Текст книги "Скалола. В осаде (сборник)"

Автор книги: Арч Стрэнтон

Соавторы: Абрахам Бемс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)

Тревис покачал головой.

– Если бы существовал хотя бы один шанс из тысячи, что вы нас дождетесь, я, несомненно, именно так бы и поступил.

Квейлан несколько секунд смотрел на полицейского. Спокойно, без злости и ярости. Скорее, даже с некоторым любопытством. Затем пожал плечами.

– О’кей, Тревис. Ты можешь думать, как тебе угодно, – он взглянул на плывущий уровнем ниже «Боинг». – Ты доверяешь этому парню?

«Куда больше, чем тебе», – хотел сказать полицейский, но не сказал, а лишь посмотрел на черный провал грузового люка.

– «Танго», «Танго», до взрыва четыре минуты. Отправляйте груз и переходите сами. Впереди гроза. Мы не сможем долго поддерживать прежний курс.

– О’кей, 608. Вас понял. Сейчас отправляю груз.

В динамиках раздался щелчок, а следом отвратительный треск атмосферных помех и электрических разрядов.

Грозовой фронт проходил совсем рядом...

...Метьюз Ковингтон действовал аккуратно, спокойно и собранно. Он не суетился, но и не медлил. Ни одного лишнего движения. Все предельно продуманно.

Поставив самолет на автопилот, Мет натянул зимнюю куртку, сунул за пояс «магнум» – не стоит обольщаться относительно планов своих партнеров – и вышел из рубки. Ковровые дорожки, обильно покрытые густеющими бордовыми пятнами, тела в креслах и в проходе – все эти следы произошедшей здесь бойни не задержали его внимания ни на секунду. Пилот не относился к категории сентиментальных людей. Проходя по салону, он даже наступил на пальцы мертвого фэбээровца. Собственно, этот факт тоже не вышиб у него слезу.

Попав в грузовой отсек, Метьюз вытащил из кармана такой же монокаток, как и у Тревиса, нагнулся и нацепил его на трос сразу за чемоданами. Сначала груз, затем он. Тревис проследит, чтобы люди на той стороне дождались его.

Пилот выпрямился и... удивленно охнул.

Опираясь плечом на перегородку, разделяющую грузовой и пассажирский отсеки, залитый с ног до головы кровью, стоял агент ФБР Мастерсон. В руках он сжимал «хеклер-кох». Взгляд его, плавающий, мутный, перескакивал с Мета на чемоданы и обратно. Было видно, что фэбу удается сохранить сознание только невероятным усилием воли.

Метьюз был хорошим пилотом и, как у всякого хорошего пилота, у него была отличная реакция. Но на стороне фэбээровца, в свою очередь, было два значительных фактора: неожиданность и замкнутое пространство, Мет не мог даже кинуться на противника – тот успел бы нажать на курок куда раньше. Поэтому пилот поступил именно так, как подсказывала ему интуиция – поднял руки ладонями вперед и успокаивающе пробормотал:

– Ну, ну, ну, приятель. Я сдаюсь, сдаюсь. Вот он я. Давай, арестовывай меня.

Голос, приглушенный маской респиратора, звучал неестественно и тускло. Лицо Мастерсона исказила гримаса ненависти.

– Вот ордер на арест, ублюдок... – хрипло выдавил он и нажал на курок.

Выплеснувшееся из ствола пламя пополам со свинцом ударило пилоту в грудь. Мет даже не успел крикнуть. Издав странный горловой вой, он отступил на шаг, запнулся о край чемодана и провалился спиной вперед в ревущую стену ветра...

... Они, как загипнотизированные, следили за кувыркающимся в бездонной глубине неба мертвым телом.

Первым вышел из оцепенения Квейлан.

– Там есть еще кто-нибудь живой?

Звук его голоса привел в чувства остальных. Тревис под маской облизнул пересохшие губы.

– Никого.

– Да? – вдруг завопил Кеннет. – А кто же пристрелил этого ублюдка?

– Я знаю столько же, сколько ты, – ответил Тревис. Он продолжал смотреть на плывущий «Боинг».

– Это была твоя обязанность, мать твою! Где чемоданы? Где деньги? – орал негр. – Ты оглох, что ли?

Полицейский резко обернулся. В руке у него, как по волшебству, появился пистолет и ствол уперся в стеклопластиковую маску респиратора Кеннета.

