Текст книги "Трагедия 22 июня: блицкриг или измена?"

Автор книги: Арсен Мартиросян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 60 страниц)

По всему было видно, что некоторые влиятельные силы в США (в первую очередь изоляционисты) были явно не в восторге в связи с заключением между СССР и Японией Пакта о нейтралитете от 13 апреля 1941 г., считая, очевидно, что тем самым резко усилилась угроза американским интересам на Дальнем Востоке (собственно говоря, в т. ч. именно для этого Сталин и добивался подписания этого Пакта, чтобы вынудить США повернуться лицом к Москве). Не менее очевидно было и то, что Великобритания активно стремится сыграть на этом обстоятельстве.

Но в то же время из ближайшего окружения Рузвельта, прежде всего от входившего в него чрезвычайно влиятельного в американской администрации того времени министра финансов Генри Моргентау и его единомышленников, Москва стала получать ясные сигналы о том, что администрация Рузвельта склоняется к тому, чтобы видеть в лице Москвы реального союзника в борьбе с нацизмом [170]170
  Там же.


[Закрыть] .

В свою очередь, это совпадало и с мнением Кремля, также склонившегося к мысли о необходимости поиска наиболее реальных и адекватных союзников в неизбежно предстоящей войне с Германией [171]171
  Там же. Едва ли читатели забыли, что еще 20 мая 1944 г. и сам Жуков об этом же говорил югославскому военному атташе. Между тем практика тех времен была такой, что никаких встреч высокопоставленных представителей советского руководства с официальными представителями иностранных государств не могло быть без предварительного согласия Сталина и его же одобрения вопросов и ответов, которые советский представитель должен был озвучивать на таких встречах. Жуков тогда выражал согласованное со Сталиным мнение советского руководства.


[Закрыть].

Такова вкратце политико-дипломатическая предыстория, она же и подоплека аналогичного характера появления Сообщения ТАСС, особенно же его англосаксонской ориентации по адресатам.

Все свое искусство геополитика, полтика и государственного деятеля Сталин бросил на весы, чтобы, не унижаясь и не унижая достоинства представляемого им государства, заранее заручиться согласием США, а под их нажимом – и Великобритании, на установление союзнических отношений в случае нападения Германии на СССР.

Именно поэтому всеми особенностями содержания текста Сообщения ясно и четко было показано, что, во-первых, в Москве абсолютно точно знают, что процессом стравливания Берлина и Москвы в своих уэкокорыстных целях «дирижирует» именно Великобритания. Вот откуда эти самые нападки антибританского характера в тексте Сообщения!

Во-вторых, Москва не вступила и не намерена вступать ни в какие новые переговоры с Германией, ложью о чем, собственно говоря, и прикрывались Англия, ведя переговоры с Гессом, но при этом «втирая очки» Вашингтону. Хотя в mo же время из текста Сообщения вытекало, что Москва как бы и не захлопывала двери к диалогу с Берлином, что следует расценивать как определенную угрозу Западу с намекомс на то, что пора бы и одуматься.

В-третьих, Москва знает о содержание переговоров с Гессом – именно из-за этого-то бедолаге С. Криппсу, британскому послу в Москве, так сильно и «досталось» прямо в преамбуле Сообщения, потому как Криппса вызвали в Лондон как раз накануне «миттельшпиля» в переговорах с эмиссаром Гитлера, т е. для уточнения ситуации с СССР. Именно этим и обусловлен пассаж о том, что «еще до приезда английского посла Г. Криппса в Лондон, особенно же после его презда…», коим Сталин прикрывал свое знание о содержании переговоров с Гессом, взвалив все на голову бедного Криппса. Но послы-то, как известно, политику не вершат, это прерогатива руководства государств, а послы только осуществляют дилломатическое оформление политики верхов.

Кстати, в Лондоне все прекрасно поняли, и когда США оказали свой благотворный для СССР нажим, то с Даунинг-cmpum, 10, последовала команда направить именно Криппса к Майскому, чтобы сообщить о нападении Германии. Тем самым Лондон как бы «отмывал» своего посла в глазах Сталина, хотя по всем международным правилам такое сообщение обязан был сделать министр иностранных дел (в крайнем случае его заместитель) и с обязательной оговоркой, что действует по прямому указанию своего правительства. Американцы, например, именно так сообщили сведения своей разведки послу Уманскому. Но что поделаешь, Англия – есть Англия, Perfidious Albion, понимаете ли…

В-четвертых, СССР, выражаясь в терминах самого Рузвельта, «находится под непосредственной угрозой германских, чисто империалистических, m.е. территорнальных стремлений», что войска Германии сосредоточены у гранац СССР и ждут приказа о нападении.

В-пятых,если произойдет разрыв Договора о ненападении между СССР и Германией, то только по вине Германии, так как СССР не давал для этого никакого повода. Ко всему прочему Cmaлин заранее пригвоздил Германию именно за вероломное расторжение Договора, ибо уже не сомневался, чтo все произойдет именно так. Одновременно была предупреждена и Япония.

В-шестых,Советский Союз не сидит сложа руки, а перебрасывает свои войска к западным границам, что, однако, носит чucmo оборонительный характер, так как он не намерен omxoдить от своей политики мира.

В-седьмым,на виду у всего мира этим Сообщением Германии предлагается также на виду у всего мира высказать свое мнение, m.е. либо разделить позиции Советского правительства, либо не разделить, в зависимости от чего весь мир может объективно судить, кто на самом деле вероломный агрессор.

