Текст книги "Голос во тьме (СИ)"

Автор книги: Аргентина Танго

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

– Вот вам смешно! А сами, наверное, не лучше выглядели в первые сто сорок раз!

Энджел присел на край стола и кивнул на диванную подушку:

– Motus.

Подушка подпрыгнула, ударилась о потолок и шлепнулась обратно в облачке пыли. Маргарет покраснела с досады.

– Вы не на том концентрируетесь, – наставник поставил на стол какую–то коробку. – Вы думаете о предмете, а представлять надо движение.

– Как я могу представить движение?

– Как движение, – с усмешкой ответил Энджел; да он над ней издевается! – Но о телекинезе мы поговорим позже. Сейчас…

– Уж куда позже–то, – вздохнула девушка. Редферн положил руку на коробку.

– Сейчас, – повторил он, – я хочу все–таки вооружить вас чем–нибудь серьезным. На освоение любого сложного заклятия уходит много времени, а иногда самым эффективным средством против чародея является пуля в лоб.

Он отщелкнул замочек на коробке и поднял крышку. Маргарет привстала, с любопытством вытянула шею – и подпрыгнула в кресле, как мячик, с трудом задавив изумленный возглас. В коробке лежала пара револьверов с полным набором всего необходимого, включая ящичек с патронами.

– Но… но я не могу! – наконец пролепетала она. – Это же очень дорогой подарок!

– Подарок? Это оружие для защиты.

– Но я не умею…

– Я вас научу. Маргарет, – он взял ее за руку, – стрельба – это шумное дело. Вы готовы пойти со мной?

– Куда?

– Туда, где я вас спрячу.

Маргарет сжала его ладонь и опустила голову, не сводя глаз с револьверов. Значит, дошло до этого…

– Я не могу, – тихо ответила она.

– Почему? Здесь бродит маньяк–чародей, который уже убил четверых свидетелей, двух жертв и хотел добраться до вас, – Энджел подцепил пальцами ее подбородок. – Вы не в безопасности даже у себя дома.

– Я не могу уйти, – терпеливо повторила Маргарет. – Здесь моя семья, и они боятся за меня. Неужели вы не понимаете? Я не могу исчезнуть и не могу им объяснить… – она запнулась. – Про вас. Если маньяк вернется – то здесь только я хоть немного владею магией. Хотя это и жалкая защита, но… но… я не могу.

Редферн отодвинулся и нахмурился, отвернувшись от нее.

– Простите, – робко сказала Маргарет. – Я вас обидела?

Он потер лицо руками, и девушка заметила наконец синеватые тени у него под глазами, наметившиеся мешки, покрасневшие веки и проступившие морщины у рта, глаз и между бровей.

– Вы спите хотя бы иногда?

Редферн вздохнул и встал.

– От того, что вы здесь, им только хуже. Они в опасности рядом с вами.

– Я понимаю, – Маргарет подступила ближе и посмотрела ему в глаза. – У нас не принято друг над другом сюсюкать, но мы всегда держимся вместе. И сейчас тоже.

Энджел усмехнулся, отвел взгляд.

– Надо же.

– Разве не все так делают?

– Все? – с глумливым смешком повторил он. – О, да бросьте!

– Извините, – чуть слышно сказала девушка, закрыла коробку и придвинула к нему. Редферн прижал ее руку к подарку.

– А если я спрошу вашего драгоценного дядюшку?

– Дядюшку? О Господи, не вздумайте! Если дядя узнает, он расскажет маме, а мама тут же ушлет меня в деревню к тетке, и я вас тогда вообще не увижу!

– А, – сказал Энджел, пристально глядя на мисс Шеридан. – значит, дело все–таки не во мне.

Его странный тон настолько сбил девушку с толку, что она даже не сразу сообразила, как ему ответить.

– Но при чем тут вы? Я же говорю…

– А еще есть мистер консультант, – тонкий палец Редферна придавил медальон под одеждой к груди Маргарет. – Вы решили меня не дожидаться.

– Он надел его на меня при маме и папе. Я не могла отказаться. Это, по меньшей мере, выглядело бы глупо. Что вообще с вами такое? – раздраженно спросила Маргарет. – Скажите, в конце концов, прямо!

