Текст книги "Мое чужое сердце (СИ)"

Автор книги: Арина Александер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Глава 15

Я жалась к Владу, обвив его шею руками, и вздрагивала от проникающих пуль в металл. Судя по творившемуся вокруг хаосу – их было тьма. Зато когда спустя пару минут выстрелы прекратилась и наступила тишина, чётко различила стук собственного сердца. Оно колотилось как сумасшедшее.

Кто стрелял, сколько их было – не имела понятия. Даже что собой представляла их машина, не могла сказать. Всё происходило очень быстро.

– Ты как? В порядке? – послышался над головой голос Влада. Я посмотрела на него, увидев неподдельную тревогу в тёмно-карих глазах. С учетом всего, что узнала сегодня, понять его состояние было не так уж и сложно. Возникло сильное желание спрятаться, скрыться из виду и его прихватить с собой. Чтобы никто не смог навредить, отобрать, обидеть.

– Да. А ты?

– Аналогично.

И снова появилась эта сдержанность, которую так не любила в нем. Сейчас к ней добавилась надуманная решительность, холодность. Он помог мне подняться и сразу принялся осматривать с ног до головы, не пропуская и миллиметра, не веря сказанному. Было видно, что, не смотря на заботу обо мне, мысли его были далеко. Он уже провел параллели между мной и Алёной, и достучаться до него теперь будет нереально.

На улицу выбежал Руслан, а за ним Мишка с Ирой. Остальные гости высыпались следом, застопорившись на крыльце, и сбились в кучку, не решаясь приблизиться. Некоторые поспешили на парковку к своим машинам, в панике покидая территорию ресторана.

Празднование дня рождения подошло к концу.

Я посмотрела на Каджар и содрогнулась. Машина была полностью непригодной.

– Вот су*а, – Скотник в сердцах ударил кулаком об капот. – Чего он добивается?

– Это открытое объявление войны. Всем. – Сказал Руслан, осматривая машину. – Чует, мразь, что деньки сочтены, вот и рыпается. Уже перешел все границы.

Только сейчас меня начало колотить. Стоило Шамрову отойти, выпустив из своих объятий, как я с ужасом осознала – мне есть что терять. И самое важное, самое ценное находиться сейчас рядом.

Прекрасно видела, что ему самому нужна была помощь. Моральная. Что он сам нуждался в успокоении. Остатки тревоги ещё блуждали по бледному лицу, и в то же время, что-то в нем изменилось. Появилось новое выражение. Опасное. Хищное. С таким Владом лучше не враждовать.

– Влад, – Скотник подошел к нему, положив руку на плечо, – что будем делать? Новостей от Лёхи ещё нет.

Шамров посмотрел на меня, а потом повернулся к Ире, застывшей в нерешительности неподалеку:

– Побудь с Настей. Я сейчас вернусь, – и отошел с Филоновым и Мишей подальше от нас. В руке сразу замелькал телефон.

– Стасяяя, ты как? – Ира участливо обняла меня за плечи. – Испугалась? Смотри, – показала свои руки, – как меня трясет. Уже думала, вас положили.

Я горько улыбнулась, пытаясь справиться с подобной дрожью:

– Всё в порядке. Я даже не поняла, что случилось, пока не услышала выстрелы, – коснулась рукой затылка и увидела на пальцах кровь. – Вот чёрт! – покосилась на Влада. Слава богу, он не смотрел в нашу сторону.

– Иии, тебе надо в больницу! – запричитала Харчук. Я шикнула на неё и принялась искать в сумке влажные салфетки, чтобы стереть кровь.

– Пустяки. Я медсестра. Уж что-что, а рану на себе смогу обработать. Только Владу ничего не говори. Он и так на взводе.

Ира вздохнула и кивнула, соглашаясь с моими доводами. Я ещё раз потрогала затылок – ссадина была небольшой. Скорее всего, ударилась об камень при падении.

– Если Руставский зашел так далеко – дела не то, что плохи, они ужасны, – тихо прошептала Харчук, наблюдая вместе со мной за мужчинами.

