Текст книги "Мое чужое сердце (СИ)"
Автор книги: Арина Александер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)
– Не важно. Просто знакомый.
Где-то глубоко в душе она знала, что так и будет. В какой-то мере даже не удивилась. Но блин… отчего же так паршиво? А ещё обвиняла себя в бессердечности. Ещё и помочь хотела. Дурочка… Да она ему ничего не должна. Абсолютно.
… Максим провел девушку до самой двери и, подождав, пока та закроется изнутри, вышел на улицу. Долго не мог решиться, звонить Шамрову или нет. С одной стороны – не его дело, а с другой – чёрт его знает. Какой-то этот попрошайка скользкий. Да и реакция Стаси, как на знакомого, весьма странная.
Закурил, садясь в машину и нервно застучал пальцами по кожаной обивке руля. Достал телефон. Шамров ответил сразу же.
– Слушаю. Что-то случилось?
Макс сделал небольшую затяжку, приоткрыл окно и медленно выдохнул дым, сощурив глаза:
– Да не то чтобы. Короче, Шамров, не знаю… Тут такое дело… Так… заранее предупреждаю, я тебе ничего не говорил.
– Харе тянуть кота за яйца! – не выдержал Влад. – Ближе к сути.
И Макс рассказал: как странно Стася отреагировала на забулдыгу, как носилась за ним по городу и как под конец расстроилась. Шамров не перебивал. Услышанное стоило переварить, обдумать.
– Рожу запомнил? – только и спросил под конец.
– Обижа-е-е-ешь!
– Найдешь мне его.
– Думаешь, важная птица? – всё-таки хорошо, что позвонил. Нутром чувствовал – всё не так просто.
– Не особо. Всего лишь сволочь, бросившая семью в тяжелое время.
***
В половине двенадцатого ночи у подъезда элитной новостройки остановился Ленд Ровер. Спустя несколько секунд, из него вышел мужчина. Вместо того, чтобы сразу направится к дому, он открыл заднюю водительскую дверь и извлек на улицу огромного, двухметрового, плюшевого мишку тёмно-коричневого цвета. Пришлось перебросить эту махину через плечо, прежде чем попасть в подъезд и понадеяться, что их появление останется незамеченным.
Не хотелось вспоминать, чего ему стоило успеть домой к полуночи. Успел же. И это самое главное. Даже не думал, что скажет, не подбирал слова. В такие моменты они всегда находились сами. Сейчас на душе было так необычно, непривычно.
Как можно тише переступил порог квартиры и прислонил подарок к стене. Прислушался… Из гостиной послышалось легкое позвякивание столовых приборов и трансляция новогоднего концерта. Дал Джою команду сидеть тихо и осторожно подкрался к проходу.
Стася накрывала на стол, в нетерпении поглядывая на настенные часы, и тихо вздыхала. Шамров прислонился плечом к дверному косяку и застыл, наблюдая за девушкой. Насколько же это в кайф, знать, что тебя ждут. Прав был Скотник. Ох как прав… И в то же время страшно становилось от этого осознания, сладко и страшно, будто падаешь в пропасть.
Чувствовал её настороженность. Тихую, умело скрытую. Почти умело. В любой другой раз смог бы найти кучу объяснений её грусти. Но не сейчас. Сейчас, благодаря звонку от Макса, прекрасно знал, откуда растут ноги, и испытывал невероятное стремление успокоить, пообещать, что всё будет хорошо. Что такая с*ка, как Никита, не стоит и тысячной доли её внимания.
Не мог так сказать. Решил промолчать. Лучше не лезть в душу с расспросами. Если захочет – сама поделится. Если нет – и спрашивать не будет. Не понаслышке был в курсе, каково это, когда плюют в душу и как хреново после этого.
В какой-то миг Стася замерла перед телевизором, прислушавшись к очередной шутке, и невесело засмеялась. Он мог бы так стоять вечно, наблюдая за суетливыми движениями вокруг стола, за четко обрисованными линиями соблазнительной фигуры, облаченной в нарядное, облегающее платье, но время летело беспощадно. И ему до безумия захотелось поцеловать её под бой курантов.