– Если ты откроешь пасть еще раз, – зло сказал Тревис, – я пристрелю тебя.

– Выясните отношения, когда деньги будут здесь, – не поворачиваясь, отрезал Квейлан. – Сейчас надо решать, что делать. У нас и так времени почти не осталось.

– Нужно перебраться наверх по тросу, – предложил полицейский.

– Не успеем, – покачал головой Квейлан. – И потом... там есть кто-то живой. Кто-то, пристреливший твоего приятеля...

... Мастерсон умирал. Он и сам понимал это. К тому же фэбээровец отчетливо осознавал: даже если ему посчастливилось бы выжить, не лишиться чувств от обильной кровопотери, посадить самолет он все равно не сумеет. Не имея необходимых навыков, пытаться совершить подобное – то же самое, что спускаться без страховки по стене «Эмпайр». Одному из тысячи такие трюки удаются, но лишь одному. И то в благополучном исходе больше чуда, чем холодного расчета. Мастерсону же на чудо рассчитывать не приходилось. Силы таяли с каждой секундой. Автомат казался очень тяжелым, но фэбээровцу еще удавалось удерживать его в поднятой руке, однако это вряд ли могло продолжаться до бесконечности.

Странно, но он совершенно не чувствовал страха смерти. Скорее всего, из-за того, что в процессе службы – а ему недавно исполнилось тридцать пять, и из этих тридцати пяти одиннадцать были отданы Бюро – Мастерсон постоянно исподволь вынашивал в себе мысль, что рано или поздно его подстрелят. Может быть, ранят, искалечат, а может быть, и... Хорошо еще, что он не успел обзавестись семьей. Плачущие дети и рыдающая беззвучно в платок жена – жалкое и беспомощное зрелище.

Кровь перестала сочиться из ран, но зато сильно разболелись раздробленные ребра и сломанная ключица. Заскорузлая от крови рубашка прилипла к телу, закрыв собою раны не хуже бинта.

Мастерсон шагнул вперед и... упал. В последний момент ему все-таки удалось схватиться за трос, однако правое плечо – то, со сломанной ключицей – врезалось в стоящие на полу чемоданы с такой силой, что он едва не потерял сознание от боли. Лежа на спине, запрокинув голову, Мастерсон смотрел, как черные тяжелые ящики один за другим вываливаются из люка и повисают, раскачиваясь на стальном тросе. «Ну и черт с ними, – вяло подумал он. – Черт с ними. Пусть катятся. Все равно».

Продолжая держаться за трос, фэбээровец перевернулся на живот...

Господи, как болят ребра. Если бы не эта боль, он бы... и поднялся на четвереньки. «Хеклер» прижимал его руку к полу, словно был не автоматом, а бетонной плитой.

Чемоданы медленно уплывали все дальше от самолета. Через секунду фэбээровец увидел «джет стар», уходящий чуть назад и вниз.

Несколько секунд Мастерсон тупо созерцал этот маневр, разгоняя мутную дурь в голове. Наконец он понял: они хотят выпрямить трос, чтобы груз скользил по наклонной. Ну уж нет, ребята. Ничего не получится. Сейчас мы устроим «грязные танцы», парни. В его поле зрения возник темный дверной проем в борту самолета и суетящиеся фигурки, мелькающие в лучах меркнущего солнца, размером не больше игрушечных солдатиков.

«Гроза, – подумал Мастерсон. – Вот и снег начинается».

Белые хлопья, еще не буран, конечно, но уже падающие довольно густо, вытягивались за самолетом в длинный закручивающийся хвост.

Фэбээровец с трудом оторвал руки от пола и выпрямился. Перед глазами плавала серо-багровая пелена, в ушах повис тошнотворный звон, но Мастерсон усилием воли стряхнул их, концентрируя внимание на будущей мишени. Подняв автомат и убедившись, что тот снят с предохранителя, он прицелился и нажал на курок.

Первая очередь раздробила стекло кабины «джет стар». Мастерсон видел, как оно вспенилось белыми пятнами пробоин и осыпалось внутрь, в рубку, на головы пилотам – уже мертвым пилотам, хочется надеяться, зло оскалился фэбээровец. После этого он вдавил курок в предохранительную дужку и уже не отпускал, пока не опустела обойма.

