Текст книги "Синдром вечного возвращения (СИ)"

Автор книги: Артем Курамшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

39. Сама природа

Однако Чёрный принц не вездесущ.

И дело тут вовсе не в «Артемиде», о которой обитателям объекта известно почти всё – возможно, даже больше, чем знает сам экипаж заблудшего корвета. Вечные существа, разумеется, прекрасно осведомлены о состоянии дел на борту скитальца во времени, ориентируются во взаимоотношениях невольных путешественников из прошлого, в постигших их разногласиях.

А вот о другом звёздном посланнике им ничего не известно.

Они даже не предполагают о его существовании. Если бы они могли удивляться, то были бы просто поражены – при условии, разумеется, того, что узнали бы о наличии ещё одного странствующего меж мирами объекта, который находится в данный момент в окрестностях планеты.

Но они о нём ничего не знают.

Незнакомец заметен ещё меньше чем Чёрный принц. Обнаружить его практически не возможно, даже если в распоряжении имеются технологии уровня существ с Чёрного принца или их чудовищная проницательность. Таинственный визитёр не отличим от самой Природы, от естественных объектов её фона, поэтому даже если его увидеть, разглядеть и идентифицировать в рамках какой-либо классификации, всё равно проникнуть в его суть или хотя бы приблизиться к пониманию того, что он есть, не возможно. Как не возможно жалкому планетарному ничтожеству представить себе происходящее в недрах звёзд. Как примитивному доклеточному задуматься о структурах галактического порядка.

Загадочный и гладкий, абсолютно чёрный объект находится в точке гравитационного равновесия, там, где его никто искать не додумается. Там, где его всемогущей сути и своенравной сущности пребывать уместно. Комфортно – если прибегать к сугубо человеческой терминологии, которая, впрочем, бессильна при описаниях подобных явлений и предметов. Как нечленораздельное блеяние не подошло бы для выражения самых высоких и прекрасных чувств, обладателями которых себя мнят некоторые из человеческой расы.

Чёрный незнакомец соткан из материи, которая олицетворяет смысл мироздания, ему ничего на стоит сгенерировать или переписать саму метрику, образующую любое из существующего вокруг. Труда бы не составило, если бы он захотел.

Но воля или желание – это категории низшего по отношению к нему порядка. Сознание – то, чего он уже давно лишился как атавистичной избыточности.

Созерцание – единственное, что у него осталось. Созерцание и составляет тело и разум безразличного незнакомца.

Сгусток энергии и вещества Вселенной, по капризу или случайности образовавшийся в данной точке пространства-времени. Как и всё сущее, отголосок древнейших событий, однако куда как совершеннее, чем то, за чем он наблюдает. Созерцание – предназначение таинственного объекта, его судьба и единственная роль.

Заглядывая внутрь умозаключений двоих обитателей Чёрного принца, он обнаружил странную идею. Выдвигаемую ими парадигму о том, что всё разумное в обитаемой Вселенной уходит корнями к их расе.

В его понимании – очевидная нелепица, более глупого суждения сыскать себе трудно. Он немало бы поразился, если бы ему было знакомо такое чувство как удивление, но он лишь зафиксировал факт и принял его во внимание.

Чудовищная несправедливость – ведь как, например, его самого можно было бы включить в этот список? Свести его природу к каким-то двуногим?

Вопиющая несуразица – можно было бы отнести к наиболее удачным в своём совершенстве заблуждениям, если бы кто-то занимался сбором таковых для личной коллекции.

Он знает правду, истинное устройство вещей. Он – точно не родственник примитивным созданиям, по нелепому стечению обстоятельств награждённым зачатками разума. Содержащиеся в них искры сознательного годятся лишь на то, чтобы хоть как-то воспринимать происходящее вокруг, оттого и их недальновидные и наивные суждения. Их опыт – лишь начало долгого пути самопознания и разгадки тайн Природы, несмотря на то, что обитатели Чёрного принца считают свою историю достаточно древней, а себя высокомерно выдвигают в источник непреложной истины. Самонадеянно, отсюда и грубейшие ошибки в фундаменте выстраиваемой ими философии окружающего бытия.