– Вы не хотите идти со мной из–за вашей семьи? Правда? Не потому, что именно я предлагаю вам укрытие? Не из–за меня?

– Нет, – в недоумении отвечала девушка. – При чем здесь вы?

– Просто это так странно, – помолчав, произнес Энджел.

– Странно?! – потрясенно переспросила Маргарет. – Что вы видите странного в том, чтобы… – и тут же осеклась. Впервые она осознала, что Энджел никогда не упоминал ни свою семью, ни свой дом – да она даже не знала, где он живет! – может, потому, что он сирота?

– Ладно, оставим это, – встряхнулся наставник. – И перейдем к делу. Вам придется пережить несколько неприятных мгновений. Ложитесь.

– Куда?

– На кровать. Вас ничто не должно отвлекать при погружении.

– Каком еще погружение?

Энджел досадливо поморщился.

– Я не смог найти ни одного ритуала, в котором используются отсеченные щеки. Чумные бараки, на месте коих цветет и пахнет этот ваш парк, тоже ни о чем мне не говорят. Поэтому мне нужно увидеть ваши воспоминания о двух нападениях, а для этого я погружу вас туда еще раз. Вам будет неприятно снова оказаться там.

Маргарет прилегла на кровать и опасливо спросила:

– А это больно?

– Нет, – Энджел сел рядом, уложил ее пониже и склонился над ней. – Но довольно, гм, реалистично. Расслабьтесь, смотрите мне в глаза и вспоминайте.

Девушка послушно уставилась ему в глаза. Энджел забормотал заклинание на элладском (Маргарет даже немного погордилась тем, что уже отличает его на слух от латыни) и наклонился так низко, что его крючковатый нос коснулся носика мисс Шеридан. От Редферна слабо пахло химией и одеколоном; девушку стало укачивать, как в колыбели. Она погружалась в полудрему наяву, рассеянно глядя в глаза Энджела, как вдруг его зрачки расширились так, что чернота затопила всю радужку, и девушку рывком дернуло вниз. Она провалилась сквозь кровать и едва не упала на колени, поскользнувшись в снегу. Напротив нее пошатывался рыжий верзила.

– А вот и леди, – глупо ухмыляясь, заявил он. Маргарет попыталась с визгом броситься прочь, но поняла, что не может. Вместо этого она попятилась к аптеке.

«Это воспоминания, – поняла она, дрожа, когда бандит опять схватил ее и поволок в переулок. Все было немного смазаным и туманным. – Это просто воспоминания».

Она даже не смогла зажмуриться; и боль от удара о стену была такой настоящей…

Девушке казалось, что прошли часы, прежде чем она снова ощутила под собой мягкую постель. Воспоминания отпускали неохотно, расплываясь в сероватую дымку, из которой выступала ее комната и сгорбленная фигура Энджела. Он сидел рядом, уронив голову на руки. Маргарет поморгала, разгоняя туман в глазах. Ее тошнило, и голова кружилась, а тело было ватным. Зато все звуки усиливались и эхом отдавались в голове: потрескивание огня в камине, стук колес и цокот копыт на улице, скрип ставен и непонятный тихий звук вроде урчания. Маргарет сосредоточилась на нем, прислушалась и слабо улыбнулась. Источником звука был Энджел.

– Вам это не мешает? – хрипловато прошептала девушка: язык еле ворочался. Редферн посмотрел на нее.

– Что именно?

– Ну, все это. Охота на нечисть и все такое. Вы же чем–то зарабатываете себе на хлеб в остальное время.

– Зарабатываю, – с улыбкой отозвался Энджел.

– Не слишком успешно, – поддела его Маргарет. Он возмущенно встрепенулся, и тихое бурчание в его желудке превратилось в пронзительную трель.

– А, черт, – прошипел Энджел, съежившись. – Забыл поесть.

Мисс Шеридан приподнялась на локте и пододвинула ему большое блюдо под салфеткой, что занимало всю ее прикроватную тумбочку.

– Угощайтесь. Я выкрала с кухни пироги.

– С чем это? – подозрительно спросил Энджел.

– С мышьяком, – ответила Маргарет. – И еще сливовое варенье для вкуса.

Он взял пирог, тщательно обнюхал и надкусил. Запахло корицей и сливами. Мисс Шеридан тоже угостилась. Некоторое время они молча боролись с вязким тестом и густой, как клейстер, начинкой.

