Текст книги "Скалола. В осаде (сборник)"

Автор книги: Арч Стрэнтон

Соавторы: Абрахам Бемс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

– Кейт, сзади!

Кейт обернулся, мгновенно собравшись, опять готовый драться. К нему медленно приближался высокий, поджарый латиноамериканец, и Кейт тут же распознал в нем сильного и опытного бойца.

Латиноамериканец ударил его длинным слева и тут же попробовал провести боковой ногой. От первого удара Кейт уклонился, резко отводя голову. Кулак противника прошел в нескольких миллиметрах от его виска. На боковой удар ногой Кейт поставил жесткий блок, и когда нога латиноса столкнулась с ним, другой рукой Кейт сильно толкнул бандита в грудь.

Тот, не сохранив равновесие, упал, ударившись позвоночником об угол стола, в прорези которого визжал диск для разрезания металлических балок. Кейт подскочил и ударил латиноамериканца коленом в пах. Тут же, не давая противнику прийти в себя, Кейт, прижал его плечи к столу и, давя коленом в пах, подвел горло бандита к визжащему диску.

Джоан зажмурилась, чтобы не видеть, как диск отсечет латиносу голову, и вздрогнула, услышав его предсмертный крик. Но через секунду пальцы Кейта уже сомкнулись вокруг ее запястья, и она опять побежала за ним, стараясь не смотреть на растекающиеся по полу лужи крови и лежащие тут и там трупы.

Это был очень жестокий бой, и Кейт гордился собой. Он никогда не был сторонником чрезмерной жестокости, предпочитая уничтожать врагов быстрыми и надежными способами. Но теперь перед его глазами стояли лица застреленных капитана и Дейвида Смайерса. И кровь Кейта кипела от ненависти к убийцам. «А ведь эти несчастные ублюдки никогда не узнают, что их смерть легкая и приятная, вроде дуновения морского бриза в жаркий полдень, особенно по сравнению с той, какую получат начальнички », – подумал Кейт, оглядывая напоследок помещение механического цеха.

А между тем, погасив все сигнальные огни, вертолеты с опергруппой морского спецназа подкрадывались к крейсеру черными тенями.

– Внимание, «первый», «первый»! – переговаривались командиры вертолетов, – вы нас должны уже видеть, мы слева.

– «Второй»,«Я – первый»! Вас вижу, вас вижу! Приготовиться к посадке!

Тем временем в капитанской рубке «Миссури» произносились слова, обозначавшие то, ради чего и был захвачен корабль.

Солист проводил финальную, самую важную для него часть операции. Он продавал «Томагавки».

– Послушайте, мои дорогие желтолицие друзья, – говорил в трубку Солист. – Давайте не будем спорить. Ракеты – против денег. Вы помещаете деньги в Цюрихский банк ровно в двенадцать, и...

Доктор Патлокк вдруг оторвался от своих мониторов и прокричал:

– Уважаемые господа! Алло-алло! Прошу минутку внимания! У меня для вас занимательное сообщение! К нам приближаются два вертолета! И они предполагают, что смогут пройти настроенные мною радары! Ха-ха! Бедняги не знают, что радары уже на новой программе!

Солист, не прерывая переговоров, одобрительно показал ему большой палец.

Доктор хихикнул, потер ручки и опять вернулся к пульту. Он нажал на кнопки, и зенитное орудие крейсера, ожив, стало медленно поворачиваться, наводя стволы на пока никому не видимую цель в ночном черном небе.

– Да, конечно, мы торгуемся, – говорил Солист. – Что ж в этом страшного? Мы многим рисковали, и до сих пор, между прочим, рискуем. Я считаю, вы должны пойти на уступки. Эта сумма не столь велика, как вам кажется. Мне, например, она представляется попросту скромной.

Он несколько секунд молча выслушивал, что говорит ему собеседник, а потом искренне рассмеялся и сказал:

– Послушай, мон ами, или как там у вас, по-корейски. Будешь еще сопротивляться, я положу трубку и тут же позвоню Мохаммеду. Совершенно серьезно. – Он сделал паузу и, тут же, поморщившись, отодвинул от уха трубку, в которой яростно кричал чей-то голос. Солист некоторое время слушал, держа трубку на расстоянии, а когда крик пошел на убыль, опять поднес ее к лицу и удовлетворенно сказал: – Вот так-то лучше. Я сообщу тебе номер счета.