В Вашингтоне все прекрасно поняли и не случайно, что утром 14 июня 1941 г. именно аккредитованные при германском МИДе американские корреспонденты яростно атаковали заведующего отделом информации и прессы МИДа Германии П. Шмидта на пресс-конференции, однако mom, естественно, отказался даже хоть как-то прокомментировать Сообщение ТАСС [172]172
  PA AA Воnn: Вuro des Staatssekretar Russland, Bd 5/ (R29716), Вl.272; Вишлев О.Указ. соч. С.57.


[Закрыть] .

Короче говоря, Вашингтону все стало окончательно ясно и послу Уайнанту было приказано по возвращении в Лондон довести до сведения Черчилля, что Президент США поддержит любое заявление, которое может сделать nремьер-министр Великобритании, приветствуя Россню как союзника!

Черчилль подчинился, послал Криппса предупредить посла Майского, а 22 июня действительно сделал свое знаменитое заявление.

Но прежде чем послать Криппса с предупрежденаем, и mo буквально за несколько часов до вторжения, Черчилль фактически гарантировал Гитлеру куда больший, чем через Гесса просил Адольф, срок для полностью безнаказанного однофронтового вооруженного разбоя Германии на Востоке, аж до 1944 г. [173]173
  Очерки Истории Российской Внешней Разведки. Т. 3. С. 440, Т. 4. С. 263; Мячков М. Союзники-антагонисты. //НВО. 2002. № 19.


[Закрыть]

И надо же, чуть позже – 4 сентября 1941 г. – у такого опытного интригана, как У. Черчигль, хватило ума самолично проболтаться об этом послу Майскому! [174]174
  Там же. Откровенно говоря, то был не первый случай пробалтывания У. Черчилля по самым актуальнейшим вопросам тогдашней современности. В беседе тет-а-тет на время приема в Букингемском дворце 16 ноября 1937 г. Черчилль заявил тому же Майскому, что готовится предательство Чехословакии и развязывание Гитлеру рук на Востоке! Здесь важно вот что. На 16 ноября 1937 г. министр иностранных дел Великобритании лорд Галифакс наметил свой выезд из Лондона для последующей встречи 19 ноября того же года с Гитлером в Германии. Эта встреча действительно состоялась, и действительно тогда же были оговорены основные условия сдачи Гитлеру Чехословакии как плацдарма для нападения на СССР, а также ряд других аспектов совместной англо-германской деятельности против Советского Союза (советская разведка документально доложила о содержание и решениях этой встречи). Но У. Черчилль и тут опоздал, ибо в действительности Сталин знал о таком повороте событий еще к началу марта 1936 г., о чем прямо заявил 1 марта 1936 г. в интервью председателю американского газетного объединения «Скриппс-Говард Ньюспеиперс» Рою Говарду.


[Закрыть] Правда, новостью это уже не было – Сталин и до 22 июня знал об этом, поэтому с первых же дней агрессии яростно требовал от Запада открытия «второго фронта». Но, увы, для Черчилля важнее было сдержать данное Гитлеру слово! Запад есть Запад,, а Англия – Perfidious Albion, понимаете ли!

Вышеприведенный краткий анализ будет явно неполным, если не учитывать некоторые специфические особенности разведывательно-контрразведывательной составляющей политико-дипломатической предыстории – подоплеки Сообщения ТАСС.

Это необходимо хотя бы для того, чтобы как можно точнее рассмотреть весь процесс генезиса возникновения и реализации идеи о Сообщении ТАСС с преимущественной англосаксонской ориентацией.

Дело в том, что скаль бы парадоксально ни выглядел приводимый ниже факт, но впервые срок нападения Германии – «конец июня» – был озвучен британским послом в Москве С. Криппсом. Произошло это 28 февраля 1941 г. во время его неофициальной пресс-конференции в британском посольстве [175]175
  Hinsley F.Н.et al. British Intelligence in the Second World War. London: HMSO, 1979. Vol. I. Р 480 – 482.


[Закрыть] .

Судя по всему, Криппс узнал об этом от американского посла в Москве Стейнгарда, который в порядке консультации интересолвался в феврале у британского коллеги тем, как лучше сообщать Кремлю добытые американской разведкой данные о плане «Барбаросса», чтобы Сталин поверил [176]176
  Ericksen J.The Road to Stalingrad. London: Weidenfeld & Nicolson, 1975. Р. 58.


[Закрыть] .

Трудно, конечно, сейчас судить о том, умышленно ли так поступил Стейнгард и если да, mo no чьему приказу. Тем более трудно судить о мотивах такого разглашения, которыми руководствовался Криппс (заручиться можно только за то, чmo без традиционной британской «подлянки» против России, хотя бы и Советской, не обошлось – уж это-то точно!)

Тем не менее факт остается фактом – Криппс на сутки опередил Госдепартамент, который, как уже указывалось выше, информировал советского посла Уманского только 1 марта.

Естественно, прилива доверия к такой ситуации с наиважнейшей для СССР информацией в Кремле это не вызвало. Все спецслужбы СССР стояли на ушах, прилагая отчаяннейшие усилия для проверки и перепроверки информации, в т. ч. и о позиции Великобритании в этой связи.

Уже в марте с помощью работавшего на Лубянку и американскую разведку американского корреспондента в Москве Г. Шапиро, поддерживаешего близкие отношения с Криппсом, было установлено, что «англичане в случае военного конфликта между СССР и Германией в связи с развитием кризиса на Балканах ни в коем случае не пойдут на мирное соглашение с Гитлером» [177]177
  Воскресенская 3.Под псевдонимом Ирина: записки разведчицы. М., 1997. С. 133 – 134.


[Закрыть] .

Информация была важной, но касалась-то она только одного аспекта – балканского кризиса, что было вполне понятно: ведь Балканы имеют большое значение в мировой геополитике и политике, тем более для Великобритании. Конечно, Лондону было весьма выгодно, чтобы Берлин и Москва сцепились из-за Балкан, как в 1914 г.

