Текст книги "Другие Звезды 2 (СИ)"

Автор книги: Артем Сергеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– Или кто-то, – тут же предположил я.

– Вы только на людях такое не ляпните, – посмотрела на меня Кэлпи, – пожалуйста. Теории заговора строить тоже нужно уметь. А вообще странно, конечно, вот вроде бы даже и в ближний космос они вышли, на Луне своей сумели побывать, есть следы, и до соседних планет предположительно сумели дотянуться, а потом раз, и – сначала стагнация в несколько тысяч лет длиной, потом стремительная деградация и предположительное исчезновение.

– Похоже, не нужен был им космос, – вздохнул я.

– Похоже, – согласилась со мной Кэлпи, – ведь у нас к моменту импакта на Марсе и Луне были целые поселения, а около Земли от станций, спутников и орбитальных заводов с фабриками было не протолкнуться. А здесь даже точки либрации пусты, и космического мусора практически не наблюдается.

– Так их нашли или нет? – задал я ей вопрос в лоб.

– Что-то нашли, – пожала плечами она, – что-то ищут, но только с орбиты. И главный вопрос, решать который Зарубина сюда и полетела, состоит в том, что же с нам с этим «Оазисом» делать дальше, какие ему определить перспективы. Столкнулись несколько точек зрения, которые мешают друг другу и у сторонников которых прямо горит, до того им к делу приступить не терпится. Первое направление – фундаментальное, это где про линии распространения жизни. Редчайший случай, ведь наши планеты можно считать сёстрами-близнецами, а потому следует тут всё перетрясти, перекопать, вывернуть наизнанку, чтобы набрать материала для исследований, и их можно понять, ведь они хотят найти ответы на некоторые очень загадочные и даже странные вопросы.

– То есть их эта предположительная цивилизация интересует мало? – спросил я.

– Именно, – подтвердила Кэлпи, – постольку-поскольку. Вредить они ей, конечно же, не собираются, но ведь и скрыть своё присутствие, свои масштабные земляные работы тоже не получится. То есть придётся вступать в полноценный контакт, который несёт в себе множество рисков для той стороны, прецеденты имеются. А есть ксенопсихологи, ксеноэтнологи, ксенолингвисты, ксеноисторики, да кого тут только с приставкой ксено нет, и вот они резко против прямого контакта, они за осторожное, постепенное изучение, в этом главный вопрос и состоит. Ведь это первый случай среди обнаруженных, когда цивилизация угасла сама по себе! Не было тут войны Судного Дня, не было внешнего воздействия, хотя насчёт последнего ещё предстоит разобраться, но вряд ли. Просто были-были, потом раз – заболели и умерли, это вызывает не просто интерес, это вызывает тревогу.

– А хотя бы уровень их определить сумели? – мне стало интересно, кто это там внизу сидит.

– Нет, – пожала плечами Кэлпи, – это вопрос очень долгих и осторожных исследований, между прочим, так сразу и не скажешь.

– Понятно, – вздохнул я, – то есть завтра будут решать, брать нам эту планету в оборот или оставить как есть.

– Именно, – кивнула она, – понимаю, вам это кажется ни о чём, буря в стакане, но, поверьте мне, страсти кипят нешуточные.

– Да почему же, – удивился я, – верю. Видел я уже такое. Тут ведь даже сам вопрос не так важен, просто кто-то получит работу, возможности и ресурсы, а кто-то нет. И всё, что учился, о чём мечтал и к чему готовился – всё коту под хвост. А ещё хуже будет им знать, что вот оно, рядом, только руку протяни – но нельзя.

– Вопросы тоже важны, – мягко возразила мне Кэлпи, – и эти вопросы до того интересны, что я сейчас даже расставить приоритеты не могу, нет у меня определённого мнения. Что одно, что второе – всё очень важно и очень интересно.

– А Елена наша Юрьевна свет Зарубина, – спросил я, – она за кого?

