Текст книги "Семейные хроники Лесного царя (СИ)"

Автор книги: Антонина Бересклет (Клименкова)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Для доходчивости Яр накрыл его руку своей, сжал сильно-сильно. И выразительно посмотрел в глаза, словно до души дотянулся.

– Ты знаешь меня, – тихо сказал Сильван. – Причем иногда мне кажется, что ты знаешь меня лучше, чем я сам. И это не касается моих внутренностей, в которых ты опять покопался! – прошипел он, не сдержался, вырвал руку из удивленно разжавшихся пальцев. – Так что не делай вид, будто тебя интересует мой ответ.

– Ну вот и молчи, – хмыкнул довольный Яр, откинувшись на спинку кресла.

– Ты… правда заменил мне сердце? – недолго смолчал некромант.

– А ты разве не чуешь, что у тебя внутри стучит как-то странно, с эхом? – ухмыльнулся Яр.

Сильван решил проверить: приложил ладонь к груди, прислушался. Побледнел.

– Милка у меня девка шустрая да бойкая, ей в мужьях старик не нужен! Со старым сердцем ты б до венца не дотянул, она бы тебя в два счета заездила до мыла. Так что пришлось мне позаботиться о будущем зятя, как-никак мне с тобой еще внуков воспитывать, не хочу, чтобы дети безотцовщиной росли. Что делать с первым сердцем, ты сам потом решишь, предоставляю на твое усмотрение. Я бы посоветовал оставить оба – про запас, мало ли что может случиться, вдруг поранишься или тебя, тьфу-тьфу, подстрелят. Я так смотрю, сердце-то ожило, получив помощника, так что его можно залатать со временем, будет не хуже… Эй, ты чего удумал в обморок падать?

Яр вскочил, подхватил на руки мага: тот, пока владыка разливался ехидным соловьем, стал подозрительно крениться набок и в конце едва не сверзнулся под стол. Пришлось нести его к кровати, укладывать. Не обратив внимания на слабое сопротивление, Яр дернул за шиворот, распахнул на груди некроманта балахон – и приник ухом, прислушался к двойному стуку:

– Что-то ты зачастил! – недовольно заметил лесной владыка. – Что-то зашумел!..

– Я… всё нормально… я в порядке… – попытался возражать маг.

Но Яр на мгновение задумался, хмыкнул, обнаружив проблему – и напал на болезного с отнюдь не ласковым поцелуем. Сильван едва не поперхнулся от изумления. И едва не подавился – ощутив, как по языку протолкнулся к горлу какой-то горячий комочек, покалывающий чарами с привкусом железа.

– Кусочек потерялся, – оторвавшись, шепнул Яр ему на ухо. – Не волнуйся, сейчас я всё исправлю, больше шуметь не будет.

Сильван зажмурился от уколовшей под грудиной боли, во рту снова стало солёно и ржаво. И сердце на миг остановилось… Вот правда, второе продолжало работать, пусть и гулко. А потом и оба заколотились слаженным дуэтом. И темные мушки перед глазами рассеялись…

Зато взору Сильвана открылась застывшая на пороге опочивальни Милена. Лесная царевна метала грозными очами молнии, хорошо хоть целилась не в некроманта, иначе у него опять сердце прихватило бы, а в родного папу, который мага крепко обнимал, налёгши на него всем своим эльфийским весом.

– Отец, ты чего это с Ванечкой? А? – потребовала она отчета.

– Расцеловаться со старым другом нельзя? – проворчал Яр, успев шаловливо подмигнуть хлопающему глазами магу.

– Взасос – нельзя! Только в щечку! – строго уточнила Милена. С подозрительностью добавила: – И валяться в обнимку на одной постели тоже нельзя!

– Вот досада! – Яр малость подвинул мага на постели, улегся рядышком, подпер голову локтем. – А ведь мы с Силем столько лет вместе спали!

– С-спали? – икнула шокированная царевна.

– Бывало, и в обнимку, и под одним одеялом, – безмятежно продолжал лесной повелитель. – И хорошо, если было одеяло-то! И счастье, если в одной кровати, а то ведь бывало и в овраге. На сене еще куда ни шло, на еловых ветках тоже неплохо, но случалось и на голой земле. Или на снегу! Уж как мы тогда с ним обнимались крепко и жарко! Да, Силь?

