Текст книги "Тамара Васильевна меняет профессию! (СИ)"

Автор книги: Анжелика Роуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 34. Люмиар

Кабинет ректора Равенкрафта всегда производил на меня странное впечатление. В этот вечер, когда последние лучи заходящего солнца проникали сквозь высокие витражные окна, это ощущение лишь усилилось. Свет преломлялся в стеклах, создавая на полированном дубовом полу причудливый узор из кроваво-красных, изумрудных и сапфировых пятен.

Старинные часы в углу отсчитывали время с мягким, глубоким тиканьем.

Равенкрафт стоял у своего массивного стола, его высокая фигура отбрасывала длинную тень на стену, усеянную портретами бывших ректоров Академии. Эти молчаливые наблюдатели, казалось, следили за мной сквозь время.

Я сидела в кресле напротив, чувствуя, как старинная кожа слегка поскрипывает под моим весом. На коленях свернулся клубочком Гераська.

Встреча с родителями оставила во мне смешанные чувства. Радость от воссоединения с отцом, шок от осознания того, что маленькая Мира – это моя мать, и тревога за её будущее – всё это клубилось внутри меня, мешая сосредоточиться на происходящем.

Сцена в парке всё ещё стояла перед глазами: маленькая девочка с родными серыми глазами, беззаботно болтающая ногами в ярко-красных сандалиях.

Маленькая девочка, которая когда-то была моей матерью. Девочка, которая с каждым днём становилась всё младше, приближаясь к неизбежному концу.

Что ж, теперь мне было понятно, что имел в виду ректор Равенкрафт, когда упомянул тот особенный случай, что произошёл с моей матерью. Который подкосил Тайру в прошлом учебном году, и из-за чего ей дали отсрочку и оставили на второй год.

В кабинете повисла тяжёлая тишина, густая и осязаемая, словно предгрозовой воздух. Мои пальцы невольно зарылись в мягкую шерсть Гераськи, ища утешения.

Он был тёплым, живым якорем в реальности, которая с каждой минутой становилась всё более зыбкой и непонятной.

Гераська тихо заурчал под моими прикосновениями, и этот простой звук неожиданно придал мне сил.

– Ваш... фамильяр… – голос ректора вывел меня из задумчивости, – он появился внезапно, не так ли? И вы не проводили никакой ритуал призыва?

Глаза ректора сузились. В его взгляде читалось что-то большее, чем просто профессиональный интерес – какое-то личное беспокойство, почти страх.

– Нет, сэр, – я покачала головой.

Равенкрафт встряхнулся и подошёл ближе. Его длинные, тонкие пальцы коснулись спины Гераськи, осторожно ощупывая место, где крылья соединялись с телом.

– И вы уже заметили его некие особенности? Его магические дары, вы их уже ощущаете?

Я вздрогнула. Исцеление шрама, ночное зрение хищника, и чудо-трансформация, делающая тело текучим словно жидкость…

Об этом лучше пока умолчать. Я не могу доверять этому человеку.

Словно прочитав мои мысли, Равенкрафт тонко улыбнулся. Его губы изогнулись в улыбке, не затрагивающей холодных глаз.

– Нет, сэр, пока нет… – солгала я, опуская взгляд, боясь, что глаза выдадут правду.

Он отошёл к одному из книжных шкафов, занимавших всю стену от пола до высокого потолка. Шкафы были заполнены фолиантами всех размеров и возрастов – от новеньких, в блестящих обложках, до древних манускриптов, скреплённых почерневшими от времени металлическими застёжками. Некоторые книги, казалось, излучали собственное свечение, другие были закованы в цепи или защищены магическими печатями.

Равенкрафт с уверенностью, говорящей о многолетней привычке, извлёк тяжёлый том в потёртом кожаном переплёте тёмно-коричневого, почти чёрного цвета.

Золотые буквы на корешке давно стёрлись, но я разглядела очертания древнего символа – переплетённые крылья и языки пламени.

– Я нашёл упоминание об этом… создании, – Равенкрафт открыл книгу на заложенной пергаментной закладкой странице и повернул её ко мне.

Страницы книги источали запах веков – пыль, чернила, магические травы и что-то ещё, неопределимое, но древнее.

На пожелтевшем пергаменте был изображён зверь, поразительно напоминающий Гераську, но гораздо крупнее.

