Текст книги "Тамара Васильевна меняет профессию! (СИ)"

Автор книги: Анжелика Роуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 58. Возвращение фамильяров

Прошла неделя после событий на поляне. Академия медленно возвращалась к привычному ритму жизни, хотя всё не было уже так, как прежде. Подобно раненому существу, которое исцеляется, но никогда не забывает боли, она приходила в себя, сохраняя память о пережитом потрясении.

Слухи о том, что произошло, распространились со скоростью молнии, обрастая новыми, порой совершенно фантастическими деталями.

В столовой больше не говорили о предстоящих экзаменах или каникулах – все обсуждали только Равенкрафта, Катарину, её подруг и таинственный ритуал.

Я слышала десятки версий, каждая невероятнее предыдущей: будто директор был тайным адептом запрещенной секты, будто Катарина оказалась наследницей древнего волшебного рода, будто я... впрочем, о том, что рассказывали обо мне, лучше даже не думать.

Я старалась держаться в стороне от этих разговоров. Мне хватало и того, что остальные студенты смотрели на меня с почти религиозным трепетом, а старшекурсники уважительно кивали при встрече. Даже некоторые преподаватели стали обращаться ко мне иначе.

Профессор Лайтвуд, раньше никогда не замечавшая первокурсников, теперь задумчиво изучала меня, когда мы пересекались в коридорах.

А магистр Торн, грозный учитель защитной магии, вчера даже предложил мне индивидуальные занятия – «учитывая мой потенциал и, кхм, недавние события».

И только профессор Стебль, почти вернувшийся к своему прежнему виду благодаря зелью, был единственным, кто продолжал относиться ко мне как раньше.

Кстати, теперь, за его подвиги, он был официально включён в преподавательский состав и назначен учителем по травологии. Чему он был несказанно рад! И я.

На его занятии по травологии я была просто студенткой, которая недостаточно внимательно следит за капризной колючеросой. Иногда нормальность ценнее всякого благоговения.

– Тайра! Корни нужно окунать в раствор ровно на семь секунд, не больше и не меньше, – говорил он вчера, показывая, как правильно пересаживать редкое растение. – Когда придёт время цветения, ты будешь очень благодарна за эту точность. Поверь!

В эти минуты я чувствовала себя почти нормально.

А сегодня утром академию потрясло новое событие, которое вывело всех из равновесия.

Особенно меня.

Произошло то, о чем я старалась даже не думать. Пожалуй, неизбежное…

Я сидела за завтраком в полупустой столовой – большинство студентов еще спали в это субботнее утро – когда услышала странный шум. Сначала он был далеким, но быстро приближался, напоминая звук сотен крыльев и тихий мелодичный перезвон. За окнами мелькнули какие-то тени, а витражные стёкла на высоких окнах засветились, будто за ними загорелось множество разноцветных огней.

Повинуясь какому-то внутреннему чувству, я отложила вилку и медленно приподнялась. Остальные немногочисленные студенты тоже замерли, прислушиваясь.

Даже пожилая миссис Финч, которая уже полвека работала в столовой и, казалось, ничем не могла быть удивлена, замерла с подносом в руках, глядя на главные двери.

– Что это... – начал кто-то, но не договорил.

Двери столовой распахнулись, и внутрь влетел ослепительный вихрь из светящихся сфер. Они кружились под потолком, создавая причудливые узоры, а затем начали спускаться.

Свет от них танцевал на стенах, отражался в серебряных подсвечниках и столовых приборах, заставляя всю столовую сиять, словно внутри грандиозного калейдоскопа.

Фамильяры. Они возвращались.

Я замерла, боясь поверить своим глазам. После всего, что произошло, после того, как Катарина и её подруги почти разрушили связь между магами и их фамильярами, видеть их возвращение было...

Время словно остановилось. Воздух наполнился звуками восторга и изумления.

Я наблюдала, как золотистая сфера размером с большое яблоко подлетела к Алисии, сидевшей напротив меня. Моя соседка вскрикнула от радости, протягивая руки. Сфера закружилась вокруг неё, оставляя след из мерцающих искр, а затем мягко опустилась ей на ладони.

Девушка смеялась и плакала одновременно, прижимая к груди светящуюся сферу, своего фамильяра. Свет от сферы позолотил её каштановые волосы и отразился в глазах, делая их похожими на две янтарные капли.