Руслан как всегда, принялся жестикулировать руками. О чем он рассказывал, слышно не было, но лицо мужа становилось всё мрачнее и мрачнее. В итоге Филонов достал ключи от машины и протянул ему. Шамров не взял. Потом бросил в мою сторону быстрый взгляд и отвернулся. Я поспешила спрятать салфетку в карман.

– А если это не он?

– Он, – заверила Ира. – Больше никто не осмелиться на подобное. Теперь все под прицелом. И скажу такую вещь: я с нетерпением жду, когда его грохнут. Потому что пока он жив – покоя не будет.

Откуда не возьмись, приехал эвакуатор и в считанные минуты погрузил растерзанный автомобиль. Руководил всем Руслан. Я слышала, как он дал указание обслуживающему персоналу ресторана молчать о произошедшем и прибраться. В любой момент могли заявиться менты, стоило поторапливаться.

Влад подошел к нам и показал в сторону Ауди:

– Поехали домой. Миша нас подбросит. Не стоит здесь светиться.

На улице вмиг стало темно. Везде потух свет. Ресторан будто и не работал. Стало безлюдно, но только на первый взгляд. Несколько человек с метлами принялись подметать территорию, заметая следы, а Филонов висел на телефоне, нарушая тишину отборным матом.

Было глупо надеяться, что Шамров сядет возле меня сзади, как и ждать оттепели между нами. По пути домой все молчали. Конечно, ведь его дела для меня табу. А Мишка не решался затрагивать наболевшее в моем присутствии. Ира держала меня за руку и изредка улыбалась, успокаивая. Её уже попустило, а вот меня ещё потряхивало. Не каждый день сталкиваешься с подобным.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍У самого дома мы обменялись номерами телефонов и договорились созвониться на днях.

В квартире Влад всё так же продолжал молчать, сосредоточившись на своих мыслях. Да и у меня слов не было. Всё что хотела, высказала и услышала предостаточно. Ведь бывает так, что собственные мысли звучат так громко, буквально вопят, а произнести в слух не получается. Мне стоило о многом подумать. Шамрову, видимо, тоже. Он закрылся на кухне, включил вытяжку и, присев за стол, закурил. Воздух то и дело сотрясали телефонные звонки, на которые он периодически отвечал.

Лучше бы накричал. Тогда бы я знала, как реагировать. А так, молча, у самой душа разрывалась. Его приглушенный голос из-за застекленной двери переливался разной тональностью: от грубой и злой до спокойной и уставшей. Как же хотелось подойти к нему сзади, обнять и прижаться щекой к щеке. Сказать, что всё будет хорошо, что я рядом, что он может довериться мне и рассказать обо всём. Не могла. Не смела. Заметила, что он прячет взгляд, не желая смотреть в глаза. Как может быть всё хорошо, когда он собирался убить человека? А убьет. Если найдет. В этом я уже не сомневалась. То, как он сжимал кулаки, играл желваками, зло щурился, разговаривая по телефону, говорило о том, что он на грани.

Джой будто чувствовал состояние хозяина. Жался к его ноге, заглядывал в глаза, требуя внимания. Влад отстраненно чесал его за ухом, курил и что-то чертил на бумаге. Именно сейчас почувствовала себя лишней. Чужачкой. Которой, в принципе, и являлась. Мне была известна лишь сотая доля его прошлого, и было не понятно до конца, что скрывалось за задумчивым взглядом, которым он иногда одаривал пса.

Никакие доводы рассудка не помогали, как не пыталась, ведь любила его всем сердцем. Жаль, что мне не было места в его мире.

Отбросила всё, во что верила на протяжении своей жизни в мусорное ведро и оставила только чувства. Всё отошло на задний план. Всё. Сейчас был важен только он и его жизнь.

Осторожно, чтобы не выдать себя, поднялась наверх. Быстро приняла душ, обработала небольшую ссадину и юркнула под одеяло, подтянув колени к груди. Хотелось реветь. До последнего сдерживала плотину, которая прорвалась, стоило только коснуться головой подушки. Всё в порядке. Это всего лишь результат длительного стресса. Он иссякнет, как и поток солёной влаги.

Не помню, как уснула, зато проснулась от яркого солнца, приветливо светившего в окно. Именно его лучи, такие редкие в ноябре, заставили меня открыть глаза и сонно посмотреть по сторонам. Странно. В семь часов утра не бывает так светло. Потянулась, прислушиваясь к еле слышным голосам, доносившимся снизу. Узнала грудной голос Влада и низкий – Макса. Остальные были чужими.