– Панспермия, – тут же оживилась девушка, – в её работах, знаете, очень много на эту теорию завязано, но мне ещё очень многое в них непонятно, мне не хватило десяти дней, и…

– Вот и ты будь, – перебил я её, – за панспермию. Если не понимаешь, то доверяй, своим нужно доверять и нужно их поддерживать изо всех сил, а нам она уже своя. Тем более что Елена ведь не просто так, Елена авторитет, и пургу гнать она точно не станет. Вот я после твоих слов сразу же начал думать, что панспермия важнее, это же фундаментальный вопрос! А цивилизация эта – да чёрт её знает, может, она там из горилл развилась, а тем всё по барабану, тем, может, в джунглях даже лучше, еда есть, проблем нет, и зачем тогда им вся эта цивилизация. Понятно?

– Да, – тут же согласилась со мной Кэлпи, видимо, такой простой критерий её избавил от мук выбора, а потому полностью устроил, – тогда мне до завтрашнего совета нужно ещё многое успеть, нужно, как вы говорите, изучить матчасть с уклоном в обе стороны, только в одной искать аргументы за, а в другой против.

– Прямо сейчас начнёшь? – я понял, что ей не терпится полностью задействовать все свои вычислительные мощности на эту задачу, в том числе и те, что были отвлечены на меня, – и что, учёбы сегодня не будет?

– Да, – кивнула она, – вот только в номер поднимусь, мобильную платформу там оставлю, да и начну. А насчёт учёбы – вы уж извините, просто отвлекаться не хочется.

– Ну, мы в школе такому только радовались, – улыбнулся я, – вот так придёшь на урок, а там класс закрыт и говорят, что любимая учительница заболела, идите все по домам, сразу счастья полные штаны. В общем, буду считать, что у меня каникулы.

– Тогда я вас покину, – она резво встала с места, – с вашего разрешения.

– Подожди, – попросил её я, встал с места тоже и, подозвав официанта, расплатился, – вместе поднимемся. Ты в номер, а я на общий балкончик пойду, сяду там, посмотрю на это вечное лето, на лавандовые поля, да ещё, может быть, вина себе этого бутылочку попрошу. Рай, да и только.

– Рекомендую изменить выбор, – тут же оживился и тактично вклинился в наш разговор официант, – столовое уже не лучший вариант, в данном случае рекомендую, – и он сказал что-то по-французски, а Кэлпи на эту тарабарщину лишь одобрительно кивнула, – и небольшой сет лёгких закусок, приличествующих моменту.

– Вам виднее, – согласился я, приличествующих, надо же, – тогда вперёд!

Глава 21

Проснулся я точно по графику, составленным для меня Кэлпи, и даже почти угадал время суток, за окном наблюдалось позднее утро. Никаких срочных сообщений и пропущенных вызовов на нейрокомпе не оказалось, что тут же усилило моё хорошее настроение. Хорошо вот так отдохнуть, когда тебя не дёргают, можно по-настоящему расслабиться.

Но это ненадолго, уже после трёх часов дня, подозреваю, что-то да начнётся, а потому следовало поспешить, пассивный отдых – всё же не совсем отдых, иногда бывает просто жаль потерянного времени, а отоспаться можно и на корабле. Море ведь, пляж, лимонад и мороженое, всё было рядом, только руку протяни.

Я сел на кровати и улыбнулся, потому что обстановка в номере, это был всё тот же Прованс, совпала с моим настроением, очень мне тут нравилось. Ничего тёмного, ничего грустного, всё светлое и воздушное, прямо как в детстве.

Зарядка добавила позитива, душ тоже, потому на завтрак я вышел чуть ли не пританцовывая, с походкой, как на пружинках, и улыбался я всем встречным и поперечным во все свои тридцать два.

Народ, кстати, в кафешке присутствовал, не всем, видимо, было интересно это сегодняшнее заседание, что шло уже примерно час. Какие-то девушки, бабуленька какая-то с чашкой чая и бисквитом у окна, старичок ещё сидел напротив неё, сразу и не разглядишь, за вазой с цветами спрятался, мужики ещё были, учёного вида, примерно моего возраста, но всеми силами старавшиеся выглядеть солидными, да в дальнем углу целый столик оккупировал экипаж какого-то звездолёта, это я понял по форме одежды, что была у них один в один, как у меня.

