Текст книги "Голос во тьме (СИ)"

Автор книги: Аргентина Танго

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Глава 23

Лонгсдейл перелистывал книгу за книгой в библиотеке Марка Стилтона, и Бреннон подозревал, что это надолго. Здесь было томов семьсот даже на первый взгляд. Джен переминалась с ноги на ногу за спиной комиссара. Натан понимал, как трудно ей удержать в себе то, что он ей рассказал. И, кажется, она ему не совсем поверила. Бреннон сам понимал, что основания для подозрений весьма шаткие: кто–то соединяет людей с бессмертными духами, чтобы это люди превратились в живое оружие против всякой пакости. В таком и ведьму трудно убедить. К тому же у них сейчас было более важное дело.

«Старый дурень», – кисло подумал Бреннон. Девушка не сводила с консультанта хмурого взгляда, в ее глазах то и дело вспыхивали огоньки.

– Нет, – наконец заключил Лонгсдейл, – в книгах ответа не отыскать. Обычный набор для практикующего некроманта. Разве что где–то есть тайник, – он перевернул книгу и потряс, но письмо с признанием из нее не вылетело.

– В Кинтагеле тоже негусто, – сказала Джен. – Мы перерыли там все, но ничего не нашли, кроме следящих чар. Непогребенных скелетов там тоже нет. С чего мой многомудрый учитель вообще взял, что она именно в Кинтагеле ими разжилась? – Лонгсдейл смущено и раздосадованно кашлянул. – Для изготовления унции костного пороха достаточно полдюжины ребер. Даже эта тощая крыса могла притащить их с собой при переезде в Блэкуит.

– Следящие чары? – переспросил Бреннон. – Это те, что использовала Пегги?

– Нет, – качнула головой ведьма, – отпечаток был другим. Другой личности. Той, которая сейчас дрыхнет под морфином в больничке. Какого черта вы с ней панькаетесь? Ее давно пора придушить!

– Цыц, – сказал комиссар. – У нас правосудие. Оно распостраняется на всех.

– Ага, на полоумных некроманток в особенности. Думаю, кое–кого попросту заманили в кастрюлю с супом, как глупого гуся. Правда, вопрос в том, зачем ей суп из охотника за нечистью и нежитью.

– Редферн говорил, что ей нужна жертва.

– А вы ему больше верьте. Он–то своего добился – девчонка у него в кармане.

– Рейден, – резко одернул ведьму Лонгсдейл. Она смолкла и надулась. Консультант присел на корточки и обвел пальцем знак на полу. – Понятно, почему я не чуял магию. Основательная защита – не выпускает ни единой эманации наружу.

– То есть мне все равно придется будить ее и допрашивать, – подытожил Бреннон. – Если Галлахер не разыщет в списках пассажиров женщину, о которой мы знаем, что ее зовут Марк Стилтон. Отлично.

– Чего вы от нас хотите?

– Хочу, чтобы вооружили меня хоть чем–нибудь против этой дамы. Все, что мы знаем – она убивала девушек, чтобы собрать некроморфа, и похитила Пегги, потому что она для чего–то подходит.

– Но зачем вам знать что–то еще? – недоуменно спросил Лонгсдейл. – Доказательства того, что это она, налицо. Разве вам этого недостаточно, чтобы повесить ее?

– Нет, – процедил комиссар, – еще я, черт возьми, хочу знать, что она не прячет какой–нибудь козырь в кармане!

Лонгсдейл вздохнул.

– Если бы не вы, я бы ее убил, – признался он. Бреннон промолчал. В глубине души какой–то голос, похожий на голос пиромана, шептал ему, что это был бы наилучший выход.

– Ладно, – наконец буркнул комиссар. – Разделимся. Рейден, займись квартирой. Я не верю, что здесь нет вообще ни единого намека на то, зачем ей это все понадобилось. Ну или хотя бы тайника. Вполне возможно, мы, ограниченные людишки, его не видим, но от тебя–то не скроешь. Так что приступай.

Ведьма самодовольно улыбнулась, едва не распушившись, как кошка.

– Вы, Лонгсдейл, ищите способ обезвредить дамочку. Кроме вас, нам тут никто не поможет. Заодно постарайтесь выяснить, зачем ей понадобились именно вы. Если исключить тот факт, что она просто хотела вас обезвредить, как самого опасного противника.