– Настя-я-я, – позвал как можно тише, одними губами, на выдохе, не желая спугнуть. – Настя-я-я-я, – прижался виском к дверной раме и улыбнулся, заметив, как она резко повернула голову и, завизжав, бросилась к нему на шею.
– Ты успел, – принялась целовать, обезумев от радости. – Успел…
– Я же обещал, – пришлось прислонится спиной к стене, увлекая девушку за собой и покрепче сжать в крепких объятиях, дав ощутить всю силу своей любви. Она, эта любовь, не только по поцелуям и пылким речам определяется. Ещё и по силе, и манере объятий. Вот когда хочется обнять до хруста в костях, до невозможности сделать вдох – это тоже её проявление. Объятиями можно показать всю тоску, горечь, страсть. Желание защитить и уберечь.
– Я знала… Чувствовала, – прошептала, уткнувшись в серую водолазку. – Теперь мы целый год будем вместе.
Влад добродушно хмыкнул:
– А если бы не успел, то что, расстались бы?
– Не знаю, – честно призналась, вбирая в себя морозную свежесть, исходившую от любимого мужчины. – Говорят же: «Как Новый год встретишь, так его и проведешь».
– Ох, Настя, – произнес, едва касаясь губами её губ, – никуда я от тебя не денусь. И ни одно суеверие не сможет на это повлиять.
Сильные руки заскользили вдоль позвоночника вверх, запустили пальцы в волосы, наслаждаясь их шелковистостью. Потом опустились вниз, застыв на ягодицах, и с силой их сжали, прижав к разгоряченному телу.
– Давай целоваться! – предложил, спохватившись – на экране телевизора начался отсчёт. – Я не против так провести целый год. Жаль, не успели раздеться
Стася счастливо рассмеялась, обхватив лицо мужа нежными ладошками и привстав на носочках, припала губами в жадном поцелуе. Влад чуть наклонился, ответив со всей пылкостью, на которую был только способен и загадал желание. Самое сокровенное и заветное.
Глава 20
Четвертого января умерла бабушка Стаси.
Ожидаемо. Всё к этому шло. Однако известие о её смерти окатило всех неприятной волной. Смерть другой и не бывает. Даже если приносит избавление от телесных мук, даже если чувствуешь её дыхание – она всегда повергает в некий ступор, шок. И никакие успокоительные доводы, типа, человек был стареньким, прожил предостаточно, тяжко, неизлечимо болел, не могут помочь избавиться от страшной действительности – все мы когда-нибудь умрем.
Как Влад не настаивал на своем присутствии на похоронах, Стася отказалась. Не хотела, чтобы он ехал. Ей было проще перенести эти моменты в ограниченном кругу близких: только она, сестра и мама.
– Я приеду через неделю, – успокаивала она его недовольство. – За это время тебе никто не будет выносить мозг, придираться с расспросами, – попыталась пошутить, складывая вещи в небольшую дорожную сумку. – Так что пользуйся моментом.
– Дурочка, – настроение скатилось в минуса. – Да я и дня не смогу без тебя. Может, всё-таки поедем вместе, а? На машине ведь быстрее, – не спешил сдаваться. А вдруг передумает? Как же ненавидел такие моменты. Да и повод, послуживший разлуке был не из приятных.
– Нет, Влад. Как бы мне не хотелось поехать с тобой, но нет. Я хочу помочь маме привести документы в порядок, переоформить дом. Это всё время. А тебя могут дёрнуть в любой момент и что тогда? Будешь нервничать не зная, как поступить.
– Я сделаю так, что ко мне никто не дозвониться, – произнес слегка обижено. – И пробуду с тобой столько, сколько будет нужно.
– Ой, что-то слабо вериться. – Стася присела рядом с ним на кровать и пытливо посмотрела в глаза. Заметив его задумчивость, впервые за целый день ласково улыбнулась, запустив пальцы в короткие чёрные волосы. – Вот видишь, ты сам до конца не уверен. Лучше останься дома и позаботься о Джое.