Я кивнул всем, особенно девушкам, коллегам так вообще приветственно махнул рукой, но набиваться в компанию никому не стал, отдельно уселся. И официанта ещё огорчил, с ходу отмахнувшись от предложенного завтрака в стиле их заведения, с собственным свежим хлебом и прочим, чем они там гордились, а попросил я себе просто яичницу с колбасой. И чая ещё, большую кружку, никакого кофе, джема и круассанов, ну не моё это.

– Привет, – раздалось над ухом, – Кэлпи?

Я повернул голову и увидел крепкого мужика лет сорока, одетого в форму космофлота, полный аналог моей. Мужик, кстати, был нормальный такой, атлетичный, чуть рыжеватый, с правильно квадратной мордой, и очень уверенный в себе.

– Она самая, – кивнул я и показал ему на стул напротив себя, – присаживайтесь.

– Андрей Алексеевич, – представился он, – Зимин. Капитан «Чайки». Пришли сюда сразу после вас.

– Александр Георгиевич, – ответил я ему, – Артемьев, капитан «Кэлпи». Пришли сюда аккурат перед вами.

Он даже не улыбнулся в ответ на эту немудрёную шутку и принялся основательно усаживаться, и я успел за это время, отмахиваясь от сообщений нейрокомпа, узнать, что «Чайка» это большой грузопассажирский звездолёт среднего радиуса действия, что шли они сюда два месяца против наших десяти дней, на предел своей дальности, что искин на их борту корабль не покидает, так как не обладает полноценным сознанием и вообще на целых два поколения отстал от Кэлпи, что в данном конкретном случае было прямо пропастью.

– Очень приятно, Андрей Алексеевич, – я и в самом деле, честно сказать, обрадовался, по той жизни я помнил, что два лётчика всегда найдут о чём поговорить. – Если хотите, закажите себе что-нибудь, я подожду.

– Обойдусь, – наконец уселся он, – успел уже. Так что ешь, не стесняйся.

– Да я и не собирался, – пожал плечами я, потому что действительно стесняться не собирался, да и его слишком уверенный, даже покровительственный тон успел меня царапнуть, – дело ваше. Как у вас дела, Андрей Алексеевич, что нового слышно?

– Дела нормально, – кивнул он, – а насчёт нового хотел у тебя спросить, Саша, вот скажи мне…

– Саша я для своего бортинженера, – мне удалось, не повышая голоса, выплюнуть эти слова с такой враждой в голосе, что все в кафешке замолчали, а официант, что нёс поднос с моим завтраком в нижней паре рук, даже остановился, не рискуя подходить с нашему столику, – и для своего начальства, хоть они этим и не злоупотребляют. Доступно излагаю? А почему так – не припоминаю, чтобы вы меня поправили и предложили перейти на ты, когда я к вам по имени-отчеству обратился. Разговаривать снизу вверх я с вами не намерен, так что для вас и для вашего экипажа я Александр Георгиевич, не нравится – до свидания.

– Ну, что ж, – мужик даже ухом не повёл, – резонно. В конце концов, как себя поставишь…

– Именно, – ответил я, принимая от официанта завтрак, – и скажите спасибо, что я вас сейчас Андрюхой не назвал, сдержался всё же.

– Спасибо, – без тени улыбки ответил Зимин, – предлагаю в таком случае перейти на ты и на полные имена.

– Принимается, – согласился я, принимаясь за еду, аппетит мне испортить всё же было трудно, – так чего хотел-то, Андрей?

– Да много чего, – ответил он, разглядывая меня, – но в первую очередь хотел бы узнать, откуда ты такой взялся. Я в космофлоте всю свою сознательную жизнь болтаюсь и много кого знаю, мелочь всякая, конечно, не в счёт, но ты же у нас не мелочь. Капитан и бортинженер для звездолёта уровня «Кэлпи» это уровень, это стаж, это опыт. Экипажи девяти других систершипов твоего корабля – это, можно сказать, элита, а вот ты кто?

– Ищите данные в открытых источниках, – посоветовал я ему, принимаясь за колбасу и хлеб, – ничего к ним добавить не могу.

