Текст книги "Держать в плену (ЛП)"

Автор книги: Анжелика Снайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Глава 42

Ария

Поздно ночью странный шум будит меня. Я пытаюсь вспомнить сон или кошмар, из которого, должно быть, исходил этот звук. Но когда слышу стоны, доносящиеся рядом, то понимаю, что проснулась не из-за плохого сна.

Я бросаю взгляд на Матео, когда он шевелится. Едва могу разглядеть его черты в тусклом свете, проникающем из приоткрытой двери ванной, но я вижу, что его глаза плотно закрыты, и понимаю, что он, должно быть, в самом разгаре кошмара.

Он тихо стонет, его лицо искажается от боли, когда борется с воображаемыми демонами в своем сознании. Сев на колени рядом с ним, я наблюдаю и жду. Не знаю, что делать. Должна ли я позволить ему бороться с этим, или мне попытаться разбудить его? Когда из его горла вырывается мучительный звук, я принимаю решение.

– Матео?

Я осторожно кладу руку ему на грудь, и мне требуется всего доля секунды, чтобы понять, что совершила ужасную ошибку. Не успеваю и глазом моргнуть, как весь мой мир переворачивается с ног на голову, когда он переворачивает меня на спину и укладывает на матрас. Его рука обхватывает мое горло, и темные глаза впиваются в меня, когда он тяжело дышит и рычит, как дикое животное, навалившись на меня сверху.

– Матео, – выдыхаю я, пытаясь дышать.

Это занимает несколько секунд, но его глаза, наконец, проясняются, и он быстро убирает руку.

– Прости, Ария, – извиняется он, прежде чем сесть на край кровати.

Прикроватная лампа включается, и он проводит руками по лицу, бормоча что-то по-испански, чего я не понимаю.

– Все в порядке, – говорю ему.

Он делает резкий вдох сквозь зубы, прежде чем медленно выпустить его.

– Это был просто кошмар, – говорит он вслух, но я думаю, что пытается убедить себя, а не объяснять это мне.

– О чем был твой сон?

Между нами тянется несколько долгих минут молчания. И как раз в тот момент, когда думаю, что он не собирается мне отвечать, наконец произносит: – О моей семье.

– О твоей семье?

Он кивает.

Я не знаю, что на меня нашло, но ловлю себя на том, что говорю: – Расскажи мне о них. До того, как все это произошло. Я хочу услышать, какими они были раньше. Несмотря на то, что у нас с Матео нет обычных отношений, в любом случае, было бы неплохо узнать о его прошлом и о том, откуда он родом.

– Мой отец родился в Колумбии. Он встретил мою мать во время визита в Америку. – Он протягивает руку и касается пряди моих волос. – Она была итальянкой, как и ты. Они влюбились и поженились через неделю после знакомства.

– Вау. Это было быстро, – восхищенно комментирую я.

– В тот момент, когда они встретились, то поняли, что им суждено быть вместе. Судьба свела их не просто так.

Его слова медленно доходят до меня, вызывая мурашки по коже.

Судьба свела нас с Матео вместе? Думаю, в каком-то смысле так и было. Но я не могу зацикливаться на этом, когда все еще нахожусь под замком и без реальных обещаний, что смогу уйти или вернуться домой в ближайшее время.

– Девять месяцев спустя родилась моя старшая сестра Изабелла. Пару лет спустя на свет появилась Габриэла. А затем я, их единственный мальчик. Мы все думали, что родители перестали заводить детей после меня. А потом родилась Люсита. Мы назвали ее Маленькой Люси. Она была младшей. Всего восемь лет, когда она… когда они… – Голос затихает, и я тянусь, чтобы сжать его руку.

– Так ты жил в Колумбии или Америке? – Спрашиваю, пытаясь сменить тему.

– Мы жили везде. Колумбия, Португалия, Америка, Рим, Афины. Бизнес моего был раскидан по всему миру. Мы много путешествовали.

Это объясняет, почему он так хорошо говорит на нескольких языках и почему у него более легкий акцент, чем у всех, кого я встречала, включая его дядю.

– Как ты оказался в Мексике?