– Ты вернулась!

Такая же сцена повторилась и с другим студентом. Я увидела Эйдена, стоящего у окна с сияющим лицом, когда темно-синяя сфера с серебристыми вкраплениями закружилась вокруг него, оставляя за собой шлейф искр цвета полуночного неба.

– Старина! – смеялся он, пытаясь поймать своего фамильяра, который явно играл с ним, уворачиваясь в последний момент. – Я знал, что ты вернешься! Я знал!

Это было невероятное зрелище. Разрыв связи между фамильярами и их владельцами, созданный кулонами гипноза, полностью разрушился. Все возвращалось на свои места.

И тут я почувствовала странное тепло. Не физическое – оно разливалось где-то внутри, словно я выпила горячего шоколада после долгой прогулки по морозу.

Оно начиналось где-то в районе сердца и растекалось по всему телу, создавая ощущение... ожидания? Предвкушения?

Я медленно повернулась и увидела, как прямо ко мне плавно приближается искристо-розовая сфера с тонкими золотистыми прожилками, напоминающими узор из переплетенных листьев.

Она двигалась медленнее, чем остальные фамильяры, словно изучала меня, кружась на расстоянии. От неё исходило мягкое сияние, которое, казалось, пульсировало в такт с моим сердцебиением.

Затем, будто приняв решение, сфера плавно опустилась на стол рядом с моей тарелкой. В её сиянии капли апельсинового сока на моём стакане превратились в крошечные кристаллы, а столовое серебро заблестело, словно только что отполированное.

Я протянула руку, не уверенная, что делать, и сфера мягко качнулась навстречу моим пальцам, будто в приветствии.

У меня перехватило дыхание. Розовая сфера пульсировала мягким светом, словно живое сердце, и каждая пульсация отдавалась внутри меня невероятным теплом. В её движениях, в том, как она приблизилась именно ко мне, не осталось никаких сомнений – она была моей.

А это означало...

Мир вокруг словно замедлился. Звуки отступили, превратившись в далекий шум прибоя. Я видела, как двигаются губы студентов, как мои друзья смеются и обнимаются со своими фамильярами, но всё это казалось происходящим за прозрачной стеной.

Только мы – я и эта удивительная искристо-розовая сфера – существовали в этот момент по-настоящему.

– Гераська, – прошептала я, автоматически поворачиваясь к своей сумке, висевшей на спинке стула.

Я оставила его там, когда села завтракать Он беспробудно дрых.

А теперь?..

ГЛАВА 59. Арчибальд Тернер

Вопреки моим ожиданиям тишины, из сумки послышалось шевеление. Сначала лениво-сонное, затем более активное. Кожаный клапан приподнялся, и оттуда показалась белоснежная мордочка.

Гераська высунул голову, настороженно принюхиваясь и с явным интересом разглядывая светящуюся сферу, парящую над столом.

Паника накрыла меня холодной волной. Его не должны увидеть! Я щелкнула кота по носу – не больно, лишь чтобы привлечь его внимание.

– Сиди там и не показывайся, – прошептала я, нервно оглядываясь по сторонам. Мой голос был едва слышен, но в нем звучала такая тревога, что Гераська мгновенно насторожился.

Если они сейчас увидят Герасима, то сразу поймут, что никакой он не фамильяр. Что он… люмиар. Древнее магическое существо, пришедшее из другого мира.

Не бывает у одного мага сразу двух фамильяров!

Это аксиома, первое правило, которое заучивает каждый студент Академии.

Воспользовавшись моментом затишья, я решила покинуть столовую как можно быстрее. Небрежно закинув ремень сумки на плечо, я поднялась из-за стола.

Двери столовой закрылись за моей спиной, и я с облегчением вздохнула. Широкий коридор, украшенный портретами бывших директоров Академии, был почти пуст – только пара студентов спешила на утренние занятия.

Я уже собиралась свернуть к лестнице, ведущей в жилое крыло, когда за спиной раздался цокот торопливых каблуков.

Характерный, невозможно перепутать ни с чем – так ходила только мисс Цербер, личный секретарь, теперь уже нового ректора. Её шаги всегда звучали как приговор – четкие, безжалостные, неотвратимые.