Яр состроил мечтательную мордашку. Сильван вымученно улыбнулся в ответ: всё-таки эльф (теперь уже бывший эльф) всегда умел подобраться к его сердцу… Но стоило вспомнить о сердце, как улыбка на бледных губах болезненно замерзла.

– Ты что-то хотела, солнышко? – напомнил дочери Яр. А сам закинул руку приятелю на плечи и подгреб к себе поближе, якобы не замечая, что некроманта почти трясет от скрытой ярости.

– Ты велел поночугам лететь искать его дитя, – хмуро пояснила Милена. – Один отряд вернулся, пока никого не нашли, сейчас отдыхают перед новой попыткой. Даже мужиков гоблинских не видели. Похоже, гоблины поночуг боятся и очень хорошо от них прячутся. Так вот, поночуги просят, раз уж Ванечка очнулся, пусть сам объяснит, как это дитя выглядит. А то гоблинши рассказали, как сумели, да от их описания толку мало. Их послушать, дитя получается вылитым гоблином – такая же низкорослая и зеленая.

– Она и есть невысокая и зеленокожая, – кивнул Сильван.

При упоминании о воспитаннице, о том, что Яр послал на ее поиски свою летучую гвардию, некроманту сделалось стыдно за безотчетную злость на лесного повелителя. Яр не солгал ему, сказав, что изменился за прошедшие годы, что стал могущественным и почти всесильным. И он действительно готов сделать для Сильвана всё, что только возможно.

– Зелененькая, значит? – удивился Яр, уставился с интересом на смутившегося приятеля. – Девочка?

– Если ты намекаешь, что от тоски по тебе я согрешил с гоблиншей… – вспыхнул Сильван, зашипел на шутника.

– Я ничего такого не говорил! – рассмеялся Яр.

Некромант побледнел от гнева. Однако в присутствии Милены и ради своей малышки он постарался держать себя в руках:

– Она в половину человеческого роста, зеленокожая, с кудрявыми красно-рыжими волосами. Это всё, что в ней есть от гоблинов. Она стройная и худенькая, какими бывают человеческие девочки. У нее очаровательная улыбка. И… – он запнулся, не зная, поможет ли это. Но всё же сказал: – У нее глаза дракона.

– Ого, – негромко вырвалось у Яра.

Сильван метнул в него испепеляющий взгляд, но хозяин Леса состроил самую серьезную, сочувствующую и озабоченную физиономию, на какую был способен.

– Драконьи глаза – это как? – заинтересовалась Милена.

Сильван удрученно описал. И замолк, косясь из-под ресниц на Яра. Тот вздохнул:

– Была бы Лукерья дома, она бы погадала на пропажу! Или поворожила бы, чтобы быстрей нашлась. Конечно, и гоблины, и девчонка не глупые, чтобы попадаться нашим летающим страшилищам.

– А как ее зовут-то? – спохватилась Милена.

– Грюнфрид.

– Вот видишь, солнышко, он звал в бреду ее, зря ты его грушами пичкала! – обернулся к дочери Яр.

– Ладно, передам поночугам, что дитё отзывается на «Грюнфрид», – проворчала царевна, пропустив слова отца мимо ушей. – У поночуг слух хороший, вдруг чего и услышат.

– Отзывается? – с горечью улыбнулся Сильван. – О, нет. Она не может говорить. Очень сомневаюсь, что кто-то, кроме меня, знает ее имя.

– Немая? – посочувствовала Милена.

Некромант кивнул. Рассказал, пусть и не хотел вроде бы, но слова как-то сами собой лились из него. И как нашел свою воспитанницу – мертвым младенцем, посреди гнилого болотистого лесочка, на холодной кочке, завернутую в промокшую грубую тряпку. А невдалеке, на корявой ветке кривого дерева – повесившаяся мать. Гоблинша, явно согрешившая с мужчиной, с человеком. Отдавшаяся чужаку по доброй воле, иначе она не понесла бы от него ребенка. Силь понял, что несчастная была обманута в своих надеждах, в те места гоблины, жившие обособленно, обычно не забирались. Значит, девушку увезли из родного племени, заманили лживыми обещаниями. А когда она надоела или стала мешать – бросили. С младенцем на руках. Ей некуда было податься, в людских селениях зеленолицых коротышек не привечали. Поэтому она решила не мучить ни себя, ни ребенка: младенца придушила собственными руками, а сама повесилась на поясе от платья.

