Текст книги "Путями Сталкеров"

Автор книги: Антон Тихонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 2.

– И куда ты направляешься, товарищ? – гулкое эхо отражало слова Хруста от проржавевших стен.

Андрей помедлил с ответом. Здесь, внутри огромной, метра два в диаметре, трубы даже воздух – медленный, тягучий – не располагал к быстрым разговорам. Тепло расслабляло тело, успокаивало…

Три дня спустя встречи со сталкером капитан вышел к Глубокому, первому крупному поселению отмеченному в планшете к западу от Базы. В прошлой жизни, незадолго до Обмена, геологи нашли в окрестностях очередные залежи природного газа. Американская Enron, владевшая к тому времени шестьюдесятью процентами топливно-ресурсных компаний на территории России, в спешном порядке выкупила всю территорию, инвестировала средства – и в дебрях тайги возник еще один небольшой поселок. Сотни лимитчиков со всей необъятной страны кинулись за "длинным долларом". Платили американцы и впрямь прилично. За рабочими приехали повара, продавцы, проститутки, воры, нищие, и вскоре Глубокое превратился в небольшой городок, со своей инфраструктурой, традициями и даже "коренными жителями". Военные с Базы в дообменное время также бывали частыми гостями городка, посещали его бары, а также единственный на всю округу современный кинотеатр. Некоторые офицеры, особенно старшего поколения, всерьез подумывали по выходу на пенсию остаться здесь, в Глубоком, связать судьбу с полюбившимися лесными просторами, где можно и на охоту сходить, и на рыбалку съездить.

Все перевернулось тогда, 6-го августа. Пресловутый Обмен ядерными ударами. И что за блажь такая, войны летом начинать!? В тот день Земля дрожала, сейсмографы на станциях по всему миру истирали графитные стержни об рулоны бумаги; уничтожались столицы, в одночасье рушились государства, а бездушные приборы все выводили и выводили черные кривые на белоснежной поверхности…

А затем началось смутное время. Оторванная от остального мира База (ни штаб округа, ни даже Генеральный не откликались в эфире) пыталась стать оплотом человечества в районе. Полковник Ефремов, тогдашний начальник объекта Љ 117/И – той самой воинской части, в которой служил и Андрей Олеников, разослал в окрестные поселки несколько групп, с предложением покровительства, но везде эмиссары военных, в том числе и в Глубоком, получили решительный отказ. Никому не хотелось жить по указке военных. Мутанты тогда еще не появлялись в тайге, а "с шальными людишками", как выразились охотники в одной из деревень, они и сами надеялись справиться. Командир части не стал применять силу, справедливо рассудив, что те, кто захочет, придут сами. Действительно – за первые месяцы на Базу перебралось несколько десятков семей, а затем поток беженцев прекратился, но военным, к тому времени стало уже не до объединительных миссий – самим бы выжить… Спустя несколько лет Ефремов скончался от сердечного приступа, новому командиру – бывшему заместителю по политподготовке полковнику Кононову – было уже совсем не до каких-то там соседей. Тратить драгоценную солярку в пустую не хотелось, а отправляться пешком – значило подставить под возможный удар мутантов всех посланных. Да и вестями Глубокое уже добрый десяток лет не баловало, поэтому военные посчитали, что поселок рабочих давно уже сжили со свету послеобменные напасти.

И Андрей, отправляясь в путь, не собирался проходить мимо Глубокого; первоначально капитан надеялся поскорее выбраться из тайги. Но после общения с Зеленым военный решил двигаться под прикрытием деревьев как можно дальше на запад. Так и наткнулся на этого "аборигена", который теперь сидит на корточках и мучает своими вопросами.

– Так куда? – Хруст не унимался.

