Текст книги "Держать в плену (ЛП)"

Автор книги: Анжелика Снайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Глава 57

Ария

– Это будет больно, – говорит Нико, прежде чем схватить меня за руку, потянуть и эффектно вправить плечо на место.

Я вскрикиваю и стискиваю зубы. Это определенно лучше, чем то, что было раньше, но все еще болезненно пульсирует.

Мой брат нежно обматывает импровизированную повязку вокруг руки, пока я сижу в ошеломленном молчании. Мы в затемненном внедорожнике мчимся по шоссе на высокой скорости, деревья и дома расплываются перед периферийным зрением. По словам Нико, мы направляемся в ближайшую больницу.

– Мы просто собираемся проверить тебя, – сказал он мне ранее.

Но я знаю, что там на самом деле произойдет. Они собираются провести со мной кучу тестов, как физических, так и психических. Они подумают, что я травмирована пребыванием в плену. Я видела выражение лица моего брата, когда впервые села во внедорожник.

Он думает, что я сломлена, психологически повреждена.

Возможно, так оно и есть.

Я все еще пытаюсь осмыслить все, что только что произошло.

Я в безопасности. Мой брат здесь, со мной. Я свободна.

Но я не чувствую себя свободной. Я чувствую, что на моей груди лежит груз весом в тысячу фунтов, угрожающий задушить меня в любой момент. Я должна быть счастлива. Должна быть благодарна.

Но я не чувствую ничего из этого, потому что каждый раз, когда закрываю глаза, то вижу Матео, лежащего на полу столовой своего дяди, истекающего кровью и умирающего.

Мои глаза резко открываются, и прерывистый вдох вырывается из моих легких, когда я медленно возвращаюсь к реальности. Брови Нико хмурятся, когда он смотрит на меня с озабоченным выражением лица.

– С Матео все в порядке? Они вызвали для него скорую помощь? – Спрашиваю я, но он отказывается отвечать, как и двадцать раз до этого, когда задавала одни и те же вопросы.

– Я рад, что ты в безопасности, Ария, – говорит он вместо этого. – Все ужасно беспокоились о тебе.

Я смотрю на свои скрюченные пальцы, тревога сжимает мою грудную клетку.

– Я скучала по всем, – признаюсь я.

Единственным недостатком жизни с Матео было то, что не могла видеть свою семью и разговаривать с ней. Возможно, когда-нибудь мы смогли бы это исправить, но теперь я никогда не узнаю, как и сработало ли бы это вообще.

– Где мама и папа?

– Они ждут в аэропорту с Селиной. После того, как мы закончим в больнице, улетим домой.

Домой.

Я должна была возвращаться домой с Матео. Слезы наполняют глаза, и я сердито смаргиваю их. Это несправедливо. Мне не нужно выбирать между своей семьей и мужчиной, которого я люблю.

Мои руки дрожат, когда я смотрю на своего брата. Он точная копия нашего отца с темными волосами и серыми глазами. И у них обоих одинаковое выражение лица, когда они расстроены или обеспокоены, как сейчас.

– Нико, ты должен понять, что когда я звонила тебе несколько месяцев назад, тогда все было совсем по-другому. Все изменилось. Матео и я…

Мой голос замолкает, когда с трудом сглатываю комок, образовавшийся в горле.

Нико протягивает руку и кладет свою поверх моей, нежно сжимая ее.

– Эй, давай пока не будем говорить о том, что произошло. Хорошо? – Предлагает он с доброй улыбкой на лице. – Я думаю, для тебя было бы лучше поговорить с психиатром, прежде чем с кем-либо еще.

Он уже проходил по этому пути со своей девушкой. Когда спас Селину от торговли людьми, она какое-то время была не в том настроении. Он думает, что я в той же лодке, и мне нужно сначала поговорить с профессионалами.

Вместо того, чтобы спорить с ним по этому поводу, молчу всю оставшуюся дорогу до больницы. Он помогает мне выйти из машины. И когда входим через вход в отделение неотложной помощи, нам приходится проходить через арочный металлоискатель. Когда я прохожу и он подает звуковой сигнал, удивленно смотрю на охранника.