Ему удалось отчетливо разглядеть, как из борта самолета забили фонтанчики красноватой жидкости, мгновенно рассеявшиеся на миллионы микроскопических брызг; как шарахнулись в салон фигурки, а одна так и осталась лежать у двери, свесив наружу одну ногу; как искры, высекаемые девятимиллиметровыми пулями, отплясывали адский танец на крыльях и фюзеляже «джет стар». И Мастерсон улыбался, если, конечно, у кого-нибудь хватило бы фантазии принять эту гримасу боли, ярости, злорадства за улыбку.

Когда боек щелкнул в последний раз, а последняя стреляная гильза покатилась по полу, он отшвырнул бесполезный автомат и обернулся.

В этот момент сработал детонатор взрывного устройства.

Мастерсон не успел даже понять, что его уже нет. Огненная река поглотила человека, за долю мгновения разорвав израненное тело на куски...

... – Вот дерьмо! – выдохнул Телмар, глядя из-за плеча Квейлана на желто-алый тюльпан пламени, появившийся на том самом месте, где секунду назад плыл «Боинг-747». Черные хлопья копоти и искореженные куски металла унеслись к земле, подталкиваемые ветром. Лепестки огня потянулись вверх, к низким облакам, лизнули их торопливо и опали, собравшись в раскаленный добела шар, а затем осыпавшись кипящим, пылающим дождем на горы Сан-Хуан.

Медленно, как в покадровой съемке, из самой сердцевины диковинного волшебного цветка появилось черное пятно – барабан сорванной лебедки. Чемоданы легко соскользнули вниз и повисли на ней, удерживаемые сотней метров стального троса.

Квейлан смотрел на них, прикидывая, смогут ли его ребята затащить наверх такой груз. Три чемодана с деньгами весили, должно быть, не меньше ста пятидесяти килограммов. С открытой дверью, в такой ситуации представлялось сомнительным, чтобы им удалось задуманное до того, как самолет войдет в грозовой фронт.

И все же он не собирался сдаваться, пока был хоть малейший шанс на успех. Ведь именно ради этих денег они пошли на такую авантюру.

Квейлан обернулся к стоящим за его спиной людям.

– Хватайтесь за трос и тяните!

Три пары рук вцепились в сталь и рванули. И еще раз. И еще. Чемоданы приподнялись на полметра.

– Чак ранен, босс, – произнес сидящий на корточках Брайан. Он поддерживал голову приятеля. Раненый дышал хрипло, неровно. Пуля прошила ему правое легкое, задев трахею. На губах выступила кровавая пена. Глаза скрылись под веками и пустые белки производили жутковатое впечатление. – Этот ублюдок прострелил ему грудь. Что будем делать?

– Думаю, отправим беднягу в госпиталь.

Квейлан вновь выглянул наружу и, подцепив Чака ногой, одним сильным движением, словно футболист. пробивающий пенальти, вытолкнул бесчувственное тело за борт. Сквозь распахнутую дверь он посмотрел, как бывшего партнера подхватил воздушный поток и понес, но не к земле, а вдаль, к горизонту, и спокойно сказал:

– Прощай, Чакки. Не могу сказать, что буду слишком скучать по тебе.

– Эрик!

Квейлан обернулся. Кристель, сидящая за штурвалом, чуть повернула голову. Ее надтреснутый голос звучал в наушниках Квейлана отчетливо и громко, остальные же могли слышать переговоры через динамик в начале салона.

– Эрик, мы теряем высоту.

Квейлан нахмурился.

– В чем дело? Поломка?

– Да, и не одна!

– Проверь все системы.

– Индикация не работает. Похоже, что этот ублюдок вывел из строя половину блоков управления.

Кристель была очень умной и сильной девушкой. Она не паниковала, ничем не выдавала охватившего ее волнения, хотя не могла не понимать: шансов спастись очень мало. Особенно если учесть, что под ними горы, горы и горы, вздымающиеся в серо-стальное грозовое небо до самого горизонта. Тем не менее, се спокойствие хорошо повлияло на остальных. Никто не кричал, не суетился. Только стояли и слушали этот мрачный разговор.

Внезапно Квейлан резко развернулся.

– Ну, что стоите? Тяните трос!

Три пары рук вновь начали торопливо натягивать сталь, однако позы их, поворот голов, движения яснее-ясного говорили о том; что люди превратились в слух.

Квейлан посмотрел на чемоданы, на свинцовые тучи над горами.