Он хотел продиктовать цифры, но в это время в капитанской рубке внезапно раздался визг.

– Ай-яй-яй! Ай-яй-яй! – визжал доктор Патлокк. – У нас проблемы! У нас кое-что не работает. Совсем не работает! И даже не «кое-что»! У нас не работает почти все!

Он нажал еще на несколько кнопок. Зенитное орудие дернуло стволами вверх и неожиданно замерло неподвижно. Экраны мониторов светились ровным, зеленоватым светом.

– Подключите дополнительный источник энергии! – рявкнул, бросив трубку и подбегая к Патлокку, Солист.

– Ах, какой умный молодой человек! – язвительно прошипел доктор. – У вас, наверно, был высший бал по моему курсу! А что я, по-вашему, делаю!

Он опять нажал на какие-то кнопки и в ужасе уставился на экраны. Изображения на них не изменились.

– Отключены все системы вооружений! – взвизгнул доктор Патлокк. – Я ничего не могу сделать!

Солист бросил взгляд на часы и ткнул доктора пальцем в грудь.

– Слушай, ты! Ты отвечаешь за все военные действия,– заявил он. – Ты на этом корабле – как начальник штаба. Можешь делать с этими вертолетами, что хочешь. У нас с Крулем дела на палубе. Ты прекрасно знаешь, какие! И я не хочу, чтобы у нас возникли проблемы. За каждую проблему я спрошу с тебя лично. Пошел!

Он оттолкнул доктора от себя ладонью и вернулся к лежащей трубке.

– Записывай! – рявкнул он и быстро продиктовал номер счета. Затем, не попрощавшись, не сказав более ни слова, положил трубку на аппарат и подошел к микрофону наружной связи. Щелкнул тумблером и стал ждать.

Из темного океана, руководимая сигнальными огнями и прожекторами крейсера медленно всплывала, приближаясь к борту «Миссури», огромная подводная лодка.

Кейт и Джоан, выбравшись на верхнюю палубу, молча наблюдали за ее всплытием.

– «Красный дракон», вы меня слышите? Приготовьтесь к операции! – загремел в динамиках голос Солиста.

На палубе лодки появились какие-то люди и завозились, открывая люки, готовя швартовочные канаты.

И тут сверху, очень близко, наконец-то, послышался гул приближающихся вертолетов.

Кейт поднял голову и, хотя ничего не увидел, он радостно улыбнулся и подмигнул Джоан.

– Вот летят замечательные компанейские парни! – воскликнул Кейт. – Ну, сейчас здесь начнется настоящая вечеринка!

Но ни он, ни Джоан, ни тем более десантники, сидящие в вертолетах, не видели четверых бандитов, с ручными ракетными установками, вышедших на корму под предводительством доктора Патлокка. Бандиты направили свое оружие в черное небо, застыли в напряженных позах ожидания, готовые выпустить ракеты при первой же команде доктора.

– Готовность одна минута! – закричал командир опергруппы.

– Есть одна минута! – дружно рявкнули в ответ спецназовцы.

– Садимся на корме! – крикнул командир, встал и шагнул к люку.

И в этот момент четверо бандитов выстрелили по вертолетам практически в упор.

Ракеты с легкостью пробили тонкий металл и разорвались внутри, разнося и машины, и людей на мелкие кусочки, превращая их в огненный дождь, падающий в океан.

Кейт и Джоан смотрели на это, потеряв дар речи. Затем Кейт взял Джоан за руку, молча отвел ее за спасательную шлюпку, и усадил девушку на палубе в укромное место между шлюпкой и фальшбортом. Сел рядом с ней и достал из кармана магнофон.

Адмирал устало снял очки и приложил к глазам пальцы обеих рук. Несколько секунд он сидел неподвижно, не в силах пошевелиться, произнести хотя бы звук. Офицеры молча смотрели на него, ожидая худшего и страшась спросить об этом.

– Мы потеряли всех, – наконец, тихо проговорил адмирал. – Теперь у нас нет другого выхода. Нам осталась только полномасштабная воздушная атака.

