Текст книги "(не)ваша девочка (СИ)"

Автор книги: Арина Арская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Глава 37. Первых помнят

– Ты справилась, – хмыкает Тимур, когда убирая с его мужской гордости руки.

Пальцы все в смазке, дыхание сбилось, мне жарко и губы все искусаны. Если я сейчас встану, то на обивке дивана будет влажное пятно. Между ног пожар, а мне еще со вторым надо управиться. И этот второй нетерпеливо поглаживает меня по колену. У ног валяются растянутые презервативы.

– Теперь ты, – разворачиваюсь к Роме и вскрываю фольгированный квадратик. Стараюсь говорить спокойно, но голос все равно дрожит.

– Верно, теперь я, – Рома сладко улыбается. – Важно закрепить результат.

И я закрепляю результат удачно и за несколько секунд. И теперь я смогу различить члены Ромы и Тимура не только визуально, но и на ощупь в темноте. Мои пальцы запомнили каждую венку, складочку и формы упругих головок.

– Ловко управилась, – выдыхает Рома.

– Что же, – я поднимаю взгляд, – после вас я теперь с любым справлюсь.

Глаза Ромы вспыхивают раздражением.

– Про любых других, – зло шепчет на ухо Тимур и расстегивает замок моего платья на спине, – будешь думать потом, Анечка, а сейчас думай о нас.

Оголяет плечи, и Тимур въедается в рот, и я отвечаю ему жадной взаимностью. У меня в голове будто что-то перегорает, как только его губы касаются меня, но он неожиданно отстраняется. Я в растерянности хватаю ртом воздух, а поднимается на ноги, стягивая презерватив:

– Он мне не понадобится.

Поворачивается ко мне, опускает одно колено на подушку дивана и пропускает мои волосы сквозь пальцы, а Тимур позади подхватывает меня крепкими руками под талию и вынуждает приподнять попу. Стягивает платье, вместе с трусиками.

Рома давит на затылок, неумолимо склоняя к подрагивающему естеству, которое я покорно обхватываю губами. Чувствую на языке сладковатый вкус смазки.

– Анечка, да у тебя тут водопад, – хмыкает Тимур и уверенным руками ставит меня на неустойчивые четвереньки.

Мягкие и упругие подушки дивана продавливаются под коленями, губы под стон Ромы скользят чуть глубже. Резкий толчок до основания. Рома наматывает на кулак волосы, а его член от очередного грубого рывка Тимура, что заполняет до краев твердой плотью, проскальзывает к корню языка. Я успеваю сделать вздох и расслабить глотку к новой глубокой фрикции, которая забивает стыд в темные глубины.

Покачиваюсь под единым и слаженным ритмом. Проникают в меня с двух сторон решительными движениями без неловкости или стеснения. Тимур крепко удерживает меня за талию, Рома – за волосы. Мое сдавленное мычание вторит их стонам и рыку, а по телу прокатывается волна густой и жаркой дрожи. Бурлящее желание плавит не только мое нутро, но и все мысли в кипящую и вязкую патоку.

В животе сворачивается раскаленная пружина и раскрывается судорогами. Тимур и Рома с глухими и хриплыми стонами протисикваются жестокими толчками сквозь спазмы, и между ягодиц в тугое кольцо мышц проскальзывает влажный и теплый палец. Рома вжимает мое лицо в пах. Пульсирует, распирает нежные хрящи, которые стгяиваются под потоком режущих конвульсий. Выпускает из хватки, выскальзывает, и под яростным толчком Тимура вырывается громкий и хриплый стон. Чувствую внутри его затихающий трепет, что скован тонкой латексной броней.

Захлебываюсь в криках, вязкой слюне и слезах и валюсь на диван, когда резко вытягивает из ануса палец. Вздрагиваю, вытираю лицо об обивку и тяжело выдыхаю.

– С попкой твоей придется серьезно поработать, – мимо проплывает Тимур и небрежно стягивает презерватив с опадающего члена. – Туда явно никто не заглядывал.