– После того, как моя семья… исчезла, мне пришлось бежать. У дяди собственный бизнес в Калифорнии, и он предложил мне спрятаться в Мексике. Мы понятия не имели, кто нанес удар по семье, – объясняет он. Затем делает паузу и говорит: – Мы до сих пор не знаем.

От этого у меня мурашки бегут по спине. После всех этих лет Матео так и не отомстил за свою семью.

Уверена, что это давит на него каждый день. Неудивительно, что ему до сих пор снятся кошмары об этом. Я даже представить не могу, каково это.

– Я жил на улице с одиннадцати лет и до подросткового возраста, – продолжает он. – Затем я начал работать на боливийский наркокартель, продвигаясь по служебной лестнице. Вскоре после этого я встретил Кристобаля Эспинозу, и он помог мне профинансировать то, что ты видишь сейчас.

– Твой дядя должен был приютить тебя. Он должен был защитить тебя, – говорю сердито.

Несправедливо, что он был одиннадцатилетним мальчиком, который сам о себе заботился на улицах, в то время как его дядя оставался счастливым и здоровым в своей крепости в Калифорнии.

– Возможно. Но, возможно, такова была моя судьба. Возможно, все это произошло и привело меня к этому моменту. Если бы дядя взял меня к себе и нянчился со мной, я бы не выработал трудовую этику. У меня также не было бы империи, которая у меня есть сейчас, – признает он.

Я сажусь рядом с ним на край кровати, и он поворачивается ко мне.

– Мне не нравится твой дядя, – признаюсь я приглушенным шепотом.

– Я сам не очень-то люблю его, – говорит он с резким смехом. – Я рассказал только своему дяде о том, что произошло в тот день. И даже он не знает всех подробностей.

– Если тебе когда-нибудь понадобится поговорить об этом, Матео, я здесь, чтобы выслушать, – мягко говорю ему. Я кладу руку ему на плечо, и его мышцы напрягаются под моим прикосновением.

Он несколько раз кивает, и я думаю, что он собирается отмахнуться от меня, отгородиться, как обычно делает. Но вместо этого он говорит: – День начался как любой другой обычный день. В то время мы жили в Колумбии. Пробыли там всего несколько месяцев. Отец имел дело со многими новыми боссами картеля, поэтому мы всегда были настороже, но думали, что были в безопасности. – Его голос хриплый от переполняющих эмоций, когда он говорит. – Они убили моего отца последним. Они хотели, чтобы он наблюдал за всем, что происходит с его семьей, и перенес это в загробную жизнь, чтобы его душа перенесла это бремя.

Он запускает пальцы в свои густые темные волосы.

– Мою мать и сестер избили и изнасиловали. Меня удерживали, заставляли смотреть. Я мог видеть и слышать все.

– И тебе было одиннадцать лет? – Спрашиваю я, мой голос чуть громче шепота.

– Да, – выдыхает он. – Я был слаб. Я не мог сопротивляться.

– Ты был просто мальчиком.

– Я должен был что-то сделать. Я должен был как-то помочь им! – Его голос повышается на октаву.

– Это не твоя вина, Матео, – говорю я, пытаясь успокоить. Я встаю и сажусь к нему на колени, обхватывая его лицо руками. – Это не твоя вина, – говорю я снова, на этот раз более решительно.

Его руки крепко сжимают мои бедра.

– Они били меня, пока я не потеряла сознание. Оставили умирать.

– Но ты выжил.

– Я выжил. Но моя душа и моя человечность исчезли, – признается он. Его руки сжимают меня крепче. – Вот почему я никогда не хотел привязываться к тебе, Ария. Ты стала бы слишком большой обузой в моем поганом мире. Люди всегда будут пытаться добраться до меня через тебя. Такой жизни я бы не пожелал своему злейшему врагу.

Он притягивает меня ближе, его губы всего в дюйме от моих, когда он смотрит мне в глаза.

– Если бы я был хорошим человеком, то давным-давно освободил тебя, моя маленькая пленница. Затем он признается: – Но теперь уже слишком поздно. Я никогда тебя не отпущу.

Его слова должны напугать, и заставить бежать, крича от ужаса.