Человек в гражданском костюме медленно протянул руку и, задержав ее на несколько секунд над аппаратом, снял трубку красного телефона.

– Нам нужны люди! – орал Круль, брызгая слюной в лицо Солисту. – Сюда и сюда! – он тыкал пальцем в лежащую перед ними схему. – Кран еще не готов! Что делать? Ну, говори, умник!

– Возьмем людей с подводной лодки, – решил Солист. – И из механического цеха! С краном мы все равно не успеваем. Будем перегружать вручную. Пошли! Ты выберешь тех, кто тебе будет нужен!

Они, быстрым шагом, направились в механический цех крейсера. По мере приближения к нему их шаги становились все медленнее и медленнее.

– Значит, он все-таки вырвался снизу, – пробормотал Солист, глядя на трупы, лежавшие в проходе. Когда же он толкнул дверь в цех, челюсть его отвисла. В изумлении замерев на верхней ступеньке трапа, Солист сначала побагровел, а затем побледнел, как побеленная известкой стена.

– Какой же ты идиот, – пробормотал он Крулю, оглядывая тела, лежащие на полу цеха в кровавых лужах. – Почему ты не купил этого человека? Он стоит любых, даже самых больших денег!

Круль ему не ответил. Глядя на вспоротые животы, отсеченную голову, перерезанные шеи бандитов, он вдруг почувствовал ледяное дыхание собственной смерти. Смерть еще не стояла у него за спиной, но она была уже здесь, на крейсере, ходила по нему, заглядывая туда и сюда, ища своего маленького теплого Круля, и скоро они должны были встретиться. Кровавые лужи в механическом цеху колыхались от ее тяжелых шагов. Бам-м! Бам-м! Это шла смерть. Идиот Солист! Разве можно купить Смерть? Конечно же, нет! Ее нельзя купить даже за самые большие деньги. Купить можно жизнь. Смерть, именно твоя, твоя собственная смерть не продается.

От нее нельзя убежать. У нее страшные, вырастающие мгновенно до любой длины, руки. Эти руки настигают тебя везде, где бы ты не был, и сжимают холодными железными пальцами сердце и горло.

Круля стала бить дрожь.

«Может быть, под водой», – лихорадочно подумал он. – «Я уйду под воду, лягу на дно. Пусть меня ищут на этом крейсере. Надо скорее закончить работу. Уйти под воду. Стать рыбой. Водорослью. Крошечным круглым крабом. Быстрее. Подлодка!».

Круль повернулся и опрометью побежал обратно.

– Да! – потрясенно пробормотал Солист – если этот кок и готовит так же, как дерется, то, наверное, каждая баба от принцессы до уборщицы в доме для престарелых сочла бы ...

Что именно сочла бы эта «каждая баба», Солист не договорил. Он, по-прежнему, качая головой, повернулся и быстро пошел вслед за убежавшим Крулем.

Примерно то же самое, только в других выражениях, думала Джоан, стоя рядом с Кейтом в одном из дальних подсобных помещений крейсера. Вернее «думала» – не совсем точное выражение. Думать Джоан не могла уже довольно давно, и последнее время во всех своих действиях руководствовалась исключительно подсознанием. Именно оно толкнуло ее за Кейтом на нижней палубе. Без той силы и уверенности, которая исходила от Кейта, и которую Джоан ощущала всем своим существом, ее бы, наверно, сразу же парализовало от страха.

Присутствие Кейта убирало ощущение страха практически полностью. Джоан инстинктивно чувствовала, что пока Кейт жив, и пока она рядом с ним – ничего дурного с ней не случится. Незаметно для самой себя, подобно преданной собаке, Джоан уже ловила каждое его движение, каждый его взгляд. Ей доставляло колоссальное удовольствие любое, даже самое грубое прикосновение Кейта. Находясь рядом с ним, она была постоянно возбуждена, она страшно хотела его, хотя и не отдавала себе в этом отчет. Джоан наверно, сочла бы себя психопаткой, если бы призналась самой себе, что здесь, на этом крейсере, в центре этой кровавой бойни, она хочет мужчину также, как хотела обыкновенно после продолжительных ласк в чистой и теплой постели.