Он не выглядит впечатленным, однако тяжело вздыхает, прежде чем спросить: – У вас в карманах что-нибудь есть, мэм?

Глядя на свой сарафан, я понимаю, что спереди у меня есть два крошечных кармана, о существовании которых я даже не подозревала.

– Нет, – говорю ему, прежде чем залезть в один из карманов. И когда мои пальцы касаются края чего-то металлического, я ахаю.

Вытаскиваю монету и смотрю на нее, сразу узнав.

Счастливая монета Матео. Должно быть, он сунул это мне в карман раньше, прямо перед тем, как меня у него забрали.

– Что это? – Спрашивает мой брат, и я слышу тревогу в его голосе.

– Всего лишь монета, – лгу я.

– Вы должны положить это в корзину, мэм, и снова пройти, – инструктирует охранник.

Неохотно кладу монету в маленькую черную пластиковую корзину и снова прохожу под аркой. На этот раз датчик не срабатывает.

Как только охранник толкает ко мне корзинку, я хватаю монету, держась за нее как за спасательный круг. Это единственная связь, которая у меня есть с Матео, и это почему-то заставляет меня чувствовать себя немного лучше.

Вскоре, меня отводят в комнату, где я сижу и жду в одиночестве. Нико хотел пойти со мной, но я сказала ему, что, вероятно, будет лучше, если он останется в комнате ожидания. Мои эмоции переполняют меня, и не нужно, чтобы он видел меня в том состоянии, в котором я нахожусь. Мой разум полностью поглощен вопросом, выживет ли Матео после своих огнестрельных ранений. Каждый раз, когда слышу, как за столом медсестер срабатывает полицейский сканер, я задаюсь вопросом, будет ли это звонок о нем. Но я ничего не слышу о травмах или огнестрельных ранениях, и в конце концов, та маленькая надежда, которая у меня была увидеть его здесь, умирает внутри меня.

Конечно, они не отвезли бы моего похитителя в ту же больницу. Вероятно, это протокол или еще какая-то хрень.

Тяжело вздыхая, раскрываю ладонь и смотрю на монету. Она поцарапанная и потертая, но все еще красивая. Осторожно провожу пальцами по краям. Я знаю, что Матео дорожил ей больше всего на свете, относился к ней как к талисману, самой последней связи, которая у него была с отцом. И тот факт, что он подарил это мне, заставляет мою грудь болеть. Он любит меня. Хотя никогда не произносил этих слов, я знаю, что это так. Так же сильно, как я люблю его.

Пока сижу там в ожидании доктора, все темные сомнения начинают снова закрадываться в мой разум.

Что, если Матео не выживет?

Нет.

Я выбрасываю эту плохую мысль прямо из головы.

У него все получится. Он сделает это. Он поклялся найти меня, и я заставляю его выполнить это обещание. Сжимая монету в руке, осознаю, почему Матео отдал мне свое самое ценное имущество. Это потому, что он собирается прийти за мной, как только сможет.

Хотя это должно пугать меня, это не пугает. Это дает мне надежду и наполняет всепоглощающим чувством покоя.

Я тут же даю молчаливую клятву, что не позволю ему сесть в тюрьму из-за меня. Если я смогу каким-либо образом помочь его судьбе, именно это и сделаю. А потом придумаю, как нам быть вместе. Я не собираюсь отказываться от него, потому что знаю, что он никогда, никогда не откажется от меня.

Глава 58

Ария

Я дома. Наконец-то дома.

Я должна быть вне себя от радости.

Должна чувствовать себя безмерно счастливой. Но я не чувствую ничего из этого, потому что Матео здесь нет. Он где-то в больнице, борется за свою жизнь. Отец, наконец, сообщил мне об этом после долгих просьб.

Матео жив, но в критическом состоянии.

Я не могу спать, есть или дышать, не думая о нем.

Глядя в окно моей старой спальни, которая теперь кажется чужой, я глубоко вздыхаю. Моя собственная семья удерживает меня против моей воли. С тех пор, как я здесь, то не могу выйти из своей комнаты, не говоря уже о том, чтоб выйти из дома. Все они думают, что я страдаю от тяжелого посттравматического стрессового расстройства и стокгольмского синдрома, и терпеливо ждут, когда избавлюсь от этого. Но чего они не понимают, так это того, что избавляться не от чего. Знаю, все это звучит безумно, но я влюбилась в своего похитителя. И я не смогу успокоиться, пока не буду уверена, что с Матео все в порядке.