В итоге выходило, что, каким-то образом зная об уже принятом Берлином плане «Барбаросса» и времени начала его реализации [178]178
  Весьма похоже, что это самое «каким-то образом» со значительной долей уверенности можно идентифицировать и персонифицировать с агентом британской разведки, действовавшим под псевдонимом «Фил» (в середине 39-х гг. находился на связи у сотрудника британской развилки, помощника британского военно-воздушного атташе в Берлине полковника Кристи), – он же Адольф Эрнст Xoйзингер, с середины октября 1940 г. начальник Оперативного удивления Генерального штаба сухопутных войск вермахта (ОКХ), заместитель начальника Генштаба ОКХ. Генерал A. Хойзингер являлся особо доверенным лицом А. Гитлера в Высшем военном командовании Германии и отвечал за планирование военных операций. Судя по всему, А. Хойзингер был завербован британской разведкой – как агент на перспективу – еще находясь в плену, куда он угодил, будучи младшим лейтенантом пехоты во время битвы на Сомме в 1916 г. в период Первой мировой войны. В плену находился вплоть до 1919 г – срок, более чем достаточный для вербовки и подготовки агента.
  По возвращении в Германию в кратчайшие сроки стал наиболее доверенным лицом и главным протеже знаменитого германского генерала, идеолога и вдохновителя восточной, т. е. просоветской, ориентации рейхсвера и сотрудничества последнего с РККА, – Ганса фон Секта. На протяжении всего периода советско-германского сотрудничества в военной сфере – c 1922 г. и до привода в 1933 г. Гитлера к власти – А. Хойзингер снабжал британскую разведку подробнейшей информацией о всех аспектах и перипетиях этого сотрудничества, о взаимоотношениях между генералитетами двух армий, о состоянии рейхсвера и РККА и т. д., ибо постоянно находился в Главном штабе рейхсвера. Именно Адольф Хойзингер информировал британскую разведку о сложившемся военно-геополитическом заговоре германских и советских генералов в целях одновременного свержения Гитлера и Сталина, установления военных диктатур в Москве и Берлине и дальнейшего формирования трио военных диктатур по оси Берлин – Москва – Токио с подключением также и Рима Муссолини (агент влияния британской разведки, точнее, британской короны, но одновременно, хотя и в прошлом, агент влияния еще царской разведки в период Первой мировой войны). Именно Хойзингер информировал англичан о разработанном и переданном Тухачевским германским генералам плане поражения СССР в случае войны с Германией, вследствие чего в Советском Союзе должен был произойти военный переворот. Поскольку эта информация представляла колоссальную угрозу имперским интересам безопасности Великобритании – ведь заговорщики планировали территориальные и экономические уступки Германии и Японии, опираясь на которые те повели бы ожесточенную борьбу против англосаксонского Запада за счет коренного ущемления интересов СССР,– британская разведка чрезвычайно искусно, чужими руками, но едва ли не в прямом смысле «нейрохирургическими методами» завалила весь этот заговор, конвертировав его в Мюнхенскую сделку с Гитлером. В этой операции были задействованы и инициативный агент стратегического влияния МИ-6 – глава германского абвера адмирал Канарис, и руководство чехословацкой военной разведки (Франтишек Моравец), и агент последней «А-54» – специально подставленный Канарисом майор абвера Пауль Кюммель и т. д. и т. п. Именно Хойзингер как начальник Оперативного управления Генштаба ОКХ знал о наметках Гитлера напасть на СССР именно 22 июня 1941 г., ибо до 10 июня 1941 г. эта идея еще не была утверждена Гитлером официально. Опираясь на информацию Хойзингера, в Лондоне задолго до 22 июня 1941 г. убежденно полагали, что нападение произойдет 22 июня, потому как Гитлер планировал превзойти Наполеона, который также напал на Россию именно в этот же день. Так что британский посол мог ее озвучивать зная о ней из материалов особо секретного досье МИДа Англии «Германская опасность», в которое, к слову сказать, советская разведка заглядывала регулярно. Документально же дата 22 июня была установлена британской разведкой только в промежутке с 10 по 12 июня 1941 г.
  Судя по некоторым ныне опубликованным материалам, советская разведка еще в 1936 г. вскрыла агентурные линии британской военной разведки в Германии и установила таким образам каналы утечки развединформации из СССР в Германию, а оттуда – в Лондон. Однако из-за предательской деятельности участвовавших в заговоре части советских генералов наркома внутренних дел Ягоды этой информации явно умышленно не было придано серьезного значения.
  После Второй мировой войны Адольф Эрнст Хойзингер, к сожалению, избежал сурового приговора Нюрнбергского трибунала благодаря своим британским покровителям. Фактически именно он воссоздал германскую армию – бундесвер, затем был на руководящих постах в военном командовании НАТО и лишь настойчивые разоблачения Советского Союза, хотя и с опозданием, но положили конец его карьере.


[Закрыть], Лондон откровенно провоцировал досрочное вооруженное столкновение между СССР и Германией, дабы обезопасить и себя, и подступы к «жемчужине в короне своей империи» – Индии, а также, естественно, морские коммуникации в Средиземноморье, которые связывали метрополию с колониями в Азии.

К концу апреля – началу мая ситуация с датой нападения стала проясняться и для СССР. Германское отделение советской контрразведки успешно установило массу «жучков» в различных помещениях германского посольства в Москве, в том числе и военного атташата, и к тому же несколько раз тщательно «исследовало» содержимое сейфов военного атташе Кестринга и военно-морского атташе Баумбаха [179]179
  Чуев Ф. Солдаты Империи. М,1996 С.160 – 165. Documents on German Foreign Policy 1918 – 45. From the Archives оf the Сеrman Foreign Ministry series (1937 – 1945). Vol. XII. N. 399. Р. 632.