– Если отвечу – "куда глаза глядят" – все равно же не поверишь… – усмехнулся в ответ капитан. Чем-то симпатичен был ему этот парень. Быть может, наивностью? Или молодостью…

Хотя первая встреча Хруста с капитаном получилась отнюдь не мирной. Шутка ли сказать: будь "абориген" чуть поточнее – лежать Андрею в тайге, на подходе к поселку. Чуть не попав в капитана (стрела прошла сантиметров на десять левее щеки военного), и услышав в ответ на свой выстрел: "Мать твою! Свои!" – Хруст понял, что перед ним не мутант. Явно. Не слышали еще в Глубоком о говорящих мутантах. Старший напарник незадачливого "сторожевика" – дед Арсень – понял это еще раньше, но молодая горячая кровь требовала подвига, и только неудачно взятый прицел спас жизнь Андрея. Получив заслуженный подзатыльник (а рука у крепкого старика была тяжелой), и, осознав свою ошибку, парень сам вызвался сопровождать военного в поселок. Капитан не возражал, а когда его новый попутчик обогнул неприметную ловушку, и вовсе возблагодарил судьбу, за встречу с "аборигенами". Сам Олеников, за все пятнадцать лет службы на Базе, так и не стал лесным жителем. Нет, конечно, он многое узнал, многому научился, но рядом с местными охотниками, с рождения скитавшихся по дремучим пущам, выглядел сущим ребенком. И особой радости от ночевки на сырой земле капитан тоже не испытывал – кровати на Базе избаловали военных. Вот и в Глубоком его, по заверению Хруста, ожидала нормальная постель. Андрей уже смаковал долгожданный отдых, когда "сторожевик", обернувшись, бросил – "засветло не успеем". А идти ночью парень наотрез отказался. Военный, уже порядком уставший от почти недельного пешего путешествия, не возражал, тем более рядом так кстати подвернулись развалины бывшей добывающей вышки. Хруст помог капитану забраться во вход огромной трубы, лежащей на боку, наверное, еще с дообменных времен, потом легко запрыгнул вовнутрь сам. И там уже, укрывшись от опять начинавшего накрапывать дождика, мужчины завели разговор…

Хруст оказался одним из "сторожевиков" – пограничников и одновременно блюстителей порядка Глубокого. Эти отряды сформировали, по словам Хруста, относительно недавно – около восьми лет назад. До этого же всеми делами в рабочем поселке заправляла банда Кравчука. Сам парень уже и не помнил, откуда точно появились разбойники, слишком мал он был в те первые, послеобменные годы. Помнил только, что ничего хорошего от бандитов жители поселка не получали. Да люди Кравчука – скорее всего бывшие "ЗэКа" – обеспечивали жителям защиту от тварей внешнего мира, но уж чересчур дорогой оказалась эта защита: власть бандитов опиралась на террор. Первое время рабочие терпели Кравчука с его прихвостнями, но постепенно, когда все женщины умерли от Штамма, а маленькие дети выросли – бояться стало нечего. А чем можно испугать взрослого мужчину, у которого нет ни жены, ни беспомощного ребенка на руках? Террором только шантажирую слабых и беззащитных править можно… Не вытерпели работяги, собрались вместе и однажды ночью напали на бандитов. Те, кто не отошел во сне, бились с яростью обреченных, прекрасно понимая, что пощады никому не будет. Но силы были слишком неравны, и работяги одержали верх. Попавшегося в плен живым Кравчука (главаря контузило разрывом гранаты, поэтому он не успел даже пулю в лоб себе пустить) казнили на главной площади принародно. Казнили жестоко. Колесовали. И, как не странно, на должность палача желающих вызвалось более чем достаточно. Чуть ли не весь поселок. После церемонии еще двоим пленным бандитам отрубили руки, раны прижгли, чтобы бедняги быстро не умерли от кровопотери, и выгнали в тайгу. С тех пор Глубокое заботилось о себе само. Управлял поселком совет старейшин. А "сторожевики" охраняли близлежащие земли, вступали в стычки с мутантами, помогали охотникам.

Все это поведал Хруст, прерывая свою речь бесконечными "извини, товарищ!". "Аборигена" можно было понять: убить мутанта – это одно дело, а убить торговца или сталкера, который может столько пользы поселку принести – совсем другое. На памяти Хруста уже двоих жителей выгоняли из Глубокого после таких промашек. Совет старейшин строго следил за положительной репутацией своего поселка.