Консультант задумчиво погладил пса по холке. Животное все это время дремало на диване, который прогнулся под его весом.

– Она явно не хотела всего лишь обезвредить. Если учесть, что она доставила меня в павильон посреди парка, который стоит на месте чумных бараков, то есть, на территории, где…

– Взывать к темным силам проще, я помню, – нетерпеливо перебил Натан.

– То ответ очевиден. Меня нельзя убить, но я чувствую боль, значит, я – идеальная жертва для долгого и ресурсозатратного ритуала. Я перенесу то, что убьет любого другого.

– Многоразовая жертва, – пробормотала ведьма. – А ведь имеет смысл… если она догадалась, кто вы. Или хотя бы уловила, чем отличаетесь от человека.

– Господи, – процедил Бреннон. Вот ведь полоумная тварь…

– А это сужает круг! – воодушевился консультант. – Нужен некромантический ритуал, завязанный на питание страданиями жертвы. Это уже лучше, чем тысячи вариантов до этого! Пожалуй, я займусь поисками немедленно.

– Угу, – отозвался комиссар. – А я допрошу бедолаг, которых вы так потрепали в павильоне.

– Это не совсем я, – безмятежно ответил Лонгсдейл и встряхнул пса за холку. Животное открыло глаза и с явной неохотой сползло с дивана. – Мисс Шеридан внесла свою лепту.

– Чего?!

– Еще не вполне рассчитывает свои силы, но для новичков…

– Вы считаете, что это нормально?!

– А почему нет? – удивился консультант. – Странно было бы, если б она ничему не научилась за такое время.

– Да зачем ей вообще этому учиться, – горестно пробормотал Бреннон. Им всем было бы гораздо спокойнее, если бы знакомство Пегги с магией ограничилось глупыми книжонками вроде этого «Графа Вампира». Хотя все там же, в той же глубине души, комиссар признавал, что не научи пироман девушку этой пакости, то скорее всего, она была бы мертва уже после встречи с бандитами в Тейнор–крик.

* * *

Однако, узрев печально знакомую, длинную и худощавую фигуру перед воротами больницы, Бреннон все равно не обрадовался. Собственно, от одного вида этого типа из головы комиссара на миг вылетели все мысли о допросах, свидетелях и маньяках, и он коршуном ринулся на пиромана.

– Где она?!

– Цела, невредима и в надежном месте, – невозмутимо отвечал Редферн.

– В каком?

Пироман поднял бровь:

– Если я вам скажу, оно перестанет быть надежным, не так ли?

– Вы вернете Пегги домой немедленно, после того, как это закончится!

– Если она захочет.

Лучше бы пироман поднес огоньку к пороховой бочке. Бреннон схватил его за горло, вбил спиной в чугунные ворота и тихо сказал:

– Если вы только посмеете, только тронете ее хотя бы пальцем, хоть волос у нее на голове – я переломаю вам все кости до единой.

– Все двести с лишним штук? – ехидно просипел Редферн. – Так поторопитесь – вы не сможете держать эту женщину на морфине вечно.

Комиссар неохотно выпустил его, хотя искушение стиснуть пальцы покрепче было сильно.

– Не вздумайте пудрить ей мозги. Она вернется домой, к родителям, ясно?

Пироман с усмешкой провел ладонью по горлу; темные глаза торжествующе блеснули.

– А я‑то думал, вы уж неспособны… – удовлетворенно заметил он. – Хотите продолжить на равных или все же займемся делом?

Бреннон дернул створку ворот, краем глаза следя за Редферном. Гад выглядел довольным, как кот над миской сметаны. С чего бы это?

– Амулет при вас? – деловито спросил он, просочившись следом за комиссаром. Натан в раздражении подумал, какого черта этому типа от него надо? Таскается за ним, точно репей в хвосте, еще и следит за каждым движением. На кой хрен?

– Да. Но он один, а дамочка вполне в сотоянии сцапать сразу троих. А еще есть четверо пострадавших свидетелей. Начнем с них.

– Зачем? Вы теряете время. Впрочем, – Редферн встрепенулся, – если вы о тех, кто напал на Маргарет, я охотно потолкую с ними по душам.

– Нет, – коротко отрезал комиссар. Он кивнул полицейским у крыльца и вышел в больницу. Санитар, едва завидев Бреннона, всполошился и бросился за главным врачом.

