Текст книги "Спасение мира и другие неприятности (СИ)"

Автор книги: Арабелла Фигг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

– Мне вообще-то не положено пялиться на сиськи, – проворчал Мартин.

– Да ну, брось, – отмахнулась Ингрид. – Молодой красивый мужик, на что ещё тебе пялиться? На чужие ширинки, что ли? – Он возмущённо вскинулся, и она примирительно проговорила: – Вот и я о том же. Тебя ж не кастрировали, когда ты сан принимал, так что прямой резон этой Мифической Заре, или как её там, подослать к тебе смазливую бабёнку.

– Тебя, например?

– Чего? – она фыркнула. – Не смеши мою кобылу, вместе ржать будем. Ты вот лучше скажи, Врата эти… они что такое?

Мартин скользнул рассеянным взором по бесконечным виноградникам в предместьях Скинграда. Ингрид огляделась тоже, хоть и вовсе не рассеянно, а привычно уже нашаривая взглядом возможную опасность. Виноград был почти собран, его начинали давить и ставить сусло для брожения, но местами ещё мелькали среди шпалер вылинявшие на солнце платья сборщиц, слышались неясные разговоры или не особенно пристойные песенки, которыми женщины подбадривали друг друга, работая на солнцепёке. Картина была такой мирной, такой обыденной, настолько отличалась от кватчских кошмаров, что у Ингрид сжалось сердце от невнятных, но однозначно дурных предчувствий.

– Ты же была там, – сказал Мартин мрачно. – Проход на один из планов Обливиона. Я не знаю, как это стало возможным, такие порталы противоречат самой сущности мироустройства.

– А то, что Драконьи огни погасли, как-то к делу относится?

– Думаю, да, – ответил он устало. – Раз погасли Драконьи огни, значит, барьер между нашими мирами ослабел и больше не может сдержать даэдра. «Вот что я сделаю для смертных Нирна. Как ты есть из Драконорождённых, таковыми пребудут и твои потомки. И пока будут они хранить зажжёнными Драконьи огни, так и Лорды Даэдра не покинут своих мест», – по памяти прочёл он. – Грань, установленная Акатошем, больше не сдерживает орды Обливиона. Видимо, потому и стало возможным появление стабильных порталов.

– А зажечь Драконьи огни заново может только Драконорождённый, – продолжила Ингрид. – А из всех Септимов по крови остался один ты, твоё высочество. Ну, будешь ещё ныть, что кираса тяжёлая и у тебя от неё мозоли до крови? Или до тебя дойдёт наконец, почему ты всему Тамриэлю нужен живым? Ну, кроме кучки свихнувшихся придурков, ясен день.

Мартин вздохнул и тоскливо посмотрел на встающие впереди серые стены Скинграда.

Гандер поворчал, на кой ему, дескать, такой ворох свитков, когда на одной улице с его лавкой расположена Гильдия магов, но свитки взял. В конце концов, всякие авантюристы частенько заглядывали к нему продать трофеи и взамен закупиться необходимым для похода, а свитки заклинаний никому ещё ни в айлейдских руинах, ни просто в пещерах не мешали. Ингрид, кстати, снова пришлось купить и одеяла, и котелки-сковородки – делать крюк по дороге чуть ли не до столицы, а потом обратно совсем ей не хотелось, и стало быть, её с новым спутником опять ждал путь через лес.

Так что она оставила Мартина отмываться и отсыпаться с дороги в «Двух сёстрах», а сама двинулась в северную часть города, чтобы отдать в починку кирасу, поторговаться в «Коловианских товарах», а заодно и в Гильдию магов заглянуть. Зная привычки своей землячки, она сначала зашла во «Всё для алхимика», чтобы купить у Фалану бутылку её фирменного напитка (изготовленного на основе бренди), а потом только навестила Агнетту Подшофе. Они поболтали немножко, Агнетта подлечила похмельную головушку, Ингрид за компанию выпила стаканчик, но повторить отказалась: «Мне ещё с этой сучкой Берен разговаривать…» Кузнец охотно согласилась, что Адриенн Берен – сучка, каких поискать, и настаивать не стала, хоть и поворчала, что в кои-то веки можно было бы выпить с настоящим нордом, а то Гандер больно много из себя гнёт. Зато молотом своим поклялась, что починит броню уже к вечеру, так что всякие торопыги могут хоть завтра уже ехать на поиски новых приключений для своей наскипидаренной задницы.

