Текст книги "Синдром вечного возвращения (СИ)"

Автор книги: Артем Курамшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

16. Хитроумная инициатива

Марава потянулся и зевнул – широко и несообразно столь важному моменту. Впрочем, можно ли обвинять в легкомысленности и расстроенном внимании человека, которого только что разбудили от криосна? К тому же – сбросили на него тяжёлую бомбу абсолютно дикой и неудобоваримой информации, отчего он растерянно хлопает глазами.

Марава и сам смущён, по виду – будто извиняется за свою несобранность и стесняется тугой сообразительности. Но с физиологией совладать не получается, Марава вновь зевает, разминаясь, вытягивает локти в стороны, взгляд при этом заметно туманится.

Он изо всех сил сопротивляется дурманящим объятиям посткриосна. Поминутно оглядывается, с удивлением рассматривая узкий вытянутый проход, который служит чем-то вроде холла перед криоблоком, так, будто очутился здесь впервые.

Нормальная, в принципе, реакция, – подумал сидящий напротив него Эрнст. Всегда так бывает.

– Брр… – подбадривая себя, произносит Марава. – Не могу понять, – силится разогнать остатки сна. – Наша цивилизация погибла?

– Я этого не говорил, – уклонился от прямого ответа Эрнст. – Но это возможно.

– Ну и дела… – зевает Марава, хотя глаза у него уже живые и озабоченные. – Ну, вы даёте… – только и нашёлся он, будто происходящее – прямая недоработка Эрнста.

Мараву умники выбрал потому, что он из старых. Один из самых опытных дежурных, хотя до сих пор довольствуется вторым квалификационным классом. Марава – свой и в понимании Эрнста – однозначно хороший. Кристально чистой морали, рьяный сторонник субординации, активный приверженец порядка, пусть иногда тянет его на геройство или мальчишество.

А ещё, Марава, как правило, спокоен, лишь временами – импульсивен, но это даже к лучшему. Тем более – в создавшемся положении.

Эта мысль возвращает Эрнста к объективной реальности, к необходимости высказать Мараве предположения о случившемся заговоре, однако того, кажется, больше интересует Полярия и её обитатели. И угораздило же Эрнста начать именно с этого!

– Но на планете кто-то живёт? – задумался Марава. – Кто это вообще такие?

– Ты знаешь, мне кажется, это вообще не люди, – ляпнул Эрнст.

– Ого! – Марава встаёт, чуть пошатываясь, делает несколько шагов. – Почему ты так решил?

Однако Эрнст затрудняется с ответом. Сказал это сгоряча, у него такое бывает, как говорится – сморозил не подумав. Довольно часто высказывает смелые, если не сказать – безрассудные, предположения.

– Какова активность на планете? – Марава делает несколько приседаний, и даётся это ему с трудом. – Что за чёрт?.. – бурчит он, чуть не шлёпнувшись на пол. – Глубокая, должно быть, была заморозка… Давно такого не было… Или я просто уже слишком стар?..

Тут он, конечно, кривит душой в расчёте на дружеское возражение со стороны Эрнста, которое бы его приободрило. Но тот молчит, находясь в плену снедающих его сомнений и противоречий.

– Уже не тот… – не дождавшись одолжения от собеседника, сам себе усмехается Марава.

На самом деле, ему нет и тридцати (по личному времени, разумеется – по счётчику, который есть у каждого путешествующего подпространственными тоннелями), он ещё молод, вполне спортивен и почти без вредных привычек. Что же касается его замечания насчёт глубокой заморозки (как они между собой называет технологию криосна), то тут он не далёк от истины.

Плавный переход ко второй части разговора, – подумал Эрнст, решив, однако, дождаться окончания зарядки, которую предпринял Марава.