– Всего две минуты, – вкрадчиво мурлыкал пироман, следуя за комиссаром по пятам, – и они расскажут вам все, вплоть до первых детских воспоминаний.

– Обойдетесь. Мне тут ни к чему четыре обугленных трупа.

– Ну зачем же сразу трупов, меня вполне удовлетворит десяток сломанных рук и ног.

– Вы что, больны на голову?

– Нет, – голос Редферна опустился до шепота. – Они напали на Маргарет, они причинили ей вред и должны расплатиться.

Здесь он Бреннона задел. Комиссар понимал, что скорее всего они вообще не сознавали, что творят – однако жалости к ним не испытывал. А уж что пережила Пег, когда на нее бросились четверо полоумных мужиков!

– Две минуты, – прошелестел пироман. – Ладно, одну. Всего одну! Я оставлю их в живых, обещаю.

– Забудьте. Ваша забота – эта дама, раз уж вам так приспичило играть в сознательного гражданина.

– О, ладно же. Хорошо. Уговорили.

Он повесил трость на запястье и сунул руки в карманы. Бреннон сжал рукоять револьвера. Но пироман достал всего лишь две странных белых полумаски и бросил одну комиссару.

– Наденьте.

– Зачем?

– Мы не можем отключить ее способности. Но мы можем обезопасить остальных людей.

Изрядно удивленный таким гуманизмом со стороны этого типа, комиссар надел маску по примеру Редферна. Она закрывала рот и нос, а около шеи был небольшой пузырь с воздухом. Пироман дождался, пока Бреннон разберется с трубкой для дыхания, вытолкнул из ячеек на ремне две длинные колбы и грохнул одну об стену, а вторую швырнул в коридор. Воздух мигом заполнился клубами густого белого дыма. Комиссар не успел возмутиться (а потом понял, что из–под маски и не смог бы), как оба полицейских у двери в палату рухнули, словно подкошенные, и дружно захрапели.

Редферн сцапал Бреннона за локоть и потащил к палате с заключенной. Комиссар пытался жестами выразить свое негодование, но пироман выхватил у него из кармана ключ и сам отпер замок. Затем он впихнул Натана внутрь, захлопнул дверь и принялся рисовать на ней цветным мелком какие–то знаки. Дым вытянуло в щель под дверью, а она сама скрылась под пульсирующим бледно–голубым экраном. Редферн сдернул маску и кивнул комиссару.

– Какого хрена вы творите?! – рявкнул тот, едва избавившись от затычки во рту.

– Но ведь так они будут в полной безопасности, – с почти детской непосредственностью отозвался Энджел. – Она не сможет их захватить, пока они спят.

У Бреннона не хватило слов, чтобы выразить свои чувства насчет этой идеи. Пироман подобрался к кровати и с любопытством осмотрел преступницу. Достал из кармана платок, побрызгал на него из какого–то флакона и прижал к лицу женщины.

– Эй!

– Я всего лишь привожу ее в чувство, – темно–карие глаза лучились невинностью. – Вам ведь нужно поговорить? Только достаньте амулет и накиньте цепочку мне на руку. Вы же не хотите, чтобы она заставила меня выдать ей Маргарет?

Бреннон достал амулет и обвернул цепочкой сперва свою ладонь, потом – тощее запястье пиромана. Как он вообще выжил с таким характером и при таком телосложении?!

Женщина на кровати зашевелилась и слабо вздохнула, поморгала, осоловело покрутила головой и подергала руками, но они были привязаны ремнями к раме кровати. Женщина приподняла голову, и Натан подсунул ей под затылок подушку.

– Комиссар Бреннон, отдел убийств, – представился он. – Догадываетесь, зачем я здесь?

Женщина перевела вопросительный взгляд с него на пиромана.

– Будете отвечать, – мягко сказал Редферн, – или я сдеру с вас кожу. Медленно и полосами.

Бреннон тихо выдохнул. Губы женщины чуть дернулись в усмешке.

«Освободи меня, – раздалось у него в голове. – Убей всех охранников, – чуть тише, видимо, она обращалась к Редферну, потому что ее взгляд скозьнул с лица комиссара на пиромана и обратно. – Принеси мне одежду».

– Как интересно, – прошептал пироман. Он склонился над женщиной, глядя ей в глаза, и вдруг схватил за горло длинными, тонкими, как паучьи лапы, пальцами.

