Текст книги "Мое чужое сердце (СИ)"
Автор книги: Арина Александер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)
Глава 23
Все мышцы пронзила судорога, справится с которой, стало практически невмоготу. Я вскочила с места, заломив руки:
– Кирилл Иванович, мне срочно нужно уйти. Я вспомнила… у меня появилось… – не получалось связно мыслить. Если задержусь ещё на минуту, то задохнусь. Мне уже было плохо.
– Настя, – он поднялся следом, отбросив фотоальбом в сторону, – с тобой всё хорошо? Ты такая бледная.
– Всё в порядке. Мне действительно нужно идти. Спасибо за теплый прием. Была рада познакомиться. – Выскочила в прихожую и принялась лихорадочно искать свои вещи.
– Может, я чем-то обидел тебя? – его фигура замаячила сзади, помогая достать пальто.
– Скажете такое!..
– Тогда в чем дело?.. – я упорно обувалась, борясь при этом с возрастающей панической атакой. – Да подожди ты! – одернул меня, когда ответа не последовало. – Я отвезу тебя. На улице гололед. И не отнекивайся. Отказ не принимается.
По-отечески, со щемящей заботой помог мне надеть пальто и сам поспешно накинул камуфлированный бушлат.
Меня бросало то в жар, то в холод. С большим трудом выдержала дорогу обратно. Спасибо, Кирилл не приставал с расспросами и лишь напоследок, при расставании, подъехав по моей просьбе к санпропускнику, попросил номер телефона. Я не могла не дать. Не смотря ни на что, общение хотелось продолжить.
– Береги себя, – попросил он, наблюдая за тем, как я выскочила из машины.
– Буду беречь, – искренне пообещала, из последних сил сдерживая эмоции.
Уже потянула на себя дверь, выпуская из здания спешивших куда-то санитарок, как Бережной окликнул меня:
– Настя! – я обернулась, встретившись с ним взглядом. – И тебе спасибо…
Вымучено улыбнулась, помахав на прощанье рукой. Оказавшись в затемненном длинном коридоре, судорожно выдохнула, схватившись за сердце.
Медленно, осторожно, чтобы не упасть от нахлынувшей слабости и головокружения, буквально в тумане, начала двигаться в направлении раздевалки. До конца обеденного перерыва оставались считанные минуты.
В раздевалке было шумно. Многие, как и я, только пришли с улицы и теперь поспешно переодевались. Одна я не спешила. На меня бросали косые взгляды, наверное, удивляясь выражению безучастности на лице, но не пытались разговорить. Только оставшись одна, смогла устало присесть на лавку и вдохнуть побольше воздуха. Слёзы так и рвались наружу, но я сдерживала их с помощью переплетенных пальцев, которые до боли сжимала между собой.
Не помогало.
Дыхание участилось, а мысли всё никак не могли найти покоя. Они сверлили голову, давили на виски. Я не знала, как реагировать. Во мне море эмоций. Но на самой вершине – любовь, переплетенная с обидой и капелькой ревности. Совсем чуть-чуть.
Долго сидела. А может, и нет. Может, прошло десять минут. Казалось, уже наступил вечер. Проверила телефон – тринадцать двадцать. Всего лишь…
Влад… Я была в шоке. Его Алёна – мой донор. Мой… Её сердце – в моей груди. Я постоянно буду напоминать о ней. О том, как изменилась его жизнь после её смерти, как она умерла. Боюсь даже представить, что он испытывал, глядя на меня. Он винил себя в её гибели. Я же живое напоминание об этом. Каждодневно.
Хотела я этого или нет, но некоторые моменты приобрели совсем иной смысл. Попыталась поставить себя на его место. Сложно. Нужно время, чтобы смирится с подобной мыслью. Не могу сделать вид, что ничего не произошло. Не мо-гу…
Кое-как переоделась. Не помешало бы и умыться, но сил осталось только на то, чтобы добраться до перевязочной и рухнуть за стол, заваленный историями болезней. Хмурин у себя. Через приоткрытую дверь было слышно, как он разговаривал с кем-то по телефону. Коновалова нет. Скорее всего, где-то на отделении. Уже не плохо. Есть время отойти, собраться и привести себя в порядок. По крайней мере, попытаться. Для этого у меня целая куча писанины. Успокаивайся, сколько душе угодно. Главное, ничего не перепутать.
