Текст книги "Путями Сталкеров"

Автор книги: Антон Тихонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Азербайджанец молча падает – я не мажу. На этот раз я опередил даже Долгова: тот, только появляется из пилотской кабины. Но меня сейчас все это мало интересует; главное – это истекающий кровью Денис.

Отбросив в сторону ненужный более пистолет, я кинулся к парнишке. Даже моего неопытного в медицине взгляда на рану хватило, чтобы понять: Денису досталось очень сильно. Сразу два пулевых отверстия, в районе печени… Паки лежал в отключке, вероятно – болевой шок.

За спиной бушевал Роман.

– … козлы! Все-таки подстрелили! Командир, пацан жить будет?

– Не знаю. Надо постараться его к Джафару привезти. Успеем – должны спасти. Если же нет… Кстати, а ты здесь что делаешь? Кто вертолет вести будет!?

Долгов согласно кивнул.

– Есть, Командир, – и, уже скрываясь в дверном проеме, добавил, – ты, все-таки, попробуй Дениса подлатать.

Легко сказать – попробуй. Я что военно-полевой хирург или, на худой конец, народный целитель, типа нашего общего казахского друга? Всех моих познаний хватило только на то, что обмотать раны бинтами, да вколоть Денису антисептик с противошоковым. Уложив парнишку на складированные в корме кули то ли с сеном то ли с пухом, я заглянул в кабину.

Уж не знаю, как там обучал отец Долгова, но с виду Борода держался в пилотском кресле весьма уверенно: одной рукой придерживал штурвал, другой клацал какими-то тумблерами. Может, и долетим до дому. Главное – сесть потом.

Оставив Романа наедине с приборами, я принялся наводить порядок в салоне. Первым делом стащил все четыре трупа в одно место; обыскал их. Ничего интересного. Документов, понятное дело, ни у кого не оказалось, да и кому они в наше время нужны! Так, мелочевка, которую я даже побрезговал забирать у мертвых врагов. Ну, на нет – и суда нет. Я подтащил трупы к боковой двери; навалившись, открыл ее. Десять секунд спустя четыре тела летели к земле. Нам мертвецы на борту ни к чему.

Денис все также тихо лежал. Как бы выразились врачи – состояние стабильное. Но это на мой профанский взгляд. Что творилось там, внутри искалеченного пулями организма я, конечно же, знать не мог.

Ладно. Здесь я больше не помощник. Пойдем в кабину.

Роман сосредоточенно смотрел на приборы, но все равно заметил меня, когда я уже хотел опуститься в кресло второго пилота, и успел брякнуть:

– Там крови много, не измажься.

– Спасибо, – я плюхнулся, ощутив телом теплое влажное сиденье. Плевать! – Как у нас дела?

– Хреново, Командир, – Долгов все не отводил взгляда от приборов. – Я, похоже, компас прострелил.

Весело.

– И что теперь?

– А то, что летим, куда глаза глядят. Вернее, поддерживаем то направление, что до перестрелки был. Я надеюсь, что тогда уже арабы на курс вышли. Иначе…

Иначе понятно. Скорость у вертушки двести километров в час. До утра еще – почти час. Если направление неверное – занесет нас…

– Ты не бойся, Командир, очень далеко не залетим. Топлива у нас тютелька в тютельку, еще часа на полтора лета. А дальше… – Роман ударил кулаком одной руки о ладонь другой.

– Может, приземлимся, а потом, как солнце появится, взлетим? – предложил я.

– Угу, – Долгов ухмыльнулся в бороду. – Командир, во-первых, не переоценивай моих способностей. Дотянуть сейчас на этой развалюхе я, может быть, куда-нибудь еще смогу, а вот садиться, взлетать… Во-вторых, глянь сюда, – палец ткнул вверх, – видишь, хреновина пробита? Это турбостартер, грубо говоря, ключ зажигания вертолета. Мы, блин, будто специально все важные приборы прострелили..

Так что, если сядем – вряд ли уже взлетим. Если сядем еще…

Да уж, ситуация.