Слышу самодовольство в его голосе. Сажусь, устало причмокиваю и убираю с щек прилипшие волосы. Заглядывает в мини-бар, почесывая пах:

– Некоторые спереди целки, а сзади…

– Господи, – откидываюсь на назад и закрываю глаза, запрокинув голову. – Да что ты никак не успокоишься? Не было у меня других мужиков. Ни спереди, ни сзади.

– Я же не виноват, что женщины любят приврать на эту тему, – кидает Роме банку газировки.

– Завелся, – Рома вскрывает банку и передает ее мне. – Зря ты о любых других заговорила.

– А ты не завелся? – Тимур достает из мини-бара бутылку минералки.

– А можно мне воды, – возвращаю банку газировки Роме и смотрю на бутылку в руках Тимура.

– Можно, Одинцова, – откручивает крышку и вальяжно подходит к дивану.

– А мне даже стало любопытно, – Рома делает глоток газировки и усаживается на мягкий подлокотник дивана, – кто будут эти любые другие?

Выхватываю из рук Тимура бутылку и жадно присасываюсь к холодному стеклянному горлышку.

– Любые другие не будут у нее первыми, – Тимур пренебрежительно цыкает.

Возвращаю ему бутылку, вытираю губы и вздыхаю:

– Вот это достижение.

– Для меня достижение, – Тимур пожимает плечами и шлепает босыми ступнями в спальню, – первых помнят.

– И часто с содроганием, – подбираю под себя ноги.

– В твоем случае ты будешь нас вспоминать со стонами среди ночи, Одинцова, – Тимур смеется и прикладывается к бутылке. – И с мокрыми насквозь трусиками. И чего ты там расселась? У нас вся ночь впереди.

– Пополним багаж твоих сладких воспоминаний о бывших одноклассниках, – Рома встает и потягивается, разминая шею и плечи. – Меня устроит, если мы будем тебе сниться.

– В кошмарах, – усмехаюсь.

– В эротических кошмарах, Анюта.

Глава 38. Двойное удовольствие

– Расслабься, – Тимур выдавливает мне между ягодиц вязкую смазку и мягко массирует анус. – Анечка…

Я лежу в объятиях Ромы, уткнувшись в его грудь лицом. Ситуация очень неловкая, буквально скользкая и интимная, и присутствие второго мужчины, когда первый неторопливо проникает в тугое колечко мышц указательным и средним пальцем, успокаивает. Да, в руках Ромы я нахожу утешение, хотя он, как и Тимур, полноценный участник творящегося безумия.

– Вот так, – пальцы проскальзывают в меня глубже и идут по кругу, растягивая мышцы.

Я шумно выдыхаю через нос, и Рома подбадривающе целует меня в макушку, а после поглаживает меня по плечу:

– Умница.

Когда в меня проскальзывает три пальца, я выдыхаю болезненный стон. Тимур нетороплив и основателен. Растягивает, расширяет, проминает мускулы, в которые медленно, но верно проникает разогревающая смазка. Кровь приливает к промежности и пульсирует густым желанием, что переплетается с тянущим дискомфортом.

– Завелась? – шепчет Тимур и входит в меня до последних фаланг.

Немного раскрывает пальцы, а в ответ шумно выдыхаю. Под мой стон вытягивает пальцы, поглаживает и целует в плечо. Проводит упругой головкой по расслабленным мышцам. Закусываю губы. Мягкий скользящий толчок, и у меня выдох обрывается сиплым стоном.

– Хорошая девочка, – сдавленно отзывается Тимур, проскальзывая глубже. – Дыши, Анечка, дыши.

Неумолимо насаживает меня до основания. Прерывисто выдыхаю, а Тимур замирает и покрывает шею и плечо влажными поцелуями. Рома вскрывает презерватив зубами и ловко раскатывает его по члену.

– Нет… – сипло отзываюсь я.

Рука Тимура скользит по бедру, ныряет под колено и поднимает мою ногу. Рома разворачивается ко мне, въедается в губы под мое испуганное мычание.

– Выдыхай, Анечка, – шепчет Тимур.

Уверенный рывок, и я в ужасе распахиваю глаза. Я вот-вот разойдусь на две половины. С двух сторон во мне. Распирают тесные глубины моего тела, поочередно выскальзывают, чтобы вновь вторгнуться, покачивая меня на волнах вскипающей похоти. С каждым новым толчком и стоном мое сознание плавится черными пятнами.