Раздается стук в мою дверь, вырывающий из моего внутреннего смятения.

– Войдите, – зову я.

В комнату заходит отец. Он выглядит хуже некуда, на его лице запечатлено беспокойство, и я чувствую себя ужасно, моей семье пришлось столько пережить, пока меня не было. Уверена, что постоянное беспокойство и незнание того, что происходило со мной все это время, действовало на всех эмоционально и ментально.

Папа стоит в нескольких футах от меня, и я понимаю, что в его руках зажат лист бумаги. На нем костюм, но галстук развязан, а рубашка помята. Темные волосы растрепаны, как будто он провел по ним некоторое время, приглаживая их руками. Это настолько не похоже на обычный вид моего отца, что пугает. Он всегда собранный и все контролирует.

Сглатываю, во рту у меня внезапно пересыхает.

– Что это? – Спрашиваю, хотя, судя по реакции моего отца, я не уверена, что вообще хочу услышать ответ.

Его серые глаза останавливаются на моих, прежде чем он опускает взгляд на бумагу, сжимая ее так сильно, что клянусь, пытается стереть чернила с напечатанных слов.

– Пришли результаты твоих анализов крови, – начинает отец. – Ария… Его голос затихает, и я внезапно начинаю беспокоиться.

Боже, из-за того, как он себя ведет, я, наверное, подхватила какую-то неизлечимую болезнь или что-то в этом роде?

– Папа, что это?

– Ты беременна, Ария.

Я смотрю на него, быстро моргая, как будто пытаюсь глазами набирать азбуку Морзе или что-то в этом роде.

– Что? – Спрашиваю, хотя слышала его громко и отчетливо.

– Ты беременна, – говорит он напряженным от эмоций голосом.

Мой взгляд опускается к плоскому животу. Еще даже ничего не видно. Никаких явных симптомов я не испытывала. Я понятия не имела.…

Отец прочищает горло и говорит: – Итак, у нас есть несколько вариантов. Мы можем отвезти тебя в клинику …

Я поднимаю руку, чтобы остановить его.

– Я оставлю ребенка, папа.

Он торжественно кивает.

– Это твой выбор, – его голос полон муки. А затем добавляет: – Я просто не знал, захочешь ли ты сохранить его.

– Почему я не должна этого хотеть?

– Потому что ты думаешь, что влюблена в человека, который держал тебя в плену месяцами, – непреклонно объясняет он.

– Нет. Я так не думаю, папа.

Я вижу облегчение на его лице, и мне почти не хочется взрывать его пузырь тем, что собираюсь сказать.

– Я не думаю, что люблю Матео. Я знаю, что люблю его. Я влюбилась в него. Собравшись с духом, я продолжаю: – Папа, у меня нет стокгольмского синдрома или чего там еще, черт возьми, хотя люди думают, что есть. Я не брежу и не отрицаю того, что со мной произошло. Прекрасно понимаю, насколько безумно все это звучит, но мне все равно. Мои чувства – это мои чувства, и я не буду притворяться, что их просто не существует.

Мне требуется несколько секунд, чтобы успокоиться, прежде чем я добавляю: – Ты знал, что Матео был тем, по чьему приказу Константин Карбоне был убит в тюрьме?

На его лице удивленное выражение, поэтому я понимаю, что мой отец ничего не знал об этом.

– Когда Матео узнал, что Константин похитил меня и причинил боль, он приказал убить Константина. Он сделал это для меня, папа.

У меня перехватывает дыхание, когда я думаю обо всех случаях, когда Матео защищал меня.

– Это было не единственное, что он сделал для меня. Он оберегал меня. Он всегда оберегал меня.

Никто еще не позволил мне рассказать свою версию истории, и я чувствую себя освобожденной, когда могу рассказать им что-то хорошее о Матео.

