Текст книги "Путями Сталкеров"

Автор книги: Антон Тихонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 7.

Протектор оставлял нечеткий след на потрескавшейся, сухой, жадной до дождя степной почве. Ожесточенное казахское солнце нещадно палило, заливая все окрест золотым сиянием. Золотым казалась небо; золотой была земля. Даже еле различимое вдали, у горизонта, невесть откуда взявшееся облачко казалось янтарным. Вызов всему этому цветовому однообразию бросал только металл велосипеда, окрашенный в ярко-зеленый с белым цвет, да камуфляжный китель капитана, бойко крутившего педали.

На поверку, велопробег по степи оказался не таким уж и сложным делом. Поначалу, конечно, дико болели с непривычки ноги. В первый день Андрей слишком энергично крутил педали: давно утраченные навыки мгновенно вспомнились и хотелось как в детстве, до изнеможения… Не зря говорят: "Один раз научившись ездить на велосипеде, никогда не разучишься". Вот только на следующее утро – капитан придерживался тактики двух привалов, короткого дневного и полноценного ночного – дико болящие мышцы напомнили о том, что ему не двенадцать лет. И что нетренированные ноги чрезмерно напрягать не стоит. Зато теперь Андрей за сутки покрывал вдвое большее расстояние, несмотря на то, что вещей у него прибавилось – помимо "трофейного" пистолета байкеры снабдили его едой и двумя канистрами с водой. Да и в случае внезапной встречи с мутантами, у него появлялся еще один вариант действий – просто убежать. Теперь предстоящий маршрут казался военному предельно простым, вот только не до конца ясным. Нет, сначала, конечно, надо проехать мимо северной Зоны, а вот потом… К какой именно реке на западе ему идти? Волге, Дону? А может Днепру, Дунаю… Хотя нет – в Европе выжить никто не мог, уж точно не женщины. Значит – на юго-запад. А там у нас что? Тигр и Евфрат? Нил? Что ж, все может быть… Вот еще бы велик не подвел…

Странно. Скажи капитану кто-нибудь, еще неделю назад, что он будет штурмовать пустыню на велосипеде, Андрей, в, лучшем случае, молча бы усмехнулся, а то и прямо рассмеялся бы такому человеку в лицо. Ан нет. Вечер, проведенный перед отъездом из Кургудула, в корне изменил несерьезное отношение к этому "детскому" виду транспорта. Истина, как всегда, родилась в споре…

…как?Как,яговорю,оннавеликепоедет,Вован!?Негони! Завязнет_в_песке,_потеряет_аппарат,_-_раскрасневшееся_лицо_Степана, освещенное_тусклой_керосинкой,_еле_различалосьв_белых_клубах_дыма, оставляемых_крепким_самосадом._

-Незавязнет,небзди,-небрежноотмахнулсяСмерч. Ихотелужепродолжить,но"охранник"неунимался. _

-Нет,Вован,тыменяпослушай.Тыжеменязнаешь?Знаешь! Япургуникогданегоню.Давайдадимемубайк.Нет!БАЙК!Хочешь,ясвойотдам! Андрюха,_тебе_байк_нужен?_

Капитанподнялголову,иосоловевшимиглазамивзглянулнаСтепана. _

-Нужен,-иопятьжахнуллбомостолешницу. Организм_капитана_никак_не_мог_привыкнуть_к_байкерским_посиделкам, ведь_на_Базе_алкоголя_давно_уже_не_осталось._

-Вот!Видишь,Вован,онговоритнужен.Аразнужен-бери!Дарю,братан. _

-Угомонись,добраядуша,-усмехнулсяСмерч.Извсехтрехмужчин, сидевших_за_столом,_брага_меньше_всего_действовала_именно_на_Владимира. -_Велосипед_я_ему_уже_подарил,_на_нем_и_поедет._Железяка_надежная,_туристский, как_говорится_-_классика_жанра._Корд_-_с_кевларовыми_нитями._Не_разбить, хоть_до_Москвы_на_нем_едь._

-Икаконпопескунанемпоедет?Ну,скажимнекак,скажи! _

-Дапросто.Напереднееколесошинызлыепоставим,схорошимпротектором. Ну_а_назад,_наоборот,_пошире._Да_и_накачивать_скаты_сильно_не_надо, чтобы_площадь_сопряжения_как_можно_больше_была._

