Текст книги "Синдром вечного возвращения (СИ)"

Автор книги: Артем Курамшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

13. Совместный брифинг

И в самом деле – напоминает официальное мероприятие. Даже с лёгким налётом пафоса и неестественным молчанием.

Ли постукивает карандашом по столу, изредка выжидающе и с нескрываемой претензией поглядывает на Эрнста. Вид у него в целом не очень приветливый или добродушный. Не терпится узнать результаты, хотя заочно и решил относиться к ним критично и с недоверием.

Отслеживая работу вновь прибывших дежурных, Ли также периодически оглядывается через открытую дверь. Сканирует помещение рубки острым взором, всматривается в большое центральное табло. Особо заостряет внимание на троих, что сидят за рабочими пультами.

Всецело поглощённый будничными манипуляциями Эдгарс замечает интерес вице-командора, однако старается вида не подавать. Хотя находятся в разных помещениях, в силу диспозиции, Ли и Эдгарс сидят друг напротив друга. Противостояние символично и неприятно для Эдгарса.

Рядом с ним в смене Дон и Сато. Из криосна их подняли всего несколько часов назад, и освоиться им ещё не удалось. Колеблющийся, безвольный от природы Дон и в лучшие времена долго бы адаптировался к ситуации, а после той информации, что на него вывалилась, он потерян и слабо себе представляет, что вокруг происходит. Сато и вовсе безучастна – политика ей непривычна, а глобальным мировоззрением она себя не утруждает.

Эти трое, наравне с сидящим рядом с Ли Кватом, составляют как бы группу поддержки вице-командора, представляют ныне господствующую на «Артемиде» силу – ради этого Ли и не закрыл дверь между помещениями, пусть всё слышат. Однако состав подобрался не ахти, лично Ли предпочёл бы видеть Лойза или на худой конец Фаржа, но те сейчас спят – вице-командор дал им долгожданный восемнадцатичасовой отгул.

– Ну? – недовольно протянул Ли. – Долго ещё мы будем терять тут время? – обращается он к Эрнсту. – Вместо того чтобы вздремнуть или просто поваляться в каюте.

– Сейчас, – неопределённо отвечает Эрнст. Смущаясь и даже слегка краснея, он не рискует встречаться с Ли взглядом.

– Может быть, ты нам уже начнёшь рассказывать? – настаивает вице-командор.

– Нет-нет… – бормочет скромный и нерешительный Эрнст. – Давайте лучше дождёмся Вальтера… С минуты на минуту…

Словно услышав его воззвания, в кабинет входит Вальтер.

Он собран и спокоен. Слишком спокоен для человека, обладающего взрывоопасной информацией. Проходит вглубь кабинета и садится за стол.

Вслед за ним в дверях появляется Эдгарс – он знает, что сейчас тут будет что-то необычайно интересное, и позволил себе оставить рабочее место.

– Н-ну? – теперь уже Вальтеру повторил вице-командор. – Мы – все в нетерпении! – в его улыбке есть что-то издевающееся. – Жги! – на сленге ракетчиков требует Ли.

Вальтер был бы не Вальтером, если в такой напряжённый момент позволил бы себе излишнюю расторопность. Вместо ожидаемого всеми информационного триллера, он раздаёт присутствующим бумаги со скучными расчётами и унылыми столбцами цифр. На листах нет даже графиков или хотя бы схем – сухо и необразно.

Послушный Кват принимается вчитываться в записи, Эдгарс просматривает свой лист по диагонали, однако Ли хватило лишь на две строчки.

– Короче! – он демонстративно отбрасывает бумаги, и те мягко планируют на середину стола. – Ты можешь сказать что-то определённое?

Вальтер меланхолично жмёт плечами и в размышлении тянет уголки губ вниз.

– Да! – наконец объявил он. – Мы в будущем!