Моему отцу требуется несколько минут, чтобы переварить мои слова. Прочистив горло, он говорит: – Ты же понимаешь, что Матео отправится в тюрьму на всю оставшуюся жизнь.

Моя голова протестует со злобной пульсацией, когда я думаю о том, что никогда больше не смогу увидеть его, за исключением тех случаев, когда он за стеклом или решеткой.

– Должно быть что-то, что мы можем сделать. Я могу дать показания или что-то в этом роде! Скажите ФБР, что это была не его вина, что я была там не против своей воли.

Я близка к истерике, но мне все равно. Я не хочу, чтобы мужчина, которого люблю, попал в тюрьму из-за меня.

– Хотел бы я, чтобы все было так просто, – начинает отец. – Ты должна понимать, что это не просто обвинение в похищении, Ария. Матео не очень хороший человек. ФБР долгое время держало его на первом месте в списке самых разыскиваемых преступников. Он глава очень опасного картеля. Его послужной список насчитывает милю. Они собираются привлечь его к ответственности по всей строгости и никогда не выпустят из тюрьмы.

Рыдание пытается вырваться, но я прижимаю тыльную сторону ладони к губам, чтобы заглушить его. Я не могу сломаться прямо сейчас. Я нужна Матео, даже если он этого не осознает.

Присев на край своей кровати, опускаю голову на руки. Не знаю, что я собираюсь делать, но знаю, что наша история не может так закончиться. Думаю о начале наших отношений и о том, как моя ужасная судьба на том острове привела меня к нему.

Остров.

И тут идея поражает меня, как товарный поезд, и я вскидываю голову, встречаясь взглядом с отцом.

– Что, если Матео предложит ФБР то, чего они действительно хотят?

Мой отец приподнимает темную бровь.

– Расскажи мне все.

Так я и делаю. Рассказываю ему все, зная, что это мой последний шанс спасти мужчину, которого люблю… и отца моего будущего ребенка.

На следующее утро в мою дверь стучат, а секунду спустя она открывается. Я ожидаю увидеть своих родителей или брата, поскольку они добросовестно проверяли, как я, но вместо этого вижу Ренато.

Мое дыхание вырывается из легких, когда вижу его знакомое красивое лицо. Несколько месяцев назад я бы побежала и прыгнула в его объятия. Но все изменилось в тот момент, когда я встретила Матео. Я уже не та девушка, которой была до похищения. И сомневаюсь, что когда-нибудь снова стану прежней.

Раньше при виде Ренато мое сердце замирало, но сейчас мой ритм ровный, непоколебимый. Сердце учащенно бьется только для одного человека, и его нет в этой комнате.

– Привет, – шепчет он, зеленые глаза внимательно изучают мое лицо. – Как ты себя чувствуешь?

Я не уверена, рассказали ли ему мой отец и брат о беременности или о многих деталях того, что со мной произошло, поэтому решаю перестраховаться

– Я… я в порядке, – тихо говорю я.

– Как твое плечо?

– Не так уж плохо. У меня бывали боли и похуже, – признаю я, прежде чем съежиться.

Возможно, это было не лучшее, что можно было сказать, но, похоже, Ренато это не сильно задело. Я чувствую, что он на самом деле не принимает того, что со мной произошло, или, может быть, просто не хочет. Наверное, так проще. Он кажется полным беспокойства, и я наблюдаю, как нервно переминается с ноги на ногу. Он не знает, как себя вести или что сказать, и это чувство взаимно. В последний раз, когда мы были вместе, целовались в коридорах особняка, стараясь не попасться охранникам. И теперь мне кажется, что мы совершенно незнакомы.

– Как у тебя дела? – Спрашиваю, не зная, о чем еще говорить.

Ренато быстро преодолевает расстояние несколькими большими шагами через комнату.

– Без тебя здесь был ад. Я почти не спал. Не мог есть. Черт, – хрипит он, рассматривая каждую черточку моего лица, как будто запечатлевая ее в памяти. – Я скучал по тебе, Ария. Так сильно.

