Текст книги "Мама (СИ)"

Автор книги: Арсений Меркушев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

Но кроме желания жить было еще кое что. Это 'кое что' заключалось в двух парах горящих глаз и том белом свертке, который лежал в кроватке в соседней от его кабинета комнатке.

Та идея, показавшаяся ему поначалу бердовой, после визита к Екатерине, как он стал называть начальницу 'Сиротариума', уже такой не казалась.

Но спешить стоило не спеша. Еще две недели он пробовал перетянуть хоть кого то на свою сторону, – что то ему удалось, что то нет.

Впрочем, это не помешало ему, через две недели наведаться в гости к Лядовой Екатерине Тимофеевне...с гостинцами.

И гостинцы были странные и щедрые: небольшой грузовичок, забитый крупами и пищевыми концентратами, бинтами и парой бочек топлива. А еще он привез двух вихрастых пацанов и маленького розовощекого младенца пару месяцев отроду, мать которого, со слов Кравчего 'ушла вперед' во время родов.

А еще он хотел поговорить с Екатериной Тимофеевной – лично и приватно.

Их разговор длился около двух часов, после которого 'Спаситель отчества' и двое его старших отпрысков убыли восвояси, оставив хозяйку перебирать небольшой альбом с семейными фотографиями.

– Что ему от тебя было нужно, Катя? – Бортник был не взволнован, а скорее заинтересован.

– Он...он просто несчастный злой испуганный человек, а еще...еще он очень любит своих детей. И, – его Катя запнулась, и продолжила, – еще он предложил мне сделку. Личную сделку между мной и им. Все по-честному.

–И?

– Я согласилась. Думаю, что скоро нам придется достраивать складские помещения...и думать, что из продуктов и материалов нам надо будет в первую очередь.

– Катя?!

– Все в порядке. Он не попросил ничего сверх того, что я бы не смогла ему дать...

– А все таки?

– Оставь это, Игорек. Прошу тебя, и так голова болит.

Последующие четыре месяца маленький грузовичок Кравчего приезжал с регулярность раз в две в недели. Обычно он возил продукты, пару раз смог привести топливо или медикаменты.

На третий или четвертый раз он окончательно перевез свой 'розовый конверт' в кабинет начальника сиротариума, и теперь в ее спальне стояли не два, а целых три детские кроватки. А учитывая высокий статус VIP-клиентки, занявшей третью кроватку, бонной к ней, и попутно ко всем трем оставшимся детям, были приставлены Мария и доктор.

Приезжал и Кравчий. Обычно он вез с собой и маленький альбом, и запираясь в кабинете Лядовой, они о чем то долго говорили.

За эти четыре месяца было видно как сильно сдал Сергей Петрович: постоянный нервный стресс, переутомление помноженные на проблемы со здоровьем делали свое дело. Но он пока держался.

Со слов Коренькова и Прохора, которые были несколько раз 'на складах' между 'убогими' и 'ментами', а потом и 'внутри ментовских' пару раз вспыхивали разборки и едва не доходило до стрельбы, но 'команданте' каким то образом смог тогда сгладить противоречия и накормить волков, оставив в живых овец.

Мальчики Кравчего переехали в Дом окончательно только в конце октября. Вместе с ними из Томаковки переехали еще человек пятьдесят: несколько подростков которые ошивались среди 'убогих', несколько многодетных семей как от 'пожарных', так и от 'убогих', и с десяток инвалидов, которых, впрочем, отбирала уже сама Лядова.

Мальчиков поселили 'на общих основаниях' среди других подростков, и хотя их 'акклиматизация' прошла более-менее успешно, как минимум одна пара глаз всегда присматривала за ними.

Наступил ноябрь. Визиты Кравчего стали чаще – он приезжал едва ли не каждую неделю, с парой десятков мешков муки или крупы, и тремя-четырьмя 'новобранцам' – как правило, сиротами, женщинами не первой молодости, или 'работными' инвалидами. Его тут уже хорошо знали, и почти не обращали на него внимания, а он, маленьким толстым мячиком летел в блок ?4, где обитали его мальчики.

А потом случился декабрь. И, как рассказывали очевидцы, бучу начали 'убогие'. Решив что их хотят 'зачистить' они пошли на опережение. А может, 'менты' их действительно хотели 'зачистить', и люди, обитавшие за периметром, пошли в последний, единственный и далеко не безнадежный бой, имея на то причину ...