-Ачто,-вглазахСтепанапромелькнулаискраосмысленности, -можетиполучится.Вовсякомслучае,ябырискнул!Слышь,Андрюха? _

-Ага,явсеслышал…-пробурчал,неподнимаяголовыкапитанизахрапел. _

Байкерыдружнозахохотали… _

Действительно, ехать на велосипеде оказалось вполне комфортно. Большую часть пути под колеса ложилась сухая степная земля, а на небольших песчаных участках, изредка попадавшихся в мертвой казахской степи, велосипед хоть и терял скорость, но все равно продвигался вперед гораздо быстрее пешехода.

За четыре последних дня, Андрей не встретил ни одной живой души. Кургудул, населенный "вольным народом" – дружным сообществом байкеров, остался крайним западным оплотом человечества. В непонятную для капитана местность – то ли полупустыню, то ли полустепь – не совались даже самые оголтелые казахи. Слишком явственно ощущалось здесь гиблое дыхание северной Зоны. Там, байкеры предупреждали Андрея, когда-то был город. Город, не обозначенный ни на одной карте в мире, кроме тех, что хранились в Генеральном штабе РФ да на серверах headquarter Центрального разведывательного управления. Город, от которого сейчас ничего не осталось, кроме редких остовов зданий. Мертвое место. Огромный некрополис.

Теперь капитану предстояло обогнуть смертельную Зону; отклониться влево от той виртуальной прямой, проведенной Смерчем на совете. Далеко на юг байкер уходить все же не советовал – там лежала пустыня. Огромные массы песка – гекатонны, гонимые ветром. Человек, покинувший окрестные места, перестал бороться с природой; исчезли арыки, зеленые зоны, лесопосадки, частью сгорев в атомном пламени, частью просто зачахнув, засорившись, выгорев под беспощадным солнцем. И теперь никто не мог гарантировать, что пустыня осталась в пределах, отображенных на картах пятнадцатилетней давности. А идти в песчаные барханы на велосипеде, даже подготовленном Владимиром со Степаном – это не по степи колесить. Очень сложно и опасно.

Все эти мысли проносились в голове Андрея, пока его ноги уже привычно крутили педали, приближая, километр за километром, капитана к конечной цели перехода – Каспию. По расчетам, оставалось около трех дней пути. Андрей еще раз посмотрел на карту: там, узкой щелью, сжимаемой свелто-коричневым пятном песков снизу и очерченную красной, дышащей гибелью, дугой сверху обозначался шестикилометровый коридор, по которому и лежал его путь.

"В Улкен Кызым не суйся!" – напутствовал Смерч капитана. – "Пробудешь там пару часов – и тебе никаких баб искать уже не понадобится. Зачем они, когда до конца дней на пол-шестого…"

Андрей не возражал на совете, не думал менять курс и сейчас. Через три часа должны были показаться барханы. По плану, золотые груды сыпучего песка велосипедист оставит от себя по левую руку, вклинится в безопасный коридор. Но что это?

Капитан остановился, выудил из карман компас. Или проклятая железяка брешет или…

Пустыня разрослась, разрослась такими темпами, которых не предвидели ни многоопытные байкеры, ни сам Андрей. Сейчас в нескольких километрах перед ним – гораздо ближе, чем о том говорила карта! – неровной цепью строились песчаные холмы.

"Компас не врет, значит – следовать плану не получится. Судя по старой карте протяженность пустыни здесь, на севере, невелика – километров сорок. Но когда это было!? Ладно, предположим сорок. Пешком пройти можно. Вот только велик за собой не протащишь – загнешься, не выдюжишь. А так хочется его сохранить!"

