Текст книги "Диалоги"
Автор книги: Аристокл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 140 страниц)
Анит.Нет, клянусь Зевсом: я ведь и сам ни с одним из них не имел дела и близким своим ни за что не позволил бы.
Сократ.Так ты вовсе и не знаешь этих людей?
Анит.Да эдак лучше!
c
Сократ.Так как же ты, милейший, можешь разобраться, чту в этом деле есть хорошего и чту плохого, если ты вовсе и не знаешь его?
Анит.Легче легкого! Уж в них-то я разбираюсь, каковы они, знаю я их или нет, все равно.
Сократ.Ты, верно, прорицатель, Анит? Ведь из того, что ты сказал, мне не понять, как ты мог разобраться в них иначе. Но мы хотим узнать не о тех, у которых Менон стал бы хуже, если бы к ним пришел, —
d
пусть это будут даже софисты, если желаешь, – а нет, ты назови нам (сделай доброе дело своему потомственному другу Менону) и укажи тех, к кому в таком большом городе должен он пойти, чтобы сподобиться той добродетели, о которой я только что говорил.
Анит.А почему ты сам не указал ему их?
Сократ.Я-то назвал тех, кого считал учителями подобных вещей, но по твоим словам выходит, что говорил я пустое;
e
а ты, может быть, и дело говоришь. Однако сейчас твоя очередь сказать ему, к кому из афинян он должен пойти. Назови кого захочешь.
Анит.Зачем ему имя одного человека? С кем бы из достойных афинян он ни встретился, любой поможет ему стать лучше, если только он захочет слушаться, – не то, что софисты.
Сократ.А что же, все эти достойные люди сами собой стали такими, ни от кого не учась, и при этом они способны других обучить тому, чему не учились сами?
93
Анит.Я считаю, что они обучились у достойных людей, которые жили раньше. Или, по-твоему, мало рождалось в нашем городе доблестных мужей?
Сократ.По-моему, Анит, здесь и сейчас много людей, доблестных в гражданских делах, и прежде их было не меньше. Но вот были ли они также хорошими учителями добродетели? Ведь об этом у нас идет речь, а не о том, есть ли здесь хорошие люди, и не о том, были ли они прежде.
b
Мы давно уже исследуем, можно ли обучить добродетели. А исследуя это, мы выясняем также, умели ли хорошие люди – и нынешние, и прежние – передать другому ту добродетель, благодаря которой сами они были хороши, или же ее невозможно ни передать другому человеку, ни воспринять друг от друга [35]35
Ср.: Протагор 319е – 320с. В «Лахете» государственные мужи Лисимах и Мелесий тоже сокрушаются о том, что им нечего рассказать о собственных достойных делах своим сыновьям (179с).
[Закрыть]. Вот над чем мы давно уже бьемся с Меноном. И ты тоже исследуй это, исходя из сказанного тобою. Согласен ты, что Фемистокл был человек с доблестный?
c
Анит.Еще бы! Намного доблестнее всех.
Сократ.Значит, если уж кто был хорошим учителем добродетели, так это он?
Анит.Я думаю, так, если только он хотел.
Сократ.Неужели же ты думаешь, будто он не хотел, чтобы другие стали достойными людьми, а особенно его собственный сын? Или, по-твоему,
d
он завидовал сыну и нарочно не передал ему ту добродетель, которой славился сам? Разве ты не слышал, что Фемистокл воспитал своего сына Клеофанта [36]36
Плутарх (Фемистокл XXXII) со ссылкой на Платона сообщает о Клеофанте– «превосходном наезднике, но в других отношениях человеке, ничего не стоящем».
[Закрыть]отличным наездником? Он умел прямо стоять на лошади в стоя бросать с нее дротики и вытворял еще немало чудес – и все это преподал ему отец, умудрив его, насколько это вообще под силу хорошим учителям. Разве ты не слыхал об этом от стариков?
Анит.Слыхал.
Сократ.Значит, его сына нельзя было обвинить в том, что он дурен по природе?
e
Анит.Как видно, нельзя.
Сократ.А что с того? Слышал ли ты от кого-нибудь – хоть старого, хоть молодого, – что Клеофант, сын Фемистокла, был доблестен и мудр в том же, в чем и его отец?
Анит.Не слыхал.
Сократ.Значит, если только добродетели можно обучиться, нам остается думать, что Фемистокл хотел всему обучить своего сына, но не желал, чтобы в той мудрости, которой сам он был мудр, сын превзошел хотя бы своих соседей?
Анит.Как видно, не желал, клянусь Зевсом.
Сократ.Вот тебе, каков был этот великий учитель добродетели, которого и ты признал одним из лучших среди наших предков.
94
Возьмем теперь другой пример – Аристида, сына Лисимаха [37]37
См.: Феаг, прим. 30.
[Закрыть]. Согласен ты, что это был доблестный человек?
Анит.Совершенно согласен.