Отпустил. Скрипя душой, отпустил. Неужели не сможет выдержать каких-то семь дней? Сможет. Наверное…
В первый же вечер, пытаясь уснуть на огромной кровати, понял, что нихрена у него не получается. И двенадцать часов ночи не то время, чтобы позвонить и спросить, как прошел день. Едва дожил до утра. А ведь это только начало. Ещё как минимум шесть бесконечно-долгих дней и ночей.
В такие минуты, когда накрывало, не шлялся по квартире как неприкаянный, не вдыхал аромат её парфюма, а просто сидел на кухне с приоткрытым окном и долго, вдумчиво курил. Не могла помочь такому состоянию ни одна таблетка, ни одно успокоительное. Потому что привычку, укоренившуюся в сердце уже не вытравить. А привык, нехило так привык, что его встречают у порога, обнимают, целуют. Да бл*дь, сейчас он готов на любой вынос мозга, лишь бы она была рядом.
На третий день не выдержал: плюнул на всё и начал собираться в дорогу. Уже и с Мишкой договорился относительно Джоя, и отдал распоряжения по «Ориону», как один звонок перегадил все планы. Появилась возможность раз и навсегда прижучить Самсонова во главе шайки бунтующих против влияния Варланова бизнесменов. Они так и не смогли смириться со смертью Руставского, и метались подобно загнанной в ловушку крысе. Такой возможностью грех не воспользоваться. Пришлось ехать. Тем более что адрес «партсобрания» был хорошо известен: пришедший в непригодность детский санаторий, расположенный на окраине города под сказочным названием «Семицветик» знал практически каждый из его окружения.
– Миш, – первым делом набрал Скотника, – созывай ребят и подтягивайтесь к санаторию.
– Всех?
– Чем больше – тем лучше.
Тоже самое сказал и Алексею. И пока добрался до места встречи, его люди уже были там. Во все оружии. Наготове. Если сейчас получится решить проблему, останется один Мажара. А один в поле не воин. Его сломить проще.
Не было смысла проводить инструктаж. Парни и так знали, как вести себя при тех или иных обстоятельствах. Поэтому и доверял им, не боялся рисковать, брал собой на все сомнительные встречи. Но и подставлять под пули не спешил. Знал, за что отвечает и чьими жизнями руководит. Был лидером не только на словах, а и на деле. Именно благодаря этой черте смог добиться безграничного уважения и преданности.
Вместо десятка машин в небольшом берёзовом подлеске, в километре от «Семицветика» приютился один вместительный, тонированный бус, за рулем которого восседал довольный Скотник.
– Я тут подумал, – сказал он, поправляя наручные часы, – что не стоит привлекать к себе лишнее внимание.
– Правильно мыслишь, – одобрил Шамров и прошелся взглядом по «группе поддержки». Все как на подбор. Молодые, умелые, ловкие, а главное – башковитые. Да и одеты культурно. Поди, скажи, что большинство из них самые закоренелые уголовники. Никто не поверит. Никто не упрекнет Шамрова, что его люди быдлота самая настоящая. Не-а. Сам подбирал. Не придраться, не прикопаться. – Все в сборе?
– Все!
– Тогда действуем тихо…
***
За выставленными П-образно столами, в полуразрушенном помещении, служившем когда-то актовым залом, сидели лишь единицы из присутствующих обандиченых бизнесменов. Большинство сплотились вокруг возмущенно орущего Самсонова, внемля его доводам. Некоторые соглашались, некоторые – сокрушенно качали головой, чувствуя, что подобное неповиновение добром не закончиться.
– Я хочу, чтобы каждый из вас допер, наконец, – пытался донести свою мысль хитрожо**й Самсон, – что Руставского убили ради сведения личных счетов. У меня есть доказательства, что за этим стоит Шамров! – среди собравшихся прокатилась волна ропота. Пока не понятно, одобрения или осуждения. Большинство были с ним знакомы и открыто побаивались. – Я считаю, что за Серёгу стоит отомстить. Мы что, зря столько лет ели один хлеб, сидели за одним столом? Многие из вас начали с его поддержки… Варлан со своими подельниками заграбастал всё. Всё!! Так не-е-ет. Им и того мало. Сечёте?! Мало!..