– Мисс Тайра, – раздался за моей спиной её холодный голос, в котором, несмотря на все усилия, проскальзывали нотки давно подавляемого северного акцента. – Прошу вас пройти со мной. Немедленно.

Сердце сжалось от дурного предчувствия. Я прижала к себе сумку с котом.

– Конечно, мисс Цербер, – ответила я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и уверенно. – Ректор вызывает меня?

Она не удостоила меня ответом, лишь кивнула в сторону административного крыла, где располагался кабинет ректора. Её серое платье с высоким воротничком делало её похожей на тень, скользящую по коридорам Академии – бесплотную, но неумолимую.

В кабинете ректора царил полумрак. Тяжелые шторы были слегка приоткрыты, пропуская лишь тонкую полоску утреннего света, прорезавшую комнату словно золотой клинок.

Книжные шкафы от пола до потолка, заполненные древними фолиантами, окружали комнату со всех сторон, создавая впечатление, что мы находимся внутри старинной библиотеки, а не в административном кабинете.

Когда я вошла, то с удивлением обнаружила, что в кабинете находится не только ректор, но и министр Арчибальд Тернер, тот самый, который спас меня. Высокий, худощавый, с аристократическими чертами лица и пронзительными голубыми глазами, он стоял у камина, задумчиво глядя на пламя, а в руках держал старинную книгу в темно-синем переплете, украшенном серебряными узорами, напоминающими созвездия.

– Присаживайтесь, мисс Тайра, – предложил ректор, указывая на кресло перед массивным дубовым столом. Он выглядел уставшим, под глазами залегли темные круги, а в бороде, кажется, прибавилось седины.

Я послушно села, чувствуя, как нарастает тревога. Каждый нерв, каждая клеточка моего тела кричала об опасности, но отступать было некуда. Сумка с Гераськой уютно устроилась на моих коленях – я ощущала тепло его маленького тельца сквозь ткань, – а изумрудная сфера, теперь уже более спокойная, зависла над моим плечом, словно охраняя.

Её свет окрашивал небольшой участок вокруг меня в нежно-розовый цвет, создавая странный контраст с тяжелой атмосферой кабинета.

Ректор взглянул на министра и кивнул, молчаливо передавая инициативу:

– Министр Тернер хотел бы поговорить с вами наедине. Я оставлю вас, – он поднялся из своего кресла.

С этими словами он направился к выходу, шурша мантией по старинному персидскому ковру, но на пороге обернулся, и его глаза встретились с глазами министра:

– Министр, помните о нашем соглашении. Это всего лишь студентка, – в его голосе прозвучало что-то, чего я никогда раньше не слышала – не просьба, но твердое напоминание, почти предупреждение.

Дверь закрылась, и мы остались вдвоем – я и министр Тернер, один из самых могущественных людей в мире магии. Он отложил книгу, которую держал в руках, на низкий столик рядом с камином. Я успела заметить золотое тиснение на обложке, изображающее какое-то мифическое существо, и сел в кресло напротив меня.

Несколько мгновений он изучал меня взглядом, столь пристальным, что казалось, он видит насквозь не только мою одежду и кожу, но и мысли, воспоминания, страхи. Его глаза, холодные и расчетливые, были глазами человека, привыкшего принимать решения, от которых зависели судьбы других.

Я ждала, сжимая в руках ремень сумки, где притаился Гераська, и наконец, министр заговорил.

– Как вы себя чувствуете, мисс Тайра? – спросил он неожиданно мягким голосом.

– Немного растерянно, если честно, – ответила я, поглаживая Гераську, чтобы успокоить дрожь в руках.

Министр задумчиво потер подбородок.

– События на поляне заставили нас провести тщательное расследование. Мы изучали древние записи, сопоставляли факты... И теперь я уверен в том, что ваш маленький друг – не обычный фамильяр. Впрочем, я более чем уверен, что вы и сами это прекрасно понимаете.

Он подошел к книжному шкафу и достал еще один том, еще более древний, чем тот, что был у него в руках ранее. Открыв его на заложенной странице, он положил книгу передо мной.

На пожелтевшем пергаменте было изображено существо, удивительно похожее на Гераську, но с едва заметным серебристым сиянием вокруг. Рядом тянулись строки на древнем языке, часть из которых была переведена на полях.