Она стояла рядом с Кейтом, в этой дальней глухой подсобке, забитой от пола до потолка всякой всячиной, совершенно не понимая, что и зачем он сейчас делает, но готовая в любой момент броситься ему на помощь. А Кейт медленно и очень осторожно выворачивал взрыватель артиллерийского снаряда.

Вывернув, он положил взрыватель в стоящую рядом на столе коробочку и осторожно зажал снаряд в тиски. Покопался на полках, нашел дрель и пульверизатор.

Пульверизатор он молча протянул Джоан, и она без слов поняла, что надо делать.

Кейт стал осторожно высверливать дырочку в корпусе снаряда. Периодически он вынимал сверло, и Джоан брызгала в нагревшееся отверстие холодной водой.

А на палубе крейсера появился первый ядерный «Томагавк».

– Вира! – командовал Круль. – Вира помалу!

Висящий на тросах, залитый светом прожекторов «Томагавк» подвели к фальшборту. На секунду он завис неподвижно, а потом начал медленно опускаться на палубу, стоявшей борт о борт с «Миссури», черной подводной лодки.

Просверлив отверстие в стенке снаряда, Кейт положил его на стоящую на плитке кастрюльку, из которой уже поднимался пар, достал ручную гранату, зажал ее в тиски и быстрым точным движением вывернул взрыватель.

– Гондоны есть? – неожиданно бросил он, открывшей рот, Джоан. – Посмотри там в карманах.

Пока Джоан копалась в карманах, гадая, зачем они потребовались Кейту прямо сейчас (единственный, пришедший ей на ум, вариант она, подумав, была вынуждена отбросить, как чересчур абсурдный в такой ситуации). Кейт присоединил к взрывателю гранаты два провода и маленькое реле времени. Джоан неожиданно для самой себя нашла, наконец, в карманах, надетого на нее костюма, нужный пакетик и протянула Кейту.

– М-да-а, – протянула она. – Вот вы чем тут, на флоте, оказывается, занимаетесь.

– Конечно, – вскрывая пакетик и вытаскивая презерватив, сказал Кейт. – Поэтому к нам и очередь разных красавиц. Ты, например, сколько ждала своей?

Он дунул в презерватив, и когда он немного надулся, сунул в него взрыватель с подсоединенными проводами и замотал скотчем.

– Подержи! – он сунул взрыватель в руку Джоан, подошел к плитке, снял нагревшийся снаряд и вылил расплавившийся тротил в пластиковую коробку из-под плавленного сыра.

Затем быстро сунул в еще жидкий тротил презерватив со взрывателем, закрыл крышкой и тщательно обмотал скотчем.

Мина была готова. Кейт сунул ее в сумку для противогаза, обмотал скотчем и ее, и стал натягивать черный водолазный костюм.

– А космического скафандра у вас тут случайно не завалялось? С парочкой бальных туфель русской императрицы? – осведомилась, наблюдавшая за ним, Джоан.

Кейт не ответил и молча шагнул из подсобки на палубу.

Здесь, с этой стороны и в этой части крейсера, никого не было. Кейт, крадучись, прошел к фальшборту и стал медленно спускаться по якорной цепи в ледяную океанскую воду.

А на подводную лодку перегружали уже второй «Томагавк».

Кейт нырнул и поплыл, стараясь держаться в темноте, к корме подводной лодки, туда, где должны были быть рули всплытия.

  – Эй! Эй! – встревоженно закричал вдруг чей-то голос на палубе лодки. Кейт был уже рядом с кормой.

– Там кто-то есть! Кто-то там в воде! Слева по борту! Смотрите!

Луч прожектора метнулся, и на какой-то момент схватил голову Кейта. Кейт быстро нырнул и поплыл под водой.

– Черт! – заорал, руководивший перегрузкой,

Круль, выхватил пистолет, метнулся к борту и несколько раз выстрелил в черную воду, туда, где еще расходились круги от нырнувшего Кейта.

– Это он! – кричал в бешенстве Круль – Все сюда! Стреляйте! Убейте его!

Бандиты рассыпались вдоль левого борта и стали палить в каждое движение спокойной воды, во всплеск любой, самой маленькой волны.

Кейт держался под водой, пока перед его глазами не замелькали оранжевые круги. Затем он резке всплыл, глотнул воздуха, и тут же раздались вопли.

– Вот он! Вот!

