Текст книги "Мое чужое сердце (СИ)"
Автор книги: Арина Александер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)
– Да. А ты откуда?.. А, так это твоих рук дело?
– Не совсем. Но идея моя. Потом расскажу. – Шамров был сосредоточен. От былых сомнений не осталось и следа. Засосало под ложечкой. Стряхнул неприятное ощущение.
Алексей выглянул из-за спины Влада:
– А где народ? Вы что, вдвоем приехали?
– Я пойду один, – холодно произнес Шамров, снова принявшись за наблюдение.
– Тебе жить надоело? – взбеленился Мишка. – Них**, я с тобой. Одного не пущу.
– Я тоже.
Влад начал терять терпение:
– Бля** Вы за**ли! Никто никуда не пойдет. Лёх, ты молодец. С меня причитается. Как и договаривались. Мишка – ты куда прешься? Ирка мне потом яйца открутит. Ждите тут и прикройте, если что. Всё остальное я сам.
Знал, что лучшее время, когда теряется бодрость – предрассветный час. Тогда исчезает бдительность, внимание рассеянное, все мысли об отдыхе.
Едва дожил до четырех утра. Хорошо, хотя бы вздремнул в машине, забывшись мимолетным, тревожным сном. В таком случае говорят: «Лучше вообще было не ложиться». Открыл глаза, будто и не было его, сна. Только кровавый оттенок глаз говорил о том, что ему катастрофически не хватает отдыха, что внутричерепное давление настолько высоко, что лопнул сосуд, и теперь в правом глазу виднелось красное пятнышко. Отмахнулся рукой. Рассосется. Не в первой.
– Я насчитал десять человек по периметру, – подошел к нему Алексей. – Но не знаю, есть ли в доме кто-нибудь. Финансист уехал перед вашим приездом. Руставского не видел.
– Это не много. Справлюсь.
– Влад… – Скотник снова завел свою шарманку. Словно баба, честное слово. – Ты ведь не думаешь, что мы будет спокойно сидеть и наблюдать со стороны?
– Именно так и думаю. Я уже устал повторять, что это дело решу сам. Хотите броситься на амбразуру рискуя жизнью? Вперед. С завтрашнего дня предоставлю такую возможность. А будете мешать – вырублю в один миг и дело с концом.
Больше не сказал ни слова. Осторожно, шаг за шагом начал приближаться к заветной цели. Сейчас все обостренные инстинкты были сосредоточены только на Руставском. Много раз представлял этот момент. Проигрывал в голове каждое движение. Тогда сердце гулко колотило в груди, гнало кровь по венам, что закладывало уши. Сейчас же… был спокоен, хладнокровно настроен отомстить за смерть любимого человека и сам до конца не мог понять, откуда взялось это состояние.
Первого парня обездвижил, нанеся одновременно удар ногой в пах и ладонью в горло. Тот упал, задыхаясь от нехватки воздуха.
Второго – воздействием на болевые точки на спине и шее. Для этого правую руку положил на горло, а левой обхватил шею сзади, после чего приступил к одновременному нажатию на нужные точки.
Третьего – одновременно обхватил руками чуть выше талии за нижние ребра. Сцепил руки за спиной в восьмерку и резким движением локтей друг к другу сломал нижние ребра.
Старался действовать бесшумно, не привлекая внимание выстрелами. Успеется. Ещё троих обезвредил подобным методом. Как и предполагал, никто не ожидал нападения, и многие спали буквально стоя. А вот дальше… дальше в ход пошло всё. До тех пор, пока на улицу, в одних трусах не выскочил перепуганный Сергей.
– А вот ты как раз мне и нужен, – Влад приставил ошарашенному мужчине пистолет ко лбу и толкнул в дом, старательно прикрыл за собой дверь.
Говорят, перед смертью человек раскаивается. Если не во всем, то хотя бы в некоторых поступках. Руставский не покаялся. Не признался, что допустил ошибку. Не стал просить о милосердии. Он всего лишь сказал:
– Не смотря ни на что, Шамров, мы с тобой похожи.
– У меня нет ничего общего с такой су**й, как ты, – левая рука устала держать на весу упитанное тело, которое медленно сползало по стенке.