– Так что, летим по курсу?

– Летим…

ГЛАВА 15.

Проклятая железяка с винтом на крыше уже с час ковыляла в воздухе, неся в своем чреве трех членов Команды. Сразу после перестрелки у вертолета зачихал один из двигателей, но вскоре снова низко успокаивающе загудел. Делать в кабине было абсолютно нечего, и я даже немного задремал, в высохшем подо мной кресле. Борода же не выпускал штурвала из рук.

Открыв глаза, спросонья, я не поверил глазам – неужели так долго продрых! Глянул на часы, нет, все правильно, тогда почему радикальная чернота за стеклами поменяла свой цвет на пепельно-серый?

– Роман, мне кажется, или действительно…

– Конечно, Командир, – Долгов повернул покрасневшие воспаленные глаза в мою сторону. – А ты что думал, утро уже никогда не наступит?

– Ну, ведь до рассвета еще полчаса, – слабая попытка оправдаться.

– Угу. А ты искренне веришь, что рассвет на земле и на высоте двух километров наступает одновременно?

Уделал, ничего не скажешь. Я, конечно, тоже что надо – сморозил глупость. Хорошо еще, что никто посторонний не видел.

Запоздало в пробуждающуюся голову пришла мысль о Денисе. Вот же свинья! Сижу тут, разговоры о погоде веду, а пацан там уже может…

Паки лежал все в той же позе, на мягких, словно перина, кулях. Пульс прощупывался, дыхание угадывалось – больше мы ничего не можем сделать.

Посидев с минуту около парнишки, я вернулся в кабину. Небо за стеклами уже начинало голубеть; стала различима поверхность земли. К сожалению, под нами было только песчаное море.

– Дешт Кевир?

– Черт его знает, Командир. Я же с неба никогда ее не видел. Через пару минут солнце взойдет. Тогда и поймем, куда нас нелегкая занесла.

Опять зачихал двигатель. Только этого еще не хватало.

– Ты бы сел, пристегнулся, Командир…

Я не стал заставлять себя упрашивать дважды. Устроившись на пилотском кресле, спросил:

– Помощь какая-нибудь нужна?

– Лучшая помощь – это "не мешай"! – отмахнулся Долгов.

Как скажешь, Борода, как скажешь.

Прошла минута; двигателю не полегчало. Глянув на альтиметр, я заметил, что мы медленно, но верно теряем высоту.

Непечатная ругань Долгова заставила оторвать взгляд от приборов. Среди добрых двух десятков матерных слов я разобрал "солнце".

Солнце взошло.

Но не там, где мы ожидали.

Наглый алый диск поднимался из песчаного моря с нашего левого борта, а должен был оказаться справа.

– Юго-запад, Андрей! – в горячке Роман назвал меня по имени. – Мы летели вместо севера-запада на юго-запад. Триста километров!

– Так чего ты ждешь!? Разворачивай вертушку!

– Слушаюсь! Держись, командир!

Борода кинул вертолет в пологий штопор. Зря. Еще не успел ожить "зачихавший" двигатель и вслед за ним замолчал второй.

Какая-то сила словно подбросила тело вверх, попыталась вырвать из сидения. Ремни удержали меня, впившись в плечи. Роман от неожиданности даже выронил штурвал из рук, из-за чего вертолет чуть не превратил свое падение в отвесное. К счастью, Борода успел вовремя собраться и кое-как выровнял машину.

– И что теперь!? – я заорал, сам того не ожидая.

– Ничего, командир. Нам только молиться остается – может, двигатели заведутся. Если нет – бухнемся нафиг!

Молиться… Кому? Какой высшей силе? Той, что позволила свершиться Обмену? Или той, которая женщин не уберегла? Бесполезно…

Альтиметр показывал тысячу метров. Это даже не арийские "тысяча сто – смерть в лицо нам дышит". Мы уже в ее смердящей пасти.