В неразборчивом мычании кусаю губы Ромы, царапаю его, и падаю на дно спазмирующей пропасти. Моя личность стерта. Я потеряна в пространстве и времени, охваченная пронизывающими судорогами и болезненным экстазом, что расходится вспышками от расплавленной глубокими и резкими фрикциями промежности.

С рыком вжимаются, пульсируют, продлевая затихающие волны оргазма. Я со стоном всхлипываю, когда Рома и Тимур с тяжелыми и хриплыми вдохами выскальзывают из меня. Опустошенная обмякаю на мятых простынях. Из меня будто вырвали куски плоти и оставили вместо них зияющие дыры, которые вздрагивают и медленно смыкаются. И пасть ниже уже некуда. И большего извращенного удовольствия не испытать.

– Выпить не хочешь? – Тимур поглаживает меня по бедру.

Как после подобного можно еще вести беседы и задавать вопросы? Я бы предпочла забыться в обмороке и выйти из него через пару лет, а лучше через десять.

– Анечка, – целует между лопаток. – Ты меня слышишь?

– Я ничего не хочу, – хрипло отзываюсь и закрываю глаза. – Можно меня не трогать хотя бы пять минут?

– Пять минут и ты готова повторить?

Переворачиваюсь на спину и всматриваюсь в расширенные зрачки Тимура.

– Да шучу я, Одинцова, – он смеется и смахивает со лба локон. – Вот это взгляд. Насквозь прожигает.

– У тебя несмешные шутки, – шепчу я.

Рома под боком сладко посапывает, закинув руки за голову. И я ему завидую. Я бы тоже хотела отключиться, но Тимур, похоже, не намерен оставить меня в покое.

– У меня отличное чувство юмора, – широко и самодовольно улыбается, – а вот у тебя его нет.

Я сердито шлепаю его по щеке, а затем еще раз. У него округляются глаза, вытягивается лицо, и с моих губ срывается тихий смешок, который перерастает в громкий смех. Ну и рожа у Тимура.

– Что?! Что такое? – подрывается Рома и непонимающе озирается по сторонам.

Я хохочу в голос. Обескураженно смотрят на меня, а я успокоиться не могу. Они такие забавные. Взъерошенные, голые и растерянные. Настоящие. Без лоска и брони надменности, которую годами с детства наращивали.

– Это ты опять хохмишь? – недовольно уточняет Рома.

– Нет, – Тимур обиженно хмурится, – я, по ее мнению, шутить не умею.

Я делаю прерывистый вдох, глотаю смешинку, а когда они опять смотрят на меня, то вновь смеюсь.

– Это у нее истерика такая? – Рома кидает обеспокоенный взгляд на Тимура.

– Наверное.

– И что делать?

– Ой не могу, – сипло отзываюсь я и накрываю лицо подушкой.

Я откровенно гогочу. У меня болит живот, мышцы челюстные сводит.

– Воды принесу, – шепчет Рома.

– Может, чего покрепче?

– Вдруг хуже станет?

– Логично.

Через минуту затихающего смеха Тимур забирает у меня подушку, а Рома протягивает стакан воды. Я сажусь, вновь делаю глубокий вдох и подношу стакан к губам. Замираю, перевожу взгляд с напряженного Тимура на Рому и с хохотом выплескиваю на них воду. Сначала на одного, потом на второго остатки.

– Что за… – охает Тимур, отплевывается и рявкает. – Одинцова!

Ржу, как лошадь. Рома растерянно фыркает, моргает и шепчет:

– Анюта…

– Тихо! – поднимаю палец, и Тимур с Ромой застывают в полумраке.

Прислушиваюсь к тишине. Из гостиной доносится приглушенная трели звонка.

– Что? – едва слышно спрашивает Тимур. – Только не говори, что тебе так сорвало крышу, что глюки начались.

Сползаю со смехом с кровати, встаю под тревожными взглядами и ковыляю из спальни. Между ног тянет.

Точно. Звонят. И звонят мне. Под ворохом одежды ищу телефон, продолжая хихикать. На экране высвечивается “Наташа соседка”, и я отвечаю, прижав прохладную ладонь к опухшей промежности:

– Да? – хрюкаю от смеха и прочищаю горло. – Слушаю.