– Выпечка – это не самая сильная сторона нашей временной кухарки, – наконец признала Маргарет. – А повар в отъезде. Ну как?

– Мнффф, – отозвался наставник, увязая зубами в тесте. – Нчг хршего.

– Жуйте тщательней. Я чуть не подавилась. Что вы хотели там увидеть?

– Подсказку. В конце концов, его заклятие должно было оставить след, – Редферн впился в румяный бочок пирога, аки вампир в девичье горло. – Чародеи всегда оставляют отпечатки своей личности в заклинаниях. А этот тип – нет, черт побери!

– Значит, он – колдун? – содрогнулась Маргарет. – Как дворецкий мистера Лонгсдейла?

– Нет, – процедил Энджел, – вонь колдуна ни с чем не спутаешь.

– Ну… может, он наполовину человек, наполовину…

– Не мелите чуши. Таких полукровок не бывает. Ведьмы и колдуны иногда путаются со смертными, но их союзы бесплодны. Эти твари только выглядят похожими на людей, – Энджел угрюмо уставился на пирог. Тот криво улыбался ему щелью, полной сливового варенья. Редферн тщательно слизал все сладкое и вытер губы тестом.

– Но тогда кто это? Нежить? Нечисть?

– Нет, это человек.

Маргарет недоуменно нахмурилась:

– Но вы же только что сказали, что он не оставляет следов, как человек! Разве это не значит… – она растерянно замолчала.

– Не значит. Сегодня он не пришел. Он знает, что вас охраняют, и опасается. А нежить, нечисть и колдуны не опасаются. Им нечего бояться в мире людей.

– Но это довольно шаткое обоснование, вам не кажется?

– Мне не кажется, – он прижал палец ко лбу Маргарет. – Поэтому мне нужно было побывать здесь, чтобы узнать изнутри, ощутить, каково это – оказаться в его власти.

– И как, ощутили? – суховато спросила девушка. Ей не нравилась роль подопытного кролика.

– Теперь я знаю точно, – Энджел наклонился к ней и вдруг нежно взял ее лицо в ладони. – Подумайте, Маргарет, вы действительно не хотите уйти со мной?

Девушка сжала его запястья – под кожей учащенно бился пульс.

– Почему вы меня пугаете? – дрогнувшим голосом спросила мисс Шеридан. – Что вы там увидели?

– Тысячекратно усиленную волю. Ему не нужны заклинания, чтобы подчинить себе чей–то разум, и потому этот человек не оставляет следов. Эти медальоны, – его рука скользнула по щеке и шее Маргарет к ее груди и накрыла амулет, – почти бесполезны. Они предназначены для защиты от заклятий и магии колдунов. Если бы чародей не решил убить вас руками вашей компаньонки, то подчинил бы вас, едва перегорел медальон.

– Значит, – прошептала девушка, – этот маньяк может делать все, что хочет, потому что ему достаточно пожелать и представить?

– Ну, думаю, что не все. Это несколько обнадеживает. Похоже, что материальные предметы ему не подвластны, только живые существа. Кроме того, одурманенных морфином бандитов он все–таки убил заклятием, поскольку они были без сознания. Значит, он может влиять только на ясный разум.

– Так что же, нам всем надо постоянно хлебать какой–нибудь дурман, чтобы маньяк до нас не добрался?

– Это не панацея, – вздохнул Энджел. – Ни ваш консультант, ни ваш дядя не знают, с кем они столкнулись, а потому не могут найти способ его обезвредить.

– Тогда скажите им! Вы же знаете, как от этого защититься?

Редферн покачал головой. Мисс Шеридан сникла. Конечно, сгорающий медальон предупредит об опасности, даст минутку или две, но потом? Любой человек в ее доме, любой в городе беззащитен перед этим маньяком!

– Откуда он такой взялся, – с горечью прошептала девушка. Энджел слабо вздрогнул, будто вопрос кольнул его в больное место.

– Это человек, который подвергся воздействию.

– Какому воздействию? – спросила Маргарет, удивленная его горестным тоном. – Что оно делает?

– Воздействие? – Энджел отстранился. Он смотрел на свои руки и молчал, сжимая и разжимая кулаки, словно проверял подвижность мышц и суставов. Когда Маргарет уже нетерпеливо заерзала, он ответил: – Невозможно предсказать. Оно меняет каждого по–разному… оказывается.

