Текст книги "Тамара Васильевна меняет профессию! (СИ)"

Автор книги: Анжелика Роуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 31

Обжигающий холод каменного пола под босыми ногами отрезвлял, помогая сосредоточиться на странной мысли, зародившейся где-то на периферии сознания.

Если мне передалось ночное зрение, то, может быть, я как и Гераська, смогу изменить структуру своего тела, чтобы протиснуться через щель... возможно, я тоже такое смогу?

Идея была нелепой, абсурдной – человеческое тело состоит из костей и плоти, а не из чего-то пластичного и текучего.

Я опустилась на колени перед щелью между шторой и полом. Тусклое голубоватое свечение кристаллов из коридора проникало под занавес, создавая тонкую полоску света на полу – единственный проход в загадочное пространство за барьером.

Сконцентрировавшись на ощущениях в собственном теле, я позволила своему сознанию полностью погрузиться в него – ощутить каждую мышцу, каждую кость, каждую частицу.

Закрыв глаза, я представила себе, как кровь в моих венах начинает изменяться, превращаясь в нечто более текучее, более гибкое... нечто, способное изменять свою форму.

Глубоко вдохнув затхлый больничный воздух, я протянула руку к щели, ожидая почувствовать сопротивление. И с изумлением увидела, как моя плоть изменилась – пальцы словно растаяли, превратившись в тонкие струйки серебристой субстанции, которая легко проскользнула под занавеской.

Время словно замедлилось. Я завороженно наблюдала, как кожа на моих пальцах приобретает странный перламутровый блеск, становится полупрозрачной, а затем начинает течь, как ртуть, сохраняя при этом чувствительность. Я всё ещё ощущала холод пола, но теперь не отдельными точками касания, а всей поверхностью трансформировавшейся руки.

Страх и экстаз слились воедино, когда я почувствовала, как преображение охватывает всё моё тело. Это было похоже на погружение в прохладный бассейн – волна изменений поднималась от кончиков пальцев вверх по руке, захватывая плечо, грудь, растекаясь по всему телу.

Я больше не была твёрдой и неизменной – я стала текучей, как вода, податливой, как глина. С каждым мгновением мне становилось легче контролировать это новое состояние.

Ощущения были невероятными. Каждая клетка моего тела пела от восторга, наслаждаясь новой свободой. Я чувствовала, как мои кости становятся гибкими, словно сделанные из теплого воска, как мышцы приобретают способность растягиваться до невозможных пределов, как кожа превращается в тонкую серебристую пленку, способную принимать любую форму.

Я наклонилась к щели и позволила своему телу следовать за рукой – плечи сплющились, грудная клетка сжалась, таз стал узким, как лезвие. Ощущения были странными, но не болезненными – скорее, это напоминало растяжку после долгого сна. Как если бы тело всегда обладало этой способностью, а я только сейчас обнаружила её.

Мои внутренние органы, казалось, тоже преобразились, став единой субстанцией, которая течет, а не функционирует механически. Я не чувствовала биения сердца в привычном смысле – вместо этого всё моё существо пульсировало в едином ритме, как одна большая живая клетка.

И вот я начала просачиваться под шторой, словно живая ртуть. Моё тело растеклось тонким серебристым ручейком, преодолевая преграду. Я смутно осознавала, что потеряла человеческую форму полностью, превратившись в нечто среднее между жидкостью и светом.

Странно, но в таком состоянии я всё ещё могла видеть – не глазами, а всей поверхностью своего трансформированного тела, воспринимая мир как сложную мозаику из тепловых сигнатур и энергетических полей.

Магический барьер, охранявший зашторенное пространство, отозвался слабым потрескиванием, когда я соприкоснулась с ним.

Последняя мысль перед тем, как я полностью скрылась за занавеской, была о том, что пять минут истекали, и путь назад, возможно, уже закрыт.

Но сожаления не было – только лихорадочное возбуждение от неизведанного, ждущего меня по ту сторону барьера.