Вертолет продолжал свое неукротимое падение. Семьсот метров… шестьсот пятьдесят… Мне приходилось и умирать от жажды в пустыне, и биться насмерть с мутантами, проходить смертельные ловушки – но в тех случаях спасение находилось в моих собственных руках: сделай запредельное усилие, прояви чудеса ловкости – и ты выжил. Теперь же все зависело от проклятой железяки…

Четыреста метров…

– Ох, и грохнемся же мы, командир! – Долгов разразился истерическим смехом – не выдержали нервы.

– Роман, а как же авторотация? – я попытался выудить из глубин памяти скудные познания о вертолетах…

– Авто– что? Где ты таких слов набрался, командир? Звезданемся так, что мало не покажется. А все эти басни, про воздушный поток, забудь.

– Гонишь ты, по-моему, Борода. Попробуй все-таки на авторотации вертушку посадить. С движками, по-любому, ничего не выйдет.

– Хорошо, командир, – Долгов, пожав плечами, потянулся к каким-то тумблерам. – Мне-то какая разница как умирать.

Пощелкав переключателями, Роман вернулся в исходное положение.

– Ну вот, твоя пресловутая авторотация, командир. Легче стало?

Легче не стало. Вертолет все так же падал вниз, если и не камнем, то уж мешком цемента точно. Бесстрастный альтиметр продолжал отсчитывать расстояние, которое нам оставалось прожить. Триста… Двести пятьдесят…

– А внизу барханы… – вполголоса проговорил Борода. – Слышь, командир, может и прорвемся. Ладно… Позу зародыша из учебников помнишь? Давай, загибайся.

Я молча скрючился в пилотском кресле, насколько мне позволили это ремни. Как зародыш… Придется подчиниться.

И вновь запоздалая мысль будто молотом по наковальне прошлась по глупой голове. Денис! У нас, пристегнутых и сгруппировавшихся – имелся хотя бы призрачный шанс выжить; у тяжелораненого мальчишки, свободно лежащего на мягких мешках…

Я бросился расстегивать ремень, но мои движения уловил Долгов.

– Куда, Командир! Рехнулся?

– Паки, – мне некогда было рассусоливать, но проклятый ремень отказывался поддаваться, – не пристегнут.

В черных глазах Романа мелькнула искорка сожаления.

– Андрей, ты не успеешь. Сто метров. Погибните оба. Останься – вдруг, повезет. Должно повезти.

Останься – все равно не поможешь. "И его ты не спасешь и сама ты пропадешь."

И я уцепился за эту соломинку, протянутую моей совести. Мягкие мешки. Авось, повезет. Ничего другого мне и не осталось сделать – три секунды спустя вертолет остановил свое падение, встретившись с песчаными барханами.

***

– Командир, ты как? – только по интонации можно было догадаться, что со мной говорит Долгов. От былого разухабистого баса теперь не осталось и следа: Роман хрипел как старый дед.

Почему я ничего не вижу? Потому что закрыты глаза. Почему я не могу ничего сказать? Сейчас отвечу.

– Живой, вроде… – вслед за выдавленными словами пришла боль. Боль, едва вновь не выкинувшая меня за грань сознания.

Я постарался пошевелить руками, ногами. Все части тела болели, но, нехотя, отзывались на сигналы мозга. Неужели даже простенького перелома нет?

Наконец открылись глаза. Не знаю, почему не смог открыть их сразу – вероятно, потрясенный организм принял к исполнению какую-то хитрую защитную программу и только теперь разрешил осмотреться.

Прямо на меня, через проем, минутой раньше закрытый стеклом, струится песок – вертолет наполовину носом ушел в бархан. Возможно, именно это помогло нам выжить. Нам?

Переношу взгляд на соседнее пилотское кресло. Там уже возится с ремнями Борода. Его левую щеку располосовало стеклом, кровь обильно орошает шею, плечо, руку. Нет, рука тоже распорота – кровь просто залила весь бок Романа. Однако тот, несмотря на, невыносимую боль, не подает виду и справляется с замком. Несгибаемый Роман поднимается с кресла и, пошатываясь, направляется в мою сторону. Пора подниматься.