Величественное существо с кошачьим телом, расправленными крыльями звёздного синего цвета и развевающейся гривой, словно сотканной из серебряных нитей.

Вокруг него клубилось серебристое сияние, напоминающее туманность в ночном небе, а глаза, нарисованные с удивительной детализацией для столь древнего манускрипта, казались живыми и разумными.

– Люмиар, – прочитала я древнее название, написанное под рисунком витиеватыми буквами на языке, который я не должна была понимать, но каким-то образом понимала. – Хранитель границ между мирами.

– Именно, – кивнул ректор. – Согласно древним текстам, Люмиары появляются лишь в моменты, когда грань между мирами истончается. Когда реальности начинают... смешиваться.

Гераська, казавшийся спящим всё это время, внезапно навострил ушки и приподнял голову. Холодок пробежал по моей спине – что, если Равенкрафт прав?

Но признать это означало бы привлечь внимание к Гераське, к тому, что он действительно особенный. А что-то внутри меня кричало о том, что это опасно – и для меня, и для него самого.

– По-моему, совсем не похоже на моего фамильяра, – сказала я, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно и немного насмешливо. – У моего крылышки крохотные, да и грива отсутствует. Совершенно разные.

Равенкрафт захлопнул книгу и вернул её на полку. Его движения были резкими, нервными – так не похоже на обычную сдержанность ректора. Я заметила, как его пальцы слегка дрожали – от возбуждения или страха?

– Это то, что нам предстоит выяснить, – сказал он, возвращаясь к столу. Дубовые половицы тихо скрипели под его шагами, отсчитывая каждое движение. – Академия не может допустить подобных... инцидентов.

Последнее слово он произнёс с особым акцентом, и я почувствовала в этом скрытую угрозу. Что именно подразумевал ректор под "инцидентами"? И почему появление необычного фамильяра так взволновало его – человека, повидавшего за свои годы множество магических существ и явлений?

Равенкрафт подошёл ближе и наклонился так, что его лицо оказалось на одном уровне с моим. Я почувствовала запах странных трав – мята, полынь и что-то ещё, горьковато-пряное, манящее. Его дыхание было ровным, но в глазах я уловила тень беспокойства, почти страха.

Гераська внезапно выпрямился, его шерсть встала дыбом. И, к моему ужасу, его маленькие крылышки полностью раскрылись, наполняя комнату серебристым светом, похожим на лунное сияние, но более насыщенным, почти материальным. В этом свете тени в углах кабинета стали глубже, а портреты на стенах, казалось, отступили дальше в свои рамы.

Равенкрафт отступил на шаг, его рука инстинктивно потянулась к амулету, скрытому под воротником мантии – древнему серебряному символу, изображающему глаз в треугольнике.

Защитный жест, выдающий его настороженность.

– Будет собрана комиссия, – сухо сказал ректор, вернувшись к своему обычному тону, хотя я заметила, как побелели костяшки его пальцев, сжимающих край стола. – Старейшие маги Академии должны определить природу вашего... фамильяра. Если он вообще таковым является… И решить, представляет ли он угрозу для безопасности учреждения.

В его словах я услышала приговор. Комиссия – это было серьёзно. Старейшие маги славились своим консерватизмом и подозрительностью ко всему новому и необычному. Если они решат, что Гераська – не просто фамильяр, а нечто большее, нечто потенциально опасное...

– Когда состоится это... слушание? – спросила я, успокаивающе поглаживая Гераську, чьи крылья постепенно складывались, а свечение угасало. Под моими пальцами я чувствовала его напряжение – маленькое тельце было натянуто как струна.

– Через три дня, на закате, в Зале Суждений. До тех пор я постараюсь держать вас и вашего... питомца в поле своего пристального внимания, – он выпрямился, снова становясь тем строгим, отстранённым ректором, которого знала вся Академия. – Вы свободны, мисс Фаэрис. И помните – в стенах Академии у каждого действия есть последствия. У каждого выбора – своя цена.

ГЛАВА 35. Тайны пыльных переплетов

Рассветное солнце, бледное и нерешительное, едва пробивалось сквозь свинцовые тучи, нависшие над Академией, окрашивая древние стены в призрачно-серый цвет.