Однако поговорить с Берен не получилось, потому что та была ещё более не в духе, чем обычно. У Ингрид так язык и чесался послать магессу к соседям, чтобы кто-нибудь из наёмников хорошенько повалял её, а то у неё, кажется, темперамент нерастраченный в одном месте так и свербит.

– Это ведь с тобой сюда заявилась Эарана? – вместо «здрасьте» спросила глава скинградского отделения.

– Э-э… вообще-то, она меня нанимала, чтобы я её проводила в Скинград из Коррола, – вежливо и терпеливо уточнила Ингрид, которая обычно ссориться с нужными людьми и не людьми не любила (драки в кабаках не в счёт – это же так, пар спустить).

– Понятно, – ядовито сказала Берен. – Разосралась с Тикиусом и явилась к нам. Будто без неё неприятностей мало! Один этот придурок Эртор чего стоит, который сначала призывает скампов в городе, а потом вообще пропадает непонятно куда!

– В Унылой Равнине он, наверное, – подал голос маг-имперец, рассеянно листая какую-то книгу. – Собирался туда, по крайней мере.

Берен попыталась его послать в эту самую Унылую Равнину, тот возразил, что к остроухим идиотам в няньки не нанимался. Глава отделения настаивала, маг лениво, не отрываясь от книги, отгавкивался… Ясно было, что делового разговора не получится. Ингрид помялась, повздыхала, но ушла ни с чем.

… – Возможно, и к лучшему, – пожимая плечами, сказал Мартин, вертя в руках сигильский камень. – Маги Скинграда больше сильны в Разрушении, вряд ли они оценят по достоинству такую вещь. Будешь в Корроле, покажи тамошним магам.

Он вернул ей камень и помолчал немного, разглядывая Ингрид так, словно в первый раз увидел её. А, ну да, она же умылась-причесалась, а у Гандера купила новые кожаные штаны взамен прожжённых и порванных в нескольких местах. А ещё почти новую красную льняную рубашку, чтобы не ходить по городу, особенно по «приличной», богатой его части в заношенном и плохо простиранном тряпье. Красивше от этого, конечно, не сделалась, но хоть перестала выглядеть, как разбойница с большой дороги.

– Бросил пить – принарядился, как моя матушка говаривает, – хмыкнула Ингрид. – Тебе тоже кое-что купила, а то без смены оба. А про деньги не переживай: станешь императором – вернёшь. Или прикажешь казнить за то, что хамила твоему высочеству, под зад пнула и вообще…

– Невозможный ты человек, – вздохнул он.

– Ага, – легко согласилась она. – Вот замуж никто и не берёт: ни кожи, ни рожи, зато язык что твоё помело.

– Вот стану императором, – очень похоже на неё хмыкнул он, – выдам тебя замуж. Будешь знать тогда, как пинать Септимов. Не могу никак в это поверить, – помолчав, сказал он совсем другим тоном. – Я догадывался, что настоящие мои родители… ну, не бедствуют, скажем так. Фермер, у которого я жил, то и дело получал деньги неизвестно от кого, и немалые, судя по тому, как он ко мне относился. Но что отцом моим был император… – Он тряхнул головой. – А ты говорила про отчима, но не про родного отца.

– Так его, я думаю, матушка и сама наверняка не знает, – пожимая плечами, сказала она. – Так, думает на одного типа, а он или не он – Исмир знает. Она, пока меня не родила, была такой же мародёршей. Ну, охотницей за сокровищами, если вежливо. А у нас, знаешь, каждый день как последний. Чего ж случай-то упускать, если само в руки лезет? Ещё б нашла кого посмазливее, что ли, – не удержавшись, с тяжким вздохом прибавила Ингрид. – Правда, красоткам вроде нас с нею рыться не приходится.

