Текст книги "Спасение мира и другие неприятности (СИ)"

Автор книги: Арабелла Фигг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Приготовьтесь. На счёт три…

Вид у него был измученный, и Ингрид очень хотелось потребовать, чтобы открытие этого даэдрова портала отложили хоть на пару дней. Потом вспомнила, как они гнали лошадей, чтобы успеть как раз к открытию Великих Врат, и промолчала. Эарана залезла к ней на спину, Ингрид подхватила её под коленки, та поёрзала (древко алебарды явно неудобно упиралось ей куда-то, но эльфийка героически терпела), положила острый подбородок на бронированное плечо, пригибая голову как можно сильнее…

– Раз.

Пол в Зале Славы вспучился, заалел раскалённым камнем, пророс знакомыми по Мёртвым Землям кривыми каменными шипами.

– Два.

Ингрид подобралась, наметив себе место ровненько посередине между этими клыками.

– Три!

Огромный огненный шар, вспыхнув, почти ослепил её, но она рванулась вперёд, в это полыхание, группируясь в полёте, чтобы упасть непонятно куда и ничего себе при этом всерьёз не повредить. Но что-то сильно толкнуло её в спину, и она пропахала носом землю – спасибо густой и мягкой траве, не сломав и даже не разбив его.

– Ты идиот! – взвизгнула Эарана, размазывая кровь по лицу. Ей повезло меньше, и она приложилась носом об плечевую эбонитовую пластину Ингрид. – Ты понимаешь, что ты наделал?

– Ага, – сказал Марик, вывернув голову до упора, чтобы рассмотреть свой зад. – Блядь! И кираса, и штаны, и подштанники – всё как срезано…

– Ну-ка повернись, – потребовала Ингрид и, не сдержавшись, заржала, хоть и место, и повод были не очень-то подходящими: словно огромным и очень острым ножом кто-то стесал немыслимо-ровный кусок всего, что, видимо, оставалось за схлопнувшимся порталом. – Классная задница, Клод! Так и будешь ею светить?

– Задница! – злобно сказала Эарана, вспомнив наконец про носовой платок и про фляжку с водой. – Ты не о жопе его беспокойся, а том, как Мартин потратился, пытаясь удержать портал ещё хоть пару мгновений, чтобы этого идиота пополам не разрезало! В обмороке сейчас твой принц валяется, и это в лучшем случае.

– А Мазога наверняка следом прыгнула, – хмыкнула Ингрид. – Свалилась на ту сторону площадки и разревелась от обиды. Ладно, Эарана, что сделано, то сделано. Клод, у меня рубашка сменная есть, возьми, рукава вокруг пояса завяжи, что ли.

Пока он устраивал из рубашки фартучек, надетый задом наперёд, а Эарана останавливала кровь из разбитого носа, Ингрид огляделась.

– Да, – протянула она. – Как ты, Эарана, говоришь, миленько. Травка зеленеет, небо голубенькое, цветочки цветут, вы с Клодом грызётесь – и правда рай. О, кланфиры бегают – вместо белых барашков, что ли? Шутник этот Манкар, я погляжу.

– Где кланфиры? – гнусаво спросила Эарана, тут же принимая боевую стойку.

– Далеко ещё, нас то ли не чуют, то ли не видят.

– Мы почти не двигаемся, а они, как всякие хищники, плохо видят неподвижные предметы. Внимания не обращают.

Ингрид только хмыкнула. Про хищников она и сама много всякого интересного знала, но спорить с эльфой не хотелось. С этим и Марик прекрасно справлялся.

Идти по мягкой травке было приятно, но по белым плитам дороги – гораздо быстрее. Несколько раз они видели, как от кланфиров с воплями удирают какие-то полуголые типы произвольного пола, а раза три или четыре кланфиры напали на чужаков и были, кажется, очень удивлены, получив жёсткий отпор. Ну, насколько эти ящерицы умели удивляться.

– Занятные у Каморана представления о посмертной награде для верных последователей, – заметила Эарана, глядя, как очередной кланфир раздирает зубами и когтями не успевшего сбежать человека. Или эльфа – с дороги трудно было разобрать.