– А тебя жаба давит? – послышалось из толпы. Самсоном завертел головой как курица на седале, пытаясь определить источник борзоты. Паршиво, что Мажара не приехал. Вот у него на ура получалось убеждать.
Из-за стола, буквально в самом центре, поднялся уже немолодой мужчина кавказкой национальности по имени Байсал и поправил на плечах добротную дубленку:
– Какой же ты, однако, скользкий, Славка. Хочешь начать войну против большинства? Валяй. Я мешать не буду, но и поддержки от меня не жди. Мне осталось немного. Хочу спокойно передать бизнес детям и внукам. Тем более, Руставский влез в такие разборки, таким людям дорогу перешел… Не знаю, грохнули его по личному или в угоду кому-то, но… не только наши на него зуб имели.
Самсонов опешил. Он тут такую кашу пытался заварить, а это хер со своими учениями.
– Так какого х… – вовремя остановился, чтобы не ругнуться, – заявился сюда? Чтобы пофилософствовать?
– Нет. Всего лишь донести и тебе, и братве, что твое неповиновение может повлечь за собой полнейшую зачистку. С покойным и я немало горя хлебнул. Поэтому и пришел. Мне тоже небезразлична его смерть. Однако не для кого не секрет – это всё равно бы случилось рано или поздно. Не важно, кто его убил. Важно – за что. Поводов он дал предостаточно, и в последнее время начал бузить против многих. Не бери с него пример.
Трое представительных мужчин одобрительно закивали. Кавказец вернулся на свое место, содрогнувшись от холода, и устало прикрыл глаза. Прав был сын, нех** было сюда ехать. Не хватало ещё, чтобы Варланов пронюхал. Тогда у многих зачешется там, где и не чесалось.
– Ты не в силах справится с Варланом, – вышел на середину комнаты коренастый владелец нефтеперерабатывающего завода. – А быть орудием мести в твоих руках лично я не желаю. Байсал прав: могут полететь головы.
Слава покраснел, чувствую, что начинает терять влияние:
– Разве моих связей и влияния мало, а? Да за мной Мажара.
Некоторые, услышав это имя, оживились. Особенно те, кто приторговывал наркотиками, им сотрудничество с Варланом было не выгодно.
– Мажара сила…
– С ним может что-то получиться…
– А я вам о чем! – оживился Самсонов. – Перестрелять их всех по одному и никаких гвоздей…
В тот же миг двойные, исхудалые от времени двери с грохотом распахнулись и все присутствующие повернули головы на этот звук.
Шамров медленно обвел всех взглядом, пытаясь запомнить каждую рожу по отдельности, и направился в сторону Слаика. Его люди, во все оружии потянулись следом, заполнив всё помещение. Некоторые покосились в открытые двери, запоздало запаниковав – от часовых на посту не осталось и следа. Для большинства это была полная задница.
– Так перестреляй! Ну!!! – громко произнес Влад, наблюдая за Самсоновым. Его голос завибрировал от сдерживаемой злости. – Думаешь, это так легко сделать? Тогда начни с меня, – и сделал шаг к нему, раскинув в стороны руки. – Я жду!!!
Повисла гробовая тишина. Все неотрывно смотрели на Шамрова, ожидая реакции Самсонова. Байсал много слышал о парне. Теперь и увидел. Слухи оказались правдой. С таким человеком лучше не враждовать. В тысячный раз пожалел, что приехал сюда.
– Слушай, какой же ты всё-таки дурак, – расхрабрился Слава. – Не боишься, что грохнут в любой момент?
Влад сделал ещё шаг, буквально нависая над ним, и произнес жестко, чеканя каждое слово, чувствуя за спиной поддержку своих людей и всеобщее напряжение:
– Я не боюсь смерти. А тебе советую задуматься и понять – все дела Руставского, всё движимое и недвижимое имущество, заводы, пароходы и тому подобное никогда не станет ни твоим, ни Мажары.
– Это ты… – мимолетная догадка осенила Самсонова, – ты стоишь за исчезновением товара… Ну ты и… – глаза расширились от возможностей и бесстрашия стоявшего перед ним человека.
– Нууу, я бы на твоем месте не был так уверен. Не пойман – не вор. Но впредь следи за своим языком, чтобы его, нечаянно не отрезали, если не горишь желанием составить компанию Серёге.