Утренний туман стелился по земле, обволакивая основания башен, словно пытаясь поглотить их целиком. Я торопливо шла по пустынным коридорам, а мои шаги эхом отдавались от каменных стен, нарушая зловещую тишину этого часа.

Гераська, свернувшийся калачиком в моей сумке, тихо посапывал, изредка вздрагивая и выпуская маленькие серебристые искры из-под плотно прижатых крылышек. Его мордочка подёргивалась, словно он пытался убежать от кого-то в своих снах.

Итак, времени у меня было мало. Как и информации. До комиссии оставалось три дня.

Впереди показался массивный арочный проход, ведущий в западное крыло. Створки тяжёлых дверей были украшены искусной резьбой, изображавшей сцены из древних магических войн – напоминание о цене, которую порой приходится платить за знания.

Библиотека Академии располагалась в самом старом крыле здания – массивном каменном строении, древнем настолько, что никто уже не помнил имён его создателей.

Узкие окна-бойницы, похожие на прищуренные глаза, пропускали внутрь скупые лучи света, а каменные горгульи, застывшие в извечном оцепенении, наблюдали за всеми, кто осмеливался приблизиться к этому хранилищу знаний. Их оскаленные морды, иссечённые ветрами и дождями столетий, казалось, предупреждали: не всякое знание предназначено для смертных умов.

Я остановилась перед дверями, украшенными бронзовыми рунами защиты, поблёскивающими в полумраке, словно живые. Магические символы образовывали сложную вязь, пульсирующую едва заметным голубоватым светом – барьер, непреодолимый для обычных студентов.

Я провела рукой по воздуху в нескольких сантиметрах от двери, чувствуя покалывание защитных чар на кончиках пальцев.

Обычное заклинание доступа здесь не сработало бы – для этого требовалось специальное разрешение от хранителя библиотеки. Разрешение, которого у меня, разумеется, не было.

Но у меня было нечто другое.

Сделав глубокий вдох, я сосредоточилась, погружаясь в себя, находя ту странную часть своей сущности, которая проявилась недавно – мою способность к текучести. Ощущение было похожим на погружение в прохладную воду, когда границы тела становятся размытыми, а плоть – податливой, как жидкость.

Моя кожа начала мерцать, становясь полупрозрачной. Я чувствовала, как молекулы моего тела ослабляют связи между собой, превращая плоть в нечто среднее между жидкостью и газом.

Я устремилась к крошечной щели между дверными створками.

Руны защиты вспыхнули ярче, пытаясь удержать вторжение, но в моём текучем состоянии я была неуловима для их магической сети.

Оказавшись по другую сторону двери, я медленно собрала себя воедино, молекула за молекулой возвращаясь к привычной человеческой форме. Процесс был истощающим – я чувствовала слабость и лёгкое головокружение, словно после длительной болезни.

Я подождала, пока Гераська последует моему примеру.

Библиотека встретила меня тишиной, глубокой и всеобъемлющей, словно я нырнула на дно океана. Огромное пространство, заполненное стеллажами, уходящими под самый потолок, казалось бесконечным лабиринтом, где так легко затеряться навсегда.

Воздух был густым и тяжёлым, насыщенным запахом старой бумаги, кожаных переплётов, чернил и той особой пыли, которая скапливается только в местах, где хранятся древние манускрипты.

В этом запахе чувствовались отголоски алхимических формул, шёпот заклинаний и эхо давно отзвучавших голосов тех, кто создавал эти книги и тех, кто читал их до меня.

– Нам нужно действовать быстро и тихо, – прошептала я, поглаживая Гераську за ушком. – Библиотекарь Норт появится через два часа, и к тому времени мы должны уже найти что-нибудь полезное – или хотя бы быть в секции, доступ к которой у нас есть официально.

Мне нужна была информация, которую не найдёшь в стандартных курсах. Мне нужны были древние тексты, легенды, возможно, даже запретные знания, скрытые от любопытных глаз обычных студентов.

Наконец, я добралась до секции мифических существ, отмеченной серебряным барельефом единорога на стене. Я начала быстро просматривать корешки книг, выхватывая взглядом названия и символы, ища хоть какое-то упоминание о Люмиарах.

Мои пальцы скользили по корешкам книг, ощущая различные текстуры – кожу, пергамент, ткань, металл, и даже странные материалы, которых я не могла определить.