– Может, это чтобы им не скучно было? – предположила Ингрид. – Тут, конечно, красиво и всё такое, но я бы уже через неделю взвыла с тоски – заняться-то нечем. Вообще нечем. А тут в салочки играешь целыми днями. Хотя я бы предпочла всё-таки Совнгард: выпьешь, закусишь, морду кому-нибудь набьёшь, выпьешь с ним мировую… Вот это рай, это я понимаю.

– Да уж, не Дальние Берега, – усмехнулся Марик.

– Дальние Берега?

– Редгардский рай. В какой-то легенде говорится, будто король Эмерик попал туда после смерти, хоть и был бретоном.

– А ваш-то чем ему был нехорош?

– Ну, попадёшь на Дальние Берега – спроси.

– Разве что с Баурусом за компанию.

– Мы пока ещё вроде бы живы, – недовольно сказала Эарана.

– Ага. Но это легко исправить.

Дорога из белых плит, бегущая среди цветущего луга, раздвоилась. При этом левая ветка уходила наверх, на вершину холма, к какому-то лёгкому строеньицу вроде беседки из белого камня, а правая упиралась в горный склон.

– Опять пещера, что ли? – прищурилась Ингрид, вглядываясь в темнеющий провал. – Не люблю я их.

– А кто любит, кроме гоблинов? – Эарана пожала плечиками и, даже не договорив, шарахнула своими Пальцами Горы в рогатое страшилище, которое стерегло вход. Дремору сбило с ног, он попытался вскочить и даже за меч было схватился, но Эарана просто добавила ещё.

– И всё? – удивилась она. – Стоял здесь один-одинёшенек рогатый мудак, и больше никого?

– А кого ему тут бояться? – возразил Марик. – Удивительно, что он-то здесь стоял.

Вход в пещеру был перекрыт металлической дверью, и поддаваться она не желала. Ингрид от души пнула её и пошла обыскивать труп: похоже, рогатый мудак не охранял вход, а был привратником, отпирающим двери для… избранных? Ключа при нём однако никакого не было, зато была целая связка наручей. Ингрид почесала в затылке, отцепила от связки пару и надела. Наручи вспыхнули красноватым светом, и дверь легко открылась. Но вот пройти сумела только Ингрид, а когда дверь захлопнулась за нею, обратно выйти уже не удалось.

Она напряжённо огляделась, но пещера была самой обычной, только что затопленной, и кто по колено, а кто и по пояс в воде, по ней бродили такие же полуголые типы, как и по лугу с кланфирами. Да, у Манкара Каморана определённо были странные представления о рае. Ингрид опять лягнула дверь, та открылась, но лишь для того, чтобы впустить Эарану, а следом и Марика.

– Назад никак, – предупредила Ингрид.

Марик пожал плечами. У него это выходило куда внушительнее, чем у Эараны.

– А какой нам смысл идти назад? Идём вперёд.

И они пошли. Затопленная часть скоро кончилась, они выбрались на место повыше. Очень хотелось разуться и вылить воду из сапог, но впереди разгоралось знакомое красноватое свечение, и умнее, наверное, было идти промокшими. Откуда-то из-за поворота выскочил скамп, заверещал, кинул в чужаков огненным шаром, но молнией его отшвырнуло и шмякнуло об каменную стену так, что одним только этим ударом должно было вышибить дух. Извилистый коридор вывел их в следующую пещеру с лавовым разломом посередине. Над ним висели клетки с запертыми в них пленниками, и клетки эти по очереди окунались в лаву. От воплей, гулко раздававшихся под каменными сводами, звенело в ушах, и Ингрид опять подивилась тому, какой смысл Каморан вкладывает в слово «рай». Купаться в лаве – это даже не в салочки с кланфирами играть… А вот и они, кстати. Два… нет, три – по одному на каждого. Если, конечно, успеют добежать, а то вон как у Эараны ноздри раздуваются, Мазоге на зависть.

А за каменным мостом через лаву им навстречу бросился тип в знакомом до боли красном балахоне Мифического Рассвета. Руки он сразу вскинул, сдаваясь, и Ингрид с огромной неохотой отвела острие алебарды, которую так и хотелось воткнуть ему в брюхо.

– Стойте! – крикнул он. – Вы… вы живые, да? Вы нашли способ попасть сюда – вы хотите убить Каморана?

– Пшёл вон, позор альтмерской расы, – прошипела Эараны. – С дороги!