Но и этот метод самоуспокоения не помогает. Мысли, им же не прикажешь испариться. Постоянно роятся в голове, пилят, разъедают изнутри.
Взгляд устремился в окно. Одна рука безвольно опустилась на стол, вторая – подперла подбородок. Влад с самого начал принял мой шрам как нечто обыденное. Ни разу не заметила на себе заинтересованного взгляда по этому поводу. На тот момент радовалась, насколько у меня понятливый муж, не желающий затрагивать болезненные темы. А ему и не нужно было затрагивать. Он и так в курсе с самого начала. И Хмурин с ним в одной упряжке. Врун.
А первая встреча? Уносил ноги, как от прокаженной. Никогда не забуду его лицо. И сердце тогда екнуло в груди. Оживилось. Вспомнило. Признало…
В кармане халата завибрировал телефон. На беззвучный поставила ещё с утра. Звонил Влад. Прям, как чувствовал. Вот что ему сказать? Бросить прямо в лицо? Ну признается, что толку юлить. А дальше?
Во избежание выяснения отношений, быстро написала сообщение, объяснив, что сейчас не могу говорить. Подействовало – звонки прекратились. Но это не значит, что в скором времени они не возобновятся.
Устало провела ладонью по лицу. А освежиться действительно не помешало бы. Так и тянуло брызнуть на пылающую кожу холодных капель.
– Девушка, простите, не подскажите, где тут уборная? – первое, что услышала, выйдя в коридор. Подняла голову, сосредоточив внимание на высоком мужчине в таком же белом халате, как и у меня. Позади него стоял ещё один представитель сильного пола в медицинской форме. Чисто на автомате, не вникая особо в такой нюанс, как отсутствие бейджиков, кивнула в нужном направлении:
– Прямо по коридору, первый поворот налево в самый конец.
– Спасибо.
Больше меня не тревожили. Но пока шла – слышала их уверенные шаги. Да-а-а, нервишки ни к черту. Может, залетные? Или интерны?
Как можно незаметней покосилась в их сторону. Во второй раз за день неприятный холодок пробежал между лопаток, и впервые пожалела, что рядом нет Макса. А ведь сама виновата.
Чтобы развеять смутные подозрения ускорила шаг. Сзади тоже ускорились. Чёрт, и не вернутся уже, и ближайшая палата, в которую можно было прошмыгнуть, осталась позади. И прохожих, как назло – ни души. Повымирали что ли?
Не стала ждать поворота, дернула на себя дверь кладовой, оказавшуюся чудом открытой и поспешила скрыться за ней, как вдруг, один од «преследователей» схватил меня за руку и, зажав рот широкой ладонью, без лишних церемоний втолкнул в помещение.
– Тихо-о-о, – прошипел на ухо. – Ш-ш-ш… – я начала вырываться и едва не подавилась собственным сдавленным криком, почувствовав на шее холодный металл. – Ромыч, – обратился он ко второму, – следи за дверью. А ещё лучше – закройся.
Тот послушно выполнил команду, и обостренный слух уловил характерные щелчки. Что и следовало доказать. Интуиция оказалась права, только толку-то. Начала брыкаться, в попытке сбросить шершавую ладонь, накрывшую не только рот, но нос, так что я практически задыхалась. Меня хорошенько стряхнули, пытаясь успокоить. Не подействовало. Как бы не бодалась ногами, хватка была цепкой. Осталось только одно – укусить сволочь за палец.
– С*ка-а-а, – взвыл, отвесив внушительную оплеуху да такую, что из глаз искры посыпались. Я не успела сделать вдох и вновь оказалась во власти мерзких рук с куда более ощутимым давлением ножа.
– Ян, ты чего? Предупредили же: аккуратно. А ты что творишь! – вмешался «постовой». – Мне проблемы не нужны.
– Да заткнись ты! Чем ярче почерк – тем красноречивей текст.
На этот раз все попытки укусить пресекались на корню элементарным касанием лезвия: чем сильнее дергалась – тем болезненней оно было. В итоге сдалась. Не убьют же?