Сократ.Не правда ли, и он дал своему сыну Лисимаху наилучшее среди афинян воспитание, насколько это было под силу учителям, но разве сделал он из него человека более доблестного, чем любой другой? С Лисимахом ты сам имел дело и видел, каков он.
b
Или возьми, если хочешь, Перикла, человека совсем уж выдающейся мудрости: ты ведь знаешь, что он воспитал двоих сыновей, Парада и Ксантиппа? [38]38
О ЛисимахеСтаршем, отце знаменитого Аристида, Лисимахе Младшем и Аристиде Младшем см.: Лахет, прим. 1, 7, 12. Парали Ксантипп– законные сыновья Перикла (см.: Протагор, прим. 17). Когда они умерли от чумы, был узаконен также его сын от гетеры Аспазии. См. также: Протагор 315а и 320а; Алкивиад I 118е. Плутарх (Перикл XXXVI) пишет о неладах между Периклом и Ксантиппом, о недостойных денежных махинациях этого последнего, о том, что у него «до смерти оставалась непримиримая вражда к отцу».
[Закрыть]
Анит.Знаю.
Сократ.И тебе известно, что их обоих он обучил верховой езде, так что в ней они не уступают никому из афинян, и в мусических искусствах, и в гимнастике, и во всем причастном к искусству он подготовил их так, что они никому не уступят. Так неужели же он не захотел сделать их достойными? Я думаю, хотел, да только обучиться этому, видно, нельзя. А чтобы ты не думал, будто неспособными в этом деле оказались лишь немногие, и притом самые скверные из афинян, вспомни,
c
что с Фукидид воспитал двоих сыновей, Мелесия и Стефана [39]39
О Фукидиде,сыне Мелесия, см.: Феаг, прим. 30. О сыновьях Фукидида – Мелесиии Стефане– см.: Лахет, прим. 3 и 9.
[Закрыть], и дал им отличное образование, и в борьбе они превосходили всех афинян, потому что одного он отдал в обучение Ксанфию, другого – Эвдору, а те считались тогда лучшими борцами. Или ты забыл об этом?
Анит.Нет, я и об этом слыхал.
d
Сократ.Значит, ясно: всему, что требует затрат на обучение, Фукидид своих сыновей обучил, но вот как стать хорошими людьми, – а на это расходоваться не надо – он их не научил (если только этому вообще можно научиться). Но может быть, Фукидид был человек заурядный и не имел множества друзей среди афинян и союзников? Нет, он был и знатен, и могуществен в нашем государстве и среди прочих греков, так что, если бы добродетели можно было обучить, он позаботился бы найти кого-нибудь среди наших земляков или чужеземцев, кто сделал бы его сыновей доблестными,
e
раз уж ему самому попечение о делах государства не оставляло досуга. Вот и получается, милый мой Анит, что добродетели научить нельзя.
Анит.По-моему, слишком легко поносишь ты людей, Сократ. Если хочешь меня послушаться, я бы советовал тебе поостеречься. Может быть, в другом городе тоже легче делать людям зло, чем добро, а здесь и подавно. Впрочем, я думаю, ты и сам это знаешь [40]40
Угроза Анита красноречиво предваряет его будущее участие в процессе Сократа. Здесь Анит оскорблен за критикуемых Сократом крупных государственных лиц. Ср. Апология Сократа 23е, где Сократ говорит об обиде Анита за ремесленников, а другого обвинителя Сократа, Л икона, – за ораторов.
[Закрыть].
95
Сократ.Мне кажется, Менон, что Анит рассердился. Да я и не удивляюсь: он, во-первых, считает, что я порочу всех этих людей, а во-вторых, полагает, что и сам относится к их числу. Однако если он узнает, что значит порочить людей, то перестанет сердиться (пока он этого еще не знает). А ты мне скажи, ведь и у вас есть достойные люди?
Менон.Есть, конечно.
b
Сократ.Так что же, станут они по своему желанию учителями юношей, согласятся ли признать себя учителями, а добродетель – доступной изучению?
Менон.Нет, клянусь Зевсом, Сократ! Иногда ты услышишь от них, что добродетели можно научить, иногда – что нельзя.
Сократ.И мы признбем их учителями, если они даже в этом не согласны друг с другом?
Менон.По-моему, Сократ, не признбем.
Сократ.Так как же? Уж не софисты ли, по-твоему, учители добродетели – только потому, что единственные из всех объявляют себя таковыми?
c
Менон.Вот за то, Сократ, я и люблю больше всего Горгия, что от него никогда не услышишь таких обещаний: он ведь и сам смеется, когда слышит, как другие это обещают. Он думает, что следует делать человека искусным в речах.
Сократ.Значит, по-твоему, и софисты не учители?
Менон.Не могу тебе сказать, Сократ. Тут со мной
то же самое, что с остальными: иногда мне кажется, что да, иногда – нет.
Сократ.А ты знаешь, что не только тебе и другим государственным людям иногда кажется, что добродетели можно научиться, иногда – что нельзя, но и у поэта Феогнида [41]41
Феогнидиз Мегары (VI—V вв.) – знаменитый элегический поэт, автор стихотворного нравоучительного сборника. Отличался аристократической направленностью идей и ненавистью к народу – «неразумной черни».