– Поэтому у обеих оказалось искалечено горло, – пояснил замершим от такой жестокости слушателям Сильван. – Грю я поднял, вернул к жизни. Она ничем не заслужила смерти. А ее мать трогать не стал, она сама сделала свой выбор, хотя могла ради ребенка попытаться примкнуть к другому племени, но не захотела, страдая от любви к никчемному человеку… У младенца оказалось много повреждений. Птицы выклевали глаза, поэтому я, помня, как это делал ты со мной, – он посмотрел на Яра, – я вырастил ей новые.

– И думал при этом о драконе, – тихо произнес Яр. С кажущимся безразличием добавил: – Не подозревал, что у тебя сохранилось что-то «на память» о Марре.

Сильван опустил голову. Тень бывшего любовника и прежде часто вставала между ними, доводя до скандала.

Милена молчала, не рискуя встревать с вопросами. Напряжение между некромантом и повелителем Леса буквально искрило грозовыми всполохами.

– От тебя Грю тоже кое-что досталось, – признался маг Яру. – Было непросто, но я овладел твоей магией жизни. Она мне, чернокнижнику, давалась дорого, но того стоила. Я даже попытался восстановить ей голос – и не так, чтобы она могла говорить, но чтобы пела, как настоящий эльф. У меня почти получилось! Почти… – он помрачнел, перед внутренним взглядом ярко высветились картины прошлого, отдающие болью в груди. – Я почти восстановил ей связки. Нужно было лишь помолчать всего неделю – и она научилась бы петь, стала бы трещать без умолку, как все девочки. Но нас нашел Марр. И моя крошка с воинственным воплем попыталась меня от него защитить…

Сильван закрыл лицо руками.

– Почему она от тебя убежала? – спросил Яр, не давая времени утонуть в горе.

– Куда она могла убежать – вот в чем вопрос! – перебила Милена.

– Наверняка решила найти Марра и отомстить ему, – безжизненно отозвался некромант. – Я столько раз ощущал ее ненависть, когда она забиралась на крышу башни и смотрела вдаль… Она понимала, что слишком маленькая, что не сможет одолеть дракона. Она оставалась со мной, надеясь, что я сумею стряхнуть с себя заклятье. Но время шло… Вероятно, она посчитала, что медлить больше нельзя. Или что она достаточно подросла, чтобы отправиться в путешествие.

– Прекрасно! – потерла руки Милена. – Тишка тоже отправился покорять дракона! Значит, там они и встретятся. Не думаю, что драконов на свете осталось слишком много и они разминутся. Надо отослать к Тишке птичку с письмом!

– Прекрасная мысль, – Яр поддержал дочь в начинании. – А поночугам опиши приметы Грю… Грушеньки!

Милена рассмеялась и убежала по делам.

– Тишка – кто это? – спросил Сильван.

– Наш с Лушей старшенький – Светозар Ярович!

Яр откинулся на подушки, заложил руки за голову, задумчиво уставился на сводчатый потолок.

– С горлом и голосом есть одна хитрость, – принялся рассуждать вслух хозяин Леса. – Если знать об этой мелочи, то можно избавить от немоты за пару часов. Еще устанешь слушать болтовню своей воспитанницы и взмолишься о тишине!

– Твоей жены нет дома? Куда она делась? Я увижу ее? – спросил маг, думая совсем о другом. Пусть это недостойно родителя и опекуна, но если Яр пообещал найти Грюнфрид, то твердить постоянно, как он о ней волнуется, Сильван считал излишней навязчивостью.

– Увидишь, обязательно, – пожал плечами Яр, всё так же изучая ветвистые узоры на потолке. – Когда она пожелает ко мне вернуться, тогда и познакомитесь.

– Она сбежала от тебя? – фыркнул Сильван.