– Все нормально, Борода, – я встаю навстречу, попутно замечая, что в отличие от своего спутника, не потерял ни капли крови – мелкие царапины не в счет. – Со мной действительно все в порядке.

– О'кей, – Долгова не надо уговаривать дважды – пустая затея. – Тогда давай выбираться отсюда. Запашок чуешь?

Обоняние вернулось ко мне последним из чувств, но сейчас сквозняк, выбивавшийся из-за двери в общий отсек, явственно нес привкус дыма.

– … да и Дениса проверить надо… – закончил фразу Роман.

Наскоро замотав руку Долгову, мы кинулись к двери; та поддалась не сразу – пришлось применить кое-что из ЗИПа, завалявшегося в кабине. С рычагом дело пошло скорее – противно проскрежетав, несколько десятков смятых килограмм металла, предназначавшихся для отделения кабины пилотов от транспортного отсека, съехали в сторону.

Покореженные стенки, выбитые окна, просевший под двигателем "потолок"… В ноздри все сильнее бьет запах гари – нет, здесь, в салоне, ничего не полыхает, но не нравится мне этот запашок, ой не нравится…

Денис лежит, заваленный теми самыми мягкими тюками. В горячке боя и последующих событий мне некогда было разбираться с их содержимым, но сейчас один из мешков порвался, и заскакивающий снаружи ветер поднимает вверх целое облачко сушеной травки.

– Дурь… – бросает Борода. Он уже тоже протиснулся в салон. – Ну, чего стоишь, командир? Давай Дениса вытаскивать.

Невесомые мешки полетели в разные стороны. Разобрали мы их в один присест – на Паки находилось всего с десяток кулей. Я был ближе к голове Дениса, и когда, наконец, его лицо показалось на свет, понял всю тщетность наших усилий. Парнишка не дышал.

– Все, Роман. Приехали!

– А? Что? Что с Денисом!

– Все, – я присел на один из мешков. – Нет больше Дениса…

– Как… Командир, не шути так! Сделай что-нибудь! Ты же офицер бывший!

– А что я могу сделать? Волшебную палочку я дома забыл! А Денис – он, похоже, еще до падения умер. Не справился организм…

На лицо Романа упала тень.

– Командир, сделай что-нибудь!

– Ты оглох? – я тоже начал выходить из себя. – Все! Лучше вспомни, кто вообще предложил на вертушке лететь? Забыл? А кто сажать не захотел, когда двигатель один закашлял?

– Командир, не перекладывай с больной головы на здоровую! Кто же знал, что братан – или кто он там! – Близнецов на борту окажется? Стрельбу же он затеял! Да и не забывай – я тебе жизнь спас! Делай что хочешь, но Дениса подними!

Долгов уже нависал надо мной. Было видно, что контролировал он себя последними усилиями.

– Я тебе говорю – умер мальчишка. И я…

Удар кулаком. Молниеносный, не из стойки, но не теряющий от этого силы и резкости. Я не успел ни поставить блок, ни уйти в сторону – просто инстинктивно дернулся головой. К счастью, этого хватило для того, чтобы энергия удара пришлась не в намеченную челюсть, а, большей частью, в воздух.

Роман уже бил второй, раненой, рукой, но к этому я успел подготовиться, вскочив на ноги. Вопросов я не задавал – к чему? Если Долгов хочет подраться – что ж, пусть так и будет.

Я все еще оборонялся: уходил от ударов, ставил блоки, отскакивал и уклонялся. Драка в заваленном тюками с дурью помещении почти сводила на нет обычно подавляющее преимущество Романа – здесь невозможно было нанести удар ногой без риска застрять в скопище мешков. А в бою на руках, "боксе", наши силы были примерно равны – стремительности Долгова я всегда противопоставлял более мощные удары. Много раз на тренировочных "спаррингах" мне удавалось одержать верх над Бородой. Правда, еще чаще побеждал он.