Но вместо этого, они успокаивают.

Я прижимаюсь губами в обжигающем душу поцелуе, когда он притягивает меня к себе, держась так, словно я его единственное спасение.

Не знаю, что происходит со мной, с ним, с нами, но уже слишком поздно поворачивать время вспять. Хотя все это не имеет смысла, и мы не имеем смысла, я ничего не могу поделать со своими чувствами. Когда мы вместе, нас связывает необъяснимая связь, которую я никогда не хочу разрывать.

Возможно, это то, что судьба запланировала для меня с самого начала. Возможно, Матео – моя судьба. Только время покажет. Но точно знаю одно – мне кажется, я влюбляюсь в своего похитителя.

Глава 43

Матео

Несколько дней спустя дядя звонит, чтобы извиниться. Он уже вернулся в свою безопасную крепость в Калифорнии, не желая ворошить кашу еще больше, чем то, что он сделал здесь, в Мексике. Хотя я все еще расстроен из-за него, но от части могу его простить. Нравится мне это или нет, он – единственная семья, которая у меня осталась. И если родители чему-то меня научили, так это тому, что ты всегда прощаешь семью. Даже когда они облажаются.

– Это в прошлом, – говорю в трубку, лгу сквозь гребаные зубы и перекатываю счастливую монету по костяшкам пальцев.

Поведение Доминго в итоге привело к моей вспышке гнева, которая, в свою очередь, заставила меня причинить боль Арии. Если бы мне пришлось делать это снова, я бы выплеснул свой гнев на его лицо.

– Хорошо, хорошо, – говорит он. Пауза, а затем: – А что случилось с твоей подругой после того, как я ушел?

Я стискиваю челюсть.

– Ничего, – рычу я.

Ему не обязательно знать о моих делах, особенно когда это касается Арии.

Доминго мрачно усмехается на другом конце провода.

– Я ни на гребаную секунду в это не верю, племянничек. – Он низко и протяжно присвистывает. – Она настоящая красавица. Честно говоря, одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо видел.

Я сажусь прямее на своем стуле, крепко сжимаю монету в руке. Его слова выводят меня из себя.

– Это твоя точка зрения? – Подсказываю сквозь стиснутые зубы.

– Многие мужчины попытаются отнять ее у тебя. Держи ее рядом, – предупреждает он, но это звучит почти как угроза.

– Именно так я и намерен поступить.

Одна мысль о том, что кто-то пытается отобрать у меня Арию, пробуждает к жизни моего внутреннего зверя. За то короткое время, что мы вместе, она выросла и стала самым важным человеком в моем мире. Мужчина, посмотревший в ее сторону, легко лишился бы зрения. И я убил бы любого за то, что он поднял на нее руку. Я уже доказал этот уровень собственничества количеством тел, которые скапливались вокруг нее. Сначала с Тьяго, затем с Константином и, наконец, с Дэмионом. Уверен, что они будут не последними людьми, которых мне придется убить из-за моей маленькой пленницы, но не жалуюсь. Я бы убил тысячу человек, если бы это означало ее безопасность.

Забавно, что это именно то, чего я не хотел, когда приобретал Aрию. Не хотел такого уровня обязательств или безумной ревности. Но, давайте посмотрим правде в глаза, поезд моего здравомыслия сошел с рельсов давным-давно. Я сделаю все возможное, чтобы защитить ее. Она моя. И мне жаль любого беднягу, который когда-либо попытается встать между нами.

После скучной болтовни о бизнесе я, с облегчением заканчиваю телефонный разговор. А затем возвращаюсь к своему любимому занятию – подглядыванию в социальных сетях за Арией.

Я нахожусь в ее профиле Instagram, просматриваю ее фотографии и пытаюсь увидеть, есть ли какие-либо новые комментарии, намекающие на какие-либо обновления о ней или на какие-либо недавние проведенные поиски, когда замечаю что-то вверху экрана. Завтра день рождения Арии. Сомневаюсь, что она вообще помнит об этом. Вероятно, даже не знает какой сейчас месяц. Я не разрешаю ей пользоваться телефоном или компьютером, и у меня нет никаких устаревших календарей, висящих в доме.