– "Куда глаза глядят" – конечно, не поверю, – согласился Хруст. – Сам посуди – тринадцать лет от вас ни слуху ни духу, а тут вдруг является "путешественник". Да еще и с забытой Базы… Ну, сказал бы там: "Секретное задание", так я бы понял. А тут – "куда глаза глядят"! – казалось, что закрыть рот парень неспособен.

– Слишком умный ты, – рассмеялся Андрей, – не по годам. Кстати, сколько тебе?

– Семнадцать, – Хруст отвернул голову в сторону.

– Значит дообменное время и не помнишь… А мне вот – тридцать шесть осенью стукнет. Это выходит, я в два раза старше тебя.

– Старше, но не умелее! Вон, и по тайге ходить не умеешь!

– Что верно, то верно, Хруст. Кстати, а имя у тебя есть?

– Игорь, – мальчишка уже совсем сник. Он даже и ожидать не мог, что это странный, бог весть откуда взявшийся капитан так резко возьмет бразды разговора в свои руки.

– Ну вот, Хруст-Игорь, теперь моя очередь отвечать: я направляюсь на запад, далеко, на запад.

– За тайгу? – в голосе "сторожевика" сквозило и удивление и восхищение одновременно.

– Да, Хруст, за тайгу. Извини, но больше ничего не скажу по этому поводу. Скажи лучше, откуда у тебя арбалет такой, – попытался сменить тему разговора капитан. – Сам сделал?

– Самострел-то? Да ты что! Разве б я сам смог? Это у нас Лукич делает. У нас же, когда Кравчука прогнали и совет старейшин установили, начали итоги подводить – ну, чего сколько осталось. Продуктов, одежды, инструментов, ну и, конечно, оружия. Когда бандиты же были, почти всем они владели, а оставшееся народ под полом прятал. А теперь решили, старейшины, все общим сделать. Так вот, оказалось стволов: один автомат, три карабина и одиннадцать пистолетов. Ну, и ружей охотничьих в поселке оставалось штук сто. В общем, много. А вот патронов, наоборот – совсем не густо. Тогда Лукич и вспомнил про самострелы. Мастерские у нас до сих пор неплохие остались. Вот и наделал он нам оружия. А что – классная штука! На сто шагов хоть человека, хоть мутанта – прошивает. С плетунами, правда, хуже. Ну против них у нас тоже кое-что имеется, – уже совсем непонятной для Андрея фразой закончил тираду Игорь.

– Молодцы, – порадовался капитан за жителей Глубокого. – Это вы хорошо придумали. Когда к своим вернусь – идейку подкину. Хотя заступать в наряд по части с арбалетом за спиной – это что-то новенькое. Как и неполная разборка арбалета.

Так, за разговорами, коротали время капитан с Хрустом. Парень пообещал Андрею помочь с провизией в деревне. "Тушенки, конечно, не жди, но вот вяленого мясца подкинем". Тем временем дождик снаружи постепенно превратился в ливень. Крупные капли нещадно молотили по металлу трубы. И под этот громкий, но размеренный звук хотелось одного – расслабиться, лечь и уйти в царство Морфея…

Спать договорились по очереди; Хруст предупредил, что место тут, в общем-то, небезопасное. Капитану выпало отдыхать вторую часть ночи. А пока он сидел прислонившись спиной к ржавой стенке и смотрел на струи воды, льющиеся у входа в их убежище. Говорят, что на всем свете можно не отрываясь смотреть только на три вещи – как горит огонь, как работает человек и как течет вода. Андрей сейчас готов был подписаться под этим высказыванием. Казалось, что с неба на землю все опускались и опускались серебряные нити, жаждущие захватить и подмять под себя всю окрестную твердь. Иногда порывистый ветер швырял особенно смелые капли внутрь трубы, и они попадали прямо на спящего Хруста, заставлявшего того ежиться и бормотать что-то неразборчивое. Нити воды завораживающе-размеренно спускались вниз, обегая трубу, ну и еще, просунувшуюся вовнутрь морду сабки. Сабка! Капитан, стараясь не делать резких движений, потянулся за автоматом.

"Придурок," – пронеслось в голове, – "Расслабился, засмотрелся!"