– Великолепно! – тут же отозвался Ли, можно подумать, что ожидал именно такого. – Вы уверены? – он переводит взгляд на Эрнста, ожидая подтверждения и от второго инженера, а то – вдруг его коллега рехнулся.

– Абсолютно! – засвидетельствовал Эрнст.

– Но есть и более ожидаемые результаты, – приободрил Вальтер. – Это – точно Полярия!

– Ну надо же… – издевательски хмыкнул Ли. – Это мы, вроде, и без вас знали.

– Не понимаю, как такое может быть… – вступил в разговор стоящий в дверях Эдгарс. – Мне кажется, что наблюдаемое нами несколько противоречит… А когда мы?

– Да, – поддержал его вице-командор. – Каковы количественные оценки? В абсолютных величинах: какой сейчас год?

– А вот это не так просто, как может показаться, – рассказывает Вальтер. – С количественной оценкой связаны определённые трудности. Специфика исследования…

– Начинается! – не может удержаться Ли от язвительной реплики, однако Вальтер не обращает на него внимания.

– Сложность в том, – в противовес замечанию вице-командора продолжает Вальтер, – что смещение звёзд нельзя прямолинейно экстраполировать в будущее, а статистики наблюдений у нас нет по определению. Было бы неправильно и грубо вводить в модель, потому что на движение объектов накладываются многие факторы, процесс этот не равномерный и не равнонаправленный. Поэтому произвести расчёт по временной шкале мы можем очень примерно.

– Но всё же? – нетерпеливо спросил Эдгарс. – Вы просчитали?

– Да, – коротко ответил Вальтер.

– И что у вас получилось? – вице-командор раздражён оттого, что каждое слово из Вальтера приходится вытягивать чуть ли не клещами.

– Нижняя граница лежит в районе восьмисот лет с момента нашего отлёта, – говорит Вальтер, нисколько не смущаясь того, что никто не понимает, что он имеет в виду под нижней границей: начало или конец вычисленного интервала?

А Квата неожиданно заинтересовал другой аспект, который в создавшейся ситуации трудно назвать значимым.

– Восемьсот лет – с момента нашего отлёта с Земли или с Юлиании? – всё же спросил он.

Несколько секунд все молчат, пытаясь вникнуть в озвученный нюанс.

– Да какая, к чёрту, разница?! – взорвался вице-командор. – Ты в своём уме? Восемьсот лет, Кват! Ты пойми – восемьсот лет! Что меняет твоя разница в шестьдесят?!

Упёртый молчит, понимая, что сморозил глупость. Впрочем, информация настолько потрясает, что глупый вопрос можно и простить. Списать на то, что сказанное в голове не укладывается.

– А вторая отсечка? – осторожно спросил Эдгарс. – Какова другая граница вашей оценки?

Хорошего ожидать не приходится, но у него всё же была слабенькая надежда на то, что Вальтер скажет что-то вроде «десять лет», ну или хотя бы – пятьдесят.

Но тот неумолим. Холоден в своём научном подходе, и ни один мускул не дрогнет на его лице.

– Примерно сто девяносто тысяч лет, – слова Вальтера звучат как приговор.

– Ничего себе разброс… – ахнул Эдгарс.

– Ну да, – Вальтер пожал плечами, и вид у него при этом такой, будто речь идёт о каком-то пустячном деле.

– Это же так долго… – проговорил Эдгарс. – Чудовищно долго…

14. Переговоры Омжлусо

Момент выбрал на редкость удачный: Лонару Гомбе, конечно, уже известно о том, что Полумесяц находится в участке у дозорных, поэтому всякие подозрения в злом умысле его дочери потеряли актуальность.

Разве в её интересах было передавать экспонат в руки дозорных? Её позиция очевидна, прозрачна, и никаких двусмысленностей тут быть не может.

Омжлусо преследует свои цели: до ужаса надоела назойливая девчонка, что прячется от родительского гнева в его четверти. Пусть он и имеет непосредственное отношение к сложившейся ситуации, но приложил все усилия к тому, чтобы вернуть Полумесяц Гомбе, а упустила его Тимго. Почему ж тогда он должен страдать и терпеть дискомфорт?