– Ну, что за глупости, Ингрид, – мягко проговорил Мартин. – Вполне ты привлекательно выглядишь. Не красавица, врать не буду, но не только же в красоте дело. Какой бы роковой красотке император доверил Амулет Королей? И я, как видишь, бросил бездомных, голодных, большей частью раненых и больных прихожан, чтобы пойти с тобой. Ради твоих голубеньких глазок, думаешь? Что-то в тебе есть в самом деле такое… не знаю даже, как объяснить…

– Лучше б сиськи побольше, – буркнула она, жалея уже, что не удержала, как обычно, язык за зубами и принялась жаловаться, что мордой не вышла. И кому? Мужику, будь он хоть десять раз служитель Акатоша!

– А кирасу-то как носила бы, с большими-то сиськами? – усмехнулся он. – Не влезут же.

Ингрид только злобно на него посмотрела: ещё и смеётся, сволочь. В отместку за то, что заставила его в этой кирасе жариться на солнце, что ли. «Ну, погоди, твоё высочество, – мрачно подумала она. – Поглядим, как ты у меня в лесу запоёшь…»

В лесу Мартин, как ни странно, обузой не был. На полноценного напарника не тянул, понятно, но явно приходилось ему бывать в диких местах – не раз и подолгу.

– Я не всегда был священником, – неохотно сказал он в ответ на одобрительное удивление Ингрид.

Странно светлые при таких тёмных волосах, его глаза словно бы затуманились от каких-то не слишком добрых воспоминаний, и Ингрид не стала ни о чём спрашивать. Что бы там ни говорили имперцы о служении своим богам, мало кто уходит в часовни и монастыри от хорошей жизни. Для иных это, наверное, вообще единственный способ как-то облегчить тяжкий груз на сердце – разделить его ещё на Девятерых.

Добирались так же почти без происшествий, как и с Эараной, только гоблины разок попытались обокрасть. Именно обокрасть, не напав, а подкравшись ночью к стоянке. Нацеливались воришки не на что-нибудь, а на рулеты Салмо, которые Ингрид специально попросила знаменитого пекаря подсушить в дорогу, чтобы не портились – они и в качестве сухариков были очень даже ничего. Держа за шкирку мелкое и тощее зелёное существо, намертво вцепившееся в мешок с добычей и злобно зыркающее исподлобья, Ингрид рявкнула на второго, успевшего стрекануть в кусты:

– Эй, ты! Зелёный! Иди сюда, а то шею твоему приятелю сверну!

Разбуженный её рыком, Мартин рывком сел, нашарил кинжал правой рукой, а левой как-то очень уж привычно, словно разом вспомнил слегка забытое за ненадобностью, накинул на себя магический щит. Гоблин, которого держали за шкирку, как нашкодившего кота, кажется, Мартина позабавил, хоть он и поглядывал по сторонам настороженно – гоблины поодиночке не ходят, кто же не знает?

– Золото есть? – продолжала тем временем Ингрид, безошибочно выцепив из ночных теней опасливо замершую в кустах у ручья. – Камешки? Или хоть яд хороший? Кидай сюда, отпущу твоего дружка, хвостом Исмира клянусь.

В тальниках обречённо повозились, и к костру, остро блеснув в пляшущем свете, прилетел какой-то камешек. Ингрид выдрала мешок с рулетами из скрюченных лапок и выпустила пленника. Тот рванул, пригибаясь, к спасительным кустам, явно ожидая в любой момент схлопотать огненный шар или молнию в спину. Ингрид проводила его взглядом, потом вздохнула и швырнула мешок вдогонку.

– Да жалко их, – неловко пояснила она, нашаривая неожиданный трофей. – Живут в пещерах, а там темно, грязно, сыро, жрут чуть ли не червей… пусть уж порадуются, скампы с ними. Тем более вон, изумрудом откупились. Или это хризолит? При таком свете ни хрена не понятно.

– Не любишь убивать без нужды? – спросил Мартин, ложась снова. Надо же, даже ни слова про Исмира не сказал, а Ингрид ждала чуть ли не обвинений в язычестве.

– Выносить ребёнка – девять месяцев. Вырастить, чтоб мог хоть как-то о себе позаботиться – лет двенадцать. А убить – один раз алебардой махнуть или ножом ударить, – с невесёлой усмешечкой отозвалась она. – Нежить ненавижу, какая-то она… ну, не знаю. Не должно её быть, мёртвые должны быть мёртвыми. Некромантов ещё больше ненавижу – от них мертвецам и после смерти покоя нет. А остальные… Только если деваться некуда. Если или ты, или они. А парочка мелких голодных тварей… – она махнула рукой. – Ты спи, твоё высочество, пока ещё можно. Ещё часа полтора есть, пока светать не начнёт.