– Похожи-похожи, – быстро зашептал Руставский, будто боялся, что не успеет выплеснуть перед смертью последнюю порцию яда. – Ты, как и я не можешь остановиться. Когда-нибудь это тебя и погубит.
Шамров холодно улыбнулся. Сергей был прав. Он не мог остановиться в стремлении отомстить. Но никто не мог сказать, что у него нет терпения. Колоссального. Если бы он не умел останавливать себя, то давно бы рассчитался с ним, а не ждал долгие месяцы, лелея проклятое чувство в душе.
– После того, как я всажу тебе пулю в лоб, – надавил со всей силы, упиваясь мелькнувшим страхом в глазах напротив, – мне будет всё равно. Это не так и страшно.
Всё закончилось…
Так, как он планировал. Так, как проигрывал в мыслях каждый день. Что чувствовал? Наконец-то облегчение. Оно было огромное. Будто камень с плеч упал.
Укоры совести? Она здесь совсем не уместна. В отношении таких гнид загонял её в дальний угол и приказывал молчать. И она слушалась.
Пошатнулся. От нахлынувшей тошноты пришлось замедлить шаг. Едва справился с ней. Минут двадцать просидел на корточках, накрыв голову руками.
Ночь скрыла его уход так же искусно, как и появление. Из глубины леса послышалось уханье совы. Она тоже была на охоте.
Миша с Алексеем молча встретили его появление. Говорить не было смысла. Гончаров выехал первым, получив пару дней отсыпных, а Скотник разместился на пассажирском месте, зевнув от усталости.
Влад ещё не привык к новой машине, не прочувствовал её, но за рулем держался уверенно. Закурил.
Странно. Совсем не чувствовал усталости. Внутреннее напряжение ушло, мышцы вернулись в прежнее состояние. Кажется, именно сейчас начал жить.
Мимо проносилась пустынная местность, поросшие сорняком и припорошенные изморозью нетронутые земельные участки, обработанные к зиме поля.
Не заметил, как подкрался рассвет. Сотни километров позади. О долгожданном отдыхе не могло быть и речи. Уже с самого утра позвонил Варлан и попросил заехать. В голове тут же запустился мыслительный процесс, который пульсирующей болью отдался в висках. Знал, о чем пойдет речь, поэтому всю дорогу задавался вопросом: соглашаться или нет? Мишка дрых, свесив голову, с ним не посоветуешься. Не хотел будить. В десять часов завез его домой и передал в руки обеспокоенной Иры. По-доброму позавидовал другу, наблюдая за тем, с какой заботой и тревогой всматривалась девушка в лицо любимого. Ему о таком нечего и мечтать. Вряд ли его встретят с распростертыми объятиями.
Прежде чем поехать к Роману Викторовичу, заехал на старую квартиру (которую так и не продал), переоделся в джинсы и свободный свитер. Как бы не хотелось оказаться дома, увидеть Настю, услышать её голос, но не мог сразу поехать к ней. Просто не мог. Когда в ванной взглянул на свое отражение в зеркале, ужаснулся. Не выражения лица. Не привкуса желчи во рту, которую прогнал зубной пастой. Нет. Ужаснулся своих глаз. Вернее, правого глаза, большая часть которого была «налита» кровью. Если Евстратьева увидит его в таком виде – испугается. Жуткое зрелище. Не смотря на бодрячковое, обманчивое состояние понимал, что хорошим это не кончится.
Уснул сразу же, как только щека коснулась подушки, плюнув на Варланова и всех ему подобных. Аккумулятор полностью сел. Организм сам включил режим перезагрузки, не позволив загнать себя в могилу раньше времени. Оно того не стоило.
Сердце прекратило стучать, как сумасшедшее, болезненно сжимаясь и остервенело гоняя кровь. Сейчас оно размеренно стучало в пустой квартире, наслаждаясь спокойствием.
Однако после четырех часов сна ни с того ни с сего открыл глаза. Чувствовал себя разбитым. Это ничтожно мало. Но и бездействовать в данный момент было непозволительной роскошью. Снова посмотрел на свое отражение. Уже намного лучше. Осталось незначительное покраснение, с которым можно показаться на людях.
