Текст книги "Глаз времени"

Автор книги: Артур Чарльз Кларк

Соавторы: Стивен М. Бакстер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Сейбл не чувствовала никакой надобности говорить тихо.

– Да. И, по крайней мере, некоторые из них все еще здесь. Нельзя сказать, из какого времени это место. Как и на кочевников, время на буддистов не распространяется.

– Не совсем, – мрачно сказал Коля. – Советская власть пыталась очистить Монголию от храмов. Это место построили во времена, предшествующие двадцатому веку…

Тут из темноты задней части храма послышалось шарканье и им навстречу вышли два человека. Воины выхватили свои кинжалы, но были остановлены резким словом советника Йэ-лю.

Сначала Коле показалось, что это дети, ведь незнакомцы были одинакового роста и телосложения. Но когда они вышли на свет, то он увидел, что один из них был действительно ребенком, тогда как второй – стариком. Пожилой монах, по-видимому лама, был одет в красные атласные одежды и тапочки, а с шеи у него свисали янтарные четки. Он был ужасно худым: его запястья торчали из рукавов, как птичьи лапки. Ребенок оказался мальчиком, которому не могло быть больше десяти лет. Он был такого же роста, как и старик, и почти таким же худым. На нем было что-то похожее на красное одеяние старика, но на ногах – кеды, заметив которые Коля вздрогнул. Одной своей костлявой рукой лама держался за мальчика.

Лама улыбнулся им почти беззубой улыбкой и заговорил трескучим голосом. Монголы пытались ответить, но было очевидно, что и они его не понимали.

– Взгляни на ноги мальчика, – сказал Коля Сейбл шепотом. – Может быть, это место и не такое уж старое, как мы думали.

– Это обувь у него не старая, – проворчала в ответ Сейбл. – Все равно это ничего не доказывает. Если здесь остались только эти двое, то парнишка, должно быть, рыскал по округе в поисках еды и…

– Лама так стар, – прошептал Коля.

Так оно и было. Кожа старика на вид была тонкой, словно бумага, по прошествии лет покрылась пятнами и спадала с костей ровными складками, а глаза были такими светлыми, что казались почти прозрачными. Складывалось впечатление, будто бы он прожил гораздо больше, чем ему было отведено, и теперь вот-вот испарится.

– Ты прав, – согласилась Сейбл. – Девяносто, если не больше. Но… присмотрись к этим двоим. Откинь разницу в возрасте и обрати внимание на их глаза, строение тела, подбородок…

Желая, чтобы свет был ярче, Коля стал всматриваться в лица монахов. Форму черепа мальчика скрывала копна черных волос, но черты его лица, его светло-голубые глаза…

– Они похожи друг на друга.

– Верно, Коля, – сказала Сейбл. – Когда ты попадаешь в такие места, как это, то это на всю жизнь. Ты становишься здесь служкой, когда тебе восемь или девять лет, остаешься здесь, поешь гимны и молишься, и ты все равно здесь, когда тебе девяносто, если, конечно, столько проживешь.

– Сейбл, неужели…

– Эти двое – один и тот же человек: ошибка во времени привела к тому, что он, будучи молоденьким служкой, встретил самого себя, но уже пожилого ламу. И парнишка теперь знает, что когда состарится, то однажды повстречает молодого себя, идущего по степи. – Она улыбнулась. – А их это не очень тревожит, ведь так? Может быть, буддистам не нужно глубоко влезать в свою философию, чтобы найти объяснение тому, что произошло. Просто замкнулся круг, вот и все…

Тем временем монголы в поисках поживы перевернули все в храме вверх дном, но ничего не нашли, кроме скудной пищи и бесполезных для них предметов богослужения: молитвенная мельница, священные письмена… Кочевники собирались уже предать монахов смерти. При этом на лицах солдат отсутствовали какие-либо эмоции, ведь убийство было их ремеслом, а значит – обыденным явлением в жизни. Коля набрался храбрости и обратился к советнику Йэ-лю, чтобы не допустить этого.

Они оставили храм в его удивительном сне, и армия двинулась дальше.

27. Люди моря

После трех недель путешествия вдоль побережья Персидского залива Евмен сообщил гостям из будущего, что лазутчики обнаружили поселение, в котором остались люди.

