Текст книги "Синдром вечного возвращения (СИ)"

Автор книги: Артем Курамшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Синдром вечного возвращения

1. Внутри

Жёлто-оранжевые полосы вдоль правого фланга чуть померкли. Посыпались искорками, потеряли в своей насыщенности, полностью не исчезли, но и этого достаточно: не так затрудняет зрение, всё ж таки как-то поспокойнее, не отвлекает.

Остались только разноцветные радуги, они совсем на периферии зрительного круга, поэтому их в счёт можно не принимать – они всегда там, проще к ним привыкнуть и не обращать внимания, словно так и должно быть. Терпимо, их отсутствие, наверное, даже вызывало бы дискомфорт, чувство, что чего-то не хватает. Как бы – свои, родные.

Другое дело – жёлтые и оранжевые, что периодически возникают рядом, вдоль горизонтальных линий интерьера, и мешают, раздражают своими вихляниями, меняющейся формой. Они как бы копируют границы предметов, усиливают очертания, а иногда, впрочем, переходят то в кольца, то в дуги, объединяются и пляшут – мерзкий эффект, мало кто к нему адаптируется, у кого ни спроси. Будто дефект зрения, вроде бы, нечто похожее наблюдают люди, страдающие повышенным давлением, внутричерепным, например, или чем-то в этом роде.

Но на борту ни у кого этого, кажется, нет. Причина видений, конечно, в другом, и всем это известно.

На самом деле, никаких полос или дуг, разумеется, не существует. Это порождение мозга, они возникают, когда сквозь него проходят заряженные частицы, а внутри всегда так бывает. Настоящая бомбардировка мозговых центров, пучки невидимых глазу осколков материи, целые стайки, и некуда от них спрятаться. Есть экранирование, специальная защита, но от всего потока не уберечься.

Вредно, конечно. Недолго и умом тронуться – бытует такое мнение в учёной среде, кажется, даже прецеденты были. Споры не утихают уже много десятилетий, однако к единой точке зрения прийти до сих пор не могут.

И звуковые явления – уши периодически закладывает от низкого шума, и это точно не двигатели. Шутки или сбои мозга, быть может, болезненная реакция на неестественные раздражители, сигнал сознанию, что нужно покинуть вредную для организма среду, эвакуироваться. Но некуда.

Вредно, не то слово. До поры до времени, как говорится, аукнется ещё, а потом уже поздно будет. Профессиональное заболевание, – обычно говорят специалисты на обследованиях и даже советы какие-то дают, как смягчить, вот только – кто их соблюдает?

Вся наша жизнь – череда вредных событий и факторов, – с философской невозмутимостью рассуждает Эдгарс, безрадостно разглядывая экран перед собой. Он полулежит в кресле, следя за высвечивающимися данными в фоновом, если так можно выразиться, режиме: вроде, и не зорко мониторит, но ничего не упускает. Случись что – не пройдёт мимо его внимания. Засечёт непорядок, если что: не первое дежурство, не желторот какой-нибудь.

Эдгарс поправил каскетку, протянул правую руку к орешкам, защипнул парочку и отправил их в рот. Не особо их любит, но ото сна спасает. Когда грызёшь, клонит меньше, а для Эдгарса проблема насущна. Ещё пара часов, и они самые тяжёлые. Чем меньше остаётся, тем сильнее хочется спать. Эдгарс мог бы сказать, что сил никаких нет, но он терпит, не позволит себе слабости и хныканья: не первая экспедиция, а он – не стажёр.

Не спать… Не спать… – говорит он про себя, отчаянно борясь и побеждая. Не спать…

– Расчётное время выхода? – спросил Ли. Он сидит справа, вне досягаемости взгляда Эдгарса, если не оборачиваться, то не видно, и Эдгарс даже иногда забывает о его присутствии.

– Восемнадцать часов, ровно, – ответил Эдгарс, стараясь звучать бодро, но выходит как-то вяло, лениво.

Ли ничего на это не ответил, и Эдгарс, чуть стыдясь своей предыдущей безучастности, добавляет более расширенное:

– Так-то, восемнадцать, но кто может сказать с уверенностью?

– В смысле? – с некоторым напряжением в голосе бросил Ли.