Когда серебристая субстанция моего тела полностью просочилась под шторой, я вновь обрела твердость и форму, ощущая, как каждая молекула возвращается на свое место.

Процесс был странным – не болезненным, но дезориентирующим, словно на мгновение я забыла, что значит быть человеком, а затем вспомнила это ощущение всей кожей, каждым нервом, каждой клеточкой.

Это было подобно пробуждению от сна, в котором ты был чем-то иным – птицей, рыбой, облаком. Мои конечности постепенно обретали привычную форму, внутренние органы возвращались к своим функциям, а кожа вновь становилась непрозрачной, хотя и сохраняла легкий серебристый оттенок, как напоминание о недавней метаморфозе.

Выпрямившись, я чуть не вскрикнула.

В центре стояла больничная кровать, а на ней...

Там была Алисия.

Сердце болезненно сжалось в груди, а дыхание перехватило

Она лежала неподвижно, словно спящая принцесса из сказки. Волосы разметались по подушке, создавая вокруг бледного лица траурный ореол, они контрастировали с фарфоровой белизной кожи, на которой едва заметно пульсировала голубая венка на виске.

Ее руки были прикованы к краям кушетки энергетическими браслетами – тонкими полосками света, которые в моем новом зрении выглядели как сложные узлы сконцентрированной энергии, пульсирующие в такт какому-то неслышимому ритму.

Гераська уже был рядом с ней. Он сидел у изголовья кровати, его белая шерсть светилась в темноте, словно маленький маяк. Его глаза смотрели прямо на меня – выжидающе.

Семушка устроилась на подушке, почти касаясь своим крошечным носом виска девушки.

– Алиска, – прошептала я.

В тот же миг девушка вздрогнула, хотя глаза ее остались закрытыми. По ее телу пробежала легкая судорога, а пальцы едва заметно дрогнули. Энергетические браслеты на её запястьях ярко вспыхнули, реагируя на движение.

Я подошла к кровати и осторожно взяла Алисию за руку, стараясь не касаться светящегося браслета. Ее кожа была прохладной, но не безжизненной. Я чувствовала ток крови, биение пульса – слабое, но ровное.

– Какого чёрта тут происходит? – прошептала я, сжимая ее пальцы. – Очнись же...

Я попыталась привести её в чувства, но всё было безрезультатно. Её сознание было заперто глубоко внутри, защищенное многослойными магическими барьерами. Я ощущала их как тонкие мембраны, окутывающие её разум, не позволяющие ему вырваться наружу.

Семушка оторвалась от виска девушки и посмотрела на меня своими яркими глазками, в которых читалась тревога. Гераська тихо мяукнул, звук был низким, предупреждающим. Я поняла – времени мало, очень мало. Скоро кто-то придет.

Что делать?

Сейчас меня обнаружат!

Нельзя дать им понять, что я знаю. Это может быть опасно. Для нас обеих!

Я бросила последний взгляд на бледное лицо Алисии.

– Я вернусь за тобой… Гераська! Семка! За мной, – скомандовала я, снова концентрируясь на ощущении текучести.

Преобразование пришло легче в этот раз – тело помнило, что нужно делать.

Я расплющилась вновь, чувствуя, как моя сущность превращается в серебристую субстанцию, и прошмыгнула под занавесой. Ощущение прохода через магический барьер было подобно прорыву сквозь тонкую плёнку мыльного пузыря – мгновенное сопротивление, а затем свобода.

Гераська уже дышал мне в пятки, его трансформированное тело следовало за моим, как серебристая тень. Я бросила взгляд назад. Но Семушки не было. Видимо, она решила остаться – я видела её крошечный силуэт, всё ещё прижимающийся к виску Алисии.

Выскользнув в коридор, я позволила своему телу вернуться к человеческому облику. Процесс был быстрым, почти мгновенным, как если бы молекулы моего тела жаждали вернуться к своему привычному расположению. Я встала с корячек, ощущая легкое головокружение и покалывание во всём теле – отголосок недавней трансформации.

