Текст книги "Глаз времени"

Автор книги: Артур Чарльз Кларк

Соавторы: Стивен М. Бакстер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

Ночь была ясной и холодной. На небе сверкали незнакомые звезды, и костлявый полумесяц выглядывал из-за высоких, желтоватых облаков. В лагере ее встретили радостными криками. В честь Байсезы царь велел приготовить для воинов и их семей вино и угощения. Казалось, весь лагерь был на ногах: в палатках горел свет от масляных ламп, а музыка и смех разносились словно дым, подхваченный ветром.

– Им всем жаль, что ты уходишь от нас, – сказал Евмен.

– Я просто дала им повод повеселиться.

– Ты не должна… э-э… недооценивать свои заслуги. Мы все оказались вместе в этом сотканном по кусочкам новом мире. Конечно, между нами возникали подозрения и даже недопонимание. К тому же вас, людей двадцать первого века, всегда было меньше, и от этого вы были самыми отдаленными среди нас. Но без вашей помощи даже Александр, со всей своей хитростью, не смог бы выстоять против монголов и победить. Всему назло нам удалось стать какой-никакой, но все же семьей.

– Да, нам удалось, ведь так? Думаю, это говорит немного о силе людского духа.

– Да. – Он остановился и посмотрел ей в глаза. В его лице читался тот зловещий гнев, который она не раз замечала в нем раньше. – Там, куда ты направляешься, ты встретишь врага, победить которого не под силу и Александру. И в тот момент ты не должна забывать об этой силе. Помни, мы всегда будем с тобой.

У палатки на стуле сидела жена одного из воинов и грудью кормила младенца. Лицо ребенка было круглым и бледным, как луна. Женщина заметила, что Байсеза на нее смотрит, и заулыбалась.

– Вавилонские астрономы решили, что день, когда произошло Слияние, следует считать началом нового календаря, новым годом. Несомненно, в тот день берет начало один из их могущественных циклов, их Великих Годов. Тогда все началось заново. И первые дети, которых зачали в Мире, уже давно родились. Им не довелось жить ни в одном из разорванных времен – в них они попросту не смогли бы появиться, так как родители их пришли из разных эпох, но их прошлое – монолитно. Они всегда существовали здесь. Порой мне очень хочется узнать, что они будут делать, когда вырастут.

Байсеза внимательно посмотрела в лицо греку: ровный загар сливался с танцующими от неспокойного света костров тенями.

– Вы так много понимаете… – сказала она.

Грамматевс улыбнулся пленительной улыбкой.

– А вы чего ожидали? Как сказал бы Кейси, подобно всем грекам, я – семи пядей во лбу и безмерно этим кичусь.

Они крепко обняли друг друга и двинулись обратно в город.

43. Глаз Мардука

Когда на следующее утро Байсеза появилась в храме, то обнаружила, что там ее уже ждали Абдикадир и Кейси, который производил проверку работы сенсорного оборудования. Они пришли сюда ради нее. Сердце женщины тронула такая вера в нее, а их поддержка придала уверенности.

Глаз неподвижно висел в воздухе.

Джош тоже был здесь. В отличие от Байсезы, на которой был ее летный костюм, набитый под завязку всем необходимым, он был одет в мятый фланелевый костюм и рубашку, а также (и это казалось довольно абсурдным) нацепил галстук. Оба понимали, что им предстоит столкнуться в этот день с чем-то неизведанным. Почему бы не предстать перед этим во всей красе?

Лицо Джоша было бледным, а под глазами появились черные мешки.

– В бесконечность со звоном в голове! По крайней мере, хуже мне уже быть не может.

Почему-то Байсеза испытывала странное чувство нетерпения и раздраженности.

– Ладно, начнем, – сказала она. – Вот, держи.

Она протянула журналисту небольшой рюкзак.

Он посмотрел на него с опасением.

– Что в нем?

– Вода, сухой паек, аптечка.

– Думаешь, нам это понадобится? Байсеза, мы же собираемся войти в Глаз Мардука, а не пересекать пустыню…

– Она права, – отрезал Абдикадир. – Нужно быть готовым ко всему.

Он подхватил рюкзак из рук Байсезы и швырнул ему.

– Бери.

– И если будешь всю дорогу ворчать, то я тебя брошу, – сказала Байсеза.

– Обещаю, я буду вести себя хорошо. – На обиженном лице Джоша появилась улыбка.

Байсеза посмотрела вокруг.