– Вы с ней не подружитесь! – уверенно и с какой-то вредной радостью посулил лесной владыка. – Луша на тебя чем-то похожа: так же пыталась меня воспитывать, переделывать под свои вкусы. Твердила, что я слишком легкомысленный. Она к тебе ревновала, никогда тебя не видев! Мы с ней получились идеальной парой, чудесно дополняли друг друга своими недостатками.

– Как ты мог жить – с человеком? – искренне не понимал некромант. Тоже лег, подпер голову рукой. Яр развернулся к нему лицом. Словно вернулись в те времена, когда на свете были только они двое – и весь мир открыт перед ними, как на ладони, вытворяй что душе угодно! Но это лишь казалось – оба изменились слишком сильно, оба обзавелись кем-то еще, кого боялись потерять.

– А разве я мог ее бросить? – спросил Яр.

Силь вопросительно выгнул бровь.

– Ее прабабка подобрала меня среди зимы, обогрела, накормила, хотя у самих запасов было до весны – мышь плакала. Я же не бесчувственный тролль, чтобы на добро отвечать неблагодарностью, – насупился Яр. – Потом, когда я уже заключил договор с Лесом, старуха умерла. Просто слишком старая была, люди столько не живут, сколько она коптила. Девчонка осталась одна. Ни родни, ни знакомых – никого. Хуже! Она в деревню идти боялась, там ее запросто могли пришибить как внучку ведьмы. То, что ее прабабка тех же деревенских жителей лечила от болезней, спасала скот от падежа, предупреждала о бедах заранее, подсказывала, как быть и что делать – об этом люди мгновенно забыли. А девчонку, соплю крошечную – объявили дьявольским семенем. Потому что, видите ли, ее мать нагуляла неизвестно от кого. А раз мать, как и бабка с прабабкой, были ведьмами, то и гуляли они исключительно с чертями на шабашах на лысой горе. Смешно. Знаешь, я специально искал потом в своих землях хоть одну гору, которую можно было бы назвать «лысой» – не нашел.

– Поэтому ты взял девчонку к себе на воспитание, – продолжил за него Сильван.

– Ты тоже взял себе дочку, – ответил улыбкой Яр.

– И что потом? Она подросла – и?

– Лукерья очень здравомыслящая особа. Она подросла и решила выйти замуж, как положено девушкам. Заставила меня искать ей жениха. Я честно старался: заглянул в ближайшие деревни, наведался в Новый Город. Описал ей самых видных парней, что встретились на моем пути. Даже тогдашнего князя предложил! Она послушала, поразмышляла, посравнивала… И объявила, что лучше меня ей мужа не найти.

Сильван хрюкнул в кулачок. Яр тоже усмехнулся. И продолжил:

– Мол, меня она знает, как облупленного. С недостатками уже смирилась... Тут она, конечно, приврала, потом еще долго пыталась меня «исправить» по своему разумению!.. В общем, другого такого, как я, ей не найти: богатого, титулованного, заботливого, красивого. А значит, и дети у нее от меня получатся чудо как хороши! Вот тут она не ошиблась. Кстати, потом еще поглядишь на Тишку и Драгомира – согласишься, что таких красавцев даже среди эльфов не сыскать.

– Просто ты очень хотел семью, поэтому и согласился потакать своей воспитаннице, – рассудительно заметил Сильван. В шутку поежился: – Представить не могу, чтобы моя Грю предъявила мне такие требования!

– Ты – это не я, – то ли подтвердил, то ли возразил Яр. – Вот найдем твою Грушеньку и поглядим, как она на меня посмотрит. Одно дело дважды умерший некромант в худой башне, и совсем другое – красавец царь в роскошном дворце, эльфийских благородных кровей!

Сильван насмешливо фыркнул. Обвинил:

– Говоришь так, будто ее не любил. Словно женились по расчету, чтобы детей завести.

– Любил и люблю, – не согласился Яр. – Но между нами была не та ослепляющая страсть, какой ты воспылал к твоему дракону, ради которого бросился в огонь, себя не помня. Глаза которого подарил своей дочери, даже после всего, что он тебе сделал… Разная бывает на свете любовь. Пожалуй, чем тише пылает страсть, тем дольше хватает ее тепла?.. Надеюсь, мы останемся с Лушей друзьями.

Яр замолчал.

– У нее есть кто-то? – понял некромант.

