Текст книги "Спасение мира и другие неприятности (СИ)"

Автор книги: Арабелла Фигг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Глава стражи посмотрел на неё, как на больную. Даже пальцем по лбу себя постучал, но Ингрид продолжала:

– Не смотри на меня, как на дуру.

– Ты не дура. Ты полная идиотка.

– Ты дослушай сперва. Как только там, за вратами в Обливион, наберётся очередная толпа скампов и прочих тварей, они рванут в наш мир, так? А за порталом в это время почти никого не останется.

– Это ты так думаешь, – возразил он.

– Вот и проверим. Словом, ждём следующей атаки, и я ныряю туда. Не вернусь – вам от этого ни холодно, ни жарко, мало ли народу сегодня погибло. Вернусь – расскажу, что и как.

– Вот дура упрямая, – вздохнул Матиус. – Ладно, если тебе так хочется не погибнуть в бою с хоть какой-то пользой, а сгинуть на плане Обливиона, кто я такой, чтобы тебе мешать?

Долго ждать не пришлось: новая партия скампов, противно вереща, выскочила из огненного кольца и принялась швырять в стражников огненными же шарами. Ингрид подобрала чей-то порядком побитый щит, но больше старалась увернуться – огненные шары летят довольно медленно, это не молнии. Пробежав через площадь перед городскими воротами, не ввязываясь при этом в драку, она на мгновение замерла перед пылающим овалом. «Закрой врата», – всплыл в памяти голос покойного императора. Ну, если и впрямь драконья кровь даёт какие-то способности что-то там предвидеть, тогда она, Ингрид Алебарда, не чокнутая самоубийца, а героиня, дери её скампы. Она зажмурилась – и шагнула в портал.

Мир за ним словно был специально создан для того, чтобы навевать тоскливый ужас: чёрный камень, раскалённый красный камень, красные отсветы лавовых озёр, небо как перевёрнутый раскалённый котёл… Воздух был сух и обжигающе-горяч, вонял серой, застревал в глотке, жёг лёгкие. Нестерпимо хотелось повернуть назад, вернуться к стражникам, делающим благое дело, и если сдохнуть вместе с ними, так хоть действительно с пользой, а не как здесь.

Ингрид упрямо выпятила челюсть и двинулась к огромным воротам, красно-чёрной стеной встающими за мостом. Первый огненный шар она почти прозевала, второй приняла на щит. Хорошо, хоть скампы долго колдовать не могут, а бросив два-три огненных шара, лезут в ближний бой. И совершенно напрасно, потому что алебардой прибить хвостатую пакость легче, чем волка, право слово. Лишь бы их не было слишком много сразу.

Разобравшись с парочкой на мосту, она разглядела внизу не замеченного сразу в зыбком горячем мареве человека в доспехах стражи Кватча. Парень умело, но уже откровенно через силу отмахивался мечом от наседающих на него сразу трёх тварей. Ингрид издала атакующий нордский клич (о чём тут же пожалела, раскашлявшись) и сиганула с моста на выручку стражнику. Зарубив одного скампа и пырнув в брюхо второго, она еле удержала лезвие от очередного тычка – парень сунулся со своим мечом прямо под удар. Скампа он убил, но чего стоило Ингрид отвести алебарду… Она проникновенно объяснила недоумку, кто он сам такой и какой… глупый и недальновидный человек учил его сражаться в паре – парнишка аж заслушался. Красивый, кстати, хоть и замученный вконец.

– Вас Матиус послал на разведку?

Дурацкий вопрос, конечно, но стражник кивнул, облизнув пересохшие губы:

– Остальные или погибли, или их схватили и утащили в башню. Мне удалось сбежать, и с меня хватит. Я возвращаюсь!

– Ага, – легко согласилась Ингрид. – Беги, красавчик, а то не ровен час, мордашку твою смазливую попортят. – Он вспыхнул, вздёрнул подбородок, но она продолжила: – Только сперва скажи, ворота-то заперты, отсюда видно, но как-то же ты выбрался?

– Вон тропка, – сумрачно ответил оскорблённый парень. – По берегу лавового озера идёт, потом налево и вверх… То есть, для тебя будет направо. Если ты не передумала, конечно.