– Я предупредила Евмена и Гроува, чтобы люди держались от храма подальше. Я бы предпочла, чтобы этот проклятый город эвакуировали, но боюсь, что это невозможно… Мы ничего не забыли?

Перед приходом в храм она вымылась, почистила зубы – словом, проделала все несложные каждодневные дела, ведь никто не мог сказать, когда у нее появится возможность привести себя в порядок.

– Абди, позаботься о моем телефоне.

– Я же обещал. Да, вот еще что.

Он протянул ей два свитка из вавилонского пергамента, аккуратно свернутые и скрепленные печатью.

– Если можешь…

– От тебя?

– От меня и Кейси. Если получится… если ты сможешь отыскать наши семьи…

Байсеза приняла свитки и спрятала в комбинезоне.

– Не сомневайся, я позабочусь, чтобы они их получили.

Кейси кивнул, но неожиданно прокричал им: «Что-то происходит».

Он настроил свою гарнитуру и ввел команду компьютеру активировать электромагнитный сенсор, изготовленный из того, что осталось от разбитой рации вертолета, после чего бросил взгляд на Глаз.

– Не вижу никаких изменений в этой штуковине, но сигнал усиливается, – сказал он. – Кажется, кто-то вас уже заждался, Байсеза.

– Лучше нам занять свои места, – сказала Байсеза и взяла Джоша за руку.

– Где? – уточнил он.

Легкий ветерок трепал волосы у него на лбу.

– Если бы я знала, – ответила она и ласково пригладила его черные вихры.

Но ветерок налетел вновь, разбиваясь о лицо Джоша, ветерок, который появился из ниоткуда и летел в центр зала.

– Это Глаз, – сказал Абдикадир, вокруг которого кружились листки бумаги и незакрепленные провода. – Он собирается вдохнуть. Байсеза, приготовьтесь.

Ветер усиливался, стремясь к центру зала, и уже подгонял Байсезу в спину. Она потянула Джоша за собой и, спотыкаясь, направилась к Глазу. Тот все так же неподвижно висел, отражая ее лицо, искажаемое до безобразия куклы вуду, но к его поверхности подлетали и прилипали куски бумаги и солома.

Кейси сорвал гарнитуру.

– Черт, – выругался он. – Вот это звук… Все схемы, к черту, сгорели. Кому бы ни сигналила эта штуковина, но точно не мне…

– Пора, – сказал Джош.

Так оно и было. Глубоко в душе она никогда полностью в это не верила. Но все происходило на самом деле. Сердце ее бешено стучало, и она была невероятно благодарна Джошу за то, что он крепко держал ее за руку.

– Осторожно! – крикнул Абдикадир.

Впервые за все время, когда они его обнаружили, Глаз стал меняться.

Глаз все еще оставался на месте, и от его серебристой поверхности отражался свет. Но теперь он вибрировал и напоминал озеро из ртути, чью спокойную поверхность искажали волны и рябь.

Затем он внезапно потерял свою упругость, словно надувной шарик, из которого вдруг выпустили воздух.

Байсеза поняла, что смотрит в воронку, стенки которой были серебристо-золотого цвета. Она и Джош, который был рядом с ней, продолжали видеть свои отражения, но те распадались, словно осколки разбитого зеркала. Казалось, воронка была прямо перед ее лицом, но женщина подозревала, что если бы даже она начала двигаться по залу или попыталась пролезть на или под Глаз, перед ее лицом все равно были бы эти стены света, стремящиеся к центру воронки.

Воронка была не простым трехмерным объектом, а разломом в ее реальности.

Байсеза оглянулась. В воздухе мерцали искры, которые затем устремлялись в сердце взорвавшегося изнутри Глаза. Она все еще могла видеть Абдикадира, но тот все больше и больше отдалялся, при этом его образ вел себя странно: вот он держится за дверную раму, а теперь лежит на полу зала; то он повернулся к ней спиной, но вдруг опять стоит к ней лицом – непоследовательно, но одновременно, как если бы отснятую кинопленку разрезали на части и смонтировали в случайном порядке.

– Да поможет вам Аллах, – прокричал им пуштун. – Идите, идите…

Но его слова заглушил ветер. И тут потоки света закрыли его.