– Оказывается?

– Я не знал, что есть еще… такие.

– Какие такие? – допытывалась девушка. Вид у наставника был одновременно отрешенным и несчастным, точно его мучило какое–то воспоминание. Маргарет придвинулась к нему и несмело положила руку ему на плечо.

– Какие, Энджел?

– Иногда, – тихо сказал он, – мне кажется, что все это – долгий предсмертный бред. И мне никак не узнать, существуете ли вы на самом деле.

Маргарет оцепенела.

– Я не знаю, действительно ли у меня есть кожа, руки и глаза, или это иллюзии, которые разум порождает во время агонии тела.

– Но я – я настоящая, – девушку пробрал озноб, она схватила его руку и прижала к своей груди. – Вот, я живая, и сердце бьется!

– Я не знаю, Маргарет… у меня уже не было ни глаз, ни пальцев, когда… быть может, поэтому, – пробормотал он. – Может, потому, что это случилось в момент умирания… я не знаю.

Господи, да что же с ним случилось?! Она не могла ни понять, ни представить себе, о чем он говорил, кроме того, что когда–то… когда–то… с ним произошло что–то ужасное, и потому… Она обхватила руками его голову и поцеловала в глаза. Веки под ее губами были тонкими и нежными.

– Вот, – прошептала она, – все на месте.

– Дитя, – Энджел погладил Маргарет по волосам. – Хорошо, я предупрежу вашего дядю.

– О чем? – пролепетала сбитая с толку мисс Шеридан.

– О том, что вас лучше спрятать в надежном укрытии.

– Он не отпустит меня с вами, – слабо запротестовала Маргарет. Мелькнула мысль насчет того, что девушек вообще не отпускают вместе с одинокими мужчинами неизвестно куда.

– Ничего, – Энджел поднялся. – Я бываю очень убедителен, когда захочу.

Он схватил пирог и, откусывая на ходу, скрылся в гардеробной, оставив девушку в полном смятении.

Глава 10

Тело третьей жертвы нашли рабочие, ремонтирующие ограду парка – оно было спрятано в кустах неподалеку от пруда. Девушка погибла в той же восточной части парка, что и предыдущие жертвы. Над ее телом уже работал Кеннеди, пока Бирн и Галлахер пытались допрашивать рабочих – одного из них до сих пор тошнило, другой непрерывно бормотал молитвы, а третий заикался, и Бреннон был неуверен, страдал ли мужик от этого дефекта до столь впечатляющей находки. Лопата, которой превратили в кашу лицо жертвы, была выловлена псом в пруду.

Теперь ведьма сушила Рыжего на заднем дворе, Лонгсдейл раздавал медальоны личному составу, а комиссар устало поплелся к себе. В последние два дня на него как–то много всего навалилось, и, поднимаясь в кабинет, он впервые задумался над тем, что на пенсии, может, не так уж плохо. По крайней мере, не придется читать доклад Бирна о допросе Шиханов, отгоняя одновременно мысль о том, что консультант полиции – какая–то двуединая тварь, о природе которой ничего не знает даже бессмертная вивене. Или кто она там…

– Какого черта?! – взревел комиссар. Поднимаясь к себе, чтобы немного побыть одному и сосредоточиться, он мечтал о тишине и покое, а не о проклятом пиромане в своем кресле! Чертов гад небрежно бросил на стол амулет, который должен охранять кабинет от его же вторжения, и презрительно заметил:

– Бракодел.

Бреннон тяжело задышал. С некоторым усилием комиссар напомнил себе, что именно благодаря пироману Пегги осталась цела и невредима (уже три раза!) и что он все–таки не покусился на ее девичью честь, хотя и неясно, почему. Натан с грохотом захлопнул дверь.

– Я могу арестовать вас за убийство отца Грейса и Джейсона Мура прямо сейчас, – процедил он.

– Вы можете попробовать, – поправил его пироман. Он даже не потрудился снять пальто и шляпу и по–хозяйски раскинулся в кресле, пренебрежительно оглядывая кабинет. – Это здесь вы работаете?