Каково же было мое удивление, когда часы показали девять часов. Девять грёбаных часов утра!!! Проспала! Нет, не может быть. Как сейчас помню, что вчера перед сном поставила будильник. Проверила. Выключен.

Не было времени выяснять причины, быстро вскочила с кровати и понеслась в ванную. Одной рукой умылась, второй почистила зубы, на ходу схватила одежду и принялась надевать. Вторая странность: почему Влад ещё дома? Проверила наличие дежурной косметички в сумке и мустангом понеслась по лестнице вниз, придумывая отмазку перед Хмуриным. Кстати, третья странность: он до сих пор не позвонил и не обругал за опоздание.

– Влад! – перевела дыхание, уставившись на двух незнакомых мужчин, застывших в дверном проеме. Макс быстро поздоровался, окинув меня взглядом, и вытолкал их за дверь. – Как хорошо, что ты ещё не уехал. Я проспала, представляешь? Впервые. Подбросишь?

Шамров и ухом не повел. Снял с Джоя поводок, положил на полку, поправил воротник-стойку на угольно-чёрном пальто и, посмотрев на меня, спокойно произнес:

– Это я выключил будильник.

– Зачем?!!

– У тебя выходной.

– Это ты так захотел? У меня, между прочим, сегодня очень важный день. У Хмурина после обед две операции. Я должна быть рядом и не могу, как ты, приходить на рабочее место, когда вздумается.

Влад прошелся рукой по лицу, ненадолго задержавшись на глазах, которые слегка помассировал, и я заметила, что он выглядит уставшим. Возможно, и не спал.

– С этого дня и пока я не решу вопрос с Руставским – ты будешь дома, – отчеканил каждое слово, посмотрев в упор. – Хмурин в курсе.

– Чего-о-о? А ху ху не хо хо? Влад, я не собираюсь ждать тебя, выглядывая в окно и вышивая крестиком.

– Было бы не плохо. Но ты ведь не послушаешься меня и всё сделаешь по-своему?

– Именно.

– Ты думаешь то, что мы пережили – игрушки? А?! Ты понимаешь всю серьёзность произошедшего?

Я опустила взгляд и вполголоса произнесла:

– Я-то понимаю. А ты? – ждала от него самого настоящего понимания, что нельзя рисковать своей жизнью ради мести.

– Для меня ничего не изменилось и не измениться. – Влад согнул руку в локте и посмотрел на часы. – Я как жил, так и продолжу. Сегодня есть, завтра – нет. Никто не станет лить по мне слёзы, горевать и убиваться. А вот тебе стоит подумать.

Больше всего добило то, что сказано это было вполне обыденным тоном, будто не о своей жизни говорил, а о погоде за окном.

– В любом случае, на год ты связана по рукам и ногам. Сама виновата.

– Я не хочу!

– А тебя никто и не спрашивает.

Моему возмущению не было границ: сам бросается под пули, а меня заставляет тихонько сидеть в четырёх стенах и ждать, пока он будет сводить счета и брать на душу грех.

В приоткрытую дверь просунулся Макс:

– Ну, как?

– Как я и говорил, – глубоко вздохнул. – Так что действуйте по инструкции.

– Понял… Кстати, там Скотник приехал, – двухметровое тело скрылось из виду, прикрыв за собой дверь.

Шамров окинул взглядом квартиру и присел на корточки перед Джоем. Я заторможено наблюдала за прощанием с псом и с ужасом осознала, что могу потерять его в любой момент.

– Влад… – приблизилась к нему, положив ладонь на плечо. Голос сел от волнения. Кажись, он понял, что я сейчас скажу. Напрягся. – Не уходи…

Он сжал мою руку, после чего осторожно убрал:

– Как ты не понимаешь, у меня нет выхода.

– Бред! Это не оправдание. Выход есть всегда!

– Только не в моем случае.

Так и не взглянув на меня, поднялся и вышел из квартиры, закрыв за собой дверь. Этот звук в наступившей тишине прозвучал зловеще.