– Возможно, – неохотно сказал лесной хозяин. – Возможно и то, что она устала от меня, так же как ты в свое время. Но прогнать меня из собственного дворца не могла, поэтому ушла сама.

– Просто иногда ты пугаешь своим всесилием, – пояснил Сильван, и Яр удивленно вскинул на него глаза. – А теперь стал еще могущественней, связавшись с этим твоим Лесом.

– Лес, – повторил Яр меланхолично. – Он сказал, что нуждается во мне. В то время, когда я никому не был нужен, когда меня прогнали из родной семьи, объявили преступником, и ты отказался... Я понадобился Лесу. Не знаю, почему и зачем на самом деле…

– Лес, не подслушивай! – рявкнул он вдруг в пустоту, так что некромант на перинах подпрыгнул от неожиданности. Яр виновато рассмеялся: – Ну вот, даже по душам поговорить невозможно! Лес велел передать тебе, чтобы не верил моим стенаниям. Мол, я прекрасный правитель и привел свои земли к благоденствию и процветанию. Причем о процветании – это Лес в прямом смысле слова.

Сильван улыбнулся.

– Ладно, пойду я, а тебе нужно поспать, – решил Яр. Перед тем как встать с кровати, вдруг коснулся губами лба мага: – Жара нет. Отлично! Что ж, сладких снов!

– Спасибо тебе, – опустил глаза некромант. – Спасибо за всё. Ты, конечно, ничуть не изменился, всё такой же… эм…

– Идеальный красавец, лучший собеседник и друг? – самодовольно подсказал владыка Леса. Добавил: – Если что-то понадобится, за дверью тебя караулит твоя верующая гоблинша. Можешь звать ее хоть среди ночи, она будет только счастлива услужить своей богине.

Маг кисло скривился.

– Если понадоблюсь я, – продолжал Яр, – просто позови, дворец мне тут же шепнет, и я приду. В любое время.

Сильван нерешительно потеребил рукав своего балахона.

– Что? – спросил повелитель Леса.

– Насколько я могу быть откровенным с твоей дочерью? – с неловкостью уточнил маг на будущее.

– У меня от детей секретов нет! – уверенно провозгласил царь. – Я им всё рассказываю. Тут главное выбрать, о чём именно и в какое время рассказывать, а какие сведения лучше отложить на годик-другой, или лет на сто.

– Разве это и не есть секреты? – невесело улыбнулся некромант.

– Если Милка наведается к тебе среди ночи – а она точно явится! – предупредил строгий отец, – гони ее в шею! Тебе еще рано напрягаться, она же с тебя не слезет, если будешь мямлить и разведешь свою вежливость.

Сильван обещал это учесть.

Ночью некроманту не спалось. Лежал, вздыхал. Наверное, за время пребывания своего статуей отоспался на годы вперед. Правда, размышлять тоже особо не получалось, в разуме мысли бродили, сталкивались, рассыпались, перемешивались, перепутывались... Как ни прискорбно это понимать, но единственное, что ему оставалось – довериться Яру. Снова положиться на эльфа (теперь зеленоволосого правителя!), позволить ему сделать всё самому, а некромант будет лишь ждать и надеяться. Противно от самого себя, паршиво на душе, но ничего иного для себя Сильван не видел. Видимо, как был ничтожеством, так и не изменится...

Яр оказался прав и в другом: среди ночи к магу прокралась лесная царевна. Вошла тихо-тихо, под ругань шепотом гоблинши, оставшейся с той стороны двери. Вплыла эдаким видением, с распущенными волосами, в струящейся ночной сорочке из тончайшей материи, подчеркивающей изгибы женского тела. В руке внесла подсвечник с одной толстой восковой свечой, разливающей в воздухе тонкий медовый аромат.

Свечку Милена поставила на стол, а сама юркнула к некроманту под бочок. Точнее, пристроилась за спиной, обняла за пояс. И затихла, предоставляя магу право сделать вид, будто крепко спит и появления ее не заметил.