Растолкав бандитов, к борту пробился узкоглазый матрос с трезубой «кошкой» в руках. «Кошка» была привязана к тонкому тросику, узкоглазый резко метнул ее и дернул трос, как опытный рыбак, подсекающий рыбу. Внизу что-то рванулось, трос натянулся. Матрос закричал на своем языке, указывая вниз рукою, бандиты ста ли стрелять в том направлении, трос опять резко дернулся и вдруг провис.

Матрос выругался и стал выбирать из воды «кошку». Вскоре она показалась. На острых изогнутых зубцах «кошки» висел кусок черного водолазного костюма. Вместе с водой с него капала кровь.

– Ну что, где он? – орали бандиты.

– Ты его видишь?

– Нет! А ты?

– Он исчез!

– Да он утоп! Кореец содрал ему кожу со всей спины!

– Да жди! Такай утонет!

И в этот момент где-то на корме прогремел взрыв.

Бандиты метнулись к корме, а Кейт, уже поодаль, вынырнул и быстро поплыл от лодки назад к «Миссури».

От дикой боли у него потемнело в глазах.

Собрав остатки сил, раненный Кейт уцепился за скобы и стал карабкаться, моля Господа, чтобы сознание не покинуло его сейчас, и он не свалился в ледяную воду. Только бы перевалиться через фальшборт, молился Кейт, а там Джоан поможет ему, перевяжет и даст обезболивающее.

Спина, ободранная «кошкой» корейца выглядела кошмарно. Спины, собственно, не было. Было сплошное кровавое месиво. Кровь стекала по разорванному водолазному костюму, и от ее потери Кейт слабел с каждой секундой.

Собрав остатки сил, он перевалился через фальшборт и привалился плечом к кнехту.

Из темноты показалась человеческая фигура и шагнула к нему.

Кейт молча смотрел на нее, не в силах двинуться, уже ни о чем не думая и не молясь.

– От тебя с ума можно сойти, Рейбок, – сказала фигура, подойдя к Кейту поближе. – Говорят, ты здесь был коком? Не могу прямо поверить!

Кейт молча смотрел фигуре туда, где должны были находиться ее глаза. Это была Смерть, он понимал это, и сил у него хватало сейчас только на то, чтобы не опустить в страхе веки, а смотреть на нее прямым мужественным взглядом.

Раньше Кейт часто представлял себе момент этой встречи. Смерть рисовалась ему именно такой – рослой, с безжалостным хриплым голосом, с наведенным на Кейта стволом какого-то оружия.

Кейт, подолгу, думал о Смерти, и об их встрече, рисовал в мозгу эту сцену до мельчайших подробностей и заставлял себя внимательно разглядывать, изучать их. Только лишь для того, чтобы в те секунды, когда они действительно встретятся, не струсить. Не отвести глаз.

Кейт считал себя абсолютно подготовленным к этому. Раньше, когда он еще был лучшим на флоте спецназовцем. А потом, когда он стал далеко не лучшим коком, образ Смерти куда-то отошел, поблек, а через несколько лет и вовсе стерся. Вместо сцены их встречи в мозгу Кейта все чаще стала возникать другая картинка: большой дом. Окна выходят на океан. Пальмы. Вероятно, Флорида. Открывается дверь. Старый седобородый Кейт выходит и медленно идет по пляжу вдоль полосы прибоя. Дверь остается открытой. Летний ветер чуть-чуть покачивает ее. Кейт оборачивается и свистит. Из дома выбегает веселый молодой спаниель и во всю прыть несется за Кейтом. Догоняет, прыгает, носится кругами, поднимая в воздух белый песок, и вдалеке кричат чайки, а в доме чернокожая седоволосая, очень толстая и медлительная служанка идет к бару и начинает неспешно делать ему джин с тоником и со льдом, прикладываясь к бутылке.

Кейт настолько свыкся с этой картинкой, и настолько забыл о том, прежнем образе, что теперь, когда Смерть возникла перед ним наяву, ему стоило колоссальных усилий не показать ей, что он испугался. Что он не готов. Что ему еще очень хочется жить.

– Мне очень жаль тебя, Рейбок, – сказала фигура. – Больше никто не попробует твоей вонючей стряпни!