Ведомые любопытством и соскучившиеся по твердой земле, Байсеза, Абдикадир, Джош, Редди и небольшой отряд британцев во главе с капралом Бэтсоном присоединились к передовой группе македонцев, шедшей впереди длиннющего каравана, в который превратилась армия Александра. Все они предусмотрительно захватили с собой огнестрельное оружие. Кейси остался на корабле, потому что его нога еще не полностью восстановилась, и бедолага с завистью наблюдал, как его товарищи высаживаются на берег.

До поселения пришлось добираться день, и путь к нему выдался весьма изнурительным. Первым начал жаловаться Редди, но вскоре им всем пришлось нелегко. Пока их путь лежал недалеко от берега, земля под ними была просоленной и каменистой, напрочь лишенной растительности. Стоило им только отклониться от побережья, как песчаные дюны преграждали дорогу. Подниматься и спускаться по ним было бы трудно, даже если бы дождя не было. В любой момент могли начаться паводки, потому что вода неслась неудержимыми потоками. Когда же дождь прекращался, в воздух поднимались полчища мух.

Постоянную угрозу представляли змеи. Никому из представителей девятнадцатого и двадцать первого веков не удавалось определить вид рептилий, которые им встречались. Но это было и неудивительно, ведь они могли попасть сюда из самой глубины тех двух миллионов лет, или даже больше, которые составляли Мир.

Порой Байсеза сердито смотрела на серебряные сферы, которые неподвижно парили над самыми труднодоступными участками ландшафта и наблюдали за ее жалкими усилиями, когда она проходила мимо них.

Под конец дня отряд достиг цели. Вместе с македонскими воинами Байсеза и остальные вскарабкались на крутой гребень, чтобы оглядеться. Недалеко от побережья расположилось бедное селение. Сутулые хижины ютились на каменистой земле. На краю селения несколько тощих овец щипало редкую траву.

Вид у местных жителей был не очень располагающий. Как у взрослых, так и у детей были длинные, спутанные, грязные волосы, мужчины носили бороды. Основным источником пищи служила рыба, которую ловили, стоя в воде и забрасывая сети из пальмовой коры. Жители были одеты во что-то, что напоминало обработанную кожу рыбы или, возможно, китов.

– Несомненно, они – люди, но из каменного века, – сказал Редди.

– Но вполне вероятно, что они попали сюда из времен не таких уж далеких, – сказал де Морган. – От времен Александра, я имею в виду. Один из македонцев уже видел людей, похожих на этих. Она называет их рыбоедами.

Абдикадир кивнул.

– Мы часто забываем о том, – сказал он, – каким пустынным был мир во времена Александра. В нескольких тысячах километров отсюда у нас Греция, в которой живет Аристотель, но здесь перед нами люди из неолита, которые продолжают жить так, как жили со времен ледникового периода, возможно.

– Выходит, что для македонцев этот новый мир не выглядит таким чужим, как для нас, – предположила Байсеза.

Македонцы не стали церемониться с рыбоедами и быстро разогнали их стрелами. Затем отряд вошел в опустевшее селение.

Байсеза с любопытством разглядывала все вокруг. Запах рыбы исходил отовсюду. Она подобрала с земли костяной нож, сделанный, возможно, из лопатки небольшого кита или дельфина. Он был тонкой резной работы, и на его поверхности было изображение резвящихся в волнах дельфинов.

Джош исследовал хижины.

– Вы только посмотрите. Их хижины представляют собой всего лишь кости китов, на которые накинули рыбью кожу. Или гляньте сюда: здесь они хранят горы устричных раковин. Почти все, что у них есть, они получают из моря – даже одежду, инструмент и жилища – удивительно!

Байсеза решила, что это место потрясающая живая археологическая находка, поэтому фотографировала все, что только видела, игнорируя ворчание телефона. Но в то же время ее огорчало то, как много из наследия прошлого пропало бесследно и будет навеки забыто. Эти осколки исчезнувшего образа жизни, выхваченные из контекста, были еще одной страницей, вырванной из книги без названия, которую спасли из исчезнувшей библиотеки.