Пока Вальтер ошивался в районе рубки, следя за деятельностью и перемещениями команды вице-командора, Эрнст исполнил активную часть плана. Хотя задача Вальтера тоже не из простых – отвлечь внимание дежурных от возможных сработок сигнальной системы, а при обнаружении постороннего в криоблоке постараться сдержать их рвение – миссия Эрнста, пожалуй, сложнее. Определённо, не прохлаждается: задействовав ручное управление, он активировал процедуру пробуждения в капсуле Маравы, а теперь ещё и объяснять ему.

Видимо, именно поэтому немногословный Вальтер поручил более красноречивому Эрнсту криоблок, а сам в течение нескольких часов удалённо затирал программные средства оповещения в системах, которыми пользуются дежурные.

Всё ли Вальтер предусмотрел? Не обнаружат ли их? Что с ними сделает вице-командор, если их план вскроется?

В любом случае, времени в обрез, – решил Эрнст и, собравшись с мыслями, начал было излагать инженерские подозрения относительно произошедшего на борту переворота, однако Марава, не уловив значимости, прервал:

– А что за примитивную кодировку они используют? – спросил он, присев обратно на скамейку и посмотрев на Эрнста – теперь уже с явной, активной заинтересованностью. Кажется, окончательно отошёл от криогенного небытия.

Эрнст ответил ему непонимающим взглядом. Как-то перескочили с темы на тему, однако это лишь в разумении Эрнста, который настроился на разговор о вице-командоре и его приспешниках. Марава же проникнуться животрепещущей темой не успел, поэтому вопрос про кодировку кажется ему вполне логичными и последовательным продолжением предыдущего обсуждения.

– Кодировка… – чуть сбился Эрнст. – Да… Кодировка. Самое интересное, что она настолько примитивна, а их язык настолько архаичен, что расшифровать не так-то просто.

– Парадокс, однако… – протянул Марава, сделав озадаченное до глупости лицо.

Настолько наивное, что Эрнсту показалось, что перед ним желторотый и недалёкий юнец. Не ошиблись ли мы? – подумал Эрнст с опаской. Марава ли нужен им сейчас, в этой ситуации?

– Да… – невпопад и ни к чему произнёс Эрнст.

Их действия кажутся Эрнсту хаотичными и не менее архаичными, чем язык обитателей дикой планеты, на орбите которой они болтаются. План – ни о чём, план – чепуха, – разочарованно думает Эрнст, и Марава тоже – мимо, у него даже не возникло вопроса, а где все остальные?

И почему Эрнст рассказывает ему это прямо сейчас? Нелепее положения и придумать себе сложно, но его это не интересует. И почему, в конце концов, Эрнст, а не кто-то из дежурной смены? – по идее, должен задаться вопросом Марава. Ведь Эрнст – из вспомогательного, обслуживающего персонала, а не полновластный хозяин «Артемиды», но Марава молчит, не спрашивает об этом.

Всё это мигом проносится в голове Эрнста, он вновь порывается рассказать Мараве главное, но тот в очередной раз переводит на интересующую его тему:

– А уровень их развития? На каком уровне они развиты технически?

– Развитие… – Эрнст ищет формулировки покороче, чтобы побыстрее закончить с этой частью разговора. – Скажем так: космонавтика если и есть, то лишь в зачаточном состоянии.

– Негусто… Слушай, – Мараве приходит в голову светлая, как ему кажется, идея, – а к чему нам эти отсталые? Может быть, это лишь локальная катастрофа? Упадок в отдельно взятой системе. Метнуться в червоточину к другому миру, Веретено – большое, к чему торчать именно тут?

Эрнст с грустью покачал головой.

– Мы слушаем эфир, но пока кроме фона Полярии ничего засечь не удалось, – сказал он. – Маяка возле червоточины нет. У нас есть лишь все основания считать, что везде так. Если бы где-то в космосе была более совершенная цивилизация, она дала бы о себе знать – это очевидно…

Их разговор обрывается топотом в коридоре.

Эрнст в отчаянии прислушивается и понимает, что людей несколько, идут быстро. Шаг решительный, грозный и ничего хорошего не обещающий.