«Рассвет разгорается», – откуда-то всплыло в её памяти. Она никак не могла вспомнить, где и когда эти слова слышала, но почему-то они её тревожили.

А ещё её неотступно преследовало чувство, что они безнадёжно опаздывают. Так что рассвет ещё толком не разгорелся, когда она начала седлать лошадь Мартина и собирать понемногу вещи, чтобы навьючить свою.

– Ешь быстрее и пошли, – сказала она сонному спутнику. – Ещё один переход, и выйдем на дорогу из Хак-Дирта в Коррол. В ХакДирт заходить не станем, ну их в самом деле, но по дороге будет быстрее, хоть какая она разбитая и запущенная.

Он кивнул, растирая ладонями отёкшее со сна лицо, и Ингрид подумала, что не так уж он и молод, как ей показалось вначале. Впрочем, это не имело никакого значения. Средних лет или совсем сопляк, красавец или так себе, последний Септим был последней надеждой Тамриэля восстановить барьер, защищающий мир людей от мира даэдра. А она должна была доставить его к Клинкам, которые – очень хотелось бы в это верить! – сумеют защитить его лучше, чем отца и братьев. И уж точно лучше, чем это сможет сделать охотница за сокровищами. Ох, хвост Исмира! И как же её угораздило во всё это вляпаться?

========== Вейнон, или Что можно доверить Клинкам? ==========

Ворота монастыря стояли распахнутыми настежь, и у лежащего в пыли монаха по спине расплывалось кровавое пятно.

– Вот же блядь! – выдохнула Ингрид. – Мартин…

Она запнулась, не зная, что командовать и что делать вообще. То ли драпать в Коррол и звать на помощь стражу, то ли бросаться помогать монахам, потому что судя по звукам из часовенки и жилого крыла, бой шёл вовсю.

Мартин, в отличие от неё, не сомневался ни минуты – и тяжёлая кираса не помешала. Ингрид рванула за ним, подивившись его прыти, а он первым делом помчался в часовню. Уже знакомые по подземельям красные хламиды так же знакомо оборачивались призванной бронёй. Ингрид время от времени попадались свитки «Призвать кирасу», «Призвать шлем» и прочее «Призвать», но никогда она не слышала о том, чтобы призыватель одним-единственным заклинанием надевал на себя весь комплект брони. Впрочем, что она знала о магии? Гораздо больше её удивляло, зачем культисты носят эти свои очень и очень приметные красные одеяния? Опознавать своих в свалке? Привлекать внимание именно к тряпкам? Сбросишь такую после боя – и тебя ни один свидетель не узнает, потому что видели все именно даэдропоклонника в красном, а не конкретного человека… или, скорее, эльфа – драться приходилось всё больше с остроухими почему-то.

Мартин рвался в бой, словно зелья берсерка наглотался. Ингрид его хорошо понимала – самой разорённый Кватч то и дело снился в кошмарах, хотя для неё этот город был ещё более чужим, чем тот же Скинград, где у неё хотя бы приятели вроде Агнетты Подшофе имелись. И однако ей очень хотелось ухватить развоевавшегося священника за шиворот и сунуть себе за спину, пока ненормальные в красных хламидах не лишили Тамриэль последней надежды на сравнительно спокойную жизнь. Какое там! Последний Септим, совершенно озверев, швырялся заклинаниями и размахивал кинжалом, сводя счёты с теми, кто разрушил его прежнюю жизнь. Оставалось только шевелиться так же быстро и стараться не подпускать к нему чокнутых фанатиков, благо алебарда намного превосходила в длину призванные кинжалы и мечи.

Наконец с нападающими было покончено. Джоффри – а это именно на него культисты навалились целой толпой – обтёр лезвие двуручной катаны чьим-то подолом, впился глазами в тяжело дышавшего Мартина и с облегчением произнёс:

– Хвала Девяти, вы живы! Оставайтесь здесь, запритесь покрепче и не впускайте никого, кроме меня.