Социофоб Омжлусо не выносит вторжений в личное пространство, и остаётся лишь удивляться его пристрастиям к ночным игрищам. Видимо, это нечто другое, хотя и связано с пребыванием в густонаселённой толпе и живым общением.

Безучастный и апатичный, стоит он в шикарном кабинете Лонара Гомбы и ожидает его ответа. Собственно, вопрос решённый: Тимго должна вернуться в отчий дом, требуется лишь официальная отмашка её отца. Мол, я не против, – через силу должен сказать Гомба и сделать при этом недовольное лицо, будто бы это одолжение по отношению к страждущему звездочёту.

– Понятно всё с вами… – протянул коллекционер, и Омжлусо его тон воспринимает как положительный вердикт.

Гомба хотел было прибавить что-то насчёт женитьбы, однако отчего-то не стал. И правильно, наверное, сделал, поскольку таким словам Омжлусо немало бы подивился: и в мыслях у него ничего подобного не было. С Тимго его ничего не связывает, кроме, разве что, схожих интересов в виде ночных плясок и звёздных наук. Романтических попыток в сторону Тимго он не предпринимал, и она в этом плане вела себя пассивно.

Думается ему, что узнав результаты настоящей беседы, Тимго будет негодовать. Ведь она и не подозревает, где он находится сейчас на самом деле, наивно предполагая, что ушёл Омжлусо в наблюдариум.

Но – ничего. Так будет лучше. Не то слово – лучше: идеальное решение, выгоднейший для всех сторон исход. Поругается, конечно, но вернётся домой, а Омжлусо останется один – как ему и полагается.

– Ну, я пойду? – с некоторым напряжением в голосе спросил Омжлусо, а сам потихоньку выдвинулся к двери.

– Что?.. – рассеянно ответил погружённый в свои мысли Лонар Гомба. – Ах, да… Ну, иди… Хотя – нет! – вдруг спохватился он. – Постой! – и тот замирает на полпути, чуть ли не застывает в своём движении.

Гомба подумывает о том, что нужно бы намекнуть на нюансы оплаты… Да что там – намекнуть, просто необходимо прямым текстом высказать звездочёту свои претензии в части утерянной выгоды.

Полумесяц Гомбе, конечно, вернут, сомнений в этом быть не может. Не сейчас, сразу не стоит объявлять о пропаже. Через семидневку, например, когда немножко поутихнет шумиха вокруг утопленника из Хейиси, Гомба наведается в участок и заявит законные претензии.

Но доставленные неудобства, да и… В общем, следующие полгода Омжлусо должен бы бесплатно давать уроки его дочери. Вполне себе справедливым и взаимозачётным кажется Гомбе такой расклад, он уже раскрывает рот для того, чтобы выговорить звездочёту, но тут дверь в кабинет осторожно отворяется, и внутрь заглядывает остроносое лицо помощницы коллекционера.

– К вам пришли, – тихо говорит она. – Из участка, дозорные, – учтиво добавляет и смотрит на Гомбу, ожидая его ответа.

Коллекционер вздрогнул и с откровенной опаской поглядел на Омжлусо: уж не его ли уловки?

Неприятной мыслишкой промелькнули давние подозрения в неблагонадёжности гостя. Ведь помнится, с самого начала Омжлусо казался Гомбе сомнительным и ведущим тайную двойную игру. Не далее как пару дней назад Гомба вообще решил, что Омжлусо – на самом деле никакой не звездочёт, а представляет некую криминальную группировку, и даже высказался в этом смысле Тимго.

Точные мотивы и прочие подробности Гомбе были не ясны, и откровенно говоря, до конца он так и смог разобраться или домыслить недостающие моменты. Но предположил, что именно этот самый Омжлусо затеял чехарду с Полумесяцами. А теперь, попавшись, быть может, имитировал полюбовное решение конфликта, якобы – вернул ценный экспонат законному владельцу.