Сильван так бы и поступил... Однако оба полежали в обнимку с четверть часа, но не задремали. Она не спала, он слышал это по ее дыханию. Сильван же таращился в полумрак, всей кожей тела под балахоном ощущая чужое тепло. И почти осязаемую благожелательность. Как будто она сама искренне верила, что он для нее – не сиюминутная симпатия, не каприз и не прихоть праздного любопытства. Она именно дарила ему свое тепло. Свою любовь. Как та же свеча отдает в пространство свой свет и трепет.

Разумеется, грубо прогнать своенравную барышню у него рука не поднялась. А вежливо попросить уйти – не послушается.

– Что ты со мной делаешь? – спросил, не стерпел, маг.

– Вливаю живительную силу, разве не чуешь? – невозмутимо отозвалась царевна. Потерлась щекой о его плечо. – Я соединилась сейчас с Лесом. И через себя – соединила с Лесом тебя. Почувствуй, какое это огромное и могущественное существо.

– Я не понимаю, что это, – признался с некоторым опасением Сильван.

– Это Лес! – даже не пыталась объяснить Милена. Ей-то это было ясно с младенчества. Само собой разумеющееся, такое, что не требовало объяснения. Как небо – как описать словами, какое оно синее и безграничное? Как ветер – как объяснить его скорость и напор, ласковость и свежесть?

И в какой-то момент Сильван понял. Он, закрыв глаза, вдруг увидел простор лугов. Цветочные поля с жужжанием деловитых пчел. Ягодные полянки, где лакомились медведицы с медвежатами. Сосновые душистые боры, где среди пушистых ветвей лежали в развалку, свесив широкие лапы, пятнистые рыси. Дубрава, за оврагом – кабаньи стада. Ольшаники и орешники. Лоси с развесистыми рогами и трубным криком. Березовые рощи с выводком оленей. Речушки и зеркальца рыбных озер. Темные ельники. Грибные местечки. Зеленеющие болота под птичьими трелями… Лес простирался на юг до степей и на север до ледяного моря. На запад – до морских заливов и цепочки холодных озер, и на восток, вбирая даже горный хребет.

– Вот видишь, Лес тоже тебя принял, – произнесла довольная царевна. – Теперь ты наш. Мы – семья!

Сильван промолчал. А что он мог сказать? И нужно было ли что-то говорить – этот Лес и так свободно читал в его сердце… В сердцах, черт.

– Я, знаешь ли, дочка своего отца, – выдала Милена. – Папка тебя обожает, как родного брата. Значит, ты для меня получаешься вроде дядюшки?

Сильван невольно скривился: числить эту сороку в племянницах ему почему-то не слишком хотелось.

– А так уж у нас в семье заведено – влюбляться в старших, – продолжала лукаво гнуть свое Милена. – Мама влюбилась в папку, когда он был для нее вместо старшего брата. Папка влюбился в дядю. Мирошка – в папку. Ну, а я – в тебя.

Сильван тяжко вздохнул, но промолчал.

– У тебя был кто-нибудь, кроме папки? – с придыханием от стыда и собственной головокружительной смелости спросила она.

– Мы не были с ним любовниками, – с досадой сказал Сильван.

– Угу, – сделала вид, будто поверила, ревнивица. – А до него? А после?

– А у тебя? – в пику спросил некромант.

– У меня – никого и никогда, я невинная дева, не волнуйся, – захихикала та. Жарко шепнула на ушко: – Ты будешь моим первым и единственным!

Сильван неуютно передернул плечами. Закрыл глаза, словно кидаясь в пропасть.

– У меня был только один. И это не твой отец!

– Дракон? – уличила царевна, пылая любопытством и страстью. Аж задышала глубоко и часто, отчего высокая грудь упёрлась в острые лопатки, весьма чувствительно, невзирая на два слоя ткани, черной плотной и белой тончайшей. – И как это, с драконом? Он же большущий! И вообще – ну, дракон. Как у вас получилось?

– Как с человеком, – смущенно буркнул некромант. – У него две ипостаси.

– То есть он перекидывался в человека? – заинтересовалась она пуще прежнего. – Как волки-оборотни, только не в волка, а в дракона?

– Да, именно.

Царевна на такой короткий ответ посопела немножко, но униматься не собиралась:

– А расскажи о себе! – потребовала.

– Что именно?

– Всё!

– Зачем? – насторожился Сильван.