Мутант же действовал без раздумий. Миг – и сабка словно распрямившаяся пружина взмыла в воздух. Андрей, уже понимая, что не успевает, попытался все-таки сделать движение в сторону, одновременно вскидывая "Калашников". Что произошло в следующую секунду военный даже не понял – взблеск стали в воздухе и мутант, хрипя и брызгая во все стороны черной в цвете ночи кровью, перекувыркнувшись в воздухе, рухнул глухим мешком прямо к ногам оторопелого капитана. Только затем Андрей догадался посмотреть в сторону Хруста. Игорь взводил арбалет. Тренканье тетивы – и тяжелый железный болт ушел сантиметров на семь в череп сабки.

– Что же ты, капитан, задремал что ли? – осведомился "сторожевик", который кошачьим прыжком оказался у трупа и уже вытаскивал финку из горла. – Смена ведь твоя.

– Извини… – Андрей не знал, что еще сказать.

– Да ладно, ложись, отдохни.

Капитан не стал спорить – сегодня что-то уж слишком много впечатлений выпало на его долю. Сказал этот "сын тайги", что подежурит – и то хорошо. А завтра, на свежую голову, и побравировать можно будет…

Андрей тихонько засопел.

– Блин, вроде из военных, но такой же, как и наши старшаки, – бормотал Хруст подтаскивая труп мутанта к выходу из трубы. – Вот в поселке вы многое что можете, многое, что знаете, а стоит за ограду выйти – как все… Как вы говорите – "как дети малые". А где они – дети эти?..

…Шипыкололиладони.Продавщицазаботливообернуларозыстаройгазетой, но_острия_давно_пробили_бумагу. На_фаланге_безымянного_пальца_уже_выступила_кровь, толькокурсант_не_замечал_этого. Он_только_что_выбрался_из_переполненного_автобуса, едва_не_проехав_мимо_заветной_остановки,_и_теперь_шел_к_Лизе._

Подногамихлюпалагрязь-дождитретийденьморосьюокутывалигород. Мелкие_капли_особенно_приятно,_после_духоты_автобуса,_освежали_кожу. Андрей_был_счастлив._Впереди_его_ждали_целых_два_днянаедине_с_Лизой: родители_девушкина_выходные_уехали_на_дачу,_за_город._

Дорогусдикиммяуканьемперескочилакошка.Черная.Пареньухмыльнулся, бросил_вслед_зверю_"брысь,_дурашка!"_и_зашагал_дальше. егодня_его_радостное_настроение_ничего_не_было_не_в_силах_омрачить. Вот_уже_и_показался_подъезд_стоящего_во_дворе_дома. Окна_Лизиной_квартиры_выходили_на_противоположную_сторону, но_курсант_твердо_знал_-_девушка_ждет_его…_

– Подъем, товарищ! Хватит харю плющить, а то все проспишь!

Наступило очередное утро…

Наскоро перекусив – Хруст заявил, что "скоро уже дома будем", – спутники собрались в путь. Примерно через час хаотичных, на взгляд Андрея, блужданий по лесу парень вывел его на старую автомобильную дорогу. Асфальтовое полотно, местами проглядывающее сквозь слой листьев, хвои и прочего лесного мусора, выглядело ужасно: огромные трещины, проросший кустарник. Бедную трассу и в старое, дообменное, время не баловали ремонтом, ну а теперь здесь только танки могли проехать.

Зато идти несравнимо легче; не по бурелому прыгать. Вот и Хруст с каждым шагом все больше и больше оживляется. Мальчишка часто ускорялся, терялся из виду в окружающих зарослях, а после неизменно появлялся, то позади Андрея, то спереди. Уж кого-кого, а этого "сторожевика" нынешняя жизнь, похоже, всем устраивала.

Вскоре дорога вывела спутников к Глубокому. Военный внутренне подготовил себя к встрече с клоном Базы: поселению, окруженному высоким частоколом, с узкими бойницами, натыканными по периметру пулеметными гнездами. Вместо этого – невысокий жидкий плетень, сразу за которым начиналась территория поселка. Ограда выглядела настолько хлипкой, что ее, казалось, мог бы разрушить даже сильный порыв ветра.