[Закрыть]ты найдешь то же самое?
d
Менон.В каких стихах?
Сократ.В элегиях, там, где у него сказано:
С этими пищу дели и питье, и сиди только с ними,
И одобренья ищи тех, кто душою велик,
От благородных и сам благородные вещи узнаешь,
С злыми погубишь и тот разум, что есть у тебя [42]42
Стихи Феогнида (33-36 Diehl), приведенные здесь в переводе В. В. Вересаева, – одно из поучений юноше Кирну – вспоминает и Ксенофонт (Воспоминания… I 2, 20). Однако там же ксенофонтовский Сократ цитирует слова неизвестного автора: «Но добродетельный муж то бывает хорош, а то дурен».
[Закрыть].
e
Видишь, здесь он говорит о добродетели так, будто ей можно научиться.
Менон.Это ясно.
Сократ.А в другом месте он говорит примерно так: Если б умели мы разум создать и вложить в человека,
то, считает он,
Много бы выпало им очень великих наград —
тем, кто сумел бы это сделать.
И дальше:
96
Понимаешь, здесь он сам – и о том же самом – говорит совсем наоборот.
Менон.И это ясно.
Сократ.Что ж, можешь ты назвать какое-нибудь другое дело, в котором тех, кто именует себя учителями, не только не признавали бы за учителей, но и считали бы негодными и невеждами именно в том, чему они берутся обучать,
b
те же, кого признают людьми достойными, иногда говорили бы, что этому делу можно научить, иногда – что нельзя? Разве тех, кто сами в чем-нибудь путаются, ты назовешь настоящими учителями этого дела?
Менон.Ни за что, клянусь Зевсом.
Сократ.Ну а если ни софисты, ни достойные люди не будут учителями этого дела, не ясно ли, что и все остальные тоже не будут?
Менон.По-моему, так.
Сократ.А раз нет учителей, то нет и учеников?
Менон.Я думаю, так оно и есть, как ты говоришь.
c
Сократ.Но разве мы с тобой не согласились, что, раз нет ни учителей какого-то дела, ни учеников, значит, ему нельзя научиться?
Менон.Да, так мы и говорили.
Сократ.Выходит, что нигде нет учителей добродетели?
Менон.Да.
Сократ.А раз нет учителей, то нет и учеников?
Менон.Конечно.
Сократ.Значит, добродетели нельзя научиться?
d
Менон.Кажется, нельзя, если только мы правильно вели исследование. Так что я удивляюсь, Сократ, откуда берутся хорошие люди и каким образом могли они стать такими?
Сократ.Видно, Менон, и я и ты – оба мы люди никудышные, и мало чему научил тебя Горгий, а меня – Продик. Прежде всего нам надо взглянуть на самих себя и поискать, кто бы мог каким-нибудь способом сделать нас лучше.
e
Я, когда говорю так, имею в виду наше исследование: ведь мы самым смехотворным образом упустили, что люди поступают хорошо и правильно, руководствуясь не только приобретенными знаниями; а без этого нам не удастся, пожалуй, узнать, каким образом они становятся хорошими.
Менон.Что ты имеешь в виду, Сократ?
Сократ.А вот что. Хорошие люди должны непременно приносить пользу, иначе и быть не может – это мы с тобой установили верно, не так ли?
Менон.Да.
97
Сократ.А что приносить пользу они будут в том случае, если станут правильно вести наши дела, – это мы тоже твердо установили?
Менон.Конечно.
Сократ.Но вот что нельзя правильно вести их, не будучи разумным, мы, видно, установили неверно.
Менон.Что же, по-твоему, значит «правильно»?
Сократ.А вот что. Если кто-нибудь, зная дорогу в Ларису или куда угодно еще, пойдет сам и поведет других, то ведь он поведет их хорошо и правильно, не так ли?
Менон.Разумеется.
b
Сократ.А если кто-нибудь правильно предполагает, где эта дорога, но никогда не ходил по ней и не знает ее, то разве не сможет и он правильно повести других?
Менон.Сможет, конечно.
Сократ.Значит, поскольку у него есть о чем-нибудь правильное мнение – а не знание [44]44
Платон различает здесь знание(επιστήμη) и правильное мнение(δόξα άληθής). Первое обычно противопоставляется незнанию (άγνωσία) и сопричастно миру идей. Правильное (или «истинное») мнение относится к сфере чувственного и потому занимает среднее положение между знанием и незнанием. В «Государстве» (V 476d – 480a) дан подробный анализ взаимоотношений знания, незнания и мнения. Знания, по Платону (Законы IX 875cd), стоят выше всякого закона, ибо «нельзя разуму быть чьим-либо послушным рабом; нет, он должен править всем, если только он по своей природе действительно обладает истинной свободой». Правда, Платон пессимистически замечает, что «в наше время этого вовсе не встречается нигде». См.: Sprute J.Der Begriff der Doxa in der platonischen Philosophie. Göttingen, 1961.