– Такое чувство, что я тебя с малых лет знаю, – призналась царевна. – Папка о тебе никому, кроме нас с Мирошкой, не рассказывал. Мама почему-то злилась, когда он упоминал о тебе. Тишка старше нас, он к тому времени в сказках на ночь не нуждался, ночевал у подружек. А мы с Драгомиром любили слушать папкины байки о ваших приключениях. Ты в этих историях выходил смешным и нелепым, таким беспомощным, что мне тебя вечно жалко было. Я, мелкая, воображала, будто это не папка, а я тебя спасала во всех переделках!.. А еще папка тобою пугал нас, когда особо расшалимся. Ворчал: «Вот позову некроманта, он сделает из вас скелетики!»

– Что за чушь? – не понял маг.

– Ну, это если мы коленки расшибали или шишки на лоб друг дружке ставили, – пояснила Милена. – А у скелетов синяков и шишек не бывает, к голым костям примочки прикладывать не надо.

Сильван промолчал, переваривая услышанное.

– Ты не похож на мертвеца, – сжав руки у него на поясе, с удовлетворением заметила Милена. – Отец уверяет, что ты не раз умирал. Но разве мертвецы бывают такими?

– Я и умереть нормально не умею, – вырвалось у некроманта.

– Расскажи? – повторила Милена. С надеждой, с желанием услышать и понять.

Сильван подумал, что это единственный выход отделаться от влюбленной девушки: раскрыть ей всю правду без прикрас. Какая же дурочка захочет обнимать мертвеца? Пусть и такого несуразного, неправильного, беспокойного покойника, как он.

– Впервые я умер лет в пятнадцать, – начал он сбивчиво. – Может, в тринадцать. Никого мой возраст не интересовал, а сам я не знал, сколько мне лет. Я тогда и считать-то не умел.

Она не прерывала, охала и иногда поддакивала. Поэтому рассказывать получалось просто и легко. Словно не о себе, а о ком-то постороннем, о чужой жизни... и бытии нежитью. Как рос сиротой, работал на чужих людей за кусок хлеба. Потом его приметили пришлые головорезы, выкрали из родного селения. Поймали, связали и увезли на глазах у прежних хозяев, но те проводили хмурым взглядом, палец о палец не ударили, чтобы догнать, отбить назад, о выкупе и речи быть не могло. Разбойники же собирались продать смазливого мальчишку восточным купцам – в гаремах всегда нужны расторопные послушные юноши-рабы. А оскопить мальчишку дело не хитрое.

– Ох! – Милена заволновалась на этом месте, Сильван же криво усмехнулся:

– Не успели. Я помер в дороге от побоев, до города не довезли.

– Слава богу! – выдохнула лесная царевна с несказанным облегчением.

– Но мой хладный труп не выбросили в канаву на корм собакам. Выпотрошили, чтобы не завонял на жаре, набили брюхо сухой травой – и продали странствующему некроманту на опыты. Старик долго ругался на то, что выпотрошили, торговался, но всё равно заплатил целую серебряную монету.

– Бедняжка, – вздохнула Милена, погладила его по животу, рассылая по телу замершего мага потоки щекотно колющихся искр.

Вместо того чтобы просто поднять мертвеца и перепродать на каторжные работы или в гильдию убийц, как грошового исполнителя, старик некромант взялся «лечить» свою «покупку». Как позже он объяснил Сильвану: он почувствовал, что душа не желала оставлять мертвое тело, не хотела уйти за грань и раствориться в покое, равно как и не жаждала учинить месть своим обидчикам, иначе старый маг сам бы упокоил мятежный призрак. Нет, Сильван просто хотел жить. За это стремление учитель и заплатил серебром. Не пожалел и потом денег – покупал подходящие свежие трупы, чтобы изъять органы для замены.

– Он потом со мной много чего интересного делал, – вспомнил с теплом Сильван. – Уверял, что никогда подобного мертвеца не встречал, за всю свою долгую жизнь. Ему очень нравилось копаться со мной: пришивал органы, любовался, как они прирастают, как оживают... И попутно обучал меня всему, что знал – чернокнижие, некромантия, колдовство попроще...