– Слушай, а как вам такого заборчика вообще хватает? – обратился к спутнику Андрей. – У нас стена чуть ли не крепостная, а все равно пару раз мутанты едва не прорвались.

– Стена… В лес бы чаще ходили… Здесь, видишь, травка вплетена? Называется – "пугач". После Обмена, сам знаешь, много всего из земли повылазило. Мы сначала думали – сорняк какой-то, в еду не годный. А как торговцы с равнин пришли, да увидели столько "пугача" дикого – так обрадовались… Плетуны, варги, да и вообще все мутанты, ее боятся пуще огня. Калачом внутрь не заманишь…

Зато мужчины беспрепятственно зашли в поселок – сидящий у ограды "сторожевик" без проволочек пропустил их. Хруст сразу повел капитана к Старейшинам, а тот все глазел по сторонам. Мимо проплывали четырехэтажные домики блочной конструкции, радовавшие глаз целыми стеклами окон. Будто и не было четырнадцати лет бесконечной борьбы за жизнь; все вокруг выглядело непривычно, по-дообменному. И люди. Много людей. С улыбками на светлых лицах. Без оружия. Лишь у одного из попавшихся на глаза мужчин из-за спины торчал полированный приклад арбалета. Вероятно – тоже "сторожевик". Или охотник. Да, это далеко не База. Идиллия какая-то…

– Жди меня здесь, а с этим товарищем лучше не заговаривай, – непонятно почему шепнул капитану Хруст и, обменявшись приветствиями с охранником, скрылся в подъезде невысокого двухэтажного здания. Дома, где находился совет старейшин Глубокого. Парень, еще по дороге, радовался, что они с Андреем попали в поселок в удачное время – до полудня все "правление" городка занималось "важными делами" – и надеялся, что старейшины помогут военному…

Охранник у двери подъезда с отрешенным видом пялился куда-то вдаль, за Андрея. Высокий, массивный, явно из бывших борцов, мужчина имел странное вооружение: на его поясе висела обычная милицейская резиновая дубинка – тот самый пресловутый "демократизатор". Выходит, главными противниками этого охранника являлись отнюдь не мутанты. И еще странное предупреждения Игоря. Ладно, сказал не болтать – значит не будем болтать. Тем более, что и не сильно хочется.

А на улице поднялся ветер. Уже третью неделю шли дожди, небо затянулось серой пеленой, в воздухе кожей чувствовалась влага – лето, не смотря на календарный июнь, никак не хотело наступать. Сверху опять принялась срываться морось. Андрей поежился. Надоело. Куда он сорвался? Зачем идет? За призраком. Нет нигде женщин. Человечеству суждено умереть. Выродиться, причем в пределах одного поколения. Может где-нибудь в Бразилии или Аргентине, правда, и сумеют клонировать, наконец, человека, но для России, Европы, Северной Америки наступает конец света. И будет он ни описанным в Библии пришествием мессии или воспетым скандинавскими сагами Рагнареком. Нет. Все будет гораздо прозаичней и страшней. Просто через полвека в холодной нетопленой комнате уснет последний на весь город, на всю страну, на весь континент старик. А на утро с губ его не сорвется облачко пара – колкие льдинки покроют лицо…

– Андрей! – окрик появившегося в дверном проеме Хруста заставил военного отвлечься от печальных мыслей. – Пойдем со мной. Тебя уже ждут.

Капитан оправил форму, снял кепи, провел рукой по волосам, опять надел головной убор и быстрым шагом направился было за "сторожевиком".

– Не так быстро, браток, – охранник сделал шаг вперед, – волыну-то разряди.

Андрей не стал пререкаться, молча отсоединил магазин от автомата, передернул затвор. Конечно, почему нет, все-таки он на прием к "правлению" идет…

Громила, удовлетворенно хмыкнул и уступил дорогу.

Некогда парадная лестница, начинавшаяся сразу за входом, вильнув между грязных стен, с давно осыпавшейся штукатуркой, вывела Андрея с Хрустом на второй этаж, где их уже ожидала гостеприимно распахнутая дверь кабинета.

Игорь посторонился и пропустил капитана вперед.