[Закрыть], как у другого, – он, догадываясь об истине, но не познав ее разумом, будет вести других не хуже, чем тот, кто ее познал.
Менон.Ничуть не хуже, Сократ.
Сократ.Выходит, истинное мнение ведет нас к правильным действиям ничуть не хуже, чем разум. Это-то мы сейчас и упустили из виду,
c
когда рассуждали о добродетели, какова она, и говорили, что разум с один ведет к правильным действиям: ведь к этому ведет и истинное мнение.
Менон.Наверное, так.
Сократ.Значит, правильное мнение приносит не меньше пользы, чем знание.
Менон.Но не вполне, Сократ: обладающий знанием всегда попадет в цель, а обладающий правильным мнением когда попадет, а когда и промахнется.
Сократ.Что ты говоришь? Разве тот, чье мнение всегда верно, не всегда попадает в цель, пока его мнения правильны?
d
Менон.Это, без сомнения, так, Сократ. Вот я и удивляюсь, почему же, если это так, знание ценится куда выше правильного мнения и почему знание – это одно, а мнение – совсем другое,
Сократ.Ты сам знаешь, почему удивляешься, или мне сказать?
Менон.Скажи лучше ты.
Сократ.Да ведь ты никогда не обращал внимания на Дедаловы статуи [45]45
По преданию, статуи,сделанные знаменитым мастером Дедалом, двигались как живые. В схолиях к ст. 838 «Гекубы» Еврипида (см.: Scholia in Euripidem / Coll. E. Schwartz. Vol. I. Berolini, 1887) дается ссылка на стихи из «Еврисфея» Еврипида (fr. 372 N. – Sn.): «Все Дедаловы статуи, кажется, двигаются и говорят. Вот каков этот мудрец Дедал». В этих же схолиях даются аналогичные ссылки на комиков Кратина и Платона. Из «Илиады» Гомера (XVIII 375, 417) известны механические треножники Гефеста, сами собой двигавшиеся.
[Закрыть], впрочем, может быть, у вас их и нет.
Менон.К чему ты это говоришь?
Сократ.К тому, что и они, когда не связаны, убегают прочь, а когда связаны, стоят на месте.
e
Менон.Ну и что же?
Сократ.А то, что владеть этими творениями, если они развязаны, мало проку, как и владеть человеком, склонным к побегам: все равно они на месте не останутся. А вот иметь их, если они связаны, весьма ценно: уж очень хороши эти изваяния. К чему я это говорю? Я имею в виду истинные мнения: они тоже, пока остаются при нас, вещь очень неплохая и делают немало добра;
98
но только они не хотят долго при нас оставаться, они улетучиваются из души человека и потому не так ценны, пока он их не свяжет суждением о причинах. А оно и есть, друг мой Менон, припоминание, как мы с тобой недавно установили. Будучи связанными, мнения становятся, во-первых, знаниями и, во-вторых, устойчивыми. Поэтому-то знание ценнее правильного мнения и отличается от правильного мнения тем, что оно связано.
Менон.Клянусь Зевсом, Сократ, похоже, что это так.
b
Сократ.Да я и сам говорю это, не то чтобы зная, а скорее предполагая и пользуясь уподоблением. Но вот что правильное мнение и знание – вещи разные, я, кажется, берусь утверждать без всяких уподоблений; ведь если я о чем скажу, что знаю это – а сказал бы я так не о многом, – то уж это я причислю к вещам, которые я действительно знаю.
Менон.И будешь прав, Сократ.
Сократ.Ну а разве неверно, что истинное мнение, если им руководствоваться, выполняя любое дело, поможет ничуть не хуже знания?
Менон.Нет, тут ты тоже, как видно, говоришь правду.
c
Сократ.И правильное мнение ничуть не хуже знания и не менее полезно в делах, и человек, обладающий правильным мнением, ничуть не хуже обладающего знанием?
Менон.Так оно и есть.
Сократ.А мы установили, что хороший человек приносит нам пользу.
Менон.Ну да.
Сократ.Но так как не только благодаря знанию хорошие люди бывают хорошими и приносят пользу государству, но и благодаря правильному мнению,
d
и так как ни то ни другое – ни знание, ни правильное мнение – не дается людям от природы и не приобретается… Или, по-твоему, одно из них дается от природы?
Менон.Нет, нет.
Сократ.Если не от природы, то и хорошие люди хороши не от природы.
Менон.Конечно.
Сократ.А раз не от природы, то мы потом стали исследовать, можно ли этому научиться.
Менон.Ну да.
Сократ.И не показалось ли нам, что можно, если добродетель – это разум?
Менон.Показалось.
Сократ.И наоборот, что добродетель – это разум, если ей можно научиться?
Менон.Так и было.
e
Сократ.И если бы были учители добродетели, ей можно было бы научиться, а коли их нет, то нельзя?
Менон.Именно так.
Сократ.Но мы установили, что учителей добродетели нет.
Менон.Да, это верно.