– Пшли вон из МОЕГО кресла, – прошипел Бреннон. Чародей смерил взором и его, словно оценивал как предмет меблировки, неспешно поднялся и обошел стол – благоразумно по дальнему от комиссара углу. Натан занял кресло, швырнул отчет Бирна в ящик стола и буркнул:

– Ну?

– Вы интересный человек, – пироман занял стул и блеснул на комиссара темными глазами из–под шляпы.

– Да что вы. Покажите трость.

Чародей поднял бровь. Бреннон молча ждал, сверля его взглядом, который приберегал для самых гнусных отбросов общества. Пироман хмыкнул, положил трость на колени и на полфута вытянул из нее клинок шпаги. Металл отливал бледной зеленью; у гарды вытравлен узкий треугольник, сплетенный из каких–то значков. Знакомый вид. Разжился там же, где и Лонгсдейл трехгранником?

– Сегодня еще одна, верно? – пироман вдвинул клинок в ножны.

– Угу, – мрачно отозвался Бреннон. Чародей снял шляпу, повесил ее на спинку стула и пригладил волнистые волосы. Комиссар в глухом раздражении подумал, что на такие кудри имеют право только невинные дети и кроткие девушки, а не…

– Я пришел обменяться информацией, – сообщил пироман.

– Отлично. Начните с вашего имени.

– Не обольщайтесь, – с усмешкой ответил этот кудрявый паразит. – Я здесь только из–за Маргарет. Ну и из–за вас немного.

Бреннон поперхнулся. На миг его посетила жуткая мысль, что пироман не интересуется невинностью Пегги, поскольку вообще не интересуется женщинами. И еще неизвестно, что хуже!

– Нечасто встречаются люди, способные напугать нежить. Почему вы ее не боитесь?

– Информация, – сухо напомнил комиссар. – Или я вышвырну вас из окна, и вам не удастся опять приземлиться на все четыре лапы.

– Мне и в прошлый раз не удалось, если вас это утешит, – насмешливо сказал пироман. – Начинайте.

Бреннон некоторое время молча его рассматривал.

– Если вы думаете, что благодарность за Пегги заставит меня…

– О, не утруждайтесь. Я помню вашу благодарность в прошлый раз.

Комиссар с досадой ощутил укол совести. В конце концов, этот тип спас семью Пегги, хотя не из благородных побуждений.

– Я полагаю, вы отказываетесь делиться потому, что вам нечего мне сказать, – нагло заявил пироман. – Тогда другая сделка: я вам – информацию, а вы разрешите Маргарет отправиться в убежище, которое я для нее нашел.

– Сделка? – выдавил Натан сквозь зубы.

– Соглашение. Договор. Пакт о ненападении. Думайте скорей, у меня мало времени.

– Отдать вам Пегги в безраздельное пользование.

Пироман иронично хмыкнул:

– Отличные выражения вы подбираете. Но вы не рабовладелец, а Маргарет – не ваша собственность.

– Где гарантии, что она вернется такой же, как была? Честной девушкой, а не с вашим подарком под сердцем?

Губы чародея сжались в тонкую жесткую линию, насмешливое добродушие мигом растаяло, глаза недобро вспыхнули.

– Да вы весьма лестного мнения о племяннице, я погляжу. Опомнитесь, она сама еще ребенок. А вы не можете защитить ее от того, кто убивает, даже не приближаясь к жертве.

Бреннон пристально вглядывался в его худую носатую физиономию. Родственного сходства с Лонгсдейлом незаметно – нервное подвижное лицо, в отличие от невозмутимой физии консультанта с тяжелой массивной челюстью. Но все же в пиромане было что–то смутно знакомое…

– Ладно, – сказал Натан. – Гарантии.

– Мое слово. В конце концов, – раздраженно добавил пироман, – за эти месяцы я и пальцем ее не тронул.

– Может, вы еще не нашли подходящий к случаю ритуал.

– Да, черт подери, только и жду астрологического знамения, чтобы ритуально лишить ее невинности на алтаре! – рявкнул чародей, резко поднялся и сдернул шляпу со спинки стула. – Но черта с два я буду ждать, пока ее зарежет собственный отец!

Он уже схватился за дверную ручку, когда Бреннон устало сказал:

– Ладно, успокойтесь. Я согласен. Но вы спрячете ее не раньше, чем я предупрежу ее семью.