– Ещё чего! – буркнул Мартин. – Идёмте быстрее, надо помочь остальным.

Джоффри хотел возразить, но его никто не стал слушать, так что пришлось ему спешить за воинственной парочкой в жилое крыло.

Помогать, собственно, не пришлось – живых культистов больше не было. Смиренные иноки с катанами в крепких руках дотошно проверяли павших врагов на предмет, точно ли они пали, но допрашивать, судя по разочарованному виду монахов, было некого. Похоже, даэдропоклонники имели чёткий приказ живыми не попадаться – как и средства для того, чтобы приказ этот выполнить.

А грандмастер кинулся в свой кабинет, где в стене с книжными полками зиял проём в его рост. Ингрид бочком-бочком протиснулась туда же – чтобы увидеть, как Джоффри, стоя перед распахнутым сейфом, вцепился в остатки волос.

– Амулет! – простонал он. – Амулет Королей похищен!

Ингрид онемела. Нет, сказать-то ей было что’, ещё как было. Она в одиночку доставила сюда государственную реликвию из столицы. Она одна, мародёрша, а ни в одном месте не телохранительница, сумела привезти императорского бастарда из разрушенного Кватча. А целая толпа здоровых и неплохо вооружённых мужиков не сумела сберечь то, что им оставили на хранение?!

– Ребята, – сказала она и сама не узнала свой пустой и бесцветный, равнодушный голос, – а что вообще вам можно доверить?

– Не забывайтесь! – грозно сверкнув глазами, вскинулся Джоффри.

– Да как можно? – всё так же тускло проговорила она. – Всё я помню. Император убит, законные наследники тоже, Амулет Королей похищен – и всё это под носом у Клинков. Сдаётся мне, господин грандмастер, кто-то из ваших состоит в этом самом Сказочном Рассвете, и он не рядовой.

Джоффри как-то разом обмяк, словно из него вытащили стальной стержень, и он разом превратился в старика, только что выдержавшего непосильную для его лет схватку.

– Боюсь, вы правы, – сказал он. – И именно поэтому, ваше высочество, вам нет пока что смысла ехать в столицу. Во-первых, без Амулета Королей зажечь Драконьи огни невозможно. Во-вторых, я не знаю, кому могу доверять.

– В монастыре тоже не больно-то отсидишься, – возразила Ингрид, оглядывая разгромленный кабинет.

– В этом – нет, – согласился с нею Джоффри, хотя обращался по-прежнему к Мартину, – но я знаю место, где вы, ваше высочество, будете в полной безопасности, пока мы ищем Амулет Королей.

Ингрид фыркнула про себя: что за чушь – полная безопасность? Всегда есть возможность свернуть себе шею, запнувшись об порог, или подавиться рыбьей костью. Она однако промолчала. Очень уж вид у Мартина был замученный и потерянный.

– Отдохните с дороги, – продолжил грандмастер, – а мы наведём здесь порядок, подберём вам снаряжение и доставим в более надёжное место. – Он перевёл взгляд на Ингрид и слегка виновато развёл руками: – К сожалению, госпожа, вам не могу предложить воспользоваться нашим гостеприимством. Это всё-таки мужская обитель, не хотелось бы глупых сплетен.

Ингрид кивнула: понятно. Тупая норда сделала то, что от неё требовалось – больше она тут не нужна.

– Мне давали жеребца, чтобы привезти сюда амулет, – сказала она, – но я обменяла его на лошадок попроще.

– Оставьте себе, – отмахнулся Джоффри.

– Твоя кираса, – напомнил Мартин, неловко нашаривая пряжки.

– Ага, – она помогла ему выбраться из надоевшей ему до смерти брони, но сама надевать не стала. Сил хватило только сунуть весь этот набор гремящих и лязгающих орихалковых пластин подмышку. – Бывай, твоё высочество. Как найдёте амулет, не забудь на коронацию позвать.

– Непременно, – хмыкнул он. – Я же обещал замуж тебя выдать, так что никуда ты не денешься.

Джоффри слушал их неодобрительно, но не вмешивался. Судя по всему, он хотел понемногу приучить императорского бастарда и к обращению «ваше высочество», и вообще к мысли, что он будущий император, а тут какая-то мародёрша со своими шуточками… Однако портить отношения с Мартином из-за этой мародёрши он тоже не хотел, так что смолчал.

