деньги вложил в незыблимую недвижимость. Не самая лучшая характеристика, но честная.

 Люди часто останавливаются, останавливают жизненный ритм. Просто встают на месте и оглядываются по сторонам. Их посещает только один вопрос. Неужели это все? Ведь должно же быть что-то еще. Для чего ведь я был рожден. Я всегда осознавал очевидность того факта, что у всех свои тараканы в голове.

   Люди инстинктивно стремятся стать "Как Все". В это "Как Все", входит какой-то общий образ идеального человека, который: не псих, но гениален, всегда в делах, но при этом, как ветер, с хорошей работой вицепрезидента крупной корпорации, с большим домом и красивой машиной, проводящий каждый вечер в кругу семьи, не куритящий, не пьющий, катающийся на сноуборде, умеющий готовить, хорошо работать и хорошо отдыхать. Этот образ "Как Все" успешно эксплуатируется философами от демократии, хотя и совсем с другими целями. Все демократы – это женственные мужчины. Идея в том, что эволюция стремится к вымиранию, но, ни человека в целом, а только изменений доведенных до совершенства. То есть, когда какой-то вид достигает полнейшего совершенство, он перестает смешивать сваи гены с подобными себе и переходит к  клонированию, как зеленая тля или некоторые виды ящериц, такой процесс может происходить только в условиях неизменяющихся условий, а иначе вся идеальность может свестись на нет, резким изменением климата. Люди ведут постоянную борьбу с природой за неизменность. Пытаются сохранить исчезающие виды, заповедники, парки. Вечные и повсеместные каменные джунгли. При резком потеплении мы просто поставим кондиционеры помощнее. Консервативная политика – тенденция любого молодого либерала. Человечество достаточно постарело, чтобы стать консервативным. Хотя еще в пару веков назад мы были молодые либералы, сейчас для нас это в прошлом. Теперь нами правят мужеподобные женщины, как в сообществе гиен, у которых глава стаи имеет отросток в виде пениса, чтобы подчеркнуть свой статус лидера. Женщины проживут дольше мужчин – это очевидно. У них ниже болевой порок, они более лояльны и у них есть природная возможность к однополому размножению. И в этом нет ничего удивительного, если вспомнить что лесбиянки куда более приветсвуються обществом, нежели геи. Геи – это результат постепенного отказа современной женщины от прилива новых генов в свой генофонд. Их все устраивает! Женщин в разы больше, чем мужчин. Спрос рождаеться в отсутвии предложения. Мужчины вымрут – женщины будут эмитировать мужской гормон в любовных играх.