И на этот раз Роман работал кулаками так быстро, что я до сих пор ни разу не ударил в ответ. А ведь он еще и ранен! Вынужденный отступить под градом ударов, я вновь оказался около прохода в пилотскую кабину. И, уже выискивая момент для контратаки пропустил, наконец, удар в живот. Ногой. А бить ногами Роман умел.

Рифленая резина подошвы откинула тело на добрые два метра назад, и я мешком плюхнулся на пол кабины. Только за тем, чтобы через миг скрючиться, пытаясь хоть немного ослабить боль. В животе адским огнем горели все внутренности. Уж не знаю, отбил ли мне тем ударом Долгов что-нибудь или нет, но в тот момент в голове пронеслась мысль – не выживу.

И еще один удар – "контрольный" – кулаком в нос отправил меня в спасительное забытье.

***

Капала вода, смывая с лица что-то липкое и теплое. Я открыл глаза.

– А, очнулся… – Долгов стоял надо мной. Странно, но его х/б оказалась вся в песке, прилипшем к пропотевшей ткани. Вроде бы, когда мы дрались, камуфляж на плечах Роман выглядел более чистым…

Долгов протянул фляжку, водой из которой секундами ранее приводил меня в чувство.

– Попей, умойся и пойдем, поможешь,… Командир…

Вода привела мысли в порядок; я попробовал подняться. Получилось, хотя болел живот и, еще больше, переносица. Взявшись за хрящ руками, я попытался проверить, на месте ли он. Показалось, что да, но уж слишком сильно он "ходил" из стороны в сторону. Сволочь, все-таки, Долгов!

Словно прочитав мои мысли, Борода достал "Грач" и передернул затвор.

– Хватит себя ласкать, Командир, пошли!

Снаружи вертолета вовсю царил яркий солнечный день. Похоже, я пролежал в отключке больше, чем думал. Наша "восьмерка" вошла аккурат в верхушку высокого бархана и так и застряла в нем под небольшим углом. От вертолета вниз, к подножию тянулись две неровных цепочки следов, которые заканчивались у довольно глубокой ямы.

– Идем туда, – Роман указал на яму откуда-то появившейся у него в руках саперной лопаткой. – Я уже просто копать забодался. Твоя очередь. А то я пашу – а ты прохлаждаешься лежишь.

Теперь стало понятным, почему Долгов весь испачкался в песок.

– А кому могила предназначена, Борода? – я старался выглядеть как можно более спокойным, но, честно сказать, нервничал изрядно. Мало того, что я в открытой драке уступал своему сопернику, так сейчас у него еще и было неоспоримое преимущество в виде пистолета.

– Как кому… – Борода, казалось, искренне опешил. -…Денису… А ты что.. подумал… – до него дошло.

Я стоял не пошелохнувшись.

– Ну, ты даешь, командир… – Долгов взглянул на меня с интересом. – Неужели ты серьезно думал, что я тебя кончать веду? Да захоти я только, то тебя еще оглушенного добил бы и с похоронами не заворачивался. Это ж надо было такое подумать…

– А что я должен был подумать? – огрызнулся в ответ я. – Что ты меня под прицелом поведешь с Денисом прощаться?

– Так тебя пистолет смутил, командир? Так это для твоей же безопасности. На, держи, – и он, неожиданно, протянул в открытой ладони тяжелый вороненый ствол. – Пока ты валялся, а я могилу копал, несколько выстрелов издалека раздались. Вот я и вооружился, на всякий пожарный.

Я потянулся к "Грачу" рукой, но остановил ее на полдороге и вместо пластиковой рукоятки крепко пожал ладонь.

– Извини, Роман.

– Подумаю, – откровенно брякнул тот в ответ. – А пока – пойдем копать

***

Дениса похоронили быстро. Не было ни торжественных речей, ни слез: обернули тело в брезентовое полотно, сверху придавили вертолетной дверью, затем забросали песком. Я хотел было еще воткнуть в небольшой песчаный холмик обломок лопасти, но Роман отговорил:

– Только шваль какую-нибудь привлечем. Сам подумай.