Эй, он куда? Мы ещё не закончили! Он не может вот так просто взять и уйти.

– Влад!.. – бросилась следом в надежде задержать.

Но на лестничной площадке меня уже поджидали двое здоровяков, тут же преградивших путь.

– Настя, вернитесь в квартиру, – отчеканил один из них, бородатый громила, пополнивший коллекцию недругов на пару с Ингой и Никитой.

Я во все глаза уставилась на их фейсы, только сейчас осознав, что оказалась буквально под замком.

– Что ты сказал? И не подумаю. Мне нужно к мужу. Пропусти! – попыталась прошмыгнуть мимо него, понадеявшись на ловкость. Ага. Щас. Они скрутили меня и впихнули обратно в квартиру, со всей силы захлопнув дверь. Я бросилась к ней, рванула на себя, пыхтя от злости, и едва не сломала нос, врезавшись в спину стоявшего у порога викинга. Уууу, да я вас всех…

Отскочила обратно, проверила нос на отсутствие перелома и бросилась к окну.

Не успела. Чёрный Ленд Ровер только что рушил с места, оставив меня давится злостью вперемешку с обидой и сожалением. Не думала, что он вот так просто оставит меня. Не так… А что я могла сделать? Броситься на пол и схватить за ноги, умоляя не уходить? С Владом такой номер не сработал бы.

Достала из сумки телефон и набрала его, прижавшись лбом к прохладному стеклу, за которым во всю кипела жизнь.

Отключен. И что теперь делать? Сидеть, сложа руки и ждать у моря погоды? Покосилась на входную дверь. Получается, что так. Ждать и надеяться, чтобы с ним ничего не случилось.

Что-то ухнуло в груди, оборвалось, оставив после себя тревогу.

Знала, что ожидание убивает. В прямом смысле слова. С самого рождения знала. И жила с этим знанием до двадцати лет. Тогда содрогалась от каждого телефонного звонка в надежде услышать новость о донорском сердце.

Это ожидание стало привычным спутником. Сидело рядом на скамейке, каталось на качелях, засматривалось на мальчиков в перерыве между уроками. Оно выросло со мной, стало совершеннолетним. Потом, после операции, незаметно ушло, почувствовав свою ненадобность.

А теперь вернулось. Ворвалось вихрем, прошлось по всем комнатам, заполнило собой пустоту и тихонько притаилось вместе со страхом, неизвестностью и беспокойством. В этот раз не за себя.

Думала, Влад вернется к вечеру. Будучи на иголках, кое-как провела день, вздрагивая от каждого шороха и прислушиваясь к телефону. Не пришел: ни вечером, ни глубокой ночью, ни утром следующего дня. С Джоем не гуляла. Всё делал Макс, который на все вопросы отвечал: «не знаю», «не в курсе». Знал, по глазам видела, что знал, но это такой типаж, что скорее откусит себе язык, чем нарушит обещание.

Решила позвонить Ире. Кто-кто, а она уж точно в курсе. Но и там было не густо. Оказывается, Мишка посадил её под идентичный контроль и ограничил общение. Только узнала, что Влада сейчас нет в городе и что у Скотника с вечера отключен телефон. Бедняга, она тоже переживала и грозилась переломать все кости любимому, пускай только попадется – придушит собственными руками. Как же я её понимала.

Неужели так сложно послать весточку, сказать, что жив-здоров, невредим? Чем больше ждала, тем больше злилась и начинала медленно сходить с ума. И всё же прятала обиду за показное безразличие и продолжала старательно готовить ужин. Возможно, именно сегодня он придет домой вовремя и мы, наконец, сможем нормально поговорить.

Сколько не ждала, не прислушивалась к шагам на лестничной площадке – не пришел.

Ещё никогда время не тянулось так долго.

На второй день «заточения», внутри будто что-то щелкнуло, вызвало дрожь в коленях, неприятный холодок по коже. Предыдущей ночью не удалось уснуть, как не пыталась. Не помог даже Джой, спавший рядом на полу.

Сейчас же, с наступлением сумерек, вдруг стало трудно дышать, буквально захлебывалась от переполняемых эмоций, вызванных непонятными причинами. Постоянно слышался голос Влада, тогда бежала к двери, распахивала её и разочаровано вздыхала – кроме «тюремщиков», посменно дежуривших на площадке никого не было.