Слишком глупы и близоруки, чтобы браться за столь сложные вопросы. Слишком молоды – если бы чёрный незнакомец помнил, что означает этот признак.

Холодный наблюдатель – зато ему известен ответ на вопрос, до сих пор не сформулированный двоими в Чёрном принце. Он знал бы, почему кто-то из них следует за кривой вселенского развития, а кто-то полагает, что вне и выше этого. Он знал бы ответ, если бы ему это было интересно. Он выяснил бы, если бы придавал этому значение или хотел бы узнать.

Однако стремление к познанию истории наблюдаемой расы у него отсутствует, как и любая, хоть сколь-нибудь чётко сформулированная цель его здешнего местонахождения.

Поэтому он просто наблюдает. Следит и не вмешивается, зачем ему это?

Наблюдает и фиксирует наиболее выделяющиеся своей значимостью моменты – в этом он весь, и на этом он всё. А то, что думают о себе двое в околопланетном объекте, – разве это важно? Может ли сравниться с его внушительной и безмерно значимой миссией?

Безразличный, как сама материя, которая его образует. Из которой состоит незваный визитёр, Чёрный принц или те, кто самоорганизовался в обитателей планеты, там, внизу.

А с чего бы веществу мироздания заботиться о своих производных? Подразумевать комфортность, к тому же – благоприятную в своей условности, с известной долей относительности.

Ткань Вселенной просто существует. В той мере и в тех свойствах, что ей присущи, но не более. Опрометчиво ожидать от неё чего-то свыше. У Природы нет фантазии или, например, сострадания. Предмет или явление вписывается в узор бытия только если подходит моменту. А если не вплетается, то не происходит, и о нём никто никогда не узнает – и не подивится его нелепости.

Незнакомец скользит по тонко вытканным нитям пространства. Как и всегда, следует своей дорогой. Пункт назначения не ясен, как и не помнит того места, откуда он стартовал бездну времени назад.

40. Выбор

– А мне тут нравится… – неожиданно заявил Вальтер.

Чем поверг товарища в умопомрачительное удивление. Не тем, разумеется, что вообще заговорил, а содержанием своей реплики.

Эрнст сидел возле распахнутого настежь люка. У открытой двери в новый незнакомый мир. Сняв кислородную маску, наслаждался ароматами неведомого края, вдыхал удивительно чистый воздух открытой ими планеты. Вновь открытой человечеством Полярии – в который уже раз? Сколько уже было на её веку таких открытий? – кто бы мог ответить на этот вопрос…

Эрнст сидел, свесив ноги, обутые в тяжёлые, армейского типа, ботинки на высокой шнуровке. Слушал звуки забытой Веретеном Полярии, когда в проёме возник старший инженер и поделился своим странным впечатлением.

Заметив на себе полный удивления взгляд напарника, Вальтер продолжил:

– Может, останемся тут?

– Навсегда? – еле вымолвил Эрнст.

Что угодно – долговременная экспедиция, исследовательская миссия – но когда твой товарищ, с которым ты в одной лодке, к тому же – старший, от решения которого много чего зависит, делает такие вот заявления…

– Навсегда, – подтвердил Вальтер.

Кто угодно – в их коллективе, в экипаже их звездолёта были и вполне сформировавшиеся своей взбалмошностью лица – но от Вальтера ожидать такого можно было меньше всего…

И понятно, что выбраться отсюда будет крайне непросто, что сама судьба преподносит им сюрпризы, каждый из которых – просто загляденье. Но ведь они привыкли бороться, космическое путешествие, прыжок через червоточину – это всегда риск и возможность того, что что-то пойдёт не так.

Ведь должен же быть какой-то выход. Всегда есть какой-нибудь способ выпутаться. А Вальтер…

– Ты ведь сейчас не серьёзно? – с надеждой спросил Эрнст. – Пошутил, правда?..

– А что? – удивился Вальтер, кажется – вполне искренне. – Симпатичные ребята. И планета у них весьма приличная. Ты знаешь, моя мама говорит в таких случаях – культурная планетка… – размышляет Вальтер. – Не здороваются, правда, при встрече… Но это ведь – ничего, а? – он посмотрел на Эрнста.