– Разве кто-то может поручиться в этом? – пояснил Эдгарс, отлично понимая, что Ли и так знает, о чём он. – После того, что было… – произнёс Эдгарс и решил не заканчивать: ничего не скажешь – бодрая оценка, поддержал начальника.

Тот недовольно фыркнул, но на этот раз промолчал.

От раздражения это он, Ли. От недосыпа, измотанности, от неуверенности в следующем шаге Ли становится нервным и злым. Срывает на окружающих своё недовольство, что, в общем-то, всем свойственно. Поэтому лучше к нему, конечно, не лезть.

Скоро… Скоро… – думает Эдгарс. – Осталось всего-то восемнадцать часов, а что будет дальше – неизвестно…

Что будет – то будет! – решает он, не желая ломать голову в догадках, ведь просчитать можно многое, а в реальности выйдет по-другому.

Входит Кват. Упёртый, как они его называют. За глаза, а иногда и при нём. Кват не против, не стесняется такого прозвища, тем более что оно заслуженно. Упёртый, и вид у него такой же: взгляд исподлобья, чёрный ёжик волос, губы не то чтобы тонкие, но уголки притянуты книзу. Брови волевые, прямые, и всё лицо у него какое-то такое – прямое, никаких изгибов в линиях. Словно выточили по шаблону, заготовку, а дорабатывать индивидуальными чёрточками не стали – мол, и так пойдёт, сгодится.

Из новеньких, молодёжь, и странно его участие в их смене. Впрочем, так уж карты легли, были на то свои причины, а Ли это очень даже в масть: Квата знает давненько, и тот его во всём поддерживает, в рот ему заглядывает, а Ли нужны такие люди – исполнительные и, в общем-то, недалёкие.

А чего это он, кстати, пришёл так рано? Ему отдыха положено ещё часа полтора, до начала его смены.

Упёртый – он и есть Упёртый, – подумал Эдгарс, а Ли не промолчал:

– Не спится? – в своей едва уловимо насмешливой манере спросил Ли.

– Да, – коротко и скромно ответил Упёртый Кват, присаживаясь за свободное рабочее место.

– Попей кофе, – Ли добродушен, навязчиво, до фальшивости благожелателен.

Эдгарс терпеть не может, когда Ли такой. Видно же, что подыгрывает, влезает в доверие. Именно – влезает, поскольку «втираться» тут будет не тем словом.

А Ли продолжает:

– Хороший кофе, забористый, – он склабится, и Эдгарсу кажется, что как-то двусмысленно.

Вполне могли бы обойтись без его шепелявостей, но Ли себя ограничивать не привык. Если хочет что-то сказать, то скажет, и плевать ему на мнение других.

– До выхода – восемнадцать часов, – подстёгивает Ли, – момент ответственный…

И не шепелявит он на самом деле, а что-то другое. Эдгарс понять не может, не получается определить, в чём состоит едва уловимый дефект речи Ли. Какие-то звуки он неправильно произносит, но Эдгарс не смог бы сказать – какие именно.

Хитроглазый Ли улыбается одним лишь взглядом, а сам только и делает, что изучает собеседника, будто бы проверяет Квата на лояльность: не передумал ли? Вдруг, пока спал, поменял своё мнение и заявит сейчас о выходе из затеи.

Но – нет, по виду Упёртый – как всегда упёрся, и вихлять не собирается. На то он и упёртый, а вот Эдгарсу всё это очень даже не нравится. Доводы коллег и соратников по несчастью (вполне уместно тут такое слово) логичны и обоснованны, однако ж, не покидает Эдгарса чувство того, что совершают они что-то настолько отвратное, что аж мутит.

А Ли между тем пробивает почву:

– По плану? – говорит и не сомневается, что Кват подтвердит.

– Ну да, – Упёртый невозмутим. – Как договаривались.

– Хорошо, – самодовольно кивает Ли и чуть улыбается.

На том нелепый разговор вполне можно было закончить, однако неожиданно вклинивается Эдгарс. Раз уж зашла об этом речь, Эдгарс не преминул выразить свои сомнения:

– Ребят… – протянул он. – Всё ж таки, я не уверен… То есть, я не знаю даже, правильно ли…

– Предпочитаешь оставить как есть? – резко, презрительно щурясь, спросил Ли. – Думаешь, так будет правильнее?