– Вот так, не рыпайся. Себе же хуже делаешь, – звучал всё тот же голос, не позволяя повернуть голову в его сторону. – У меня поручение к тебе. Эй, ты меня слышишь? – рванул на себя, болезненно сжав челюсть. Я застонала, подав голос. – Хорошо-о-о. Значит так, красавица, передашь мужу послание. Всё очень просто – покажешь ему свою нежную шейку, скажешь, от Мажары привет. Он поймет. Врубилась? – я кое-как кивнула. – Вот и славно, – давление ножа и ладони на губах уменьшилось. Сквозь образовавшуюся пустоту с жадностью втянула воздух. – Надеюсь, повторять ничего не нужно? – и услышав мое мычание, отпустил окончательно.
Я прислонилась к стене, зажав неглубокую ранку дрожащей рукой, и медленно сползла на пол, содрогаясь в беззвучных рыданиях. В голос нельзя. Могли услышать. Лучше, чтобы вообще никто ничего не узнал.
Теперь точно умыться не помешало бы.
Пришлось обхватить шею пальцами, и пока шла к уборной, опасливо оглядывалась по сторонам. Там, закрывшись изнутри, долго рассматривала свое отражение. Не собиралась я передавать сообщения. Хрена с два. И становиться игрушкой в чьих-либо руках тоже не собиралась.
Вернувшись к себе, принялась обрабатывать порез. В попытке найти лейкопластырь, который ещё недавно был под рукой, едва не расплакалась вновь. И так всегда. Когда нужно, фиг найдешь. Ещё и Хмурин позвал к себе, заметив мое присутствие.
Как по мановению палочки отделение забурлило привычным ритмом. Пациенты принялись передвигаться по коридору, держась, кто за передвижные капельницы, кто за участливых санитарок, а кто и в сопровождении взволнованных родственников.
Я как раз заканчивала возиться с лейкопластырем, найденным с большим трудом, как в кабинет без лишних церемоний ворвался Димка. Рука дернулась, и лента приклеилась криво. Пришлось отрывать. Зашипела, прогоняя с глаз набежавшие слёзы. Жгло немилосердно. Хорошо, что крови не много. И правда, Ян всего лишь припугнул, профессионально так поставив отметку.
– Евстратьева, как поездка?.. – начал он с порога и офигел, заметив мое состояние. – Какого чёрта?! – прикрыл дверь и, перехватив мои руки, принялся осматривать шею. – Что случилось? Это где тебя так угораздило?
Я оттолкнула его:
– Хотела побриться. Как видишь, не получилось.
– Очень смешно. Это ты от Бережного такая разрисованная? А ну-ка! – потянулся к моей слегка напухшей щеке. – А это что? – я отмахнулась, мол, не лезь и, наконец, облегченно выдохнула, пришпандерив пластырь. – Стаська, если ты сейчас же мне всё не расскажешь, я… я позвоню твоему Шамрову и выскажу всё, что думаю о его хваленной опеке.
– А вот этого делать не стоит. Даже не вздумай. Поссоримся. – Потянулась за шарфом, висевшим на спинке стула, и пару раз обмотала вокруг шеи. Ещё не хватало, чтобы он накрутил Влада. Тогда точно всем достанется. И Максу в первую очередь.
– Ясно… – начал пятится к выходу Димка, не прекращая сверлить меня взглядом. – Вся эта тема с неприкосновенностью до одного места. Так ведь?
– Дим…
– Я всё никак не могу врубиться, что тебя держит возле него? – вернулся обратно и схватив меня за руку, заставил посмотреть в глаза. – Только не говори, что любовь. Жизнь дороже всего. Стася, ты же рискуешь постоянно. Ты хоть это понимаешь? Забей на него. Забей на всё… – произнес пылко.
– Димка… хороший мой, – взмолилась, испугавшись обезумевшего взгляда. – Я ведь люблю его. И ничего… Понимаешь? Ничего не могу с собой поделать.
Он коснулся покрасневшего виска прохладными пальцами, охлаждая этим самым разгоряченную кожу.
– Я знаю, – произнес с горечью, – знаю… И тоже ничего не могу с собой поделать.
***
Может, и в правду уйти с работы? Зачем выставлять себя мишенью? Буду сидеть дома, заниматься готовкой, уборкой. Чем там ещё занимаются жены бандитов? Если они вообще занимаются подобным. Стану, как Инга, расфуфыренной, ухоженной, отдохнувшей. Буду шастать по бутикам, не выкисать из салонов красоты. Что ещё? Эм-м-м… Думаю, занятие для души всегда можно найти.
Подумала и… горько улыбнулась. Такая жизнь точно не для меня.