Но в этом, по мнению Гомбы, и заключалось его коварство: сам нанял какого-то громилу-прыгуна и выкрал Полумесяц у Тимго, таким образом отведя от себя подозрения…

Доказательств или хотя бы серьёзных оснований у Лонара Гомбы, правда, нет. Ну, похитили изделие, ну, наличествует пройдоха, который лезет к его дочери, надо полагать, далеко не с благими намерениями, ну и что?

Просто домыслы, да и участие дозорных как-то совсем не укладывается в общий план, пусть даже и замысловатый. Разве можно с уверенностью утверждать, что Омжлусо как-то причастен?

Поэтому Гомба отпускает помощницу словами:

– Я приму их. Пусть зайдут ко мне через пять минут.

И когда дверь за ней закрывается, Гомба говорит звездочёту – небрежно и не глядя в его сторону:

– Пройди туда, – он кивает в направлении соседней комнаты. – Сиди и не высовывайся! Не стоит тебе попадаться на глаза дозорным… Подробности обсудим чуть позже.

15. Тень лампирид

Скажут же некоторые! – внутренне возмущается Хабартш, но вслух, конечно, не говорит. И как такое вообще могло прийти в голову? Ни в какие рамки!.. Где они таких понабрали?..

Минутное раздражение, и очень хорошо, что получилось сдержаться – неудобно вышло бы, если б Хабартш с присущей ему язвительностью, от которой в этот раз явно не удержался бы, прямо на совещании принялся бы разносить пожилого местного книжника. Не та ситуация, неловко получилось бы, не стоит разрушать их мировоззрение, пусть и находятся в плену легенд и предрассудков.

Рядом Уньёктти, он опёрся о высокий стол, который отвели Хабартшу в работориуме. Делает вид, что у них тут мимолётный междусобойчик, мол – обсуждают итоги недавно закончившегося совещания. Однако на самом деле стоит тут вроде бы исключительно с извинениями за неосмотрительные высказывания коллег. По крайней мере, Хабартшу так кажется: лицо у Уньёктти смущённое, взгляд – строго вниз, будто не вправе поднимать его, чтобы не встретиться с осуждением со стороны приглашённого звездочёта.

– Кхм… – произносит Уньёктти. – Что скажете, коллега? – спросил он, судя по всему – лишь для того, чтобы хоть что-то спросить: совсем не понятно, к чему это он. Что имеет в виду?

Смех, да и только! – вертится на языке у Хабартша, но из последних сил сдерживается и вслух говорит:

– Ну… – задумался, что бы такое сказануть, чтобы не обидеть. – Интересная точка зрения…

А сам только и делает, что внутренне недоумевает воззрениям местных специалистов. Поражается уровню книжного подхода так называемых звездочётов. Именно так – звездочётом ведь тот представился и сидел рядом с Уньёктти, справа. Может быть, ничего и не значит на самом деле, но Хабартш воспринял это обстоятельство как демонстрацию одной из ведущих ролей пожилого книжника в данном наблюдариуме. Хотя, быть может, это ничего и не значит.

О лампиридах он заговорил внезапно, совершенно неожиданно – кажется, для всех, включая Уньёктти. Седовласый и солидный – Хабартш уже видел его, и не единожды, говорил он громогласно и вполне себе уверенно.

Правда, кто это такой, Хабартш забыл почти сразу после того, как их друг другу представили. Но видимо, не очень знаменит, раз Хабартш затруднился держать его в своей памяти и своём внимании, скорее всего – не так уж значим, если приглашённый книжник ничего не слышал о нём ранее.

И в другой ситуации Хабартш разнёс бы его прямо на месте. За профанацию и пропаганду темнословия. Но – не тут. Еле сдержался, и можно на этом закончить.

– Никакие это не лампириды! – шёпотом говорит Хабартш, украдкой косясь в сторону коллег за соседним столом. – Надеюсь, доказывать это не нужно?