– Ага, – повторила она. – Ясно. Спасибо, деточка, а теперь беги к капитану и доложи о том, что видел. Эх, – вздохнула она, – Эарану бы сюда! Вот уж у кого яйца стальные, хоть и баба… Ладно, бывай.

Она повернулась к стражнику спиной и сделал несколько шагов, когда он окликнул её:

– Подожди, я с тобой! Только воды дай хоть глоток, умираю, до чего пить хочется.

– Один глоток, – предупредила Ингрид, отцепляя с пояса фляжку, из которой бренди отдала на промывание мелких ран, а взамен доверху налила воды. – Подержи во рту, сразу не глотай. Потом следующий так же, потом ещё один.

– Знаю, – морщась, сказал он, но видно было, как ему хочется наплевать на здравый смысл и выхлебать всю фляжку разом.

На окольной тропке им встретилось всего несколько скампов – остальные, похоже, в самом деле отправлялись через портал, как только их собиралось хотя бы с полдюжины. А вот у башни, нелепо и грозно торчащей посреди скал, и скампов было побольше, и какой-то рогатый воитель, забравшись на здоровенный камень, чуть не подстрелил чужаков из лука. Добраться до стрелка возможности не было, поскольку все подходы к каменюке простреливались, а оставлять его в тылу было глупо, так что Ингрид, про себя повздыхав, потратила-таки Эаранин свиток. Молния была такой, что стрелка просто снесло с его скалы, стражник аж присвистнул, а Ингрид горестно вздохнула: если б получилось добраться до рогатой твари с алебардой, она бы с нею, с тварью этой, расправилась на раз и совершенно бесплатно. «Ладно, – подумала она, – своя шкура дороже свитка, чего уж там».

А внутри башни, в самом её центре, располагался… бассейн, что ли, вроде тех, в каких бьют фонтаны. Только вместо фонтана из него прямо вверх, куда-то под самый потолок вставал столб ослепительного света. А вокруг, вереща, скакали скампы, куда ж без них? И рогатый уродец вроде давешнего лучника, только в мажеской долгополой мантии. Ловкий и прыткий, зараза, но ничем от доброй стали не защищённый.

По окружности башни наверх вели коридоры. Тёмные, ничем не освещённые, а факелы даже сделать было не из чего. Чуть ли не на ощупь Ингрид и стражник добрались до небольшого… зала?.. холла?.. где опять были скампы и… дреморы, вспомнила она слова мужика, охранявшего лагерь. Ещё там имелось несколько дверей, из которых две были заперты, а ещё одна выходила на узкий мост без перил, ведущий к второй башне, поменьше.

Ингрид безуспешно подёргала створки запертых дверей, заглянула в такой же точно тёмный коридор, ведущий вниз, как и тот, по которому они пришли, почесала в затылке и приняла очевидное решение – идти по мосту, не назад же возвращаться.

Башня была поменьше, куда попроще – просто каменная труба, вдоль внутренней стенки которой наверх идёт спиральная дорожка. Откуда-то сверху, едва они вошли, донёсся отчаянный вопль – человеческий, мужской, – и нечеловеческий довольный смех.

– Меньен? – побледнев, прошептал стражник. – Он жив?

И рванул вверх так, что Ингрид в своей тяжёлой броне еле сумела его догнать. Похоже, парень был из тех, кто бледнеет от злости, а не от страха. На самом верху башни под потолком висела клетка с голым человеком, а вокруг неё расхаживал очередной дремора. Он что-то начал было говорить про смертных, но озверевший стражник налетел на него, не дав закончить хвастливую речь. Ингрид чуть замешкалась, не зная, влезать ли в схватку: парнишка неплохо справлялся и сам. Но когда дремора неосторожно повернулся к ней спиной, не удержалась – время было уж очень дорого.

– Скорей, скорей, – торопил пленный стражник из своей клетки. – Возьми ключ. Я слышал, как они говорили про портал. Иди в Сигильскую крепость и найди там сигильский камень. Это единственный путь. Не волнуйся насчёт меня – на это нет времени! Вперёд!

– Ага, бегу, – буркнула Ингрид. – Красавчик, обыщи-ка рогатого. Есть ключи?