– Сколько времени в запасе?

– Не больше десяти минут. Скорее, даже меньше. Гроза слишком близко, а к тому же, у нас практически полный отказ большинства навигационных систем. Гидравлика вот-вот откажет окончательно, охлаждение, похоже, уже вышло из строя.

– Сейчас вытравим трос и уйдем в сторону. Не нервничай.

– Ничего не выйдет. Без гидравлической системы нечего даже думать об этом. Рули высоты едва шевелятся, хвостовые ланжероны перебиты. Если не все, то большинство точно.

– Черт! Этот урод из базуки стрелял, что ли, мать его? – завопил Кеннет.

Квейлан в бешенстве обернулся.

– Закрой пасть, Кеннет! Закрой свою пасть! Лучше тяни трос! – он глубоко вздохнул. – Кристель, докладывай обо всем, что происходит. И постарайся найти подходящее место для посадки.

– Поняла.

Кеннет, Телмар и Брайан рванули трос. Под напором ветра его повело в сторону. Сталь натянулась до предела, зазвенела и... вдруг ослабла, сворачиваясь кольцами.

– Черт! – Квейлан стукнул кулаком по стене салона. – Черт! Мы потеряли деньги! – он повернулся, осмотрел стоящих в проходе людей, отыскал глазами Тревиса. – Это и есть твой гениальный план, кретин?

Тревис молчал, ожидая продолжения, но его не последовало.

– Отцепляйте трос и закройте эту чертову дверь!

Телмар отстегнул карабин, вышвырнул трос за борт и, поднатужившись, захлопнул дверь. Ветер чуть ослаб, но не прекратился совсем.

– В первом двигателе уровень масла опустился ниже критической отметки, – теперь Кристель не пыталась-крывать тревогу. – В четвертом – перегрев. Пожарное предупреждение.

– Ты видишь подходящие площадки?

– По-моему, впереди плато. Но, похоже, оно слишком короткое.

– Ладно, времени проверять все равно уже нет. Сбрасывай остатки топлива и садись.

– Его и так почти нет. Левый бак прострелен.

Квейлан обернулся к стоящим в растерянности бандитам.

– Всем в кресла, пригнитесь и закройте головы руками. Аварийная посадка, – он криво усмехнулся. – Расслабься,

Тревис. На твоем месте я не очень стремился бы уцелеть.

Все начали занимать свои места. Квейлан убедился, что люди расселись, сел сам и обхватил голову руками.

– Господи Иисусе, – прошептал он беззвучно, – сделай так, чтобы все обошлось. Не поленись, приятель...

 ГЛАВА ТРЕТЬЯ

15:09 (горное дневное время)

Человек, хотя бы немного разбирающийся в пилотировании, был бы потрясен мастерством и самоотверженностью пилота, совершившего такую посадку.

Опасения Кристель оказались не напрасны. Плато, ка посадочная площадка, никуда не годилось. Да и стоило ли этому удивляться. Никто ведь не мог предположить, что кому-то придет в голову сажать многотонную махину на заросшую соснами и кустарником площадку, шириной не более пятидесяти, а длиной едва достигавшую трехсот метров. Плюс ко всему, заканчивалась она резким обрывом. Пропастью глубиной почти в километр. Если бы «джет стар» сорвался с плато, от людей, сидящих в салоне, осталось бы лишь кровавое месиво, а от самолета – груда металлолома, годная, разве что, на переплавку.

Все это и множество других не менее важных факторов пришлось учитывать Кристель при посадке Но она была действительно классным пилотом.

Выбросив в воздух тонны снега, «джет стар» коснулся земли там, где плато только начиналось, и заскользил на брюхе, срубая крыльями могучие деревья, вспарывая округлым фюзеляжем снежный покров. Скрежет, треск обдираемой обшивки, истошно-болезненный вой двигателей – все смешалось в дикой какофонии звуков. С пушечным хлопком сорвало врезавшуюся в скалу левую плоскость. Кристель переложила реверс, и двигатели, сжирая остатки топлива, заработали в режиме резкого торможения. Не выдержав нагрузки, задняя часть салона вместе с хвостом оторвалась от фюзеляжа, прокатилась по инерции несколько десятков метров в сторону и с грохотом обрушилась вниз, на камни. Взрыва почти не было слышно. Горючее вспыхнуло, столбом ввинтилось в небо, обняв скалы, и сразу же стихло, лишь желто-оранжевые языки ползли по серебристой смятой обшивке.