И через мгновение передо мной материализовалась дежурная медсестра. Она появилась словно из ниоткуда – возможно, из бокового коридора или из одной из палат.

Высокая, худощавая, с волосами, туго затянутыми в пучок. Её лицо, бледное в голубоватом свете кристаллов, перекосилось от удивления и неодобрения.

–Ты чего тут делаешь?

Мой разум лихорадочно работал, перебирая возможные объяснения. Я чувствовала, как Гераська прижимается к моей ноге.

– Я… Я вас жду. Я… вышла из туалета. Вот пришла сюда. А тут закрыто. Не успела за пять минут, – нагло соврала я, стараясь, чтобы голос звучал невинно и немного испуганно.

Медсестра прищурилась, её глаза, холодные и внимательные, изучали меня почти с профессиональной подозрительностью.

Я почувствовала, как по спине пробежал холодок – она что-то заметила? Может быть, мои глаза всё ещё светились после трансформации? Или на коже остался серебристый отблеск?

– Ты… Это не твоя палата!

– Разве? – я огляделась с наигранным замешательством, словно только сейчас осознала, что нахожусь не там, где должна быть. – Извините, плохо вижу в темноте.

Это была откровенная ложь, учитывая мои новые способности, но она звучала достаточно правдоподобно. В конце концов, какая нормальная пациентка будет хорошо ориентироваться в полутёмных коридорах лазарета?

Женщина схватила меня за шиворот и буквально поволокла в мою палату. Её пальцы, неожиданно сильные для такой худощавой фигуры, сжимали ткань сорочки, почти впиваясь в кожу. От неё пахло антисептиком и чем-то ещё – чем-то неприятным, химическим, напоминающим запах страха.

Пока мы шли по коридору, я заметила, как дрожат кристаллы в стенных нишах – их свечение усилилось, став почти болезненным для глаз. Система безопасности среагировала на что-то? На меня? На моё отсутствие в палате? Или на моё проникновение к Алисии?

Или они так реагируют на гнев медсестры?

Женщина втолкнула меня в палату.

Штора захлопнулась, и я услышала щелчок магического замка. Я была заперта вновь.

Гераська запрыгнул на кровать и свернулся клубком, но его глаза оставались открытыми, внимательными.

ГЛАВА 32. Выписка

Ночь тянулась бесконечно. После возвращения в палату я лежала на своей кровати, глядя в потолок, но не видя его – все мои мысли были заняты Алисией. Её бледное лицо, обрамлённое тёмными волосами, стояло перед глазами, как призрак, который невозможно прогнать.

Гераська свернулся у меня в ногах, но я знала, что он не спит. Его маленькое тельце было напряжено, как натянутая струна, уши чутко поворачивались в сторону каждого шороха из коридора.

Несколько раз я пыталась выйти из своей палаты. Мое тело помнило ощущение текучести, свободы от физических ограничений, и трансформация давалась всё легче. Я превращалась в серебристую субстанцию, просачивалась под дверью, выплывала в тёмный коридор, но каждый раз натыкалась на препятствие в виде дежурной медсестры.

Эта женщина словно чувствовала моё присутствие. Она ходила по коридорам, как сторожевой пёс, останавливаясь именно там, куда я планировала направиться.

Её глаза, холодные и внимательные, сканировали пространство.

После нескольких неудачных попыток я вернулась в свою палату. Гераська встретил меня понимающим взглядом и тихо мяукнул, словно говоря: "Не сейчас. Подожди."

Я легла на кровать, чувствуя, как усталость от трансформаций накатывает волнами. Моё тело всё ещё привыкало к новым возможностям, и каждое изменение формы отнимало силы.

Уснула я почти под утро, когда сквозь узкое окно под потолком начал пробиваться первый свет нового дня.

