Текст книги "Том 6. Отдых на крапиве"
Автор книги: Аркадий Аверченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 32 страниц)
Истинно светские люди могут иметь успех в обществе и свете – помимо всех других качеств – только в двух случаях: или когда они хорошо рассказывают анекдоты или когда они анекдотов совсем не рассказывают.
Насколько хороший анекдотист пользуется шумным, заслуженным успехом, насколько общество фигурально носит его на руках – настолько же плохой, бездарный претендент на «анекдотский престол» видит кругом плохо скрытое отвращение и тоску, настолько общество, выражаясь фигурально, – топчет его ногами!
Существует старинное распределение рассказчиков анекдотов на четыре категории:
1. Когда рассказчик сохраняет серьёзное выражение лица, а слушатели покатываются со смеху…
2. Когда смеется и сам рассказчик, и слушатели…
3. Когда рассказчик за животик держится от смеху, а слушатели, свесив головы, угрюмо молчат…
4. Когда слушатели, вооружившись стульями и винными бутылками, хлопотливо бьют рассказчика.
Вот те поистине ужасные последствия, которые могут обрушиться на голову плохого рассказчика. В американской газетной хронике (штат Иллинойс) был по этому поводу рассказан поистине леденящий душу факт: компания вакеросов, выслушав подряд семь отвратительных тягучих анекдотов, так освирепела, что схватила рассказчика, облила его керосином и подожгла, выплясывая вокруг него веселый джиг; потом обгоревшего неудачника вакеросы купали в реке, а потом, зацепив за шею веревкой, долго волочили при свете факелов по городским улицам, и разбуженные шумом матери поднимали с постелек своих детей и подносили их к окнам – со словами: «Глядите, детки, – вот вам пример: никогда не рассказывайте глупых старых тягучих анекдотов. А то и с вами будет то же, что с этим куском жареного мокрого мяса!»
И – наоборот.
Пишущий эти строки знал одного молодого человека, ничем особенно не отличавшегося, кроме искусства замечательно рассказывать анекдоты (см. первую категорию рассказчиков). И что же?! Все женщины города ласкали и целовали его, мужчины угощали водкой и папиросами лучших фабрик, а начальство повышало его по службе так, как в 1923 году повышался доллар в Германии. Однажды рассказывая в поезде какой-то уморительный анекдот, он свалился с площадки вагона под колеса и ему отрезало обе ноги, за что железная дорога уплатила счастливчику огромную премию, и он прожил свой век в богатстве и роскоши, окруженный любовью и почитанием современников.
Всякий рассказчик должен помнить три основных правила своего изящного искусства:
1. Анекдот должен быть краток.
2. Блестящ по передаче
– и 3. В конце – неожидан.
Самое главное – пункт первый (краткость).
Длинный анекдот напоминает Эйфелеву башню, на которую вас заставили взобраться пешком, без лифта… С самой верхушки башни вид-то, может быть, очаровательный, но вы так устанете, взбираясь, что вам и на свет Божий глядеть противно.
Затем – ненужные, не имеющие к анекдоту отношения – подробности – могут довести слушателей до молчаливой ярости, до преступления.
Пишущий эти строки слышал один анекдот в передаче директора департамента народного здравия.
– Вот я вам расскажу хороший анекдот, – пообещал он. – Дело было в небольшом торговом городке. Городок был, как я уже сказал, небольшой, но оживленный. Потому что стоял он на берегу Волги и там перегружали муку, соль, ну, конечно, лес тоже сплавлялся… Население преимущественно торговое. Поэтому в городке была пропасть трактиров, и в этих трактирах целый день толокся торговый люд, попивая чай, пиво и водку. Так вот – в один из таких трактиров – не помню, как он назывался – не то «Китай», не то «Большая парижская гостиница», – в один из таких трактиров пришел подпивший купец. Ну, вы сами знаете, русская душа – разгулялся, потребовал еще водочки, закусочки, селяночки на сковородке с осетриной. Ест, пьет, а над ним в клетке в окне заграничная канарейка поет, заливается. Ну, так-с. Слушал ее купец, слушал – пришел в восторг. Потому – вы же знаете – канарейки иногда очень хорошо поют. Недаром даже Канарские острова по их имени названы. Вот послушал он эту канарейку и зовет слугу. Слуга прибежал – этакий русский молодец, румянец во всю щеку и волосы подстрижены в скобку – «Что прикажете?» – «Сколько стоит канарейка?» – «Триста рублей». – «Зажарь мне ее в масле». Слуга видит что купец богатый, значит, может заплатить за причуду – беспрекословно снял канарейку, снес на кухню, зажарил. Приносит. «Готово». – «Отрежь на три копейки».