Пришлось выпить кофе. Крепкое. Никогда не пила такое. Некоторое время просто смотрела на кружку, а потом, потянулась и через силу сделала глоток. В попытке отвлечься от тревожных мыслей взяла книгу и прилегла на диван в гостиной. Захотелось плакать от собственного бессилия.

Постепенно, веки стали тяжелеть и в результате длительной борьбы с усталостью, организм сдался – проиграл тяжелому, изнуряющему сну.

Мне снился заброшенный то ли завод, то ли фабрика. Старая полуразрушенная кирпичная кладка и почерневшие от времени бетонные плиты виднелись сквозь туманную дымку. Проморгалась, пытаясь прояснить зрение. Ничего не получилось. Знала, что нужно найти выход. Долго ходила, наталкиваясь на чужие воспоминания. Они и раньше мне снились. Хотела присмотреться к ним, стараясь запомнить, но кто-то позвал меня по имени. Это была девушка: высокая, с каштановыми волосами, кареглазая. Я протянула к ней руку – она исчезла, а потом, снова появилась и позвала за собой.

Шла. Доверившись интуиции, спотыкаясь и падая, шла. Она вывела меня на пустынную местность, где в самом центре сидел Влад с завязанными за спиной руками. С разбитой брови сочилась кровь, на белой рубашке пятна крови. Бросилась к нему и упала – ноги приросли к полу. Попыталась позвать – голоса не было. Одни рванные глухие звуки, от которых першило в горле.

К Владу подошел мужчина и стал ко мне спиной. Он был в такой же белой рубашке, широкоплеч, высок, с густыми чёрными волосами. В правой руке был пистолет, которым он постукивал выше колена. Я стала кричать, хрипя и задыхаясь от бессилия привлечь к себе внимание, прекрасно зная, что сейчас произойдет. Случиться убийство. На моих глазах убьют Влада.

Мужчина вытянул вперед руку и взвел курок. Шамров улыбнулся своей фирменной, чуть кривоватой улыбкой, не замечая моих мук. Это стало таким стрессом, что я почувствовала, как сердце пронзила острая боль, и тут же из горла с надрывом, громко, вырвалось:

– Не стреляй!!!

Незнакомец застыл, а потом медленно обернулся, окинув меня пристальным взглядом. Я попятилась назад, прикрыв рот рукой.

На меня смотрел Влад…

***

День выдался тревожным. Целое утро Шамров ждал звонка от Лёшки. Нутром чувствовал, что скоро наступит момент, когда о Руставском можно будет забыть. Он сможет. Устал думать о нем, устал носить на задворках подсознания и не иметь возможности расслабиться, вдохнуть на полную грудь и не сжиматься при этом от внутренней боли. Устал быть зависим от воли и решений других.

В воздухе пахло кровью. Давно перестал считать человеческую жизнь чем-то ценным, дарованным свыше. Неет. Только не его и не Сергея. Вообще, человек такое существо, что запросто может сломиться, ожесточиться, обрести крылья, воодушевиться или наоборот, упасть в такую депрессию, что ни одни таблетки не помогут. Ломать – не строить. И Влад привык к медленному саморазрушению. Привык не подстраиваться под кого бы то ни было, жить со своими взглядами на мир и быть независимым.

Настя… Это не просто трясучка от желания, пошлость на грани безумной жажды секса и жгучее стремление обладать. Не только. Это прежде всего яркая чувственность и стремление защитить любой ценой.

Не хотел вспоминать, как вывернула душу наизнанку. Как залезла в неё раскаленными углями и принялась ворошить прошлое, играть на совести, призывая к человечности. О, это она хорошо умела. Лучше него самого. От одного только её чистого и невинного взгляда чувствовал себя настолько пропащим, конченым человеком, что начинал забываться, теряться.

Настя необыкновенная, особенная девушка. С ней нельзя провести ночь и на следующий день забыть, утолив голод. Она была кокой, самого высшего класса, на который подсаживаешься постепенно, начиная с малой, незначительной дозы. А потом, с каждым разом, потребность возрастает. И вот, через определенный период времени ты получаешь охренительную зависимость. И не спрыгнуть с неё, не соскочить.