– Ну… – тянет Уньёктти, стараясь не открещиваться от нерадивых служащих своего наблюдариума, и в то же время – что тут скажешь в защиту пожилого и, вероятно, весомого книжника? Уньёктти мнётся, держась нейтрального междуречья, между противоборствующими течениями, но находиться в столь щекотливом положении ему вовсе не удобно.

– Никакие это не лампириды! – ожесточённо повторяет Хабартш, а сам уже со счёта сбился, сколько раз за последние дни он произнёс «никакой это не…» о загадочном объекте. – Вот они – данные! – говорит Хабартш, указывая на листы фольги, что беспристрастными фактами вальяжно разлеглись у него на столе. – Вот он – источник сигнала! – громко стуча по фольге, произносит он, и сразу же видно, что обсуждаемый вопрос для него – дело всей жизни, и может быть, он эту самую жизнь положил бы, отстаивая свою точку зрения.

– Действительно… – ещё сильнее смущаясь, протянул Уньёктти, для вида заглядывает в столбцы чисел. – Да, вот они… – откровенно мямлит он, вчитывается в записи, но явно их не видит.

Уньёктти ещё тешит надежду перевести разговор в шутку или представить всё недоразумением. Но Хабартшу этого мало, и он решительно заявляет:

– Думаю, объект и в самом деле рукотворен, – говорит он, и сотрудник за соседним столом улавливает революционность его идеи. – Моя оценка даёт размеры в несколько десятков метров. Оценка, конечно, косвенна, – морщится Хабартш, будто ему самому противен метод расчёта параметров объекта, и прибегает к нему лишь в исключительных случаях, подобных настоящему. – Косвенна, но в некотором приближении приемлема…

– Да-да… – рассеянно кивает Уньёктти, стараясь сдержать пыл Хабартша, чтобы никто не услышал еретических мыслей. – Я читал… Да-да, я помню… – говорит он, хотя по глазам видно, что не знаком с вопросом.

– Не очень большое, должно быть, сооружение – если так можно выразиться, – продолжает Хабартш, и голос существенно громче, чем хотелось бы Уньёктти. – Вроде дома, – увлёкшись, пояснил он, а ему внимает уже половина работориума – три или четыре книжника. – Дом для межзвёздных путешествий! – наконец провозгласил Хабартш – сказал то, что давно напрашивалось, но во всеуслышание озвучить боялся.

– Капсула или аппарат, – неожиданно подхватил один из присутствующих – молодой звездочёт, видимо, ещё не успевший закоренеть в дебрях предрассудочного консерватизма. – Вроде наших кораблей! – взволнованно воскликнул он.

– Именно! – порадовался своему стороннику Хабартш. – Как наши корабли, только передвигается не по водным каналам, а по эфирной пустоте!

– Хм… – пытается обуздать стихийный диспут Уньёктти, и Хабартшу он кажется якорем, тормозящим пережитком. – Позвольте…

– А как же иначе? – пылко возражает Хабартш. – Не целой же планетой путешествовать!

– Вы хотите сказать, что это корабль? – вступил в дискуссию другой книжник – более зрелый и по его кислому виду – явный скептик. – Но как же они избегают контакта с межзвёздным эфиром? – с подковыркой спросил он.

– Вот именно! – реванширует Уньёктти, и Хабартш от него такого не ожидал.

Вопрос опасен для любого книжника. В теории уже некоторое время обсуждается, но технически это невозможно – об этом знает любой, даже начинающий книжник.

– Оболочка должна быть абсолютно непроницаема! – блестяще парирует Хабартш, будто готовился к этому вопросу заранее, он спокоен и уверен в своих силах и знаниях. – Совершенно целостная оболочка… Не говоря уж о том, что… – Хабартш разошёлся не на шутку, ещё немного – и выдаст самое сокровенное, то, что даже Омжлусо говорить опасно.