Но воины шли сюда не из научного интереса, а за провизией. Ее в селении оказалось мало. Запасы рыбной муки, которые удалось найти, были изъяты, а несчастные овцы пойманы и быстро освежеваны, но даже их мясо оказалось на вкус, как рыба. Байсеза была потрясена, с каким спокойствием воины разрушали деревню, но ничего поделать не могла.

Над деревней рыбоедов тоже парил Глаз. Он равнодушно наблюдал за тем, как македонцы пришли, и с таким же равнодушием смотрел, как они уходили.

Ночевали у речки, которая протекала недалеко от деревни. Македонцы, как всегда организованно, начали готовить лагерь. Словно навес, они натянули несколько палаток на вкопанные в землю шесты. Британцы им помогали.

Байсеза решила, что пришло время заняться собой. На кораблях Александра не особо беспокоились о санитарно-гигиенических условиях. Она испытала невероятное облегчение, когда наконец сняла ботинки. Женщина принялась обрабатывать стопы. Ее носки трещали от пота и песка, а промежутки между пальцами были покрыты отвердевшей грязью. На них она также заметила нечто, что могло быть первыми признаками появления грибка. Байсеза старалась экономно использовать оставшееся содержимое аптечки, которое, как-никак, было не бесконечно, хотя и не прекращала добавлять в еду и питье свои чудодейственные таблетки.

Она разделась и вошла в холодную воду. Ее совсем не беспокоило внимание со стороны спутников-мужчин. Призывы плоти в македонском лагере удовлетворялись довольно легко. Конечно же, Джош в тот момент не сводил с нее глаз, как, впрочем, всегда. Но делал он это по-мальчишески скрытно, и если Байсеза ловила его за этим занятием, то он отворачивался и краснел. Она прополоскала свою одежду и расстелила сушиться на камнях.

К тому времени, когда она закончила, македонцы успели развести костер. Байсеза легла около огня, подложив под голову в качестве подушки рюкзак и накрывшись пончо. Как всегда, Джош расположился недалеко от нее, чтобы иметь возможность смотреть на нее, когда, как он думал, никто этого не видит. Но за его спиной Редди и Абдикадир уже слали ей воздушные поцелуи.

Редди по обыкновению пустился в рассуждения о будущем:

– Нас так мало. Мы уже убедились, что кто-то как будто гигантской косой прошелся по землям от Джамруда и по всему побережью Аравии. Люди встречаются редко. Но мы продолжаем видеть в этом лишь недостаток, тогда как нам стоило бы считать это скорее благоприятной возможностью.

– Это ты о чем? – пробормотал Джош.

Редди Киплинг снял очки и протер глаза, которые казались маленькими и глубокими.

– Наша Британская империя исчезла, ее смело, как карточный домик сметает ветер. Вместо нее мы получили это… Мир, новый мир, чистый холст. И возможно, что мы, мы немногие, являемся единственными в этом мире, кто имеет понятие о рациональном мышлении, науке и цивилизации.

– Справедливо подмечено, Редди, – улыбнулся Абдикадир. – Но в Мире не так много англичан, чтобы воплотить эту мечту в жизнь.

– Но английская кровь никогда не была чистой. И это не плохо. Английская нация появилась в результате оказываемого на нее влияния, которое испытывала начиная со времен величественного господства Римской империи, вплоть до прославляющей пылкий ум демократии. Значит, тогда мы должны начать строить новую Англию, прямо здесь, в песках Аравии. И выковать новый английский народ! И мы можем основать свое новое государство, с самого начала заложив в его основу твердые английские принципы. Каждый человек абсолютно свободен до тех пор, пока он не нарушает права своего соседа. Быстрое и равное правосудие перед Богом. Терпимость к вероисповеданиям и мировоззрениям любой формы и вида. Мой дом – моя крепость. Ну и все в таком духе. Это поможет нам избежать лишних усилий.

– Звучит замечательно, – сказал Абдикадир. – Но кто будет правителем новой мировой империи? Можем ли мы доверить ее Александру?

Редди засмеялся.