К Варланову поехал на фирму. Поднялся к нему в кабинет, как к себе домой, снял пальто и закатал рукава. Только сейчас, в этот момент почувствовал в теле жар, буквально ломоту.
Роман Викторович встретил его с распростертыми объятиями, будто не виделись сто лет. Конечно, он радовался, что вопрос с давним врагом, в конце концов, решился и что сможет объединить всех под своим началом. Шамров задумался: а хотел ли он в таком возрасте лезть на броневик и вести за собой революцию? Улыбнулся. Если доживет до его лет, то вряд ли.
Пришлось рассказать о своей поездке и о том, как Гончаров выследил Руставского с помощью Филонова. Варлан довольно потирал подбородок и одобряюще улыбался на нужных моментах. В глазах светился азарт.
– Ну что же, Влад, – облокотившись о стол, произнес он, рассматривая воспаленный глаз мужчины. – Весть о смерти Руставского облетала всех. Думаю, будет лишним говорить, что после тебя там прошла капитальная зачистка.
Шамрову стоило невероятных усилий сохранить невозмутимое выражение лица. Значит, его подстраховали.
– Ты же не думал, что я позволю тебе рисковать жизнью? – удивился Варлан, заметив немой вопрос в тёмно-карих глазах. – Таких парней как ты стоит беречь. И я берегу. У нас с тобой ещё всё впереди и я не хочу терять тебя в самом начале.
– Откуда вы знаете, что я рисковал? Всё прошло гладко и довольно тихо.
Варлан хмыкнул, постучав тростью об паркет:
– Потому что я успел узнать тебя. Ты думаешь обо всем, что надо и не надо. Зато о своей жизни думаешь в самую последнюю очередь. Запомни: и в бизнесе, и с врагами, всегда должна быть подстраховка. Я не хочу, чтобы у тебя потом были проблемы.
Влад мысленно ухмыльнулся. Кто же их хочет, проблем этих? Никто. За зачистку благодарить не стал. Не просил. Да и не нужно было.
– Не передумал стать во главе дел Руставского? – Варлан всё же надеялся на согласие с его стороны.
– Как и договаривались – прикрою точки. Западный округ останется за мной в этом плане. Всё остальное, кроме «Плазмы» решайте сами, кому передадите. Я не экономист и сидеть за ворохом бумаг не собираюсь.
– «Плазма»? – удивился Роман. – Не думал, что тебя потянет на подобные заведения. Но, – поднял руки, соглашаясь, – тебе виднее. Деньги там оседают не малые. Хватит и в общую кассу, и на хлебушек с икрой.
Позже к их скромной компании прибавилось. Приехал всё тот же Скибинский, в окружении доверенных лиц и четверо владельцев крупных предприятий из соседних областей. Заглянул и Филонов с объемными папками. Шамров хотел уйти, не желая мешать, но Варлан придержал взглядом, давая понять, чтобы остался.
И снова, в который раз, закрутилось-завертелось вокруг него. Жизнь снова влилась в привычный круговорот, словно и не было бессонных ночей, двух напряженных дней. Адреналин сделал свое дело – вогнал в колею, придал скорости и правильного направления. Очнулся только тогда, когда за окном наступила ночь.
– Шамров! – окликнул на парковке Варлан, когда все разъехались. – Отдохни с недельку, а то жутко смотреть. Чтобы до следующего понедельника на работе не светился. Узнаю – накажу. И к Хмурину загляни – не нравятся мне твои глаза.
Влад только улыбнулся. Отдых – это хорошо. Повалятся несколько дней в постельке до обеда был не против. Глядишь, всё само собой пройдет. Уже и забыл, что такое нормальный сон, еда, посиделки в компании друзей.
Домой ехал со смешанными чувствами. Было непривычно возвращаться в родные стены после всего случившегося, не имея понятия, чем всё закончится. Больше всего опасался встретиться с отчуждением, холодностью и безразличием. А вдруг Скотник прав и своей опекой он перегнул палку? Хрена с два. Береженного бог бережет. Кто о ней позаботится, если не он? Была бы возможность – и ОМОН поставил у двери.