Лошади нашлись в конюшне у городских ворот: свалка в монастыре им очень не понравилась, и они благоразумно удрали оттуда в хорошо им знакомое место, обещавшее заботу и безопасность. Ингрид ждала, что придётся доказывать свои права на лошадей и поклажу, но Бонгонд, увидев её, с явным облегчением сказал:

– Жива? А то прибежал Эронор, сказал, что на монастырь напали, а я гляжу, лошади, которых ты купила, как раз оттуда скачут. Вот и подумал, всё ли ладно? Ох, у тебя кровь…

– Не моя, – равнодушно ответила Ингрид. – Слушай, мне бы умыться, а? В таком виде по городу разгуливать – стража точно прицепится.

– Пошли, – сказал данмер, – и умоешься, и велю Нардил куртку твою почистить. А кто там на монастырь напал?

– Даэдропоклонники, – вздохнула Ингрид. – Те же сволочи, которые открыли Врата в Кватче…

– А ты там была? – Ух, как красные глазки полыхнули любопытством. Владелец конюшен, разумеется, много всякого слышит, как и трактирщики-кабатчики, но далеко не всё из первых рук.

– Ага, – Ингрид старательно откашлялась, и Бонгонд понял намёк.

– Давай куртку и умывайся, – сказал он, указывая на бочку с водой. – А я пока поищу, чем тебе горло промочить после драки. Или ты вообще с нами пообедаешь?

Честно расплатившись за обед и пиво, поданное к нему, леденящими душу подробностями нападения даэдра на Кватч, Ингрид оставила боʼльшую часть своего добра на хранение в конюшне, а сама закинула на плечо котомку с самым необходимым вроде смены белья и полотенца, в которое был тщательно завёрнут сигильский камень. Комнату в «Серой кобыле» ей сдали ту же самую, что до поездки. Кажется, её даже и не прибирали с тех пор. А зачем? Любишь чистоту и удобства, так и дуй в «Дуб и патерицу», а тут народ простой останавливается – ему и неметёные полы сойдут, была бы крыша над головой и горячая еда.

Ингрид бросила котомку на серенькое одеяло, достала из неё каменный шар, покрытый непонятными знаками, и повертела его в руках. Не особенно тяжёлый, холодный, несмотря на пламенную вроде бы дымку вокруг него, низко гудящий, если прислушаться… Никак не получалось представить эту штуку в качестве якоря, удерживающего целый островок чужого мира. Ладно. Пусть маги разбираются, что это за хрень и на что годится. Велкиндские камни Паслён, помнится, умудрялся сбывать по полсотни септимов за штуку. Наличными, правда, никогда не брал всю сумму, потому что с мага всегда выгоднее потребовать свитки заклинаний. Особенно лечебных – Паслён не экономил на здоровье своих компаньонов; свиток, хотя бы один, обязательно был у каждого. Тот, что она потратила на своего дурного братца, как раз на велкиндские камни Паслён у своего постоянного делового партнёра и обменял. Так что сигильский наверняка на три-четыре лечебных свитка потянет. А если магам эта хренотень не нужна… Ингрид задумалась. Оставлять без присмотра такую вещь точно не стоило. Может, отнести в часовню Стендарра? Пусть её священнослужители приберут куда-нибудь от греха подальше.

– Эй, Алебарда, погоди-ка! – окликнула её Эмфрид, хозяйка таверны. – Тут тебя письмо дожидается, чуть не забыла про него. Как вы с остроухой ушли на бесов охотиться, на денёк всего с гонцом разминулись.

Ингрид схватила письмо, ожидая увидеть на конверте каракули сводного брата, но почерк был совершенно незнакомым, острым каким-то и немного вычурным при этом. Подумалось почему-то про эльфа, хотя у той же Эараны буквы ненамного уступали Свеновым в неряшливости и неразборчивости. Ингрид развернула листок дорогой бумаги и прочитала:

Очевидно, мой слуга уже пояснил, что я страстный коллекционер предметов древнего айлейдского искусства. Посему недавняя продажа тобою редкой айлейдской статуи привлекла моё внимание. Я бы желал приобрести и другие подобные статуи для своей коллекции и буду счастлив щедро заплатить за них.