Затянулся, медленно, всматриваясь в прохожих за окном. Мысли цеплялись одна за другую, вились вокруг него серым туманом. Нервы ни к чёрту.

Не испытывают страха только глупцы. Верно. Шамров никогда им не был. Это раньше он храбрился, за что и поплатился. Жестоко. Настя такая же. Бесстрашная. Ему хотелось, что бы она и дальше оставалась его храброй Маленькой. Чтобы злилась, дралась, пиналась. Чтобы никогда не боялась. Он сделает всё, что угодно, пойдет на такое, что даже и не снилось, лишь бы уберечь и защитить. И пускай при этом ненавидит его сколько душе угодно.

Время тянулось мучительно долго. Чем чаще смотрел на часы, тем медленнее двигалась стрелка.

Кофе, стоявший на подоконнике – остыл. Так даже лучше. Выпил одним махом и отвернулся от окна, оставив за спиной солнечный день. Сейчас бы сырости, туманна, промозглого дождя – как раз то что нужно под его настроение. Яркое солнце и чистое голубое небо никак не вязалось с душевным мраком.

Посмотрел на Варланова, задумчиво докурив сигарету, и бросил остаток в пепельницу.

– Я так и не смог понять, чего хотел добиться Сергей, учудив обстрел в жилом районе? – подытожил Скибинский, переведя взгляд с Шамрова на Романа Викторовича. – Глупый поступок. Как не крути.

Руслан вытянулся в удобном кресле, а потом закинул ногу на ногу:

– Четыре ляма, что он должен, уже списаны, благодаря своевременному вмешательству. Теперь у нас появился собственный заводик по производству гидравлических насосов. Выгодная штука, если честно. Мы тут с Павловичем перешерстили бухгалтерию – закачаешься просто. Пахать и пахать. Так что, считаю, его минуты сочтены. И дружки-менты его не спасут. Так ведь, Влад?

Вот же, су**ра. Как не крути, а Филонов, в отличие от дяденьки, при любом удобном случае испытывал терпение Шамрова, напоминая о прошлом.

– Не спасут. Не ссы, – едко ответил, сложив руки на груди. – Мы расшевелили осиное гнездо. – Варланов крутанул в руке трость, внимательно слушая Влада. – Жалятся они весьма умело, но… мы их уничтожим одним простым способом: подожжем нахрен и дело с концом. Зачистим всё одним махом. Роман Викторович, давайте не будет ждать его устранения. Начнем отжимать бизнес сразу. Вот увидите, он вылезет из норы и засветиться. Только стоит взять то, что ему больше всего дорого. Например, «Скифию». – Чем больше Шамров говорил, тем больше понимал – другого выхода нет. Игры в благородство давно не в почете. Пока он будет действовать по всем понятиям и правилам, Руставский опять выкинет какой-нибудь номер и не факт, что на это раз им удастся остаться в живых. – Знаю, что был против подобной затеи, да и сейчас от неё не в восторге, но по-другому мы не выманим его. С волком нужно по-волчьи. После случившегося – только так. Заодно и выясним: кто с нами, а кто – против.

Варлан ещё до сих пор пребывал под впечатлением от услышанного с утра. Пришлось вздрючить гонца, принесшего плохие вести, а заодно и Руслана, что утаил и не позвонил сразу же. Что о нем подумают, если его человека едва не убили перед рестораном, в котором ему отмечали юбилей? Что за беспредел? Хотят девяностые? Он им их устроит. Ещё не забыл те смутные времена.

Скиба утвердительно кивнул головой, одобряя идею. Филонову было всё равно, что громить, он за любой кипишь, кроме голодовки. Считал, что Влад ещё хладнокровно держится. Если бы его жену подвергли подобному, он бы камня на камне не оставил и удушил любого, кто посмел встать на пути. Но именно такая холодность больше всего и настораживала, привлекала к себе внимание, заставляла считаться.