…Просторная комната; серый уличный свет струится через решетки на четырех больших окнах. Прямо посреди кабинета – длиннющий стол, накрытый красным бархатным полотном, по центру – стеклянный графин с пятеркой граненых стаканов. Вдоль стола, на скрипящих кожаных креслах – пятеро же седых мужчин. Совет старейшин Глубокого. Обычные с виду деды, совсем не ровня тем портретам, которые висели над ними и изображали знаменитых лидеров советского государства и немецких идеологов коммунизма. И только секунду спустя в дальних углах комнаты глаз различил еще двух мужчин, на поясе которых красовались деревянные пистолетные кобуры. Не иначе, "Стечкины".

– Ну, здравствуй, Андрей, – обратился к военному сидевший в центре, под портретом Ленина, старик. Голос неожиданно оказался густым и совсем не дряхлым. – Так ты из части на востоке? Давненько, давненько от вас никаких вестей не было…

– Здравия желаю! – офицер не стал козырять. – Так точно, капитан Андрей Олеников. Вооруженные силы РФ.

– Сынок, а вы что там, на Базе у себя, совсем умишком двинулись? – подал голос другой старейшина, казавшийся самым древним из всей пятерки. Пакля жидких седых волос подергивалась при каждом его слове. – Какая РФ? Какие вооруженные силы? В окошко выгляни. Хватит себе голову морочить! – портрет Сталина над лысиной старика сурово вперил взгляд в Андрея.

– Я присягу своей стране давал и останусь верен ей до конца! – капитан сам не понял, откуда взялась сталь в его словах. Охранники синхронно постарались незаметно протянуть ладони к кобурам пистолетов. – Не вам нас судить. Мы прожили четырнадцать лет – и значит все правильно делали.

– И что, нравилась тебе жизнь все эти годы? Не лучше ли перестроиться было? – это вопрос уже от "Брежнева".

– А зачем? Мы там у себя в коммунистов не играем.

– Правильно говоришь. Вы там, "у себя", в солдатиков никак не наиграетесь! – сидевший под портретом Маркса и обладавший столь же внушительной окладистой бородой старейшина грозно нахмурил брови.

– Спокойнее, товарищи, спокойнее. И ты, капитан, не груби, – постарался притушить перепалку "Ленин". "Маркс" демонстративно отвернулся, но замолчал. – Товарищи, давайте не будем пытать нашего гостя. Лучше пусть он нам поведает, куда и зачем идет, а мы уже тут пораскинем мозгишками, покумекаем. Глядишь, чем и поможем…

Покумекали, помогли… Через час Андрей уже вышел из Глубокого. Все мечты о ночлеге в теплой постели перечеркнул Совет поселка. Старейшины не получили ответа на главный вопрос: "куда и зачем идет капитан?". Не стал военный им свою душу изливать – точно за психа бы приняли. Вот и проголосовали открыто и единогласно за выдворение странного чужака. Решение окончательное и обжалованию не подлежит

Единственной поблажкой Совета стал Хруст, которому разрешили сопровождать капитана в течение одного дня; затем "сторожевику" строго вменялось вернуться обратно. Но военный подозревал, таким образом старейшины убивали еще одного зайца, а именно: гарантированный конвой чужака за пределы Глубокого.

Игорь постоянно жужжал над ухом военного, но капитан практически не слушал своего собеседника. Андрей опять пытался разобраться в своих мыслях.

"Вот сейчас я иду, со мной – молодой, но опытнейший следопыт. Герой Фенимора Купера, прям. Сегодня, пока он рядом, проблем не должно случиться. За такими, как Хруст, будущее человечества. А предыдущее, мое, поколение должно будет уступить им дорогу. Хотя, о чем это я? Какое, нафиг, будущее? Усталость, наверное…"

– …сталкеры, такие, как Зеленый…

Вдруг донеслось до сознания капитана.

– Зеленый? – перебил "сторожевика" Андрей. – Игорь, я не ослышался? Ты произнес имя Зеленого?