[Закрыть] .

В одном из добытых таким образом документов – донесении германского военноморского атташе Норберта Баумбаха Верховному командованию ВМФ Германия от 24 апреля 1941 г. – говорилось, что, по словам советника итальянского посольства, английский посол в Москве, т. е. Криппс, предсказал 22 июня как дату начала войны. Баумбах при этом сообщил, что он опровергает эти слухи (в т. ч. и о других звучавших в то время датах) [180]180
  Documents on German Foreign Policy 1918 – 45. From the Archives оf the Сеrman Foreign Ministry series (1937 – 1945). Vol. XII. N. 399. Р. 632.: Германский военно-морской атташе в Москве – Верховному командованию военно-морского флота, Москва, 24 апреля 1941 г.


[Закрыть] .

Долее поток всевозможной информации стал резко усиливаться, и все чаще в ней говорилось о времени нападения в конце июня. Это хорошо водно по опубликованным в книге «Секреты Гитлера на столе у Сталина» документам разведки и контрразведки, о некоторых из них выше уже говорилось.

Опираясь на эти данные, а также на выболтанный лично Гитлером факт об ориентировочном времени нападения 15 – 20 июня, же к 1З мая Сталин сделал свой вывод – была дана директива о выдвижении войск внутренних округов в приграничные (хотя на самом-то деле полуофициально оно началось еще в апреле), а также были даны некоторые другие указания.

В конце мая он только укрепился в этом выводе, о чем свидетельствует его выступление на расширенном заседании Политбюро 24 мая 1941 г. Однако даже 10 июня 1941 г., когда были получены вышеупоминавшиеся данные о переговорах с Гессом, абсолютной ясности с датой нападения,несмотря на все обилие информации, все еще не было.

Подчеркиваю, именно абсолютной, m.е. никак и ни под каким соусом не подвергаемой сомнению ясности с датой нападения до 12 июня не было. Потому что не было хотя бы моло-мальски документального подтверждения того, что Гитлер письменно отдал приказ осуществить пападеное именно 22 июня.

Тем не менее с санкции Сталина и «для повышения боевой готовности войск прикрытия 10 – 12 июня начальник Генерального штаба потребавал от командующих округами срочно разработ ать план вывода и занятия по тревоге специальными частями боевых сооружений укрепленных районов, а боевыми войсками – сооружений предполья» [181]181
  СССР в борьбе против фашистской агрессии 1933 – 1945 / Под ред. А П. Нарочницкого. М., 1986. С. 165.


[Закрыть] .

Столь остро необходимая Сталину информация прошла только в промежутке с 10 по 12 июня, и к Сталину она попала явно не раньше 12 июня.

Дело в том, что начальник генерального штаба Сухопутных войск вермахта генерал Ф. Гальдер на основе указаний Гитлера издал распоряжение о назначении 22 июня датой нападения на Советский Союз только 10 июня 1941 г [182]182
  Секреты Гитлера на столе у Сталина. С. 214 – 215.


[Закрыть] .

В промежутке с 10 по 12 июн, когда это распоряжение не стали передавать командованию группировок вторжения, Британский центр дешифровки германских военных сообщении в Блечли, наконец, перехватил это сообщение и расшифровал его. Это, кстати, подтверждает и сам Черчилль, указавший в своих мемуирох, что именно к 12 июня британская разведка окончательно установила, что нападение действительно произойдет именно 22 июня [183]183
  Черчилль У. Вторая мировая война. М., 1991. Кн. 2. С. 159.


[Закрыть] . Tym уж сомнений не было.

По каналам «кембриджской пятерки», особенно Дж. Кэрнкросса, эта информация попала и в Москву. Именно в этот момент – с 12 по 13 июня – вышеописанные политико-дипломатические причины органично слились с часто разведывательной потребностью перепроверки полученных данных и решения всех mex вопросов, о козпорых говорилось выше.

Вот так и родилось знаменитое Сообщение ТАСС, которое именно тем знаменито, точнее, должно, наконец, стать по-настоящему знаменитым, что по сути оно было не чем иным, как блестящим образцом глобальной разведывательно-геополитическое операции, проведенной лично Сталиным в целях одновременного добывания еще раз подтверждающей дату нападения информации и оказания тотального влияния в выгодном для СССР ракурсе на глобальные процессы в мировой политике.

Но одновременно оно же явилось и прикрытием для военных для начала выдвижения войск уже к границам. Bom почему маршал Василевский и напишет в своих мемуарах, что именно «12 – 15 июня этим округам было приказано вывести дивизии, роспиложенные в глубине округа, ближе к государственной границе» [184]184
  Данные А. М. Василевского идентичны данным ЦАМО РФ, ф. 16, оп. 2951, д. 261, л. 20 – 22.


[Закрыть] .

Приказать же могли только с санкции Сталина и только с 12 июня, когда он уже обладал данными британского перехвата распоряжения Гальдера.

Именно поэтому никто не вправе упрекать Спалина, тем более обвинять его за это Сообщение ТАСС – оно не только в высшей степени было продумано, но и никого не дезориентировало, особенно военных, на что так упорно намекали маршал Жуков и многие другие.

Не хуже Георгия Константиновича знавший непосредственную «кухню Генштаба в самый канун войны маршал А. М. Василевский счел своим прямым долгом в своих же не менее знаменитых мемуарах «Дело всей жизни» со всей откровенностью заявить: «В этой связи, думаю, уместно остановиться на известном Сообщении ТАСС от14 июня (на самом деле от11 июня А. М.)… (отточие означает пропуск за ненадобностью цитируемого Василевским текста этого сообщения. – А. М.). Это сообщение и сейчас нередко трактуется вкривь и вкось. Говорится, к примеру, что оно сыграло чуть ли не роковую роль в неудачном начале войны, так как дезориентировало страну.