– Слушай!.. – торопится Эрнст сказать хоть что-то напоследок. – Дело в том, что…

– О! Фарж! – приветствует коллегу Марава, встаёт и идёт к вошедшим пожимать руки. – Ли! Как дела? Как долгая смена – не запарились? Круги перед глазами уже перестали мерещиться? – подшучивает он, имея в виду тоннельные эффекты.

Вице-командор спешно здоровается с Маравой и тут же проходит вглубь криоблока, к Эрнсту. Оставил нежданно возникшего коллегу в компании Фаржа и Вальтера, сплавил нежелательного, который может помешать.

– Что здесь происходит? – вполголоса спросил Ли, опасливо оборачиваясь на шумного Мараву.

– Что… – мнётся Эрнст, не поднимая взора к командующему. – Что происходит… – мямлит он. – А что тут может происходить?.. – наконец, Эрнст собрал теплящуюся в нём смелость, посмотрел в глаза вице-командора снизу вверх и добавил более уверенное: – Просто поднял из криосна Мараву. А что тут такого?

– Починилось? – поддержал его Вальтер, радостно воскликнул на всё помещение, чтобы все услышали. – Мы тут подумали вручную деактивировать криокапсулы, – пояснил он.

– Вот как? – удивлённо глядит на него Ли. – Здорово! – говорит он, но обращается уже непосредственно к Мараве.

Восторг вице-командора выглядит настолько естественным, что Эрнст засомневался – а не сели ли они с Вальтером в лужу? С их подозрениями и домыслами. Не может ли быть такого, что нежелание поднимать людей из криосна связано всего лишь с заблуждением сугубо технического характера, а вовсе не со злым умыслом гипотетических заговорщиков?

Эрнст лихорадочно соображает, а тем временем ликование вице-командора сменилось бременем ответственности должностного лица:

– А риски вы учли?! – строго спросил он, продолжая смотреть на Мараву. Спрашивает умников, а обращается будто бы к поднятому из криосна. – У нас в инструкциях категорически запрещено создавать программные коллизии! Ввиду сбоя, криокамеры оказались запрограммированы на полугодичный цикл, а вы своими действиями…

Инженеры в курсе, чем это чревато, и Вальтер, разумеется, предусмотрел возможные неблагоприятные исходы. Обезопасил Мараву от последствий, и возражения Ли по-дилетантски смехотворны. Поэтому Вальтер его решительно прерывает:

– Ерунда! Я поставил основной сценарий в режим ожидания, – с этаким технарским снисхождением говорит он. – Без загрузки управляющих конфигураций. А кроме того… – Вальтер мог бы ещё на несколько минут занять всеобщее внимание, рассказывая о средствах подстраховки своих действий, продуманных до последней запятой в дублирующем коде, но вице-командор оказался чуть громче:

– И всё же, я бы не стал рисковать! – нехитрой фразой перечеркнул Ли старания умника. – Впредь запрещаю вам любые манипуляции! Каждое ваше телодвижение на этом корвете должно быть согласовано непосредственно со мною! Это приказ! – вице-командор оперирует эффектными формами, а поэтому внушителен.

Его слова звучат весьма значимо. К примеру, для Маравы, техническая квалификация которого не позволяет сделать однозначных выводов по предмету, а имеющаяся в его распоряжении информация актуальна не в полном объёме.

– Вам понятно?! – откровенно давит Ли, и голос его суров.

Инженеры молчат, а Марава удивлённо разглядывает собравшихся.

– Вам понятно? – внушающим тоном повторил вице-командор.

– Ли, я бы не стал… – начал Вальтер, и выглядит это как попытка оправдаться.

– Будем считать это утвердительным ответом, – вице-командор оборачивается к Мараве: – Пойдём, – говорит он, берёт того за локоть и тащит за собой в коридор. – Я введу тебя в курс дела.

17. Афия, скамеечная ГВЗ

Теперь у него не остаётся никаких сомнений – это они.