Макс с радостью встретил его появление. Пока обменивались приветствиями и делились впечатлениями, смог собраться с мыслями и сосредоточиться на предстоящей встрече. Мироненко отрапортировал: «объект последние сутки вел себя подозрительно тихо и на рожон не лез», что не могло не радовать. Отпустив охрану, застыл перед дверью. Звякнули ключи. Именно этот звук и подтолкнул к дальнейшему действию. Уверенно переступил через порог, прикрыв за собой дверь, поприветствовал Джоя, обвел гостиную взглядом.
Девушка спала на диване, сжавшись в комок и подтянув под себя ноги.
Сколько раз он наблюдал за ней спящей? Предостаточно. Тогда разные чувства бушевали внутри. Но сейчас… что-то всколыхнулось в груди. Теплое, давно забытое.
Нежность…
Опустился на корточки и посмотрел на длинные чёрные ресницы, дрожащие от сновидений. Рядом пристроился пес, с любопытством заглядывая через плечо.
Настя хмурила брови, болезненно стонала и что-то бормотала во сне. Снилось ей что-то тревожное.
– Настя, – позвал тихо, беспокоясь, что может испугать внезапным появлением, – Настя-я-я.
Она открыла глаза, спросонья уставившись на него. Моргнула… Затем, судорожно выдохнув, бросилась к нему на шею и, всхлипнув, принялась целовать. От неожиданности Шамров опешил, впервые ощутив прикосновения таких желанных, мягких, теплых губ ко лбу, щекам, подбородку. А потом… не заметил, как поцеловал в ответ. Жадно припал к её губам. Не для кого-то, не перед кем-то, а для себя. Ведь в последние дни только то и делал, что жил ею, дышал ею. С родными людьми так всегда. А она и была ею, родною. Всецело его. Так и целовал, впитывая в себя. В голову, в душу, в сердце.
Глава 16
Сонная дымка растаяла. На смену сладкой истоме и приятной тяжести внутри пришла горькая реальность.
Он здесь. Значит… тот человек умер.
Стася отскочила от Влада, будто обожглась и прикоснулась кончиками пальцев к своим губам. Не знала, как быть. По телу иголками пробежали мурашки. Посмотрела в любимые глаза и содрогнулась – кровавое пятно, не до конца сошедшее, свидетельствовало о недавнем повышенном давлении. Она прекрасно знала его причину.
Влад, застыв, наблюдал за её реакцией. Лицо горело от поцелуев. Было не просто выдержать пристальный взгляд. Расплавленное серебро с кристаллами льда проникало в самую душу. Опустил глаза. Мысли бросились врассыпную и собрать их воедино практически не возможно. Не сейчас, когда на губах ещё чувствовался влажный след.
Эйфория, так бурно проявившая себя минуту назад оттого, что он жив и невредим испарилась. Нет, конечно, она рада, что он вернулся. Безумно рада. Даже набросилась с поцелуями, не дав человеку опомниться. Что поделать? Так проявилась её тоска. Но проведенные два дня в ожидании, тревоге и неведении оставили такой неизгладимый след, что сразу напомнили о себе, вылившись в обиду, горечь, гнев. Не могла понять, на кого злилась больше: на себя или на него. На него – потому что не считался с её правом, желанием, мнением. На себя – потому что, не смотря ни на что, млела от одного только звука его голоса.
Всё навалилось сразу: недавний кошмар, от которого сердце до сих пор неприятно покалывало; вкус его губ, которые оказались страстными и на удивление нежными, не смотря на резкие очертания, и тревога. Всё надавило на горло спазмом, заставив наброситься с кулаками и бить по плечам, торсу, толкать, а потом снова притягивать к себе и снова бить.
Так проявлялся её страх потерять. Ведь бывает, когда неосторожный ребёнок, ослушавшись, залезет на высокий стул и упадет с него, а мама, испугавшись, ещё и всыплет сверху. А потом будет плакать вместе с чадом, прося у него прощения. Ведь ударила не потому, что хотела наказать за непослушание, а потому, что сильно испугалась. Вот так и Стася.
Шамров стойко сносил удары, позволяя делать с собой всё, что заблагорассудится. С плотно сжатыми челюстями наблюдал за мелькавшими кулаками и в который раз терпеливо ожидал момента, когда девушка выдохнется.