Присутствующие вежливо посмеялись, полагая, что директорский анекдот окончен. Но директору жаль было расстаться со своим длинным, как пожарная кишка, анекдотом.
Пожевал губами и продолжал:
– Да… «Отрежь, говорит, на три копейки». Тот поднял крик: «Как так?! Неужели зря дорогую канарейку загубил?!» – «Что ты кричишь, чудак… Мне надо только на три копейки!..» Ну, конечно, шум был, скандал. Полицию позвали. Кажется, протоколом кончилось. Ну, купец дал околоточному – не помню – не то десять, не то пятнадцать рублей…
Все исступленно молчали, а один из слушателей тихо вышел в переднюю, отыскал директорское пальто и сигаретой прожег на спине преогромную дыру.
Кто упрекнет его за то, читатели?!
Вот как не надо рассказывать.
Излагайте анекдот приблизительно так:
В двери шикарной кондитерской просовывается чья-то голова: «Скажите, есть у вас сдобный хлеб с цукатами и миндалем?» – «Есть, есть, пожалуйте». Протискивается вся фигура. Снимает шапку, жалобно: «Подайте хлебушка Христа ради, бедному. Три дня не ел!»
Или: «Цедербаум, это совершенно неудобно: весь город говорит, что Кегельман живет с вашей женой!» – Муж: «Э! Подумаешь какое счастье! Захочу – так я тоже буду жить с ней!»..
Или: «Яша, чего ты за щеку держишься?» – «Понимаешь, один шарлатан хотел ударить меня по морде!» – «Так он же только хотел! Чего ж ты держишься?» – «Так он уже ударил!» – «Чего ж ты говоришь – „хотел“?» – «Ну если же бы он не хотел, он бы не ударил!»
Или:
«На парижском аэродроме к пилоту подходят два еврея. „Послушайте! Вы сейчас в Лондон летите. Возьмите нас“. – „А вы – кто такие?“ – „Так себе, обыкновенные евреи“. – „О-о, евреи! Ни за что не возьму. Евреи – такой темпераментный народ, что начнут кричать, за плечи меня хватать – еще катастрофа будет“. – „Но мы не будем кричать, ей-Богу! Абраша, правда, не будем?“ – „Ей-Богу, – говорит Абраша, – не будем!“ – „Ну, я вас возьму, но с условием: за каждое сказанное слово – вы платите мне фунт стерлингов! Согласны?“ – „Абраша, ты согласен?“ – „Согласен!“ Сели. Полетели. Прилетели в Лондон, пилот спустился, слез, мотор осматривает. Подходит к нему один из пассажиров: „Теперь уже можно разговаривать?“ – „Теперь можно“. – „Абраша в воду упал!..“»
А начните вы, передавая эти анекдоты, описывать место действия, наружность и возраст действующих лиц, и анекдот уже погиб, завял, покрылся скучной пылью!..
Нет ничего трагичнее рассеянных, забывчивых рассказчиков…
– Вот – расскажу я вам анекдот… Было это в тысяча восемьсот девяносто… Нет! В тысяча девятьсот… девятьсот?.. Постойте!.. В каком же году это было?..
– Да неважно! – кричат слушатели. – Дальше!..
– Ну-с. Был в городе Елабуте один еврей… нет, не еврей. Армянин, кажется? Или, что ли? По фамилии… Как же его фамилия? Гм! Дай Бог памяти…
– Неважно! Дальше!! – ревут слушатели.