А сама зацепила крюком алебарды клетку и подтянула её поближе к каменной дорожке. Меньен, или как его там, был мужик видный, весил немало, и Ингрид прошипела, отчаянно упираясь в пол:

– Поживее, а? Я, понятно, лосиха тупая, здоровая, но мне всё-таки тяжело.

– Иленд! – рявкнул из клетки пленник. – Не слушай её, бегом в главную башню.

Парнишка как раз нашёл связку ключей и, вздрогнув от окрика, чуть не уронил их с самого верха башни на шипы далеко внизу. Он с минуту растерянно переводил взгляд со старшего стражника на норду и обратно. Потом решился, отпер дверь клетки и неловко выволок оттуда Меньена. Ингрид, не слушая требований стражника бросить его и бежать добывать сигильский камень, сунула ему в руки фляжку с водой, а сама принялась раздевать дремору. Меньен ругался, торопил их, но воды выпил три-четыре экономных глотка и даже позволил влить в себя лечебное зелье. Попытке напялить на него дреморские тряпки и доспехи он было воспротивился, но Ингрид ехидно посоветовала ему вот прямо так и идти – авось распугает скампов голым задом, или они застыдятся, глядя на его… э-э… перед.

– От зависти сдохнут, – злобно буркнул он, одеваясь и натягивая трофейные сапоги. От воды и зелья ему явно полегчало, потому что он уже не споря подобрал булаву своего недавнего мучителя, крутанул её в руке, покривился, но смолчал.

– Точно, – ухмыльнулась Ингрид. – Я вот как взглянула, так и прямо восхищаться не устаю, а скампы, те, понятно, на своих хвостах от зависти удавятся.

Иленд фыркнул, а Меньен зловеще посоветовал заткнуться и поторопиться за сигильским камнем, если кое-кто тут не хочет не только взглянуть, но и… поближе познакомиться.

Втроём дело пошло веселее, но всё-таки ещё один свиток пришлось потратить почти на самом верху. Слишком уж много там ошивалось дремор, и слишком многие из них то ли были магами, то ли имели при себе похожие свитки.

Наконец они остались втроём на площадке, на краю которой словно бы прямо в воздухе висел не очень большой круглый камень – сгусток тьмы в столбе ослепительного света.

– Возьмитесь-ка за меня, – озабоченно проговорила Ингрид. – Мало ли, куда нас вынесет, так чтоб хоть вместе…

Она ждала, что камень обожжёт ей руки до костей, но он неожиданно оказался совсем холодным. Ингрид плотно обхватила его ладонями и с силой рванула на себя. Ей то ли привиделось, то ли башня и впрямь начала рушиться…

Да только она и двое вцепившихся в неё мужчин уже стояли на площади перед воротами Кватча.

========== Кватч, или Хочешь жить долго и… или хотя бы просто жить? ==========

Меньен Гонелд прошёл верхнюю половину Сигильской башни на злости и упрямстве, но едва вернувшись из Обливиона, свалился без сил. Хорошо, что подбежавшие товарищи сами поволокли стражника за баррикаду – у Ингрид точно бы сил не хватило. Они с Илендом даже говорить отказывались, сразу рванув к бочке с водой. Долго пили – слишком много, глупо, неправильно, обливаясь и кашляя, – и плескались, смывая с лиц и с волос то ли мелкую горькую пыль, то ли гарь.

Капитан Матиус терпеливо стоял рядом, даже подчинённому не делая замечаний. Наконец Иленд спохватился, что вот он тут плещется, а начальство ждёт доклада, и начал излагать устаревшие уже разведданные. Устаревшие – потому что входа в Обливион больше не было. Но Матиус всё равно слушал очень внимательно, чему-то кивая.

– Оба вниз, – приказал он. – Отдыхать и лечиться, пока есть возможность. На подходе легионеры – дождёмся их и постараемся отбить город у даэдра. А ты… – он перевёл взгляд на Ингрид и вздохнул, замявшись. – Я не могу тебе приказывать, но тебя точно сам Акатош прислал… Если ты пойдёшь с нами, парням будет спокойнее.

– Да куда ж я денусь, пойду, ясен день, – проворчала Ингрид. – Моё дело ещё не сделано.

– А что за дело?