– Ты… – так много всего хотела сказать, выплюнуть в лицо все претензии, обвинения, злость, что сейчас захлебнулась, давясь застрявшими в горле словами. – Ты… не имеешь права запирать меня, указывать, когда выходить из дому и контролировать каждый шаг.
– Имею! – задохнулся, перехватив неиссякаемый поток ударов левой рукой. – Вот, – растопырил пальцы, демонстрируя кольцо, – тому доказательство. Захочу – будешь сидеть под замком весь год.
Стася вырвала руки, отскочив подальше:
– Не-е-е-т… НЕТ!!! Не буду! Потому что не собираюсь ждать тебя целыми днями напролет и сходить с ума от неизвестности, – завелась, наконец, ощутив прилив сил для того, чтобы высказаться. – Ты даже не позвонил… Не написал. Для тебя это так, мелочи… – бросалась хлесткими словами. Сердце билось оглушительно и неровно. – Влад, я так не смогу. Ты ничего не рассказываешь. Таишься. Это я, как открытая книга. А ты…
– Зачем это всё сейчас? Я с самого начала был тем, кем есть. Ты прекрасно знала, во что ввязываешься.
Девушка заходила по гостиной, заломив руки. Не хотела, чтобы сон стал явью. Наплевать на всё. Ей даже было всё равно, что он убил человека. Если бы кто-нибудь сказал об этом пару месяцев назад – рассмеялась бы в лицо. Сейчас… любовь изменила её. Он – изменил её. Хотелось рвать на голове волосы – настолько запуталась в своих чувствах и желаниях. Пыталась достучаться, протянуть руку, стать услышанной. Помочь.
– Пообещай, что больше не будешь рисковать своей жизнью, – решила пустить в ход последний спасательный круг в виде обещания. Ведь, если он даст слово, то сдержит его. – Пообещай, что с тобой ничего не случится!
– Не могу! – не хотел обманывать, распыляться ложными надеждами. Себе не мог дать такого слова, а ей… тем более. – Всё будет вот так: с постоянным риском. Привыкай!
Хотя и честный, но такой ответ Стасю не устроил. Посмотрела на Влада, прошлась взглядом по уставшему лицу, одежде. Чёрт! Он даже переоделся где-то. На это время нашлось. А позвонить – фигушки.
Во всем виноваты чувства. Без них намного проще. Всё было бы безразлично – и где пропадал, и кого убил, и кем пахнут рубашки.
– Разведемся! Да!.. Я найду, что ответить Варланову. Не поверю, что он настолько старомоден, что не войдет в положение. Объясню, что устала от диктатуры мужа, – последние слова прокричала. – Что не желаю быть пустым место и жить по приказам. Что меня не ставят в известность, а потом ещё ждут спокойной реакции. Не хочу виснуть на телефоне, ожидая, когда позвонят, когда напишут. Я не хочу такой жизни!
Чем больше говорила, тем больше верила в осуществление задуманного. Только Влад не разделял её воодушевления. Мозги закипали. И без того напряженные сутки грозились вылиться в оху**ного масштаба скандал. Возникло желание сказать: «Не видать тебе развода ни через год, ни через два. Я передумал». Но какая, нах**, разница? Её штормило. Его накрыло. Горло свело от желания заорать как и она, на всю глотку, освободить всю злость, дать выход эмоциям, которые рвались наружу. Думал, после смерти Руставского заживет спокойно. Какой там? Походу, покой ему может только сниться.
– Раз такая х*ня, – сделал пару шагов в её сторону, отчего девушка попятилась к стене, – я съеду с квартиры, – отчеканил холодно, в привычной манере, однако внутри всё содрогалось от накала ситуации. – Ты останешься здесь. Квартира и так переоформлена на тебя. С этой минуты ты не лезешь в мои дела, я – прекращаю интересоваться твоими. Захочешь – будешь гулять по клубам, сколько пожелаешь. Даже если вы*бут капитально – мне будет фиолетово. Захочешь – закрутишь роман с Коноваловым. Уверен, он до сих пор исходит слюнями по тебе.