От подобного заявления Самсонов выхватил оружие, и его примеру последовало несколько человек.
– Какой-то вчерашний пацан будет устанавливать правила на нашей территории и рассказывать, под кого и как прогибаться! – ошалел Самсонов. За его спиной послышались одобрительные смешки.
В глазах Шамрова они уже были мертвы. Сами же подписали себе приговор. Ему даже делать ничего не придется. Их устранят те, кто принял его сторону.
– Славик, ты слишком много болтаешь, – произнес он, молниеносно обезоружив побледневшего «революционера» и направил пистолет ему между глаз. – Ты же не хочешь лишиться этой возможности? – тот отрицательно замотал головой, почувствовав, как вспотели ладошки. – Вот и славно. Кто-то ещё что-то хочет сказать? – повысил голос, продолжая удерживать оружие. – Не слышу!! – рявкнул так громко, что Самсонов вздрогнул. Его сторонники осмотрелись вокруг себя и нерешительно опустили оружие.
– Эй, какого хрена?! – заорал он, бешено вращая глазами. – Пацаны, вы чего? Повелись на бывшего мусора?
Никто даже не дернулся. Каждый смог оценить масштабы погрома, который мог тут произойти. Если так подумать, какая разница, под кем ходить? Свою жизнь, как и рубашка, ближе и дороже всего.
– У тебя есть два варианта, – Влад прошелся рукой по лицу, пытаясь справиться с желанием прикончить этого урода прямо на глазах у всех. – Первый – ты соглашаешься на условия Варлана и продолжаешь жить. Второй… – многозначно покосился на свой пистолет. – Думаю, тут и так понятно. Решать тебе. Помнишь, в прошлую нашу встречу я говорил, что ты допрыгаешься. Помнишь?
Самсонов обреченно кивнул. Напрасно Мажара недооценил Шамрова. Ох напрасно…
– Зря ты так, – Гончаров чиркнул зажигалкой, повернувшись спиной к ветру на открытой местности, и прикрыл сигарету рукой. – Слишком борзые все стали в последнее время. С ними только через силу нужно, только через неё, родимую, понимают.
– Ты прям как Филонов. Вам что, мало кровушки в последнее время? – удивился Влад, последовав его примеру и глубоко затянувшись, принялся наблюдать за колонной легковых автомобилей, медленно ехавших по накатанной дороге. Замыкал процессию тонированный микроавтобус с его людьми.
– Да не то чтобы, – выдохнул дым Лёшка. – Просто не понимаю, зачем с такими церемониться. Они сегодня с собой – завтра нож в спину загонят по самую рукоять. И всё. Никому ты будешь не нужен со своей моралью.
– Ты прав. И многие придерживаются такого мышления. Но видишь ли… дело не только в том, чтобы убить Самсонова, а в том, чтобы использовать созданную им ситуацию против него. Поверь, теперь каждый будет следить друг за другом, пытаться выслужиться и завоевать прощение. Отныне они под моим прицелом.
– Мне не понять такую политику, – сдвинул плечами Гончаров. – Куда проще получить цель и устранить её без каких-либо вопросов. Но признаюсь – у тебя есть чему поучиться.
Шамров довольно улыбнулся, поправив на шее вязаный шарф, кремового оттенка. Подарок жены на Новый Год, связанный собственноручно. Он грел не только тело, но и душу, напоминая о девушке ежесекундно. А ведь она оказалась права, отговорив его от поездки, словно чувствовала, что он мог пропустить такой важный момент.
Сегодня хорошо поработали и главное – без потерь. Не любил рисковать вверенными жизнями. Что при старой работе, что сейчас. Но и по-другому не мог. Иногда только вот таким напором и доносилась мысль, внушался страх и добивались результата. А результат был. И довольно не плохой. Вот бы так и с Мажарой совладать. Да интуиция подсказывала, что просто не будет.
…Январь заявил о себе сразу. Не жеманничал, как неопытная барышня, не скромничал легкими морозами да захудалыми вьюгами. Ворвался на всех правах в заключенный декабрьскими оковами город и давай наводить свои порядки. Ярким солнышком резал глаза, свежим воздухом очищал душу, колючими иголочками инея покрывал мысли.