Как бы то ни было, случилось то, чего с самого начала боялся Сергей Петрович Кравчий, – Комендант Лагеря спасения 'Томаковка'.

И ему снова удалось сдержать от взаимного уничтожения враждебные группировки лагеря, – уже не путем интриг, кадровых перестановок, а единственно возможным в той ситуации способом – выскочив прямо на линию огня, бешено матерясь, рассыпая угрозы и мольбы на обе стороны...

Когда большой внедорожник подъезжал к Дому в Томаковке уже шли 'выборы' нового главы, а на заднем сидении автомобиля лежало свернувшись калачиком маленькое грузное тело бывшего Начальника Департамента снабжения областного СБ, дезертира, убийцы, труса и Коменданта Лагеря Спасения Кравчего Сергея Петровича. – Десяток пуль ударивших его в шею и спину сделали его уход очень быстрым, что в какой то мере было везением.

Неизвестно кто им сказал, но словно два маленьких щеночка, двое мальчишек выскочив к машине, и, едва глянув внутрь, замерли, вцепились друг в друга и стали рыдать.

Останавливать их никто не собирался – хотя бы для того, что бы дети смогли прорыдаться. Но потом, минуты через две к ним подошла женщина, которую они уже около месяца называли между собой – тетя, и, обняв их головы, прижала к себе и долго– долго гладила шепча что то утешительное, ласковое и теплое.

А затем, парой часов спустя, Лядова Екатерина Тимофеевна, успокоив по мере сил своих 'племянников' и передав их под присмотр Марии, стояла в своем кабинете – закрыв глаза и уткнувшись лбом в стекло.

Она услышала как скрипнула дверь, и по шуму шагов узнала – кто вошел, но оборачиваться не стала.

– Со смертью 'Толстого' ваш договор теряет силу?

– Нет, Игорек. Как раз таки наоборот. Вступает.

– Так у вас был договор на-смерть?

– Что-то типа того. Иначе, как ты думаешь, почему он так расщедрился? Его помощь была не бесплатной.

– И чем ты будешь платить?

– Ну...для его детей – я буду дальней родственницей со стороны отца. Для этого Кравчий и таскал сюда альбом семейными фотографиями...

– А для маленькой?

– А маленькая ничего и не узнает. Третья кроватка так и будет стоять в моем кабинете, и она будет носить мою фамилию.

– Ты ведь могла его кинуть. Да и сейчас можешь.

– Раньше – да. А теперь...Знаешь, покойник ведь был редкой сукой – он словно почувствовал чего от меня можно просить, и запросил по-максимуму. Но я на него не в обиде.

Она замолчала, и в комнате повисло долгое молчание. Каждый из двух думал о своем, и тем неожиданнее для него прозвучали ее слова...

– Знаешь, Игорек, а давай я тебя с Машкой сведу?

– Не понял?

– Ну, подумай, зачем я тебе? – Нужна тебе многодетная мамаша под сорок с расшатанными нервами?

Голос ее был полушутливый, но понял, что шуткой ту и не пахнет.

Обстановка была совсем не романтичной – этажом ниже в медчасти все еще лежал труп мужчины, а где то рядом как два волчонка обнявшись скулили два осиротевших мальчика.

Поэтому ему пришлось постараться, что бы одной рукой задернуть штору, развернуть к себе женщину, обнять и поцеловать ее в мочку уха.

Они стояли так еще долго, прижавшись, словно помогая друг другу не упасть тут и сейчас, и в жизни.

Потом она заплакала. И когда его рука легла ей на затылок, а такой родной и любимый голос обозвал ее дурой, она поняла что у мамы троих детей и тети двух маленьких племянников будет и свой папа.

Через полчаса....нет, гораздо раньше, уйма проблем, вопросов и вызовов снова обрушится на нее. Но эти полчаса и в этом кабинете были только их.

От его свитера пахло сигаретами и одеколоном..

КОНЕЦ

ОТ АВТОРА:

Спасибо за внимание, уделенное прочтению этой книги.

Если Вам понравилось, то выразить свою благодарность автору «Мамы» Вы можете как Добрым словом , так и Добрым делом – на кошелек WEBMONEY U124880999957.