Я не успеваю и глазом моргнуть, как он заключает меня в объятия и крепко прижимает к себе. Сначала это невинно. Просто дружеское объятие. Но когда я чувствую его губы на своей щеке и шее, покрывающие поцелуями, когда он шепчет, как сильно скучал по мне, быстро отталкиваю его здоровой рукой.

Мое дыхание прерывается, я смотрю на его израненное лицо, и это немного убивает меня внутри. Хотя мы с Ренато никогда не обсуждали совместное будущее, я знаю, что он определенно хотел его. Он всегда хотел большего, чем я была готова дать. У меня никогда не было определенной причины, почему всегда сдерживалась с ним, кроме возможности потерять нашу дружбу, но теперь она у меня есть. На самом деле у меня их две.

– Ренато, мы не можем этого делать, – пытаюсь объяснить я.

Его темные брови хмурятся, и он начинает расхаживать по комнате в нескольких футах от меня, проводя руками по волосам и в отчаянии дергая за кончики.

– Я сидел здесь месяцами, Ария, ожидая, когда ты вернешься ко мне. Мне до смерти надоело беспокоиться о тебе каждую минуту каждого дня. Разве ты не понимаешь?

Слезы наполняют мои глаза, когда я пытаюсь придумать слова, которые исправили бы всю эту ситуацию, но не могу. Я ничего не могу сказать, что могло бы все это исправить.

Он перестает расхаживать по комнате и смотрит на меня.

– Я думаю, что после того, как у тебя будет немного времени подумать, ты поймешь, что этот монстр сделал с тобой. Ты поймешь, что то, через что ты прошла, было травмой и…

– Я люблю его, Ренато, – выпаливаю, срывая словно пластырь.

Он морщится от моих слов, недоверчиво качая головой.

Он не хочет принимать ничего, что не касается его и меня. Я понимаю это, правда. Мы с Ренато были друзьями и даже больше на протяжении многих лет. Он предполагал, что ничто и никогда этого не изменит. Возможно, я тоже. Но неожиданно вмешалась судьба и направила меня по другому пути, который расходится с Ренато и тем, что у нас было. Мне никогда не приходилось сомневаться, правильно ли я чувствовала себя с Матео или нам лучше быть друзьями. И это только укрепляет мои истинные чувства и то, что я поступаю правильно. Наша дружба с Ренато была на первом месте, и я никогда не хотела ее разрушать.

– Почему, Ария? – Наконец спрашивает он.

– Потому что Матео защищал меня. Потому что он снова и снова жертвовал собой ради меня. Потому что… Моя рука опускается на живот, защищая его.

– Ты… ты беременна? – Недоверчиво спрашивает он.

Черт.

Итак, ему никто не сказал.

Я просто предположила, что кто-то сказал. Внутренне застонав, смотрю на него.

– Прости, Ренато. Я сожалею обо всем.

– Да. Я тоже, – говорит он, прежде чем уйти и захлопнуть за собой дверь.

После этого долго стою там, надеясь, что он вернется, но он не возвращается. Я могла бы попытаться пойти за ним и все исправить, но от этого ничего не станет легче. Это только усложнит ситуацию для нас обоих.

Суть в том, что нам были предназначены совершенно разные судьбы. Моя единственная надежда в том, что в будущем, когда Ренато встретит девушку своей мечты, он, наконец, поймет то же, что и я – что то, что мы разделили, было особенным, но лишь временным.

Я хочу, чтобы он нашел кого-то, кто сделает его счастливым.

Кого-то, с кем ему не придется скрывать свои отношения. Я так сильно хочу этого для него, даже ради собственного счастья. И если это не настоящая дружба, то не знаю, что это такое

.

Глава 59

Матео

Я лежу на больничной койке, едва осознавая, где нахожусь.

Думаю, я приходил в сознание и терял его несколько дней. Может быть, дольше. Но даже при том, что мое тело неподвижно, мозг движется со скоростью миллион миль в минуту. События, которые произошли и привели меня сюда, преследуют мой разум мучительным, нескончаемым циклом.

Мой дядя предал меня. Я должен был знать с самого начала, но я был всего лишь маленьким мальчиком, когда он приехал за мной после смерти моей семьи. Я цеплялся за него, как за спасательный круг, никогда не подозревая, что именно он организовал все это с самого начала. Он обманул своего собственного брата ради власти и денег, причинив боль и убив при этом множество невинных людей. Я должен был умереть вместе с ними, но выжил.