– Ну да. А что в этом такого? – удивился парень. – Зеленый часто у нас бывает. Гораздо чаще других сталкеров. Хотя, конечно, не нравится он в поселке практически никому. Повадки у него… Как это объяснить? Походит он больше на ребят Кравчука. Вроде бы с тобой запанибрата, а если ему в голову взбредет, то за кусок вяленого мяса может тебе нож между лопатками всадить. Конечно, никто никогда не слыхал, чтобы он когда-нибудь кого-нибудь… За такое у нас бы сразу на суд старейшин, а там приговор один – палач да тайга. Но все равно, ощущение, когда с Зеленым общаешься, остается такое… А чего он тебе дался-то?

– Да встретил я его в тайге, по пути в ваш поселок. Мне он тоже показался подозрительным парнем, хоть и чаем угостил. Тот же Мятый, считаю, получше его будет.

– А Мятый – это кто? Тоже из сталкеров?

– А ты разве не знаешь? – удивился Андрей. – Мятый – это мутант, который вместе с Зеленым ходит.

– Мутант!? С Зеленым!? Вот гадина! – взорвался Хруст. – Теперь все! В поселок ему дорога заказана.

– Ладно тебе, нормальный он парень! Вернее не парень. В общем – нормальный мутант. Короче, ты понял, что я хотел сказать. Я сперва тоже занервничал, но оказалось – зря…

Внезапно Игорь замер на месте. Андрей тоже подобрался, хотя, на его взгляд, ничего не предвещало опасности – тот же тихий лес, серебрящийся от дождевых каплей, никак не успевающих испариться за короткие "сухие" часы. Но Хруст, похоже, придерживался другого мнения.

– Ложись, капитан, ложись! – прошипел он. Сам "сторожевик" уже распластался на земле.

Андрей рухнул в зеленый хвойный ковер как подкошенный. Привычным движением снял автомат с предохранителя. Попытался увидеть, что так взволновало его проводника. Ничего. Ничего не видно: ели, сосны, пихты – все, как и везде вокруг. Но Хруст, похоже, так не думал. Он осторожно достал арбалетный болт, тщательно потер металлическим наконечником по липкому, вымазанному смолой колчану. Теперь капитан понял, почему чехол для стрел имел такой убогий вид – зато "сторожевик" в любой момент мог воспользоваться природным клеем. Как и сейчас, из свертка, до поры до времени покоящегося в кармане куртки, Игорь щедро сыпал бесцветный порошок на смазанный наконечник.

– Что это? – прошептал Андрей, бровями указав на порошок. Несмотря на несомненную опасность, любопытство взяло верх.

– Цианид, – одними губами ответил Хруст. – Только он может против плетуна помочь. Обычные стрелы и пули ему не страшны – кровопотеря небольшая, суставы крепкие. Но если яд вовнутрь твари попадет: две минуты – и готов. Тише. Вон, видишь, спускается.

И капитан увидел… На стволе одной из сосен, метрах в сорока впереди. Будто сбрасываемая линяющей змеей старая кожа, с дерева плавно и бесшумно спустился… плетун – так, вроде бы, его "сторожевик" назвал. С обманывающей медлительностью тварь опустилась на свои длинные лапы и вдруг кинулась в сторону людей.

Хруст уже выпустил первый болт в плетуна. Тот покачнулся: железный наконечник несмотря на броню из грязно-бурого меха, вошел в податливую мякоть монстра.

– Теперь – беги! – Хруст перезаряжал самострел. – Помни: две минуты плетун еще будет опасен!

Вновь выстрел. Промахнуться уже невозможно – "сторожевика" с плетуном разделяют каких-то двадцать метров. Короткая тяжелая стрела отбрасывает тварь на шаг назад, но монстр поднимается опять: он как будто понимает, что жить ему осталось совсем немного, и его единственное желание – забрать своего убийцу с собой.

Игорь поднимается во весь рост. Его лицо искажает звериный оскал. Это уже не тот осмотрительный и расчетливый "сторожевик", которым его знал двое суток Андрей. Теперь Хруст – словно сошедший с полотен великих художников римский гладиатор, стоящий перед свирепым львом. Только в руках у "сторожевика" вместо гладиуса – обычная финка, а благородного гривастого хищника заменяет тварь, больше всего напоминающая тарантула-переростка.