– Я не уверен… – мямлит Эдгарс, и Ли его грубо обрывает:

– Не уверен – промолчи! – отрезает он. – Чего ты карты путаешь! Долетались уже! Думаешь, на базе нас по головке погладят? – Ли смотрит на Эдгарса с вызовом, с прямым, нескрываемым упрёком. – А? – подначивает он. – Что-то ответа не слышу!

И верно – ответить Эдгарсу нечего. Он молчит, лишь мотает головой, явно не соглашаясь с лидером, но не осмеливаясь возразить. Да и что тут скажешь, когда с формальной точки зрения Ли прав?

– Ты будешь мешать нам? – давит Ли, вперив горящий взгляд в профиль Эдгарса.

– Нет, – через силу и безразлично отвечает тот.

Найти в себе терпение, чтобы посмотреть в ответ, Эдгарс не может, поэтому довольствуется тем, что видит Ли периферическим зрением, к тому же – затуманенным, замусоренным разноцветными мигающими радугами.

– Вот и отлично, – Ли остывает и откидывается в кресле. – Другого выбора у нас всё равно нет. Так ведь? – обращается он к молчаливому Квату.

Тот кивает, чем вполне удовлетворяет лидера. А Ли думает о том, что за Эдгарсом нужен глаз да глаз. Мало ли чего он может отчебучить! Пойдёт ещё на попятную и всё дело запорет.

– Скорость? – небрежно кидает Ли.

Эдгарс отлично понимает, что тот обращается к нему, но с ответом не спешит. Да и Ли мог бы сам посмотреть на общем экране, но не стал, видимо, для того, чтобы поставить Эдгарса на место, чтобы лишний раз продемонстрировать своё лидерство. Мол, заткнись и выполняй свои обязанности! Ты – просто рабочая единица, сиди и делай, что тебе скажут, а командовать тут буду я.

Поэтому Эдгарс не спешит. Подчиниться он обязан, ведь Ли по классу выше, чем он, значит – старше, по крайней мере, в этой смене. Однако время можно потянуть, делая вид, что занят чем-то другим.

– Скорость? – настойчиво повторил Ли.

– Тридцать четыре, – ответил вдруг Упёртый.

Эдгарс улыбнулся: недогадливый Кват невольно избавил его от необходимости отвечать. Ничего, конечно, не значит, но Ли недовольно фыркнул и отвернулся в противоположную сторону. Упрекнуть некого и не в чем, однако ж, вышло не по его, и он от этого сам не свой.

Ли бурчит что-то неразборчивое, порывисто встаёт и выходит в коридор. Кват провожает его недоумённым взглядом.

А Эдгарс внутренне усмехается – из этой ситуации он вышел победителем – но что делать дальше? Вопрос мучительный, а времени остаётся всё меньше и меньше.

2. Серые плащи

Дверь открылась, и на пороге замаячили двое в серых плащах – сотрудники службы безопасности, как про себя окрестил их Хабартш. Вид у обоих озадаченный, в руках держат коробки и, кажется, затрудняются с тем, что дальше с ними делать.

Как и в прошлый раз, при появлении серых плащей Уньёктти замолчал: Хабартш уже отметил про себя, что в их присутствии Уньёктти не рискует распространяться. Замолчал он ненадолго, всего лишь на несколько мгновений, после которых резко и неуклюже сменил тему разговора на более отвлечённую и нейтральную:

– …А пригласили мы вас потому, что считаем главным специалистом в этой области… – невозмутимо говорит Уньёктти. С виду, обращается к Хабартшу, как бы продолжая прерванную беседу, но на самом деле произносит это исключительно для серых плащей, одновременно с этим указывает им в угол кабинета. – Я бы даже сказал – единственным в своём роде специалистом. Специалистом по… – Уньёктти замолкает, словно бы и сам точно не знает, какого рода специалистом является его собеседник, а сам глаз не сводит с вошедших.

Те неспеша проходят внутрь и сгружают коробки в отведённом для этого месте. Но избавившись от ноши, уходить не торопятся. Отряхиваются, мешкают и будто бы затягивают со своим пребыванием в кабинете.

– Специалистом по?.. – как ни в чём ни бывало, уточнил наивный Хабартш. – Специалистом по чему? – говорит он, словно не догадываясь о том, что разговор этот затеян исключительно для отвода глаз серых плащей.