Некоторые оставались прохладными под моими пальцами, другие нагревались, словно приветствуя мое прикосновение, а от нескольких я отдернула руку, почувствовав неприятное покалывание – не все знания были рады человеческому любопытству.

Я нашла множество упоминаний о крылатых кошках в разных культурах. Книги изобиловали красочными иллюстрациями, детальными описаниями и легендами, но ничего, что напоминало бы создания из книги Равенкрафта – загадочных Люмиаров, стражей границ между мирами.

Всё не то…

Пыль древних фолиантов щекотала ноздри, вызывая желание чихнуть, а глаза уже начинали слезиться от напряжения и тусклого света. Строчки в книгах плясали, сливаясь в причудливые узоры, словно намеренно скрывая от меня свои секреты. Тени между стеллажами становились глубже, а тишина – плотнее, давящей на уши.

– Вот бы мне ту книгу... – подумала я с досадой, захлопывая очередной бесполезный том по мифологии северных магических рас, от которого пахло водорослями и морской солью. – Ту самую, что Равенкрафт показывал мне в своём кабинете. Там было всё, что мне нужно знать.

Вскоре я услышала, как громко щёлкнул замок главной двери – резкий звук разнёсся по тихим залам библиотеки.

Это мог быть только Норт, хранитель библиотеки – высокий, худой человек с острым взглядом и идеальной осанкой, чья любовь к порядку была столь же сильна, как и его неприязнь к нарушителям правил.

Его тяжёлые шаги, размеренные как маятник старинных часов, эхом разносились по пустым коридорам, приближаясь с неумолимой точностью.

Я поняла – мне пора уходить из этой секции. Если Норт найдёт меня здесь, без специального разрешения, последствия будут катастрофическими!

Осторожно, едва дыша, я начала пятиться в тень.

Мой фамильяр беспокойно завозился в сумке, его крылышки трепетали под моими пальцами, словно он хотел о чём-то предупредить.

Я уже собиралась переместиться в другую секцию, когда услышала чьи-то тихие шаги.

Я замерла.

Звук был едва различим – словно кто-то очень старался передвигаться бесшумно, крадучись, как вор в ночи. Но древние половицы предательски поскрипывали под любым весом, выдавая присутствие незваного гостя.

Я замерла, прислушиваясь, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее. Кто-то был за стеллажом с редкими изданиями по метаморфической магии. Шаги остановились, затем послышался приглушённый шорох страниц, словно кто-то осторожно листал книгу.

А потом я услышала ещё шаги – с противоположной стороны. Более лёгкие, торопливые, они приближались к тому месту, где находился первый посетитель.

– Ну наконец-то... Долго я ещё буду тут в пыли задыхаться, – услышала я знакомый голос, от которого по спине пробежал холодок.

Над стеллажом показалось розовое свечение, нежное и обманчиво-безобидное.

Я сразу узнала это существо – фамильяр Катарины!

По моей коже пробежали мурашки, словно от прикосновения призрачных пальцев. Катарина здесь? В такую рань?

Через мгновение над соседним стеллажом появилось ещё одно сияние – ослепительно золотистое и яркое, словно миниатюрное солнце, пронизывающее сумрак библиотеки своими лучами, заставляя пылинки в воздухе танцевать в завораживающем танце.

Этот особенный оттенок золота я узнала бы где угодно – не тусклый блеск металла, но живой, пульсирующий свет, который я видела лишь однажды, в ту загадочную ночь, когда случайно стала свидетельницей странного ритуала, проводимого ректором Равенкрафтом в самой глубине Шепчущего леса…

ГЛАВА 36

А голос, ответивший Катарине, принадлежал Лире.

Как же странно! Раньше они никогда не общались. Популярная Катарина и неудачница Лира, над которой втихомолку посмеивались даже первогодки.

В социальной иерархии Академии они находились на противоположных полюсах. И всё же сейчас их голоса переплетались в приглушенной беседе, как старые сообщники, делящие опасную тайну.

Искры их фамильяров танцевали в воздухе, создавая причудливый узор из розового и золотого света, отражавшийся в стеклянных дверцах антикварных шкафов.

Что связывало этих двоих?

Какая тайна могла объединить высокомерную красавицу и забитую отличницу в этот призрачный час перед рассветом?