Трудно возразить. Самый страшный падальщик – человек. Пустынный гад разрывает могилу влекомый инстинктом, жаждой пропитания. Люди, нет – нелюди! – оскверняют захоронения ради каких-то призрачных, сиюминутных прихотей: в надежде разжиться пустым барахлишком, если повезет – оружием. На покой мертвых им глубоко наплевать. И иссыхают потом на солнце бренные останки, и идут на корм воронью. А есть еще и каннибалы-некрофилы – не всю шваль, здесь, на юге извести удалось. Это на севере, в Казахстане, Сибири за пять первых послеобменных лет завершили "чистку".

Небольшой песчаный холмик. Прости, Денис. Сухо клацнул пистолет – даже традиционной воинской почести мы тебе не можем оказать, нельзя сейчас палить в воздух, вот и жмем на курок разряженного "Грача". Ведь где-то недалеко Роман слышал выстрелы, а уж падение вертолета не заметить невозможно.

Минуту просто помолчали. Не знаю, о чем думал Борода – с него и в радостные минуты лишнего слова не вытащишь, а тут расставаясь со ставшим ему младшим братом Денисом… Мне же было дико жаль загубленную жизнь. Жаль несвершившиеся мечты, несбывшиеся желания. Что именно на уме было у Паки, мог сказать, пожалуй, только Борода – ведь Денис, при всей внешней открытости, самым сокровенным если и делился, то только со своим давним старшим товарищем…

Через полчаса мы покинули место крушения вертолета. Куда идти особенно долго не выбирали – раз Роман услышал выстрелы на западе, то и наш путь лежит туда. Где огнестрельное оружие – там и сохранившие остатки цивилизации люди. Там мы можем разжиться верблюдами или даже, если повезет, автомобилем. Рассчитываться планировали оружием, собранным с трупов людей Абула: четыре автомата (к сожалению боеприпасов у арабов оказалось не так много, как нам хотелось), плюс "Калашников" Дениса. Ну или, в худшем случае, просто-напросто отбить у противника силой. Нас же не всего двое – нас целых двое. Опытнейшие сталкеры, каждый давно разменял вторую сотню уничтоженных рейдеров. У вас еще осталось желание встать на пути?

Бархан за барханом оставался позади; взошедшее солнце нещадно жарило спину; ноги то и дело норовили провалиться в песок чуть ли не по колено. Прогулка по послеобменной пустыне в жаркий летний день – сомнительное удовольствие. Утешала единственная мысль: люди недалеко, ведь выстрелы не разносятся на десятки километров.

Неутомимый Долгов немного опередил меня на очередном бархане, но, оказавшись на его вершине, вдруг сразу рухнул в горячий песок. Увидел!

Я, пригибаясь, подкрался к напарнику, уже прильнувшему к окуляру снайперской винтовки.

– Осторожнее, Андрей… – прошипел Борода. – Видишь?

Конечно, я видел. С песчаного холма открывался отличный обзор; похоже, мы забрались на самый высокий бархан в округе: горизонты пустыни раздвинулись, наверное, на добрый десяток километров. Хотя, к чему такие расстояния? Внизу, у подошвы песчаной горы, неспешно трусил небольшой караван. Сто пятьдесят метров – не то расстояние, которое бы не позволило разглядеть четверку всадников на верблюдах, головы которых обмотаны полотном. Бедуины, что ли?

Я бросил взгляд на кавалькаду через линзу прицела. Скорее всего – дети пустыни, во всяком случае, все атрибуты присутствовали: длиннющие балахоны, не скрывающие щуплую внешность их обладателей, у двоих – традиционные винтовки, позапрошлого столетия. Смущало только то, что их головы оказались целиком спрятаны в обмотки. Хотя, возможно здесь солнце злее, чем в Дешт Кевире. Первые два аборигена ехали след в след друг за другом, следующие: плечом к плечу. Оптика позволяла разглядеть и красно-черное пятно, расползшееся по пыльному выцветшему балахону.

Выходит, палили именно эти бедуины, и палили они по человеку – такие кровавые отметины они могли получить в ответ только от огнестрельного оружия. Вот только кто они – жертвы или стервятники?