Двое, которые периодически наведываются в скамеечную, следователи из участка, – по всей видимости, они и ведут дело об утопленнике из Хейиси.

Они и раньше заходили пообедать, особенно, тот, что пониже и пошире, с длинными спутанными волосами – почти каждый день посещает скамеечную. Берёт что посытнее да пожирнее, совсем не следит за фигурой, да и ладно – его это дело. Второй же, тот, что подтянутый и мрачноватый, вероятно, старший в этой паре. Не факт, конечно, может быть, никто из них не главный, говорят, у них там царит равноправие, но вид у него посерьёзнее и повнушительнее, а приходит в скамеечную он пореже.

Тине Авикиом часто ошивается вокруг посетителей с той стороны Урхающа – Куныз бережно собирает сведения о том, чем живёт участок на Каменной плоской. Поэтому Тине старается, когда это возможно, подслушать, подсмотреть, а потом передать Кунызу обрывки разговоров, неосторожные обмолвки и намёки дозорных – Куныз это любит и не скупится при оплате подобной информации.

Тине ещё несколько дней назад слышал, что они говорили что-то насчёт парня, которого нашли в канале, но тогда не придал этому значения – ведь и сам не догадывался, о ком может идти речь.

Теперь же выясняется, что эти ребята имеют также отношение к Полумесяцу Путешественника – изделию более чем знакомому Тине. Может быть, именно им передали ту самую сумку, что Тине позавчера выловил из Хейиси. Если это так, то следует присмотреться к ним повнимательнее, и Тине предпринимает искусный манёвр – заходит за спину старшего, становится возле стены, перебирая какие-то бумажки. Со стороны может показаться, что занимается служебной документацией, но на самом деле вслушивается в разговор двух дозорных.

Так и есть – упомянули в разговоре Гомбу и его Полумесяц. А ещё про какого-то Шоиноце, поездку в Большой город и некую Эгодалимо.

Никакая Эгодалимо Авикиому не известна, зато имя Шоиноце знакомо, слышал от Куныза, правда, не знает точно, кто это такой и что собой представляет. Тине невзначай записывает в блокнот и прислушивается к последующему разговору.

Шоиноце, который остановился в Большом городе… Кажется, к нему в гости собираются двое следователей. Один из них, правда, ехать не хочет, а всё больше отговаривается. Ну да ладно, это – лирика. Вспомнить бы, кто такой Шоиноце, и под каким соусом подаётся эта беседа. Не обязательно, конечно, можно просто передать Кунызу слово в слово, но хотелось бы более осмысленно – чтобы уловить суть и прислушаться к тому, на чём делается акцент.

Может, это один из той компании? Соратник Генэха? Тот, что вызволил Куныза из тюремного подвала сегодня утром? А следователи это дело засекли и пытаются раскрутить коррумпированный клубочек. Вполне себе вероятно, да, – Тине делает пометку в блокнотик.

Вышел сухим из воды, как аргентум из Элщимающа, – размышляет Тине, вспоминая, как утром лицезрел довольную физиономию Куныза, который, кстати, разговаривал именно с этими следователями меж колонн участка. Хорошие должны быть связи у главного прыгуна, раз так быстро отпустили по делу о гремучем ауруме. В скамеечную Куныз заходить не стал, чтобы не выказывать своё знакомство с Тине. Но Авикиома заметил и махнул ему условленным жестом. Знак такой: план в силе, и ЭТО произойдёт сегодня, если что – подстрахуешь.

Конкретики никакой, но Тине весь день пялится в окно, на Каменную плоскую, в ожидании дальнейших распоряжений. Знать бы, чего ждёшь… – думает он.

А дозорные, кажется, закончили с обедом и собираются отбыть. Полноватый доел и облизывается – по нему видно, что сыт и вполне доволен. Старший же заказывал лишь горячие травы – вероятно, этого ему достаточно.