Утро началось с резкого звука открывающейся двери. Я вскочила на кровати, моментально проснувшись. В палату вошли двое – дежурная медсестра, которая преследовала меня ночью, и врач, которого я раньше не видела. Высокий мужчина средних лет с седеющими висками и острым, как лезвие, взглядом.

– Доброе утро, – произнёс он. – Как себя чувствуешь?

Я попыталась сфокусировать взгляд, всё ещё находясь на границе сна и реальности.

Гераська куда-то исчез – видимо, спрятался при звуке открывающейся двери.

– Я... нормально, – осторожно ответила я, пытаясь понять, что происходит.

Врач подошёл ближе.

– Замечательно. Мы решили, что ты уже достаточно здорова для выписки.

Выписка? Так скоро? Паника охватила меня. Если меня выпишут, как я смогу помочь Алисии?

– Но... моё плечо всё ещё болит, – импровизировала я, стараясь, чтобы голос звучал слабо и болезненно. – Особенно по ночам. Я почти не спала из-за боли.

Уголок рта врача дёрнулся, словно в подавленной усмешке.

– Давай посмотрим, – он кивнул медсестре.

Женщина подошла ко мне и бесцеремонно стянула больничную сорочку с плеча, обнажая место, где должен был быть шрам. Её пальцы были ледяными, когда она касалась моей кожи, и от этого прикосновения по телу пробежала волна неприятного холода.

Я опустила взгляд на своё плечо и замерла от удивления. Шрам, который ещё вчера был заметным, хоть и затянувшимся, сейчас почти полностью исчез. На его месте осталась лишь тонкая серебристая линия, едва заметная даже при ярком свете.

Врач наклонился, внимательно изучая мою кожу. Его глаза сузились, когда он провёл пальцем по серебристой линии.

– Интересно, – пробормотал он. – Регенерация превзошла все ожидания.

Он выпрямился и посмотрел мне в глаза. В его взгляде было что-то, от чего внутри всё похолодело – словно он видел во мне не пациента, а образец, лабораторный экземпляр, который вёл себя не так, как ожидалось.

– Что ж, шрам практически рассосался, – констатировал он. – Кстати, и прыщи все залечились. Теперь твоё лицо совершенно чистое, – добавил врач, окидывая взглядом моё лицо.

Я машинально коснулась щеки. Действительно, кожа была гладкой, без привычных воспалений.

Гераська постарался на славу своим целебным языком, но сейчас это сыграло против меня.

– Объявляю тебя абсолютно здоровой, – врач сделал отметку в листе-планшете, который держал в руках. – Вещи тебе принесут через полчаса. Жду тебя на оформление выписки в своём кабинете.

С этими словами он резко развернулся и вышел из палаты. Медсестра задержалась, её взгляд был тяжёлым и изучающим.

– Не задерживайся, – произнесла она тихо. – Некоторые пациенты слишком привязываются к лазарету. Это... нездорово.

В её словах мне послышалось предупреждение – или угроза?

Оставшись одна, я в отчаянии оглядела комнату. Гераська нигде не был виден. Семушка не вернулась. Меня собирались выписать из лазарета, буквально выпихнуть отсюда, и я ничего не могла с этим поделать.

Через полчаса, как и обещал врач, появилась другая медсестра с моей одеждой. Я медленно оделась, оттягивая момент ухода, мысленно перебирая варианты, как мне найти Алисию. Может быть, ещё один прорыв через барьер? Но что, если медсестра-сторож всё ещё там? И где Гераська, когда он так нужен?

Я шла по коридору к кабинету врача, чувствуя себя командиром, покидающим тонущий корабль.

Когда я проходила мимо той палаты, где была койка с Алисией, я замедлила шаг. Шторы были расшторены. Койка была пустая. Идеально заправленная, без единой складки на белоснежной простыне. Никаких следов.

Ох, как мне не нравилось всё это!

Куда они перевели Алисию? Что с ней сделали? И где, чёрт возьми, Гераська и Семушка?