В то, что говорил и сам не верил. Да он скорее придушит её, чем допустит подобное, но остановиться не мог. Даже не волновал потухший взгляд. Виски пульсировали такой болью, что вот-вот взорвутся, а он всё продолжал словесно хлестать, наблюдая как вздрагивают от услышанного поникшие плечи.
– Отныне можешь ходить где угодно и с кем угодно, я умываю руки. Но… – перевел дыхание, почувствовав нехватку воздуха, – никакого развода. Слышишь?!..
Возникла острая необходимость вдохнуть прохладного воздуха. Маловероятно, что это поможет успокоится, но лучшего способа пока не придумал. Не крушить же всё вокруг?
Входная дверь с грохотом закрылась.
Шамров был зависим. И эта зависимость превратилась буквально в маниакальную потребность. Её не получалось запереть в жесткую клетку самообладания. Она была уже разрушена.
Ну на хер… Как у слабой, хрупкой девушки может получиться вывести его из себя? Толкнуть на поступок, который совсем не характерный? Хотя, стоит отметить, что в последнее время он и так не похож на себя. Фраза: «Я не хочу такой жизни!» не давала покоя.
Сломя голову выскочил на улицу. Что-то сдерживало сесть в машину и надавить на газ, сорвавшись с места.
В последние дни он часто проводил параллель между Настей и Алёной. Не по внешности. Они совсем непохожи, да и по характеру разные: с Алёной у него никогда не было ссор. Только одно у них было общее – сердце. Влад постоянно опасался увидеть в её глазах укор. Во всём. Именно в этом и пряталась причина, почему до сих пор не открылся.
А Стася так и осталась стоять недвижимо около стены, пытаясь глубоко вдохнуть. Не получалось. Внезапная пустота в груди заполнила каждую клеточку. Осталось только желание быть с Владом. Ему, этому желанию, было до лампочки на всё вокруг. Это и есть настоящая любовь? Ей осточертело наступать на собственное горло, жить в ограничениях. Всё это ранило её саму, ложилось на душу тяжким осадком.
Чувствовала себя смазливой дурочкой, которой впервые объяснили правила игры в морской бой и протянули лист, на котором умелой рукой были расставлены позиции кораблей. И она, по своей неопытности стреляла наугад, без какой-либо тактики и умения вести сражения. Не было в ней тех знаний, даже в двадцать два года. Не было искушенности, умения подтолкнуть опытного мужчину к действиям. Только инстинкт, наверное, самый древний, подсказывающий, что она тоже небезразлична. Этот инстинкт и выгнал её на улицу в одной тоненькой кофточке в тот момент, когда Шамров подошел к Ленд Роверу и открыл водительскую дверь.
– Влад! – позвала с надрывом. Может, это будет самой большой ошибкой в жизни, а может, самым правильным поступком. Она не знала наверняка. – Не уезжай…
Шамров обернулся. Перед ним, обхватив плечи руками и содрогаясь от порывов ветра, стояла Стася.
– Ты что творишь? Немедленно вернись. Заболеешь ведь, – в миг нарушил все обещания, данные несколько минут назад.
Она подошла ближе, став буквально вплотную, и подняла голову, заглянув в глаза. Влад тихо выругался, снял пальто и ловко накинул на дрожащие плечи:
– Ну почему с тобой так сложно? – прошептал с болью, завернув девушку в ткань, и обхватил хрупкие плечи в попытке согреть.
Она всё так же продолжала всматриваться в его лицо, призывая не прятать взгляд, а открыто посмотреть в ответ.
– А ты разве ещё не понял? Ты же убиваешь меня нежеланием впускать в свой мир, в свою жизнь. Скажи, чтобы я не мучила ни тебя, ни себя… Глядя в глаза скажи, – голос задрожал от переполнявших эмоций, – что ничего ко мне не чувствуешь!
Влад провел рукой по её волосам и прижал к широкой груди. Сомкнул руки за спиной, крепче притиснув. Прикоснулся губами ко лбу.
– Разве не видишь, что я не могу без тебя, – прошептала, уткнувшись ему в грудь, но слышно её было прекрасно.