– Уймись! – Бреннон сжал его локоть, но Редферн нетерпеливо вывернулся:

– Я только ощупываю, – и надавил на узкую челюсть убийцы большим и средним пальцем с двух сторон. Рот открылся, и пироман сунул в него руку. Женщина засипела и задергалась.

«Прекрати!»

– Помогите мне! – прикрикнул Редферн; откуда–то у него в другой руке сверкнуло зеркало. Бреннон прижал преступницу к постели, благо женщина была такой хрупкой, что ему и одной руки хватило – потому что вторая была примотана амулетом к той, которую пироман запустил в рот маньячки.

«Пусти меня! Сейчас же!»

– Смотрите, – сказал пироман, поворачивая зеркальце то так, то этак. – Полное разрушение голосовых связок. Рубцы от ожогов на слизистой из–за магического тока. Повреждения зубов и языка. Похоже, ток прошел через ее глотку; значит, где–то сзади должна быть точка вхождения!

– Эй! – цыкнул комиссар. – Не увлекайтесь!

– Ну да ладно, – пироман выпустил женщину и вытер ладонь краем простыни. – Поскольку она не отвечает, то приступим, – он прошептал что–то над пальцами. Увидев блеснувшее в них прозрачное лезвие, комиссар твердо пресек это безобразие:

– Уймитесь! А вы, леди, бросьте вашу затею насчет остальных пациентов и полицейских. Они уже видят десятый сон, им не до ваших фокусов.

Женщина отползла, насколько позволяли ремни. Ее взгляд метался между комиссаром и пироманом, и Бреннон почти видел, как лихорадочно проносятся в мозгу преступиницы мысли.

«Кто ты? – взор женщины сосредоточился на Редферне. – Отвечай! Кто ты?»

– Вам лучше не знать, – уверил ее комиссар. – Но у вас будет шанс познакомится поближе, если вы не обратите внимание на меня.

Редферн вперился в нее тяжелым буравящим взглядом. Женщина уставилась на Бреннона, напряженно нахмурившись.

«Подчинись моей воле!»

В ушах комиссара зашумело. Он сжал амулет.

– Не надо, – сказал Натан. – Вы же видите, что не получается. Давайте еще раз. Я комиссар Бреннон, отдел убийств. А вы?

«Отдел убийств…» – она отвела глаза и нахмурилась.

– Поговорите со мной, – Бреннон коснулся ее плеча. Женщина дернулась. – Говорите со мной, миссис.

Она съежилась. Комиссар взял ее руку и повернул сжатый кулачок костяшками к свету, прижал пальцем след от кольца.

– Вы его долго носили. Лет двадцать, не меньше. Почему вы его сняли?

«Не хочу его помнить».

– Почему? Кто он был?

«Трус».

– Почему?

Женщина отвернулась. Ее рука лежала в руке Бреннона безвольно, как кукольная.

«Она была у нас одна… а он ничего не сделал. Спасал свою жизнь».

До комиссара донесся отзвук ее чувств – презрения и разочарования, приглушенных временем.

– В поезде, верно? – мягко спросил Бреннон. – Это случилось в поезде на станции Эдмур?

Женщина резко повернулась к нему. Ее глаза расширились, зрачки заполнили радужку.

«Откуда вы знаете?! Прекратите!»

– Что прекратить?

«Вы читаете… – она дернула рукой, будто хотела коснуться головы. – Не смейте так делать! Это… это непристойно!»

– Я не читаю ваши мысли, – ответил Бреннон. – Я комиссар полиции, миссис, и все, что мне известно, я узнаю с помощью долгого труда.

«А этот? – она указала на пиромана. – Это кто?»

Бреннон задумчиво посмотрел на нее, выбирая ответ.

– Это, – наконец решил он, – опекун девочки, которую вы преследовали и похитили.

Женщина покосилась на Энджела. Пироман сидел на удивление тихо и склонности к зверствам больше не проявлял.

– Зачем вы это сделали? – спросил комиссар и несильно сжал руку женщины. – Зачем вам эта девушка и все остальные?

«Я старалась, – преступница перевела глаза на Бреннона. – Я выбирала тех, кто не единственный».

– Единственный кто?

«Единственный ребенок».

Натан долго смотрел на нее. Она не опускала взгляд, настойчиво глядя ему в лицо. Значит, не понимала.

– Мисс Шеридан единственная дочь своих родителей.