– Но вам не выйти из Запретного Грота без моей помощи, – эльф переводил взгляд с Ингрид на Эарану, с неё – на Марика, но даже бретон поглядывал на него с брезгливой неприязнью, а альтмерша и норда вообще не желали тратить на него время. – Я сниму с вас наручи избранных, если вы пообещаете мне убить его. Я поверил ему, я пошёл за ним, я участвовал в кватчской битве – и теперь я вижу, чем всё это обернулось.

– Ага, и теперь ты раскаиваешься, – злобно сказала Ингрид. – Исчезни с глаз моих, не то я за себя не ручаюсь.

– Хорошо, – кивнул он. – Вы мне не верите, и я не могу вас в этом винить. Я встречу вас у выхода, чтобы всё-таки снять наручи. Берегитесь, сюда идут. Ортэ со своими подручными, они очень опасны…

– Да мы вроде тоже не барашки, если уж добрались сюда.

С надсмотрщиками, или кем уж они тут были, в самом деле пришлось повозиться, а потом залечивать Эаране длинный, но хвала Исмиру чистый, без ядов и проклятий, порез. Драться пришлось и дальше по дороге, но особенно досаждал Ингрид голос, возникший вдруг в её голове.

– Слышите? – спросила она. – Мужик какой-то нудит и нудит.

Марик с Эараной переглянулись и дружно покачали головами.

– О чём? – очень осторожно и ласково спросила эльфа.

– Про даэдра и богов, про зарю над обновлённым Тамриэлем, про то, что в моих шагах слышна поступь новой эры, – дотошно перечислила Ингрид. – Думаешь, это мне так щитом по башке прилетело?

– Думаю, это Каморан с тобой общается, – поразмыслив, сказала Эарана.

– Только со мной?

– Ну, мы, видимо, недостойны такой чести. Это же ты испортила ему всю игру в Кватче, да ещё последнего Септима из-под носа увела. Вот он и старается сбить тебе настрой перед поединком.

– Тогда ему стоило бы заткнуться, потому что пока он зудит у меня над ухом, мне особенно сильно хочется его прибить.

Выйти из грота они и правда не смогли бы. Пришлось нехотя соглашаться на помощь альтмера, которому никто из троих не верил ни на грош. Дорога снова побежала через цветущий сад и вывела путников к небольшому дворцу. У входа стояли двое со смутно знакомыми мордами, и девица заносчиво спросила:

– Что, не ожидали увидеть нас здесь? Вы и представления не имеете о том, какими силами способен управлять наш отец.

– Кто это? – негромко спросил Марик.

– Вон тот, – Ингрид невоспитанно ткнула пальцем в младшего Каморана, – Равен, сынок здешнего шутника. Ему я свернула шею в канализации. А вон та девица – его дочь Рума, её Эарана прибила. Молнией, наверное, да?

– Как видишь, мы здесь, – надменно отозвалась Рума.

– Души ваши здесь, – хмыкнула Ингрид. – А тушки давно крысы обглодали. Я-то в Нирн вернусь, а вы?

Обоих перекосило (видимо, она угадала, и с возвращением у обоих были проблемы), но Равен наконец изволил вмешаться в разговор.

– Вы тоже не вернётесь. Хватит болтать, идёмте. Отец ждёт.

Прямо напротив входа на небольшом возвышении располагался трон, на котором сидел, на взгляд Ингрид, вполне себе чистокровный, несмотря на валенвудскую фамилию, альтмер в дорогущей синей мантии. На груди у него горел драконьим огнём Амулет Королей, и Ингрид уже готовилась сказать что-нибудь ехидное о том, что чужое брать нехорошо. Но Марик неожиданно грубо отпихнул её и двинулся к трону, на ходу расстёгивая пояс с ножнами. Каморан встал, нахмурившись и крепко взявшись за посох, но бретон опустился на колени и положил свой меч к его ногам.

– Господин, – сказал он, не поднимая головы, – я входил во Врата Чейдинала, я входил в Великие Врата Брумы, я прошёл сквозь твой Рай – и я потрясён. – Он вскинул голову и выдержал эффектную паузу, благо у Ингрид и Эараны языки разом отнялись от такой подлости. – Я и представить не мог, что смертный способен на такое. Или ты… бог?

– Возможно, я им стану, – снисходительно, но, в общем, благосклонно глядя на Марика, молвил Каморан. – Чем я хуже Тайбера Септима?