Фигура вскинула автомат, прогремел выстрел, и фигура упала навзничь, во весь рост на палубу, коснувшись головой вытянутых ног Кейта. Кейт увидел за ней другую, стоящую поодаль – более маленькую и изящную, и, наконец, закрыв глаза, слабо улыбнулся.

Джоан, отбросив автомат, подбежала к нему и охнула, увидев его спину.

– Давай, детка, давай, – подбадривал ее Кейт, когда она, как санитарка на поле боя, забросила за шею его руку и, шатаясь под тяжестью его могучего тела, повела Кейта по палубе. – Еще немного, и я возьму тебя на камбуз, и даже доверю мазать хлеб маслом.

– Я из-за тебя, – ведя его к двери подсобки, задыхаясь, говорила Джоан, – пошла на такие жертвы, я пожертвовала самым важным – своими принципами, а ты ... а ты, наглец эдакий, не собираешься мне даже доверить приготовить какой-нибудь вшивый омлет, то единственное, что я вообще умею готовить ...

На подводной лодке после взрыва стоял страшный переполох. Бандиты и корейские матросы толпились на корме. Круль, перегибаясь через палубный бортик, заглядывал вниз, куда на тросе спускали матроса – корейца. Спускавшие торопились, и поэтому очень скоро стукнули матроса о борт. Отборнейшая корейская ругань сотрясла воздух, Круль заозирался и переспросил:

– Что – что?

– ...мать. – перевели ему.

– Вот как? – удивился Круль и опять уставился вниз.

Матрос ковырялся в рулевом отделении.

К Крулю подбежали Солист и огромный негр – механик.

– Что случилось? – крикнул Солист.– Что с лодкой?

– Не знаю, – сказал Круль. – Он сунул мину в рулевой отсек.

Солист с силой ударил себя кулаком в ладонь.

Матрос внизу поднял голову и что-то прокричал.

– Ты будешь говорить по-английски, черт тебя задери, азиатская морда! – заорал Круль. – Что, что там произошло?

– Он говорит, что разнесло все рулевые тяги, – перевели ему. – Он говорит, что не может их починить.

Матрос дернул за трос и его стали вытягивать вверх.

Круль посмотрел на его плоское с щелочками-глазами лицо и с отвращением сплюнул.

– Это сделаю я – капитан Военно-морских сил США, командир ядерного ракетоносца! Раз ваш вонючий слесарь-механик не может! Вы были и всегда будете отсталой страной, жопой мира, Вы...

– Ты действительно сделаешь это? – прервал его социологический монолог Солист.

– Да, – сказал Круль. – Я сделаю.

Мы сможем всплывать, погружаться, красться вдоль береговой линии, совершать противоминные маневры, становиться раком и все, что хочешь.

– Я сделаю тебя адмиралом! – сказал Солист и, тронув за плечо Негра, пошел назад на «Миссури».

– Мне нужна одна газовая горелка, один сварщик и один гаечный ключ! – закричал Круль, тыча для убедительности в лица корейцев поднятым указательным пальцем.

Матросы засуетились, торопясь принести ему все это.

– Кейси, держись, – шептала Джоан. Она посыпала ему рану стрептоцидом и теперь тщательно забинтовывала ее. Кейт был бледен. Временами он, казалось, терял сознание.

Перед ним постоянно возникали черные фигуры из его сна. Они хватали его за руки и ноги и заталкивали в густую, как нефть, жидкость. Кейт сопротивлялся, и тогда фигуры били его кулаками по спине, и ужасная боль насквозь пронзала его.

– Держись, Кейти, – шептала Джоан.

Она достала из аптечки шприц, набрала в него очень сильное обезболивающее и сделала ему укол в бедро.

Солист вошел в рубку, где колдовал над приборами доктор Патлокк. Тот щелкал кнопками и в бессильной ярости пинал ногами столы. Обнаружить причину поломки доктору до сих пор не удалось. Системы вооружения крейсера бездействовали по-прежнему.

– Ну как, доктор? – поинтересовался Солист.

– Ну как..., ну как...! – заорал тонким голоском доктор. – А мне нечего сказать! Представьте себе, мистер Умник! Чтобы они не сделали, они умнее меня! Ни черта не работает! Так что отвяжитесь и идите, оттрахайте лучше сами себя в задницу!