– Специалистом… – рассеянно повторил Уньёктти, размышляя, конечно, о чём-то другом. – Специалистом по… – говорит он, с некоторым раздражением глядя то на сотрудников безопасности, то на Хабартша, который озадачил его необходимостью отвечать. – Специалистом по общению с другими! – загадочно кинул он, разумеется, не уточняя, кого имеет в виду под этими самыми «другими». – На всём Таугане не сыщется книжника, равного вам… – громко и раскатисто, на грани пафоса продолжает Уньёктти. – Книжника, столь глубоко понимающего суть проблемы. Это моё искреннее убеждение, – Уньёктти взглядом выпроваживает двоих в серых плащах, и те, кажется, это чувствуют. – И не только моё убеждение… – упавшим тоном завершает Уньёктти, наблюдая, как серые выходят из кабинета.

Как только дверь за ними захлопывается, Уньёктти обретает второе дыхание. Голос его становится напряжённым и озабоченным:

– А если честно, – понизив громкость, в быстром темпе говорит он, – то я уже давно слежу за вашими исследованиями. Мне это очень интересно. Пока не осмеливаюсь, но уже почти готов к тому, чтобы предложить руководству взять вас в наш наблюдариум. Ну, или хотя бы посодействовать вам финансово – ведь насколько я понимаю, ваши работы довольно затратны: ценные экспонаты и всё прочее… Что такое? – живо реагирует Уньёктти на удивление Хабартша. – У вас вопрос?

– Пожалуй, нет, – смутился Хабартш. – Так что там с затратами?..

Но Уньёктти отрицательно мотает головой:

– Так не пойдёт! – возражает он. – Если вас что-то интересует, пожалуйста, спрашивайте! К концу нашего разговора мы углубимся настолько, что вы можете не вспомнить, что вас смутило… А может быть, это что-то важное… – призывая не стесняться, Уньёктти старается улыбнуться, но получается вынужденно и сиюминутно.

Поняв, что сопротивление бесполезно, Хабартш признаётся:

– Мне показалось странным, что кто-то ещё занимается Эфиром…

– Ах, вот вы о чём!.. – громко и несдержанно рассмеялся Уньёктти – теперь уже вполне искренне, от души. – Вздор!.. Но я вас отлично понимаю! – спохватившись, говорит он: таким тоном не мудрено и обидеть. – Не беспокойтесь: тут над вами смеяться никто не будет! – и сам же себе противоречит: сам-то улыбается.

Однако последнее обстоятельство Хабартш во внимание не принимает: привыкшему к насмешкам в свой адрес слова Уньёктти глубоко западают в душу. Пусть даже при этом улыбается – ведь улыбается-то он добродушно, выражая поддержку. Поэтому Хабартш вполне доволен и не сразу ощущает, что на его лице расцветает ответная улыбка.

– Эфиром занимаются! – между тем продолжает Уньёктти. – И ещё как занимаются! Просто не все об этом знают! – пламенно уверяет он. – А тот, кто со снисхождением относится к проблеме, лишь проявляет свою ограниченность! Многим и не снилось то финансирование, что мы получаем из всеобщего бюджета. А это, согласитесь, выглядит куда убедительнее любых других доводов? – с вопросительной интонацией произнёс Уньёктти, заставляя Хабартша согласиться и таким образом продемонстрировать полнейшую с ним солидарность.

– Так, так, – почти пропел Хабартш, довольный от того, что тут его не принимают за безумного выскочку.

– Ваши работы… – вдохновенно говорит Уньёктти, однако тут же прерывается: в кабинет вновь входят давешние серые плащи.