Сильван был послушным учеником, впитывал знания жадно, тренировался без устали. Постепенно оживал от заботы старого учителя – в прямом смысле слова, с каждым пришитым органом его тело становилось всё больше похоже на обычное человеческое. Вот только словно не жил на самом деле, а маялся в полуяви... Затем колдун умер. Сильван, хороня учителя, обнаружил, что старик ради его воссоздания самого себя не пожалел – поэтому и сошел в могилу раньше срока. Едва-едва успел закончить его обучение.

По наследству молодому магу перешел домик отшельника в лесу, при доме огородик и сад. Достались Сильвану и постоянные покупатели, приходили изредка по ночам за зельями или амулетами. Немного оставалось золота в спрятанном кошельке, но Сильван ничего и не тратил.

В общем, так бы и дальше то ли жил, то ли не жил новоявленный некромант, если б однажды не свалился на пороге его дома истекающий кровью дракон.

– Сам не знаю зачем, я стал ухаживать за ним, лечил его раны, перевязывал, поил из рук, – тихо произнес Сильван, а Милена нахмурилась от кольнувшей ревности. – Он поправлялся, а я радовался. Как будто вместе с ним сам очнулся от серой хмари. Стал замечать, как полыхает небо на закате, как светится перед рассветом. Какие яркие цветы росли у забора – остались после учителя, я-то их раньше просто поливал, как было заведено, а рассматривать даже не думал. До встречи с Марром... Он едва очнулся, начал болтать без умолку. То еще трепло был...

Наивный юный некромант, ничего не видавший в жизни, повелся на речи обольстителя. Выходил своё чудовище, влюбился – и поддался на уговоры, вызвался помочь. Марр Руун клялся любовнику, что не сможет найти себе покоя, пока не отберет у короля эльфов какую-то вещь, что тот коварно выкрал из сокровищницы драконов.

Так «случайно» получилось, что эльфийский правитель как раз в это время приехал навестить своего союзника, местного государя. По плану Марра Сильван должен был поднять ближайшее к городу кладбище и отвести на столицу, чтобы отвлечь людей. Дракон же воспользуется суматохой – тайком проберется во дворец, где, как поклялся своей любовью, убивать никого не станет, а лишь возьмет то, что ему причитается по праву.

Сильван свою роль исполнил честно: во главе армии смердящих мертвяков вошел в город. Вот только не смог оказать достойного сопротивления страже и горожанам, когда те схватились за оружие. Он просто не сумел себя заставить – не отдал мертвецам приказ убивать живых людей. В итоге площадь оказалась усеяна костями и прахом, а некромант схвачен – и без суда и следствия отправлен на костер.

Костер второпях сложили из плохих отсыревших поленьев. К тому же поднялся ветер – видимо, отголоском магических битв, что разыгрались во дворце вокруг эльфийского короля. Сильван не получил быстрой смерти: огонь лизал его ноги, жарил, кусал, обгладывал. Чадящего дыма было недостаточно, чтобы умереть от удушья прямо на месте... А дракон всё не возвращался. Не спешил прилететь к нему на помощь, как ни звал маг его сквозь слезы.

Зато явился юный и крайне злой эльф, которого Сильван позже стал звать Ксавьером. Два преступника, они скрылись из города – причем Яру пришлось убегать как от людской стражи, так и отбиваться от преследовавших эльфов, да еще тащить на себе полумертвое тело.

– Я до сих пор не понимаю, почему он полез вытаскивать меня из огня, ведь он понятия не имел, кто я такой, – вздохнул некромант. – Потом снова собирал меня по кускам, как разбитую вещь...

Однако на этот раз получилось не так, как было со стариком-магом. Умирая опять, Сильван не держался за свое существование, раненый предательством в сердце. Зато и Яр был сильнее, чем маг-человек. Свою злость, накопившуюся на всё человечество в целом, эльф-изгнанник выплеснул в желание оживить того, в ком увидел родственную душу. К знаниям некромантии, прочитанным в памяти Сильвана, Яр присовокупил собственную магию жизни. И вдвоем у них получилось волшебство, которого прежде не бывало на свете: Яр заставил Сильвана переродился. Это был теперь не просто поднятый мертвец, не сшитый заново и оживленный человек, но существо, неведомое ранее богам и людям... Разумеется, Сильван не об этом рассказывал Милене.