Это как удар под дых. Шамров слегка отстранился. Настолько, чтобы можно было прыгнуть с разбега в серые озера и утонуть. Что и сделал, как только заключил влажное от слёз лицо в ладони и убрал разметавшиеся по щекам пряди. В движениях снова появилась чувственность, которую всегда испытывал, стоило прикоснуться к ней.
– Дура-а-а, – протянул с придыханием, – да я люблю тебя!
Сердце на сумасшедшей скорости рухнуло вниз, а потом, подпрыгнуло вверх, с болью забившись на прежнем месте. Перед глазами всё поплыло от осознания только что услышанных слов.
– Так докажи! Докажи… Не отталкивай. Позволь быть рядом… – не договорила, ощутив прикосновение слегка шершавого пальца к нижней губе.
– Ты же понимаешь, что после этого не отпущу ни через год, ни через два? Возврата в прежнюю жизнь не будет. Привяжу к себе и не отпущу до последнего вздоха.
Что-то мелькнуло в его глазах. До боли знакомое. Будто из прошлой жизни. Оно вызвало странный трепет во всем теле и чувственное покалывание на кончиках пальцев. Она помнила его откуда-то. Была уверенность, что знает так же хорошо, как и себя, хотя на деле продолжала двигаться на ощупь, спотыкаясь на собственных ошибках.
– И не отпускай, – попросила, обвив крепкую шею руками и привстав на носочках. – Держи так крепко, как только сможешь.
Влад склонился к ней, прижался ко рту, пока ее губы не разомкнулись, и он смог коснуться языка. Это было восхитительное, острое ощущение. Потом прерывался на чуть-чуть, всего лишь на пару вздохов, чтобы вновь припасть к горячим губам, сделать их влажными, раскрыть, заставляя ее вздрогнуть от соприкосновения языков. Заставляя голову кружиться.
Стало так легко, будто крылья за спиной выросли. Не решался даже в мыслях допускать подобное. Сейчас же… ринулся с головой, не побоявшись разбиться о чистую душу. Почувствовал, как натянулись мышцы от падения. Думал, вот-вот и достигнет дна, заполнит собой так же, как она заполнила его. А его всё не было, этого дна, падал и падал без конца и края. Потому что душа у неё бездонная, вместила его целиком. Со всеми грехами и недостатками.
Испытав странную, бесконтрольную дрожь возбуждения подхватил на руки, расслышав стон удовольствия, и поспешил в дом. Сейчас он отогреет её. Всей силой своей любви заставит воспламениться.
Стоило только подняться в квартиру, как волнение одолело обоих. Это была смесь остроты, предвкушения и чего-то запретного, того, о чем каждый так долго боялся мечтать.
Пока опускал на пол, прижав к стене и припав с поцелуем к нежной шее, зазвонил телефон. Стася вздрогнула. Сразу в голову полезли самые мрачные мысли. Вот сейчас он ответит, отдалится от неё, возможно, даже уедет. Сердце заскрипело, не желая мириться с неизбежным. Но Влад даже не посмотрел на экран. На ощупь нашел кнопку питания и отключил мобильный, отбросив на диван, вновь возобновив ласки. Хотел зацеловать до хриплого стона, прикоснуться к её коже и почувствовать, как она прикасается к нему.
Для этого стоило освободиться от одежды. Сбросил с неё пальто, стащил с себя свитер.
Всё происходило быстро – на животных инстинктах и желаниях. Даже если и захотела что-то сказать – не смогла бы. Во рту пересохло. Сглотнула, стоило Владу снять с неё кофточку и запустить указательный палец под бретель бюстгальтера, отведя в сторону. Она упала с плеча, оголив кожу. То же самое он проделал и со второй. Мучительно медленно. Не выдержала. Завела руки за спину и, расстегнув крючки, отбросила к телефону на диван. Первым порывом было прикрыться, испытывая неловкость из-за шрама, но потом, встретившись с восторгом в его глазах – поборола сие стремление, ведь он видит его не впервой. Сердце громыхало с такой силой, что левый сосок подрагивал в такт его ударам.
Влад опустил взгляд, заметив этот трепет, и крышесносная волна желания пронзила пах, едва не заставив взвыть. Обхватив девушку за талию, поднял над полом и припал к этому самому соску губами, с жадностью втянув в себя.