Слов нет, оно вызвало в первый момент у нас, работников Оперативного управления, некоторое удивление. Но за ним не последовало новых принципиальных указаний относительно Вооруженных сил и пересмотра прежних решений о боевой готовности, и мы пришли к выводу, что это дипломатическая акция нашего Правительства и в делах Министерства обороны ничто не должно измениться. К то му же Н. Ф. Ватутин (первый заместитель начальника ГШ, начальник Оперативного управления.– А М) уже к концу дня разъяснил, что целью Сообщения ТАСС является проверка истинных намерений гитлеровцев. Поэтому считаю неправильным представить Сообщение ТАСС как документ, который якобы устроил и чуть ли не демобилизовал нас»! [185]185
  Василевский А. М. Дело всей жизни. С. 120. Любопытная деталь. В первом издании его мемуаров, в 1974 г. (оно же прижизненное), приведенная выше цитата фигурировала как сноска – пояснение. Однако в последующих изданиях она не перекочевала в основной текст, в результате чего статус и значимость слов Василевского резко возросли. Его ли это инициатива была или кого-то другого – сейчас уже не установить.


[Закрыть]

Зачем же Жукову и другим понадобилось на пустом месте наводить несуществующую тень на тем бавее никогда не существовавший плетень? Коньюнктура? А что, Василевский на Марсе писал свои мемуары?!

Таким образом, Сообщение ТАСС от 13/14 июня 1941 г. действительно сыграло свою огромную роль в выяснении истинных намерений гитлеровцев, в проверке данных разведки о дате нападения и в решении вопросов как о союзниках и нейтралах, так и о прикрытии факта выдвижения войск к границам! Более того, оно свидетельствует о глобальном знании Сталиным реальной обстановки в мире!

Понимая абсолютную неминуемость войны с Германией, Сталин шел на продуманно отчаянные шаги и меры, дабы обеспечить, насколько позволяла ситуация, максимально выгодные для СССР стратегические условия втягивания его в неизбежную войну.

Если подвести итог всему вышеизложенному, то, пожалуй, лучше заместителя начальника Управления Генерального штаба генерал-полковника Г. А. Михайлова все равна не сказать. На пике «девятого вала» запредельно разнузданного и безмозглого антисталинизма финишного этапа предательской горбачевщины, генерал в 1989 г. честно заявил: «Вопреки некоторым бытующим представлениям в Центр регулярно поступала достоверная информация о подготовке фашистской Германии к нападению на Советский Союз. С большой точностью были переданы боевой состав, численность, группировка войск противника (к этому следует добавить, что «в мае 1941 г. удалось узнать не только количество стянутых к нашим границам дивизий, во и места их дислокации – вплоть до расположения батальонов, штабов частей. Уточнялись даже огневые позиции отдельных артиллерийских и зенитных батарей» («Красная Звезда», 16 июня 2001 г.), сообщено решение Гитлера о нападении на СССР(оно как раз и последовало 14 июня – Гитлер тогда политически подтвердил распоряжение Гальдера от 10 июня [186]186
  Судоплатов П.Разведка и Кремль. М., 1996. С. 139.


[Закрыть]. – А. М.), поступала информация о первоначальных сроках нападения и о последующих изменениях в них. Исследования трофейных документов показали, что данные советской разведки о противнике были очень близки и реальным. Иными словами, информация была. Другое дело – как она использовалась» [187]187
  Аргументы и Факты. 1989. N 4.


[Закрыть] .

Абсолютно верно! А главное – кем и как использовалась? Дойдем и до этого, но сначала о некоторых вершинах в знании о предстоящей агрессии.

Па праву к их числу следует отнести следующее

1. Знали добытые британской разведкой и тогда, естественно, не предназначавшиеся для передачи в СССР оперативные планы германского командовання по разгрому Красной Армии. Эту уникальную информацию нашей разведке передал Дональд Маклейн – выдающийся представитель великолепной «кембриджской пятерки лучших агентов советской внешнеполитической разведки (см.: Очерки Истории Российской Внешней Разведки. М., 2003. Т. 5. С. 78). Более того. Документально знали, что, например, Минск должен был быть захвачен вермахтом на 5-й день агрессии! И хотя, благодаря фантастически беспрецедентному героизму и мужеству простых советских солдат, по факту это произошло только под конец 5-го дня (в ночь на 6-й день) агрессии, тем не менее любого в столбняк и оторопь вгонит то обстоятельство, чго такой «график» агрессии был запланирован еще на рубеже 1936 – 1937 гг., когда не было лаже общей германо-советской границы!

И выяснилось это, как ни странно, только в 1941 г. – во время тщательной работы лучших асов советской разведки с уже упоминавшимся выше графом Нелидовым. Странность же заключается в том, что поскольку информация Нелидова дублировала информацию 1937 г., добытую еще С. М. Шпигельгласом, то такой «график» агрессии должен был быть известен еще тогда, т. е. по данным Шпигельгласа. Странным образом это нигде и никак не отражено…

Сообщая на страницах своих мемуаров, что этот «график» агрессии вместе с иной информацией Нелидова был доложен начальнику ГРУ генералу Ф. И. Голикову в начале июня 1941 г., выдающаяся советская разведчица Зоя Ивановна Воскресенская подчеркнула, что в порядке дополнительного доказательства она привела тогда и документальное свидетельство, полученное из берлинской резидентуры НКГБ. Дело в том, что один из агентов резидентуры – железнодорожный чиновник в Берлине – передал секретный пакет, который разведчики негласно вскрыли и обнаружили там «предписание Главного военного командования Германии, обязывающее этого чиновника прибыть на станцию Минск, начальником которой он назначался, и приступить к исполнению своих обязанностей на 5-й день после начала военных действий» [188]188
  Воскресенская 3.Под псевдонимом Ирина: записки разведчицы. М., 1997. С. 49.