Кое-как дотянула до вечера. Димка дулся, бросая в мою сторону осуждающие взгляды. Хорошо, что Константин Юрьевич не дал ему скучать, передав свои обязанности на оставшееся до конца рабочего дня время, а сам уехал по делам. Направляясь к главному выходу, я задавалась вопросом, как избежать столкновения с Шамровым в ближайшие дни. То, что отныне Макс с Костей будут при мне – даже не обсуждалось. Хватит уже. Довыделовалась. А ещё удивлялась собственной собранности и умению не поддаваться панике. Как говориться: с кем поведешься. Так что решительно потянулась за телефоном и приготовилась к бою, из которого обязательно должна выйти победительницей.
– Да! – ответил резко, а потом, поняв, что это я, прочистил горло: – Настя, я слегка занят. Если у тебя не срочно…
– Я сегодня останусь у своих, – заявила с ходу. Послышались посторонние звуки, кто-то выругался, после чего Влад попросил немного подождать.
– Что случилось? – поинтересовался спустя минуту.
– А обязательно должно что-то случиться?
– Настя, я нормально спросил.
– А я – нормально ответила. Мне не нужна причина, чтобы поехать к матери, – блин, не так. Куда подевалась покладистость? Наверное, осталась вместе с безмятежным утром далеко в прошлом.
– Нет!.. И ты знаешь почему.
О-о-о, я-то знаю. Уже. Вот это и злило больше всего. Может, кто-то другой на моем месте порадовался подобной неосведомленности, но только не я. Поправила шарф, покосившись в сторону не спускавшего с меня глаз Макса, кашлянув для пущей маскировки. Бородач уже сидел за рулем, со снайперским прицелом выпасая мою тушку. Горько стало от понимания, что собственной беспечностью подставила ни в чем не повинных людей.
– Влад, только сегодня.
– Где-то я уже это слышал.
– Ты ведь знаешь, что по факту, я не нуждаюсь в твоем разрешении.
Он вздохнул. Испытать сострадание или же посочувствовать не позволила совесть, нырнувшая под такой слой обиды, что ну и ну.
– Мне плевать на твои факты. Слушай сюда! Мне пох** что ты там навнушала себе, – рявкнул в трубку. – «Нет» – значит нет! – и отключился.
– Так куда едем? – поинтересовался Макс, услужливо распахивая пассажирскую дверь. Бедняга слышал только часть разговора.
– К маме, – улыбнулась беззаботно и поплотнее затянула на шее шарф, едва не удавившись окончательно. На что надеялась? Наверное, на самую элементарную передышку. Ведь не зря бытует мнение, что родные стены лечат.
– Стася, какой сюрприз, проходи скорее, не стой в дверях, – мама гостеприимно распахнула двери, пропуская меня в прихожую. – Ты одна? – выглянула за спину. – А Влад?
– Эм… он приедет позже. – В воздухе витали ароматы испеченной шарлотки, и сразу стало как-то по-домашнему уютно. Разделась.
– Ты голодна? Есть рагу. Будешь?
– Спасибо, мамуль, что-то не хочется. Но от чая не откажусь.
– А ты чего шарф не снимаешь? – выглянула из гостиной Нина. – Боишься, что увидим засосы?
– Нина!.. – пристыдила мама. – Имей совесть. Пускай в чем хочет в том и ходит.
– О, покраснела. Смотри-смотри, да посмотри же, мам! Значит, угадала. Ладно, не парься. Снимай. Что мы, засосов не видели.
– Ты угомонишься или нет? – мама замахнулась полотенцем и когда сестра юркнула в свою комнату, задорно рассмеялась.
Как же хорошо дома.
Сначала я заглянула в ванную, вымыла руки и ещё раз придирчиво осмотрела скулу. От пощечины не осталось и следа. Потом осторожно опустила край вязаной ткани. Скривилась. Порез неглубокий, но заметный. Тут даже слепой увидит.
На кухне уже вовсю шли приготовления к чаепитию. Нина сидела на подоконнике и уплетала пирог, а мама умоляла её сесть за стол и поесть как все нормальные люди.
– И как вы только уживались тут без меня? – обратилась ко мне. – Я как посмотрю на твою сестру – ни ума, ни фантазии. Одни дурачества.
– Вот так и уживались, – улыбнулась, присев за стол. О том, что мы практически не виделись, умолчала.
– Стася, а ты в курсе, куда наша маман устроилась работать? – Нина спрыгнула на пол и потянулась за ещё одним кусочком.