Я смог преуспеть, к его большому разочарованию.

Теперь, когда знаю суровую, холодную правду, все начинает обретать смысл. Я нисколько не сомневаюсь, что он координировал атаки на мои склады, чтобы отвлечь меня. И кто знает, как долго он работает с ФБР. Возможно, с того момента, когда он положил глаз на Арию. Вероятно, узнал ее по статьям в СМИ и разработал план, как легко расправиться со мной, даже не запачкав руки кровью. Он всегда выбирал легкий путь, позволяя другим делать за него грязную работу.

Мой дядя не только стоил мне семьи и детства, но и привел в действие план, по которому я потерял самое дорогое в своей жизни, единственный смысл моего существования – Арию.

Образ того момента, когда я в последний раз видел ее прекрасное лицо, будет врезаться в память до самой смерти, а ее мучительные крики, когда я упал на пол, мое тело, наконец, сдалось от полученных травм, будут преследовать и в загробной жизни.

Я до сих пор помню момент, когда опустил ей в карман свою счастливую монету. Это было прощальное послание. Я был готов умереть в той комнате, потому что в глубине души знал, что потеряю ее. И если бы действительно потерял ее, тогда у меня не было бы причин продолжать жить. Я просто не могу представить мир без Арии. Жизнь не имеет смысла без ее света, пробивающегося сквозь всю мою тьму.

Пока я борюсь со своим внутренним смятением, смутно понимаю, что действие успокоительных, которые мне дали, должно быть, наконец-то заканчивается, потому что внезапно я могу слышать все вокруг более отчетливо. Мне больше не кажется, что моя голова находится под водой.

Однако теперь, когда ко мне возвращаются чувства, непрекращающийся писк машин, поддерживающих во мне жизнь, сводит с ума. Рыча, я заставляю себя открыть глаза и пытаюсь поднять руки, но быстро понимаю, что они прикованы наручниками к перилам кровати.

– Хорошо. Ты проснулся, – раздается голос.

Мой взгляд устремляется направо, где сидит мужчина в костюме.

Он высокий, с темными волосами и серыми глазами. Я сразу узнаю его по своему обширному исследованию Арии.

Это ее отец.

Не знаю, чувствовать облегчение или нет. Но полагаю, что если бы он хотел меня убить, я был бы уже мертв. Итак, я смотрю ему прямо в глаза и говорю: – Мистер Витале, я полагаю.

Он кивает один раз, устремляя на меня расчетливый взгляд.

– Мистер Наварро.

– Теперь, когда с формальностями покончено, может быть, ты скажешь мне, какого хрена ты здесь делаешь, – рычу я.

У меня перед глазами расцветает мигрень, и я зажмуриваюсь, внутренне пытаясь успокоиться. Мне отчаянно нужна информация о его дочери, и такое начало нашего разговора совсем не поможет делу. Снова открывая глаза, я сохраняю ровный тон и спрашиваю его: – Как Ария?

– Я надеялся, что ты спросишь о моей дочери, поскольку ты – единственное, о чем она, кажется, заботится в данный момент, – с горечью говорит он.

Мужчина похож на статую, ничего не выдающую. Но я вижу тонкие намеки на то, что нахождение со мной в одной комнате беспокоит его. Нравится, как он поправляет манжеты своего пиджака, прежде чем сказать: – С Арией все в порядке.

Я мгновение изучаю его лицо, но не нахожу большого сходства между ним и его дочерью. Возвращаясь к фотографиям, которые я просмотрела, Ария – более молодая версия своей матери. И, черт возьми, от одной мысли о ней у меня усиливается мигрень. Я скучаю по моей маленькой пленнице. Без нее рядом трудно даже дышать.

– Как долго мой дядя работал на ФБР? – Спрашиваю я, меня съедает любопытство.

Из-за него у меня забрали Арию. На самом деле, он причина всех моих страданий и боли на протяжении всей моей жизни. И я все еще пытаюсь осознать глубину его предательства по отношению к моей семье и ко мне.