Сократ.И установили, что ей нельзя научиться и что она вовсе не разум.
Менон.Конечно.
Сократ.Но все же согласились, что добродетель – вещь хорошая.
Менон.Согласились.
Сократ.А хорошо и полезно то, что правильно руководит нами?
Менон.Конечно.
99
Сократ.Но есть только две вещи, которые правильно руководят нами, – истинное мнение и знание: человек, обладающий тем и другим, руководствуется правильно. Если что происходит по счастливой случайности – тем руководит не человек; если же сам человек приведет правильно к цели, то лишь благодаря истинному мнению или знанию.
Менон.И мне так кажется.
Сократ.Но если добродетели нельзя научиться, получается, что она вовсе не знание?
Менон.Очевидно, нет.
b
Сократ.А из двух названных нами хороших и полезных вещей одна слишком скоро исчезает, да и другая – знание – не руководит государственными делами.
Менон.Видимо, нет.
Сократ.Значит, не с помощью некоей мудрости и не как мудрецы руководят государствами люди вроде Фемистокла и других, о которых говорил Анит. Потому-то и не удается им сделать других подобными себе, что сами они стали такими, как есть, не благодаря знанию.
Менон.Наверное, все это так, как ты говоришь, Сократ.
c
Сократ.А если не благодаря знанию, то только благодаря правильным мнениям люди государственные ведут свои города по правильному пути; разумом же они совсем не отличаются от прорицателей и боговдохновенных провидцев: ведь и те в исступлении говорят правду, и очень часто, но сами не ведают, что говорят.
Менон.Надо полагать, так оно и есть.
Сократ.И разве не будет справедливо, Менон, назвать божественными тех людей, которые, хоть и не обладают разумом, достигают великого успеха во многом из того, что делают и говорят?
d
Менон.Конечно, будет.
Сократ.Значит, мы правильно назовем людьми божественными тех, о ком только что говорили, – прорицателей и провидцев и всякого рода поэтов; и не с меньшим правом мы можем назвать божественными и вдохновенными государственных людей: ведь и они, движимые и одержимые богом [46]46
Божественный удел и одержимость, по Платону, присущи не только поэтам (Ион 534с – 536d), но и всякий человек «причастен божественному уделу» (Протагор 322а). Исступление (о котором выше – 99с – говорит Сократ), или неистовство, дает нам величайшие блага, «когда оно уделяется нам, как божий дар» (Федр 244а). В «Государстве» (VI 493а) проводится мысль, что и в общественной жизни «божественный удел» спасает человека. Это вполне соответствует рассуждению (в данном месте диалога «Менон») о «вдохновении» и «провидении» государственных людей. Ср.: Ион, прим. 14.
[Закрыть], своим словом совершают много великих дел, хотя и сами не ведают, что говорят.
Менон.Конечно.
Сократ.Да и женщины, Менон, именуют хороших людей божественными, и спартанцы, восхваляя доблестного мужа, говорят: «Это – человек божественный».
e
Менон.И ясно, что они правы, когда так говорят. А вот наш Анит злится на тебя, Сократ, за то, что ты это повторяешь.
Сократ.Об этом, Менон, мне мало заботы, с ним мы еще побеседуем. А коль скоро мы с тобой на протяжении всей нашей беседы хорошо искали и говорили, то получается, что нет добродетели ни от природы, ни от учения, и если она кому достается, то лишь по божественному уделу, помимо разума,
100
разве что найдется среди государственных людей такой, который и другого умеет сделать государственным человеком. Если бы он нашелся, то о нем можно было бы сказать, что он среди живых почти то же самое, что Тиресий, по словам Гомера, среди мертвых: ведь о нем поэт говорит, что «он лишь с умом, все другие безумными тенями веют» [47]47
Одиссея X 494 сл. О Тиресиисм.: Алкивиад II, прим. 17.
[Закрыть]. Такой человек был бы среди нас как подлинный предмет среди теней, если говорить о добродетели.
b
Менон.Золотые твои слова, Сократ!
Сократ.Из этого нашего рассуждения стало ясно, Менон, что если нам достается добродетель, то достается она по божественному уделу, а узнбем мы это как следует тогда, когда, прежде чем искать, каким образом достается человеку добродетель, мы попробуем выяснить, что такое добродетель сама по себе.
c
Теперь мне пора идти, а ты убеди в том, в чем сейчас сам убедился, своего приятеля Анита, чтобы он стал мягче: ведь если ты его убедишь, это и афинянам будет на пользу.
Перевод С. А. Ошерова.
В кн.: Платон. Собр. соч. в 4-х томах. Том 1. М.: «Мысль», 1990
XVIII. КРАТИЛ
Гермоген, Кратил, Сократ
383
Гермоген.Хочешь, давай Сократа тоже пригласим к нашему разговору?
Кратил.Как тебе угодно.