Промозглый ветер трепал пальто, норовил заглянуть в самое сердце, прокравшись под распахнутые полы, и поглаживал легкую, шерстяную ткань чёрного джемпера.
Так же хаотично проносились и мысли Влада. Они то сосредотачивались на чем-то одном, то бросались врассыпную. Голова шумела от этого. Пыталась найти успокоение в элементарном перекусе и чашечке кофе. С отъездом Стаси забыл, когда нормально ел. Сейчас, следуя за друзьями в небольшое, уютное кафе неподалеку от спортклуба, наконец осознал, что страшно голоден.
Раньше, если выпадала такая возможность, они часто тут обедали, поэтому стоило только переступить порог помещения, как знакомый официант сразу же кивнул головой, давая понять: их заказ принят.
Пока ожили любимые блюда, немного поговорили. Мишка, как всегда, излучал оптимизм и сетовал на то, что Самсонова стоило посадить на жесткий контроль, а не отпускать на все четыре стороны.
– Пускай чуток порезвиться, – спокойно ответил Шамров. – Он и так на крючке. А на волю отпустил для того, чтобы поскорее вывел на Мажару. Надоело играть в кошки-мышки.
– Кстати, – вклинился в беседу Алексей, – что там с товаром? Варлан одобрил? Какие планы? – как всегда практичен, как всегда все вопросы по сути.
Влад подождал, пока подошедший официант расставит заказанные блюда, и расслаблено откинувшись на спинку стула, ответил:
– Одобрил, конечно. Даже больше. Одна третья считается нашей.
– Ты шутишь? – оживился Скотник, с застывшей у рта вилкой.
– Нет. Сейчас груз надёжно спрятан. Даже Филонов не знает. В курсе только я и Варлан.
– Ох**ть, – протянул Мишка. – Там же нехилую сумму можно срубить. Это что ж сколько возможностей!
– Ага… – понимающе улыбнулся Шамров. Никогда не видел в голубых глазах сколько азарта. – Вы рисковали – вам и распоряжаться. Только стоит подождать, пока вся эта канитель не уляжется. Нельзя светиться. И… понятное дело – вы не при делах.
Друзья молча закивали. Подобное не обсуждалось. Теперь стало ясно, почему Влад предложил это дело именно им – чтобы меньше с кем делиться и не привлечь внимание. Сработали они действительно чисто. Не прикопаешься. Да, рисковали. Могли и домой не вернуться. Но бляха-муха, оно того стоило.
– Мажара всё равно догадается, кто спиз**л груз, – Миша наколол на вилку грибной омлет и вдохнул его божественный аромат.
– Пускай докажет. У него доброжелателей хватает и без нас. Он беспредельщик. Не всем это нравится. Важно, что не мы пришли к нему, а он – к нам. Если он думает, что сможет качать свои права на наших землях, то глубоко заблуждается.
– По собственному опыту скажу, – тихо произнес Алексей, просканировав сидевших неподалеку девушек, и даже умудрился им подмигнуть, – Мажару остановит только пуля в лоб. По-другому никак.
Не хотел Влад такого финала, но не мог не согласиться. Сам думал о подобном. Ведь иногда дипломатия не срабатывала. Не хватало её для пробивания брони и тогда в ход пускалось оружие.
Понимал, что остановился на пороге чего-то решающего, после чего или придет конец всему, или наступит полнейшее разочарование. А разочаровываться он не спешил. Ему было удобно жить в своем мире, будто в другом измерении. Следовательно, стоило выложиться на максимум, чтобы этот конец не отрикошетил в его сторону.
Стоило только выйти из машины, как на встречу Шамрову выскочил перепуганный охранник.
– Что случилось, Семёныч? Чего такой взвинченный? – поддел его Скотник, будучи в хорошем настроении. – Снова бабы приставали?
Тот отмахнулся рукой и начал оправдываться:
– Влад, у тебя гости. Прости, не смог ничего предпринять…
– Кто? – перебил Шамров, вмиг собравшись. Свои всегда предупреждали о визите. Даже тот самый Варлан никогда не заявится просто так.