– Люмиары, – начал министр Тернер, – древние существа, хранители врат между мирами. Они появляются только тогда, когда нарушается равновесие, и только рядом с теми, кто способен это равновесие восстановить.

– Но он... он просто мой друг, кот… – пробормотала я.

– Так выглядит его физическая форма в нашем мире, – пояснил министр. – Люмиары принимают облик, который вызывает меньше всего подозрений и больше всего... симпатии. – Он слегка улыбнулся, глядя на Гераську. – И должен признать, он сделал отличный выбор. Вот почему сегодня к вам вернулся ваш настоящий фамильяр, – продолжил Тернер. – А Гераська... у него было другое предназначение.

– Какое предназначение? – спросила я, чувствуя, как сердце сжимается. Я начинала понимать, к чему ведет этот разговор.

– Привести вас сюда. Помочь вам выполнить вашу миссию. И теперь, когда Равенкрафт остановлен, а равновесие восстановлено... Ему пора вернуться в свой мир.

Тернер кивнул, в его глазах появилось что-то похожее на сочувствие.

– Он спас меня, моих друзей, – сказала я, неожиданно для себя поднимаясь с кресла. – Без него ничего бы не получилось!

– Я согласен с вами, – спокойно ответил министр, что застало меня врасплох. – Гераська действительно сыграл решающую роль во всем произошедшем. Но дело не в том, что мы хотим или не хотим. Существуют законы мироздания, которые выше наших желаний.

Он сделал паузу, а затем добавил:

– Его миссия здесь окончена.

Эти слова повисли в воздухе, и к ним, словно эхо, в моей голове добавилось: «Как и моя...»

Да, подумала я про себя. Пора заканчивать дела и возвращаться домой...

– Как это произойдет? – спросила я, стараясь, чтобы голос звучал твердо. – И когда?

– Это зависит от вас обоих, – ответил министр. – Люмиары не подчиняются нашим правилам или заклинаниям. Он сам почувствует, когда придет время. И я думаю... – он посмотрел на меня с внезапным пониманием, – что вы тоже это почувствуете.

– У вас еще есть время попрощаться и закончить то, что вы должны сделать в нашем мире, – сказал он. – И знайте, что мы будем вечно благодарны вам обоим за то, что вы сделали для Академии и всего магического сообщества.

Я вздрогнула, чувствуя, как по спине пробежал холодок. В сумке завозился Гераська, словно почувствовав мою тревогу. Розовая сфера над плечом замерцала чуть ярче, создавая вокруг меня защитный ореол света.

Откуда он знает? Про люмиара, предположим, мог узнать из книги – древние фолианты хранят множество тайн. Но про меня? Что именно ему известно?

Я медленно подняла взгляд. В его взоре читалось понимание, почти отеческая забота, и что-то еще – какая-то древняя мудрость, делавшая его похожим на существо, прожившее не одну жизнь.

Словно прочитав мой немой вопрос, он слегка улыбнулся. Его рука потянулась к книге в темно-синем переплете, и он медленно, почти торжественно пододвинул её ко мне через стол. Старинная кожа переплета пахла временем и магией.

Я склонилась над раскрытой страницей. Знакомый рисунок люмиара – существа с крыльями, окруженного сиянием магической силы.

Видела уже. И что в этом особенного?

Но тут произошло нечто необычное. Сфера министра, до этого момента незаметно парившая где-то под потолком, медленно опустилась и зависла над моей головой.

Она была удивительного цвета – глубокого синего, как ночное небо, с вкраплениями серебристых искр, напоминающих звезды.

Внезапно сфера вспыхнула, осветив страницу яркой вспышкой. В этом свете древние чернила на пергаменте словно ожили, задвигались, перетекая в новые формы.

И я могу поклясться, что в эту секунду рядом с очертаниями крылатого существа проявилась ещё одна фигура.

Человеческая.

Они не просто находились рядом – оба существа были связаны призрачными нитями, похожими на серебристую паутину. Нити пульсировали, светились, создавая между ними неразрывную связь.

Мгновение – и видение исчезло, оставив после себя лишь смутное ощущение чего-то важного.

Министр встал, давая понять, что разговор подходит к концу.

Уже у самой двери я услышала голос министра:

– Еще одно, – в его голосе звучала та же мягкость, но теперь к ней добавилось что-то похожее на уважение. – После всего, что произошло... вы всегда будете желанным гостем в нашем мире, мисс… Тайра. Всегда.