– Мне надо найти Мартина, священника в Великой часовне, – сказала Ингрид. Скрываться не было смысла – половина лагеря беженцев знала, зачем она здесь. – Я слышала, он пытался увести горожан в храм.

– Я оставил там нескольких человек, – кивнул Матиус. – Уверен был, что многие прихожане бросятся первым делом туда. Не скажу, что там безопасно, но часовню легко защищать от атак снаружи. Скорее всего, кто успел туда добраться, тот ещё жив. – Он утомлённо потёр переносицу и повторил свой приказ: – Так. Времени у нас немного, давай вниз и спать. Когда подойдут легионеры, тебя разбудят. Ты тоже, – обратился он к Иленду. – И… да. Благодарю за службу.

Тот слегка покраснел, вспомнив, видимо, свою попытку сбежать. Ингрид помалкивала, не собираясь сдавать парня: не сбежал ведь, а перепугаться до смерти в таком месте мог и мужик куда старше и опытнее.

Имперский легион явился к полудню. Глядя, как солдаты в знакомых каждому с детства гребенчатых шлемах с обманчивой неторопливостью маршируют по дороге, беженцы светлели лицами и благодарили богов. Всё-таки законопослушным гражданам Империи Легион всегда казался оплотом и гарантом порядка. Даже охотница за сокровищами к легионерам относилась куда теплее, чем к городским стражникам. В городах-то её то и дело штрафовали и даже арестовывали за пустяковые, по её мнению, драки. А вот на дорогах между городами встреченный, а ещё лучше – попутный легионерский патруль обещал отсутствие бандитов и конкурентов хотя бы на ближайшие полдня.

Словом, глядя, как сверкающая бронёй на мутном, дымном солнце, размеренно громыхающая гусеница вползает на крутой склон, Ингрид торопливо подтянула ремни и шнурки, проверила, сколько у неё воды во фляжке и целы ли два оставшихся флакона зелий, и двинулась догонять солдат. Кто-то из беженцев за полночи и утро без всяких её просьб почистил ей сапоги и кирасу, а какой-то парнишка-орк наточил лезвие алебарды, порядком зазубрившееся об дреморскую броню. Даже лошадей расседлали-развьючили, стреножили и пустили пастись неподалёку. Скорее всего, людям в напряжённом ожидании развязки просто нужно было себя чем-то занять, но Ингрид всё равно была благодарна за избавление от множества утомительных дел.

На ходу дожёвывая краюху хлеба, сунутого кем-то ей в руки, и прихлёбывая прямо из горлышка вино (не Тамики и не братьев Сурили, но тоже неплохое), Ингрид поднялась к почти разобранной уже баррикаде. Командир легионеров разговаривал с Савлианом Матиусом, и тот, едва завидев слегка запыхавшуюся от спешки мародёршу, указал на неё капитану Легиона.

Ингрид это совершенно не понравилось. Ей и так в последнее время казалось, что на неё как-то не в меру пристально пялятся те и эти, и вообще кто попало. Она мрачно посмотрела на легионера, тот скользнул цепким взглядом по дедушкиной алебарде и много раз чинёной орочьей броне, и взгляд этот преисполнился сомнения. Вот-вот, молодец мужик. Сомневайся и дели услышанное даже не на три, а на тридцать три. Так и доложишь начальству: дескать, силами городской стражи Кватча были закрыты врата в Обливион, а по словам капитана Матиуса, страже оказала посильную помощь некая норда, ни в страже, ни даже в Гильдии бойцов не состоящая. В конце концов, её появление из разрушенного портала в компании двух стражников можно очень по-разному истолковать. Первое, что ей самой бы в голову пришло – что стражники отыскали и вытащили с плана Обливиона жадную и самоуверенную авантюристку, сдуру сунувшуюся во Врата. Скажем, редкостей каких-нибудь думала собрать, мародёрша же. Кстати, а сколько дадут маги за тот каменный шарик? Уж точно не меньше, чем за велкиндский камушек. Так что милостью Исмира она, может, ещё и окупит эту свою дурацкую поездку за принцем-бастардом.