– Ну чего, стрельнем? – Роман повернулся в мою сторону; черные глаза нехорошо блеснули. – Верблюдами разживемся.

– Может, поговорить попытаемся? Видишь, у них раненый есть? Вдруг на них самих бандиты какие напали?

– Ага. Особенно на того красавца, что впереди скачет. Глянь: урод-уродом! И калаш у него приторочен так, что можно не вынимая, с верблюда палить. Готов поспорить, что он сам какой-нибудь разбойничий главарь! Сейчас я его сниму…

– Борода, отставить! – я постарался придать шепоту максимум строгости. – Ты что! Первыми начнем стрельбу – сами бандитами сделаемся. Отставить.

Только Долгову, похоже, все мои слова были до одного места. Привычно прильнув к полированному прикладу, он "выцеливал" себе жертву.

Кинуться на Романа? Беспокоящий после драки нос заныл с удвоенной энергией – он явно был против. Да и мозг склонялся к тому, что Борода, в принципе, прав. Для купцов у этих всадников слишком мало скарба; что там мало – поклажи на верблюдах не виделось совсем. Но вот открывать огонь, просто так, даже не попытавшись поговорить… Ведь всегда оставался вариант разрешить проблему мирным способом…

Размышления прервал звук выстрела – Роман поступил по-своему. Однако, вместо того, чтобы увидеть валящегося под ноги верблюда наездника, я услышал непечатный возглас напарника.

– …мать! Ствол повело! Мочи их, Андрюха!

И еще один выстрел "в молоко".

Не раздумывая, я спустил курок. "Абакан" – автомат хороший, особенно в режиме сдвоенного выстрела. Принцип смещенного импульса отдачи позволял "Никонову" достигать ошеломляющих результатов: помню лет десять назад, еще на Базе, прапорщик Шибаков умудрялся на расстоянии сто метров вкладывать обе пули в одну дырку мишени. Но сейчас – то ли и моему автомату досталось при крушении, то ли просто руки дрожали после драки – первая очередь прошла мимо цели.

Два выстрела из снайперской винтовки, очередь из автомата – всего этого хватило арабам внизу, чтобы моментально сориентироваться в ситуации. Хлестанув верблюдов по бокам, бедуины припустили в сторону противоположную холма, с которого их так недружелюбно встретили свинцовым дождем.

Но и нам поднять головы арабы не дали: отступая, они беспрерывно палили из автоматов и винтовок. Вершина бархана – не самая лучшая защита от огня; пули то и дело выбивали фонтанчики песка, пришлось сползти немного ниже по склону холма.

Несмотря на паузу с нашей стороны, бедуины стрелять не прекратили. Они, вероятно, вели огонь попеременно, не давая противнику ни малейшей возможности поднять голов. Пальба длилась минуты три, но постепенно точность стрельбы становилась все меньше, а грохот оружия все тише. Судя по всему, напуганные внезапной атакой, с раненым на руках, бедуины сочли за лучшее просто ретироваться.

Едва обстрел прекратился, я, опережая Романа, рванул на гребень холма. Поздно! Внизу никого не было – только цепочка следов уводила за противоположный бархан.

– Ушли, гады! – прохрипел сбоку Борода.

– Конечно, ушли! Какого стрелять было?

– Какого-какого… – пробубнил Роман. – Ну, был не прав, признаю. Чего уж теперь поделать? Пойдем, Андрей!

И направился вниз по склону.

Вот орел! Напортачил сперва, а теперь еще и командует! Прикладом его перетянуть, что ли? Нет, себе дороже.

Понять Романа не сложно. Сейчас мы с ним непонятно где: в богом и чертом забытой пустыне. Ближайшие Зоны – неизвестно где, а значит весь мой опыт "хождения" абсолютно ничего не стоит. Команды тоже рядом нет, опереться не на кого. Два человека среди бескрайнего моря песка; два не очень дружных человека, одному из которых всегда не очень нравилось главенство другого и который теперь с радостью действует по своей указке. Бунт на корабле! Хотя какой, к черту, бунт. К этому все и шло: Долгов последние месяцы своим поведением явно показывал, что остаться в Команде он мог лишь при одном условии – если сам станет Командиром. Еще бы, кто лучше всего дрался в нашей пятерке? Борода. Кто точнее всех в цель попадал? Тоже он.