Есть у него одна безумная идея, подтверждённая теоретическими выкладками, но разве допустимо так вот, прямо тут выкладывать все свои козыри, которые запросто могут обернуться обратно? Неосторожное высказывание – и на карьере можно будет ставить жирную позорную точку. А ведь он столько ещё не успел сделать…

Ну и ладно! – легкомысленно решает Хабартш. Когда ещё можно будет так повеселиться?

– Эфир пуст! – торжественно заявляет он. – Там ничего нет! Просто пустое пространство – я в этом уверен!

Местные переглянулись. Ошарашено, а у некоторых – откровенный ужас в глазах. Даже Уньёктти не смог с собой совладать и в страхе вытаращился на гостя из Карамюсты. Не избежал общей паники и молодой специалист, что минуту назад поддержал Хабартша – фольга выпала из его рук, на лице – благоговейное изумление.

– Да, да, – кивнул Хабартш, с грустью рассуждая, что теперь его точно выгонят из наблюдариума. – Я думаю, что межзвёздное пространство пусто, – говорит он таким тоном, будто прощается с аудиторией. – Но вы, конечно, со мною не согласитесь, ибо считаете, что Эфир наполнен чем-то вроде воздуха.

– Осторожнее!.. – нравоучительно и с тревогой в голосе одёрнул скептически настроенный звездочёт. – С Эфиром нужно быть поосторожнее!..

– Хм, да… – проснулся Уньёктти, он успел взять себя в руки и всем своим видом призывает присутствующих вернуться к текущей работе. – Осторожность не помешает! – будто бы к слову заметил он. – Пожалуйста, будьте бережливы в своих теориях: никаких предпосылок к вашему предположению нет, в теории Эфира всё вполне компактно и самодостаточно.

Хабартш отрицательно мотает головой:

– Вы не понимаете! – обращается он непосредственно к Уньёктти. – Это – пришельцы из другого мира! – поняв, что перегнул с Эфиром, Хабартш возвращается к предыдущей, основной и насущной проблеме. – Очевидно же! – но судя по вновь охватившему Уньёктти ступору, для него это отнюдь не бесспорно. – Я уже работал по этой теме – в рамках моей деятельности в Карамюсте. Вы ведь читали об этом – кое-что я публиковал…

– Да, разумеется… – учтиво согласился Уньёктти, так, будто успокаивая буйно помешанного.

– Характер эфирных колебаний – как тех, с которыми работал я, так и принятых вашим наблюдариумом – явно говорит в пользу разумной природы их возникновения. Не хаотичный шум, как вы заметили, а строгая последовательность неких условностей. Разве нет?

– Ну, может быть… – неопределённо отвечает Уньёктти, примеряясь, как бы помягче разрешить ситуацию.

– Сигнал – так нужно определить это событие! – убеждённо продолжает Хабартш. – Послание – признак мысли. Но говорить о лампиридах…

– Непозволительно! – услужливо поддакнул главный книжник.

– Сможем ли мы понять друг друга? – не встретив поддержки, Хабартш переходит на упадочнический тон. – Ведь они – пришельцы – бесспорно, преодолели немыслимое в нашем понимании расстояние! Чудовищный по протяжённости путь. И такое же расстояние должно разделять нас в развитии и мировоззрении, – Хабартш устало опускает руки, будто ничего их уже не сможет спасти. – Пропасть между ними, прибывшими из неведомых глубин Эфира, и нами, жителями заштатного Таугана…

– Книжный подход! – не к месту брякнул Уньёктти, вероятно, не уловив общий ход рассуждений Хабартша.

– Захотят ли они вообще с нами разговаривать? Будет ли о чём поговорить? Или пойдут своей дорогой? Не желая терять времени на дремучих обитателей провинциального мира… Вот в чём вопрос! – подвёл итог Хабартш.

Он обвёл взглядом присутствующих и по их лицам определил, что спокойно спать сегодня никто из них не сможет.