Глава 39. Не одна

– Ань, – шепчет Наташа.

Я предполагаю, что она сейчас скажет, что собрала мои вещи и выставила за порог. Ожидаемый результат после разговора с Тимуром.

– Твой брат тут.

– Что?! – охаю я.

– Ань, приезжай, пожалуйста.

В голосе Наташи вибрирует страх, и у меня ползут по коже холодные мурашки.

– Что-то случилось?

– Нет, – наигранно смеется она. – Просто в гости приехал и по сестренке соскучился.

– Очень соскучился, – доносится недовольный и глухой голос Андрея.

– Скоро буду.

Сбрасываю звонок и торопливо одеваюсь. Руки дрожат от нехорошего предчувствия. Что он опять натворил?

– Анюта? – Рома выходит из спальни.

– Мальчики, мне пора, – застегиваю платье на спине и встряхиваю волосами.

– Куда?

Я обуваюсь и спешно бегу на носочках к двери. Нет у меня желания опять втягивать двух обормотов в личные проблемы. Они слишком дорого берут. Нажимаю на ручку, но дверь не поддается.

– А ключи у меня, Анечка, – летит мне в спину надменный голос Тимура.

Я оглядываюсь, а он связкой ключей позвякивает.

– Ребят, я должна идти, – спокойно говорю я. – Пожалуйста, давайте без ваших фокусов.

– Куда и зачем? – Тимур улыбается. – Я тебя не выпущу, пока ты не ответишь, Одинцова.

– Я очень прошу тебя не быть мудаком, – зло цежу сквозь зубы.

– Куда и зачем? – тихо повторяет Тимур и щурится. – Анечка, этой ночью ты наша девочка.

Я опускаю голову, делаю вдох и смотрю на него исподлобья:

– Брат пришел в гости.

– В два часа ночи? – вскидывает бровь Рома. – Чай попить с бубликами?

– Возможно, – шепотом отвечаю я.

Тимур и Рома переглядываются и натягивают мятые брюки.

– Что вы делаете?

– Одеваемся, – Тимур накидывает на плечи рубашку.

– Отдайте ключи.

– Поедем вместе, Анюта, – Рома застегивает пуговицы на манжетах, цепко поглядывая на меня. – Может, брату позвонишь и уточнишь, чего ему надо от тебя в два часа ночи?

Соглашаюсь, что это дельная мысль. Однако его телефон не отвечает, поэтому я звоню маме, которая берет трубку лишь через одиннадцать гудков.

– Ань, два часа ночи, – она недовольная и сонная.

– У вас с Андреем все в порядке?

– Ань, мы спим, – она зевает. – Ночь на дворе.

– Спите? – тихо спрашиваю я. – И Андрей спит?

– И Андрей, – сердито отвечает.

– А тогда почему он ко мне заявился? – сжимаю переносицу.

– Да кто там тебе звонит? – слышу хриплый мужской голос. – Дай сюда.

Гудки, а я ресницами хлоп-хлоп. Наверное, мне показалось, но в недовольном тембре я узнала Петра Романовича. Того самого Петра Романовича, который угрожал Андрею почку вынуть собственными руками. Что происходит?

– Эй, – Рома щелкает пальцами перед моим лицом. – Анюта, вернись к нам. Что случилось?

– У мамы мужчина, – обескураженно шепчу я. – Или мама у мужчины…

– Что ты так удивлена? – мимо шагает Тимур, – она женщина. Это нормально. Даже в ее возрасте есть потребность в сексе.

– С Петром Романовичем? – я загнанно оглядываюсь на него.

– А это уже интересно, – Тимур удивленно оборачивается. – Он как бы женат.

– Боже, – всхлипываю я.

Рома приобнимает меня за плечи и ведет к двери. Неприятно в этом признаваться, но общество моих бывших одноклассников меня успокаивает. Я не одна столкнулась с очередной проблемой и не одна посреди ночи поеду домой к брату, который очень напугал мою соседку. Вероятно, после с меня спросят должок, но сейчас я не одна. Не одна. И это так странно.