Буду рад приветствовать тебя в своём доме в Имперском городе и в любое удобное для тебя время в деталях обсудить этот вопрос.

С почтением,

Умбакано

Особняк Умбакано

Талос Плаза

Имперский город

Ингрид почесала в затылке, припомнила ту статуэтку, за которую Торонир отвалил ей сотню септимов, и подумала, что рыжий эльфийский лис отлично знал, кому покажет своё приобретение. Ну… он ведь её честно посылал на Талос-плаза, вопрос только в том, кто бы её без такого приглашения пустил хотя бы на кухню через чёрный ход?

– Надо бы съездить, – сказала она, протянув письмо Эмфрид, с фальшиво-равнодушным видом протиравшей кружки. – Как думаешь?

– Ух ты, – сказала та, едва глянув на подпись и адрес. – Надо, конечно. Без перекупщиков всякие старинные штучки продавать – это чуть не вдвое дороже выйдет, точно говорю! Я вот беру оленину прямо у Хондитара…

Ингрид покивала, рассеянно слушая наставления хозяйки «Серой кобылы». В самом деле, потолковать с этим Умбакано, разузнать, что к чему, и попроситься обратно к Паслёну. Ещё бы братца-недоумка уговорить вернуться… и лучше бы домой, к матери, а не к Паслёну…

– Ну как, берёшь?

– А?

– Блузу, говорю, берёшь? – не очень довольным тоном повторила Эмфрид. – Я её отстирала, откатала, почти как новенькая стала, а цветом прямо к твоим глазам. На Талос-плаза, поди, в твоей рванине и не пустят, а тут шёлковая как-никак. А ещё есть штаны хорошие, недавно Джеман опять добро своё пропивать приволок. Ты ж юбки вроде не носишь? Вот, а штаны совсем новые, этот пьяница их разок-другой надеть всего и успел.

– Коротки будут, – возразила Ингрид. – Мне этот Джеман в пуп дышит.

Эмфрид, такая же норда, разве в плечах поуже, хихикнула, но возразила:

– Ну, для бретона он не такой и мелкий. А ещё он мужик как-никак, у них ноги длиннее нашего.

– Ладно, – проворчала Ингрид, понимая, что просто так от Эмфрид не отделается. – Примерю потом, как от магов вернусь. Никому пока не продавай.

– А знаешь, что’ недавно Рена Бруйант говорила? Были они с мужем по каким-то своим делам в Чейдинале и встретили там как раз Рейнолда Джемана. Совершенно трезвого.

– Да ну? – удивилась Ингрид. – Джемана – трезвого?

– Точно тебе говорю! Поздоровались, а он их не узнал.

– С похмелья, видать, так ломало беднягу, что и родную мать не признал бы, не то что чужую бабу, – фыркнула Ингрид. – Ладно, Эмфрид, пойду я. Маги, ясен день, и встают к полудню, и ложатся поздно, да я в потёмках даже по Корролу ходить не хочу, хоть и тихо тут у вас, чинно. Поставь мне воды пару вёдер согреть, ага? – Та неохотно кивнула, и Ингрид прибавила, вспомнив Бонгонда: – А я тебе про Кватч расскажу.

“Только расскажу, как и Бонгонду, – прибавила она про себя, – про одних даэдра. Про Мартина и Клинков, думается мне, лучше забыть и не вспоминать вообще никогда”. Сомневалась она, правда, что удастся забыть: слишком уж мало доверия Клинки у неё вызывали. Хоть не напрашивайся с ними в провожатые, чтобы убедиться – последний Септим точно доставлен в действительно надёжное место. Кто бы ещё только позволил ей это…

Ладно, она охотница за сокровищами, а не императорский гвардеец. Ей и без того удалось унести головушку целой и даже с какой-никакой прибылью из заварушки не по чину простой мародёрше. Надо заняться теперь прямым мародёрским делом – ограблением древних развалин. Камушек только вот этот для начала попробовать сбыть.