Он обозначил уголками губ улыбку, его дети вежливо посмеялись, а бретон пренебрежительно спросил:

– Этот тупой неотёсанный норд? Да какой из него бог! Кому угодно можно поставить алтарь и разбивать лоб перед ним, но где его деяния, достойные бога? Позволь мне служить тебе, господин, потому что только в тебе я вижу того, кто достоин и службы, и поклонения!

Каморан чуть склонил голову набок, помедлил и протянул ему руку. Марик поспешно схватил её и прижался к ней губами. Ингрид завела руку за спину, но Рума нацелила на неё свой посох:

– Стой смирно, жалкая тварь, и может быть, отец дарует тебе лёгкую смерть. Если хорошенько попросишь. Тебя тоже касается, неполноценная…

– Я – неполноценная, да, – ядовито улыбнулась Эарана, нехорошо посматривая на Равена. – А что делаете вы так далеко от Саммерсета? Там не поняли вашего желания зваться фамилией недомерков?

Сдавленный болезненный возглас заставил всех, бросив препирательства, повернуться к трону. А на него заваливался Манкар Каморан, выронив посох и прижимая руки к кровавому пятну на животе. Клод Марик меж тем деловито сдёрнул с его шеи шнурок с амулетом и одним прыжком махнул к своим спутницам.

– Молодцы девчонки! – похвалил он, торопливо накрывая всех троих щитом, потому что с потолка посыпалась сперва известь, а там и мелкие для начала камушки начали осыпаться. – Я и не надеялся, что вы так ловко подыграете. Ходу отсюда, пока потолок не рухнул!

– У тебя нож был в рукаве?

– Конечно, – удивился он дурацкому вопросу. – А вы с ним и его детками собирались честно сразиться, что ли?

Они бежали к выходу, камни уже вовсю барабанили по щиту, но с каждым шагом мир как будто выцветал, таял.

– Но до чего ж он падок на лесть и доверчив, боги мои! – проорал Марик сквозь тучу белёсой пыли. – Ручку ему поцеловали, он тут же уши и развесил. А туда же, править миром собрался!

Они вывалились наружу, но это был уже не райский сад, а Зал Славы Клинков, а по нему, точно дикие звери по клетке, метались Мазога и Маглир. Лишь Клинки на своих постах стояли неподвижно, но когда троица, опять повалившаяся на карачки, поднялась и Марик вскинул руку с зажатым в ней Амулетом, заорали и ответно затрясли оружием все. И Клинки, кажется, даже громче, чем охотники за сокровищами.

========== Имперский город, или Покончить с Кризисом Обливиона ==========

– Ваше высочество! – негодующе сказал Джоффри. – Леди Фросткрег, вот уж от вас не ожидал!

– Идите на хер, грандмастер! – вызверилась Ингрид, садясь в постели и даже в мыслях не имея прикрываться одеялом. – Мартину человеческой жизни осталось – до столицы доехать. А там вы на него хором насядете. Жену ему нужную подберёте, любовниц правильных будете подкладывать, на каждом шагу будете зудеть, что говорить, кому улыбаться, мимо кого проходить с пустыми глазами… Будет он вам племенным жеребцом для династии Септимов, ну и указы станет подписывать, в которых сам мало что понимает. Не так, что ли? Ну, так и дайте ему на прощание человеком побыть, а не императором!

– Ингрид! – простонал Мартин за её спиной. – Всё это можно было сказать вежливо и спокойно.

– Да сейчас же! Господин грандмастер, как я погляжу, лучше всего именно матюки понимает.

– Нет, – сказал Джоффри неожиданно спокойно и даже доброжелательно. – Я прошу прощения, ваше высочество. Я… уже немолод и кое-какие вещи… начинаю забывать. Разумеется, у вас есть потребности, и леди Фросткрег – более чем достойная дама.

– И даже иногда местами благоразумная, – проворчала она, вставая и накидывая всё ту же синюю распашню. – Это до столицы, грандмастер. Во дворце я буду помнить своё место и слова лишнего его высочеству не скажу.

– Очень на это надеюсь, – вздохнул он. – И надеюсь, что вы действительно будете благоразумны.