[Закрыть] .

Попробуйте догадаться, какова же была реакция уже не столько начальника ГРУ, сколько в первую очередь первого заместителя начальника Генерального штаба генерала Голикова? Правильно, ироническое хмыкание…

Стоит ли после этого удивляться, что именно начальник Генерального штаба генерал армии Жуков лично, письменно утвердил постановление на аpecm и предание суду военного трибунала командующего Западным особым военным округом генерала Павлова Д. Г. – ведь кто-то же должен был своей головой ответить за ироническое хныканье руководства Генштаба насчет «графика» захвата Минска?! [189]189
  Судоплатов П. А. Разные дни тайной войны и дипломатии. 1941 год. М., 2001. С. 250.


[Закрыть]

Хотя, если честно, у Павлова и без того было предостаточно других грехов, свидетельствующих о фактическом предательcmвe… [190]190
  Между прочим, обратной стороной хрущевской реабилитации Павлова Д. Г. явилось признание вины Жукова! Тем не менее, как вы сами понимаете, «совершенно естественно» вопрос о вине Жукова никогда не возникал. Но за это маршалу пришлось уплатить самую дорогую цену – со стороны военных именно он стал главным инициатором совершенно беспочвенных нападок на Сталина за трагедию 22 июня 1941 г.!


[Закрыть]

2. Знали также и о том, что нападение произойдет без объявления войны, причем знали фактически за две недели, соответствующая информация поступала 7, 11, 16 A 18 июня 1941 г. [191]191
  История Великой Отечественной войны. Т. 6. С 135; Некрич А.1941 год 22 июня М, 1965. С. 145; Воскресенская 3.Под псевдонимом Ирина: записки разведчицы. С. 8 – 31; Очерки Истории Российской Внешней Разведки Т 3. С. 493.


[Закрыть]

Кому же в голову взбрело и кто конкретно спустя 54 года, под 50-летие Великой Победы, «нарисовал» гнусную подделку в виде матерной резолюции Сталина на докладной записке разведки от 17 июня 1941 г. [имеется в виду записка наркома госбезопасности В. Н. Меркулова И. В. Сталину, В. М. Молотову и Л. П Берия – Берия в тот период одновременно являлся первым заместителем председателя Совета Народных комиссаров – с агентурным сообщением о готовности Германии напасть на СССР с указанием объектов бомбардировок и назначении начальников военнохозяйственных управлений на будущей оккупированной советской территории, № 2279/М от 17 июня 1941 г., сов. секретно (ЦА ФСБ. Ф. 3 ос. Оп. 8. Д. 58. Л. 1914 – 1916)]?!

Ведь покойный к тому моменту предвоенный начальник разведки Лубянки П. М. Фитин еще при жизни описывал это же событие в следующем виде (дело в том, что, ознакомившись с этим спецсообщением, Сталин тут же вызвал к себе и Меркулова, и Фитина). «В кабинете Сталин был один. Когда мы вошли, он сразу обратился ко мне: «Начальник разведки, не надо пересказывать спецсообщение, я внимательно его прочитал. Доложите, что за источники это сообщают, где они работают, их надежность и какие у них есть возможности для получения столь секретных сведений». Я подробно рассказал об источниках информации. Сталин ходил по кабинету и задавал различные уточняющие вопросы, на которые я отвечал. Потом он долго ходил по кабинету, курил трубку, что-то обдумывал (а обдумывать было что, так как к этому моменту Сталин уже знал, что министр иностранных дел Германии И. Риббентроп дал указание германским послам в Риме, Токио, Бухаресте и Будапеште о проведении особой акции по дезинформации, смысл которой сводился к тому, чтобы до сведения правительств этих стран была доведена информация о том, что Германия намерена «самое позднее в начале июля внести полную ясность в германо-советские отношения и при этом предъявить определенные требования» [192]192
  Разобравшись в сути этой дезинформации, Сталин чуть позже использовал этот факт для предотвращения нападения Японии на СССР, на чем рьяно настаивала нацистская дипломатия, ибо на Востоке крайне отрицательно относятся к тому, что партнер и союзник дважды обманывает своего не партнера и союзника в принципиальных вопросах, а за Третьим рейхом перед Японией этот случай как раз и числился вторым после 23 августа 1939 г.


[Закрыть]. – А. М.), а мы с Меркуловым стояли у дверей. Затем, обратившись ко мне, он сказал: «Вот что, начальник разведки, нет немцев, кроме Вильгельма Пика, которым можно верить (хоть и с перехлестом сказано, но на тот момент, очевидно, по-другому и невозможно было, кстати, и это тоже можно расценивать как очередное подтверждение того, что Сталин ни на йоту не доверял Гитлеру, о чем старательно бубнил Жуков, а затем не менее старательно вторили толпы «толкователей» его лжи. – А. М.). Ясно?». Я ответил: «Ясно, товарищ Сталин». Далее он сказал нам: «Идите, все уточните, еще раз перепроверьте эти сведения и доложите мне» (цит. по газ. Правда», 8 мая 1988 г.)

В чем из вышеприведенного со слов непосредственного предвоенного начальника разведки Лубянки П. М. Фитина следует усматривать хотя бы тень намека на матерную резолюцию Сталина?! Ведь нет даже иллюзорной тени намека на какую бы то ни было тень намека!