За воротами творился почти такой же план Обливиона, с которого Ингрид милостью Исмира удалось выбраться: почерневшие от копоти стены; выбитые окна, похожие на раскрытые в немом крике рты; стихающие понемногу пожары, подъевшие уже почти всё, что могло гореть; трупы, трупы, трупы тут и там – обгорелые трупы, растерзанные страшными когтями трупы… Удушливый запах гари и крови, жирный ленивый дым, заставляющий глаза слезиться…

А чтобы не было скучно, меж обгорелых развалин скакали скампы – скакали, верещали, кидались огненными шарами. Бегали зубастые твари, похожие на вставших на задние лапы ящериц – это они, что ли, кланфиры? Дреморы колдовали, призывая огонь, молнии и скампов, словно тех мало было. Ещё носилась, швыряя шары не чета скамповым, совсем уж кошмарная огненная девка. Вот прямо вся из пламени состоящая – это как?

Воевать по-настоящему Ингрид, конечно, не умела. В бандитских шайках редко народу было больше, чем в команде Паслёна, и профессиональные бойцы среди бандюг встречались не часто. Нежить же вообще тупо лезла на всех, в ком текла горячая кровь, не заморачиваясь ни тактикой, ни стратегией, так что оставалось только крушить костяки и тухлятину направо-налево. Даэдрическая нечисть, в отличие от нежити, мозги имела – ну, разве что за исключением кланфиров, так же тупо, как скелеты и зомби, бросающихся на всё, что движется. Но даже скампы кидались огненными шарами то из-за укрытий, то перемещаясь короткими непредсказуемыми перебежками, а уж дреморы и вовсе очень неплохо соображали. И не были настроены так самоуверенно, как их собратья в башне, до последнего не желающие верить, что жалкие смертные создания вторглись в Сигиллум и хотят захватить сигильский камень.

Так что она скромненько держалась в хвосте у легионеров и стражников, пока они расчищали дорогу от ворот до часовни. Нет, за чужими спинами норда не пряталась, но благоразумно не лезла в атаку впереди мужиков, облачённых в полную тяжёлую броню и обученных действовать группами. Она уж так… добить тварей, незамеченных авангардом, помочь стражникам, завязнувшим в схватке… ну, и обшарить трупы дремор – мародёрша она или кто? Свитков у этих гадов хватало, лечебных только не было. Зелий почему-то тоже. Даэдра что, вообще не лечатся? Или они бессмертны? Их убили здесь, а они спустя какое-то время появились снова в своём Обливионе? Особо она не увлекалась, чтобы не отстать от солдат и стражи, но кое-что всё-таки собрала.

Так по задымлённым улицам, заваленным битым камнем и трупами, они понемногу пробились к храму. Народу там хватало. Ингрид заметила краем глаза, как к Матиусу рванула темнокожая стражница, но сама она, невежливо расталкивая оживившихся прихожан, двинулась к алтарю, возле которого темнели одеяния священнослужителей. Мартина она узнала сразу, даром что ни разу не видела – он очень был похож на отца. Настолько, что просто удивительно, как слухи не пошли задолго до всей этой катавасии. Никому в голову не приходило? Вид у него был замученный и какой-то растерянный, а на вопрос Ингрид: «Ты ведь Мартин? Священник?» – он ответил почти зло:

– Если тебе нужен священник, ты обратилась не к тому. У меня сейчас… трудности с пониманием богов.

– А ты их надеешься понять? – фыркнула Ингрид. – А научиться баб понимать не пробовал?

У него вырвался смешок, и он спросил уже гораздо приветливее:

– Тебе нужен именно я?

Ингрид кивнула.

– Тебе нужно срочно ехать в Вейнон, ты в большой опасности.

– Насколько я понял из радостных воплей, – возразил он, – главная опасность уже позади. Врата действительно закрыты?

– Да, – коротко ответила Ингрид, не вдаваясь в подробности закрытия порталов между Обливионом и Нирном. – Только я не о городе говорю, а о тебе. Тебя хотят убить, как отца и братьев.

Народ от алтаря, включая жрецов, понемногу оттягивался к площадке у дверей в храм, где отдыхали и приводили себя в относительный порядок солдаты и стража – всем хотелось подробностей и хоть каких-то перспектив. Мартин быстро глянул по сторонам и, понизив голос, спросил:

– Ты что-то знаешь о моём отце?