В кабинете врача меня ждали формальности – подписи, инструкции, фальшивые пожелания здоровья. Я кивала и соглашалась. Врач говорил что-то о регулярных осмотрах, о необходимости сообщать о любых "необычных ощущениях", особенно связанных со шрамом. Его голос доносился словно издалека, сквозь толщу воды.

– Кстати, – сказал доктор, когда я уже почти дошла до двери кабинета. Его голос, неожиданно мягкий, заставил меня обернуться. – Тебя там кое-кто ожидает.

– Кто? – спросила я, ощущая странное волнение.

– Увидишь, – он опустил взгляд на планшет, демонстративно завершая разговор. – В сквере, возле лазарета.

Наконец, меня выпроводили из лазарета. Тяжёлые двери закрылись за моей спиной, отрезая от загадок и открытий прошлой ночи.

Я стояла на ступенях, глядя на территорию Академии, залитую утренним солнцем. Всё казалось таким обыденным, таким нормальным – студенты спешили на занятия, преподаватели неторопливо шли по аллеям, ветер шелестел листвой деревьев.

Я должна была найти способ вернуться. И я знала, что не остановлюсь, пока не найду Алисию.

Внезапно что-то мягко коснулось моей щиколотки. Опустив взгляд, я увидела Гераську.

Я медленно пошла по мощеной дорожке, ведущей от главного входа лазарета к небольшому скверу. Утро было ясным, солнечные лучи пробивались сквозь листву старых дубов, создавая на тротуаре причудливую мозаику из света и тени. Воздух был свежим, наполненным ароматом цветущих растений.

Гераська семенил рядом, временами забегая вперед и оглядываясь, словно проверяя, следую ли я за ним.

В сквере было тихо и спокойно. Несколько студентов сидели на скамейках с книгами, пожилой преподаватель неторопливо прогуливался по аллее. Я оглядывалась, не зная, кого именно должна увидеть.

Кто мог бы ожидать меня после выписки из лазарета?

И тогда я заметила их...

ГЛАВА 33. Обратный отсчет

В дальнем углу сквера, словно вырванные из другой реальности, сидели двое – мужчина средних лет и маленькая девочка лет шести.

Мужчина, одетый в простой серый свитер, который, казалось, впитал в себя всю усталость мира, сидел неподвижно, глядя куда-то вдаль. Его руки лежали на коленях, словно он не знал, куда их деть.

Рядом с ним, болтая ногами в ярко-красных сандалиях, сидела девочка. Её тугие косички подпрыгивали в такт движениям, когда она склонялась над альбомом, увлеченно что-то рисуя.

Что-то в этой картине заставило меня замереть. Что-то знакомое, родное, давно забытое...

Мужчина поднял голову, словно почувствовав мой взгляд.

Он поднял руку и помахал.

– Тайра! – голос, хриплый от волнения, эхом отразился в моем сознании, пробуждая цепочку смутных воспоминаний.

Это же... отец.

Я сделала шаг вперед, потом еще один. Моё тело двигалось словно само по себе, притягиваемое невидимой силой.

Отец поднялся мне навстречу. За его спиной девочка отложила альбом и теперь с любопытством наблюдала за нами.

Мы остановились в паре метров друг от друга. Я смотрела на него, впитывая каждую деталь – морщинки вокруг глаз, седину на висках, знакомую родинку на левой щеке. Он выглядел старше, чем в моих воспоминаниях, лицо осунулось, под глазами залегли тени, но это определенно был он – мой отец.

– Папа, – слово вырвалось из моих губ само собой.

Его лицо озарила улыбка – та самая улыбка, которая была в моих воспоминаниях, теплая, полная любви и облегчения.

– Тайра, – повторил он, и в этот раз его голос был тверже. – Моя девочка...

В его глазах блестели слезы, и я вдруг поняла, что мои щеки тоже мокрые. Расстояние между нами исчезло в одно мгновение, и я оказалась в его объятиях – крепких, надежных, знакомых.