– Хорошо, – хлопнул в ладоши Варланов. – Одобряю. Руслан – на тебе торговый дом. Смотри, без фанатизма. Всего лишь создашь видимость. У каждого из нас там свои интересы. – Об интересе Влада Роман Викторович был в курсе и прекрасно знал, что прежде чем предложить, он тысячу раз подумал, поэтому согласился без раздумий. И сам так мыслил. Много в чем были похожи. Ему всегда импонировали идеи, решимость и цели этого парня. Всегда. А ещё ему нравилось отсутствие эмоций в тёмных глазах Шамрова. В них было только глубокое осознание собственных действий и собранность.

Филонов кивнул и скрылся за дверью. Влад облегченно, незаметно выдохнул. Только сейчас понял, что практически не дышал. Снова посмотрел на часы и проверил телефон. Пришлось перейти на второй номер, о котором знали избранные. Догадывался, что Настя уже успела позвонить ему раз сто. Не стоило сейчас поддаваться на её уговоры. Не стоило вообще думать о ней. Однако мысли не всегда слушаются наших команд. Если бы всё было так просто: сказал «не думай» и проблеме конец. Это не возможно. Как и не возможно приказать себе прекратить любить или ненавидеть.

После Варланова, Влад отправился к себе в «Орион».

– Как всё прошло? – поинтересовался Скотник, сразу поднявшись с кресла, как только Шамров вошел в кабинет.

– Будут прессовать «Скифию».

Миша тут же воспрял духом. На лице возникла стойкая сосредоточенность:

– Значит, в скором времени змея зашевелиться. Даю полдня, а то и пару часов, как Руставский будет у нас.

Влад присел на диван. Ещё и не обед, а усталость такая, что нет сил даже открыть глаза. Этой ночью не спал. Кофе не брало. Сколько уже можно пить? Поскорее бы Филонов приступил к плану. Поднялся, нервно зашагав по комнате. Подошел к окну, прижавшись лбом к прохладному стеклу. Прикрыл глаза. Спа-а-ать. Ему срочно нужен отдых.

Если бы не поездка к Приходу, который снова начал баламутить воду и проверка склада Сокура – уснул бы на месте. Даже занятия в тренажерке не принесли должного облегчения.

– Как там Настя? Вчера не хотел лезть с расспросами. – Миша возобновил бег на беговой дорожке.

– А как она может быть? – Влад прекратил выполнять армейский жим и отложил штангу в сторону. – С утра собралась на работу.

Миша хохотнул, вытерев пот со лба:

– Неисправима. А ведь обещала быть пай-девочкой. Я ещё тогда ей не поверил. С такими как она тяжело: не сломить, не перекроить под себя.

– Когда это она бросалась такими обещаниями? – удивился, не представляя Настю послушной. Скорее небо упадет на землю, чем она станет кроткой.

Скотник отмахнулся рукой:

– А, было дело. Не важно. Ты мне лучше скажи, с кем её оставил?

– С Максом и его людьми. – Влад потянулся к телефону как раз в тот момент, когда позвонил вышеупомянутый. – Алло… – присел на лавку, обмахиваясь полотенцем. Легкая улыбка коснулась губ. – А вы что?.. Гм… Ага… Правильно… Не трогайте. Перебеситься. Макс, ухо востро. Ты меня понял?.. Давай, на созвоне, если что. – Отключился. Рассмеявшись, прикрыл лицо руками.

Скотник недоуменно уставился на друга, ожидая, пока тот прекратит хохотать.

– Может, и мне скажешь, что бы я поржал, а то, знаешь ли, в последнее время не до смеха?

Влад сделал глубокий вдох, прекращая смеяться, и вытер уголки глаз:

– Да Настя вызвала ментов, заявив, что её преследует банда во главе с Максом и неким Бородачом.

– Это она о Косте, что ли?

– Угу. Те едва отделались. Пришлось звать подмогу. Мироненко сказал, что проще особо опасных преступников содержать под стражей, нежели одну бабу.

Мишка, представил сию картину тоже посмеялся. Особенно повеселил «Бородач». Человек, между прочим, заслуженный мастер спорта по самбо и никогда не имел дел с правоохранительными органами.

– А не слишком ли … э-э, это жестоко? Мироненко, Макс и ещё двое обормотов. Не каждая девушка такое выдержит.