– Только то, кем он был. И ещё знаю, – она натянуто ухмыльнулась, – что он поверил мне с первого взгляда. Похмельной норде с подбитым глазом и рассаженными в кровь кулаками поверил. Да так, что отдал ей свою главную ценность и приказал найти тебя. Если ты и правда его сын, посмотри на меня и скажи: ты поедешь со мной? С первой встречной бабой, которая пугает тебя заговорами и убийствами?

Мартин помолчал, пристально глядя на неё. Ингрид хмыкнула. Она без всякого зеркала знала, что он видит: норда в побитой кирасе с чужого плеча, грязная, встрёпанная, с чужой кровью и копотью на простоватой некрасивой морде… вот просто брось всё и иди за нею! И как его убедить – непонятно. Даже если он поверит в отца-императора, с чего бы ему прятаться по лесам в компании откровенно бандитского вида бабы? А уводить его нужно, и срочно: чутьё, никогда ещё мародёршу не подводившее, взахлёб вопило, что беда уже близко. Можно сказать, за дверью уже стоит, а то и пинком распахивает двери…

– Ты расскажешь мне всё, что знаешь, – сказал Мартин наконец, и вопроса в голосе даже тени не было. То ли бастард в служителях Акатоша так насобачился с прихожанами беседовать, то ли септимовская кровь давала о себе знать, только это был приказ, а никакой не вопрос и даже не просьба.

– По дороге, – согласилась Ингрид. – Только сразу говорю, знаю я немного. Меня послали, и я пошла, и пошла, и пошла, как в той байке по новобранца и каптёра. Смотри, стража выводит народ наружу. Видно, Матиус отдал приказ отвести гражданских, – она фыркнула на этом слове, – в лагерь внизу. Пошли скорее, или ты повоевать рвёшься? Помочь отбить графский замок?

Он медленно покачал головой. Видно было, что да, хочет он, очень хочет посчитаться с тварями, разрушившими его город, но возможности свои знает слишком хорошо.

– Не будем путаться под ногами у солдат, – сказал он.*

По дороге в лагерь на нестройную колонну горожан напали невесть где прятавшиеся скампы. Народ в панике бросился кто куда, мешая стражникам, а какой-то идиот затеял в этой свалке стрелять по скампам из лука. А может, и совсем не идиот – Ингрид подобрала стрелу, отскочившую от орихалковой пластины. Благослови Малакат орочьего кузнеца, смастерившего броню: когда стрела свистнула у самого правого уха, Ингрид резко шагнула в ту же сторону, прикрывая собой одетого в рясу Мартина, и следующую словила уже в наплечник. Она резко развернулась, но стрелка’ не было видно среди мечущейся толпы, а стрела была самая обычная, стальная с красно-полосатым оперением, из тех, каким пользуются и стража, и легионеры, и даже охотники, если они не эльфы с эльфийскими же луками и стрелами в колчанах.

– В лагерь бегом, – скомандовала она Мартину, хмуро смотревшему на стрелу в её руке.

– Ты думаешь…

– Я уж не знаю, что и думать! – рявкнула она. – Если мне скажут, что вся эта толпа обливионских тварей пришла за тобой, я уже и в это поверю!

В лагере творилось скампы знают что – новоприбывшие метались, разыскивая своих родных среди тех, кто спасся раньше; те, в свою очередь, толкались и выкрикивали имена своих близких, надеясь, что они найдутся среди тех, кто укрывался в часовне. В этой кутерьме Ингрид затащила Мартина в палатку с ранеными и со словами: «Я очень извиняюсь, мужики, но вот срочно надо!» – принялась сдирать с него его долгополое одеяние. Он от неожиданности даже не сопротивлялся, хотя раненые заржали и засвистали, подбадривая обоих. Ингрид узнала о себе, что она горячая штучка и вообще бой-баба, и что если бы кое-кто тут мог встать, она бы осталась куда более довольна. Хмыкая над шуточками и предложениями, она тем временем, кое-как раздёрнув пряжки, содрала с себя кирасу и напялила её на Мартина: под рясой у него имелись вполне нормальные штаны и рубашка. Льняная, правда, не толстого сукна, как надо бы, но искать суконную времени не было. Раненые озадаченно примолкли, а Ингрид схватила чьи-то сапоги и кожаную куртку, выгребла горсть монет, не глядя на их достоинство, бросила на одеяло ограбленному мужику и потащила Мартина к лошадям.