– Так искал, – кивнул мне Зимин, – только что искал, причём в том обновлении, что вы на планету сами и привезли, но там же нету ничего, там чушь какая-то написана. Какой-то молодой парень, без стажа, без ценза и без прошлого, причём бортинженер у него ничуть не лучше, разве что немного постарше, вдруг становится капитаном «Кэлпи», на которую кто только не облизывался. Ты хоть знаешь, какие люди туда пробовались?

– Подозреваю, что много, – ответил ему я, – но не скажу, что уж очень огорчён неудачами этих достойных людей. В таких делах каждый сам за себя. Да и извиняться за то, что мне повезло, а им нет, не собираюсь в принципе.

– Да и не надо, – пожал плечами Зимин, – чёрт с нами, с неудачниками. Ты только ответь мне, Александр, откуда ты взялся и почему ты такой молодой. И как ты вообще сумел на этот звездолёт пробиться?

– Взялся я из миров Третьего Круга, – я добил завтрак и принялся за чай, причём довольно неспешно, – точный адрес не скажу, желаю сохранить инкогнито, имею право. Молодой – так рано начал, усердно работал, а потому многое успел, мой год считайте за ваших десять. А пробился – так, наверное, мне этот звездолёт за заслуги достался, и я не шучу.

– Кстати! – на Зимина подействовал последний довод, – аргумент! Системный да планетарный подтвердили? И про подвиг-то свой намекни хотя бы, где да что, я там дальше сам посмотрю.

– Конечно, – кивнул я, – подтвердили, как иначе-то? А насчёт подвига – так я хвастаться не люблю, да и давно это было.

– Давно, – усмехнулся Зимин, – ну да ладно, понятно всё с тобой, годится. Меня, знаешь, возраст твой смущал, что это, думаю, за вундеркинд, я им не доверяю, хоть и пихают их везде последнее время. Но ты, смотрю, не он, ты мужик уже, в отличие от многих, а сейчас это редкость, не улыбайся. Я, если хочешь знать, про племянника своего книгу могу написать – кормление ребёнка тридцатилетнего возраста, художник он у меня, да они все сейчас такие.

– Чего-то ты куда-то не туда, – предупредил я его, – в другой компании побурчишь.

– Побурчу, – согласился он, – и не ершись ты, Саша. У меня просто манера общения такая, я всё в глаза говорю, прямо…

– Никогда этого не понимал, – перебил я его, – вот, мол, я такой человек, суровый и прямой, а потому на прямоту не обижайтесь, грубостью её не считайте и прочее. А с какого перепугу, Андрей, я должен это делать? Это твои проблемы, не мои, и знаешь что, вот если бы сейчас с нами мой бортинженер сидел, мне бы вас уже растаскивать пришлось, точно тебе говорю. При нём многие, знаешь, свою прямоту немного искривляют, как-то само собой у них это получается.

– Мда, – даже крякнул Зимин от досады, – хорошо, мои это не слышат. Я-то думал, подойду, нагну немного молодого, он мне всё и расскажет.

– Что могу – расскажу, – улыбнулся я, – спрашивай.

– Зарубину сюда привёз? – неожиданно спросил он. – Ту самую?

– Знаешь её? – удивился я, – или она такой известный человек?

– Век бы мне их всех не знать, – скривился он, – ни тех, ни этих. Я ведь два долбаных месяца, целых шестьдесят чёртовых дней, настоящий десант сюда вёз из этих, из отборных гуманистов. И вот они всё надеялись, что она не успеет, все уши мне про неё прожужжали, мол, нельзя ли побыстрей. Я уже, знаешь, искренне желаю, прямо очень сильно желаю, чтобы она их всех сама там нагнула, чисто из вредности, да и должна же быть в мире справедливость, правильно? Но только вряд ли что-то у неё получится, а жаль.

– Это почему же? – удивился я.

– Так не успела она, – развёл руками Зимин, – а то, что она здесь, уже ничего не меняет. Я всех дел не знаю, но говорили так. Мол, повезло, что последователи этих, гуманистов чёртовых, первые на неё наткнулись, на планету эту, вот и застолбили, стало быть. Да ещё и от посещения закрыли, в этом тоже какой-то плюс для них есть, я не вникал, но там вроде про то говорили, что противникам аргументов уже не набрать, не знаю точно, врать не буду.

– М-да, – задумался я и спросил, – а в чём гуманизм-то?