– И поехал этот мужичок пароходом… Нет!! Позвольте… не пароходом, а пешком он пошел…
– Аэропланом!!!
– Нет, тогда еще аэропланов не было. Встречается со старухой NN. Впрочем, нет… Это было ее свадебное путешествие… Значит, молодая. Постойте!.. Тогда почему же у нее зубов не было?.. Но этот же анекдот, кажется, построен… Или нет?.. Ах, да!
За убийство такого рассказчика не судят, а выдают премию, как за удачное санитарное мероприятие…
А есть и такие рассказчики: начнет в обществе передавать что-то вязкое, тягучее, а на половине вдруг вспыхнет, как маков цвет, и замолчит.
– Ну? Что же дальше?!
– Простите – дальше неприлично, я и забыл совсем. – А тут дамы.
Ужасная язва общества – так называемые «подсказчики анекдотов».
– Иван Петрович! Расскажите тот анекдот, который рассказывали на прошлой неделе… Вы так хорошо рассказываете…
– Какой анекдот?
– Да помните, о том еврейском мальчике, который просил у учителя отпуск на завтрашний день, а когда тог спросил «зачем?», мальчик ответил: «Папа говорил, что у нас завтра дома пожар будет». Расскажите!
Что тут рассказывать бедному анекдотисту?
Иногда можно рассказывать старый, затрепанный анекдот но – смотря где. Если общество захудалое, провинциальное – можете перетряхивать в их присутствии всякое старье.
Но в изысканном, изощренном, насыщенном модными анекдотами кругу – остерегайтесь.
…За столом сидели шесть человек – три актера, два журналиста и адвокат. Я подсел к ним и принялся рассказывать анекдоты – все, какие знал.
И после каждого анекдота присутствующие вынимали из карманов белые платки и прикладывали к ушам концами, так – что все лица были окаймлены белыми платками.
В конце концов я не выдержал и спросил:
– Что это значит?
– Это? Белая борода!
– Почему?
– Все анекдоты, рассказываемые вами, так стары, что имеют седую бороду!!!
Очень было обидно.
* * *
При выборе анекдота – нужно считаться с составом слушателей.
Есть анекдоты для барышень. Есть для дам. Есть специальные «мужские». Третью категорию иногда можнорассказывать второй категории, предварительно деликатно нащупав почву, но не дай Бог – обрушить третью категорию на головы благоуханной девственной первой категории.
Один негодяй при пишущем эти строки рассказал целому цветнику светских, невинных, кротких молодых девушек такое:
– Молодому еврею из Житомира сват предложил житомирскую девушку в жены. «Она (говорил он) очень хорошая девушка – общая любимица». Познакомился с ней жених через свата, поехал в театр. Все друзья и знакомые, увидев их вдвоем, набросились на жениха: «С ума вы сошли? Что это за компания для вас – с ней весь Житомир путался!» И побежал молодой человек в ярости к свату… «Слушайте!! – кричит. – Вы! Мерзавец! Кого вы мне сосватали?! Мне говорят, что с ней весь Житомир жил…» – «Э, вы скажете тоже, – хладнокровно говорит сват, – уже и „весь Житомир!“ В Житомире 50 000 жителей. Так считайте – половина женщин. Из 25 000 – 10 000 детей. Потом 5000 стариков, калек, нищих… остается 10 000… Так это, по-вашему, – весь Житомир?!»
Слушательницы испуганно переглянулись, а я отыскал хозяев и сообщил им, что вышесказанный молодой человек украл из столовой две серебряных ложки.
Вот, читатель, – мой тебе подарок.
Пытаясь занять общество анекдотами – всем вышеизложенным руководствуйся. Тогда – процветешь…
Советы, как иметь успех у прекрасного полаКак часто видим мы очень интересных молодых людей, красивых, изящных, но – увы! Эти молодые люди не имеют никакого успеха у женщин.
И наоборот: не встречали ли вы рыжих, веснушчатых молодцов с кривыми ногами, расплющенным носом и заплывшими жиром глазами, которые (не глаза, а эти молодцы имеют среди прекрасного пола бешеный, потрясающий успех?!