Я обернулась, встретившись с его взглядом в последний раз. В его глазах отражалось понимание – понимание того, что некоторые тайны должны оставаться тайнами, что некоторые истории должны заканчиваться именно так, как им предначертано.

Дверь закрылась за мной с тихим щелчком, оставляя позади кабинет, министра и древнюю книгу с её загадочными иллюстрациями.

ГЛАВА 60. Последнее дело Тамары Васильевны Подушкиной

– Мама... – прошептала я, и с этим словом будто сорвалась плотина.

Всё вернулось – воспоминания, запахи, обрывки разговоров, реклама, к которой мы сначала относились с усмешкой, а потом с тревогой.

Те самые билборды с сияющими лицами женщин, чья красота выглядела пугающе неестественной.

И мама среди них – в первый день программы, вдохновлённая, полная надежд. Она верила. Верила, что время можно повернуть вспять.

Я стояла в лаборатории профессора Стебля, в руках сжимая крохотный флакон. Зелье отдавало запахом лаванды, меди и чего-то неизъяснимо древнего – как будто само время капало в стеклянную ампулу.

– Я тут ещё поработал над составом… Это весьма нестабильное снадобье, – повторил профессор уже в третий раз, глядя на меня с беспокойством. – Ты уверена?

Я кивнула. У меня не было выбора.

Профессор вздохнул, словно хотел что-то добавить, но сдержался. Я заметила, как он крепче сжал стеклянную колбу с мутноватым содержимым, прежде чем осторожно передать её мне, словно вручал зажжённую бомбу.

– Спасибо, – сказала я.

Выйдя из лаборатории, я сразу свернула в сторону забытой кладовой. Узкий коридор вёл вглубь старого крыла Академии, туда, где никто не бывал без нужды.

Обшарпанная дверь с облупившейся краской скрипнула в знак протеста, когда я её открыла. Внутри было темно и пыльно, пахло старыми травами, сургучом и временем.

Я быстро закрыла за собой дверь. Тишина окутала меня, влажная и глухая. Здесь нас точно никто не потревожит.

– Всё будет хорошо... – прошептала я.

Я поставила снадобье на перевёрнутый ящик и опустилась на корточки рядом. Из сумки осторожно выглянула белоснежная мордочка – Гераська. Его глаза сверкнули в тусклом свете, и он медленно, осторожно выбрался наружу, не издав ни звука. Он чувствовал напряжение, знал, что мы здесь не просто так.

Розовая сфера тревожно пульсировала над нами в темноте.

– Сейчас... или никогда, – прошептала я и взглянула на колбу. Жидкость внутри едва заметно дрожала.

Ведь никто не мог знать, что произойдёт, если объект связан не с одним фамильяром. Или, как в моём случае, ещё и с люмиаром.

Возможно, чудо, а возможно…

Гераська затаился. Я чувствовала его внутреннюю борьбу и сопротивление.

Я дотронулась до сферы, потом – до его шерстки. Легкий разряд прошёл по пальцам, будто я замкнула контур. Колбу я подняла обеими руками, осторожно, по спине побежали мурашки.

Я сделала глоток.

Зелье обожгло горло, и всё вокруг вздрогнуло. В воздухе появились серебристые линии – сотни, тысячи нитей, вибрирующих, извивающихся, как струны огромной арфы.

Они шептали. Пели. Показывали сцены – обрывки прошлого, альтернативные повороты событий, забытые пути.

– Нам туда, – прошептал Гераська. Его голос прозвучал внутри меня, не кошачий, не человеческий – что-то срединное, древнее, как будто сама ткань мира говорила со мной.

Я протянула руку. Нити сомкнулись вокруг ладони, затрепетали, и одна – сияющая, тёплая, цвета утреннего солнца – откликнулась.

Вспышка. Мир вокруг потемнел. Потом – свет.

Я стояла в клинике «Вечная жизнь», в тот самый день, когда мама подписывала документы.

Её лицо светилось надеждой. Она ещё не знала, чем это для неё обернётся…

Мама сидела за столом, немного бледная, сжав губы в тонкую линию. В её руках было механическое перо, она собиралась подписать документ. Тот самый.

Контракт, который всё изменил. Тот, после которого она стала не совсем собой – жертвой магии, заключённой в тело ребёнка, который продолжал «молодеть», следуя к своему неминуемому концу.