«Я знала, знала! – женщина ответила нетерпеливым жестом. – Но я ничего не могла поделать! Она так похожа! А те, другие, не подходили целиком, а части слишком быстро мертвели!»

– Ваш некроморф…

Она откинулась на подушки.

«Он не подошел. Он сохранялся только в определенных условиях, и… – она скривилась. – Из мервого нельзя собрать живое. Он все равно был бы временным вместилищем».

– Поэтому вы его выбросили. Сколько в нем частей?

«Девять. Но я не успела его закончить, – женщина схватила Бреннона за руку. – Но он не подходил, понимаете?! Это была временная мера, а девушка! Девушка! Она… Она умеет такое, и я решила, что она сможет… она переживет, потому что… если у нее есть эти способности, она… – женщина опустила глаза. – Такая же, как я. Пережила то же самое. А потому сможет…»

– Вселение, – чуть слышно пробормотал Редферн. – Она думала, что Маргарет перенесет вселение.

«И она похожа! – женщина умоляюще уставилась на комиссара, вцепившись ему в руку. – Она так похожа!»

– На кого? – спросил Бреннон, хотя уже понял все.

«На нее, – женщина судорожно вздохнула. – Она была одна, единственная из всех! Остальные умерли, потому что я не могла… – она обвела жестом свое тело. – Я не могла…»

– Выносить?

Она закрыла глаза и кивнула.

– Сколько ей было лет?

«Шестнадцать…» – прошелестело в голове Натана. Рука пиромана сжалась в кулак.

– Она ехала с вами в поезде?

Женщина кивнула.

– Куда?

«В столицу. Там мы должны были сесть на корабль и отбыть на медицинскую конференцию в Нансей, это в Местрии».

– Ваш муж был врачом?

«Да».

– Как ее звали?

«Ноэль», – после долгой паузы услышал он, и перед ним вдруг мелькнул отчетливый образ. Комиссар на секунду прикрыл глаза.

– А вас?

Она не ответила, отвернулась к окну, словно хотела отгородиться от них.

– Как вас зовут? – повторил Бреннон. – Или звали до эдмурского поезда?

«Полина Дефо».

– Что бы вы стали делать, если бы вам удалось забрать мисс Шеридан?

«Я бы сохранила ее! – женщина вскинула взгляд на комиссара. – Я бы оставила ее в каком–нибудь подходящем вместилище и нашла бы ей тело. Я бы вернула ее…»

– Вернули бы родителям их дочь в чужом мертвом теле?

Она закусила губу.

«Но я же согласилась на такое. И они были бы согласились! И вы бы тоже! Любой согласится на все, чтобы вернуть единственную… единственного… единственную из всех… – женщина дернула рукой в ремне. – Господи, она же была единственной из всех!»

– Из скольких?

«Из семерых, – прошелестела она. Бреннон слабо вздрогнул. – И я бы вернула им ее, я бы нашла тело…»

– А остальные?

Она непонимающе уставилась на комиссара.

– Остальные девятеро? – спросил он. – Еще девятеро девушек? Их бы вы вернули?

Женщина судорожно вздохнула и отвела глаза.

«Нет. Они должны были умереть, чтобы я могла взять их части. Но я выбирала не единственных. Я бы никогда не выбрала единственного!»

Бреннон задумчиво кивнул и встал.

– Усыпляйте, – сказал он Редферну. Тот поднял на комиссара вспыхнувшие глаза, и Натан быстро добавил: – Не насмерть.

Женщина дернулась в ремнях:

«Но я бы вернула им девушку! Я бы вернула ее! Клянусь, я бы вернула!»

– А остальных нет, – заключил Бреннон. – Видимо, даже не собирались.

«Но я должна была! Ради Ноэль! Я должна…»

Редферн полил платок красноватым зельем из флакона и прижал к лицу женщины. Голос в голове Натана захлебнулся в низком гуле и стих. Пироман постоял над ней и переместил ладонь на ее горло. Бреннон коснулся его плеча:

– Идем. Здесь закончили.

Глава 24

Они вышли из спящей зачарованным сном больницы. Бреннон отдал свою маску дежурящему на крыльце сержанту, объяснил, что случилось, и велел открыть все окна в здании. Редферн молча стоял рядом, опустив глаза, и только время от времени поглядывал на комиссара. Натан каждый раз чувствовал его пронизывающий, пристальный взгляд – будто пироман касался его рукой. Раздав распоряжения, комиссар зашагал к воротам больницы, погруженный в мысли об этой женщине, и не сразу понял, что Редферн идет за ним.