– Месяцы, – признается мистер Витале. – Когда он увидел Арию в вашем доме в Мексике, узнал ее по новостям. Ее лицо мелькает по всему телевидению с тех пор, как ее похитил Карбоне. – Он выпрямляется в своем стуле. – Мы разработали план для Доминго, чтобы заставить тебя привезти Арию в США, где ФБР было бы легче вмешаться.

Я ворчу.

– Я предполагаю, что мой дядя продал меня за какую-то сделку или компенсацию?

– Денежное вознаграждение, – говорит он. А затем добавляет: – Десять миллионов долларов, если быть точным.

Я качаю головой.

– Для него всегда важны были только деньги. Он продал бы свою гребаную душу за подходящую цену.

После этого в комнате на некоторое время становится тихо. И, наконец, отец Арии встает и подходит ближе ко мне.

– Ты должен понимать, как ее отец, мне требуется вся моя сила воли, чтобы не убить тебя прямо сейчас своими гребаными голыми руками, – говорит он опасно низким голосом, полным едва сдерживаемой ярости.

– Я и не ожидал меньшего, – говорю я ему с жестокой честностью.

– Но я обещал своей дочери, что выслушаю тебя, прежде чем сделаю что-нибудь… импульсивное, – говорит он, и возвращается на свое место в углу комнаты.

После того как он садится, вертит головой из стороны в сторону, а затем выпрямляет спину. Когда он заканчивает, то заметно успокаивается, гнев внутри него закипает, но не выплескивается наружу.

– Ария рассказала мне свою версию истории, нарисовав тебя своего рода спасителем, – говорит он, подчеркивая последнее слово. Его тон предполагает, что он не верит в это ни на гребаную секунду. – И теперь, когда я здесь, хочу услышать твою версию. Как ты узнал об острове?

– Мой бывший напарник отвез меня туда. Я полагаю, он думал, что мне это понравится, но он ошибался. Смертельно ошибался. Я понятия не имел, что происходит, пока аукцион действительно не начался.

Закрываю глаза, думая о том, как впервые увидел Арию на этой сцене. Уже тогда она была бойцом. Такая чертовски сильная.

– Бывший напарник? – Спрашивает он, изогнув бровь.

– Я убил ублюдка в тот момент, когда наш самолет приземлился в Мексике за то, что он поднял руку на Арию.

Я открываю глаза и смотрю на мистера Витале.

– Может, я и ублюдок, но я подхожу к черте, когда дело доходит до мужчин, причиняющих вред невинным женщинам и детям.

Мои слова, кажется, оказывают на него заметный эффект. Несмотря на то, что мы полные противоположности, нас объединяет одна общая связь. Мы оба плохие люди, но у нас есть слабое место, когда дело касается женщин и детей.

– Когда я был совсем мальчиком, наблюдал, как несколько мужчин жестоко насиловали и убили моих сестер и мать, – объясняю я. – И этот сукин сын втянул меня в торговую войну с человеком по имени Дэмион Таффин, который насилует, пытает и калечит каждую женщину, которую покупает на том аукционе. Этот самый мужчина был без ума от Арии, полон решимости купить ее, отвезти домой и делать с ней мерзкие вещи.

Мое сердце учащенно бьется в груди при одном воспоминании об этом.

– Я пришел туда не для того, чтобы купить женщину или женщин, но я просто не мог позволить Дэмиону купить Арию, изнасиловать ее и лишить ее жизни. Итак, я перебил его ставку и купил ее.

– И Дэмион был тем самым человеком, который в конечном итоге напал на мою дочь на званом обеде? – Спрашивает он, гнев меняет его тон на угрожающий.

Я киваю. Сжимая руки в кулаки, говорю ему: – Он причинил ей боль. И я убил его за это. Я бы сделал это снова. Единственное, что я бы изменил, это то, что не торопился бы и заставил его страдать дольше.

– И как, черт возьми, ты добрался до Константина Карбоне?

– Давайте просто скажем, что кто-то в тюрьме задолжал мне услугу.

Он качает головой с ухмылкой на лице.

– Итак, Ария говорила правду. Ты был ее спасительной благодатью, – говорит он.