Поддавшись инстинктам, которые в этот момент главенствовали над всем, Стася крепко обхватила его ногами, обвила шею руками и закинула голову назад, содрогаясь от влажного скольжения языка по разгоряченной коже.
Влад быстро поднялся по лестнице и, подойдя к кровати, осторожно опустил на неё девушку. Как же блестели её глаза. Его Настя… Маленькая, красивая, нежная и такая родная.
Его руки скользнули по бедрам, прошлись по спине, погладили затылок. Дышал рвано, слегка подрагивая, пытаясь взять под контроль сумасшедшее желание.
– Боюсь, я разочарую тебя, – честно призналась, опустив голову. Больше всего испытывала неловкость из-за своей неопытности. Хотелось стать для него самой-самой. Наброситься со всей страстью, воплотить давние эротические фантазии в реальность, но боялась. Не боли. Нет. Боялась, что не понравится ему.
Почему-то от этих её слов опьяняющий хмель ударил в голову. Возникло легкое головокружение. Робкая догадка пронзила затуманенное подсознание и вызвала щемящую нежность.
– Настя… – только и смог выдохнуть, почувствовав, что начал теряться от желания. Если до этого хотел наброситься со всей силой сексуального голода по ней, то сейчас, пришлось невероятным усилием воли обуздать сей порыв.
Стася не поняла, почему он застыл. Ещё недавно буквально задыхался от страсти, теперь же гладил её спину, скользил ладонями вверх-вниз, задумавшись о чем-то.
Зашевелилась, решив, что он передумал и встретилась с заинтересованным взглядом.
– Глупая… – Влад упивался её красотой, открытостью и искренностью и не мог поверить, что всё это время она была не тронута. Он первый. И единственный. Уж он постарается. Убьет любого, кто прикоснется к ней. – Уменя никогда не было девственницы, – прошептал хрипло и со стоном прижался к её груди, обвив руками тонкую талию.
– Какая есть. Уж прости. Мне далеко до всяких там Любань и дочерей авторитетов. Тебя никто не заставлял жениться на мне. Видели глазки? Теперь получай.
Шамров засмеялся:
– Так в этом вся прелесть. Ни за что и ни когда не откажусь, даже если будут убивать.
– Ты специально? – встрепенулась, обхватив его лицо руками и застав посмотреть в глаза. – Не смей так говорить! Слышишь? Никто не отнимет тебя. Я не позволю. Понял? – глаза предательски увлажнились. Прикусила губу, чтобы не расплакаться.
Он сразу уловил эту перемену. Крепко обхватил руками, стал покрывать поцелуями лицо, как ещё недавно делала она:
– Ты только будь рядом. Всё остальное – херня.
Стася хотела возмутиться, не согласиться с ним, но он не позволил, подтолкнув на середину кровати. В приглушенном свете ночника она увидела, как слетели вниз джинсы, как за ними последовало нижнее белье. Его и её. Теперь она полностью была обнаженной.
Влад с жадностью прошелся глазами по её идеальному телу. Сглотнул. Реагировал так, будто впервые увидел. Сейчас главное не кончить от первого же толчка в неё. Каждое прикосновение к ней уже было мучительным, просто невыносимым.
Не смотря на то, что был на грани, что потерялся в реальности, а все мысли сосредоточились на чувственной дрожи лежащей под ним девушки, отстранился. С тяжелым дыханием, рвущимся наружу рывками, с адской болью в паху не смог войти одним рывком. Только не с ней. Возможно, переживал больше самой Стаси. Пофиг. Он сделает так, что бы по максимуму огранить неприятные ощущения. Заставит даже забыть собственное имя и принять его всего, целиком без тени страха и боли.
Обхватил икры ладонями и согнул ноги в коленях, слегка разведя в стороны. Стася не противилась, ожидая, что он, после того, как надел презерватив расположиться сверху, но не тут-то было. Изнывая от пульсирующей тяжести внизу живота, от которой стремилась избавиться как можно скорее, она с широко распахнутыми глазами уставилась на то, как Шамров опустился между её колен, припав губами к внутренней стороне бедра. Дернулась от страшной догадки. Ещё не готова к подобному. И так была на пределе, не хотела, чтобы он заметил, насколько она влажная.