Она подняла с пола и показала ему пустой флакончик. Джоффри просветлел лицом и, ещё раз извинившись, вышел. Ингрид хмыкнула: наивный! После того, как Мартин надел амулет, она сразу поняла, что дорога в Имперский город – её последний шанс. Мартин перед её напором растерялся, да и лет ему, как ни крути, было поменьше, чем Джоффри, и пропадать дни и ночи в библиотеке больше не было нужды… Словом, потребности у него имелись, и ещё какие – за весь прошедший почти год, а то и больше (ну, вдруг он священником был примерным и с прихожанками ни-ни?) Про зелье оба и думать забыли, но Ингрид припомнив прочитанные книги о Барензии, решила подстраховаться и вылила купленное для неё Эараной зелье в ночной горшок – пусть главный тюремщик его высочества видит, что надлежащие меры приняты.

Так и ехали. Мартин дороʼгой был задумчив и молчалив, но зато ночами исступлённо, лихорадочно-ласков. Ингрид не обманывалась: не был он влюблён в неё. Просто она хотела быть с ним не ради его титула, а ради него самого, поэтому он и торопился ухватить хоть немного искренних чувств напоследок. Дальше его ждала роскошная тюрьма пожизненно, где каждый его шаг будет расписан другими людьми, которые, разумеется, лучше знают, каким быть императору. «Я тебе так завидую», – тоскливо сказал он Ингрид. «Чему там завидовать, – отмахнулась она. – Сам видел и слышал: я теперь то ли Алебарда Исмира, то ли Исмирова дочка по прозванию Алебарда, и хрен знает, что хуже. Ни напиться в кабаке, ни подраться. Придётся замок Фросткрег строить, чтобы никого лишнего не убить».

Пятерых авантюристов, как ни странно, поселили во дворце. Наверное, умные люди хотели, чтобы те были под присмотром и не болтали лишнего по кабакам. Вот потом Совет придумает, как правильно подать всю эту историю, тогда и выпнут спасителей Тамриэля шляться по руинам обратно. А пока их даже допустили на Совет, где старейшины должны были признать Мартина наследником Септимов. Проблем с этим вроде не предвиделось, но Ингрид всё равно было как-то тревожно.

И когда в зал прямо посреди заседания ворвался гвардеец с воплем: «Даэдра! Даэдра в городе!» – она даже не удивилась. Наверное, предчувствие было, что Мерунес Дагон неоконченным своего дела не оставит.

Имперский город горел. Жирный дым полз по улицам, заполненным мечущимися в панике людьми. Скакали, вереща, скампы, носились огненные атронахи, тяжко топотали неповоротливые с виду даэдроты, колдовали дремора… Мартин побелел, стиснув зубы: Кватч повторялся. Ингрид дёрнула его за рукав.

– В Храм Единого! – проорала она. – Надо зажечь Огни!

– Нам не пробиться туда!

– Мы и не будем пробиваться. Баурус! Где тут спуск в канализацию?

– Умница! – редгард в порыве чувств сначала от души врезал ей меж лопаток, а потом поцеловал. – За мной!

До ближайшего люка тоже пришлось прорываться с боем, но это всё-таки было проще, чем пытаться пройти в ворота, разделяющие городские районы. Гоблины и крысы разбегались с пути гремящего бронёй отряда, но поплутать довелось порядком, а местами и вовсе пришлось брести чуть не по пояс в мерзкой, грязной и вонючей воде. Факелов ни у кого не было, поэтому Марику и Эаране без конца приходилось запускать магических светляков. Мартину Ингрид и Баурус в две глотки запретили тратить магические силы – Девятеро знают, сколько их потребуется на то, чтобы зажечь Драконьи Огни. Да и до храма ещё надо дойти.

Дойти, да. Надо. Только как, если прямо напротив храма стоял чудовищной высоты многорукий великан?

– Дагон здесь? – побелев, пробормотала Эарана. – Но как? Как это возможно?

– И что особенно приятно, оружие смертных против него бессильно, – вымученно усмехаясь, сказал Мартин. – И Драконьи Огни уже не зажечь – барьера между мирами больше нет.

– Но что-то же надо делать!

– Конечно. – Мартин вдруг стал отрешённо спокоен. – И я даже знаю, что именно. Но мне нужно в храм.

Эарана вздёрнула голову.

– Я отвлеку, – твёрдо заявила она. – Оружие бессильно, магия тоже не причинит особого вреда, но вряд ли принцу Разрушения понравится, что какая-то жалкая смертная мошка смеет жалить его. Кто выживет, напишите потом моему сыну на Саммерсет…

– Заткнись! – рявкнула Ингрид. – Мазога, прикрой её. Баурус, дай ещё кого-нибудь из своих ребят. Покажи этому рогатому ублюдку, Эарана! Полотенца у него нет, а на мошек ножами не машут.