========== Коррол, или Длинными у мужчин должны быть не волосы ==========

Комментарий к Коррол, или Длинными у мужчин должны быть не волосы

Сигильские камни в игре используются для зачарования предметов. Я вот прямо как наяву вижу – полуграмотный норд, орк или хаджит, воин или вор, умеющий худо-бедно пользоваться свитками и знающий пару простеньких заклинаний вроде Вспышки и Света Свечи, чертит пента-или другую какую “грамму”, кладёт в её центр оружие или броню и, используя мощь даэдрического артефакта, накладывает некие чары. Дивное зрелище, полагаю – особенно по причине полной его невероятности.

А ещё эти камни почему-то нельзя продать. Никому. Даже маги, любители всяких редкостей и охотники за могуществом, ими совершенно не интересуются. Странно как-то.

В общем, я решила, что каждый займётся своим делом: авантюристы будут добывать редкости и ценности, маги – колдовать, чаровать и иными способами магичить. К взаимной, так сказать, выгоде.

– Надеюсь, вы понимаете, – сказал Тикиус, гипнотизируя Ингрид немигающим змеиным взглядом, – что всю сумму наличными вам не выдадут даже в Университете Таинств? А Травен, между нами, вообще скуп до неприличия.

– И куда я дену столько свитков? – возразила Ингрид с небрежным видом. – Я после Кватча и так не знала, куда их сбыть, Гандер мне прямо-таки великое одолжение сделал, что обменял их на всякие разности.

Вокруг них собралось всё коррольское отделение Гильдии магов, и даже жена Альберика Литта тянула любопытный нос. Даже алхимик подошёл, хоть зачарованные камни были вроде бы совсем не по его части, а за спинами старших магов маячили стажёры. Два парня и девчонка поглядывали то друг на друга, то на сигильский камень с таким видом, что на месте главы отделения Ингрид прятала бы редкую вещь не в сейф, а к себе под подушку на ночь, днём же таскала бы в кармане и вообще глаз не спускала.

– А почему именно именно свитки? – подпустив в голос кошачьих мурлыкающих ноток, спросил имперец с зубодробительным именем Контумелиорус Флориус. – Я вот, к примеру, отвечаю за перезарядку зачарованных предметов. А ещё могу и сам зачаровать для тебя какую-нибудь полезную вещицу. Ты ведь охотница за сокровищами, как я слышал? Что ты скажешь о зачарованной броне или оружии?

Разговаривая с Ингрид, он отобрал сигильский камень у своего главы и вертел в руках, разглядывая. Нет, не так. Флориус не вертел камень – он его поглаживал, чуть ли не лаская, словно отыскивая у зачарованного шара чувствительные местечки. У Ингрид от такого непотребства даже в животе заныло: против воли представились эти чуткие гладкие пальцы, то скользящие по коже, то с тщательно выверенной силой сжимающие и пощипывающие.

– И, – заявила она, отгоняя совершенно несвоевременные мысли.

– Что «и»? – не понял маг.

– Кираса и алебарда, не или, – пояснила она.

Имперец с аргонианином переглянулись, и Флориус, подумав, без особой охоты сказал:

– Но в таком случае с тебя подробный рассказ о Вратах, о Мёртвых Землях и сигильской башне.

– Может, вам её ещё и нарисовать? – прищурилась Ингрид.

– Разумеется, – встрял Астрагар. У босмера, о котором Эарана говорила, что он учит Изменению, но почему-то сам вечно практикуется в Призыве, за спиной скакал очередной его скамп. Призванный, послушный своему хозяину и потому вроде бы не опасный, но у Ингрид всё равно руки чесались прибить мерзкую тварь – наскоро подлеченные ожоги болели до сих пор. – Надеюсь, ты сумеешь по памяти хотя бы приблизительно набросать план крепости? – Он тоже к какой-то там мародёрше обращался на ты, один их глава был официален и потому суховато-вежлив. – Очень, очень приблизительно, – эльф явно не ждал от неё умения читать, писать, а тем более чертить. – Просто чтобы иметь самое общее представление. Я что-то не помню, чтобы где-нибудь в книгах мне попадались подобные планы.

– План Плана Обливиона, – усмехнулся ящер, и вся мажеская компания рассмеялась.

Ингрид злобно выдохнула через нос: смешно им!

– Я подумаю, – заявила она, отобрав у Флориуса камень. – Если что, занесу на днях свои вещички зачаровать. А может, и правда столичным магам камушек продам. Или ещё кому. Коллекционеру какому…