– Сегодня же, – потребовал чародей.

– На кой хрен вам вообще это надо? – спросил комиссар. – Как будто вы не смогли бы ее увести хоть силой, хоть под гипнозом.

– Не обольщайтесь, – холодно ответил пироман. – Я здесь только потому, что она так захотела. И не надейтесь, что даже она заставит меня о чем–то вас просить.

Натан удивленно посмотрел на него. Он был очень далек от мыслей о любых просьбах от этого типа: и так ясно, что просить он вообще не приучен. Пироман бросил шляпу на стол комиссара, оперся коленом о стул, покачался на нем и наконец выдал немного ценных сведений:

– Ваш Парк Свободы расположен на месте Чертовой Плеши. Это пустырь в городской черте, который возник на месте чумных бараков. Градоправители очень долго запрещали строиться там, опасаясь, что зараза опять расползется.

Бреннон вздрогнул; усталость как рукой сняло.

– Бараки? Дьявольщина! Лонгсдейл говорил о дурных местах! Это оно? Одно из тех, где нечисть может продрать дыру с той стороны на нашу?

– О, – после паузы и довольно уважительно сказал пироман, – вы запоминаете. И пользуетесь.

– Я еще и читать умею, – Натан дернул на стол рулон с картой парка, который прислал устрашенный числом трупов управляющий. – Здесь, здесь и здесь, – комиссар черкнул красным карандашом крестики на местах, где нашли тела. Они легли кучно. Пироман вытащил из–за пазухи сложенный лист бумаги.

– Это копия с городского плана тысяча пятьсот двенадцатого года. Смотрите.

Натан приложил бумагу к карте. Расположение бараков совпало с крестиками.

– Ваш маньяк чует, может, даже неосознанно, что за сила таится в месте, где страдали и умирали тысячи людей.

– И он хочет провертеть дыру…

– Нет, – разочаровал Бреннона пироман. – Не хочет. То, что он делает, не похоже ни на один ритуал призыва нечисти.

– Так что же он делает?

– Не знаю, – процедил пироман, явно недовольный своим неведением. – Цель его действий мне тоже неизвестна. С магической точки зрения они вообще лишены смысла. Он не устраивает жертвоприношения, не похищает души, как этот ваш Мур, не строит портал. Может, он просто свихнулся и коллекционирует кусочки кожи.

– Почему вы думаете, что он свихнулся?

– А вы считаете его нормальным?

– Ну, вообще нет, – Натан нахмурился на карту. – Но если у него все же есть какая–то цель? Какой–то ритуал, о котором никто не знает? Кто их вообще выдумывает?

– Ритуалы – не выдумка, а плод вековых усилий, собранного по крупице опыта и тычков наугад палкой в темноте, – учительским тоном сказал пироман. – Но я склоняюсь к тому, что маньяк просто рехнулся.

– Почему?

– Потому что так он получил свои способности.

– То есть? – не понял комиссар. – Вы хотите сказать, что все пациенты нашего бедлама – втайне могучие чародеи, а врачи скрывают?

Пироман помолчал. Однако комиссару не показалось, что он хочет солгать: скорее, чародей раздумывал над тем, как бы поточнее описать – но что? Маньяка? Причину его безумия?

– Иногда, – наконец медленно произнес он, – порталы с той стороны возникают стихийно, и происходит это либо постепенно, в течение долгих лет, либо в один миг, как взрыв. Взрыв, разрывающий ткань той и этой стороны, похожий на извержение вулкана в долю секунды. Чистая магия вырывается из разрыва с такой силой, что испепеляет все вокруг, а то, что уцелеет – искажается до неузнаваемости. Человек, оказавшийся рядом… – он смолк и склонил голову, перебирая пальцами край карты. – Чаще всего сгорает, но иногда… редко… тот, кто выживет, изменяется навсегда.

– Но… но эти же бараки были давно, в пятьсот двенадцатом году! – недоверчиво воскликнул комиссар. – Даже если бы такой человек и подвернулся под этот, прости Господи, взрыв – он бы давно умер!

Пироман хмыкнул и надел шляпу.

– Кто сказал, – насмешливо осведомился он, – что этот человек может умереть?

* * *

– Кусок кожи был срезан со лба, – сказал Кеннеди, щипцами поворачивая под микроскопом кость, чтобы Бреннон увидел след скальпеля.