Ничего толкового из их беседы Авикиом так и не вытянул. Ну да ладно – не заставлять же их повторять, и на том спасибо. Пора подготовить им счёт.

Но тут Тине замечает на плоской, прямо перед участком, того самого, который должен осуществить центральную часть хитроумного и дерзкого плана. Смешной и несерьёзный, совсем молодой, почти юный, но уже дозорный, имени которого Тине никак не может запомнить. Ему и не нужно, достаточно того, что он знает его в лицо, и этого вполне хватает.

Молодой и взбалмошный, он выходит из дверей участка и останавливается у колонн. Встретил знакомого и теперь треплется с ним на какие-то отвлечённые темы. Сразу же видно, что разговор ни о чём, просто болтовня – широкие, размашистые жесты, смешки и кривые ухмылки тому подтверждением.

Но опытным взглядом – не первый год в продажах, психологию и поведение клиентов, а равно и любого другого он знает – Тине определяет, что дело выполнено. Иначе, что может скрывать под коротенькой курточкой этот смешной дозорный – почти малец, которому доверили ответственную и рисковую миссию. Придерживает обеими руками предмет, продолговатость и ценность которого Авикиом легко угадывает по чуть напряжённому лицу молодого дозорного и по вздутостям на куртке.

Спрятал и поддерживает, и одновременно с этим машет в разные стороны руками – попеременно, то одной, то другой. Экая легкомысленность, – с недовольством думает Тине, разглядывая дозорного и мысленно призывая его побыстрее покинуть Каменную плоскую, которая для подобного разгильдяйства вряд ли подходит. Опасное сейчас место, и было бы лучше, если б этот идиот поскорее отбыл куда-нибудь за Олкутмаань.

И совсем уже авантюрной перспективой мрачнеет его встреча с двумя отобедавшими дозорными, что собираются уходить из скамеечной. Ведь определённо, закончили и через пару минут будут на улице, перейдут мост через Урхающ и окажутся прямо на Каменной плоской.

Видимо, это и есть тот момент, непредвиденность, о которой предостерегал Куныз. Ситуация, в которой нужно подстраховать, роль Авикиома.

Ещё не зная, что будет делать дальше, Тине хватает поднос с чашкой остывших трав и подходит к столику следователей.

– Ваш напиток! – громко говорит он, кажется, ни к кому конкретно не обращаясь, а сам только и смотрит в окно, на Каменную плоскую.

– Что-что? – удивляется мрачный, тот, которого Тине считает старшим из напарников. – Я не заказывал трав… – он бросает беглый взгляд на свою кружку и пожимает плечами: – У меня уже есть… Больше мне ничего от вас не нужно…

Второй следователь не проявляет интереса к мнимой ошибке, отворачивается к окну и тоже замечает легкомысленного дозорного.

– Зеддоэф, – комментирует он и даже указывает пальцем. – Опять, небось, хвастается своим повышением… Кстати, ты хотел поговорить с ним насчёт Шелпоша.

– Да, – соглашается первый. – И не только насчёт Шелпоша: есть тут у меня одно подозрение относительно его связи с… – продолжил он, но перехватив внимательный взгляд Тине, заканчивать не стал, а лишь холодно кинул: – Я ничего не заказывал! – после чего вновь обратился к коллеге: – Идём, выловим его, пока опять куда-нибудь не убежал! – призывает он и даже приподнимается со своего места.

А Авикиом понимает, что теперь уж точно нужно их как-то задержать. Нелепый и беспечный дозорный провалит дело, не сможет совладать, не выдав себя и свою ценную ношу.

Тине не просто, а на решение у него – всего несколько мгновений. Дыханье перехватывает, а руки дрожат от вынужденного промедления. Есть у него один вариант, который он откладывал на самый крайний случай.