– Александр достиг поразительных высот для своего времени. Но он – милитаристский деспот, даже хуже – дикарь из железного века! Вы же видели то идолопоклонничество на берегу моря. Возможно, под его доспехами действительно спрятаны необходимые задатки – он ведь долго путешествовал в обществе греков, – но все же он не тот, кто нам нужен. В настоящее время лишь мы, цивилизованные люди, можем управлять новым миром. Пусть нас мало, но у нас есть оружие, – тут он лег на спину и завел руки за голову. – Я так это и вижу. Да запоют кузнечные горны! Меч принесет мир, а мир принесет богатство, а богатство принесет закон. Это все так же естественно, как то, что дуб вырастает крепким. И мы, которые видели это раньше, станем теми, кто будет поливать эти побеги.

Своими словами он хотел их приободрить, но Байсезе они казались пустыми, а их лагерь – маленьким далеким островком, искрой света на земле, в которой даже призраков не было.

На следующий день, прямо в дороге, Редди подкосила жесточайшая боль в животе, вызванная кишечной инфекцией. Байсеза и Абдикадир порылись в своих убывающих запасах лекарств, чтобы дать ему антибиотики, и приготовили питье из сахара и воды. Редди просил, чтобы ему дали опиума, который путешествовал вместе с ним, утверждая, что тот испокон веков использовался индийскими лекарями как обезболивающее средство. Диарея лишала его сил, и он уже не мог держать свою большую голову. Но Киплинг все говорил и говорил.

– Нам нужны новые мифы, чтобы сплотиться, – хрипел Редди. – Мифы и обряды – вот то, на чем основывается нация. Вот чего не хватает американцам, ну, вы понимаете, они – нация молодая, поэтому еще не успели обрасти традициями. Но Америки теперь нет, как нет и Англии, а это значит, что наши прежние легенды и предания утратили свою значимость… утратили навсегда.

– Но ты тот человек, который напишет для нас новые, Редди, – подыграл ему Джош, чтобы успокоить.

– Мы живем в эпоху новых героев, – продолжал Киплинг. – В эпоху, когда мир только появился. Это наша возможность. И мы должны поведать будущим поколениям о том, что мы делали, как мы это делали и для чего…

Редди продолжал наполнять воздух своими мечтами и планами до тех пор, пока обезвоживание и одышка не заставили его замолчать. Они продолжали медленно идти по огромной безлюдной пустыне.

28. Бишкек

Армия Чингисхана двигалась вдоль северной границы пустыни Гоби.

Везде, куда только мог дотянуться глаз, была бескрайняя равнина, над которой висело засоренное пылью небо. Иногда им попадались выветренные, казавшиеся усталыми холмы, а однажды вдали они заметили бегущих рысью верблюдов с высокими, пышными горбами. Когда поднимался ветер, в воздух влетала стена желтого песка и закрывала собой солнце. Коля подумал, что этот песок, который на вкус напоминал железо, мог сформироваться миллион лет назад или всего лишь месяц. Их попутчики-монголы обвязали лица тряпками, отчего стали похожи на бедуинов.

Переход пустыни продолжался. Коля был глубоко погружен в себя. Его разум, казалось, потерял способность мыслить, а все чувства притупились. Он замотал лицо в тряпье, чтобы уберечь его от пыли, и просто сидел на краю повозки, порой не проронив ни слова за день. Вопреки своему желанию Криволапов зауважал силу духа и упрямую стойкость, которые помогали монголам преодолевать огромные расстояния по своим азиатским владениям. Но он был космонавтом и однажды сумел всего за пятнадцать минут, или даже меньше, проделать путь с орбиты, такой невероятный по человеческим меркам…

На пути армии встал могильный холм, насыпанный из камней и земли. Казалось, какое-то подземное чудовище силилось вырваться из объятий пересохшей земли. Коля предположил, что это могла быть скифская могила, след людей, которые жили задолго до рождения Христа и которые так же искусно ездили верхом и были кочевниками, как и монголы.

Могильный курган выглядел свежим – ветер еще не успел слизать землю с камней, – но курган уже вскрыли и разграбили, забрав золото и ценности, которые в нем находились.