Деловито суетясь, они уже не вопрошают о том, что и как, а просто складывают принесённые вещи в угол. Полуминутное занятие, однако они умудряются растянуть его на целую вечность, и Уньёктти не остаётся ничего другого, как в очередной раз сменить тему:

– Ваши работы… – озадаченно говорит он, подгадывая, что бы такое сказануть. – Ваши работы… И мы уже давно хотели бы с вами сотрудничать… – слушать его не обязательно, поскольку Уньёктти, сам того не замечая и, безусловно, даже не придавая этому значения, в той или иной степени повторяется: – Ваши работы настолько мне нравятся, что я буду добиваться того, чтобы наблюдариум взял на себя часть связанных с ними издержек. Я абсолютно серьёзно: мы готовы профинансировать расходы, ведь коллекционные экспонаты… и, разумеется, многое другое прочее… – красноречие ему отказывает, Уньёктти становится непоследователен: – Мы были бы счастливы с вами сотрудничать, однако всякий раз как-то откладывали в долгий ящик… Но в итоге, как это обычно и бывает, дело решил случай… Согласитесь – так ведь обычно и бывает?

– Да, пожалуй… – вяло и неопределённо ответил Хабартш, а сам уже изрядно подустал. Нелепая трепотня кажется ему совершенно неуместной в стенах серьёзного учреждения с солидным всеобщем финансированием.

– Кстати, если это необходимо, можете выписать из Карамюсты своего сотрудника. Быть может, сочтёте полезным и его привлечь к нашей работе…

– Нет, пока такой потребности не вижу. Пока он мне нужен в Карамюсте – доделывает брошенную мною работу, – блеклым, официально-деловым тоном ответил Хабартш, устав ожидать, когда же они наконец приступят к обсуждению главного, того, зачем его сюда пригласили.

– Хорошо… – с застывшей на губах каменной улыбкой говорит Уньёктти, наблюдая, как серые плащи выходят из кабинета – Как вам будет удобно…

А Хабартшу вдруг становится интересно – а почему, собственно, они постоянно ходят в серых плащах? То есть, уверенности в том, что они всегда одеты именно так, у него нет, но он видел в наблюдариуме несколько десятков сотрудников, кто носил именно такие вот серые плащи, причём – абсолютно одинаковые. Униформа?

Или у них сегодня день серого плаща? – про себя шутит Хабартш, а вопрос назойлив, прямо-таки вертится на языке, но напрямую, разумеется, не спросишь. И уж совсем странным было бы задать этот вопрос самим серым плащам.

Вообще, довольно странно, что Уньёктти их шарахается – он ведь тут почти за главного, по крайней мере, по книжным вопросам, и мог бы не притворяться или прятаться. Впрочем, что касается административной части, то может быть, и не он командует. Даже – скорее всего, не он. Хабартш вспоминает предыдущие сцены, когда экскурсию по работориумам проводил Уньёктти, но решал, где Хабартшу жить, вовсе не Уньёктти. А другой служащий – в уже знакомом сером плаще, но рангом, понятно, выше, нежели те, что только что тут были.

И это наводит его на мысль, что они на самом деле – вроде обслуживающего персонала, рядовые чины в неведомой Хабартшу иерархии. Не посыльные, разумеется, и не грузчики, хотя такую роль им тоже иногда приходится выполнять. Не низкоквалифицированные болваны, а кто-то вроде службы безопасности – вот почему Уньёктти их сторонится, избегает много говорить в их присутствии. Ведь наверняка следят, слушают мимолётом и неосторожно брошенное слово. А потом докладывают куда нужно, чем и заедают свободолюбивых книжников.

Наседают на Уньёктти, вот он и задёргался, – думает Хабартш, вполне себе осознавая, что вообще-то выпавшую сейчас на их долю передышку нужно бы использовать с гораздо большей отдачей. По максимуму нужно ловить момент, ведь через пять минут серые сотрудники безопасности вернутся, принесут ещё что-нибудь из багажа Хабартша или оборудование, которое он привёз с собой из Карамюсты. Пока их в кабинете нет, необходимо много чего обсудить, но вместо этого Хабартш, как и Уньёктти тоже, отвлекается на сущую чепуху.

Думать нужно совсем о другом, но они тупо пялятся друг на друга в противном ступоре, выискивая в краткосрочной памяти нить недавнего разговора.

Тщетно: темп, что называется, потерян.

И неудивительно, – думает Хабартш, разглядывая умное, по-книжному благородное лицо собеседника. Ничего поразительного в том, что отвлеклись и не могут сосредоточиться на главном – когда тебя так бесцеремонно перебивают. Лезут куда их не просят, вынюхивают, будто тут – цитадель нелегальной деятельности. Можно подумать, что занимаются чем-то криминальным и оттого в каждый момент боятся, что поймают – с поличным и позорно.