Абсолютно идентично этот же случай описан и в примечаниях к записке № 2279/М от 17.06.1941 (сс), опубликованных на с. 232 – 233 превосходного сборника документов спецслужб под названием «Секреты Гитлера на столе у Сталина» (М., 1995). Но и там нет даже иллюзорной тени намека на какую бы то ни было тень намека на матерную резолюцию! Более того, это издание именно тем ценно, что оно было осуществлено, во-первых, издательством объединения «Мосгорархив», т. е. высокими профессионалами именно в архивном деле; во-вторых, в 1995 г., когда, казалось бы, ничто и никто не смогли бы помешать публикации чего-либо очерняющего Сталина, в-третьих, публикация была осуществлена с прямой ссылкой на архив ЦА ФСБ (выше приводилась).

Если бы матерная резолюция действительно имела место тогда, 17 июня 1941 г., то по крайней мере о ней сообщили бы составители «Очерков Истории Российской Внешней Разведки» (3 т.). Ведь он-то выходил из печати в 1997 г., когда также никто и ничто не мешали публиковать что-либо очерняющее Сталина. Но и в этом солидном издании также нет даже иллюзорной тени намека на какую бы то ни было тень намека на матерную резолюцию.

Абсолютно ничего на эту тему нет и в мемуарах, к сожалению, ныне покойной выдающейся советской разведчицы Зои Ивановны Воскресенской, которая лично готовила эти сообщения «Старшины» и «Корсиканца» для доклада Сталину.

Также абсолютно ничего на эту тему нет и в мемуарах ныне также, к сожалению, покойного ее предвоенного начальника в разведке такого же выдающегося аса советской разведки П. А. Судоплатова. Причем заметьте, этого нет в двух прижизненных изданиях его мемуаров – Разведка и Кремль». М., 1996, и «Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930 – 1950 годы». М, 1996 (Судоплатов, кстати говоря, абсолютно идентично вышеописанному излагает суть произошедшего в Кремле 17 июня, случайно, что, конечно же, простительно за давностью лет, сдвинув это событие на день ранее – на 16 июня).

Как видите, ни один источник, непосредственно соприкасавшийся с этим Фактом, не приводит абсолютно ничего, чтобы хоть как-то, хоть за уши притянуть да насильно подтвердить или по меньшей мере оправдоподобить якобы имевший место случай с матерной резолюцией [193]193
  К слову сказать, Судоплатов в своих мемуарах мимоходом «врезал» и по другим аналогичным, донельзя же лживым байкам об отношении высшего советского руководства к тревожной развединформации накануне воины.


[Закрыть].

Но вот что абсолютно точно могу проконстатировать, так это следующее: синие карандаши, которыми пользовался Сталин, а подделка была «нарисована» именно ими (автор это видел собственными глазами) – сохранились! Эта действительно абсолютно точно! Как, впрочем, столь же абсолютно точно и то, что и умельцы по подделкам в России не перевелись! [194]194
  О царящем в наших, в т. ч. военных, архивах бардаке подробно поведал популярный ежемесячник «Совершенно секретно» (N. 5, 2004). Из опубликованной в этом номере ежемесячника статьи Г. Рамазашвили – «Портянка с грифом «секретно» – однозначно вытекает, что любой, кому охота и не лень, может «нарисовать» любую надпись на любом архивном документе! Подчеркиваю, кто угодно и что угодно могут написать!


[Закрыть]К глубокому сожалению…

Многократно же общавшиеся со Сталиным люди совершенно однозначно подчеркивали в своих воспоминаниях (например, многолетний министр иностранных дел СССР А. А. Громыко), что у Сталина не было склонности прибегать к нецензурным выражениям, тем более письменно [195]195
  Об этом, в частности, писал А. А. Громыко – многолетний глава МИДа СССР, см. Громыко А. А. Памятное. Т 1. М, 1988. С. 199 – 204.


[Закрыть].

Если такая резолюция действительно имела бы место, то, уж поверьте, такой вражина, как Хрущев, давным-давно растрезвонил бы о ней. А в том, что она «всплыла» во времена печально знаменитых «политических проституток» – пресловутых «перестройщиков» Горбачева и Яковлева (Известия ЦК КПСС 1990. № 4. С. 221) – ничего удивительного нет, они еще и не такое могли «отморозить».

…Небезынтересно в этой связи отметить, что ознакомившийся с сотнями докладывавшихся Сталину документов разведки и иных ведомств ветеран внешней разведки, видный пнсатель и исследователь Игорь Анатольевич Дамаскин открыто признал, что ни на одном из них он не увидел хулиганской резолюции Иосифа Виссарионовича, да еще и с матерными виражениями.

Самая резкая пo содержанию резолюция Сталина, которую Дамаскину довелось увидеть, носила характер телеграфного ответа на запрос и имела следующее содержание: «Тбилисси, Козлову. По поводу предложения генерала Уэйвелла сказать, что вопрос может решаться только правительствами. От себя Ставка приказывает вам вежливо отшить Уэйделла и ему подобных и погнать их подальше. № 2220/321, 10.41. 5.15»