А почему? Очень просто: первые (красавцы) не знают, какого боку подойти, как взяться за дело, вторые же (Кривоногие) обладают этим священным даром в такой же степени, как Кубелик играет на скрипке.
И вот – я хочу пойти навстречу назревшим нуждам неопытных красавцев. Кривоногие же пройдохи и без меня обойдутся. Им мои советы не нужны. Они сами много чего могут мне посоветовать.
Вначале – маленькое разъяснение: я вовсе не хочу идти против Священного писания, которое гласит:
«Не пожелай жены ближнего твоего».
Что здесь главное? То, что он «ближний». Жены ближнего и не желайте.
Но если жена в Кишиневе, а муж, скажем, во Владивостоке, то он уже делается дальним, и, значит, всякое нарушение священной заповеди отпадает.
Из этого, конечно, не следует, что всякий молодец, влюбившийся в замужнюю женщину, должен таскать под мышкой глобус и, осведомившись о местопребывании мужа, начать вслух рассчитывать расстояние, тыча пальцем в разные места глобуса.
Это слишком наглядно, а всякое чувство требует тайны.
Влюбившись, вовсе не нужно моментально напяливать фрак, белый галстук, зажимать в мокрой от волнения руке букет цветов и, явившись к предмету своей страсти, преклонить перед ней колено со словами:
– Ангел мой! Я не могу жить без тебя. Будь моей женой!!
– Что вы, помилуйте. Да ведь я замужем!
– Я вас разведу с мужем!
– Но у меня дети…
– Детей отравим. Новые будут.
Глупо и глупо. Женщина никогда не пойдет на эту примитивную приманку.
Вот как сделайте: явитесь в сумерки с визитом к дорогой вашему сердцу женщине, припудривши лицо и подводите глаза жженой пробкой, явитесь и, севши в уголок, замрите.
– Что это вы сегодня такой грустный?.. – спросит хозяйка.
– Так, знаете. Нет, нет. Лучше не расспрашивайте меня.
– Дела плохие?
– Что для меня дела. (Вздох.) Я о них даже и не думаю.
– Вы что-то сегодня бледны…
– Ночь не спал.
– Бедный!.. Почему же?
– Вы мне снились всю ночь.
Даю слово, что самая умная женщина не обратит внимание на резкое несоответствие между первой фразой («не спал всю ночь») и второй – («вы снились всю ночь»).
– Я вам снилась?.. – задумчиво скажет она. – Вот странно.
И довольно на сегодня. Конец. Маленькая, крохотная зацепка уже сделана. Уйдите, оставив ее задумчивой.
На другой день:
– Вы сегодня опять какой-то бледный… (пудра «Клития» – замечательное вспомогательное средство для влюбленного человека).
– Бледный, я? Гм… Отчего бы это? Может быть, потому, что опять плохо спал?
– Бедняга! А теперь кто вам снился?
– Догадайтесь… (В этом месте можно рискнуть взять ее за руку. Полагаю, опасности особой нет.)
– Ну, как же я могу догадаться… (Врешь, милая! Уже догадалась. Иначе зачем бы он взял тебя за руку?..)
– Не догадываетесь? Вы, такая чуткая, такая красивая…
Красота тут, конечно, ни при чем, но – каши маслом не испортишь.
Скачите дальше:
– Вы… не догадываетесь? Вы, у которой сердце звучит, как Эолова арфа, под малейшим порывом налетевшего ветерка, вы, у которой глаза, как зеркальная лазурь Лаго-Маджиоре, проникающая, как стрела, в самую глубину сознания бедного больного человеческого сердца, бьющегося в унисон с теми тонкими струнами… которая…
Такой разговор требуется минут на шесть. Ничего, что глупо. Зато складно. Тут тебе и Эолова арфа и Лаго-Маджиоре, и унисон. Советую напирать на смысл, а, главным образом, на звук голоса, на музыку.
Очень рекомендуется, не окончив фразы, нервно вскочить махнуть рукой и, наскоро попрощавшись, уйти.