Капитан достал дозиметр. Прибор весело затрещал, словно согревшись в ладонях. Стрелка вплотную приблизилась к отметке "100". Да уж – фонит, так фонит. Придется принять в целях профилактики знаменитое "радиозащитное средство Љ2", по-граждански известное как простой йодистый калий. Заразу надо из организма выводить! Лучше, конечно, водочки, только где ее, родимую, теперь достанешь? А та брага, что употребляли байкеры, абсолютно не годилась для дезинфекции организма, скорее наоборот, сильнее отравила бы…

Что же дальше делать? Рискнуть, забраться еще севернее, попытаться объехать пески, авось найдется лазейка? Радиация, с годами же, пропадает. Или же бросить велосипед здесь, перед барханами, и пойти пешком. Остается, конечно, третий вариант – плюнуть на все и вернуться. Смерч с удовольствием возьмет Андрея под опеку, выделит байк, и бывший капитан станет рассекать на старом мотоцикле вместе со своим новым другом по опасной Трассе. Вернуться? Ведь никто не осудит, все поймут. И в самом деле: штурмовать в одиночку пустыню – самоубийство! Вернуться. Останется Андрей в Кургудуле, и встретит там старость, и будет, лет через тридцать, сидя на завалинке рассказывать про похождения внучатам…

Стоп. Вот ради этого, ради того, чтобы было кому рассказывать, и надо идти. Значит – третий вариант отпадает. Между чем выбрать? Тяжелым пешим переходом через пески, который еще непонятно чем может закончиться? Или объехать на велосипеде комфортным северным путем, рискуя, правда, хватить смертельную дозу облучения. Задачка. И тот и другой путь опасны. Что делать?

Андрей слез с велосипеда и опустился на теплую землю; уселся, прикрыл глаза. Думай, капитан, думай. Нет, рассудок не мог отдать предпочтение ни одному из путей. Оба грозили слишком серьезными последствиями.

Попытавшись устроиться в более удобную для размышлений позу, Андрей почувствовал какое-то инородное тело в заднем кармане брюк. Засунув руку, он выудил оттуда монетку. Два рубля, "Банк России", 2006 год. Деньги давно уже были не в ходу в современном мире, но этот металлический кругляшек капитан таскал всюду с собой – монетка напоминала о тех, светлых прежних годах. Что ж, судьба сама дала ему в руки орудие выбора, безотказно работающее с незапамятных времен. Орел или решка. Жизнь или смерть. Мечта или серость бытия.

Щелчок пальцами. Блестящий диск, кувыркаясь, взмывает в воздух, сверкает в солнечных лучах аверсом и реверсом. Монетка набирает максимальную высоту, застывает в верхней точке, и, словно нехотя смиряться с неизбежным, резко, разом падает на пыльную землю. Решка. Идем на север.

Весь оставшийся день, до самого заката, Андрей крутил педали. Теперь его дорога лежала прямо к Улкен Кызыму – барханы по левую руку не желали заканчиваться. Каждый час капитан бросал взгляд на дозиметр. Добравшись до отметки "110", стрелка замерла, будто расхотев работать. И то дело. Такую дозу как-нибудь переживем. Главное – не задержаться здесь слишком надолго.

К черту все. Усталость брала свое; через силу засунув в себя куски сухого пайка, и запив несколькими глотками воды, капитан завалился спать прямо на землю, положив в изголовье велосипед. Гораздо спокойнее, когда твой металлический друг всегда рядом. Опасности от разнообразной живности Андрей не ждал – лето все никак не могло вступить в свои права, и все членистоногие либо еще не отошли от спячки, либо вообще поисчезали из остывающей пустыни. А на тварей покрупнее всегда имелся верный "калаш".

Ночь прошла тихо, если не считать, конечно, тревожных снов. Встав еще затемно, капитан направился строго на север. Должна же эта пустыня где-то закончиться!

Темные окрестности стали незаметно сереть; уже показались слева барханы. И – Андрей с облегчением вздохнул – песчаные холмы оказались намного дальше от него, чем накануне. Пустыня заканчивалась, сужалась, словно предлагая путнику попробовать силы в попытке пересечь ее.

Капитан бросил взгляд на дозиметр. "120". "А если еще сильнее рискнуть: забраться севернее настолько, насколько позволит радиация, там, глядишь, и пустыня закончится. Ну хватану дозу небольшую, ну подумаешь… С возрастом, говорят, облучение менее вредно для организма. А мне уже тридцать пять стукнуло. ."

Маленькая фигурка человека на крошечном велосипеде продолжала продвигаться вдоль края огромных барханов в бесконечной пустыне.

Пустыня. Обычная, казахская, мертвая земля. "Одна травинка на один квадратный метр" – пошутил Владимир перед прощанием. Прохладные майские ночи выгнали все выжившую живность на юг, к теплу, к солнцу. Уже который день Андрей не встречал абсолютно никаких признаков жизни – лишь пару раз где-то высоко над головой раздавался клекот – то ли орлиный, то ли еще какой-птицы.