– Мент… какой-то там Резниченко Виталий…
Мужчины сразу остановились, настороженно переглянувшись между собой.
– Давай пойду я, – предложил Скотник. – Скажу, что тебя нет в городе…
– Какая, нах** разница! – разозлился Лёха. – Если заинтересовались, то всеми сразу. Что толку прятаться.
Шамров сосредоточился. Ничего у этого Резниченка на них нет. В этом он уверен, как в своем имени. Странно, что предупредительного звоночка от бывших коллег не поступило. Это могло значить только одно – Виталик решил нанести визит внерабочее время, будучи не при исполнении.
– Так! Уймитесь оба! Пришел ко мне? Значит, я и пойду. А вы потеряйтесь. Всё. Выходной.
– Влад!.. – заупрямился Мишка, не желая оставлять друга сам на сам с сотрудником департамента по борьбе с незаконным оборотом наркотиков.
– Я сказал, съеб**сь!
Шамров решительно направился в спортклуб, проигнорировав прозвучавшее недовольство со стороны Гончарова. Администратор Наташа взволновано указала рукой на кожаный диван у дальней стены, с которого тут же поднялся постриженный налысо, среднего роста мужчина. Аккуратная бородка, высокий лоб, умный взгляд – Шамров удивился. Ожидал встретить зажравшегося, мордатого капитана «ну в полном рассвете сил».
Не дожидаясь, пока Резниченко подойдет поближе, кивнул в направлении лестницы и начал подыматься в кабинет. Сзади послышались тяжелые шаги. Времени подумать над вопросом, какого хрена приперся, совсем не осталось. Молча толкнул дверь и, остановившись у порога, пропустил гостя вперед, указав на удобное кресло.
– Ты в курсе, кто я такой? – первым заговорил мужчина, усаживаясь поудобней.
Шамров снял пальто, подернул вверх рукава джемпера, оголяя крепкие запястья, и присел на край стола, упёршись ладонями об край столешницы:
– Наслышан.
– Надеюсь, хорошее?
– Я не верю таким как ты, если уж быть откровенным, – между ними сразу почувствовалось напряжение. Стерлись невидимые границы обращение на «вы». Шамров через многое прошел и предостаточно повидал, чтобы сейчас испытывать хоть какой-то дискомфорт и тем более уважение. – Особенно после того, как подполковника и капитана УБНОН задержали во время попытки продать психотропные вещества.
– Тогда знай, что их задержали благодаря мне.
– Мои поздравления. Но ты ведь не за этим сюда пришел?
Резниченко окинул взглядом расслабленного мужчину. Долгое время он собирал на него информацию. Знал о прошлом, частично – о настоящем и видел в нем скрытые возможности. Было горько от понимания, что такому специалисту пришлось уйти в свое время из органов, дабы добиться справедливость и реализации закона другими путями. Криминальными. Обидно, что на тот момент они не были знакомы. Резниченко никогда не допустил бы подобного и не позволил ему разочароваться в системе, которой, как он был проинформирован, Влад слепо служил. Сейчас же… они находились по разные стороны баррикад, можно сказать, два враждующих лагеря, лишь изредка заключавших перемирие для выгодного сотрудничества. Именно о такой возможности он и хотел поговорить.
– Я пришел… – Виталя не знал, как продолжить дальше. Потер массивный подбородок, в поиске подходящего слова и встретился с серьёзным взглядом Шамрова. – Заручится твоей поддержкой в деле с Мажарой.
Чего-чего, а такого поворота Влад не ожидал. И рад был бы остаться невозмутимым, сделать вид, что не имеет понятия о ком речь, да непроизвольно напрягся, выдав свою осведомленность.
– А что так? Не боишься обращаться с подобным к уголовнику?
Резниченко подался вперед и произнес с расстановкой, выделяя каждое слово:
– Я знаю, что это ты убил Руставского.
– Тогда почему я до сих пор на свободе?