Разве можно работать в таких условиях? – хочется Хабартшу спросить.

– Так вот… – задумчиво и как будто с обидой на серых плащей произносит Уньёктти. – О чём это я?..

– О предстоящей нам работе, – сочувственно, по-товарищески подсказал Хабартш.

– Да, о работе… – согласился Уньёктти, но былого энтузиазма в его взгляде пока не угадывается. – Хм… – собирается он с мыслями. – В нашем наблюдариуме было совершено любопытнейшее открытие, – загадочно начинает Уньёктти. – И наблюдения эти вас, несомненно, заинтересуют…

3. Невесомость

А чего тут непонятного? Отказала система искусственной гравитации, очевидно же.

И отчего вечно спокойный, невозмутимый Лойз так вытаращился? Ошарашенным взглядом буквально поедает Эдгарса, болтаясь у потолка вверх ногами. Ну прямо как новичок, какой же у тебя нелепый вид! – подумал Эдгарс, хватаясь за поручень.

Лойз собрался, сориентировался, тоже взялся за ручку переборки, притянулся к стенке и, кажется, взял себя в руки.

– Чёрт подери! – сказал он, но без уместной для такой фразы прочувствованности. Скорее меланхолично Лойз произнёс это, для порядка, что ли, или как дежурную фразу, с которой обычно начинают разговор. – С чего бы это?.. Прям, как в тот раз, а?.. – обращается он к Эдгарсу, рассчитывая на понимание и поддержку.

И Эдгарс соглашается:

– Нехорошая тенденция…

– В рубку? – предлагает Лойз, махая рукой в сторону командного помещения.

– Ага, – ответил Эдгарс, хорошенько оттолкнулся ногами и проследовал в открытый люк рядом с Лойзом, в указанную им сторону.

Тут недалеко, коридорных пролётов два или три. А в невесомости даже быстрее, чем пешком. И легче.

Лойз поплыл следом за Эдгарсом.

Зря он не доел орешки или хотя бы не зафиксировал упаковку – теперь они разбросались по всей рубке, и там и тут. А вон и кофе – путешествует по помещению тёмной лужицей. Необычно красивой субстанцией переливается, не задело бы чего важного!

Думается, никто и предположить не мог, что такое возможно. На памяти Эдгарса подобного не случалось, да и Лойз вряд ли сможет припомнить. Шутка ли – навернулась гравитационная система корабля! Сроду не бывало, даже инструкций не встречали по этому поводу.

– Чего уставились, животные?! – это Ли, взял бразды управления в свои руки и в выражениях не стесняется, да и ситуация подразумевает. – Убирай давай, пока ничего не замкнуло! – Ли метнул в Лойза портативным пылесосом, и тот легко и умело его поймал.

Догадался, молодец, – подумал Эдгарс, подтягиваясь к креслу рабочего места. Лично Эдгарс, наверное, так запросто и не сообразил бы, с чего начать. Поэтому, наверное, Ли дежурный первого класса, а всех остальных, несмотря на членство в долгой смене, до сих пор держат во втором. Поэтому Ли – старший, а Эдгарс спешит ему на помощь, в полное и беспрекословное подчинение.

А вот и Кват – уже шурует пылесосом, собирает размётанный по рубке мусор. Страшно подумать, что сейчас творится в жилых помещениях. Эдгарс искренне надеется, что согласно предписаниям, там всё зафиксировано на положенных местах. В любом случае – кто не прицепил свои вещи, сам же и виноват.

Эдгарс наконец пристал к своему креслу, схватился за его ручку и занял более-менее постоянную дислокацию, пристегнулся ремнями. Он глядит на экран, перебирает интерактивные схемы, отражающие состояние разных узлов корабля, и пока увиденное там не радует.

– Что дальше-то? – ни к кому конкретно не обращаясь, говорит Эдгарс.

Однако отвечать не спешат: Упёртый с Лойзом прибираются, а Ли так же, как Эдгарс, изучает сложившееся положение, оценивает тяжесть случившейся аварии.

– Чего-чего… – раздражённо и не отрывая взгляда от своего экрана, передразнивает Ли. – Работаем! – командует он.

– Почему нас-то не разбудили? – упрекает Эдгарс.