Он повернулся к Солисту спиной, но тот схватил его за плечо, с силой развернул к себе, и дуло его пистолета уперлось доктору в переносицу. У доктора отвисла челюсть. Выпучив глаза, он в ужасе смотрел, скосив зрачки к переносице, на пистолет в руке Солиста. Лицо у него при этом было совершенно дебильным.

– Я сначала оттрахаю тебя, и так, что тебе мало не покажется, – злобно прошипел Солист. – Работай, ублюдок. Думай. Подключи если хочешь, и спинной мозг. Если нас начнут бомбить, я убью тебя первым. Вырежу тебе сердце тупым ножом. Заставлю жрать собственную печень! Твои яйца...

– Ладно – ладно, – прошептал перепуганный доктор.– Дай мне еще время, еще немного. Я придумаю что-нибудь!

– Так-то лучше! – ухмыльнулся Солист и убрал пистолет.

– Но учти, – добавил он. – Через двадцать минут я пришлю вот его поторопить тебя.

И Солист указал на стоящего в стороне огромного негра. Негр выкатил белки и усмехнулся звериной ухмылкой.

– Так что в твоих интересах закончить до этого, – сказал Солист и пихнул доктора пальцем в живот. – Давай. Время пошло.

Доктор вскочил и, как ошпаренный, кинулся к судовым компьютерам.

Кейт Рейбок очень часто думал о смерти. Еще ребенком он интуитивно осознавал неизбежность встречи с ней, и может быть поэтому в детстве на его лице время от времени появлялся и вновь исчезал отпечаток какой-то трагичности. Когда же от рук грабителей у семилетнего Кейси погибли родители, этот отпечаток стал постоянным. Родственники и друзья больше не удивлялись, что во время даже самых веселых игр во взгляде Кейси остается что-то очень печальное. Его мать была еврейкой, и родственники предпочитали объяснять эту трагичность именно принадлежностью Кейси к народу, где ощущение трагизма и печать его на лице уже несколько веков являются нормой и даже некой отличительною чертой.

Но дело было, конечно, не только в еврействе Кейси. В отличие от своих приятелей, в том числе и евреев, он с некоторого возраста стал постоянно ощущать присутствие смерти в нашей жизни, ее прикосновение к каждому проходящему дню. Ибо в каждом дне жизни Кейта– как, впрочем, и любого другого человека,– в той или иной форме присутствовала смерть. Но так отчетливо чувствовал это только, пожалуй, Кейт.

Он рано понял, что именно он, он лично, он – такой живой, с блестящими умными глазами, с бьющимся сердцем, с розовой кожей, дышащий, улыбающийся Кейси, скоро умрет. Обратится в прах. В пыль. В ничто. Неважно, случится это через пять часов, или сто семьдесят девять дней, или восемьдесят шесть лет. Неважно, потому что и девяносто пять, и сто шестьдесят, и двести лет, самая долгая человеческая жизнь – ничто по сравнению с Вечностью, ничто по сравнению с Богом. Ничто по сравнению с жизнью, которая была до него и которая будет после.

Еще тогда, в юности, Кейт решил протянуть как можно дольше. С одной стороны, чтобы побольше увидеть, узнать и ощутить на этой Земле. А с другой – чтобы лучше подготовиться к встрече с Господом, А для этой подготовки ему понадобится как можно больше мудрости. Кейт знал, что за всю историю цивилизации не нашлось еще ни одного человека, чьей мудрости бы хватило, чтобы понять до конца единственную Главную Книгу человечества. Книгу, данную ему Богом – Библию.

В Библии содержалась тайна жизни. В ней же была скрыта и тайна смерти. Кейт постоянно, с малых лет, читал Библию, и читал так, как надо – с верою.

Но и веру он принял позже, уже в зрелые, если так можно сказать, свои годы.

Существовала и третья причина, по которой Кейт хотел протянуть в этой жизни как можно дольше. Он еще тогда, в детстве, решил сделать все возможное, все от него зависящее, чтобы в этом мире как можно меньше людей погибало от рук бандитов. Может быть, это была форма мести ненайденным убийцам его родителей.