Спустя какое-то время перед ним предстал почти современный космонавту объект. Коля увидел его мельком лишь издали: бетонные амбары с железными крышами, силосные башни и что-то похожее на конвой из проржавевших тракторов. Возможно, это место было частью правительственной сельскохозяйственной программы, от которой явно пришлось отказаться задолго до Слияния. Коля задумался о таком парадоксе: вероятно, покидая Центральную Монголию, армия оставляет позади и времена ужасного правления Чингисхана – окровавленный гвоздь в обширной истории континента. Возможно, здесь, за границей этой дикой страны, осколки разбитого времени укоренились более свободно, притащив в Мир представителей очень отдаленных друг от друга эпох. Монгольские лазутчики осмотрели место и принесли несколько ржавых листов гофрированного железа, но оно оказалось никуда не годным, поэтому его выбросили.

Рельеф постепенно менялся. Они проехали мимо озера, которое лежало на теле земли высохшим соленым полотном. По его краям между камней шныряли ящерицы, и в воздух взмывали полчища мух, от укусов которых страдали кони. Коля был поражен, когда услышал печальные крики морских птиц, ведь едва ли могло найтись более далекое от моря место, чем пустынное сердце материка. Возможно, птицы летели, ориентируясь по сложной системе рек Азии, и заблудились. Очевидно, что он в похожей ситуации. Банальная ирония.

Их путешествие продолжалось.

Чтобы покинуть границы современной Монголии, армия Чингисхана должна была перейти хребты Алтайских гор. С каждым днем подъем становился все круче, земля здесь была более плодородной и богатой водой. Местами попадались даже цветы: Коля узнал первоцвет, ветреницы, орхидеи, разбросанные посреди умирающего пейзажа степной весны. Воины пересекли широкую болотистую равнину, где в сочной траве шныряли зуйки, и лошади осторожно ступали по жиже, которая достигала им лодыжек.

Армия с трудом двигалась по гористой местности. Каждая последующая долина была выше и уже предыдущей. Монголы перекликались между собой, и их голоса эхом откатывались от скал. Иногда Коля замечал орлов, чьи узнаваемые силуэты темнели на фоне свинцово-серого неба. Генералы императора тихо ворчали, что в случае засады они будут здесь почти беззащитны.

Наконец перед ними открылся огромный каньон: потрескавшиеся стены скалы, своими вершинами упирающиеся в небеса. Телега Коли замерла на гребне в начале каньона. Перед ним мерцала громадная гора с плоской вершиной, по которой ползли прожилки снега и льда. Это напоминало помет чудовищного размера птиц. Космонавт обернулся и увидел за собой армию Чингисхана, растянувшуюся по всей длине каньона. Среди вереницы покрытых грязью людей и животных то и дело вспыхивал отблеск отполированных доспехов. Но на фоне нависающих красно-пурпурных остроконечных скал эта вереница людей и животных казалась тонкой нитью.

Они продолжали двигаться вдоль северо-западного рубежа Китая двадцать первого века, направляясь на юг в Киргизстан, и пересекли незримую киргизско-китайскую границу. Спустя несколько дней перед ними вырос небольшой город.

Монголы, великие приверженцы разведки, выслали вперед лазутчиков, чтобы те изучили город, а также отправили туда своих посланников, которые без страха ходили по его главной улице. Им навстречу шли горожане в плоских шляпах и жилетах на пуговицах, которые дружественно протягивали руки этим дурно пахнущим чужакам.

Очевидно, что город был современным для Коли, или почти таковым. Вести о нем, казалось, вывели космонавта из состояния транса, в который его погрузил поход. Он был поражен, когда услышал, что армия, а значит и он, в пути уже третий месяц.

И именно здесь, как потом оказалось, суждено было начаться последнему отрезку его собственного путешествия.

Сейбл отправилась вперед, чтобы помочь изучить город. Она решила, что это был Бишкек, ставший столицей Киргизстана в двадцать первом веке. Хоть город и принадлежал тому времени, когда электричества еще не было, здесь были водяные мельницы и фабрики.

«Должно быть, конец девятнадцатого века», – подумала Сейбл.

В город вели вымощенные булыжником дороги, которые обрывались швами времени примерно в километре.