– Вам чего? – беззлобно спросил Бреннон, ощутив наконец слабую благодарность. Пироман уставился ему в лицо, и взгляд его стал удивленным, и напряженным, и растерянным.

– Как вы это делаете? – спросил Редферн.

– Что? – Бреннон направился к департаменту: дела не ждали.

– Вот это, – пироман не отставал и все порывался глядеть в лицо Натану на ходу. – Что вы с ней сделали? Почему она вам все рассказала?

– Это называется допрос подозреваемой.

– Это не допрос! – воскликнул Редферн. – Я знаю, что такое допрос, меня допрашивали, и я допрашивал!

– Могу представить, – хмыкнул Бреннон. – А ну говори правду, не то пальцы отрежу.

К его изумлению, пироман покраснел. Ну, не то что бы как помидор – на скулах выступили бледно–красные полосы.

– А как еще? – с досадой сказал он. – Если надо добиться признания?

– Мне не надо добиться признания. Мне надо, чтоб правду рассказывали. А когда человек говорит, он проговаривается.

– И вы с ними говорите? – недоверчиво спросил Редферн.

– А то ж.

– Вы со всеми беседуете, как с этой?

– Зачем? С каждым по–своему.

– Но она хотела убить Маргарет! Убила девять девушек! А может, черт знает, сколько еще!

– Я знаю, – спокойно сказал Бреннон. – А еще я знаю, почему. Чуете разницу? Знать, что кто–то убил, и знать, почему – в этом разница. Вам достаточно знать кто, и вы тут же раскладываете костерок. А мне надо знать почему, чтобы доложить в суде.

– В суде! – с глубочайшим презрением фыркнул пироман.

– Это называется правосудие. Равное для всех. Уловили?

Какое–то время пироман молча шел рядом, потупив взгляд – думал. Бреннон аж чуял, как у него в башке колесики вертятся.

– Но она не получит равного правосудия, – неожиданно сказал наставник Пегги и поднял глаза на комиссара. – Вы же понимаете, что ее никогда не осудят за то, что она некромантка, собрала некроморфа и хотела вырвать из тела Маргарет душу, дабы вселить на ее место свою дочь. Вам просто не поверят.

Комиссар замедлил шаг. Вот оно что! Вот что значит «вселение», о котором он уже собирался спрашивать Лонгсдейла.

– Ее осудят за девять убийств и похищение и повесят.

Пироман схватил его за плечо, и Бреннон чуть не отпрыгнул.

– Вам этого довольно? – спросил Редферн; комиссар невольно вздрогнул от этого взгляда – жгучего, сосредоточенного: казалось, что пироман пытается заглянуть ему прямо в душу.

– А вы бы сожгли. Прям живьем на площади.

– Сжег бы? – пироман подался вперед, и его нос едва не задел нос комиссара. – Спросите меня, – неожиданно прошептал он. – Вы еще ни разу не спрашивали – кто я, и что я, и зачем мне нужно… спросите меня, вы же хорошо спрашиваете! – его глухой голос стал требовательным и страстным. – Спросите меня, ну же!

Бреннон осторожно отодвинулся.

– Не так же сразу, – сказал он, стряхивая завораживающее действие этого фанатичного взора. – Хотя бы не на улице.

По лицу пиромана скользнула ехидная усмешка.

– Что, в допросной? Снова призовете на помощь ведьму?

Бреннон задумчиво посмотрел на него.

– Неужели вас так часто били, чтобы получить ответ, что вы отвыкли от нормальной беседы?

Усмешка Редферна исчезла, губы и зубы сжались так, что желваки проступили. Бреннон ждал злобной колкости, но лицо пиромана вдруг снова изменилось.

– Вы правда не догадывались, что она со мной сделает? – неожиданно мягко спросил он. Комиссар тяжко вздохнул и зашагал к увиденному на углу кэбу, чтобы ехать в департамент.

– Нет, – буркнул он. – Мне жаль. Я не учел. То есть из головы вылетело. Какого черта вы шарились по моему месту преступления?

– По вашему месту преступления? – со смехом вскричал Редферн. – О, какая прелесть! – и ловко вспрыгнул в кэб. Бреннон не успел возмутиться, как пироман промурлыкал: – Но я никогда не отвечаю, когда ответы вытаскивают силой, запомните это, а все, кто пытался, поплатились.