– Анюта, – Рома в лифте разворачивает меня к себе лицом и всматривается в глаза. – Ты чего трясешься?

Тимур накидывает мне на плечи пиджак, а Рома заключает меня в объятия. Теплые, ласковые и уютные. Прижимается щекой к макушке и говорит:

– Что ты, Анют. Ну, некоторых женщин привлекают и женатые мужчины с пузом. И такое бывает.

Я всхлипываю с тихим смешком.

– Любовь зла, как говорится, – цокает Тимур. – Может, у них там химия случилась.

– Про химию ничего не могу сказать, у меня по ней двойки да тройки были, – тихо посмеивается Рома.

– Так у меня тоже, – Тимур печально вздыхает. – Как вспомню, так вздрогну.

Я не отстраняюсь от Ромы. Мне в его объятиях хорошо, а пиджак Тимура на плечах согревает.

– У меня были пятерки по химии, – бубню в грудь Ромы, – мама с Петром Романовичем не про аш-два-о и прочее. И вряд ли это любовь, которая зла.

– Почему нет? – усмехается Тимур. – Один взгляд, искра, буря и безумие.

– Вот про безумие соглашусь, – печально вздыхаю я. – Мама точно умом помешалась.

На крыльце под ночным небом меня к себе притягивает Тимур и сгребает в охапку, будто напоминает, что он тоже умеет обниматься.

– Может, Петр Романович, – шепчет он, – принудил твою матушку к близости?

– Как вы? – поднимаю взгляд.

– Будь я женат, я бы так не поступил, – Тимур усмехается. – У меня все же есть некоторые принципы.

– Да ты что? – приподнимаю бровь. – Тогда очень жаль, что ты не женат.

– Так я поэтому и не женат, потому что много ограничений, – с издевкой улыбается. – Мне бы пришлось в срочном порядке разводиться, чтобы тебя склонить тебя к близости. Я бы не доставил Роме такого удовольствия единолично с тобой развлекаться.

– И очень жаль, – фыркает Рома и торопливо спускается по лестнице. – Все-таки ты утомляешь своими шутками.

Глава 40. Мелкий говнюк

Андрей сидит за столом, сгорбившись и прижав кулаки к вискам. Поднимает глаза и хрипит:

– Явилась?

– Так, – Рома меня рукой отодвигает в сторону.

С Андреем что-то не так. Щеки в красных пятнах, дыхание сбивчивое, глаза горят злобными огоньками. Рома делает шаг, а Андрей подрывается с места, хватает со стола ножа и кидается к нему. Молча, без единого звука. Я в ужасе вжимаюсь в стену. Рома перехватывает руку, Андрея, валит его на пол и усаживается сверху.

– Вот мелкий говнюк, – рычит и наносит звонкую пощечину. – Нашел на кого рыпаться.

Андрей клокочет что-то невразумительное. Тимур вздыхает, подходит к Роме и отпинывает носком нож под стол.

– М-да…

Рома оттягивает веки Андрею, вглядывается в глаза и шипит:

– Ты, сука, под чем?

– Отвали?

– Чем закинулся? – наносит очередную пощечину.

– Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! – визжит Андрей, затем всхлипывает и ревет под напряженным Ромой, захлебываясь в проклятиях и невнятных оскорблениях.

Рома шарится по карманам Андрея и выуживает сложенный вчетверо листок, который протягивает Тимуру:

– Глянь…

Тиму разворачивает бумажку, пробегает глазами по нему и недовольно цыкает:

– Направление на тестирование на наркотики.

– Мамочка, – шепчу я и всхлипываю я.

– А мамочки тут нет, – Тимур откладывает бумажку и наклоняется к Андрею. – Так, дружочек, кто направил?

Андрей получает еще несколько пощечин, прежде чем ответить. Направил психолог, к которому его отвела матушка. Пара встреч и закрались подозрения, что братец мой сидит на веществах.

– Да тут и тестировать не надо, – Тимур прячет руки в карманы и переводит сердитый взгляд на окно.

– Так чем закинулся, Андрюша? – Рома встряхивает Андрея за грудки. – Говори!

Андрей что-то отвечает, а я сползаю по стеночке на пол и хватаюсь за голову.