Передняя часть «джета» продолжала скользить вперед, сохраняя равновесие только благодаря уцелевшему правому крылу. Камни срывали куски металла, скрежетали по брюху самолета. Кристель поймала себя на мысли, что до сих пор сжимает бесполезный штурвал. Малколм – ранен он или убит, Кристель не знала, она видела лишь кровь, собирающуюся под креслом пилота тыкался головой в панель управления, оставляя на тумблерах черно-бурые пятна.

Девушка, что было сил, уперлась ногами в пол, вжимаясь в кресло. Если бы самолет рухнул со скалы вниз, то это, конечно, не спасло бы, но она чувствовала себя более уверенно, зная, что сделала все возможное, чтобы остаться в живых.

«Джет стар» сбавлял скорость. Последний гулкий удар – нос самолета врезался в огромный валун, стоящий на краю плато, сбил его в пропасть, прополз еще метр и... застыл, нависая над бездной на четверть своей оставшейся длины.

– Поздравляю вас, джентльмены, с мягкой посадкой, – с облегчением вздохнула девушка. – Надеюсь, что вы и впредь будете пользоваться услугами только нашей авиакомпании.

– Очень смешно, мать твою, – подал голос Телмар. – Я просто обделаюсь сейчас от смеха.

– Я поняла это по твоему голосу, – парировала Кристель.

– О’кей, парни, – Квейлан встал со своего кресла. – Пришло время подбить счета, – он обернулся к сидящему Тревису и небрежным жестом достал из наплечной кобуры пистолет. – Ты все учел, Тревис-дружок, верно? Кроме того, что случилось.

Дерек, держа наготове автомат, «Кольт-М231» с пристегнутым под стволом сорокамиллиметровым гранатометом, подскочил ближе и ткнул Тревиса стволом в висок.

– Убьем свинью-полицейского! – яростно крикнул блондин. – Эту суку надо было пристрелить сразу, как только он перебрался сюда! Ублюдочный коп завалил нам все дело!

Тревис резко развернулся и ударом ладони отвел ствол в сторону. В глазах его сверкало презрение.

– Пошел ты знаешь куда, кретин? – он поморщился. – Квейлан, мы компаньоны, если ты еще помнишь.

– Были, – усмехнулся тот. – Были, Тревис.

Полицейский внимательно посмотрел на него. Улыбка, натянутая, мертвая, брезгливая, искривила нервный рот.

– Значит, вот так, да, Квейлан? Хм... – он опустил глаза и качнул головой. – Хотя я ничего другого и не ждал.

Квейлан наблюдал за поведением полицейского. Он явно ожидал другой реакции и теперь слегка нахмурился.

– Знаешь что, Тревис, дай-ка мне поисковый монитор.

Тревис поднял глаза и насмешливо осведомился:

– А зачем он тебе, ублюдок?

Квейлан откинулся на спинку кресла и... захохотал, хлопнув ладонью по подлокотнику. Звук вышел отчетливый и громкий, как пистолетный выстрел. Кеннет понял его по-своему. Ткнув Тревису под ребра ствол «узи», посоветовал, недобро скалясь:

– Не заставляй просить тебя второй раз, чертова задница. Отдай монитор.

Полицейский оглядел сгрудившихся вокруг людей, готовых пустить в ход оружие по первому слову своего босса. Усмехнулся еще раз и прошептал:

– Господи, пощади этих кретинов, – затем громко и отчетливо проговорил. – Значит, вы настаиваете, ребята? Ну что ж... – полицейский решительно стянул с плеча ремешок монитора и швырнул черный футляр Квейлану. – Держи, компаньон, – последнее слово было произнесено как издевка. – Держи. Да только что ты с ним будешь делать? Без кода это ничего не стоящая коробка, набитая электроникой.

Квейлан, улыбаясь, чуть прищурясь, наблюдал за ним.

– Мы, заср...ц, и без тебя подберем код, – злобно проскрипел бородатый Брайан.