И похоже, этот самый случай сейчас наступил…

18. Гражданин Таугана

Он так долго к этому шёл, что потерялся в перипетиях пути. Так много думал об этом, что забыл, с чего начал. Представлял себе детали и обстоятельства высокого события, судьбоносное значение и вероятные последствия. Волнующая, возможная когда-нибудь в будущем встреча вызывала в обычно сдержанном книжнике настоящую бурю эмоций, настолько, что он как-то пропустил сам момент – момент осознания.

Осознание того, что она, высокая встреча, не возможна, а уже почти состоялась. Происходит прямо у него на глазах, а не в каком-то отдалённом будущем.

Здесь и сейчас.

И никакого ажиотажа. Всегда так и бывает, – размышляет Хабартш. Думаешь, представляешь себе, проецируешь наиболее вероятные сценарии развития событий. А когда это случается в действительности, то проходит как-то мимо – никакого тебе восторга или хотя бы волнения.

Даже обыденно, как-то буднично, – констатирует он, заполняя фольгу замысловатыми символами.

По всей видимости, встреча в эфире произошла, но не было никакого столкновения. По всем признакам, объект находится в непосредственной близости от Таугана. Совсем рядом, а сигнал от него приходит теперь намного чаще, сменив периоды молчания на более короткие. По несколько раз в сутки, со строго соблюдаемыми интервалами служащие наблюдариума принимают позывные звёздного странника.

Он вращается вокруг Таугана, – высказал спорную идею Хабартш, и его заявлениям уже почти никто не удивляется. После вчерашнего даже Уньёктти не решается с ним спорить, а только сторонится Хабартша – по крайней мере, ему так показалось.

Объект приблизился вплотную к планете, а теперь движется вокруг неё, – считает приглашённый в наблюдариум звездочёт, хотя понять механику происходящего даже ему не под силу.

Понятийные способности вычислительной науки не позволяют соорудить вразумительную модель, которая описывала бы поведение эфирного гостя – хотя бы приблизительно. Его траектории не вмещаются в известные законы фундаментальной книжности, а у местных звездочётов вызывают и вовсе нечто вроде благоговейного трепета.

Приглядываются к Хабартшу. Он и раньше ощущал на себе косые взгляды, но теперь это почти открытая враждебность. Временами ему кажется, что они его боятся – что он опять что-нибудь сказанёт, выскажет такое, отчего у них чуть ли не кровь в жилах стынет.

Думать нужно о другом, о том, как начать контакт, а вместо этого Хабартша периодически охватывают панические атаки – ему кажется, что вот сейчас дверь в его келью откроется, и на порог ступят серые плащи. С ними будет Уньёктти и ещё кто-нибудь из его окружения. Скажут, что на этом приглашение заканчивается, так же как и сотрудничество с приезжим книжником. И всему конец…

Главное – чтобы не изолировали, – думает Хабартш, в бешеном ритме выписывая мудрёные символы и вычисления.

Могут. Ну безусловно, могут, – нагоняет на самого себя ужасы одинокий звездочёт, стараясь ускориться в своей работе. Он печалится, что почти ничего не успел, а местные подозревают его в том, что он опять что-то надумал.

Ведь догадываются, а тут ещё и он допустил неосторожность – пообещал Уньёктти результаты, к тому же, в кратчайшие сроки. Чем руководствовался, принимая такие обязательства? Что на этот счёт должен был подумать Уньёктти? Да и серые плащи его слышали, а теперь, небось, вообразили себе неизвестно что. Обдумывают, как бы потише обставить. Нейтрализовать Хабартша так, чтобы никто не услышал, иначе натворит чего-нибудь, – в таком смысле должны планировать сейчас служащие безопасности.

Он вспоминает сегодняшнее дневное совещание – странное такое, если не сказать – с каким-то тайным умыслом. Подозрительное сборище, он долго ломал голову, зачем его пригласили, ведь речь шла о непонятных и далёких Хабартшу делах.

И как вытянулись у всех лица, когда он не сдержался и начал рассказывать им о кодировке, которую он почти было раскусил. Зря, наверное… Да не наверное, а точно – зря! – упрекает себя самокритичный звездочёт. Очень зря он им открылся, не ожидали они такого, а услышав, с ещё большим непониманием и недоверием стали на него глядеть.