– Потому что мне выгодно. Потому что ты упрощаешь мне жизнь, отправляя на тот свет подобную мразь. Да и нет на тебя ничего. Пока…
Шамров улыбнулся. «Пока» – значило, пока он в этом заинтересован. Подобные откровения располагали. Резниченко однозначно принадлежал к числу тех людей, которые сражались в открытую. Но подобная прямота в тоне не могла усыпить его бдительность. Он сверлил Резниченка чёрными глазами, и тому стоило больших трудов не дернуться под этим пронзительным, кажется, в самое нутро проникающим, взглядом.
– Иногда стоит пожертвовать малым, чтобы приобрести гораздо большее.
Влад поправил наручные часы, неосознанно отметив, что уже полдень, а Стася так и не позвонила.
– Хочешь моими руками заработать себе повышение? – в голосе послышалась сталь. – Так я не сотрудничаю с мусорами. Уж извини. Каждый делает свою работу так, как считает нужным, – и, оттолкнувшись от стола, навис над капитаном: – Не путайся у меня под ногами. Мажара и так на мне.
Виталя предвидел подобное. Представить его реакцию не составило большого труда.
– Влад, ситуация действительно серьёзная. Поработай со мной. Вместе ликвидируем его бизнес, а самого упечем за решетку. Ты же не на пустом месте въелся в него? Я знаю, что ты зачищаешь былые точки, которые находились под прикрытием Гурского.
– А ты оптимист, начальник. Веришь во вселенское добро и прочую ересь. Так вот не верь. И не приписывай меня к прежнему Шамрову. Между нами слишком большая разница.
– Не спорю. Разница громадная. Слушай, я понимаю, что ты испытал, когда все труды канули в лету и Руставского выпустили…
В глазах Влада полыхнуло холодное пламя. Только ментовского сочувствия ему не хватало:
– Них** ты не понимаешь. Понял? Тебе лишь нужно добиться своей цели, не важно, какими путями.
– Может и так!.. Бля** Шамров, я предлагаю руку помощи и прошу взамен тоже самое. Убить человека проще простого. А вот заставить понести наказание – тут уже задачка со звёздочкой. Ведь в курсе, как это сложно. Да и что я распинаюсь перед тобой, как на исповеди, – разозлился, неожиданно почувствовав, что свернул с заранее намеченного пути.
– Ты хоть сам веришь в то, что говоришь? Мажара и тюрьма. Против таких закон неписан. То же самое было и с Руставским.
Резниченко устало вздохнул, потянулся к внутреннему карману куртки и достал визитку.
– Вот, – бросил на стол, поднявшись, – позвони, если передумаешь. Не бросай себя в пропасть, из которой не сможешь выбраться. Оно того не стоит.
Послышался мягкий щелчок дверного фиксатора, и в кабинете повисла давящая тишина. Влад остался наедине со своим прошлым, и некоторое время всматривался в расплывчатые цифры на глянцевом картоне. Потом, заторможено потянулся к нему и, зажав в кулаке, безжалостно смял.
Выйдя на улицу, остановился возле машины. Январский вечер дохнул в лицо легкой изморозью и заставил поежиться от непривычки после теплого помещения.
Город погружался в сумерки, начиная сверкать миллионами разноцветных огоньков. Посмотришь со стоны – сказочная красота. Под тяжелыми шапками снега, укрывших деревья и козырьки крыш всё выглядело иначе. Невинно. Глаза восторгались от подобного. А вот сердце… Сердце словно ультрафиолетовые лучи видело настоящую картину. Детская безобидность, вера в самое лучшее уже давно сменилась глубоким разочарованием. Действительность, жестокая реальность жизни упорно стирала самое светлое, заложенное в нас с рождения.
Хотел закурить, но, достав сигарету, задумчиво помял её подушечками пальцев и выбросил в стоявшую неподалеку урну. Передумал. Чтобы успокоиться, этот вариант уже не срабатывал. Знал, кто мог бы ему помочь, однако этот человек был очень далеко. Может, и к лучшему, что она не видит его состояния, не считывает эмоции, не пытается помочь. Хорошо, что не смогла заглянуть в самую душу после того, как встретился с её отцом и поспособствовал его поспешному бегству из города. Тогда он был сам не свой от испытуемого презрения к человеку, бросившего жену с двумя маленькими детьми на руках в угоду своему члену.