– Нет. И куда же? – я с любопытством посмотрела на маму, успев заметить, как она слегка занервничала.
– В дом престарелых! Как тебе? – не унималась сестра. – Мало ей было хлопот с бабушкой, решила и за остальными старперами поухаживать.
От подобного заявления маме стало неловко. Нинка никогда не отличалась тактичностью.
– Нина, я не буду ухаживать за стариками, я завхоз, а это разные понятия. Не приплетай меня к санитаркам. А если в какой-то день кого-нибудь и подменю, так это дополнительный заработок.
– Зашибись. Что я могу ещё сказать? Стася, может хоть ты как-то повлияешь, а то я уже устала.
То, что мама уволилась с хорошо оплачиваемой работы из-за бабушки, было печально. И то, что ей быстро нашли замену, никого не удивило. Зато сейчас, в разгар зимы найти что-нибудь стоящее, отвечающее запросам не так уж и легко. Обидно, что её стаж мало кого привлекал. Всех куда более интересовал возраст.
– Мамуль, Влад ведь предлагал тебе работу в «Амир Строй». Почему отказалась?
– Потому что не привыкла быть кому-то должной. Да и не люблю я все эти устройства по дружбе, через знакомых или родственников. Не-а. Вдруг что не так, в него будут тыкать пальцем. Я привыкла везде и всегда полагаться на собственные силы. Всё!.. Не делайте мне нервы.
Нина, обижено поджав губы, вышла из кухни. Ей хотелось видеть мама успешной, на хорошей должности. Родительница, глубоко вздохнув, разлила чай и присела напротив меня. Мда. Раз уж она что-то вбила себе в голову – ничем не переубедишь. И если ей так нравится, ну что же, её право. Я-то ничем помочь не смогу, разве что устроить уборщицей.
Под её проникающим в самую душу взглядом пришлось опустить глаза. Сделала вид, что с интересом изучаю содержимое чашки. Если Влада не получалось провести, то родную мать – тем более.
– Стась, что мы всё обо мне да обо мне. Как ты сама? Как Влад? Почему одна приехала? Поссорились? – её рука накрыла мою. Мягкая, теплая. На лице застыло едва заметное беспокойство.
Ещё нет. Но вскоре – всё может быть. Ох, мама, если бы ты только знала…
– С чего ты взяла? – сделала глоток и поперхнулась под скептически приподнятой бровью.
– Может, у меня и нет достаточного опыта в замужестве, но никто не упрекнет меня в том, что я не знаю своих дочерей. У тебя на лбу всё написано.
– Нет, ничего такого. Всего лишь устала. – Может, когда-нибудь, я расскажу обо всём. Сейчас же… было желание прилечь на её колени, распустить волосы, и пока она бы их перебирала, отдаться на растерзание горестных мыслей.
– Ну-ну. Это ты Нине можешь лапши на уши навешать. Ладно, не хочешь говорить – заставлять не буду. Вы молоды. Ещё всякого будет. Не горячитесь только. Я же вижу, как он смотрит на тебя. С такой любовью не поспоришь. Да и ты другая рядом с ним.
От этих слов сразу полегчало. Хорошо, что приехала. Хорошо, что поговорили, пускай и на нейтральные темы. Мне не хватало подобного общения. Иногда я молчала, прислушиваясь к её словам четко осознавая, чего в итоге хочу от жизни. Иногда молчала она, задумчиво теребя края скатерти.
Когда со стола было убрано, посуда перемыта, а ночное небо окрасилось мириадами звёзд, приехал Влад. Мама бросилась открывать дверь, а я принялась поспешно натаскивать пальто. На её уговоры поужинать или, хотя бы испить кофейку, он сдержано отказался, заявив, что заглянул на минутку. Я обреченно вздохнула, уловив скрытое напряжение, витавшее в воздухе. Вся эйфория от домашнего уюта мгновенно испарилась. Оно и понятно: нарушила приказ мужа. На твердое, безапелляционное «нет» взбрыкнула, продемонстрировав непослушание.
Он, как ни в чем не бывало, поприветствовал меня, мягко поцеловав в щеку и пожелав всем спокойной ночи, железной хваткой схватил меня за руку. О, эта хватка дала понять, что не смотря на показное спокойствие, меня ждет серьёзный разбор полетов.