Я понимаю, что хочу сделать ее день здесь особенным, даже если ей не захочется праздновать. Уверен, что все это заставит ее еще больше скучать по своей семье и друзьям, но мне все равно. Я не могу просто позволить ее первому дню рождения со мной пройти бесследно, не сделав что-нибудь для нее.

Желая придумать, что ей купить, я просматриваю фотографии, пока одна не бросается в глаза. Я сразу узнаю каблуки. Это были те же туфли, которые она носила на аукционе и вечером в клубе. Я помню, как она говорила мне, что это подарок ее матери, и, конечно же, подпись к фотографии звучит правдоподобно. Они, очевидно, занимают место в ее сердце, поскольку она запихнула их в дальнюю часть шкафа и отказалась выбрасывать.

Покидая кабинет, я иду в нашу спальню, где Ария тихо спит. Я трахал ее до самого рассвета, не имея возможности утолить свою жажду по ней, и я сомневаюсь, что она проснется в ближайшие пару часов. Наверное, мне должно быть стыдно за то, что я каждый день погружаю ее в сексуальную кому, но я сосем не испытываю сожаления. Ее тело было создано для греха, и я бы с радостью последовал за моей маленькой искусительницей прямо в ад снова и обратно.

Роясь в шкафу, нахожу пару туфель на каблуках Louboutin. Они сильно потерты, один каблук треснул почти до такой степени, что вот-вот отвалится. Я помню, как она спотыкалась в них в клубе. Неудивительно, что она чуть не упала, выходя из машины той ночью.

Чувствуя вдохновение, несу их в свой кабинет и звоню Игнасио. Когда он входит через несколько минут, говорю ему: – Я хочу, чтобы ты отвез это в город и посмотрел, сможет ли кто-нибудь их восстановить.

Его брови хмурятся, когда он смотрит на каблуки, как будто пытается разгадать головоломку, но он умно решает оставить свое мнение при себе. Вместо этого спрашивает: – Могу я взять Флору?

Я закатываю глаза и машу рукой, отпуская его.

– Да, конечно. Только не позволяй своему траху помешать тому, что я хочу, чтобы ты сделал сегодня. Мне нужно, чтобы они были сделаны к завтрашнему утру. Доплати, если потребуется.

– Хорошо, – соглашается он, прежде чем взять туфли с растерянным выражением лица.

Он, наверное, удивляется, какого черта я хочу починить пару каблуков, но нет времени объяснять. У меня вечеринка по случаю дня рождения, к которой мне нужно подготовиться.

Глава 44

Ария

Когда просыпаюсь, то замечаю, что кровать пуста, но на подушке Матео лежит записка.

Я снова и снова перечитываю мужской почерк, пытаясь разобраться в нем. Он хочет, чтобы я оставалась в комнате, пока он не придет за мной позже этим вечером, а также должна хорошо выглядеть для чего-то особенного.

Убирая записку, задаваюсь вопросом, что бы это могло быть. Вчера Матео позволил мне проспать большую часть дня, пока отсиживался в своем кабинете, ведя себя скрытно и все такое прочее. Что-то определенно происходит, но я понятия не имею, что он задумал. Не похоже, что сказал бы мне. Он явно хочет, чтобы это стало своего рода сюрпризом.

Я провожу большую часть дня, ломая голову и пытаясь разобраться в этом, но потом в конце концов сдаюсь и отвлекаю себя от того, чему не должно быть названия, часами отмокая в ванне, пока пальцы не становятся словно чернослив. После того, как я закончила, вытираюсь, делаю прическу, макияж и подхожу к шкафу, чтобы выбрать наряд. В итоге я остановилась на милой темно-синей рубашке в стиле пэчворк с вышивкой в виде петель и поясом. Я завершаю образ парой туфель на каблуках с ремешками и крашу губы красной помадой, прежде чем терпеливо ждать. Поскольку у меня нет часов, время здесь не имеет реального значения. Я могла бы ждать десять минут или полчаса и на самом деле не смогла бы заметить разницу, если бы не считала секунды в своей голове.