Ветер толкал ее, чуть ли не сбивая с ног. Байсеза старалась привести свои мысли в порядок. Она начала считать свои вздохи. Казалось, что ее мысли тоже стали распадаться: предложения, которые она составляла в своей голове, рассыпались на слова, затем на слоги, буквы и под конец превращались в бессмыслицу. Она догадалась, что причиной этого было Слияние. То же произошло в масштабе целой планеты, ландшафт которой вырывали огромными кусками. И теперь оно, Слияние, ворвалось в зал храма Мардука, распотрошив жизнь Абдикадира на кусочки, и вот наконец проникало ей в голову, ведь даже ее сознание все-таки было частью пространства-времени…

Она посмотрела на Глаз. В его сердце струился свет. И в этот последний момент Глаз снова изменился. Воронка раскрылась и стала коридором с вертикальными стенами, убегающими в бесконечность. Но в этом коридоре не было места закономерностям перспективы, потому что его стены не казались меньше, убывая вдаль, а оставались все тех же размеров.

Это было последнее, о чем подумала Байсеза, прежде чем свет поглотил ее, наполняя собой, и отнял у нее даже способность чувствовать свое тело. Пространство для нее исчезло, время – застыло, а она сама стала пылинкой, не чем иным, а лишь только первобытным светом, упрямой, лишенной разума душой. Но, несмотря на это, Байсеза помнила, что теплая ладонь Джоша все еще держит ее ладонь.

Существовал только один Глаз, но при этом у него было много проекций. И у него было много функций, одной из которых было служить вратами.

Врата открылись. Врата закрылись. На один миг времени, который невозможно измерить, так как он слишком короткий, пространство раскрылось и стало собой.

Затем Глаз исчез. В зале храма осталось лишь нагромождение разбитого электронного оборудования, а также двое мужчин с воспоминаниями о том, что они видели и слышали, воспоминаниями, которые они не понимали и в которые не верили.

Часть 6
ГЛАЗ ВРЕМЕНИ

44. Перворожденные

Пришел конец их долгому ожиданию. Еще один мир, в котором имелось место разуму, был рожден и теперь старался выбраться из своей планетарной колыбели.

Те, кто так долго наблюдал за Землей, никогда даже отдаленно не были людьми. Но когда-то и они состояли из плоти и крови.

Они родились на планете, принадлежащей к системе одной из первых звезд, которая представляла собой ревущее чудовище, переполняемое водородом, и была первой искрой во все еще темной Вселенной. Но планет, этих кузниц жизни, было мало, ибо те тяжелые элементы, из которых они состояли, должны были сначала появиться в сердце звезды.

Когда Перворожденные всматривались в глубины космоса, то не видели ничего, что напоминало их самих, не видели разума, который мог стать отражением их собственного.

Первые звезды светили ярко, но умирали быстро. Их тонкие обломки наполняли скопившиеся в Галактике газы, и вскоре суждено было появиться новому поколению звезд-долгожителей. Но ужас одиночества ждал тех, кто остался покинутым между умирающими протозвездами.

И когда они обращали свой взор в будущее, то видели в нем лишь медленно приближающуюся тьму, так как создать новое поколение звезд из обломков умерших становилось с каждым разом все труднее. Настанет день, когда во всей Галактике не найдется достаточно топлива, чтобы появилась хотя бы одна новая звезда, и тогда последний луч света вспыхнет и умрет. Но даже когда это случится, чудовищная энтропия продолжит сжимать космос и все происходящие в нем процессы.

Несмотря на всю свою силу, они не могли противостоять течению времени.

И осмысление этой жестокой истины повлекло за собой эпоху безумства. И вставали, чтобы затем пасть, необыкновенные и красивые империи, и чудовищные войны велись между существами из металла и существами из плоти, между детьми одного и того же забытого мира. Войны пожирали непростительно огромное количество запасов созидательной энергии Галактики и не могли закончиться ничем, кроме как всеобщим опустошением.

Опечаленные, но поумневшие, те, кому посчастливилось выжить, стали готовиться к неизбежному будущему – будущему, наполненному бесконечным холодом и тьмой.

И вернулись они к своим покинутым машинам войны. И направили эти древние машины на новую цель – на очищение, пусть даже огнем, если понадобится. И понимали теперь их создатели, что если им суждено пустить в далекое будущее лишь единственную тонкую нить сознания, то в потоке времени не должно быть ненужного волнения, напрасно растраченной энергии, никакой ряби.

И были эти машины совершенны, ибо прошли они миллионы лет сражений. И стали они исправно исполнять волю своих создателей, и будут делать это вечно. И будут они ждать, не меняясь, преданные своей единственной цели, пока новые миры, и новая жизнь, будут появляться на руинах ушедших.