– Какого черта он вообще это делает? – спросил комиссар, больше у самого себя, но патологоанатом снял пенсне и, задумчиво протирая стеклышки, ответил:

– Я думаю, это некое душевное расстройство. В сущности, безобидное коллекционирование в помутненном рассудке этого несчастного превратилось в жестокую манию.

– Думаете, он несчастный? – фыркнул Бреннон. – Да он, поди, счастлив по уши, что занят любимым делом.

– В университете сейчас преподает доктор фон Брок. Если хотите, я могу попросить его о консультации. Это весьма выдающийся ученый в области психиатрии.

Комиссар поразмыслил. Вообще, если учесть, что полицию консультирует какая–то двуединая сущность по поводу нечистой силы, то от психиатра хуже не будет.

– Спросите. Если он сможет описать похожие случаи, то тем лучше. Еще что–нибудь?

– То же, что и раньше. Несколько синяков на запястьях и лодыжках никак не похожи на следы яростной борьбы. Жертва не сопротивлялась, – Кеннеди наморщил лоб. – Но почему? Я не нашел ни одного известного мне наркотика, следов отравления газом, удушья или удара по голове.

– Меня больше интересует, почему он отрезает по разному кусочку от каждой, да еще и такому маленькому. Ему понадобиться не меньше сотни девушек, чтобы собрать все… весь… – комиссар обрисовал в воздухе женский силуэт. – Ну вы поняли.

– Загадочно, – согласился старичок. – А поскольку он режет уже умерщвленных жертв, ночью, в полном одиночестве, я не представляю, что мешало ему снять скальп сразу с одной, целиком.

Бреннон засопел. По поводу этих вопросов ему следовало консультироваться с Лонгсдейлом, а комиссар не был уверен, что сможет нормально с ним поговорить после того, что узнал.

«А вдруг она ошибается? Вдруг она просто спутала его с кем–то еще? Она ведь так и не смогла объяснить, почему он таким стал».

Другое, впрочем, мучило Натана куда больше – ее слова о том, что для мертвецов невыносим даже ее след. Но Лонгсдейл не может быть мертв – комиссар сам видел, как он оживал! Он дышал, спал и ел, как все люди, не говоря уже о том, что не вонял и не разлагался на ходу.

«Психиатр, – с тоской подумал Бреннон. – Мне скоро понадобится, и видимо, не один. А сразу с санитарами».

Ему еще следовало доложиться Бройду и зайти к Шериданам, чтобы… тут мысль Натана останавливалась. В конце концов, пироман врет, как дышит, что ему стоило наврать и тут? Но, тут же задумавшись над этим, комиссар неохотно признал, что это не так: до сих пор пироман всегда говорил правду.

В итоге, выбирая между докладом Бройду, состоящим из ничего, и визитом к Лонгсдейлу комиссар с отчаянной храбростью выбрал худшее. Он предупредил дежурного, нахлобучил шляпу и вышел в мокрую февральскую метель с мыслью о том, что в Мазандране хотя бы не было этого гнусного снега. А также маньяков–чародеев, пироманов, точащих зубы на невинных племянниц, и всяких двуединых тварей, чтоб им опухнуть…

В доме 86 свет горел по всему второму этажу – Лонгсдейл зарылся в недра своей обширной библиотеки в поисках подходящего ритуала. Бреннон позвонил. Дверь открылась медленно, со зловещей бесшумностью. На пороге стоял пес. При виде комиссара двуединая тварь вопросительно пошевелила ушами в глубине густой гривы. Да как их существование вообще возможно?!

– Денек, однако, – мрачно сообщил Рыжему комиссар, снимая пальто. Животное сочувственно фыркнуло, потерлось боком о ногу Натана и потрусило по лестнице наверх.

Лонгсдейл стоял у стеллажа и, недовольно хмурясь, листал большую книгу в черном переплете. Джен раскладывала по столу какие–то схемы, испещренные непонятными значками. Бреннон громко кашлянул.

– А, комиссар, – без особой приветливости отметил консультант и захлопнул книгу. – К сожалению, пока ничем не могу порадовать.

– Зато я могу. Ко мне сегодня явился пироман.