И вообще, как они сюда проникли? У этих двоих есть какие-то особые привилегии?

И главное, какое отношение это имеет к ритуалу Равенкрафта и золотистому свечению, появившемуся в лесу и сейчас парящему над стеллажом?

Ритуалу, свидетелем которого я стала лишь по нелепой случайности…

Так, стоп, у Лиры теперь есть фамильяр?

Я бесшумно присела, прижав к себе сумку с Гераськой так крепко, что почувствовала, как бьётся его маленькое сердце – часто-часто, в унисон с моим собственным.

Его тельце напряглось под моими пальцами, словно натянутая струна. Он явно чувствовал присутствие других фамильяров, и это его тревожило. Крошечные когти впились в мою ладонь – не до крови, но достаточно болезненно, чтобы предупредить об опасности.

Меня не должны были обнаружить!

Не сейчас, когда я случайно стала свидетелем встречи, которая явно не предназначалась для посторонних глаз. Встречи, которая, возможно, содержала ключ к разгадке всех тех странных событий, произошедших со мной.

– Говори тише... – прошептала Катарина с раздражением. – Зато тут никого не бывает. Нас не должны видеть вместе.

Я осторожно выглянула из-за нижней полки, благословляя полумрак библиотеки. Сквозь просвет между книгами я могла разглядеть часть центрального прохода.

– Зачем ты впутала меня во всё это? – Лира нервно оглядывалась по сторонам. – Что теперь делать?

В её голосе звенело отчаяние.

– Кто же знал, что эти две дурынды окажутся не в том месте и не в то время? – огрызнулась Катарина, взмахнув рукой с такой силой, что её фамильяр метнулся в сторону, рассыпая вокруг себя каскад розовых искр. – И потом не забывай, ты меня сама об этом попросила! И я оказала тебе большую услугу. Если бы ты не заполучила фамильяра, тебя бы отчислили.

"Заполучила фамильяра?" – эхом отозвалось в моей голове. Фамильяры появлялись спонтанно, когда юный маг достигал определённого уровня силы. Их нельзя просто так взять и "заполучить"... или можно?

– Лучше бы отчислили, – прошептала Лира. – Знаешь, что за подобные манипуляции грозит кое-что посерьёзнее? Тюрьма! Или даже хуже… казнь!

Она побледнела так сильно, что её кожа казалась полупрозрачной, словно вылепленной из воска. Золотистый фамильяр беспокойно закружил над её головой, создавая вокруг неё подобие мерцающего нимба, отбрасывавшего зловещие тени на её искажённое страхом лицо.

– Не паникуй, – отрезала Катарина. – Мы во всём разберёмся. У меня есть одна идея, как всё можно обставить. И избавиться от обеих разом.

В её тоне появились тёмные обертоны, от которых по моей коже побежали мурашки. Было в её голосе что-то хищное, безжалостное – как у хорошенькой кошечки, играющей с пойманной мышью перед тем, как нанести смертельный удар.

– Ты видела её фамильяра? – Лира понизила голос до едва уловимого шепота, и мне пришлось задержать дыхание, чтобы расслышать её слова. – Он похож на...

– Тс-с, да, – оборвала её Катарина, оглядываясь с таким видом, будто древние фолианты могли иметь уши. – И нам надо поторапливаться. Потому что, если это правда...

Сердце в моей груди забилось с такой силой, что мне казалось, его стук должен разноситься по всей библиотеке, выдавая моё укрытие. Они говорили о Гераське!

О моём маленьком, серебристом, невинном Гераське с его полупрозрачными крылышками и доверчивыми глазами. Что в нём такого особенного? Почему эти две девушки, никогда прежде не имевшие ничего общего, теперь шептались о нём с таким тревожным видом?

И Равенкрафт… Чем мой питомец так их всех напугал?

– Я слышала, что будет комиссия, – продолжила Лира. – Тайру и её уродца просто уберут, выгонят из академии, и все будут довольны.

Я непроизвольно сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.

– Нет, это уже не вариант, – покачала головой Катарина, и в тусклом свете её глаза блеснули с металлическим отблеском. – Теперь мне надо от неё избавиться. Окончательно. Совсем. Навсегда.

От её голоса веяло таким холодом, что я почувствовала, как замерзают кончики пальцев.