В конце концов, дверь открывается, входит Матео, выглядящий непринужденно в черном костюме, с идеально уложенными волосами. Хотя мне нравится его непокорный вид, который, кажется, всегда потрясает, когда дело доходит до его волос, эта собранная прическа тоже привлекательна.

– Ты выглядишь великолепно, – говорит он, пожирая меня глазами.

– Ты и сам выглядишь не так уж плохо, – замечаю я. – Итак, мы покидаем дом по этому особому случаю?

– Нет, мы остаемся дома. У меня все готово внизу.

– О.

Мое любопытство задето.

Может быть, он запланировал званый ужин? Я просто надеюсь, что он пройдет лучше, чем тот, на который мы ходили в прошлом. Думаю, если в конце концов на меня не нападет незнакомец, я назову это победой.

– Что случилось? – Спрашивает Матео, возможно, чувствуя дискомфорт от моих внутренних мыслей.

– Ничего. Просто интересно, что происходит.

– Ты все увидишь, – загадочно говорит он, прежде чем протянуть мне руку.

Он ведет меня вниз по лестнице, и первое, что замечаю, это то, сколько там воздушных шариков. Арки из воздушных шаров над всеми дверными проемами, воздушные шары, покрывающие пол, и гелиевые шары, танцующие по потолку.

– У кого-то сегодня день рождения? – Я заговорщически шепчу ему прямо перед тем, как несколько человек выскакивают из соседней комнаты и кричат: – СЮРПРИЗ!

Игнасио, Флора, Эсмеральда и большая часть персонала стоят внизу лестницы и выжидающе смотрят на меня. В замешательстве я смотрю на Матео, на его красивом лице растягивается плутоватая улыбка.

– Матео, у тебя сегодня день рождения?

– Нет, – отвечает он. – День рождения сегодня у тебя.

Внезапно я испытываю ощущение падения с очень крутого склона американских горок. Мне трудно дышать, грудь сжимает от беспокойства. Если сегодня мой день рождения, то это означает, что прошли месяцы. Месяцы, когда я не видела и не слышала ничего от своей семьи. Месяцы, прошедшие с событиями, вечеринками и особыми случаями, которые я никогда не смогу пережить заново. Месяцы, которые меня держали в плену против моей воли, без обещания когда-либо отпустить.

Я едва осознаю, что мы добрались до нижней ступеньки, пока Матео не берет меня за подбородок и не заставляет посмотреть ему в глаза.

– Ария, что случилось? – Говорит он, в его голосе слышны замешательство и беспокойство.

– Что случилось? Что случилось?! – Я передразниваю его, хихикая, прежде чем истерически расхохотаться.

Боже, кажется, я наконец-то схожу с ума.

Матео поворачивается к Эсмеральде и говорит ей: – Отведи всех на кухню. Мы скоро будем.

Как только остаемся одни, Матео хватает меня за руки и нежно встряхивает.

– Поговори со мной, Ария, – приказывает он.

– Как долго? – Выпаливаю я.

– Что?

– Как долго я здесь, Матео? Как долго? – Я требую ответа.

Он смотрит на часы, а затем быстро говорит: – Три месяца, одиннадцать дней, шесть часов и двадцать восемь секунд.

Я лишаюсь дара речи от его слов. Он знает все с точностью до секунды?

– Подожди…

Мой голос замолкает, поскольку все мои охваченные паникой мысли внезапно поглощает один животрепещущий вопрос.

– Откуда ты это знаешь?

Его темные глаза пронзают мои, когда он заявляет: – Я слежу за важными вещами в своей жизни. За вещами, которые имеют значение.

Требуется некоторое время, чтобы до него медленно дошли его слова. Матео не из тех людей, которые прямо говорят о своих чувствах. Постоянно приходится читать между строк, когда речь заходит о нем, но это самое точное, что он когда-либо говорил мне.

Я важна для него.

Я важна для него.

И он знает, как долго я здесь, с точностью до минуты и даже секунды.

Схватившись за перила лестницы, присаживаюсь на первую ступеньку, мне нужна минута, чтобы успокоиться. Я была на грани срыва от потрясающих новостей о том, как долго здесь нахожусь, но сейчас… сейчас я просто пытаюсь все переварить.