Гермоген.Кратил вот здесь говорит, Сократ, что существует правильность имен, присущая каждой вещи от природы, и вовсе не та произносимая вслух частица нашей речи, которой некоторые из нас договорились называть каждую вещь, есть имя, но определенная правильность имен прирождена и эллинам,
b
и варварам, всем одна и та же [1]1
Здесь – типичная для гераклитовца Кратила теория от природы каждой вещи присуще «правильное» имя, а люди по договору условились называть ее по своему, и имя тем самым уже не соответствует вещи («до говорившись» – συνθεμένοι здесь не обязательно понимать буквально. Вероятно, это просто указание на условность всякого обозначения с точки зрения звуковой).
[Закрыть]. Я его тогда спрашиваю, правда ли ему Кратил имя? Он подтвердил. «А Сократу как имя?» – спросил я. «Сократ», – молвил он. «В таком случае и все другие люди, каким именем мы их зовем, такое и будут носить?» А он: «Во всяком случае, тебе не Гермоген имя [2]2
Намек на то, что имя Гермоген(букв.: «рожденный Гермесом», «потомок Гермеса») никак не соответствует облику и сущности Гермогена. Гермес – бог покровитель житейской удачи, торговли, ловкости, и Гермоген, практически совершенно беспомощный, никак не может носить имя, имеющее такое значение.
[Закрыть], сколько бы ни звали тебя так все люди». Тут стал я его выспрашивать, стараясь все-таки узнать, что он, собственно, разумеет, но он не стал ничего объяснять, да еще и
384
издевается, делая вид, будто у него что-то есть на уме. Можно подумать, он знает об этом нечто такое, что, захоти он ясно сказать, заставил бы и меня согласиться и говорить то же, что говорит он. Так вот, если ты можешь как-то истолковать это Кратилово пророчество, я бы выслушал с удовольствием. А лучше, с еще большим удовольствием я узнал бы, что сам ты думаешь о правильности имен. Конечно, если у тебя есть желание.
Сократ.О сын Гиппоника Гермоген! Стара пословица: прекрасное дело трудно [3]3
Сократ несколько видоизменяет известную пословицу (см. Гиппий больший, прим. 37). Таким образом, старинное изречение о том, что все прекрасное по своей природе создается с трудом, Сократ истолковывает по-своему: познать прекрасное трудно.
[Закрыть], когда ему нужно
b
учиться. Так вот, оказывается, и об именах немалая есть наука. Конечно, если бы я успел прослушать у Продика пятидесятидрахмовый [4]4
См.: Апология Сократа, прим. 9 и Протагор, прим. 52.
[Закрыть]урок, после чего, по его словам, можно и самому стать учителем, ничто не помешало бы тебе тотчас досконально узнать всю истину о правильности имен. Да вот такого-то урока
c
я не слыхал, а прослушал всего лишь драхмовый. Поэтому я и не знаю, что будет истинным в делах такого рода. Однако я готов исследовать этот вопрос сообща, вместе с тобой и Кратилом. А что он говорит, будто не Гермоген тебе истинное имя, так я подозреваю, что он шутит. Может быть, он имеет в виду, что в погоне за деньгами ты всякий раз упускаешь случай. [5]5
Здесь Сократ снова шутит, на сей раз по поводу имени Гермогена, как бы подхватывая шутку Кратила (см. прим. 2).
[Закрыть]Однако я уже говорил: узнать вещи такого рода трудно, а нужно сообща сопоставить наши мнения и посмотреть, так ли обстоит дело, как говоришь ты или как Кратил.
Гермоген.Так ведь что до меня, Сократ, то я часто и с ним разговаривал, и со многими другими,
d
но ни разу меня не убедили, будто правильность имени есть что-то другое, нежели договор и соглашение [6]6
Гермоген в отличие от Кратила выражает распространенный среди софистов взгляд, что главное в вопросе об именах – это договоренность о том, как называть вещь. Правильности имени от природы не существует, она – результат договора (иначе говоря, правильность всегда и во всем относительна, условна и субъективна).
[Закрыть]. Ведь мне кажется, какое имя кто чему-либо установит, такое и будет правильным. Правда, если он потом установит другое, а тем, прежним, именем больше не станет это называть, то новое имя будет ничуть не менее правильным, нежели старое; ведь когда мы меняем имена слугам [7]7
Рабы чужеземцы, носившие имена,звучавшие «варварски» для греческого уха, часто получали от своих хозяев новое имя (см., например, Протагор 310с).
[Закрыть], вновь данное имя не бывает же менее правильным, чем данное прежде. Ни одно имя никому не врождено от природы, оно зависит от закона и обычая тех, кто привык что-либо
e
так называть. Если же это не так, то я всегда готов поучиться и послушать не только Кратила, но и кого угодно другого.
385
Сократ.Может быть, ты и дельно говоришь, Гермоген. А все же давай посмотрим. Как решил кто-то называть каждую вещь, такое, говоришь, и будет ей имя?
Гермоген.Мне так кажется.
Сократ.И если кто-то один назовет, и если целый город?
Гермоген.Это я и говорю.