– Кто? Ты? – полицейский засмеялся. – Да у тебя, приятель, в голове мозгов столько же, сколько в заднице. Хотя... попробуй, попробуй. Только сначала прикинь: пятьдесят тысяч вариантов. Допустим, по пятнадцать секунд на каждый. Сколько получится? Ты, кретин, усядешься на «горячее сиденье» раньше, чем наберешь хотя бы половину. А вообще-то, мне все равно, – он посмотрел на Квейлана. – Ну, давай, компаньон, убей меня. Давай. Я готов.

– Ладно, все, – сказал тот. Улыбка медленно сошла с его лица. Тревис тоже посерьезнел. Он понимал: сейчас решается, сохранят ему жизнь или влепят в голову пулю тридцать восьмого калибра. Квейлан поднял с кресла футляр, покрутил в руках и снова бросил на колени полицейского. – Забирай, это по твоей части.

Тот хотел съязвить, но решил, что сейчас лучше промолчать. Он спокойно забросил ремешок на плечо. Кеннет ненавидяще глядел полицейскому в лицо. Ему очень, очень не нравился чертов коп, но что делать... Однако и Тревис не испытывал симпатии ни к кому из этой компании. Он уважал Квейлана, но симпатии не было. Полицейский скорее ненавидел и презирал их всех. Презирал за жажду убийства, пустого, бестолкового, бессмысленного. Что касалось лично его, то он никогда не стрелял без очень веских оснований и уважал себя за это. Порой Тревис испытывал удовольствие от того, что делал, но лишь когда человек вызывал у него откровенное отвращение. Впрочем, почти все жертвы вызывали отвращение. Такое, же, как, например, эти ублюдки Дерек, Кеннет, Брайан, Телмар. Все они тупые, примитивные гов...ки. Кроме Квейлана и этой девчонки... Кристель. О-о-о, эти-то двое умны, не чета остальным. Тревис полагал, что если бы они действовали втроем, толку было бы куда больше...

– Ну ладно, ладно... – подал голос Дерек. – Ну, допустим, мы найдем деньги, которые потеряли по вине этого копа, – он метнул злобный взгляд на Тревиса. – Ну а дальше-то что? По этим долбаным горам можно ходить три недели, месяц, полгода, да так и подохнуть тут, в снегу.

– Конечно, можно, – подтвердил Квейлан. – А можно и не замерзать. Если не ходить.

– А на чем мы уберемся отсюда, а, босс? – Кеннет был зол. – Может быть, ты рассчитываешь, что с небес спустятся Святые Апостолы и на своих крылышках перетащат нас через эти чертовы горы, мать их, а?

Это все очень напоминало бунт на корабле, и Тревис, – смешно, верно? – сунул руку за пазуху, готовясь встать на сторону Квейлана. Он ненавидел этих дерьмовых ублюдков, разевающих пасти, и без малейшего сожаления прострелил бы башку любому из них. Деньги еще не потеряны.

Однако сам Квейлан лишь усмехнулся.

– Ты почти угадал, Кеннет. Кое-кто, и правда, спустится за нами с неба. Не ангелы, конечно, но придется вам, джентльмены, довольствоваться тем, что есть, – он вдруг резко схватил Кеннета за руку, одним неуловимым движением ловко развернул его и, сдавив горло могучей рукой, приставил «пустынного орла» к голове негра. Большой палец оттянул собачку. – Но в следующий раз, когда надумаешь задевать меня, Кеннет, крепко подумай, – пистолет сильнее вдавился в щеку, отчего лицо негра перекосилось, а кожа приняла землистый оттенок.

– Хорошенько подумай, Кеннет. Третьего раза тебе может и не представиться. Кстати, Дерек, тебя это тоже касается.

Тот лишь кивнул.

Квейлан выпустил Кеннета и обернулся к рубке. Кристель смотрела на него и улыбалась. Она понимала босса с полуслова.

– Кристель?

Девушка потянулась за микрофоном переговорного устройства.

– Я думаю, что мы нашли подходящий выход, – она пощелкала тумблерами. – Помогите! Помогите!!! SOS!!! Помогите!!!

Голос ее изменился. Теперь в нем звучало искреннее волнение, тревога и страх.

– Если кто-нибудь слышит нас, помогите!. SOS!!!

И вдруг динамик ожил.

– Горный спасательный патруль. Мы слышим вас. Что случилось?

* * *

...На спасательной станции Джесси застала интереснейшую картину. Френк заканчивал очередной... пейзаж. Или натюрморт. А может быть, портрет. Честно говоря, она ничего не понимала в художественных заносах Френка и потому откровенно терялась, когда тот просил се высказать свое мнение.