– Ага, – ухмыльнулась Эарана. – И всё-таки, если что, моего сына зовут Эарнир. Пока, дурища нордская. Совнгард ждёт. Да, кстати, мне, пожалуй, ваш рай нравится больше невнятного Этериуса.

– Ладно, – кивнула Ингрид, – я попрошу Тсуна пропустить нас обеих на мост китовой кости. Авось уговорю. Пошли, твоё высочество. Тихонечко, по стеночке.

Тихонечко не очень получалось, потому что тварей было больше, чем могли перебить легионеры и те из горожан, кто знал, за какой конец берут меч.

– Стрелы кончились, и собирать некогда, – с досадой сказал Маглир и потянул из ножен Северный Ветер. Марик вздохнул и выцедил из себя очередной Щит, потому что мифриловая кольчужка босмера не выглядела достаточно надёжной для боя на мечах.

– Всё, – сказал он, – больше не получится.

– А зелья?

– Остроухой стерве отдал, ей нужнее.

Остроухая стерва тем временем металась короткими рваными зигзагами, осыпая Дагона ледяными копьями, которые доводили его просто до неистовства. Он топал ногами, размахивал руками, снося крыши и верхние этажи, и до нескольких жалких смертных букашек, крадущихся вдоль стены к входу в храм, ему дела не было. К слову, альтмерша была не одна такая чокнутая – ещё парочка магов, то ли выбравшаяся в город из Университета Таинств по своим делам, то ли прибывшая уже после открытия Врат, поддержала самоубийцу, атакуя Дагона с разных сторон. Клинкам пришлось и этих двоих прикрывать, так что рядом с Эараной, как привязанная, держалась одна Мазога.

– Дошли, – выдохнула Ингрид, толкнув тяжёлую створку. – Никого, входим.

Храм был пустынен, тёмен и тих. Звуки ожесточённой бойни не прорывались сюда с горящих улиц. Баурус и Белизариус встали у самых дверей, Марик с Маглиром пошли вглубь, проверяя, точно ли здесь никого нет, а Ингрид двинулась вслед за Мартином, вышедшим в круг, где должны были зажечься Драконьи Огни. Зачем? Она и сама толком не знала. Чтобы быть рядом, наверное. Впрочем, в сам круг она войти не посмела – в ней-то драконьей крови не было.

– Прости, милая, – сказал Мартин, снимая с шеи Амулет Королей. – Мужа я тебе так и не нашёл, придётся самой. Но Клод ведь и правда не худший вариант. А я должен сделать то, ради чего посылал тебя столько раз на верную смерть. Прощай.

– Что ты задумал? Мартин, нет! Стой!

Но он уже разбил Амулет Королей, освобождая кровь Акатоша, заключённую в нём. Ингрид рванулась к Мартину, тем более что ничего особенного и не произошло, только осколки брызнули по камню. Однако добежать она не успела, потому что страшный удар снёс с храма купол, и в образовавшийся пролом заглянул сам Мерунес Дагон. Увиденное ему чем-то не понравилось, он одним прыжком перемахнул через стену, но жалкая человеческая фигурка вдруг исчезла во вспышке ослепительного света, а на её месте оказался дракон, ничуть Дагону в росте не уступающий. Ингрид этой вспышкой смело с площадки, словно муху со стола, и чувствительно приложило спиной и затылком об стену, так что даже в глазах потемнело. Она очумело помотала головой, полезла в сумку на поясе за зельем и долго тупо пялилась на вынутый наугад флакон, соображая, того ли он цвета. Зелье оказалось то, в голове немного прояснилось, и она увидела, как дракон впивается зубами Дагону в горло, а тот бестолково машет всеми своими руками в попытке ударить ненавистное создание.

– Мартин! – сипло выдохнула Ингрид, не в силах оторвать взгляд от дракона. А тот победно вскинулся, распахнув крылья, потом тяжело и часто задышал, повернул голову к ней, даже, кажется, потянулся… и окаменел. – Мартин… – Слова, бессмысленные, бесполезные, застряли в глотке. Ингрид сама как будто окаменела.