– Ничего… – ошеломлённо согласился тот. Чтобы хоть как-то поддержать товарища, который, как Эрнсту кажется, сейчас переживает не самые лёгкие минуты, Эрнст подхватил: – Мне тоже поначалу показалось странным, что в их повседневности напрочь отсутствует такая речевая фигура как приветствие…

– Ага, – кивнул Вальтер. – Ни разу не поздоровались…

– Но ты прав – это ничего, – продолжает Эрнст успокаивающим тоном, как разговаривают с трудным или расстроенным ребёнком. – Ничего страшного, общению это не вредит, и без этого как-нибудь перебьёмся.

– Перебьёмся, – решает старший в их немногочисленной группе.

– И напитки у них – полная чушь, – не зная, что ещё добавить и зачем это нужно упоминать, говорит Эрнст, а сам напряжённо вглядывается в лицо нависшего над ним Вальтера, а тот взирает куда-то вдаль, отрешённо и самозабвенно. – Когда пробовал эти их горячие травы, чуть не вывернулся наизнанку! – усмехается он, рассчитывая шуткой хоть как-то растормошить Вальтера. – Таким пойлом только сопло охлаждать… – весьма к месту вспоминает он традиционную для звездолётчиков идиому.

– Да-да! – оживляется Вальтер. – Именно так! – охотно согласился он. – А ещё они спят на гвоздях! – хохотнул Вальтер, и Эрнст ему вторит, услужливо – как смеются вместе с больным человеком, лишь бы сделать тому приятное.

Вальтер враз становится серьёзным и даже мрачным. Он как-то подбирается, вытягивает шею, распрямляется всем телом, после чего холоднеет лицом.

Эрнст понимает, что ничего хорошего такие метаморфозы не предвещают.

– Я это всё к чему… – хмуро начал Вальтер. – К тому, что Ли отстранили…

– Вот те раз! – ахнул Эрнст.

– Только что разговаривал с «Артемидой» – вызвали со срочной категорией. Они арестовали Ли, бунт подавлен.

– И… что? – с замиранием в голосе выговорил Эрнст. – Точнее – кто?..

– Крон, – коротко ответил Вальтер и вновь уставился вдаль.

– Ну… – вслух размышляет Эрнст. – Это даже неплохо… Он вернёт «Артемиду» к порядку.

– Он уже навёл там свои порядки, – Вальтер делает ударение на слове «уже». – Крон провозгласил себя вице-командором, и неизвестно, что будет дальше. Каким курсом «Артемида» теперь двинется, собираются ли они вытаскивать нас отсюда…

Вальтер замолчал, а Эрнст нашёл в себе силы лишь на короткое:

– М-да… – и тоже погрузился в гнетущие размышления, в моделирование безрадостного будущего.

– Командующий поменялся, вот только какой в этом толк? – резюмировал Вальтер.

Вот тебе и упадок! – мелькнуло в голове Эрнста. Вот он какой – коллапс. А вовсе не то, что я тут себе наплёл про Веретено и Вселенную, – думает он. Совсем они там с ума посходили! Съехали с катушек, свободу себе надумали.

Вместо того чтобы искать пути выхода из создавшейся ситуации, в пиратов решили поиграться. Они что – не понимают, что нужно быть вместе? Что лишь командор – опытный и мудрый, уравновешенный командор – только он в состоянии вывести нас отсюда!

Но ничего не поделаешь… – решил Эрнст, возможно, слишком легко мирясь с поражением. Они, там, на орбите, для них, находящихся внизу, теперь вроде небожителей. Лишь они, обитатели корвета, могут что-либо изменить. Вызволить инженеров из плена гравитации планеты – в возможностях лишь межзвёздного корабля, да и то – не на сто процентов.

В любом случае, от их решения будет зависеть судьба умников, оказавшихся один на один с Вселенной, которую в их понимании теперь можно называть необитаемой.

– Ты знаешь, мне тоже их мир вполне симпатичен, – стараясь отогнать настрой безвыходности, говорит Эрнст. – Не то, чтобы совсем, но мне импонирует их социальный строй, – теперь Эрнст говорит это не из желания подбодрить или расшевелить Вальтера. Кажется, теперь он и сам так думает. А если не думает, то пытается убедить себя в этом. – Они ведь построили у себя нечто наподобие утопического социализма, описанного у классиков.