Запах его одеколона, смешанный с чем-то неопределимо родным, захлестнул меня волной, и я прижалась к нему, как в детстве, когда весь мир сжимался до размеров его объятий.

– Как только нам сообщили, что твой дар проявился… Милая моя… Как же я рад!

Он отстранился и взял моё лицо в свои ладони, изучая, словно пытаясь запечатлеть каждую черточку.

И кто эта маленькая девочка?

У меня есть сестра?

Словно прочитав мои мысли, отец повернулся к скамейке и протянул руку.

– Иди сюда, Мира, – мягко позвал он.

Девочка соскользнула со скамейки и осторожно подошла к нам. Она смотрела на меня с любопытством.

Её большие серые глаза, точно такие же, как у меня, были широко распахнуты, а пухлые губы сложились в робкую улыбку.

– Привет, – сказала она тонким голосом. – Я Мира. Папа говорит, что ты моя старшая сестра и что ты очень храбрая.

Сестра? У меня есть сестра? Я опустилась на колени, чтобы быть на одном уровне с ней.

– Привет, Мира, – мой голос звучал странно даже для меня самой. – Я... я Тайра.

– Я знаю, глупая, – она внезапно улыбнулась шире. – А почему твоя зверушка не летает?

Я не успела ответить – Гераська, словно услышав вызов, внезапно взмыл в воздух, его маленькие крылья расправились, сверкая в лучах осеннего солнца. Мира захлопала в ладоши, её смех, чистый и звонкий, разнесся по скверу.

– Необычный у тебя фамильяр, – улыбнулся отец, но в его глазах я заметила тень беспокойства.

Я смотрела, как Мира играет с Гераськой, и что-то не давало мне покоя. Было в этой девочке что-то такое, странно знакомое... Это было глубже, словно эхо из прошлого, которое никак не могло оформиться в четкое воспоминание.

– Папа, – начала я осторожно, не отрывая взгляда от Миры, – как вы?

Отец тяжело вздохнул. Его плечи поникли.

– Тайра, милая, – его голос дрожал, – мы ищем способ всё исправить. Но пока, как видишь, процесс не удалось обратить. Мы пытаемся засудить компанию "Вечная молодость". Но они настаивают, что это индивидуальная непереносимость. Единичный случай.

Мир вокруг меня словно замер. Звуки стали приглушенными, краски поблекли. Я смотрела на маленькую девочку, которая сейчас пыталась поймать летающего Гераську, и не могла поверить своим ушам.

– Мама... – выдохнула я, и это слово словно открыло шлюзы памяти.

Я вспомнила. Реклама "Вечной молодости" была повсюду несколько лет назад. Билборды с улыбающимися женщинами, которые выглядели на двадцать, хотя им было за пятьдесят. Обещания вечной красоты, обратного старения, жизни без морщин и седины.

Мама... она всегда была немного одержима идеей сохранения молодости. Впрочем, как и многие. Но она пошла дальше – стала одной из первых участниц экспериментальной программы.

Сначала всё шло хорошо. Она действительно молодела. Морщины разглаживались, кожа становилась упругой. Но потом... потом процесс вышел из-под контроля. Она продолжала молодеть.

Отец посмотрел на Миру, и в его глазах я увидела смесь любви и бесконечной грусти.

– С каждым днем она становится всё моложе... ты видишь сама.

Я смотрела на Миру – на маму – которая сейчас хохотала, пытаясь поймать Гераську за хвост. Её смех был таким беззаботным, таким детским.

– И что теперь? – спросила я, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. – Мы можем это остановить?

Отец покачал головой.

– Мы пытались. Лучшие умы работали над этим. Но процесс необратим. Она продолжает молодеть. И если ничего не изменится...

Он не закончил фразу, но я поняла. Если ничего не изменится, однажды она просто... исчезнет.