– Что?! – пронзительно крикнула ведьма, вскинувшись над кипой схем, как змея. Лонгсдейл недоверчиво спросил:

– Тот самый? Но зачем?

– Собственной персоной, – Натан выложил на стол амулет. – Высказал критику по поводу этой штуки.

Консультант залился бледно–розовым румянцем, как школьник.

– А заодно поделился со мной кое–какой информацией. Сядьте.

– В обмен на что? – спросила ведьма. Лонгсдейл схватил амулет, сжал его в кулаке и негодующе воскликнул:

– Взломал! – он уставился на амулет суженными от досады глазами. – Но как он его взломал?

– Сядьте, – с нажимом повторил Бреннон. – Мне нужно ваше экспертное мнение. И твое тоже. И его, – он ткнул пальцем в пса. Зверюга понюхала палец с таким интересом, что Натан поспешил его отдернуть. Консультант опустился в кресло, не отрываясь от изучения амулета; Джен встала за спинкой, скрестив руки на груди и мерцая оранжевым огнем в глазах; пес разлегся посреди ковра и вопрошающе уставился на комиссара.

«Хоть картину пиши», – подумал Бреннон. Похоже, единственное существо, чье внимание ему удалось привлечь – это собака.

Натан кратко пересказал все, что узнал от пиромана. Лонгсдейл по мере повествования все меньше интересовался амулетом, а под конец и вовсе рассеянно постукивал им по ладони, задумчиво слушая смутное описание маньяка, выданное пироманом. Огонь в глазах ведьмы тоже постепенно угасал, сменяясь настороженностью и недоверием.

– Ну? Что скажете? Врет?

Пес вздохнул и помотал башкой.

– Историю насчет Чертовой Плеши можно проверить, поискав в городском архиве документы, относящиеся к той эпохе, – сказал Лонгсдейл. – Там должны сохраниться записи о чуме, бараках и числе погибших. Маньяк действительно может не знать, что на месте парка были чумные бараки, но его будет тянуть туда инстинктивно.

– Но он же не хочет вызвать нечисть? – спросил Натан. Он сам не знал, чего в его вопросе больше – недоумения (ведь зачем–то же маньяк таскается туда как на работу!) или надежды (комиссару хватило и одного ифрита для остроты ощущений).

– Там не обязательно вызывать нечисть, – фыркнула Джен. – В местах, где смерть сочится из самой почвы, можно заниматься уймой интересных вещей.

– Например?

– Поднимать мертвых, – с энтузиазмом начала ведьма. – Проклинать живых. Наводить порчу или мор на целый город. Отравлять воду и воздух. Насылать безумие на людей и животных. А еще…

– Хватит! – возопил комиссар, представив все и сразу. Пес ехидно оскалился.

– Тем не менее, – вмешался Лонгсдейл, строго глядя на девушку, – я пока так и не нашел ни одного указания на то, чем же именно занимается этот чародей.

– Возня с трупами. Оживление мертвых? – не очень уверенно предположил Бреннон.

– С чего вы взяли? Для поднятия мертвых не нужны части человеческих тел. Дьявольщина! – прорычал Лонгсдейл, и Натан вздрогнул, уловив отзвук того, другого голоса. – Пока он не начнет делать хоть что–то, кроме отрезания клочков кожи…

– Он может собирать из них какое–то существо? – перебил комиссар. Лонгсдейл удивленно сморгнул:

– Вы представляете, сколько еще жертв ему понадобится, если он и дальше будет довольствоваться малым? А кожа, кости, внутренние органы? Кровь, в конце концов.

– Может, это все у него уже есть, и ему осталось только лицо.

Консультант задумался. Ведьма забарабанила пальцами по спинке кресла, и Бреннон отметил, что они не сочли его идею нелепой. Хотя комиссар высказал ее лишь потому, что это была единственная более или менее рациональная причина, которую он мог найти.

– Но почему он просто не снял скальп? – спросила Джен. – Ведь девушки уже были мертвы, свидетелей – никого, под рукой – послушная марионетка, которая настрогает труп хоть ломтиком, хоть кубиком. Зачем собирать лицо из кусочков?

– Ну, у меня два варианта, – хмуро сказал Бреннон. – Либо дело в какой–то чертовой магической причине, которую вы должны мне назвать; либо он хочет собрать определенное лицо и отрезает те части, которые больше всего подходят.