Она бы так и сидела у стены, если бы подбежавшие товарищи не подняли её. Её трясли, спрашивали, как она, без конца оглядываясь на каменного дракона. Она молчала, прижимая ладонь к затылку.

– Да не трясите вы её, придурки, – возмутился Баурус. – Не видите, оглушило её. Камнем, наверное, – он поднял глаза к проломленному потолку.

– Блядь! Я идиот, прости, Алебарда, – покаянно произнёс Марик. – Идти можешь?

– Погоди, – засуетился Маглир, – сейчас принесу какой-нибудь покров, сделаем носилки. Ингрид, ты того, только не вздумай сознание терять! Я вместо тебя рассказывать Совету, что тут было и как, не стану!

– Мы с Белизариусом всё видели, – мрачно сказал Баурус. – Правда, ни хрена не поняли. Принц разбил амулет и превратился в дракона, дракон изгнал Мерунеса Дагона, а сам… – он тяжело, прерывисто вздохнул. – Как это возможно – понятия не имею. И не уверен, что хочу знать. Оставайтесь с леди Фросткрег, парни, а мы пойдём глянем, что там снаружи.

***

– Всё ещё тошнит? – сочувственно спросила Мазога, резво придвинувшая Ингрид ведро. – Ничего себе у тебя сотрясение!

– Нет у меня никакого сотрясения, потому что нечему там сотрясаться, – буркнула Ингрид. – Никаких мозгов.

Она вытерла рот мокрой тряпкой, опять-таки заботливо подсунутой Мазогой, даром что у той левая рука висела в лубках: «А я ему щитом с разворота! А он мне хвостом! Щит вдребезги, рука в двух местах сломана…» Это был поединок с даэдротом – не на скампов же размениваться сэру Мазоге, грандмастеру Ордена Белого Жеребца. Это ей граф Каро предложил восстановить полузабытый рыцарский орден, и та, разумеется, не могла отказаться от такого предложения.

– Ты не сердишься?

– Только на себя, Мазога, – честно сказала Ингрид.

– Ты ничего не могла сделать.

– Я знаю. Поэтому так тошно.

– А про тебя песню сложили, знаешь?

– Чего? – содрогнулась незаконная дочь Исмира.

– Ага! «Мужайтесь!» – вскричала отважная Ингрид, и имя Дагона она прокляла, – нестерпимо фальшиво пропела Мазога.

– Ага, обозвала рогатым ублюдком и мудаком.

Ингрид легла обратно, повозилась, устраиваясь в пуховой мякоти – госпиталь был дворцовый, не кот начхал. Голова болеть почти перестала, а вот тошнило до сих пор исправно, и по срокам выходило, что сотрясение напрочь отсутствующих мозгов тут ни при чём. И надо было что-то с этим делать, потому что сукин сын грандмастер Джоффри тоже умел считать.

– Как там остальные?

– Эарана хочет в Коррол ехать, графиня согласна её хоть завтра придворной магессой взять: шутка ли – сражаться с самим Дагоном! Маглир домой собирается, Марик… – она неловко пожала здоровым плечом. – Он тоже к тебе хотел, но целитель сказал, что в день по одному посетителю, так что завтра, наверное, придёт.

– Понятно. А в городе как?

– Да как там может быть? Пожары потушили, завалы разбирают, погибших хоронят… сама знаешь. Даже подумать страшно, если бы не вы с Мартином…

– А себя-то ты не считаешь, что ли, бестолочь?

Мазога побурела, что для орков означало, как уже поняла Ингрид, яркий румянец.

– Да что я? – пробормотала она, опуская глаза. – Я с тобой была. Сама бы в жизни не решилась.

– Если ты сейчас хоть слово скажешь про Исмира…

– А, – оживилась Мазога, – а кто он вообще такой, это ваш Исмир? Вроде Малаката у настоящих орков?

***

Совет заседал и заседал, Ингрид за это время успели даже Драконьи Доспехи изготовить, точно такие, как у Септимов. Ещё её объявили Защитницей Сиродиила и, что ей понравилось гораздо больше, пожаловали ей баронский титул. А сама она методично, ночь за ночью окучивала легионеров, выбирая почти сплошь имперцев, лишь слегка разбавленных бретонами: темноволосых с серыми глазами, ярких синеглазых блондинов, темноглазых брюнетов, парочку рыженьких для разнообразия… Ни на разницу в росте, ни на прочие сомнительные прелести парни не смотрели – как же, сама Защитница снизошла, можно до конца жизни хвастать её мимолётной благосклонностью! Так что ночами она не скучала. Вернее, скучала, конечно, но изображала ненасытную горячую сучку, дорвавшуюся в кои-то веки до настоящих мужиков в неограниченном количестве.