Сократ.Как это? Если то из сущих вещей, что мы теперь называем человеком, я стану именовать лошадью, а то, что теперь лошадью, – человеком, значит, для всех человеку будет имя «человек» и только для меня – «лошадь» и, наоборот, для меня «лошадь» будет «человек», а для всех – «лошадь»? Так ты хотел сказать?
b
Гермоген.Мне так кажется.
Сократ.Тогда ты мне вот что скажи – случается ли тебе о чем-нибудь говорить: это истинно сказано, а это ложно?
Гермоген.Мне – да.
Сократ.А посему одна речь может быть истинная, а другая ложная?
Гермоген.Разумеется.
Сократ.В таком случае тот, кто говорит о вещах в соответствии с тем, каковы они есть, говорит истину, тот же, кто говорит о них иначе, лжет?
Гермоген.Да.
Сократ.Получается, можно вести речь и о том, что есть, и о том, чего нет?
Гермоген.Верно.
c
Сократ.А истинная речь истинна целиком или при этом части ее могут быть неистинными?
Гермоген.Нет, и части тоже будут истинными.
Сократ.А как? Большие части будут истинными, а малые – нет? Или все будут истинными?
Гермоген.Все. Я по крайней мере так думаю.
Сократ.Так вот: то, что ты называешь малой частью нашей речи, отличается от имени?
Гермоген.Нет. Имя и есть наименьшая часть.
Сократ.И предполагается, что имя есть часть истинной речи?
Гермоген.Да.
Сократ.Истинное имя, по крайней мере как ты говоришь.
Гермоген.Да.
Сократ.А часть ложной речи разве не ложна?
Гермоген.Это и я утверждаю.
Сократ.Можно, значит, говорить об имени истинном и ложном, раз так можно говорить о речи?
d
Гермоген.А как же иначе?
Сократ.Так ты говоришь, какое имя кто-нибудь чему-то укажет, такое имя этой вещи и будет?
Гермоген.Да.
Сократ.И сколько имен кто-либо укажет каждой из вещей, столько и будет? И тогда, когда укажет?
Гермоген.Во всяком случае, по мне, Сократ, нет иной правильности имен, кроме этой: я могу называть любую вещь одним именем, какое я установил, ты же – другим, какое дал ты. То же самое я наблюдаю
e
и в городах – иногда одни и те же вещи в каждом городе называются особо, у одних эллинов не так, как у других, и у эллинов не так, как у варваров.
Сократ.Что ж, давай посмотрим, Гермоген. Может быть, тебе и относительно вещей все представляется так же, а именно, что сущности вещей для каждого человека особые, по слову Протагора, утверждающего,
386
что «мера всех вещей – человек» [8]8
См.: Евтидем, прим. 32.
[Закрыть], и, следовательно, какими мне представляются вещи, такими они и будут для меня, а какими тебе, такими они будут для тебя? Или ты полагаешь, что сущность [9]9
См.: Менон, прим. 6.
[Закрыть]вещей составляет некую прочную основу их самих?
Гермоген.Я могу сказать, Сократ, что уже однажды в поисках выхода я пришел было к тому, чему учит Протагор; однако мне вовсе не кажется, что дело обстоит именно так.
Сократ.Что ж, уж не приходил ли ты к тому,
b
что тебе ни один человек не казался дурным?
Гермоген.Нет, клянусь Зевсом. Со мной как раз частенько случалось, что некоторые люди казались мне очень дурными, и даже весьма многие.
Сократ.А что, очень хорошими тебе люди не казались?
Гермоген.Разве что весьма немногие.
Сократ.А все-таки казались?
Гермоген.По крайней мере на мой взгляд.
Сократ.Тогда как ты это решишь: очень хорошие, они же будут и очень разумные, а очень дурные – очень неразумные?
c
Гермоген.Мне кажется, да.
Сократ.Так что же, если Протагор говорил правду и правда также то, что, какими каждому кажутся вещи, такие они и есть, возможно ли, чтобы одни из нас были разумными, другие же – неразумными?
Гермоген.Нет, конечно.
Сократ.Тогда вот это, я думаю, ты и вовсе должен признать: коль скоро есть разум и неразумие, никак невозможно, чтобы Протагор говорил правду. Ведь по правде-то сказать, один нисколько не будет
d
разумнее другого, если что бы каждому ни показалось, то для каждого и будет истинным.
Гермоген.Это так.
Сократ.Однако, я думаю, ты не считаешь также вместе с Евтидемом [10]10
Евтидем– современник Сократа, хиосец, поздний софист, по своим воззрениям близкий Калликлу и Полу (см.: Горгий); Платон называет его именем диалог. См. также: Евтидем, преамбула.
[Закрыть], что все вещи постоянно для всех людей одинаковы. Ведь не было бы людей ни хороших, ни дурных, если бы сразу и одинаково для всех и всегда существовали добродетель и порочность.
Гермоген.Это правда.
Сократ.Итак, если не все сразу одинаково для всех и всегда и если не особо для каждого существует каждая вещь, то ясно, что сами вещи имеют некую
e
собственную устойчивую сущность безотносительно к нам и независимо от нас и не по прихоти нашего воображения их влечет то туда, то сюда, но они возникают сами по себе, соответственно своей сущности.