– Вот и я не понимаю, – поддержал меня Андрей, – насмотрелся я на этих братьев по разуму, везде одно и то же, обезьяны чёртовы. Их лечить надо, кормить, учить, друг друга бить не давать, вот это и будет гуманизм, а наблюдать за ними с орбиты и умные выводы делать – так это и в зоопарке можно. Единственное – говорят, сильно похожи они на нас, не копия, но похожи, но для меня это не аргумент. Всем больно, все жрать хотят, и похожие на нас, и не похожие.

– Это точно, – согласился я, – сначала по углам разведи, накорми и обеспечь, потом уже… А что, кстати, зондами изучать – нельзя, что ли? И нашим, и вашим.

– Ты что, Саня, – посмотрел на меня Зимин, а я протестовать против Сани уже не стал, – планета, закрытая для посещения, – значит закрытая, без дураков, это один уровень, простой и лёгкий. А если открывать даже для зондов – значит, кто-то должен обеспечить соблюдение режима биологической… этой, как её, в общем, чтобы наши микробы с вирусами туда не попали, это уже совершенно другие мероприятия. И ещё этот кто-то должен взять на себя ответственность за нарушение этого режима, а оно точно будет, не сомневайся. Следи – не следи, оно обязательно произойдёт, и последствия могут быть самые плохие, бывало уже, знаешь ли, вот и не хотят связываться. Мол, с орбиты будем наблюдать и всё, только что там углядишь, там ведь джунгли по всем континентам в три яруса. Парилка, а не планета.

– Понятно, – задумался я и вспомнил, как в наставлении для лётчиков-наблюдателей писалось, что обнаружить войска врага в зелёном лесу удаётся лишь в исключительных случаях случайным способом, то есть практически никогда. Понятное дело, что возможности современной техники велики, но одно дело пялиться с орбиты и совсем другое дело, когда можно пощупать руками.

– Ладно, – встал с места Зимин, а в моём нейрокомпе вспыхнула иконка входящего запроса, – пойду, мои уже доели. И лови мой личный номер, надо друг друга в курсе держать.

– Надо, – согласился я, отправив ему свой, – обязательно надо.

– И совет тебе, пока не ушёл, – добавил Зимин, – ты, когда этих обратно повезёшь, много воли им не давай. Закрой сразу для них лишние палубы, пусть в жилой сидят. Регалий и званий не стесняйся, дисциплина должна быть. Я вот сначала постеснялся, потом чуть ли не бунт пришлось давить.

– В смысле? – обалдел я, – кого – их? Твоих пассажиров, что ли?

– Ну так ведь десять суток против шестидесяти, – и Зимин картинно развёл руками, – сам понимаешь. А я отсюда какой-то груз потащу, ему не к спеху.

– Вот спасибо, – ядовито ответил я ему, – удружил!

– Ну, я здесь ни при чём, – усмехнулся он, – да и потерпеть их всего лишь десять дней или целых шестьдесят – есть, знаешь ли, разница. Ты сейчас куда?

– На море, – не сразу понял я, о чём он, – отдохнуть хочу.

– Кстати, да, – согласился он, – один из моих тоже собрался, море тут, говорит, хорошее, молодой ещё. А мне, после этих двух месяцев, море не поможет, я лучше пойду пивка выпью да забудусь сном.

– Дело хорошее, – встал я и пожал ему руку, – давай, на связи.

* * *

Море тут оказалось и вправду хорошее, если бы не знал, то ни в жизнь не догадался бы, что оно не настоящее. Но песок был мелким и не таким жёлтым, как у нас, вода – чистой, синей и прозрачной, волны накатывали крупные, солнце жарило в меру, облака были пушистыми и давали тень, а ещё на этом огромном пляже было очень мало народу, так что я и побегал вволю, и поплавал с громким уханьем, никого не стесняясь и ни на кого не отвлекаясь, в своё удовольствие.

И вот так я бегал, плавал и валялся на песке часа два, пока не стало совсем хорошо и не захотелось есть, тогда я перебрался с пляжа в беседку, что была одной из многих в извилистой набережной вдоль берега. Там вообще было много домиков и беседок, была пара кафешек, но я выбрал эту за уединённость и за близость кухонных автоматов.