Через неделю после их похорон, не спросив даже разрешения у взявшей над ним опекунство тетки, он записался в секцию боевого каратэ, и уже через полгода стал лучшим в своей возрастной группе. В 18 лет он был абсолютным чемпионом штата.

Тогда же он попросился в полицию.

Из полиции почти сразу ему предложили уйти в спецназ флота.

Кейт сравнил перспективы работы полисменом в маленьком родном городке одного из Средних Штатов (прекращение пьяных склочек в пивной, душеспасительные беседы с юнцами, покуривающими травку, изъятие прав у юных душ за превышение скорости) – с перспективами службы в морском спецназе – и сразу же согласился.

И за все годы своей долгой службы он ни разу не пожалел об этом. Ни разу – кроме того случая, когда все его ребята были расстреляны прямо в аэропорту Панамы, потому что офицер, отвечавший за проведение операции, просто не подумал о такой возможности, и не обеспечил им прикрытия.

Сам Кейт был тогда ранен и спасся чудом. Добравшись до Штатов, он первым делом пошел в штаб, нашел офицера и при всех ударил его. Всего один раз.

Офицер с выбитыми зубами, сломанной челюстью и переломом правой руки угодил в больницу, а Кейт – в тюрьму.

Дело удалось замять благодаря личному вмешательству старого капитана Адамса, подключившего все свои мощные связи, Кейт остался во флоте, и капитан взял его на свой крейсер – коком.

Кейт был даже рад этому. Тогда, в Панаме, смерть впервые прикоснулась к нему своими ледяными пальцами, и он вдруг понял, что протянуть как можно дольше ему на этой работе может и не удаться. Кейт не испугался, нет, и теперешнее его поведение было тому подтверждением, просто он тогда подумал: «А стоит ли всю жизнь до конца посвящать этому бесконечному кровавому бою?»

Так что, когда старый капитан, смущаясь, предложил ему идти на «Миссури» коком, Кейт с радостью и легкостью принял его предложение.

И вот теперь смерть второй раз подошла вплотную к нему.

Черная фигура, стоявшая над ним с наведенным стволом, смеявшаяся, жалевшая его издевательской жалостью – была его Смерть. В последнюю секунду она коварно приняла материальный облик бандита, застреленного Джоан, а сама отошла, развеялась до следующего момента. Кейт предполагал, что следующий момент может быть очень скоро.

Он был уверен, что сделает все возможное, чтобы эти маньяки не получили в свои руки ядерное оружие, и знал, что в этой неравной схватке он, скорее всего, погибнет.

Обезболивающее, введенное Джоан, начало действовать. Кейт, пошатнувшись, встал и направился из подсобки. Он потерял много крови, и от слабости его шатало. Кейт вышел на палубу и медленно побрел по ней. Куда и зачем он идет, что сейчас будет делать, и что ему собственно надо делать, раненому и обессилевшему, чтобы остановить перегружение ядерных «Томагавков» на неизвестную подводную лодку, чтобы выбить бандитов с крейсера, Кейт не знал совершенно.

Джоан шла за ним, сжимая в руках пистолет, готовая выстрелить в любого, кто встанет на пути Кейта.

Девушка уже не понимала, кто она и что, не думала, что она актриса, и красавица «мисс какой-то июль», она просто чувствовала, что всем своим существом принадлежит этому сильному немногословному мужчине. И чтобы с ним или с ней не случилось, они с Кейтом больше никогда не разлучатся. Теперь в мире мужчин для нее существовал только он. Она была уверена в этом. По крайней мере, сейчас.

Сбоку от них открылся люк, Джоан вскинула пистолет и вдруг увидела лицо Хьюго.

– Ты что? – прошипел он и выразительно покрутил у виска пальцем. – Вообще, что ль? Он, между прочим, может быть заряжен!

– Кейт! – закричала Джоан. – Кейси, постой!

Кейт остановился, обернулся и пошел назад.

Хьюго тем временем вылез из люка, а за ним показались раненый Джонни и поддерживающий его Питер.

– Шеф, докладываю обстановку! – браво отрапортовал Хьюго подошедшему Кейту.

– Они внезапно смотались. Там все чисто. Мы услышали взрывы, и поняли, что ты дал им просраться! Тут же решили перейти в наступление и мощным автоматным огнем смести укрепленные точки противника. Но выяснилось, что их уже нет!