– Да кто ж знал? – опять огрызается Ли, будто речь идёт об элементарных истинах, а говорит он с кем-то непонятливым. – Не разбудили… – бурчит он. – Нештатный выход! В непросчитанные сроки! Не видишь, что ли?!

Эдгарс замер, изумлённо глядя на старшего. Потом медленно перевёл взгляд к большому центральному табло, на котором высвечивается всеобщее время, и вновь замер.

Выход в непросчитанное время – это слишком, это плохо. Хуже некуда, – мелькнуло в его голове.

В рубке появляется Фарж – пятый и последний дежурный долгой вахты. Как всегда, прилизанный и гладкий, но сейчас с большущими от удивления глазами. Его обычно сытое и круглое лицо заметно вытянулось, удлинилось, губы дрожат, руки дёргаются от непривычных ощущений и полнейшей растерянности.

Видимо, чуть ранее он был послан старшим на какое-то обследование или разведку, потому что по прибытии тут же принялся докладывать:

– Девятый блок не мониторится… – торопливо и сбивчиво говорит Фарж. – Хотел было зайти туда, но там, знаешь, такая поворотная… штука… – явно тянет он, и по взгляду видно, что понимания у него нет. – Высокие такие… поворотные…

– Дурья твоя башка! – ругается Ли. – И без тебя знаю, что девятый не мониторится! Что внутри-то?! Выяснить удалось?

– Говорю же – не смог попасть…

– Идиот! – по-настоящему плюнул Ли, и это несмотря на невесомость. – Эдгарс!.. Нет, лучше – Упёртый! Дуй в девятый блок, да посмотри, что там и как! – командует Ли, и Кват тут же бросается к выходу. – Без результатов не возвращайся! – кричит он вдогонку, и Упёртый наверняка его слышит.

– Чего ругаешься… – обиделся Фарж.

– А если пожар?! – негодует Ли.

– Сработала бы сигнализация…

– Какая сигнализация! – Ли вне себя от ярости. – Не мониторится же! Сам же сказал! Ой, дурень… – через силу, громко вздыхает старший.

– Обесточен, наверное, – предположил Эдгарс, отводя внимание от Фаржа и переводя его на себя. – А девятый – это и есть гравитация.

– Без тебя понятно… – взяв себя в руки, намного спокойнее буркнул Ли и уставился в монитор.

Фарж мог бы поблагодарить Эдгарса за спасение, однако всего лишь проплыл к центру помещения и подхватил брошенный Кватом пылесос.

– Крио в норме, – бодро докладывает успевший освоиться Эдгарс.

– Маршевый движок? – спрашивает Ли.

– В порядке! – отзывается Эдгарс, и его тон внушает спокойствие. – Рулевые отклонений не показывают. Климатическая…

– Уже смотрел… – Ли знает слабые места корабля и уже справился об их состоянии.

– Герметичность не нарушена, – продолжил Эдгарс, на что Ли громко и несообразно положению расхохотался.

– Понятное дело! – гогочет он, оглядываясь по сторонам в ожидании поддержки своего веселия. – Если бы разгерметизировались, уж давно вынесло бы наружу…

– Не скажи… – веско возразил Эдгарс, внутренне радуясь подобревшему Ли. – Помнишь, на Кетцалькоатле… – вспоминая пренеприятный случай, еле выговаривает Эдгарс сложное название, но Ли его решительно прерывает:

– В сопло тебе! – грубо выругался Ли принятым в среде звездолётчиков фразеологизмом. – Нашёл что вспомнить! Ты ещё про Вицли расскажи… – бурчит он. – Кетца… коатль… – с трудом проговаривает он: ему с его шепелявостью подобное и не снилось.

– Задействую второй контур? – осторожно предложил Эдгарс. – Дубль системы жизнеобеспечения? – он поворачивается к Ли, вызывая его на визуальный контакт.

– Валяй! – после нескольких секунд размышления разрешает Ли, но так и не оборачивается.

– На всякий случай… – пояснил тот, выстукивая по клавишам соответствующие команды.

– Не больше трети мощности! – распорядился Ли.

– Понял, – кивнул Эдгарс. – Ставлю двадцать процентов.