Вечером дозиметр показывал уже "150". Стоило призадуматься. На следующий день, если ничего не изменится, капитан въедет в пределы Зоны. Опасно. А на западе все еще высятся песчаные холмы. Ну что же – если завтра барханы не кончатся – придется, все-таки, идти через пустыню. Здоровье дороже.

Одна из канистр с водой показала дно. Другая, пока еще, заполнена под завязку. На сколько, получается, хватило первой? На шесть дней? Маловато. Придется экономить воду. Капитан потер рукой пыльную щетину на подбородке. Сейчас бы помыться, побриться…

Организм уже отказывался принимать высохшее вяленое мясо. Желудок крутило в спазмах, но Андрей продолжал монотонно двигать челюстями, пытаясь хоть немного размягчить кусок, перед тем как его проглотить. Удалось. Живот заурчал, подтвердив, что пища дошла до адресата…

Всю ночь капитана мучили кошмары. Какие-то огромные твари самого, что ни на есть, ужасного вида гонялись за ним по развалинам многоэтажного дома, пытаясь дорваться до вожделенной сочной плоти. И уже оказавшись в пасти одного из этих монструозных созданий, Андрей проснулся.

Часы показывали без двадцати пять. Можно уже направляться в путь. Рука потянулась было за пайкой сушеного мяса, но на полпути остановилась. Надоело. Не хочется. А вот водички можно.

Пустая канистра осталась лежать на месте ночлега, под затихающий шелест покрышек все больше удаляясь от капитана. Немое свидетельство присутствия человека. Пройдет не одно столетие, прежде чем пластик будет побежден природой. К тому времени, вполне возможно, и людей на планете не останется.

К шороху колес добавилось странное потрескивание – будто скаты наезжали на какие-то маленькие твердые камушки, выбрасывая их из-под себя. Странно. По расчетам Андрея, он должен оставаться все еще находиться в окрестностях пустыни – а откуда здесь могли взяться куски твердых горных пород? Не получив ответа на вопрос, капитан все же продолжил путь.

Показалось восходное зарево, и одновременно с первыми световыми потоками пустыня внезапно будто вспыхнула. На однородной присыпанной песком почве заблистали тысячи крохотных зеркалец, точно кто-то щедро набросал окрест осколки стекла. Андрей остановился. Он слишком хорошо знал, предвестниками чего являются эти сверкающие кусочки: четырнадцать лет назад севернее, ближе к эпицентру, температура была так высока, что плавился песок, превращаясь в стекло. А потом ветер разметал окрест остекленевшие шарики.

Дозиметр однозначно не советовал капитану продвигаться дальше на север. Земля там чернела, грязно-желтые разводы, то там то тут украшенные стеклянными блестками, уходили в даль, к горизонту. "Горячая" земля. Передвигаться по ней надо с предельной осторожностью. Взовьется песчаное облачко, перевернется крупный камень – и моментально радиационный фон вырастет в разы. Смерть.

Андрей с сожалением посмотрел на восток. Там, за несчетными километрами лежит Кургудул. Там люди, друзья-байкеры. Но туда нельзя. Путь капитана лежит на закат, в пустыню. И уже не обойдешь, не объедешь пески – ведь с севера радиацией дышат развалины Улкен Кызыма.

Ну что ж, проверим, как подготовили Смерч со Степаном велосипед! Андрей решительно направился прямо на запад.

***

– Бай, там человек лежит.

– Де? Самат, так ти що, я ж не бачу никого!

– Бай, ты не туда смотришь. Правее возьми.

– Дивися, и справди! Звидки вин отут, а, Самат?

– Не знаю, бай. Может подстава?

– Б-б-б-осс, давай мимо п-п-ройдем, не н-н-нравится мне все это.

– Так я вид тебе иншого и не очикував. Сказане – Оратор. Ну а ти, Самат, щоо скажеш?

– Посмотреть надо, бай. Вдруг, добришком каким разживемся.

– Ага, радиацион… радиационн… радиацион-н…

– Так ти ще и гостряк у нас, Оратор! Хех! От ти, виходить, до людини и идь, а ми з Саматом тебе прикриемо.

– Н-н-но, Босс!