Ведь поведал он им о том, что вплотную приблизился к разгадке полученного от объекта сигнала, а лучше бы было, конечно, утаить.

Но он взял и рассказал, что сигнал от звёздного странника донельзя напоминает кодировку, которую использовали неведомые вещатели, чьё послание Хабартш изучал в родной Карамюсте. И про то, как почти то же самое видел на артефактах, обследованием коих занимался в последние месяцы…

Нет, не стоило. Не нужно было затевать разговор. Выступление вышло стихийным и абсолютно ненужным.

Общность трёх источников, – говорил он, – очевидна. Используемый во всех трёх посланиях язык – един, и Хабартш уже окрестил его звёздным.

Большая часть послания, правда, до сих пор не понятна – ни Хабартшу, ни любому другому книжнику на всём Таугане, даже если бы он кому-то и показал сам текст. Но это его не смущает, отчаянный звездочёт считает это временными трудностями и вообще – интересной задачей.

И как ему хотелось бы обсудить. Найти одного здравомыслящего в этой толпе, и чтобы он помог Хабартшу разобраться – ведь объёмы работ до сих пор чудовищны.

Но вместо этого дискуссия плавно перетекла в соседнее русло – далеко не конструктивное и чуждое Хабартшу. Местные книжники наперебой принялись обсуждать вопросы некой осторожности. В своём консервативном понимании, трактуя безопасность как полный запрет. Вторжение – вот как они рассматривают вопрос контакта с посланниками с далёких звёзд. Будто бы они прибыли сюда, поставив целью… Впрочем, что там с целью, местные и сами, кажется, слабо себе представляют.

Вторжение… – с горечью размышляет Хабартш, осознавая, что с такими методами у него времени совсем в обрез. Понять бы ещё, что они вообще имеют в виду под этим самым вторжением. Разве такое возможно в принципе?..

Старейшая звёздная раса, – думает Хабартш. Возможно, самая старая из когда-либо существовавших в Эфире. Раз жива на протяжении многих сотен или тысяч лет, значит – мудрая. Если смогла расселиться по мирам, широко и уверенно – значит, сильная. Ведь сообщается с другими планетами, что разделяют между собой бездны Эфира – долговечная должна быть цивилизация.

Ну, хорошо, – рассуждает Хабартш, воображая местных звездочётов собеседниками. Если так уж хотите, то пусть это будут лампириды! Только, в сугубо книжном значении этого понятия – если такой смысл вообще возможен.

Понятное дело, – упреждает Хабартш возражения мнимых оппонентов, – любая легенда имеет под собой хоть какую-нибудь, но материальную подоплёку. Ни что не рождается из ниоткуда, просто так. И традиция о лампиридах – не исключение. Вот тебе и образ, явление, подходящее на роль прототипа мифических лампирид – существ, явившихся с небес.

Уличив себя в праздной потере драгоценного времени, Хабартш хватает чистый лист фольги и с каким-то особым ожесточением берётся за составление письма в Карамюсту. Омжлусо, конечно, будет ныть, как и всему свалившемуся на него в виде неожиданной и трудоёмкой работы.

Но – ничего! – в спешке Хабартш пропускает отдельные символы, а иногда и целые смысловые группы. Это тебе в качестве отработки твоей гражданской ставки! – со злостью решает Хабартш, возвращаясь к написанному и исправляя то, что может заметить. Твой гражданский долг! – иронизирует он. Чтобы не мучиться своей никчёмностью, – добавляет Хабартш почти вслух, вспоминая хорошо известные ему комплексы коллеги.

Предположение Хабартша логично, оно последовательно вытекает из предыдущих рассуждений и звучит примерно так: а не бывали ли они у нас ранее? Звёздные пришельцы – если они существуют много-много тысячелетий и умеют путешествовать меж мирами – не посещали ли они Тауган раньше, в какие-нибудь предыдущие эпохи? Великая звёздная цивилизация, оставившая о себе молву в виде преданий и легенд. Оставшаяся в памяти под загадочным именем лампирид.