Гермоген.Я полагаю, Сократ, так оно и есть.
Сократ.Тогда, может быть, сами они возникли таким образом, а вот действия их происходят иным способом? Или и сами они представляют собою один какой-то вид сущего, эти действия?
Гермоген.Ну конечно же и они сами.
387
Сократ.В таком случае и действия производятся в соответствии со своей собственной природой, а не согласно нашему мнению. Например, если бы мы взялись какую-либо вещь разрезать, то следует ли это делать так, как нам заблагорассудится, и с помощью того орудия, какое нам заблагорассудится для этого выбрать? Или только в том случае, если мы пожелаем разрезать вещь в соответствии с природой разрезания, то есть в соответствии с тем, как надо резать и подвергаться разрезанию, и с помощью какого орудия, данного для этого от природы, – лишь тогда мы сможем эту вещь разрезать и у нас что-то получится, и мы поступим правильно? И с другой стороны, если мы будем действовать против природы, то совершим ошибку и ничего не добьемся?
b
Гермоген.Я думаю, это так.
Сократ.Следовательно, и если мы возьмемся что-либо сжечь, то не всякое мнение нам здесь поможет, но только правильное? Последнее же состоит в том, как и с помощью чего нужно сжигать или подвергаться сжиганию исходя из природы этого действия?
Гермоген.Это так.
Сократ.Значит, и со всем остальным обстоит так же?
Гермоген.Разумеется.
Сократ.А говорить – не есть ли одно из действий?
Гермоген.Да.
c
Сократ.В таком случае если кому покажется нужным что-то сказать, то пусть так и говорит, и это будет правильно? Или же если он станет говорить так, как нужно сказать или должно быть сказано в соответствии с природой этого действия и с помощью того, что для этого природою предназначено, то тогда лишь у него это получится и он сумеет что-то сказать, а в противном случае совершит ошибку и ничего не добьется?
Гермоген.По-моему, дело обстоит так, как ты говоришь.
Сократ.А давать имена – не входит ли это как часть в нашу речь? Ведь те, кто дает имена, так или иначе говорят какие-то слова.
Гермоген.Верно.
Сократ.Следовательно, и давать имена тоже есть некое действие, коль скоро говорить было действием по отношению к вещам?
Гермоген.Да.
d
Сократ.Эти действия, как мы уже выяснили, существуют безотносительно к нам и имеют какую-то свою особую природу?
Гермоген.Верно.
Сократ.В таком случае и давать имена нужно так, как в соответствии с природой вещей следует их давать и получать, и с помощью того, что для этого природою предназначено, а не так, как нам заблагорассудится, если, конечно, мы хотим, чтобы это согласовалось с нашим прежним рассуждением? И тогда у нас что-то получится и мы сумеем дать имя, в противном же случае – нет?
Гермоген.По-моему, это так.
Сократ.А скажи, то, что нужно разрезать, нужно, как мы говорим, чем-то разрезать?
Гермоген.Да.
e
Сократ.А что нужно ткать, нужно чем-то ткать? И что нужно сверлить, нужно тоже чем-то сверлить?
Гермоген.Разумеется.
Сократ.И что нужно называть, нужно назвать с помощью чего-то?
388
Гермоген.Это так.
Сократ.А что же это такое, чем нужно сверлить?
Гермоген.Сверло.
Сократ.А ткать?
Гермоген.Челнок.
Сократ.А называть?
Гермоген.Имя.
Сократ.Прекрасно. Следовательно, и имя есть какое-то орудие?
Гермоген.Верно.
Сократ.Так вот если бы я спросил тебя, что за орудие челнок? Не то ли, чем ткут?
Гермоген.Да.
b
Сократ.А что мы делаем, когда ткем? Не распределяем ли мы уток по основе?
Гермоген.Да.
Сократ.Тогда и о сверле ты можешь так же сказать, и обо всем другом?
Гермоген.Разумеется.
Сократ.В таком случае и об имени можно так сказать. Коль скоро имя есть некое орудие, то что мы делаем, давая имена?
Гермоген.Не могу сказать.
Сократ.Может быть, мы учим друг друга и распределяем вещи соответственно способу их существования?
Гермоген.Верно.
Сократ.Выходит, имя есть некое орудие обучения и распределения сущностей, как, скажем, челнок – орудие распределения нити?
c
Гермоген.Да.
Сократ.Итак, челнок – орудие ткацкое?
Гермоген.А какое же еще?
Сократ.Следовательно, ткач будет хорошо пользоваться челноком, то есть как должно ткачу. А учитель будет хорошо пользоваться словом. Хорошо – это значит, как должно учителю.
Гермоген.Да.
Сократ.А вот чьим трудом хорошо пользуется ткач, когда пользуется челноком?
Гермоген.Мастера.
Сократ.А всякий ли человек такой мастер или тот, кто владеет этим искусством?
Гермоген.Кто владеет этим искусством.