Я все еще вижу скептицизм в его глазах, но теперь он менее заметен.

Он тяжело вздыхает, скрещивая руки на груди.

– ФБР рассказало мне все о твоих преступлениях. Ты в их списке самых разыскиваемых преступников. И в их глазах ты один из самых опасных людей на планете. Они хотят, чтобы тебя посадили на очень долгий срок.

Откидываюсь на подушку и смотрю в кафельный потолок. Я совершил много ужасных вещей, чтобы пробиться на вершину пищевой цепочки. Пострадало много людей. Погибло много людей. И я не могу ожидать, что Ария будет ждать меня, в то время как я, скорее всего, проведу множество пожизненных сроков в тюрьме за свои преступления.

То, что я собираюсь сказать рядом с ее отцом, не только вывернет меня наизнанку, но и будет преследовать всю оставшуюся жизнь. Я не могу даже смотреть на ее отца, когда произношу свои следующие слова, потому что они неправда. Это не то, что я на самом деле чувствую, но их нужно сказать.

– Я хочу, чтобы ты сказал Арии забыть обо мне и двигаться дальше, – говорю я гортанным и грубым голосом.

Я уже принял решение, что отомщу своему дяде ради своей семьи.

А потом найду способ покинуть эту землю. Потому что без Арии я бы не хотел продолжать жить.

– Это то, чего ты действительно хочешь? – Спрашивает ее отец, вставая.

Я на мгновение закрываю глаза и киваю, не в силах даже произнести ложь снова. Одна мысль о том, что больше никогда не увижу Арию, заставляет меня чувствовать, что весь мой мир рушится. Но правда в том, что я должен отпустить ее. Я слишком сильно люблю ее, чтобы заставлять ждать меня. Хочу, чтобы у нее была хорошая жизнь, и это единственный способ для нее добиться этого.

Кардиомонитор начинает неконтролируемо пищать позади меня.

– Я хочу, чтобы она была свободна от меня и всех плохих воспоминаний о нашем времени вместе, – говорю ему.

Мое кровяное давление зашкаливает с каждой ложью, которую я говорю себе и ее отцу. И тогда я решаю сказать ему правду.

– Я не хочу для нее такой жизни.

– Ты так сильно ее любишь?

Мои глаза встречаются с его. Он видит мою ложь насквозь.

– Да, – признаюсь я. – Я люблю ее так сильно, что готов отпустить. Позволить ей быть счастливой без меня.

Его брови хмурятся, когда он стоит там, размышляя, принимая решение. О чем? Я не знаю. Но потом он спрашивает меня: – Ты помнишь, где находится остров?

Я ошеломлен его вопросом и внезапной сменой направления, но говорю ему: – Я уверен, что смог бы вспомнить как до него добраться.

Он кивает и несколько мгновений обдумывает мои слова.

– Что, если я скажу тебе, что информация была бесценна для ФБР, и мне удалось добиться для тебя сделки о признании вины, которая позволила бы тебе выйти из всего этого свободным человеком?

Я пристально смотрю на него, прежде чем разразиться смехом.

– Не может быть, чтобы ты дергал за столько ниточек.

Мистер Витале делает несколько шагов ко мне.

– Что, если я скажу тебе, что дергал за все гребаные ниточки, какие только мог, ради своей дочери и ее счастья?

Смех застревает у меня в горле. Его лицо и тон такие серьезные. Могло ли то, что он говорит, быть правдой?

– Как? От чего мне придется отказаться?

Здесь должен быть подвох. Большой.

– Ты бы отдал свою жизнь за мою дочь?

– В мгновение ока, – говорю я без колебаний.

– Тогда это то, что им нужно. Твоя жизнь, прошлая, настоящая и будущая. После заключения сделки ты перестанешь существовать. В записях будет указано, что ты погиб во время налета на дом твоего дяди. – Он делает еще один шаг, пока не оказывается прямо у кровати, глядя на меня сверху вниз прищуренными глазами. – Ты даешь им все, что они хотят, включая поставщиков наркотиков, торговцев людьми, склады и местоположение острова. Тогда вы с Арией можете быть вместе, если это то, чего она все еще хочет.