В Бишкек направили еще одну группу разведчиков, и Коля пошел с ней в качестве переводчика. Город был прекрасным местом с улицами, вдоль которых были высажены ровные ряды деревьев, пусть даже листья на их ветвях немного увяли из-за непрекращающихся кислотных дождей. Главная улица носила гордое название Великий шелковый путь, которое отражало глубокие корни города. Горожане, отрезанные от остального мира, находились в неведении относительно того, что с этим миром приключилось. Они были обеспокоены прекратившимися визитами налоговых инспекторов и хотели узнать, не случилось ли чего в Москве и как здоровье у царя-батюшки.

Коля был в восторге от города, первого более или менее современного места, которое им встретилось за все время пребывания в Мире. У него не было сомнений в том, что в будущем Бишкек мог бы стать базой для развития науки и промышленности. Криволапов стал добиваться от Йэ-лю, чтобы в город направили парламентеров с целью наладить дружеские отношения с его населением. Но никто не прислушался к его словам, и Коля заподозрил что-то недоброе: монголы не любили городов и умели делать с ними только одно. Сейбл не поддержала товарища в его стремлении защитить этот клочок цивилизации. Она сама вела сложную игру, поэтому просто наблюдала и чего-то ждала.

Коля не смог долго смотреть на то, что произошло дальше.

Монголы пришли ночью, в полной тишине, верхом на своих лошадях. Когда они начали атаку, то взревели тысячами глоток, их боевой клич и стук копыт в один миг захлестнули спящий город. Убийства начались на главной улице и вскоре захватили весь Бишкек, накрыв его волной кровопролития. Жители города были не в состоянии дать отпор изуверам, и дело кончилось несколькими безрезультатными выстрелами из антикварных винтовок.

Чингисхан велел привести к себе главу города живым. Мэр попытался укрыться с семьей в маленькой городской библиотеке, и здание было разрушено до основания. На его глазах монголы убили его жену и изнасиловали дочерей, после чего его самого забили насмерть.

В городе для монголов нашлось немного поживы. Воины сломали небольшой печатный станок местной газеты и повытаскивали из него все железо, чтобы впоследствии переплавить. У них была привычка уводить с собой из захваченных городов всех ремесленников и умелых рабочих, которые могли им позже пригодиться, но бишкекские часовых дел мастера, бухгалтеры либо юристы для кочевников ничего не значили. Нескольким мужчинам сохранили жизнь. Большинство детей и некоторых женщин помоложе забрали в неволю, многих женщин изнасиловали. Все это захватчики делали механически, безрадостно, даже когда насиловали. Просто… так поступали монголы.

Когда они закончили, то стали методично предавать город огню.

Уцелевших пленников увели за город в лагерь Чингисхана, где согнали в кучу и позволили оплакивать свою ужасную судьбу. Коле они напомнили классическую крестьянскую семью. Их жилеты и штаны, добротные юбки явно приглянулись монголам. Одну красавицу по имени Наташа, пятнадцати лет от роду, которая была дочкой трактирщика, припасли для самого Чингисхана. Император всегда забирал себе самых красивых женщин, многие из которых впоследствии от него забеременели. Чингисхан хотел забрать пленников с собой, потому что для этих уже пропавших душ всегда находилось применение: например, их можно было погнать в бой. Но когда хану сообщили, что пуля одного адвоката с дикими глазами посмела ранить члена Золотой Семьи, он велел лишить пленников жизни. Усталые мольбы Йэ-лю проявить милосердие остались неуслышанными. Женщины и дети приняли смерть смиренно.

К тому времени, когда монголы вновь двинулись в путь, от города остались одни дымящиеся руины. В нем теперь почти не было зданий, от которых сохранилось хоть что-то, кроме фундамента. После себя кочевники оставили небольшой холм из отрезанных голов, искаженные мертвые лица многих из них заставляли сердце обливаться кровью – уж больно молодыми они были. Прошло несколько дней, и Чингисхан приказал своему арьергарду вернуться в город. Добравшись туда, воины обнаружили, что кучке жителей Бишкека удалось избежать резни, спрятавшись в подвалах и прочих укрытиях. Монголы окружили их и предали смерти, немного перед этим потешившись.

Сейбл оставалась равнодушной, наблюдая за этими зверствами, ее лицо было бесстрастно. Что касается Коли, то после Бишкека ему стало ясно, что он должен сделать.