– Вроде того, – кивнул Вальтер.

– Каждый ходит на ту службу, которую сам себе пожелал, – говорит Эрнст, и его интерес носит какой-то абстрактный характер, как если бы речь шла о вымышленном мире из прочитанной книги. – Насколько я понял, у них уже давно нет какого бы то ни было принуждения или потребности отрабатывать минимальный прожиточный минимум. Хочешь – работай, если получаешь от этого удовольствие, самореализовываешься. Не хочешь – довольствуйся общим пособием.

– Не пособием! – поправил Вальтер, словно бы они обсуждают условия, в которых им придётся пребывать до конца своих дней. – Их главный так ведь и сказал: не пособие, а ставка! Не подачка какая-нибудь.

– Да, да, – спешно согласился Эрнст. – Законом положенное право.

– Хотя на мой взгляд, такое устройство должно иметь ряд изъянов, – усомнился Вальтер. – Вполне вероятно, должности зачастую занимают абсолютно несведущие в вопросе существа.

– Возможно. Но это всё частности. Зато их история, кажется, имела довольно мирное течение, – продолжают они выискивать прелести нового для них дома.

– Это почему же?

– Судя по отсутствию огнестрельного оружия, у них тут не было сколь-нибудь серьёзных войн, – пояснил Эрнст. – Хотя технический уровень соответствует возможности создания даже средств массового поражения, но этого не произошло. О том же свидетельствуют предоставленные для изучения материалы.

– Ах, ну да, – лицо Вальтера прорезает кривая ухмылка. – Чем тебе не рай? – поддевает он. – Только вот – как бы они не захотели наверстать упущенное. Я имею в виду – после знакомства с нашими технологиями. А? Что скажешь, господин социальный конструктор?

– Это уже больше зависит от нашего благоразумия и нашей дальновидности.

– От нас теперь много чего тут зависит, – то ли язвит, то ли на полном серьёзе развивает мысль Вальтер. – При должном старании мы можем стать правителями или даже богами этого мира, ты не находишь?

– Вполне.

– Мы можем сделать эту планету флагманом среди миров нового Веретена и попробовать пробиться к братьям по разуму, которые, возможно, находятся по ту сторону подпространственного тоннеля. Не такие ли личности оказывались у руля человечества в моменты, которые впоследствии называют ключевыми в истории? – глаза Вальтера становятся чуть лукавыми.

Эрнст так и не может определиться с тем, насколько искренен его товарищ по одинокой лодке.

– Мне тоже всегда казалось, что историей человечества управляют извне, – Эрнст решает не юлить, поэтому высказывается вполне откровенно. – Но ведь ты же, кажется, не увлекаешься подобными теориями? – его шпилька тоже попадает в цель. – Теориями заговора.

– Ну, почему же? – смущается Вальтер, и естественная для него реакция радует Эрнста – хоть что-то живое.

Оба замолкают на несколько минут. Вальтер возвращается к созерцанию дымчатых далей отсталой планеты, и Эрнст следует его примеру. Ландшафт прелестен – прежде им доводилось видеть подобное разве что в диких мирах, ещё не подвергнутых терраформированию. Чистая, чуть ли не первобытная планета, не попробовавшая на вкус экологических загрязнений, гонок вооружения, не страдавшая от истощения ресурсов и не знакомая с всеобщей виртуализацией.

– Ну что? – нарушает молчание Вальтер. – Идём делить планету? – улыбается он старомодной шутке.

– Решимся ли мы?.. – задумчиво спросил Эрнст. – Посмеем ли взять на себя такую ответственность? – говорит он с лицом глубоко погружённого в свои мысли человека.

Порывавшийся было к активным действиям Вальтер замирает, так и не сделав шага. Тяжким грузом на него вдруг наваливается осознание того, о чём они только что говорили.

Он опускается на пол рядом с Эрнстом. Садится на пороге и смотрит на профиль коллеги, взгляд которого выражает крайнее безразличие.

Вальтер опускает руки вниз, к металлу корпуса, опирается о его холодную стенку. А Эрнст сидит рядом и просто ничего не делает.

Январь – май 2016

2011 – 2016