– Нияких "но", идь милий, идь.

– С-с-слушаюсь…

***

Забытье охватило Андрея.. Семь, нет, восемь дней назад капитан бросил велосипед – крутить педали не было сил. Запасы еды кончились еще три дня загодя, и Андрей держался на одной воде. Странно, но как раз живительной влаги хватало – организм требовал ее совсем немного. Быть может, уже сдался, и ожидал конца?

Всю неделю капитан брел пешком. Причем последний день, когда силы совсем уже покинули его, Андрей буквально полз по песку, полз опираясь только на веру, на дикое желание жить.

Глаза уже не различали ни цветов, ни полутонов. Капитан видел только яркое палящее пространство над головой и более темный, но не менее слепящий, песок под ногами. Компас остался где-то сзади, как и автомат, и дозиметр – во время последней ночевки ветром нанесло чересчур много песка, откопать удалось только большую, но уже практически пустую канистру с водой. Хотя ту грязную коричневую жидкость, что бултыхалась меж белых пластиковых стенок, и водой-то назвать можно было с большим трудом. Из инструментов у Андрея оставался только нож, подаренный Хрустом. Боже, как давно это было! Неужели тот бравый, подтянутый, немного наивный капитан, разговаривавший с Игорем в Глубоком, и этот оборванец, щурящий выжженные солнцем глаза – один и тот же человек?

Андрей лежал на верхушке песчаного холма и дико хохотал. Безумный смех вызвали его собственные мысли. "А вдруг за этим барханом и есть тот самый оазис, населенный женщинами? Вдруг это то самое место? В хорошем же я виде предстану перед ними. Напугаю до смерти. Пожалуй, тогда придется обратно направиться!".

Минут через пять, Андрей понял, что смеяться он не перестал. Нехорошо. Капитан слышал разные байки о сходящих с ума от одиночества людей. Стать героем еще одной из них совсем не входило в его планы. Собравшись с силами, Андрей резко свел челюсти, нечаянно прикусив язык. Боль подействовала отрезвляюще, будто струи холодного душа на одурманенную голову. Мозг лихорадочно заработал, пытаясь найти пути для спасения этого бренного тела; дал команду мышцам. И капитан пополз вперед.

Несколько раз силы, казалось, напрочь оставляли его, но укушенный язык подсказал выход. Андрей полосовал левую руку финкой, боль проясняла рассудок, и человек продолжал ползти вслед за садящимся солнцем, успевая удивляться тому, почему из порезов так мало выделяется крови.

Но ночью сон выбил капитана даже из этого самоубийственного графика передвижения. Взошедшее солнце светило уже во всю мощь, а Андрей никак не мог заставить пальцы взять рукоять финки или просто подтащить канистру к губам. Капитан Олеников умирал.

Нет, в голове Андрея не наступило прояснения, он не видел себя с момента рождения до момента выхода в последнее путешествие – ничего этого не было. Только простые мысли о том, какой же он дурак, что поперся в такую даль, о том, какие дураки совершили Обмен четырнадцать лет назад, о том, нафига вообще пришельцы приперлись на нашу планету. Все эти, здравые, в общем-то, раздумья медленно формировались в голове капитана на непрекращающемся фоне, состоящим из отрывочных фраз, слов, какой-то музыки, звуков большого города. Андрею казалось, что он лежит и размышляет не в безжизненной пустыне, а в палате госпиталя, окна которого выходят на оживленную улицу, с прогуливающимися прохожими, играющими детьми, проезжающими машинами. Вот к капитану, лежащему на чистых прохладных простынях, подходит доктор, молча внимательно осматривает пациента, а затем, вздохнув и пробормотав что-то неразборчивое, начинает снимать с левой ноги капитана добротный и еще не до конца разбитый армейский ботинок. Андрей молча наблюдает за действиями врача, но не вмешивается – конечно, доктору виднее. Врач, тем временем, покончив с левой ногой, приступает к правой. И все бы ничего, но разутая пятка падает, почему-то, не в освежающую ткань простыни, а в горячий песок.

"С меня снимают обувь! Наверное, мародеры!" – наконец-то доходит до рассудка капитана. – "Сволочи, я ведь даже еще не умер".

Ненависть придала сил. Правая рука метнулась в складки одежды и уже через мгновение вынырнула оттуда, но уже вооруженная ножом. Капитан попытался приоткрыть глаза, но увидел только невысокий человеческий силуэт.