– Да что ты всё меня таскаешь, как кошка котёнка?! – возмутился он, пытаясь угнаться за нею и громыхая при этом плохо пригнанной и вообще непривычной ему бронёй.

– Жить хочешь? – спросила она, торопливо седлая ту кобылку, что была поноровистее, чтобы на её более спокойной и послушной товарке как-нибудь усидеть без седла. – Счастливо не обещаю, но чтобы долго – постараюсь. Так что заткнись и слушайся.

Всё походное добро, включая одеяла и котелок со сковородкой, осталось в лагере беженцев, а крупу и сало она отдала в общий котёл ещё до того, как сунулась во Врата, так что пришлось беглецам голодать до ближайшего трактира. Поговорить по дороге тоже не получилось, потому что Ингрид верхом и без того-то ездила неважно, а уж удержаться на спине у лошади без седла – задачка была для неё посложнее, чем пробиться сквозь скампов и дремор к сигильскому камню.

Денег у неё было в обрез, и из них ещё заметную часть пришлось потратить на старенькое седло, кем-то пропитое в незапамятные времена и завалявшееся у трактирщика просто потому, что выкинуть тому было жалко даже такой хлам. Стол и ночлег Ингрид вообще предпочла отработать. Посуду мыть? Э-э… мужик, а дров наколоть не надо? Ну, в каком трактире не надо наколоть дрова, если без конца нужно топить плиту и греть воду для стирки и умывания?

Мартин, не спавший с самого нападения даэдра, после обеда просто упал и уснул, а Ингрид, хоть и устала до смерти, упрямо взяла топор и пошла колоть дрова: откладывать отработку стола-постели на завтра ей совершенно не хотелось. Надо было спешить – это она знала точно.

Колун был неплох – правильно заточенный, тяжёлый, на удобной рукояти, – и дрова из-под него разлетались только так, хоть и сыроваты были.

– Эк ты их, – с довольным видом сказал трактирщик, выглянувший проверить, не отлынивает ли постоялица. – Сразу видать, норда. Не зря про вас болтают, будто топор у вас заместо погремушки, с самого, стало быть, рождения… А вы чего ж не в Анвил подались? Ваши-то, кватчские, всё больше туда двинули. Графиня-то женщина добрая, и вообще… ну, баба же, жалостливая, а как ещё вас в Скинграде встретят? Беженцы никому не сдались, особенно в такое время мутное. Вон и Драконьи огни, болтают, погасли.

– Родню догоняем, а про них нам сказали, будто в Скинград пошли, – соврала она, глазом не моргнув. – Может, видал? Тётка в годах уже, волосы с проседью, сама такая… – Ингрид сделала округлые движения перед грудью и по бокам… – в теле? Ну, была, то есть, пока всё это не стряслось. И с мужем должна была уйти.

Трактирщик почесал в затылке:

– В годах, да с проседью, да в теле? Ну, ты, подруга, и описала. Да таких двенадцать на дюжину.

Та развела руками:

– А глаза серые, и одета была в коричневое платье суконное, шелка-бархаты нам не по карману. Сама понимаю, что с такими приметами до посинения можно искать. Одна надежда, что догоним.

– Дого’ните, – заверил трактирщик. – Они ж в годах, тётка ваша с мужем, сама говоришь. Быстро идти не получится.

То ли на их голоса, то ли по другой надобности на задний двор вышел Мартин. Сонный, встрёпанный, осунувшийся – и всё равно красивый мужик. Имперец, одно слово.

– Извини, – сказал он. – Уснул, оставил тебя разбираться со всем этим…

– Дрова колоть ты всё равно не умеешь, – отмахнулась она.

– Почему это? – возмутился он. – Я вообще-то на ферме вырос!

– Ой, да знаем мы эти фермы! Отправили дохляка городского на свежий воздух да на парное молочко, а он всё одно за книжками целый день.

Трактирщик посмотрел на руки Мартина и хмыкнул, соглашаясь с нордой: рос на ферме, ага. Оно и видно, что отец с матерью платили фермеру, чтобы кормил-поил дитятко свеженьким да жирненьким, а про работу вообще разговору не было.