Не смотрела в глаза. Боялась. Хотя знала, что придется. И поговорить придется. Основательно. Выговорившись капитально. Когда, оказавшись на улице, вместо того, чтобы пойти к машине, Влад потащил меня на обледенелую детскую площадку, неподалеку от дома, стало страшно. Потому что никогда не видела его таким злым.
– Чего ты добиваешься? – сразу пошел в наступление, развернув к себе лицом.
– Ты о чем? – попыталась освободиться от стального захвата.
Влад жестко заломил руки, обездвижив, и свободной рукой потянулся к шарфу. Внутри всё похолодело. Не дал, не позволил отпрянуть, придумать хоть какое-то объяснение. Одним махом рванул на себя ткань, сорвав с моих губ злостное шипение, и отшатнулся, будто от удара. Откуда узнал? Неужели Димка? Да быть такого не может.
– С*ка-а-а, – осторожно прикоснулся к лейкопластырю и ненадолго прикрыл глаза. Я видела, как он пытался справиться с эмоциями, плотно сжав челюсти. Сама испытывала подобное. Но хуже стало тогда, когда он открыл глаза и буквально испепелил ими. Я выхватила ткань и вернула обратно на место. – Ещё раз спрашиваю: чего ты добиваешься? – повысил голос. – Ты хоть в курсе, что пыталась утаить от меня, а? В курсе? Да я… – со всей силы ударил кулаком об стоявшую неподалеку горку, от чего я вскрикнула, закрыв лицо руками. Потом ещё раз. И ещё. – Ты когда собиралась сказать? – заорал, слетев с тормозов. – Почему он в курсе, а я – нет? Настя!!! Посмотри на меня! – принялся отрывать мои руки. Я упорно сжимала их, препятствуя, но в итоге сдалась. – Ты хоть понимаешь, что могло произойти?! Да я едва не рехнулся, когда узнал, – и снова треснул по припорошенному снегом пластиковому спуску.
– Меня никто не собирался убивать. Прекрати! – повысила голос, тоже теряя контроль. Нервы накалились до предела. Всё навалилось сразу. Глаза заволокло слезами. – Всего лишь просили передать привет. А молчала потому, что не хочу становиться причиной чьей-либо смерти. Не хочу, чтобы ты рисковал.
С каждым словом Влад становился всё бледнее и бледнее. Грудь тяжело вздымалась. А я смотрела на эту грудь, на белеющий в ночи светлый шарф, связанный собственноручно и чувствовала, что больше так не могу.
– Настя, так нельзя, – внезапно обхватил мое лицо руками и наклонился вплотную. – Не надо заботится о моей душе и тем более спасать её. Не жди от меня проявлений человечности после всего случившегося. Я зверею, теряю себя, когда понимаю, что всё могло повториться. А ты?.. Ты же рвешь меня на части подобными надеждами, не понимая до конца, через что я прошел и на что способен.
– Не ищи во мне поддержки. Я никогда не смогу смириться с подобным.
Он опустил меня и тяжело дыша, произнес:
– Сейчас ты поедешь домой и соберешь всё самое необходимое.
Я офонарела:
– Зачем?
– А затем, что ты уезжаешь. Вот, – протянул паспорт, и я в изумлении уставилась на липовый документ, выданный на имя некой Людмилы Вейс. Такая оперативность пугала или же… он давно был наготове?
Почувствовала, как в одно мгновение холод сковал все тело, как заледенели пальцы от подступающего непонимания. Того самого, которого он так боялся.
– А ты эгоист, Шамров. Только сейчас это поняла. Тебе ведь плевать на мои чувства. Привык, что с каждым твоим словом все должны считаться. Вечно ставишь перед фактом. Так вот, я никуда не поеду. – Не прекращая смотреть в чёрную бездну, с ожесточением разорвала поддельный документ. – И не потому, что взбалмошная, глупая или непонятливая. А потому, что не хочу постоянно зависеть от обстоятельств.
На удивление, Влад отреагировал спокойно: потянулся к карману пальто и извлек ещё один паспорт, который на это раз оставил при себе.
– Чушь. Я всегда думал о тебе, ставил твои чувства и безопасность превыше всего.
– Да? Тогда скажи, что вы там не можете поделить? Сферы влияния? Деньги? Территорию?