И вот там, я там даже подремать успел, восстанавливая силы, вот там меня и поймал за фисташковым мороженым и за лимонадом входящий вызов от Олега.

– Ну ты где? – голос его был напряжён и деловит, но прямо-таки искрился энергией, как и всегда в трудных ситуациях, – куда пропал? Давай, дуй в гостиницу, совет держать будем.

– Через полчаса буду, – прикинул я время, – идти далеко.

– Велосипед возьми, балда, – посоветовали мне с той стороны и отключились, не дав возможности ответить, хотя я ничего на это отвечать не хотел, слишком уж я расслабился и слишком мне было лениво.

Но нейрокомп по запросу подсветил велосипедную парковку поблизости, и вот уже через минуту я ехал в гостиницу, сокрушаясь только о том, что на пути сюда до этого не догадался. А ещё велосипед тем был хорош, что по дороге домой я разогнался, сухой ветер высушил меня и избавил от сонной, тяжёлой пляжной одури, так что на площадь перед гостиницей я выскочил в полной боевой готовности.

– Артемьев? – уже на крыльце окликнул меня со спины чей-то самоуверенный голос, – капитан «Кэлпи»?

– Он самый, – обернулся я и увидел группу людей слева от входа, они сидели за уличным столом, скрытые от меня аккуратной живой изгородью, и что-то праздновали, не иначе. Лица были довольные, все улыбались друг другу и вообще чувствовали они себя победителями. И ещё, не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы по их повадкам и одежде понять, что это вот те самые гуманисты Зимина и есть, – А кто спрашивает?

– Ну где же вы ходите, Артемьев, – не отвечая на вопрос, но мягко, по-отечески укорил меня предводитель этой банды, и я даже засопел, чувствуя, что сейчас вполне могу испортить кому-то настроение. – Это ведь вы, говорят, нас обратно повезёте?

– Кто говорит? – резко, в лоб, нагло глядя прямо в глаза, спросил его я и мужик немного опешил.

– Не знаю, – опешил он, – но я почему-то пребывал в уверенности, что вы в курсе.

– Вот и я не знаю, – развёл руками я, – а насчёт уверенности – так звездолёт мой всё ещё проходит испытания и можно ли ему возить пассажиров – этого я пока сказать не могу.

– А когда сможете? – совсем растерялся мужик.

– Как только получу результаты проверки, – я не стал рубить все концы, мало ли, – экипаж над этим работает, доклада о готовности пока не поступало. У вас всё?

– Наверное, – отступил мужик и оглянулся на своих, ища поддержки, а там затихли и начали ворочаться, там победный запал ещё не прошёл, и вот уже кто-то поднялся, какая-то дама начальственного вида, а следом ещё кто-то, но я не стал давать им ни одного шанса.

– Разрешите идти? – резко, по-военному спросил я и снова упёрся взглядом в мужика, чтобы тот не соскочил, а потом, когда он как-то неуверенно кивнул, повернулся и быстро ушёл, не слушая ничего вслед, хотя что-то там такое было.

Потом я на рысях и с невероятно занятым видом проскочил кафешку и лестницу второго этажа, чтобы не прицепился следом никто, эту манеру я у своего начальника училища перенял, тот любил вот так же проходить через любые толпы, жаждущие общения, отмахиваясь на бегу от любого вопроса, и пробрался через неожиданно многочисленный народ в коридоре к номеру Кэлпи.

Дверь была открыта, там тоже, кроме моего экипажа и Зарубиной, было два-три человека, остальные, видимо, не поместились.

– Рассказывайте, – я вошёл, выпихнул с порога в коридор какого-то паренька и закрыл за собой дверь на замок, – ещё лишние тут есть?

– Что? – подняла на меня голову раскрасневшаяся Елена Юрьевна, – а, нет, это не лишние. И Лёшу ещё впусти, пожалуйста, он тоже нужен.

– Лёша, заходи, – я открыл дверь и втащил внутрь оторопевшего парня, – остальным ждать снаружи!

Остальные обалдело подчинились, Лёша молча вошёл, я снова закрыл за ним дверь и огляделся.