И двигали ими лишь благие намерения, ибо первых, родившихся в пустой Вселенной, больше всего заботила жизнь. Но чтобы сохранить жизнь, иногда нужно ее разрушить.

45. Сквозь Глаз

Это не было похоже на пробуждение. Это было неожиданным появлением, ударом в музыкальные тарелки. Ее глаза широко раскрылись и в тот же миг были ослеплены ярким светом. Она глубоко вдыхала воздух, чтобы наполнить им свои легкие, и извивалась на земле, пытаясь привыкнуть к тому, что вновь была сама собой.

Байсеза лежала на спине. Над ней висело что-то невероятно яркое – солнце, да, это было солнце, значит, она была под открытым небом. Руки ее были широко раскинуты в стороны, а пальцы впились в податливую землю.

Она перевернулась на живот. Способность ощущать ноги, руки и торс вновь к ней вернулась. Ослепленная, она почти ничего не видела.

Равнина. Красный песок. Разрушаемые ветром холмы вдали. Даже небо казалось красным, хотя солнце было высоко.

Джош находился рядом. Лежа на спине, он глотал ртом воздух, словно неуклюжая рыба, выброшенная на этот странный пляж. Неловко двигаясь по глубокому песку, Байсеза подползла к нему.

– Где мы? – с трудом спросил он. – В двадцать первом веке?

– Надеюсь, что нет.

Когда она пыталась говорить, то почувствовала, что горло у нее пересохло и болело. Байсеза сняла рюкзак и извлекла из него флягу с водой.

– Пей.

Джош благодарно начал пить быстрыми глотками. С его лба уже тек пот и впитывался в воротник его рубашки.

Она погрузила руки в песок. Он сыпался между ее пальцами, сухой, безжизненный и тусклый. Но в нем все-таки что-то сверкало, какие-то осколки отражали падающий на них свет. Байсеза откопала несколько и положила себе на ладонь. Они были размером с монету, темные, с рваными неровными краями. Свободной рукой она смела их с ладони. Но стоило ей начать раскапывать песок дальше, как она тут же нашла еще стекло, которого там, видимо, был целый пласт.

Осторожно женщина села на колени и выпрямила спину – от головокружения у нее звенело в ушах, но сознание она терять не собиралась, – затем она встала на ноги и сделала два шага вперед. Теперь Байсеза могла осмотреть все вокруг. Оказалось, что это место вовсе не было равниной из песка, наполненного стеклом, которая простиралась прямо за горизонт, где потертые временем холмы ждали чего-то уже вечность. Они с Джошем находились в самом центре неглубокой впадины: где-то на километр земля вокруг них плавно поднималась во все стороны не больше, чем на метр.

Они стояли в воронке.

Байсеза подумала, что такой след мог остаться после падения ядерной бомбы. Осколки стекла могли быть сплавом из бетона и почвы, который сформировался при взрыве небольшой мощности. Если так все и было, то вокруг ничего не осталось: если здесь когда-то располагался город, то от него не осталось ни бетонных оснований, ни костей жителей, ни даже пепла пожаров. Только кусочки радиоактивного стекла. Кратер казался старым, разрушенным, с глубоко закопанным стеклом в своем сердце. Если здесь разразилась война, то это случилось очень давно.

Байсеза задумалась над тем, полностью ли исчезла радиация. Но если бы Перворожденные хотели причинить ей вред, то они могли бы просто убить ее. А если нет – то обязательно оградили бы от столь явной опасности.

Каждый вздох причинял ей боль в груди. Был ли воздух здесь разряжен? Было ли в нем слишком мало кислорода или слишком много?

Внезапно стало немного темно, хотя на красноватом небе не было ни облачка. С солнцем было что-то не так. Его диск казался деформированным. Он был похож на древесный лист, от которого оторвали огромный кусок.

Джош стоял рядом с ней.

– Бог мой, – негромко воскликнул он.

Затмение развивалось быстро. Становилось холоднее, и в последний момент Байсеза увидела мельком, как по сухой поверхности кратера черными лентами заскользили тени. Она почувствовала, как ее дыхание становится реже и сердце плавно замедляет свое биение. Даже сейчас ее организм, отвечая на древние ритмы, реагировал на темноту, готовясь к наступлению ночи.