– Тебе не понять…
– Так объясни, мать твою. Объясни! Ты же ничего не рассказываешь. Ничем не делишься. Как я могу быть на твоей стороне, стать одним целым, если постоянно слышу одно и то же. Тогда не жди от меня понимания, откровения и прочего, если сам держишься на расстоянии. – Отскочила, но он успел схватить за руку, сжав запястье.
– Настя, это не те вещи, о которых стоит говорить. Это прошлое… – запнулся, устремив взгляд вдаль. – Я хочу покончить с ним. Освободиться окончательно. А оно не отпускает. Не дает сделать шаг вперед. Давит вот здесь, – ударил кулаком в грудь. – Если откажусь, отвернусь, тогда получится, что смерть Алёны… что убили её ни за что.
Что-то внутри оборвалось, точно хрустнуло, и то, что так избегала, прорвалось наружу. Обрело свободу. Поняла его чувства. Впервые за всё время поняла. Потому что стояла перед ним и напоминала об этой самой смерти.
– Я знаю… – прошептала, всматриваясь в очертания его лица, начавшие терять свою четкость из-за непрошенных слёз, которые поспешно смахнула рукой. – Знаю, что Алёна мой донор. – Влад вздрогнул, ошарашено уставившись на меня, а я продолжила, стараясь не обращать внимания на застывшую в темно-карих глазах боль. – И видишь ли, я всё понимаю. Нашла тебе тысячу оправданий. Хотя, признаться, такое открытие пошатнуло уверенность в себе. Шутка ли, постоянно напоминать о её смерти.
Влад прижался виском к холодной стойке и протяжно выдохнул.
– Ты – это ты. Да, у тебя её сердце. Но полюбил я вопреки ему. Бл*ть, да вопреки всему. И в жизнь свою впустил ещё задолго до нашего знакомства. И люблю я тебя. Ты – мое сердце. Самое светлое и чистое. Я всего лишь оберегаю тебя от жестокости этого мира. Ведь ты о ней знаешь как никто другой. Да я в такие проблемы влез, таким людям дорогу перешел ещё тогда, осенью… И сейчас, на всё готов. Не буду скрывать, сначала заинтересовался тобой из-за сердца. Начал оберегать. Помогать по возможности. Просто хотел быть рядом. А потом влюбился. Сам того не ожидая. С самого начала это была ты. Именно ты. А дальше… ты и сама знаешь, что произошло дальше.
– Я хочу знать, – сглотнула, посмотрев перед собой невидящим взглядом, – тогда, у Варланова, если бы меня там не было… мы… у нас был шанс?
– Нет! Я никогда бы не стал на твоем пути, даже если бы сильно хотел. Потому что знал, рядом со мной ты никогда не будешь в безопасности. Ты уедешь, Настя. Потому что я не готов рисковать тобой и уж точно не собираюсь терять, – он оттолкнулся от стойки в моем направлении, пытаясь привлечь к себе. Я сделала шаг назад, не желая контактировать, и выставила вперед руки, удерживая его на расстоянии.
– Вот и я не хочу пережить подобное. Опусти меня, – сделала ещё пару шагов в направлении дома. Совсем не волновало, что скажу маме, как всё объясню. – И себя отпусти. Живи той жизнью, которую выбрал. А я буду жить своей.
– Не смогу. Уже не смогу. Проще сразу пристрели, – всё же перехватил меня, вжал в себя. Обнял с такой силой, что затрещали ребра. – Я должен был рассказать обо всём сразу, но вечно что-то мешало.
– Дело не в том, что ты не рассказал. Влад, я не вижу нашего будущего. Жить одним днем не по мне.
– Настя-я-я… Не поступай так с нами. Я же чокнусь без тебя… Смотри, – заключил мое лицо в ладони, как делал всегда, когда хотел быть услышанным. Я вцепилась в его пальто, почувствовав, что падаю в пропасть вместе ним. Да какой там падаю. Я уже была на самом дне. – Я понимаю, что тебе нужно время. Я готов ждать, сколько нужно, – заметив, что я остаюсь безучастной к его словам, смотрю куда угодно, но только не на него, закричал: – Я не отпускаю тебя, слышишь? Даю слово, что у нас будет будущее, – и встряхнул, прошептав уже хрипло, прижавшись губами к виску. – Обещаю!..
Упираясь ладонями ему в грудь, с разрывающимся на сотни осколков сердцем, я отстранилась.
– Вот тогда и поговорим, а пока я буду тут и никуда не уеду, – произнесла сквозь слёзы, отступая к дому.