Зарубина клокотала гневом, Олег злобно улыбался, у Кэлпи на лице имелся просто живой интерес и слава богу, а вот остальные, две девушки и Лёша, те выглядели потерянными.

– Рассказывайте! – с нажимом повторил я.

– Да что там рассказывать, – развела руками Зарубина, – нечего уже рассказывать. Всё, планета закрыта, по результатам общего голосования учёного совета. Можем ехать домой. В компании с этими!

– Ладно, – я перевёл взгляд на Олега, – твоя очередь. Ты-то хоть им там выдал?

– Ох и выдал, Саня! – заулыбался тот, – ради меня даже полицейскую пару среди груза нашли и активировали, чтобы только из зала удалить. Но это уже в самом конце было, так что хуже не стало, просто душу отвёл.

– А ты, – я перевёл взгляд на Кэлпи, – ты же у нас всей суммой знаний овладела! Авторитет не подействовал?

– Ещё не всей, – ответила она, – не успела. И авторитет маловат, не заработала. Да и не смогла я вот так, как Олег, уверенной в своих знаниях быть, я сомневалась немного, чужие аргументы оценивала, к дискуссии готовилась, а там раз – и всё кончилось.

– Это плохо, – наставительно сказал я, – на деликатных и тактичных воду возят, знаешь ли. Деликатные и тактичные – они обычно голодными спать ложатся. Ладно, а кто-нибудь может мне сказать, вот что для вас этот «Оазис» чёртов? Вот что вам там понадобилось? Только кратенько, самую суть.

– Зачем? – удивлённо посмотрела на меня Елена. – Какой смысл, Саша? Соли мне напоследок на раны сыпануть?

– Надо, – ответил я ей, а Олег оживился, он затормошил Зарубину, он затыкал в меня пальцем, мол, давай, говори, раз просят.

– Ну, хорошо, – вздохнув и оглянувшись на своих помощников, сказала Елена, – слушай, только я не понимаю, зачем тебе это.

– Да я и сам не понимаю, – утешил её я, – но надо, давайте уже, не тяните время.

И вот они начали, сначала Елена, потихоньку и полегоньку, но потом она разогналась и раскраснелась вновь, потом в дело вступили ещё две девушки и Лёша, и вот они, перебивая и дополняя друг друга, вывалили на меня кучу всякого интересного.

Оказывается, что Земли-то, в их понимании, как объекта для исследований, для них уже нет. Тектоническое цунами раздробило, размололо и перевернуло все материки и все плиты, убило атмосферу и испарило мировой океан, там сейчас такая вулканическая активность и такие пейзажи, каких на заре зарождения планеты не было.

В общем, на Земле отныне делать нечего, а между тем, Саша, ты должен понимать, что жизнь на нашей планете возникла резко, не оставив никаких следов от предбиологической химической эволюции, от предбиосферы, а между тем все этажи эволюции обычной, они все в наличии, сами они или хотя бы их следы, от древнейших и простейших до всего остального.

Мало того, Земля четыре миллиарда лет назад только-только обзавелась твёрдой поверхностью и водой на ней, а уже спустя двести миллионов лет появилась первая жизнь, и в этот временной промежуток предбиологическая эволюция никак не укладывается.

Вот потому мы, Саша, и ищем следы распространения именно нашей линии жизни, что возникла неизвестно где примерно десять миллиардов лет назад, это столько лет занимает предбиологическая химическая эволюция, ищем этот очаг, и вот мы точно нашли ещё одно звено в этой линии, это позволит…

– Стоп, стоп, стоп, – поднял руки я, прерывая разошедшуюся Елену, – дальше не надо, я понял.

– Что ты понял? – недоверчиво уставилась на меня она, – что ты мог понять? То, что я говорю, это для первого класса средней школы, не позже, это предыстория! Ты дальше слушай, там вот в чём дело…

– Матчасть я понял, – перебил я их всех, повысив голос, – в общих чертах! Насколько мне надо – настолько и понял! Зато главного не понял – что ты собираешься делать дальше? И как нам тебе помочь?

– Как это, – не поняла Зарубина, – в смысле?