Я метнулась вперёд.

– Мама! Не делай этого! Прошу!

Но она не подняла головы. Не дрогнула. Никак не отреагировала. Даже не моргнула.

Она была в другом мире, так же, как я теперь была не в своём.

– Мама, пожалуйста...

Я опустилась на колени рядом, в отчаянии прижавшись к её колену. Холодный воздух, нереальность происходящего – всё это било по сознанию, как ледяная вода. Но мама не реагировала.

Гераська появился рядом, тихо, как тень. Он сразу понял, что она нас не видит. Он потёрся о её руку, заглянул в глаза, громко и протяжно мяукнул. Ничего. Пустота.

Она подняла ручку. Сделала вдох. Подвела её к документу.

Нет.

Нет!

Мир трещал по швам. Воздух рвался, как тонкая плёнка, а время бешено пыталось затянуть нас обратно в свою изломанную траекторию.

Действие зелья скоро закончится, и у меня не останется сил оставаться в этой реальности.

Я была в отчаянии. Всё рассыпалось. Реальность не выдерживала. Пространство дрожало, готовое выбросить нас обоих в пустоту.

Но тут, словно просочившись сквозь щели времени, рядом появилась моя розовая сфера. Она не просто возникла – вспыхнула, как сердце, как всплеск желания изменить всё. Её свет был мягким, но безумно ярким, и с каждым её пульсом я чувствовала, как всё внутри меня меняется.

Гераська взмахнул крыльями и замер, его глаза расширились, и я увидела, как его магия – светлая, плотная, как дым, – вытягивается наружу и вплетается в свет сферы.

И я – я чувствовала, как вся моя суть откликается. Всё, чем я была, кем я стала.

Силы соединялись.

Моя, Гераськи, и сферы. Мы больше не были чем-то отдельным. Это был не просто союз. Это было переплетение, как три потока, слившиеся в одну реку.

Картинка задрожала.

Как будто сама ткань времени позволила мне выдернуть одно движение из реальности. Я вложила в это всё, что у меня было – волю, гнев, любовь, отчаяние.

Я сделала невозможное!

Ручка вылетела из её пальцев и с глухим стуком ударилась о кафель.

Мама вздрогнула. Замерла. Посмотрела на руку. Потом – на пол. Медленно опустилась, подняла ручку и... вдруг остановилась, нахмурилась, словно почувствовала нечто чужое рядом. Необъяснимое.

Я стояла прямо перед ней. Близко. И в её взгляде мелькнуло сомнение. Тонкий трещащий момент, когда мир может свернуть с заранее проложенного пути.

– Что… – прошептала она, и в её голосе дрогнула тень сомнения. – Что-то… не так…

Она оглянулась, словно впервые почувствовала, что в комнате кто-то есть, хотя и не могла это объяснить. Её рука всё ещё сжимала ручку, но теперь пальцы дрожали. На секунду мир будто затаил дыхание.

Я сделала шаг ближе.

И обняла её. Просто так.

Сквозь ткань времени, через невозможное. Стиснула изо всех сил, как будто могла удержать её от судьбы, от предстоящего слома, от пустоты.

– Мам... – Я больше не кричала. Голос был тихим, почти шёпотом, но в этих словах было всё. – Ты у меня самая красивая. Такая… Тебе это всё не нужно. Мы тебя с папой так сильно любим...

Я почувствовала, как она вздрогнула. Лёгкое движение плеча – почти незаметное. Но для меня оно было как землетрясение.

В этом дрожании – жизнь. Понимание. Связь.

Она медленно опустилась обратно на стул. Не сразу. Сначала взглянула на документ, потом – на ручку, всё ещё в руке.

Мама перевела дыхание, моргнула, отложила ручку в сторону. Пальцы её медленно поправили выбившуюся прядь.

– Простите... – сказала она, повернувшись к сотруднику клиники. Её голос звучал иначе – мягко, но уверенно. – Знаете… Я передумала.

Улыбнулась и кокетливо поправила волосы.

И в этом жесте было что-то такое…

Мама…

И тут всё вокруг завибрировало. Время, нарушенное, стало сопротивляться. Воздух затрещал от напряжения. Пространство начало рушиться, будто сам мир понял, что меня здесь не должно быть.