Комиссар с тоской понял, что Редферн уже не отстанет.

– Ну что вам? – кротко спросил Натан. С другой стороны, это хороший шанс выудить из пиромана какое–нибудь неосторожное признание. Но как это невовремя! Разум комиссара все еще занимала Полина Дефо, и когда пироман наклонился к нему и прошептал «Ну же, спрашивайте!» – Натан ощутил скорее раздражение. Кэбмен громко свистнул, причмокнул, и лошадь потащила кэб по густой февральской грязи.

«К тому же козыри надо выкладывать осторожно», – подумал Бреннон – у него их было два: слова Джен о родстве пиромана с Лонгсдейлом и то, что сказала Валентина о воздействии портала на Редферна.

– Когда вы тут появились? – спросил комиссар.

– Что? Нет! – со смехом воскликнул Редферн. – Это не то!

– Я вас буду спрашивать о том, что мне нужно и как мне нужно, – с расстановкой сказал Натан. Пироман сжал губы, сердито втянул носом воздух. – Вы либо отвечаете, либо выходите.

– Со мной вы не так говорите, – прошелестел Редферн. – Я не вызываю у вас сочувствия?

– А должны?

Пироман отодвинулся, блестя темными глазами из глубины кэба на комиссара.

– Глаза у вас человеческие, – сказал Натан. – Или вы притворяетесь?

– Вы можете определить нечисть и нежить по глазам, – с удивившей Бреннона долей восхищения ответил Редферн, – но не догадываетесь, кто я?

– Нет. Расскажите, – безразлично сказал комиссар и откинулся на спинку сиденья. Пироман помолчал, поглаживая трость, а потом вдруг выдвинул из ножен сверкнувший зеленым клинок.

– Я – тот, кто создает это все, – просто сказал Редферн. – Все эти консультантские инструменты, партии амулетов, оружие, зелья, ингридиенты, составы. Все, что им нужно.

– Вы?! – подавился воздухом Бреннон. Если кэб вдруг рухнул в преисподнюю, он бы не был так потрясен. Из всего, что приходило ему в голову, последнее, о чем он думал, что пироман… что это он… Редферн убрал клинок в ножны и вытащил бумажник, а из бумажника – какое–то письмо.

– Видите? Это заказ на партию амулетов от чар принуждения.

Комиссар выхватил у него бумажку. Совпадало все, вплоть до числа амулетов и даты.

– Но это же… – потерянно выдавил Натан. – Это же сколько времени…

– У меня долгая жизнь, – холодно сказал Редферн. Внезапно он вырвал из пальцев комиссара бумагу, скомкал, отшвырнул и рывком подался вперед: – Только этого мало!

– Почему? – спросил Бреннон; темные глаза напротив зажглись безумным фанатичным заревом.

– Потому что этих тварей легионы! Вы прикоснулись лишь к краю, увидели крохотную часть – но вы даже не знаете, в страшном сне не сможете увидеть, сколько их ползает по нашей земле! Сколько нежити караулит нас в темноте, сколько нечисти грызет себе лаз с той стороны – и сколько… – Редферн задохнулся. Его лицо матово побледнело, на скулах пылали пятна, пальцы конвульсивно сжались на руке комиссара.

– Сколько же мразей и выродков ежедневно взывают к ним! Невольно или нарочно, они тащат их сюда, и чем больше таких эдмурских крушений, чем больше чумных бараков, где тысячами в муках умирали люди… чумных бараков! – пироман вцепился в плечо Бреннона: – Да знаете ли вы, какой ад в них творился?! Видели вы хоть раз, как крик этих несчастных наконец раскалывает небо у вас над головой, и тогда… тогда… вы видите своими глазами то, что не в силах представить даже в преисподней!

– Что вы увидели? – тихо спросил комиссар.

– Портал, – прошептал Энджела: его взгляд как будто снова обратился в прошлое. – Воронку над этим проклятым островом, и это я… я… о Боже, если бы я знал!

– Вы открыли его?

– Ни одному человеку не под силу открыть такое, – чуть слышно ответил Редферн. Бреннон чувствовал мелкую дрожь его рук и такое частое биение его пульса, словно жилы вот–вот прорвут кожу. – Десять тысяч, Боже мой! Десять тысяч умирающих в мучениях, чумных, едва зараженных и здоровых, виновных лишь в родстве с больными…

– О Господи, – пробормотал комиссар. Кэб наконец остановился, и возница нетерпеливо стучал рукояткой хлыста в стенку. – Уймись! – рявкнул Бреннон, и стук прекратился.