– Завтра как будить-то? – спросил он. – Пораньше?

– До свету, – подтвердила Ингрид, снова взявшись за топор. – Чтобы как рассветёт, уже выехать могли.

Комментарий к Кватч, или Хочешь жить долго и… или хотя бы просто жить?

* – Да, это АУ, я предупреждала. Совершенно незачем, по-моему, не в игре, а в как бы реальности охотнице за сокровищами и служителю Акатоша носиться по руинам, разыскивая потайной ход в замок. На это есть городская стража и есть Легион, которые неплохо экипированы и вооружены и которым в конце концов деньги платят за их службу.

========== Дорога к аббатству Вейнон ==========

Сапоги Мартину были великоваты, но пока он ехал верхом, это было не важно. А вот от кирасы он отбрыкивался, как мог: и тяжёлая, и натирает, несмотря на отданную ему суконную рубаху (кстати, тоже не подарок – толстую, грубую и колючую), но Ингрид была неумолима:

– Ничего не знаю. Видел, как от неё стрела отскочила? Вот и терпи. Я же не изжарилась в ней даже в Обливионе, и ты не изжаришься.

– В Мёртвых Землях, – поправил Мартин. – План Мерунеса Дагона называется Мёртвые Земли.

– Один хрен, кто там из них как называется, – отмахнулась она.

– Ну, не скажи. Вот попала бы ты в Хладную Гавань или в Апокриф…

– В Апокриф – я? – развеселилась Ингрид. – Ну да, Хермеус Мора таких, навроде меня, прямо весь заждался, бедный. Из окна в окно – да где ж я там, скоро ли буду? Мартин, твоё высочество, или как мне тебя ещё назвать? Мне не жалко для тебя куртку, но твоего отца убили на моих глазах. Свихнувшийся даэдропоклонник один-единственный раз пырнул его ножом – и всё. Император только и успел мне сказать: «Найди моего сына. Закрой Врата Обливиона». А вот мой отчим, к примеру, когда его ножом ударили, выдрал этот нож из своей печёнки и своему убийце морду крест-накрест располосовал. Один мой приятель говорил, что… как же это он сказал-то? А, отсутствие мозгов не всегда есть недостаток, вот. Я к чему это всё? Меня одной паршивой стрелой и без брони хрен убьёшь.

– Если она не отравлена и не зачарована, – хмуро уточнил Мартин.

– Да даже если отравлена, никакой яд в одно мгновение не сработает. Я хоть одну сволочь, да всё равно прихвачу с собой, а ты? И вообще, хорош уже ныть, ты мужик или где?

– Да я вот не знаю, кто из нас мужик, – буркнул он. – Ингрид, бестолочь, я кое-что смыслю в магии, защитной в том числе. Но твой панцирь замедляет движения и очень сказывается на их точности, поэтому колдовать в тяжёлой броне – занятие почти безнадёжное.

– А без этого черепашьего панциря ты всю дорогу станешь беспрерывно колдовской щит на себя накладывать, что ли?

– Наложу, когда надо будет.

– А успеешь? – сощурилась она.

– Конечно, – самоуверенно заявил Мартин.

Ингрид вытащила носок сапога из стремени и от всей души пнула ехавшего рядом принца-бастарда. Он дёрнулся, чуть не свалившись с седла, и от неожиданности такими словами описал достоинства и происхождение одной тупой упрямой норды, что в своей часовне наверняка схлопотал бы неделю-другую строго поста в покаяние.

– Ого, – восхитилась она, – вот это я понимаю, имперец, да ещё и служитель Девяти! А про дремор можно ещё разок, а? Трактирных служанок посылать, когда наглеют без меры.

Мартин густо покраснел, восхитив и умилив этим дочку трактирщицы, для которой грязная брань с детства была куда привычнее, чем «правильная» речь.

– Ну, извини, – сказал он, морщась и потирая пострадавшее от подкованного сапога место. – Просто от тебя я никак не ждал.

– Ясен день, не ждал, – хмыкнула она. – И когда служанка в «Западном вельде» начнёт трясти перед тобой сиськами, ты будешь пялиться на них и в упор не увидишь, что руку она держит за спиной, а в руке у неё нож. И точно так же не успеешь поставить свой щит, как от моего пинка.