По всей видимости и по непонятной причине, тогда контакт не состоялся. По крайней мере, в том виде, в каком его смыслит Хабартш. Если остались лишь нарочито сказочные легенды и призрачные предания, вряд ли можно назвать такой контакт удавшимся.

И сей факт – самое весомое основание к тому, что на этот раз они не имеют права на ошибку.

Ведь теперь они – а Хабартш воспринимает себя в качестве представителя всего населения Таугана – осознают происходящее, понимают значимость события. Наверное, даже можно сказать, что мы ощутимо подросли, – думает Хабартш, с некоторой даже гордостью. С нами уже можно говорить, и мы постараемся поддержать диалог – диалог на равных.

Он приходит к мнению, что звёздные странники, безусловно, их тоже обнаружили. Они понимают, что в Лёжюерре знают об их существовании и о том, что посланники приблизились к Таугану. Скорее всего, они выжидают, быть может, их логика принуждает ждать приглашения: мол, мы знаем, что вы нас видите, ответьте нам!

Поэтому молчать нельзя, – решил Хабартш ещё несколько дней назад. И вообще, может оказаться, что настоящая ситуация – это тоже проверка. Такой экзамен на зрелость. Проверка на понимание и готовность к диалогу.

Логично ведь: заметил – ответь и пригласи к беседе. На заметил – ещё рано. Мы вернёмся, но потом, через несколько тысяч лет.

Как пригласить? Не собираешься же ты писать им прямым текстом на своём корявом языке! – с сотню раз вопрошал себя Хабартш, размышляя о том, что будет являться адекватной заявкой на диалог. Ведь если его предположения верны, то ещё одной частью проверки может стать задание на расшифровку послания – тоже своего рода испытание на уровень развития.

И это тоже верно – контакт начинается с поиска понятного для обеих сторон языка общения. Обычное дело, и общение через эфир не может быть исключением.

И в этом-то вся сложность – Хабартш ведь так и не смог понять, что же означают все эти послания. Кроме зыбкой версии, что в предыдущих источниках зашифрована информация о неком месте, которое, как он думает, – их общая прародина.

В таком положении у него не остаётся ничего другого, кроме как ответить звёздным путешественникам фрагментом тех самых посланий. Та часть, где говорится о прародине – единственное, что более-менее понятно Хабартшу, и она сойдёт за наглядную демонстрацию знаний, которыми располагают жители Таугана.

Не очень гладко, – подумал Хабартш и, прервавшись, поморщился. Но с чего-то же нужно начинать! – ободряет он себя, возвращаясь к письму.

Омжлусо!.. – проговаривает Хабартш. Омжлусо всё сможет.

Коллега, которого Хабартш почти презирает и который – и только он – должен помочь в создавшейся ситуации.

Хабартш вздрагивает – скрипнула дверь. Он нерешительно поднимает глаза, с опаской глядит в тёмный проём, ожидая того, кто там сейчас появится.

Морально он готов к встрече с Уньёктти, но с нервами совладать не так просто. Он даже не против, если с ним будет парочка серых плащей, но к счастью, это всего лишь книжник из работориума.

Тот самый, что поддержал его во вчерашней схватке. Молодой и не успевший погрязнуть.

– Вы готовы? – заговорщически спрашивает молодой звездочёт.

– Да, – вполголоса отвечает ему Хабартш, к своему стыду признавая, что не может вспомнить имени гостя.

– Значит, всё остальное тоже готово? – ещё тише спрашивает местный книжник.

– Да, – решительно кивает Хабартш, обещая себе, что при первом же удобном случае выяснит, как зовут единомышленника, и наизусть заучит имя.

– Хорошо, – отвечает тот. – Тогда – идёмте!