– А-а-а, горевать будешь, – подхватил я, добавив язвительности, – тоже дело. Тебя пожалеть, может? Хотя нет, пусть тебя Олег жалеет. Так, кого ещё – Кэлпи не надо, тогда может быть вас, девушки? Или тебя, Лёша? Давай, чего нет-то, отведу сейчас за угол, чтобы никто не видел, и пожалею от души.

– Не надо, – глухо буркнул тот, краснея, не знаю уж, чего он себе напридумывал, да и девушки испуганно отступили в сторону.

– Сам не хочу, – картинно развёл руками я, – но, если что, обращайся.

– Подожди, – с подозрительным недоумением вновь влезла Зарубина, – не поняла, ты чего предлагаешь-то?

– Если не поняла, – язвительно посоветовал я ей, – так напрягись и догадайся. Учёная же, я в тебя верю! А пока не мешай, я сейчас по должностной инструкции пойду, мне, по идее, с неё и следовало начинать.

В комнате воцарилась тишина, девушки и Лёша с надеждой смотрели на Зарубину, та на Олега, Олег с оживлённым пониманием на меня, а вот я на Кэлпи.

– Так, капитан принимает решение на основе экспертного заключения основного члена экипажа, – напомнил я ей, – и ещё, почему твоё мнение на этом совете не пересилило остальные? В этом же, кажется, твоя главная задача?

– Во– первых, – принялась рапортовать мне Кэлпи, – корабль в строй ещё не введён, идут ходовые испытания, потому мой голос был всего лишь совещательным. Во-вторых, не было чрезвычайной ситуации, это обычный учёный совет, на который нас никто не звал, ибо не было необходимости, поэтому у меня не было полномочий. В-третьих, мне не хватило полноты картины, не хватило времени разобраться…

– Иногда, – наставительно перебил её я, – нужно принимать решения, ухватив только главное, не вникая в мелочи, и быстро, на основе внутренних убеждений, вот как я сейчас буду. Так что вперёд, галопом ознакомь меня с аргументами той стороны, только кратенько, основное давай.

– Ну, – даже растерялась она, надо же, сумел искина озадачить, – если кратко, то контакт несёт в себе множество рисков, а дистанционное наблюдение нет. Вот, собственно, и всё.

– Риски преодолимы? – спросил я, обращаясь ко всем остальным, – и, в случае успеха – оправданы?

– Да, – тут же отозвалась Елена, – два раза да. Правда, это займёт много сил и средств, но да. Я вот только не совсем понимаю, к чему ты клонишь, Саша? Точнее, сердцем вроде бы уже понимаю, а вот умом нет, ты-то чего вдруг взбеленился?

– Во-первых, друзьям надо помогать, – медленно сказал я, начиная выбирать слова, эти две девушки и Лёша мне мешали, а потом плюнул на это дело, если уж их Зарубина сама сюда притащила, то пусть потом сама им и объясняет, ну или рот затыкает, это её дело, – а во-вторых, нельзя так! Я про тех, что внизу сидят, сейчас говорю! Загнать их в резервации и сверху любоваться на все их беды и горести – на это только буржуи способны, понимаешь? Я по-другому воспитан, мы не так делали, мы тянули других до своего уровня, плохо ли, хорошо ли, но до своего! У нас там целыми народами прыгали из первобытнообщинного строя прямиком в социализм! И, если бы не это, то друг мой, Женька, так рыбу бы и ловил на крапивные сети до сорока лет в лучшем случае, а в сорок бы помер от глистов в родном стойбище! А он, представляешь, в Ленинград, в институт народов севера учиться поехал! И поэтому меня просто трясёт всего, когда вы так спокойненько говорите про изоляцию, про изучение, потому что я не сверху, я ведь там, снизу побывал!

– Господи боже мой, – совсем не картинно прошептала Елена, глядя на меня, – ещё один прогрессор на мою голову!

– Прогрессор? – ухватил я незнакомое слово, – а что, хорошо сказано! Прогресс должен быть! Для всех, понимаешь? Или вот, я в юности книжку одну читал, Аэлита называется, Алексея Толстого, знаешь её? – на этом месте я сильно удивился, потому что Елена кивнула мне, мол, да, читала, – так вот, там, я сейчас это сознаю, там по-детски всё, но там суть верная!