– Потому консультантов недостаточно, – прошептал Энджел. – Слишком мало! Нужно другое…

– Что другое? – спросил Натан, уже опасаясь, что Редферн бредит.

– Организация, – неожиданно четко, хоть и еле слышно отозвался пироман. – Не одиночки, но армия. Те, кто знает, кого можно обучить… люди.

– Нда, – заключил Бреннон. В темных, влажно блестящих глазах Энджела под полу–опущенными веками мелькнула тень фанатичного пламени, и он вдруг цепко сжал руку комиссара. Хватка была как у тигра.

– Поэтому мне нужны вы, – сказал Энджел. Его глаза, в которых сосредоточилась вся его жизнь и сила, были горящими, как угли, на мертвенно–бледном лице. – Вы соберете мне армию.

* * *

Комиссар в глубоком оцепенении сидел в своем кабинете и тупо смотрел на кучку отчетов. Войдя в департамент, он велел дежурному собрать детективов и полицейских в комнате совещаний, машинально довел до их сведения новости по делу, машинально раздал поручения и, не выходя из прострации, написал Бройду короткий рапорт о допросе Полины Дефо. Теперь, сидя над стопкой отчетов Бирна, Галлахера и практикантов Кеннеди, Натан чувствовал себя так, словно вот–вот впадет в эту самую кому. Он уже принял стакан виски, но действия не заметил. Наверное, нужна бочка.

«А ведь Пегги общается с ним почти каждый день!» – с ужасом подумал комиссар. Как?! Пироману удалось довести его до умопомрачения за считанные минуты, а что ж бывает при регулярном общении?!

Бреннон не успел задать ему ни одного вопроса. Разрушив его картину мира, пироман посидел около комиссара с минутку, распахнул дверцу и был таков. Судя по воплю кэбмена – не расплатился. Когда комиссар смог пошевелиться и вылез наружу, от Редферна остались только следы в грязном месиве. Преследовать его Натан не стал. Ему хотелось хоть немного побыть среди нормальных. Даже если они и не совсем люди.

Но все же что–то не позволяло Бреннону сказать, что пироман вконец рехнулся. Во всяком случае, теперь Натан знал, почему Энджел ведет себя как фейри из холма, о которых ему баяла бабка, упирая на то, что все они слегка безумны. Едва ли кто–то, переживший нечто подобное, сохранит рассудок неповрежденным.

Нахмурившись, комиссар отодвинул отчеты. Подобное… картина наконец начала сходиться, хотя консультант в нее по–прежнему никак не вписывался.

«Но если оставить его в стороне, – подумал Бреннон, – все довольно ясно».

Если, как и говорила Валентина, Энджел перенес воздействие стихийно открывшегося портала, то теперь Натан знал, как это случилось. То есть… комиссар попытался расставить все по порядку и понял, что поспешил насчет ясности. Остров? Какой остров? Десять тысяч больных чумой? Да Господи, когда все это было?! Бреннон знал о редких вспышках чумы, но чтобы десять тысяч…

«Очень давно», – комиссар сжал руками голову. «Очень долгая жизнь», – сказал пироман; и насколько долгая, черт подери?! Сколько ему лет? Сколько нужно, чтобы создать все то, о чем говорил Редферн – ведь прежде чем делать, надо сперва узнать, что и как использовать, и против кого, и сначала образцы, потом производство…

«Фабричное производство амулетов против нежити, – с тоской подумал Натан. – Матерь Божья!..» – и полез за виски.

Легче не стало. Как с этим связан Лонгсдейл? Родственник Редферна, гм… может, консультант, узнав, что приключилось с родичем, познакомил его с остальными охотниками? А Редферн (отнюдь не дурак) освоился и давай совершенствовать систему? Единственное, что царапало Натана в этой складной версии – это слова пиромана «Вы соберете мне армию». Мне! Ему лично, что ли? Не похоже. Таких фанатично верующих борцов за идею Натан повидал еще в молодости, даже до армии – один продолжал проповедовать про свободу Риады (тогда еще Кантамора, провинции Дейрской империи), уже стоя под виселицей. Тогда почему «мне»?