Сегодня все оказалось не лучше, но, слава Богу, и не хуже, чем обычно. С той лишь разницей, что вместо холста Френк решил использовать стекло. Правда, решил он это пару месяцев назад, а попробовать отважился в первый раз, на данном «шедевре».

Перед «мольбертом» висел недозревший банан, и старик увлеченно, высунув от усердия язык, расписывал стекло всеми цветами радуги. Выглядело хоть и впечатляюще, но, признаться, совершенно непонятно.

Хел, сидя на широком столе, служащем для заполнения отчетов, доедал засахаренный пончик, запивая его черным горячим кофе. Он откровенно веселился, высказывая колкие замечания в адрес «живописца». Тот и не думал обижаться.

– Ребята, ожидается обильный снегопад. Если кому-нибудь вздумалось сегодня отправиться на прогулку в горы, то у нас будет немало работенки.

Хел затолкал остатки пончика в рот, запил его могучим глотком кофе и весело сообщил:

– Эти два парня – Ред и Кевин. Я видел их утром. Они, вроде бы, собирались сегодня полетать на «Приюте альпиниста».

– Ну, за них ты можешь не беспокоиться, – вышел на секунду из «творческого процесса» Френк. – Они черту в ноздрю залезут и не поморщатся.

– Это уж я знаю не хуже тебя, – кивнул Хел. – Кстати, Джесси, ты подоспела как раз вовремя. Старина Френк завершает очередной «шедевр», который должен потрясти мир.

Он засмеялся.

Джесси взглянула на картину и улыбнулась.

– Да, Френк. На этот раз ты действительно постарался.

Старик оторвался от работы. Он с удовольствием оглядел свое творение и осведомился у Хела:

– Ну и что ты скажешь?

– Насчет чего? – не понял тот.

– Насчет картины, конечно.

– А ты разве уже закончил? – весело удивился Хел. – Прошу прощения.

– Ничего. Остались кое-какие мелочи. Так как?

Хел долго рассматривал «произведение искусства», подходя к нему со всех сторон, а затем деловито кивнул.

– О’кей, мне нравится. Нос здорово получился.

– Нос? – переспросил Френк.

– Да. Нос тебе как-то особенно удался.

– Значит, нос, – старик повернулся к Джесси. – А тебе как, Джесс?

– Ммм... – вопрос застал девушку врасплох. – Я... Мне кажется, Хел прав. Нос, действительно, потрясающий.

– Ага, – Френк с интересом посмотрел на Хела. – А скажи-ка мне, что ты вообще-то видишь?

Хел замолчал на секунду, но тут же весело расхохотался.

– О’кей, поймал– Удиви меня.

Старик вздохнул.

– Я так и знал. Эта пара ни на что не способна. У них совершенно отсутствует воображение. Хел, кто обычно ест бананы?

– Обезьяна... – озадаченно ответил тот. – Ну, не только она, конечно. Но, вообще-то, обезьяна.

– Правильно, – подтвердил Френк. – Так вот, это – банан, поедающий обезьяну, поняли? Природа наоборот.

Хел нахмурился. Они с Джесси переглянулись, а затем расхохотались.

– Знаешь, Френк, я, вообще-то, всегда считал тебя нормальным человеком. Да ты и похож на нормального. Но теперь-то я вижу, что ошибался. Правда, Френк?

Тот отступил на шаг, мазнул кистью по «холсту» и с невероятным достоинством заявил:

– Я – художник. А вот тебе надо научиться разбираться в искусстве. Настоящем искусстве, если ты понимаешь, что я подразумеваю под этим словом.

– Да, я понимаю.

Хел засмеялся еще громче и заразительнее.

Френк вновь отступил на шаг, осмотрел картину и вдруг обезоруживающе спросил:

– Что, действительно так плохо?

Хел тут же оборвал смех.

– Да нет, старина. Только очень уж своеобразно.

Френк просиял.

– Ну, индивидуальность никому еще не мешала.

– Конечно, – Хел допил кофе, поставил чашку на стол и повернулся к Джесси. – Какие новости, Джесси? Не хотелось бы тебя расстраивать, но о погоде мы уже знаем.

Она замерла. Ей очень хотелось рассказать о возвращении Гейба, но... Как воспримет это Хел? К тому же, если Гэбриель все равно уедет, так стоит ли бередить старые раны?