– Б-б-босс, он ж-ж-живой, кажется!

– Тоди вяжи его, твою мать! – еле слышно, издалека, донеслись слова. – Придасться, якщо не здохне.

Силуэт потянул было руки к капитану, но тут же отдернул, оглушительно завизжав. Андрей сумел полосонуть нападавшего по ладони. Проясняющееся зрение успело отметить кровь, хлынувшую из глубокой раны, прежде чем удар прикладом по голове не погасил мир вокруг капитана.

***

Вправо-влево, вправо-влево – качалась земля под ногами Андрея. Хотя, почему под ногами? Не открывая глаз – а все тело так болело, что и открывать их не хотелось – капитан чувствовал, что лежит на какой-то меховой подушке, причем лежит не на спине или на боку, а, как ни странно, на животе, перегнувшись через эту самую подушку. Да и поверхность, почему-то, непривычно ритмично ходила из стороны в сторону. Жутко ныла голова, заполняя собой все остальные ощущения, не спасала даже увлажненная повязка, призванная смягчать последствия удара. Еще не до конца осознав, где он и что с ним происходит, Андрей попытался поправить кусок ткани на голове и только тут понял, что связан по рукам и ногам. Вернувшиеся с пробуждением мозга чувство обоняния подсказало, что тряпка смочена, но отнюдь не драгоценной в пустыне водой. Нет, спеленавшие его люди пошли самым простым путем, и теперь влага из тряпки медленно испарялась, обдавая окрестности аммиачным запахом, который тщетно силился перебить животный дух не знающей воды шкуры.

Капитан осторожно открыл глаза и увидел перед собой короткую светло-коричневую шерсть, которая не лежала на одном месте, как и положено обычной, образцово-показательной подушке, а ходуном ходила по каркасу из ребер. Еще ниже, метрах в полутора, взгляд опознал песчаную землю, медленно плывущую под неутомимыми верблюжьими ногами.

Так вот в чем дело: не земля раскачивается, а он сам болтается из стороны в сторону, перекинутый через круп "корабля пустыни". В памяти сразу возник образ невысокого человека, бьющего по приказу другого – Босса, кажется – прикладом автомата. Значит, он в плену – дружелюбно настроенные люди, даже за не очень адекватное приветствие со стороны капитана, не связали бы умирающего человека, смогли бы понять состояние умирающего в пустыне.

Верблюд неуклюже ступил на одну из кочек, и голова Андрея сильнее, чем обычно, метнулась в сторону, ударившись о ногу сидящего впереди человека. Наездник, как видно, не заметил контакта – может спал, а может просто предавался думам – капитан не услышал от него ни звука. Зато вот с другого бока животного, где свисали ноги пленника, ветерок донес негромкий разговор.

– Вистачить скаржитися, Оратор! Щось ты розговорився сегодни занадто. Охолонь! – насмешливый баритон подначивал своего собеседника.

– К-конечно, Босс, т-тебе легко говорить. А я вот, в-вообще, чуть руки не лишился, – а вот этот голос Андрей уже узнавал. Тот самый: наглый заикающийся коротышка. Боится, значит, за руку, гад! Капитан расплылся в довольной улыбке. Хоть в чем-то насолил той сволочи!

– Ничого, – продолжал, тем временем, названный Боссом, – радуйся, що тепер раб у нас зъвился. Тепер и заднице твоей спуску дамо, поки цей задохлик не загнеться, так адже, Самат!?

– Ага, – отозвался человек, едущий на одном верблюде с Андреем. И добавил вполголоса, – маган барибир Мне все равно (казахский).

Капитан сразу перестал улыбаться. Перспектива быть в полном услужении у этой непонятной троицы не входила в его планы. Что же делать? Как высвободиться?

Босс тем временем начал громко обсуждать совместно с Оратором достоинства той части тела Андрея, которая свешивалась с правой стороны верблюда.

– Аман-ба, – прошептал капитан, вспоминая те немногие слова, которым его научили в Кургудуле. – Менин атым Андрей Здравствуй. Меня зовут Андрей (ломанный казахский).

– Аман сау ма, – отозвался тот час наездник, – денсаулыгыныз калай Здравствуй. Как твое здоровье? (казахский)?