Они закончили с первичной диагностикой и необходимым минимумом мероприятий в ходе устранения аварийной ситуации. Ли откинулся в кресле, поднял лицо кверху – если в невесомости можно употребить такой термин – и устало прикрыл глаза. Перебирает в голове пункты инструкции – не забыл ли чего? Мысленно ставит галочки напротив ключевых систем корабля, отмечая, что ситуация под контролем.

А Фарж и Лойз закончили с основным мусором, вернули портативные пылесосы в аварийные щиты и, заняв рабочие места за пультами, ждут распоряжений. Навострили уши и молчат, не рискуя вмешиваться в переговоры более опытных товарищей, которые, к тому же, разобрались в ситуации и составили себе целостную картинку произошедшего.

Напряжённую тишину прерывает Эдгарс:

– Активировал, – сказал он, не уточняя, что именно: то ли второй защитный контур, то ли дублирующую систему жизнеобеспечения, скорее всего, и то и другое. – Сильно тряхануло… – заметил Эдгарс. – Как в прошлый раз…

– Соплом тебе! – вновь выругался Ли, встрепенулся, открыл глаза и повернулся к Эдгарсу. Запал прошёл, он уже не так зол. – Хватит уже каркать!... А этот где шляется? – бурчит Ли, имея в виду Упёртого.

И тот как раз возвращается. Влетает в рубку, судя по виду – всё разузнал. Быстро обернулся, – подумал Эдгарс. Если, конечно, не повернул с полдороги, как, без сомнения, сделал размазня Фарж.

Нет, этот не такой – выполнил задание своего ненаглядного Ли. Да и вид у него уверенный, разобрался, должно быть.

– Девятый работает! – заявил Упёртый Кват. – Индикация есть, всё зелёное…

– Здрасьте! – удивился Эдгарс.

– Ты не ошибся? – зачем-то спросил Фарж.

Понятное дело, что не ошибся. В таких делах не ошибаются, – мысленно отвечает Фаржу Эдгарс. Это только ты так можешь – на всё наплевать и успокоиться.

– С виду – всё в норме, – пояснил Кват. – Если б не видел тутошние показания, то и предположить не мог бы, что что-то не так. Прошёл бы мимо, решил бы, что всё в порядке… – растерянно проговорил Упёртый.

– Послушай, там снизу… – вспомнив один нюанс, начал Ли, однако Кват его перебивает:

– Тоже зелёные!

В рубке наступает молчание.

Мысли всех крутятся вокруг системы искусственной гравитации и её мнимой исправности. Каждый перебирает в уме возможную причину отказа при внешней «нормальности», однако никто из присутствующих не обладает нужным объёмом специфических знаний. Хотя и инженеры, но слишком широкого профиля. Всего понемножку, в каждой области. А чтобы разобраться с гравитационной системой, никому из присутствующих квалификации не хватит.

– Без инженерной группы не обойтись, – тихо, но украдкой ликуя, резюмирует Эдгарс.

То, о чём думает каждый из них, но не рискует озвучить при всех.

Ли внутренне мечется и открыл было рот, чтобы в очередной раз выругаться, однако что возразишь против здравого смысла?

А Эдгарс рад. Испытывает настоящий восторг оттого, что на его стороне – объективная необходимость. Слишком велика ответственность, и любая инструкция подтвердит его правоту. Пусть Ли это не нравится, да хоть поперёк горла ему это встанет, но Эдгарс тут ни при чём – справедливость восторжествовала чужими стараниями. Само железо так захотело.

– Поднимаю главного? – торопит Эдгарс.

– Ты про инженера? – осторожно спросил Фарж. – Ты же сейчас про главного инженера?

– Стоять! – резко осадил Ли.

Взгляды всех четверых обратились к нему. Показал свою власть, продемонстрировал авторитет, даже если кому-то это может не понравиться. Спорить никто не осмелится, и он это знает.

Ли не спешит со своим решением. Выжидает, ни на кого не глядя. Погружён в свои мысли и пренебрегает общим временем. Сейчас – он центр, только от него зависит то, каким путём коллектив двинется дальше.

– У нас тут до сих пор технократия, – неприятно улыбается Ли. – А значит, главный здесь – я.

Молчание ещё на полминуты. Ли невозмутимо разглядывает карандаш, который крутит перед глазами. Вглядывается в него, будто бы это ключ к разрешению вопроса.