Девушка пожала плечами.

– Смеешься? Я сегодня еще не была в городе. Но если ты настаиваешь, пожалуйста: Френк закончил новую картину.

– М-да. Не густо. Репортер из тебя не получился бы.

– Я знаю. Художник не получился бы тоже. Значит, остается одно – работать спасателем.

Хел вздернул брови и озадаченно поскреб подбородок.

– Ты думаешь, это удачная замена?

Внезапно заработала мощная радиостанция. Женский голос, взволнованный, испуганный, дрожащий от подступающих рыданий, заговорил, балансируя на той грани, за которой начинается крик.

– Помогите! Помогите!!! SOS!!! Помогите!!! – молчание, а затем снова. – Если кто-нибудь слышит нас, помогите! SOS!!!

Хел торопливо снял микрофон.

– Горный спасательный патруль. Мы слышим вас. Что случилось?

– О, господи! О, господи...

Голос зазвенел слезами. Хел и Френк переглянулись.

– Успокойтесь, мэм. Мы вас слышим. Постарайтесь взять себя в руки.

– Да, конечно. Сейчас, – всхлипывания начали стихать. – Мы... мы пошли в поход. В горы. Но... тут испортилась погода.

Женщина вновь разразилась рыданиями.

– Я понял, мэм. Успокойтесь. Сколько вас?

– ...Пятеро... Пятеро... Но... Билли совсем плох. Умоляю вас, помогите!

– Что с вашим товарищем?

– У него... Ему... У него диабет... Рюкзак с ампулами свалился вниз, в пропасть. А ему нужен инсулин. Он в шоке. Помогите!

– Конечно, мэм. Где вы находитесь?

– Я не... не знаю...

Женщина давилась слезами. В сущности, ситуация не выходила за рамки обычной, если бы не этот парень. Диабетик. Если не сделать ему укол, он умрет.

– О’кей, мэм. Опишите место.

– Тут везде сосны и очень узкий острый пик. Небольшое плато.

Хел обернулся и пояснил:

– Скорее всего, это «Холодный блеф».

– Во всяком случае, очень похоже, – поддержала его Джесси.

Она лихорадочно размышляла. Ветер силен, но, похоже, будет еще хуже. Видимость с каждой секундой падает. Плюс густой снег. Вертолет в такую погоду поднять невозможно. А если бы и удалось, толку от этого – ноль. Даже зная место, пилот не сможет удостовериться, действительно ли люди на «Холодном блефе» или это ошибка. Возможно, они совсем на другом пике.

Ни она, ни Френк подняться в горы не смогут, значит, остается один Хел. Но тут снова возникает масса вопросов. Сможет ли он подняться без страховки, в одиночку? А если да, то удастся ли ему спустить пятерых, не имеющих, судя по всему, никакой специальной подготовки людей, вниз? При том, что один из них в шоке – а к прибытию спасателей парень вообще может впасть в коматозное состояние – шансов у Хела практически нет. Черт!

– Дьявол, связь прервалась, – Хел мрачно взглянул в окно. – Настоящий буран. Угораздило же их идти в горы в такую погоду, – он с досадой покачал головой.

– Ладно, ребята. Одному из вас придется вести меня.

– Я займусь этим, – быстро сказал Френк.

Хел кивнул.

– Джесси, если появится просвет, попробуй поднять вертолет, о’кей?

– Мог бы и не напоминать, – ответила она.

– Это я так, на всякий случай, – он еще раз взглянул в окно. – Но, похоже, просвета все-таки не будет.

– До завтра, – тут же добавил старик.

– Спасибо, старина. Очень радостную картину ты нарисовал на этот раз. О’кей, ребята. Я пошел собираться. Будем надеяться, что как-нибудь справлюсь.

– Удачи, – Френк кивнул. – Если что, я все время на связи.

– Хорошо, старина. Вдвоем-то мы это дельце обтяпаем как надо.

Хел подмигнул, чересчур весело улыбнулся и пошел собирать снаряжение.

Джесси несколько секунд смотрела ему вслед, раздумывая о чем-то, а затем быстро сказала:

– Френк, мне нужно отлучиться. На полчаса. Ты справишься?

Старик серьезно посмотрел на нее. Если в такой ситуации нужно уйти, на это должны быть очень веские причины. Очень.