– Все эта сука виновата, – хрипит Андрей. – Я в порядке! Ясно? У меня все под контролем!

– Да ты что? – Тимур приглаживает волосы и достает телефон.

– Пусти! Да чтоб вас всех! Ублюдки! Гандоны!

– Что еще скажешь? – Рома недобро щурится на него.

– Ты не понимаешь, – шепчет Андрей. – Я должен это сделать?

– Сделать что?

– Убить… Аню… Тогда все наладится, – возбужденно тараторит Андрей. – Тогда все будет хорошо.

– Он под кайфом, – Тимур оглядывается на меня и прикладывает телефон к уху. – Не слушай его, а лучше иди в комнате посиди, Анечка. Оно тебе надо на обдолбанного брата смотреть.

А я пошевелиться не могу. Мне так страшно слушать крики и бред Андрея, что я моргать забываю. Обдолбанный? Как так случилось? Куда мама смотрела.

– Илюх, – Тимур хмурится и отворачивается. – Да, я в курсе. Почти три часа ночи, а ты спишь, потому что здоровый сон очень важен для организма. А еще зарядка и прочее дерьмо?

– Что за Илюха?! – голосит Андрей, и Рома запихивает в его рот полотенце.

– Верещит как свинья.

– У нас тут одна свинка обожралась синтетики, – Тимур чешет бровь. – Ой да не нуди ты… Адрес сейчас скину… Конечно, срочно. Что за вопросы? Выключай зануду.

Андрей под Ромой вырывается, мычит, брыкается и глазами бешено вращает.

– Предлагаю связать, – Тимур торопливо пробегает пальцами по экрану смартфона. – Я надеялся все-таки на чай с плюшками или хотя бы подростковый побег из дома, потому что мамка загуляла.

Прячет телефон в карман, клацает пряжкой ремня, который рывком вытягивает:

– Вот сразу видно, что тебя мамка не порола.

Андрей мычит, вытаращив глаза, и Тимур усмехается:

– Дыши, бобер, дыши. Рано или поздно отпустит. Бэд-трипы не вечны, Андрюш. Они тоже имеют свойство заканчиваться.

Наблюдаю, как Рома и Тимур вяжут Андрея по ногам и рукам ремнями. Он пришел ко мне среди ночи, чтобы убить меня, потому что его воспаленный мозг решил, что я в чем-то перед ним виновата? Да он охамел.

– Вот же… – встаю на нетвердые ноги. – Я еще и виновата?

– Так, Анечка, – ко мне шагает Тимур, – иди в комнату.

– Мелкий уродец! – взвизгиваю я и кидаюсь к Андрею в желании его выпороть, но меня на полпути перехватывает Тимур.

– Тише!

– Избалованный козел!

– Анечка, – Тимур меня оттаскивает меня в коридор, где притаилась испуганная Наташа. – Вдох-выдох, Анечка. Сейчас не время для воспитания.

– Еще мне брата-торчка не хватало для полного счастья! – в яростной истерике отбиваюсь от Тимура и рвусь на кухню. – Да что он себе позволяет! Ему же скоро поступать, ему экзамены светят!

Тимур заталкивает меня в комнату и шипит в лицо:

– Села и сиди тут.

– Да я…

– Да ты нихрена сейчас не сделаешь, – Тимур напирает на меня. – Одинцова, выдохни.

Сжимаю кулаки, всхлипываю, и меня накрывает липкой паникой. По щекам текут слезы, меня трясет и ноги не держат. Сажусь на край кровати и прячу лицо в ладонях. Что теперь делать, как быть и куда бежать за помощью? И насколько все плохо? Теперь у агрессии Андрея есть причина. Очень серьезная причина, и лучше бы он был просто придурочным идиотом.

– Ань.

Поднимаю глаза на мрачной Тимура.

– Возьми себя в руки, – холодно говорит он. – Не теряй голову. Это твоему брату никак не поможет. И раз матери рядом нет, то ты за старшую в семье.

Торопливо вытираю слезы, сглатываю кислую от страха слюну и киваю. Я старшая. И мои истерики ничего не изменять и не исправят.

– Вот и умница, – слабо улыбается Тимур.