Это производит впечатление. А кроме того, и из запутанной фразы выкрутитесь.
На третий день смело входите и говорите такую на первый взгляд странную фразу:
– Мэри! (Или Ольга, или Эльза). Что вы со мной делаете?!
– А что такое? Что я с вами делаю?
– Посмотрите на меня: (не нужно забывать – еще в передней – смахнуть платком пудру с лица. Но – осторожно: жженая пробка под глазами может размазаться). Вы видите?!
– Да, вид у вас неважный… Но разве я виновата?..
– Вы виноваты! Только вы. Вы приходите ночью к моему изголовью, и… и… я больше так не могу!!!
По общечеловеческой логике нужно бы ответить на это так:
– Чего вы ко мне пристали с вашим изголовьем? Мало ли какая ерунда будет вам сниться? Что ж, я за это должна и отвечать?!
Но… ни одна женщина не скажет так. Нужно знать женщину.
Она только воскликнет:
– Боже мой! Но разве я этого хотела?! Мне самой тяжело, что вы так мучитесь…
Слышите? Ей тяжело! Она, значит, вам сочувствует. Она, значит, как говорят профессиональные рыболовы, – «зацепилась на крючок».
В этом месте я подхожу к самому деликатному вопросу, о котором мне, при моей застенчивости, трудно и слово вымолвить.
Вы должны ее поцеловать.
Только, ради Бога, не сразу.
Не обрушивайтесь на нее, как глетчер, не рычите, как бегемот.
Тихо, деликатно возьмите за руки. Приблизьте свои глаза к ее глазам (губы, как известно, покорно следуют за глазами – деваться им некуда). Ближе… Ближе… Загляните в таинственную бездну ее глаз.
И вот – в этой позиции сразу и не разберешь: вы ли ее поцеловали, она ли вас.
Конечно, дальнейших советов я не могу давать. Я слишком скромен для этого. Можете даже, поцеловав, пойти домой – и на этом успокоиться.
* * *
Знавал я одного человека, который всю рассказанную мною поэтичную процедуру невероятно упрощал. Именно, оставшись с женщиной наедине, бросался а нее, точно малайский пират, и принимался ее целовать.
Я как-то спросил его возмущенно:
– Как можешь ты так по-разбойничьи вести себя с женщиной? А если получишь отпор? Скандал?!
– Отпор бывал часто. А скандалу не было. Женщина предпочитал молча, без крику, отвесить пощечину.
– Ага! Значит, ты получаешь пощечины?!
– Ну, от женщины не считается. И потом на 100 женщин – только 60 дерутся. Значит, я работаю в предприятии из 40% чистых. Этого не приносят владельцам даже самые лучшие угольные копи или учетный банк.
– А вдруг жена пожалуется мужу?
– Побоится! Ты не знаешь мужей. Муж никогда не поверит, чтобы человек ни с того ни с сего – полез целоваться. «Ага, – скажет он. – Значит, ты перед этим кокетничала, значит, дала повод?!» Нет, это штука безопасная.
Этот пример я привел для того, чтобы сказать, что я отношусь к такой манере ухаживать с отвращением. Я – поэт и нахожу, что всякое красивое чувство не должно быть оптовым – с исчислением процентов прибыли.
Как поэт – еще раз говорю: лучший прием для успеха, это «вы мне снились». Долбите, как детям, пока не подействует.
* * *
Другой мой знакомый, как он сам выражался: «работал фарфором». Прием, по-моему, тоже дешевый.
Однажды купил он на аукционе прескверную кошку и китайца, которого если ткнуть в затылок – он начинал мотать головой. С тех пор владелец этих вещей говорил всем дамам, на которых имел виды:
– Старинный фарфор любите?
Какая уважающая себя дама осмелится ответить «не люблю»?
– Люблю, – ответит она.
– Очень?
– Ах, ах, ужасно люблю!!!
– У меня есть очень недурная коллекция старинного фарфора. Не хотите ли зайти осмотреть?