Марик смотрел этак… понимающе, покупая ей раз за разом зелья от похмелья, неплохо помогавшие и от утренней тошноты тоже. Считать и он умел, но помалкивал, даже намёков никаких не делая. Только попросился в управители её будущего замка и даже предложил начать строительство, пока Ингрид гостит в Валенвуде: «Нет, правда, Алебарда, съезди, развейся, а то ты уже на собственное привидение похожа». Совет был дельный, неплохо было и в самом деле поболтаться где-нибудь подальше от Имперского города. Ингрид, правда, собиралась уехать домой, в Рифт, но там её знали слишком хорошо и спокойно жить не дали бы точно. Маглир был всей душой за: привезти домой свою лучшую подругу – Защитницу Сиродиила и утереть носы всей округе? Конечно, Алебарда! Поехали хоть завтра.

– Сначала все едем в Рифт, – заявила она. – Отвезу домой Драконьи доспехи, пусть матушка в зале поставит – со всего Скайрима народ набежит посмотреть. Вас всех с нею и с братом познакомлю. Потом отвезём Клода в Фросткрег, потом в Коррол – Эарану, потом Мазогу в Лейавиин. А потом мы с Маглиром махнём в Валенвуд. Как вам такой план?

План устроил всех, и все принялись собираться в дорогу.

Купол на храме Единого не восстановили ещё и, кажется, даже не собирались, но народу там было – не протолкнуться. То есть, если бы вошёл кто-то другой, ему пришлось бы прокладывать дорогу локтями, но Ингрид немедленно узнали, и толпа расступилась, пропуская героиню к статуе дракона. День был серенький, пасмурный, даже накрапывать начинало временами, но никого это не останавливало, все хотели посмотреть вблизи на Защитницу. А она подошла вплотную, перегнувшись через наскоро сооружённую ограду, и обняла каменную драконью ногу, прижавшись к ней лбом. Дружный то ли вздох, то ли придушенный восхищённый возглас раздался со всех сторон, но Ингрид стояла, прикрыв глаза и чувствуя, как по телу разливается мягкое светлое тепло, смывая боль в шрамах и поломанных в разное время костях, унимая тошноту, растворяя тот душный комок, который всё это время не давал ей даже поплакать в подушку. Слёзы текли по лицу, по камню, народ в храме потрясённо перешёптывался, и Ингрид никак не могла взять в толк, о чём это они. Наконец она неохотно оторвалась от дракона, смаргивая слёзы и удивляясь тому, как вдруг посветлело. Солнце выглянуло, что ли? Стоящая рядом женщина в чёрном платке робко протянула к ней руку и коснулась краешка блузы. Ингрид нахмурилась, та поспешно отступила, но смотрела теперь только на кончики своих пальцев, а её соседки – на неё.

Ингрид досадливо дёрнула плечом и двинулась к выходу, чувствуя, как за её спиной к ней украдкой прикасаются счастливчики, стоящие в первом ряду. А вокруг неё медленно гасло золотистое сияние благословения Акатоша.

========== Фросткрегский эпилог, или Ничего не кончается ==========

Комментарий к Фросткрегский эпилог, или Ничего не кончается

Я собиралась этак пафосно и красиво закончить историю, но когда это мои герои меня слушались? Ингрид захотелось потолковать по душам с Клодом Мариком, и лязгая бронёй, топоча сапожищами, она вернулась и потребовала написать эпилог. Пришлось писать – она же не отстанет

Марик постарался на славу: вместо уродливой осыпающейся каменной трубы, неприятно напоминавшей формой сигильские башни, на заметно расчищенном месте стояла небольшая, но ладная крепость, к которой уже и полдюжины домишек прилепились, и кузня чадила чёрным тяжёлым дымом, а у небольшого, но норовистого ручья кто-то не мельницу ли ставил. Что он тут молоть-то собрался? Какое зерно на этой обледенелой скале? Или надеется, что народ снизу, из долины, потянется? Так там мало кто живёт – места глухие, опасные.