Андрей мысленно материт себя – как он мог забыть! Сует руку в нагрудный карман и достает три небольших, каждый размером с сигару, металлических цилиндра. ФГ-2 – собственная разработка ученых Базы. Два боевых режима: один – контактный взрыватель, другой – с замедлением от двух до десяти секунд. Мощность взрыва равна килограмму в тротиловом эквиваленте. Мелочь – а приятно.

Плетун гигантским прыжком преодолевает пятнадцать метров из двадцати отделяющих его от Хруста. Приземлившись, тварь резко разворачивается задом к сторожевику и выплескивает из своих недр тонкую бесконечную струю, которая мгновенно застывает на воздухе, превращаясь в тонкую прочную нить.

Память капитана мысленно рисует сцены из "Тумана" Стивена Кинга – паутина монстров из другого измерения, разъедающая органику – а руки уже свинтили предохранительный колпачок и устанавливают замедлитель на цифру "четыре".

– Прыгай в сторону! – кричит Андрей и бросает гранату. До плетуна – десять метров. Промахнуться невозможно.

Игоря не пришлось просить дважды. "Сторожевик", уже готовый вступить в безнадежный бой с монстром, бросился в сторону с проворством истинного лесного жителя. На земле парень оказался даже раньше капитана. И, как и военный, попытался вжаться как можно глубже в сырую почву.

Время замерло. Прямо перед лицом капитана по своим делам неторопливо шествовал рыжий муравей, таща за собой сухую травинку. Где-то справа и сверху щебетала синица. Лес жил своей жизнью, совершенно не обращая внимания на лихорадочно считающего секунды Андрея.

Наверное, капитан все-таки перенервничал. Его внутренний счетчик уже озвучивал шестую секунду, и Андрей уже хотел было подняться и открыть огонь по плетуну из автомата, когда за спиной громыхнуло…

Добивать монстра уже не требовалось – от него осталась только передняя часть, все медленнее загребающая конечностями почву перед собой. Рядом с капитаном бесшумно появился Хруст. "Сторожевик" протянул Андрею свою ладонь.

– Спасибо тебе, капитан! – с чувством произнес Игорь. – Здорового плетуна мы с тобой завалили – я таких еще не видел. И с меньшими проблем было… Мы даже двоих товарищей потеряли, пока научились с этими тварями бороться.

– Понимаю, – кивнул головой Андрей, – паутина разъедала.

В ответ "сторожевик" недоуменно вскинул вверх брови.

– Чего паутина?.. Паутина у них самая обычная – липкая и противная. Правда, прочная очень. Плетуны только ловят свою жертву ею. А убивают самым обычным способом – яд впрыскивает, ну а потом уже жрут не спеша. Да ты еще много коконов с останками зверюшек всяких впереди увидишь. Особенно много плетунов на северо-западе. Там мы вообще что-то типа заставы сделали. Иначе – не остановишь. Если где дальше по лесу увидишь деревья серебрящиеся – обходи их десятой дорогой. Хотя гранатки у тебя, конечно, знатные. У нас последние лет пять назад еще израсходовали…

– Тогда возьми, – Андрей протянул один из двух оставшихся цилиндриков "сторожевику". – В качестве благодарности.

– Блин… – Хруст растерялся. – Такой подарок. Я тебе теперь точно что-то должен дать взамен. Хочешь – арбалет?

– Так зачем он мне, – улыбнулся военный. – Мне и автомат за день так плечи отдавит. А тут еще эту гробину тащить.

– Тогда, – не унимался Хруст, – возьми – вот. Эту финку я у Хриплого забрал. Он тогда ей же моего отца… – голос Игоря замолк ненадолго. – Хриплого я тоже этой финкой порешил. А теперь – бери. Сталь хорошая, даже очень. Режет кости, словно масло. Подарок.

– Это сколько же тебе лет было, когда ты Хриплого?..

– Девять.

Андрей, ни говоря больше не слова, принял нож.

На следующее утро капитан прощался с Хрустом. Парню предстояло возвращаться в поселок, а военному – продолжать свой путь. Мужчины молча пожали друг другу руки и разошлись: "сторожевик" навстречу восходящему солнцу, капитан – в противоположную сторону.