– Извини, Самат, я больше по-вашему ничего не знаю.

– Жаксы. Хорошо, говорю, – тоже в ответ шептал, не меняя позы, казах. Казалось, даже губы его оставались неподвижны. Два других бандита, как окрестил про себя своих похитителей капитан, ничего не заметили и продолжали трепаться. – Я спросил как здоровье?

– Спасибо, голова уже не так сильно болит. Попить бы сейчас.

– Потерпи. Я тебе немного воды в рот влил, когда ты бредил. Теперь подожди, – и казах замолчал, давая понять, что разговор окончен.

Андрей тоже умолк. Первый шаг он сделал – установил контакт. Раз Самат ответил ему не привлекая внимания, значит он имел на то основания. Кто его знает – может недавно он с этими двумя извращенцами якшается? Возможно, казах проводник, которого бандиты наняли для каких-то одним им ведомых целей. Как хотелось во все это поверить!

Прошло минут пятнадцать; голоса Оратора и Босса доносились уже откуда-то спереди, на приличном расстоянии. Видно, верблюд Самата поотстал от спутников. Капитан решился опять заговорить.

– Вы кто такие вообще, ребят?

– Сталкеры мы, – тон казаха оказался резок, – из Зоны идем.

– А я вам нафига сдался? Может отпустите?

– Нет, Андрей, не надейся. Завтра вечером к Поселку приедем. Там хачам продадим тебя. За свою задницу не переживай. Не дам я ее ни хохлу ни заике. Целки в Поселке дорого стоят.

– Самат, – капитан пытался говорить как можно спокойнее, – ты же, вроде, нормальный мужик. А разве два нормальных мужика не смогут договориться?

– А что ты мне, русский, сможешь дать? Одежда у тебя хреновая, ботинки, часы и финку уже забрали. А вот хачи за тебя столько добра отвалят – месяц можно будет в Зоны не ходить.

– Самат, ты не знаешь с кем связываешься, – видя, что уговоры не приносят результата, капитан решил сменить тактику, – Смерча из Кургудула знаешь? Если ему кто расскажет о том как ты со мной обошелся – песец тебе, Самат.

– Хорошо тебя Оратор по голове приложил, – позволил себе тихонько хохотнуть казах. – Кургудул по ту сторону пустыни лежит. Вот уже четрнадцать лет, как искры Шайтана на землю попадали, нет дороги туда.

И продолжил тихонько хохотать.

Андрей замолчал. Но несмотря на всю тяжесть положения его душа пела. Получилось! Только за переход пустыни он заплатил дорогой ценой – потерял все: оружие, велосипед, и, наконец, свободу. Нет, надо выбираться. Нельзя попадать в этот непонятный Поселок.

– Самат, – начал было капитан опять, но казах резко оборвал его.

– Заткнись! – прошипел он. – Еще хоть одно слово – расскажу Боссу. Вот тогда ты по…

Красные горячие капли брызнули сверху на капитана, а мгновение спустя до связанного человека донесся звук выстрела. Снайперская винтовка.

Самат кулем свалился вниз, на песок. Наконец-то Андрей увидел лицо своего собеседника – покрытое бесчисленными белесыми язвами, частью заросшее щетиной, частью блестевшее мертвой синей кожей. Казах упал на спину, его незакрытые спокойные глаза уставились в небо, но Самат уже ничего не видел – пуля попала точно в висок, выбив мозги или их остатки – кто теперь знает, что там у него в голове бултыхалось.

Все это капитан для себя отметил за какие-то считанные секунды, а потом раздалось еще несколько выстрелов, перемежающихся знакомым тонким вскриком Оратора. Похоже, со сталкерами покончено. Вот только кто их застрелил? Что эти нечаянные спасители – или спаситель – сделают с самим Андреем? Может, и ему осталось жить считанные мгновения?

Верблюд остановился. Преданное животное решило не уходить далеко от тела хозяина, и теперь "корабль пустыни" спокойно стоял на месте, несмотря на отчаянные понукания капитана. Андрей так увлекся попытками уговорить верблюда, что его застали врасплох слова произнесенные, опять, с невидимой капитаном стороны.

– Военный? – удивленный голос. И сразу, грозно. – Часть, звание, кто командир – быстро!

Щелчок взведенного предохранителя.