Хорошо. Раз вариант с рукоприкладством отпадает, попробуем другой проверенный временем способ ведения борьбы.

Я тщательно отряхнул с "х/б" песок, и уселся, устроившись поудобнее, прямо у гребня бархана. Вниз по склону, утопая при каждом шаге, спускался Роман. Он, скорее всего, был твердо уверен, что я иду следом, и даже не оборачивался. Скатертью дорога!

Так хорошо просто сиднем сидеть, ничего не делая; наблюдать за прозрачным облачком, истаивающем в светло-шоколадном небосводе – солнцезащитные очки меняют цвета. Водички только бы побольше, а то припекает светило…

– Андрей, что случилось? Тебя что, ранили?

Его величество Роман соизволили оглянуться. Приятно видеть недоумение на его лице.

– Да нет, – я лениво потянулся. – Просто идти не хочется.

– Не понял, – Долгов, направился ко мне. Песка он сегодня наберет в ботинки немало. – Андрей, ты чего?..

– Да ничего, Борода. Я – ничего! А вот ты чего расскомандовался? Мы с тобой кто – Команда! А у команды должен быть один Командир – и точка! И не обязательно самый сильный – у нас не племя первобытное. Не нравится тебе под моим началом – иди куда хочешь, я тебя не неволю. А приказывать – кого-нибудь другого для этих целей ищи.

Роман задумался, почесал бороду. Потом, приняв решение, улыбнулся.

– Хорошо,…командир. Пусть все будет как было… пока в Горган не вернемся. Там и поговорим.

– Договорились! – я встал с изрядно изжарившего "низ спины" песка. – Ну а теперь объясни мне, куда ты собирался идти, куда с собой звал?

– Туда, – рука Долгова указала в неопределенное место за его спиной, – ну, за этими чертями на верблюдах. Они наверняка, с раненым-то, к жилью поскакали. Так что, вполне можно выйти на их кишлак или что у них там…

– Умно, конечно, – я улыбнулся. – Тогда, что же мы тут еще сидим!? Вперед! Догнать пешим по песку верблюда – что может быть проще. За следующим барханом их настигнем! А если нет – ничего страшного. Ведь не беда, что деревня их может находиться в нескольких сутках, а то и недели пути. У нас – вон, воды немерено – целых три фляжки, и еды – хоть задницей жри, в смысле, на один раз перекусить. Слушай, я понял зачем ты меня с собой звал! Как консервы хотел использовать, да?

Роман очень не любил, когда над ним так изгалялись. Зуб даю, что разразись я этой тирадой в людном месте – Борода бы взорвался. Но сейчас он молчал, тем самым полностью признавая вину.

– Согласен, не прав был, – пробубнил он себе под нос. – Так у тебя какие предложения?

– У меня? – я сделал небольшую паузу; должен же я насладиться этой маленькой победой! – У меня – простое предложение. Мы пойдем по следам бедуинов. Только не за ними, а от них…

– К месту перестрелки? – перебил Роман.

– Точно! Можешь же, когда хочешь. Как ты понимаешь, они не друг с другом перестреливались и не в воздух палили: все-таки один из них ранен серьезно был. Значит, кого-то грабили. И, так как верблюдов у нашей четверки тоже было четыре, то, значит…

– Значит могут остаться верблюды тех на кого они напали! – закончил мысль Борода.

– Или машины. Или вообще ничего, но место перестрелки, судя по твоим рассказам, не так далеко. Может хоть жратвой или водой разживемся

– Голова, Командир, – Роман хлопнул меня по плечу. – Хорошо придумал! А я, чего-то сразу и не сообразил… Ну что, теперь идем?

Я улыбнулся. Конфликт удалось погасить.