Темнота достигла своего пика. На несколько мгновений они очутились в абсолютной тьме.

Солнце превратилось в огненное кольцо. Края темного диска, который находился в центре, имел зазубрины, сквозь которые и протекал свет. Без сомнения, этот диск был Луной, которая, как и прежде, проплывала между Землей и Солнцем, бросая тень на лицо небесного светила. Яркость Солнца снизилась достаточно, чтобы Байсеза могла рассмотреть солнечную корону, верхние слои этой звезды, которые были хорошо видны и напоминали тонкую скульптуру вокруг сложного двойного диска.

Но это затмение не было полным. Луна не была достаточно большой, чтобы затмить собой пылающий лик, поэтому толстое кольцо света в небе представляло собой загадочное и ужасающее зрелище.

– Что-то не так, – пробормотал Джош.

– Геометрия, – сказала Байсеза. – Система Земля – Луна… Со временем она изменяется.

Подобно тому, как Луна создает приливы и отливы в земных океанах, Земля притягивает каменистые породы Луны. С момента своего возникновения две планеты-одногодки медленно отдалялись друг от друга – всего на каких-то несколько сантиметров в год, но прошло достаточно времени, и Луна навсегда разлучилась с Землей.

Джош понял суть того, что случилось.

– Это будущее. Не двадцать первый век, а то самое далекое будущее… Возможно, до него миллион лет.

Байсеза двинулась по песку воронки, не отрывая глаз от странного неба.

– Вы пытаетесь нам что-то сказать, да? Это безлюдное, разрушенное войной место. Где я, в Лондоне? А может, в Нью-Йорке, Москве, Пекине? Лахоре? Вы перенесли нас в это время и место, только чтобы показать затмение? Все это как-то связано с Солнцем? – Жара, грязь, жажда и чувство потерянности неожиданно наполнили ее сердце яростью. – Мне не нужны загадки со спецэффектами. Говорите со мной, черт бы вас побрал. Что случится с нами в будущем?

Словно отвечая на ее вопрос, у Байсезы прямо над головой с громким треском материализовался Глаз, который был примерно тех же размеров, что и Глаз Мардука. Женщина даже почувствовала, как ее омыли потоки воздуха, которые вытесняла сфера, пробиваясь в ее действительность.

Она взяла Джоша за руку и сказала:

– Ну вот, опять… Не высовывай руки из машины в течение всей поездки.

Но он смотрел на нее непонимающими глазами. На его потное лицо налип песок.

– Байсеза?

Она мгновенно поняла, что происходит. Джош не мог видеть Глаз. На этот раз он пришел за ней – ему была нужна лишь она, без Джоша.

– Нет! – закричала она и обеими руками вцепилась в парня. – Вы не можете так поступить, вы, бездушные сволочи!

Джош все понял.

– Байсеза, все в порядке. – Он прикоснулся к ее подбородку, повернул ее лицо к себе и поцеловал в губы. – Я и не мечтал, что мы сможем добраться так далеко. Возможно, наша любовь будет жить дальше, в другом мире, и, возможно, когда все вероятности соберутся вместе, мы воссоединимся в конце времен… – Он улыбнулся. – Этого достаточно.

Глаз снова превратился в воронку, а затем и в открывшийся в небе коридор. По всей равнине уже разбегались искры, которые собирались вокруг нее и толкали в сторону Глаза.

Байсеза прильнула к Джошу и закрыла глаза.

«Прошу, услышьте меня, – мысленно обратилась она к Перворожденным. – Я сделала все, что вы просили. Теперь выполните и вы мою просьбу. Не оставляйте его здесь умирать в одиночестве. Пошлите его домой, пошлите назад к Абди. Мне больше ничего не нужно, только это. Умоляю».

Вокруг них собирался горячий ветер, устремляющийся прямо в пасть сияющей сферы у них над головой. Что-то дернуло ее, пытаясь оторвать от Джоша. Она старалась бороться и не отпускала, а вот он ее отпустил.

Ее оторвало от земли, и она смотрела на Джоша сверху вниз.

Он не переставал улыбаться.

– Ты словно ангел, восходящий на небеса. Прощай, прощай…

И вновь ее окружил прекрасный, но обжигающий свет. В последний миг она увидела его падающим на пол комнаты с проводами и электроаппаратурой, и смуглолицего мужчину, бросившегося вперед, чтобы подхватить его.

«Спасибо», – сказала она про себя.

Вновь прозвучал удар в тарелки.