– Что ты имеешь в виду? – голос Лиры дрогнул, словно сама мысль о том, что подразумевала Катарина, наполняла её ужасом.

– О, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду… – процедила Катарина сквозь зубы. – Из-за того, что она проявилась, её фамильяр забирает мои силы. И если это не остановить... Процесс будет необратимым. Из этого следует...

Забирает силы? Гераська? Но как? Почему?

Катарина не закончила фразу, но в воздухе повисло невысказанное, зловещее обещание.

– Ты в этом уверена? – тихо спросила Лира.

– Да, я теряю свои силы, – прошипела Катарина с отчаянием, которое невозможно было сыграть. – Мои косметии слабеют.

Катарина вышла, так чтобы на неё упал свет из прохода.

Я едва подавила вскрик изумления.

Катарина, безупречная красавица, чья кожа всегда сияла фарфоровой гладкостью, а волосы переливались подобно жидкому шёлку, выглядела... обычной!

Не уродливой, нет, но утратившей тот сверхъестественный глянец, которым она всегда отличалась от других девушек.

На её щеке виднелся крошечный прыщик, губы казались чуть потрескавшимися, а волосы лишились своего магического блеска.

– Видишь? – прошептала Катарина с таким трагизмом, будто показывала смертельную рану.

– Ты поправилась? – неуверенно спросила Лира, щурясь.

– Не только... Кожа сухая и волосы секутся, – Катарина драматическим жестом отбросила прядь назад, как бы демонстрируя нанесённый ущерб. – И прыщ!

Она произнесла это слово с таким ужасом, словно обнаружила у себя смертельное заболевание.

В любой другой ситуации я бы нашла её реакцию комичной, но было что-то пугающее в том, как серьёзно она воспринимала эти изменения.

Внезапно Гераська высунул мордочку из сумки, его любопытные глаза блеснули в темноте. И он… чихнул! Совсем тихо, но…

Я поспешно прикрыла его мордочку дрожащей ладонью, молясь всем известным божествам, чтобы девушки не услышали этот предательский звук.

Я замерла от ужаса, чувствуя, как время растягивается в бесконечное мгновение ожидания неизбежной катастрофы.

Катарина тоже замерла, словно хищник, учуявший добычу. Её голова медленно повернулась в мою сторону, глаза сузились, сканируя темноту.

– Кажется, мы не одни, – прошептала она.

Но тут оглушительный щелчок замка главной двери библиотеки разорвал напряжённую тишину, эхом разносясь по залам.

Катарина и Лира замерли, их шёпот оборвался на полуслове. Даже свечение их фамильяров, только что такое яркое и самоуверенное, потускнело, стремясь раствориться в окружающих тенях.

Это мог быть только один человек – Норт, хранитель библиотеки! Ох, как же я была ему рада…

Высокий, иссохший старик с пергаментной кожей и глазами цвета выцветших чернил, чья любовь к порядку граничила с одержимостью, а неприязнь к нарушителям правил была легендой среди студентов.

Ходили слухи, что за свою долгую карьеру он превратил в книжных червей семерых студентов, пойманных на воровстве манускриптов – буквально превратил, используя древнее проклятие, о котором узнал из запретной секции палеомагии. Правда это или нет, но…

Его тяжёлые, размеренные шаги разносились по коридорам, приближаясь с неумолимой точностью погребального марша. Каждый скрип половиц казался предвестником неминуемого разоблачения.

Даже само пространство библиотеки, казалось, затаило дыхание, ожидая появления своего грозного хранителя.

Я поняла – мне нужно немедленно уходить из этой секции. Если Норт найдёт меня здесь, в запретной зоне, без специального разрешения, подписанного как минимум тремя профессорами и самим ректором, последствия будут катастрофическими.

Осторожно, едва дыша, я начала пятиться в тень.

Каждое движение давалось с мучительной медлительностью, каждый шаг был рассчитан так, чтобы не потревожить ни единой пылинки.

При этом я старалась не терять из виду Катарину и Лиру.

Они тоже начали отступать, двигаясь бесшумно, словно призраки, растворяющиеся в предрассветной мгле. Золотистое и розовое свечение их фамильяров, ещё недавно такое заметное, теперь сжалось до едва различимых точек, напоминающих угасающие искры в камине.