Матео не давит, не пытается проникнуть в мои мысли. Он просто стоит рядом, даже если я не хочу, чтобы он утешал меня.

– Интересно, моя семья думает, что я мертва, – размышляю я вслух.

Я могу представить, как моя мать убита горем, отец вне себя от ярости из-за того, что он до сих пор не смог меня найти. Брат и Ренато определенно разделили бы гнев и вину. И Селина… О, Селина, вероятно, обезумела, обвиняя себя во всем. Она не могла знать о трекере-маячке, который Константин вживил в ее тело. Если бы она знала, кому-нибудь рассказала и никогда бы не покинула наш дом.

Матео немного помолчал, прежде чем предложить: – Я могу сообщить, что ты жива и здорова, если это заставит тебя почувствовать себя лучше.

Мои глаза останавливаются на нем, выискивая какие-либо признаки обмана. Он был против того, чтобы я связывалась со своей семьей после того телефонного звонка, когда из страха разболтала брату много информации.

– Ты бы сделал это? – Спрашиваю я, мой голос чуть громче шепота.

– Для тебя – да, – отвечает он.

И снова я читаю с ним между строк. Не знаю точно, когда я стала женщиной, о которой он заботится, а не женщиной, которую купил и был вынужден заботиться. Но что более важно, не знаю, когда он стал тем человеком, с которым я хочу быть, а не тем, от кого пытаюсь убежать.

– Считай это одним из своих подарков на день рождения, – говорит он.

А затем он заходит за угол и вытаскивает красивую белую коробочку с ярко-розовым бантом.

– Вместе с этим.

Я осторожно беру коробку и открываю ее.

Там лежит слой розовой оберточной бумаги в тон, и я осторожно отодвигаю ее. Мои глаза расширяются при виде пары туфель от Лабутен на каблуках металлического золота, спрятанных внутри. Они выглядят точь-в-точь как те туфли, которые были на мне в ночь похищения. Пара, которую мама подарила мне.

Я медленно вытаскиваю одну из туфель на каблуке и изучаю ее. Она выглядит новой, но я должна знать.

– Это…?

Мой голос замолкает, когда в горле образуется комок.

– Да. Те же самые туфли. Я приказал их отреставрировать.

Слезы наполняют глаза, когда я прижимаю каблук к груди. Знаю, глупо плакать из-за пары туфель, но это подарок моей матери. Вполне возможно, это последний подарок, который когда-либо получу от нее. Я носила их, когда думала, что моя жизнь кончена. Я так много вынесла с ними на ногах, и они заставляли меня чувствовать себя сильной. Неудержимой.

Матео мог бы пойти и купить мне что-нибудь новое, бессмысленное, вроде украшения или совершенно новых туфель. Но вместо этого он пошел дальше и сделал то, что, как он знал, мне понравилось бы, то, чем я бы дорожила.

И теперь я плачу совсем по другой причине.

Матео хмурится, изучая мою реакцию.

– Надеюсь, они не облажались. Я заплатил много денег, чтобы…

Я не даю ему закончить предложение. Ставлю коробку и бросаюсь в его объятия, практически прижимаясь к нему, когда мой рот требует его в страстном поцелуе. Он обнимает меня, притягивая ближе и углубляя поцелуй. Когда он отстраняется, его глаза ищут мои.

– Они тебе нравятся?

– Я люблю их, – признаюсь в спешке. – Спасибо.

Улыбка украшает его сексуальный рот, и у меня перехватывает дыхание. Качая головой, я медленно отхожу от него и делаю глубокий вдох.

Я поднялась со своего самого низкого уровня до высокого за несколько минут, и все еще пытаюсь наверстать упущенное. Все эти новые чувства переполняют меня, но я разберусь с ними позже, когда останусь одна и у меня будет время подумать.

– А там торт? – Наконец спрашиваю я.

– Конечно, – говорит Матео. – Эсмеральда готовит лучший шоколадный торт, который ты когда-либо пробовала в своей жизни.

– Я верю, – говорю ему, прежде чем позволяю отвести меня на вечеринку по случаю моего дня рождения, которая затягивается до глубокой ночи.