Шамров вмиг изменился на лице. На лбу залегла морщина, столь ранняя для его возраста, а глаза приобрели хищный прищур:

– Них**. Я не готов к повторению вчерашнего. Пускай злиться. Потом ещё спасибо скажет.

– Что-то мне слабо вериться: твоя Настя и спасибо – понятия несовместимые.

А Владу было пофиг, если уж на то пошло. Главное, что он может спокойно идти к цели и не разрываться на части от тревоги о ней. Пускай всё только закончиться.

И закончилось…

Пока был в «АмирСтрой» и уточнял сроки сдачи объекта в эксплуатацию, с таким трудом вышедшего на финишную прямую после прессовки Сибиряка, позвонил Гончаров. Внутри всё натянулось. Каждая мышца, каждый нерв. Знал, что Лёшка попусту тревожить не станет.

– Влад! – позвал Скотник друга. Ему не понравилась его реакция после телефонного разговора. – Это Лёха? Что говорит?

Шамров уставился в одну точку. Так долго ждал этого момента, что не поверил сразу. И тут… прям дух перехватило.

– Лёха…

– И?..

– Нашел, – выдохнул, собираясь с мыслями. Вышли на улицу. Солнце куда-то подевалось, будто чувствуя накал ситуации. Так даже проще.

Мишка без лишних слов сел за руль, хотя его об этом никто не просил и застыл в ожидании. Видел, что Шамрову нужно время.

После смерти Алёны все зеркала его жизни разбились. Не знал, куда посмотреть, чтобы увидеть свое истинное отображение. Но с появлением Насти всё изменилось. Вновь заиграло красками, наполнилось смыслом. Он смог увидеть себя. Смог полюбить. Даже если и был маломальский шанс начать жизнь заново, прошлое не отпускало. Держало когтистыми лапами, въелось под кожу, стало с ним одним целым. Долгих пять лет совместной жизни с Алёной он пытался быть достойным её. Видеть в её глазах восхищение, уважение, одобрение, в конце концов. Стремился жить по закону и не нарушать его. И что получил в итоге? Разрушенные жизни. Сначала, в этом мире его держала месть, теперь – Настя. За неё ухватился руками и ногами. Если не станет её – придет крах всему. И ему тоже.

– Не стоит… – нарушил тишину Миша. – Я знаю это взгляд и сразу скажу – не стоит.

– Что «не стоит»? – Влад вынырнул из раздумий, посмотрев на друга.

– Думать о том, о чем ты только что подумал.

– Надо же… – удивился. – И о чем я подумал, телепат хренов?

Миша выплюнул в окно мятную жвачку и посмотрел в зеркало бокового вида, пропуская маршрутку. Ехал не спеша, позволяя брать на обгон даже Жигулям.

– Что не заслуживаешь на счастье. Это всё туфта. Ты как никто другой заслужил его.

– Поживем – увидим. – Влад криво улыбнулся, впечатлившись проницательностью Скотника и потянулся к бардачку, проверяя оружие. – Жми на газ. Пилить предостаточно. К наступлению ночи должны успеть. – Ожил. Минутная слабость прошла. Стоит начать жить ради живых, а не ради мертвых. Пора выполнить данное обещание, не дававшее покоя на протяжении двух лет и потушить сжигающее изнутри пламя.

…В восемь часов вечера были на месте.

Гончаров встретил их на въезде в лесистую местность. Выглядел уставшим, но довольным, словно сам грохнул мразь и получил медаль «За отвагу». Был один. Шамровских ребят отпустил домой ещё вчера и сам, в одиночку, уже как сутки пас Сергея.

– Как ситуация? – первое, что спросил после обмена рукопожатиями. Принял с рук бинокль и проследил за небольшим, но достаточно укомплектованным деревянным домом, спрятанным в лесной гуще.

– Долго не мог понять, Руставский ли там, – начал Гончаров, закурив. – Людей вокруг не много. Человек десять. Его не видно. Стал действовать по твоей наводке: сначала поставил парней следить за его любовницей, потом и за финансистом. Кто, по-вашему, вывел на него?

– Лёха, нам не по приколу разгадывать твои ребусы, – пропыхтел Скотник, начиная замерзать. Одет был не по погоде.

– Финансист, – тихо ответил Влад. – Сегодня, где-то под обед. Так?