– Гм!.. Удобно ли это? Впрочем…
Часто дама, уже собираясь уходить и надевая перед его зеркалом шляпу, вспоминала:
– Да! А где же этот твой знаменитый фарфор?
– А вот там стоит. Ткни китайца в затылок. Видишь, как забавно? Настоящий, брат, алебастр!
И долго еще после ухода парочки – китаец с задумчивой иронией качает видавшей виды головой.
* * *
Последний совет: женщина, даже самая бескорыстная, – ценит в мужчине щедрость и широту натуры. Женщина поэтична, а что может быть прозаичнее скупости?…
Любящая женщина, которая с негодование откажется от любой суммы денег, – ни слова не возразит вам, если вы купите ей билет в театр или заплатите за нее в кафе.
Один известный мне человек сразу погиб во мнении любящей женщины после того, как, расплачиваясь в кафе, стал высчитывать:
– Два стакана кофе с булочками – 3,5 марки. Ты пила белый кофе, я черный – значит, с меня на 0,5 марки меньше. Да, ты откусила своими очаровательными белыми зубками у меня кусок пирожного, приблизительно, одну треть, – значит, с тебя еще 20 пфеннигов. С тем, что я платил за тебя в трамвае – с тебя, царица души моей, – 2 марки 35 пфеннигов.
Нужно ли говорить, что на таком пустяке этот идиот сломал себе шею, хотя и был красив как бог.
* * *
Кстати, вы, может быть, спросите: а где же советы, как ухаживать не за дамами, а за девушками.
Этих советов я не могу дать.
Потому что за девушками не «ухаживают».
Им делают предложение и женятся.
После же женитьбы молодой человек может прочесть мое руководство сначала.
И то руководство это будет полезно не тому, который женился, а другому молодому человеку – постороннему.
Отдых на крапиве
Почему?
Этот вопрос задал мне издатель, когда я вручил ему материал для настоящей книги.
– Что – «почему»?
– Почему книга так называется: «Отдых на крапиве»?
– Хорошее название, – одобрительно возразил я, ласково похлопав по папке с рукописями.
– Неплохое. Но что, собственно, оно обозначает?
– Неужели не догадываетесь? Так просто! Вы когда-нибудь пробовали отдыхать на крапиве?
– На крапиве? В детстве пробовал. Но, какой уж то был отдых – на крапиве! Одно жгучее беспокойство.
– Вот то-то и оно. Дело в том, что я немного зол на моих читателей. Всю свою и всю мою жизнь они считали меня предобродушным малым, и при личном со мной знакомстве пытались всегда отпустить сомнительного сорта комплимент: «Ах, знаете, я люблю вас читать! На ваших книгах – прямо-таки отдыхаешь!» Я всегда был против того, чтобы мои книги низводились до степени мягкой перины – это ужасно обидно! Литература должна звать куда-то, будить, тревожить, вызывать разные вопросы и запросы. Вот как я смотрю на литературу! А мои читатели?.. Им, извольте ли видеть, удобно отдыхать на моих книгах! Возмущенный этим, я и решил в настоящем случае подсунуть им такую книгу, на которой не очень-то отдохнешь! Она почти вся – едкая, колючая – ну точь-в-точь будто вы легли в крапиву, опираясь об нее голой рукой, щекой и шеей…
Издатель внимательно выслушал меня и потом сказал:
– А вдруг читатель и не почувствует даже, что у него под рукой жгучая крапива?!
– Тогда он не читатель. Крокодиловую или носорожью кожу – я предпочитаю на разных изящных изделиях, но не на читательском теле. Эта моя книга для людей тонкокожих…
Издатель ухмыльнулся и хлопнул рукой по книге:
– Значит – «Отдых»?
– «Отдых»! – хлопнул и я рукой по тому же месту.
– «На крапиве»? – поглаживая книгу, будто это была только что купленная лошадь, спросил издатель.
– «На крапиве», – подтвердил я, ласково пощекотав книгу под корешком.
В этой несложной процедуре и заключался акт крещения новорожденного, который скоро-скоро выплывет на бурный водоворот жизни – под ясным звучным названием:
– «Отдых на крапиве»…
Автор