В этой телеграмме речь шла об omвeme на предложение британского генерала Уэйвелла о совместных действиях советских и английских войск [196]196
  Дамаскин И. А. Сталин и разведка. М, 2004. С. 174. Кстати, попутно обратите внимание на то, что Сталин по сути дела отверг попытку военного вмешательства Великобритании во внутрисоветские дела. Дело в том, что отдельные негодяи от истории запускали версию о том, что-де Сталин чуть ли не слезно молил тех же англичан прислать свои войска на советско-германских фронт, мол, своих уже не хватает, перебиты. Откровенно говоря, очень трудно определенно сказать, до какой же степени негодяем надо было быть, чтобы запустить такую чудовищную ложь?! Сталин не умолял, тем более слезно, тех же англичан ввести свои войска в СССР, а яростно требовал, чтобы подлый друг Черчилль открыл второй фронт против Гитлера на Западе! Но Черчиллю важнее было сдержать данное Адольфу слово о неоткрытии второго фронта аж до1944 г.! А на провокационные предложения британских генералов Сталин отвечал жестко и принципиально, что и подтверждает вышеприведенный пример. И если бы в этот момент Сталин позволил себе хотя бы нотку раздражения, то ничего удивительного не было бы. Однако, как видите, даже в такой ситуации ничего подобного Сталин себе не позволил. Что, кстати говоря, совпадает с мнением многих знавших его лично – в наиболее тяжелые минуты Сталин всегда был особо вежлив, изыскан в речи и даже смешлив, не позволяя себе даже и тени раздражения. Во-вторых, заметьте, что ветеран разведки прямо указывает источник: РГАСПИ, фонд 558, опись 11, дело 59. Между тем, ни один из тех, кто в приступе антисталинизма позволяет себе цитировать якобы имевшую место в истории т. н. «матерную резолюцию» Сталина на сообщении разведки за полтора десятка лет бродяжничества этого, с позволения сказать, «факта» по страницам различных изданий, так и не смог подкрепить оный ссылкой на архивы. Т. е. в итоге получается, что столь любезная злобствующим, но явно безмозглым антисталинистам якобы имевшая место в истории «матерная резолюция» Сталина, попросту говоря, гнусная фальшивка! В свете вышеприведенных фактов и аргументов расценить сие по-другому невозможно!


[Закрыть] .

Единственное, что произошло во время доклада той информации Сталину, вполне естественно укладывается в столь же естественную его реакцию – Сталин всего лишь потребовал особо тщательно перепроверить всю информацию и доложить ему со всеми подробностями о самом агенте, что и было сделано [197]197
  Очерки Истории Российской Внешней Разведки. Т. 3. С. 493.


[Закрыть].

А вот какой вывод он сделал из этого – всего через страницу читатели узнают с огромным изумлением.

3. Знали не только точную дату нападения, но и точное время начала вторжения – 4 yтра 22 июня. Особо хочу подчеркнуть, что с 18 июня в этом уже не было никаких сомнений!

Потому как 18 июня по всем данным разведки и контрразведки, к результатам осуществленной лично Сталиным контрольной проверки, добавились еще и данные перебежчика – германского солдата.

Со времен мемуаров Жукова в нашей историографии как бы «эталоном в законе» стало упоминание только о перебежчике 21 июня, а вот о том, что произошло 18 июня – сверхъестественным образом исчезло из обихода свыше сорока лет назад.

Между тем ближайший сподвижник Жукова – генерал Федюнинский И. И., являвшийся накануне войны командиром 15-го стрелкового корпуса 5-й армии (командующий М. И. Потапов) КОВО – еще в мемуарах, изданных в 1960 г. под названием «Поднятые по тревоге», ясно и четко указал, что 18 июня на его участке появился немецкий перебежчик – фельдфебель, который показал, что в 4 часа утра 22 июня гитлеровские войска перейдут в наступление на всем протяжении советско-германской границы [198]198
  Федюнинский И. И. Поднятые по тревоге. М., 1960. С. 11 – 12.


[Закрыть].

В соответствии с существовавшими тогда (да и сейчас тоже) правилами пограничники немедленно доложили об этом в Москву по своей линии, т. е. Берии, а военные – по своей – в Генштаб Жукову и Голикову.

Естественно, что об этом немедленно было доложено и Сталину. В Кремле стало очевидно, что директива Гальдера доведена по сведения не только командующих группировками вторжения, но и непосредственно до их офицерского и рядового состава. Тем более что это совпадало и с данными погранразведки.

И вот, наконец, подлинный, без прикрас, тем более без какой-либо оглядки на какие бы то на было «зталоны в законе» финал того Знания, которое, по определению, доджно было бы означатьСилу: совокупность многократно и тщательно перепроверенных и переподтвержденных разведывательных и иных данных не только была воспринята высшим руководством СССР (т. е. Сталиным) серьезнейшим образом, но, и более того, из всей этой совокупности информации исключительно саоевременно и заблаговременно были сделаны самые серьезные выводы, главный из которых следующий:

ВОЗМОЖНОСТИ НАПАДЕНИЯ ГЕРМАНИИ В БЛИЖАЙШИЕ ДНИ БЕЗ ОБЪЯВЛЕНИЯ ВОЙНЫ И О ПРИВЕДЕНИИ ВВЕРЕННЫХ ИМ ВОЙСК В БОЕВУЮ ГОТОВНОСТЬ, КОМАНДУЮЩИЕ ПРИБАЛТИЙСКИМ, ЛЕНИНГРАДСКИМ, ЗАПАДНЫМ, КИЕВСКИМ И ОДЕССКИМ ВОЕННЫМИ ОКРУГАМИ, А ТАКЖЕ БАЛТИЙСКИМ, ЧЕРНОМОРСКИМ И СЕВЕРНЫМ ФЛОТАМИ С ПРЯМОЙ САНКЦИИ СТАЛИНА ОФИЦИАЛЬНО БЫЛИ ПРЕДУПРЕЖДЕНЫ ТЕЛЕГРАММОЙ НАЧАЛЬНИКА ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА РККА ГЕНЕРАЛА АРМИИ ЖУКОВА Г. К. ЕЩЕ 18 ИЮНЯ 1941г., Т. Е. ЗА 4 (ЧЕТЫРЕ) ДНЯ ДО АГРЕССИИ!!! [199]199
  Неизвестная Россия, ХХ век. Кн. II. М., 1992. С. 106, История Великой Отечественной войны. М., 1965. Т. 6. С 135.


[Закрыть]