Текст книги "Дворяне и ведьмы (СИ)"

Автор книги: Антон Кильдяшев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

У Гладежа на них был нюх. Казалось, он знал в лицо каждого вора в округе. "Мы – рыцари ножа и топора. Воры нам родня", – отвечал напарник. И добавлял серьёзнее: "нам нужна ведьма. Её все ищут. Было бы глупо хватать людей за то, что они не совершали".

Шиниж не понимал этого. Воры были виновны в преступлении, но сейчас их брать было запрещено. Он бы с радостью пустил в ход кинжал чтобы наказать провинившихся, взял бы с них руку в уплату, но Гладеж говорил, что нельзя, и приводил в качестве причины какую-то ерунду про чужие преступления.

"Не обижай родню, Шиниж", – таков был ответ.

Вчерашняя жара перекочевала и в этот день. Очереди за водой стояли тут и там, а рядом крутились карманники. Они не попадались стражникам на глаза, но у Гладежа был нюх на воров. Пару раз напарники сработали простой трюк – один входил на очередную площадь, а другой караулил в тенях у противоположного конца. Иногда им удавалось поймать чумазого мальчишку или двух.

Шиниж не понимал этого. "Их нужно наказать", – настаивал он, а в ответ ему ничего не говорили. Гладеж спрашивал у уличных оборванцах о пожаре, выслушивал, как очередной лопоухий загорелый мальчуган клялся матерью, которой не знал, что ничего не видел, не слышал и вообще спал, никогда не брал чужое и посещает храм каждые утро и вечер. Через несколько минут все сходились на мнении, что поджигателем была неизвестная ведьма, которую видели в трущобах накануне пожара.

– Она была высокой и в чёрном балахоне. – Говорил один. – Ещё она крадёт кошек, собак и младенцев.

– Бабулька, опирающаяся на трость. Вся сгорбленная, а лицо в язвах. – Отвечал второй.

– Молодая и ужасно красивая. – Заявлял третий. – Очевидное колдовство!

– Не было никакой ведьмы. – В конце концов заявил Шиниж, выслушав очередной рассказ с не совпадающим с другими описанием. – Ничего не сходится.

Гладеж промолчал. Новичок мог только догадываться, что думал напарник, потемневший лицом. Впрочем, Шиниж слегка кривил душой – зверья на улицах с каждым днём становилось всё меньше. Это заметила и стража, и сами жители Красова. Не то, чтобы это им не нравилось, но столь огромные изменения в жизни города вызывали тревогу. Многие связывали пропажу с ведьмой, другие же, которым особенно нравилось почти полное отсутствие собак на улицах, придумали ещё одну ведьму, уже добрую.

Мальчик, на этот раз совсем маленький и лысый, перепачканный с ног до головы, возмутился, что ему не верили.

– Я правду говорю! Сам видел её! Сам! – Ударил он себя в чахлую грудь. Ему было неудобно сидеть на стуле, и он постоянно ёрзал тощей задницей. – Её алхимик узнал!

"Неужели зацепка?", – спросил Шинижа внутренний голос. Тот лишь посмотрел на синее без облачка небо. На глаза попались сгоревшие остатки Совиной Башни, обрушенная с одной стороны, разваливающаяся прямо на глазах с другой, почерневшие балки ещё дымились после вчерашнего. А наверху находился пустой, переломанный надвое флагшток.

В кармане ещё лежала та наполовину съеденная пожаром тряпка.

– Как, говоришь, она выглядела? – Что-то не давало Шинижу покоя. Рассказ мальчугана напомнил стражнику о чём-то, что тот видел только мельком.

– У неё был серый плащ и одета она была в голубенькое платье. Чёрные волосы до пояса, а больше я не разглядел. Со спины её видел. – Рассказал Драчек. Шиниж приметил, что вокруг потихоньку собирались приятели мальчика, такие же оборванцы, как и он. – Но если я её увижу, то сразу узнаю и вам скажу!

Гладеж попросил рассказать об алхимике.

– Дядька маленький и бородатый, давно уже здесь живёт. У него лавка вчера сгорела вместе с домом, да и самого его я больше не видел. Ленька говорит, что сгорел он в пожаре.

– Ленька? – Поднял бровь Шиниж. – А это ещё кто?

– Дочь его. Она с нами играть любит. – Заёрзал на стуле Драчек. – Ка... Каллен? Кажись, Каллен или Краллен у неё фамилия. Алхимик иностранцем был, издалека приехал. Он ещё травками вонял. – К удивлению стражников мальчик запустил руку в штаны и извлёк какой-то синий стебелёк. – Вот такую. Забавно пахнет.

Шиниж понял, почему мальчик никак не мог усидеть на месте. Может, от того, что Драчек держал в штанах неизвестно что он был и лысым, и худым.

– Леньку позови. – Приказал Гладеж. – Живее, бегом!

Шиниж ещё и медную монетку мальчику подкинул.

– Держу пари, у него кровавый понос. – Сказал новичок, когда Драчек убежал достаточно далеко чтобы не расслышать.

– Это печально.

Шиниж чувствовал сарказм в голосе напарника. Поразмыслив, пока они ждали возвращения Драчека с Ленькой, он решил, что ответил бы точно так же на месте Гладежа. Жил в грязи – в грязи и умрёт. Может, оно и к лучшему, что к Красному Красу мальчик отправится так рано.

Ленька оказалась очень крупной. Её возраст оказался для Шинижа загадкой – либо она была уже девушкой и играла с детьми, либо она была ещё ребёнком, но очень высоким. Черты её лица были нездешние. Всё её платье было изодрано и заляпано сажей.

– Вот, привёл. – Улыбнулся попрошайка. Он явно рассчитывал на вознаграждение.

Шиниж бросил ещё монетку. Драчек улыбнулся ещё шире, когда поймал её и ловким движением отправил в штаны.

– Ленька, верно? – Обратился он к девушке.

Та ответила пустым и тревожным взглядом. Она выглядела потерянной. Шиниж заметил, что её била мелкая дрожь.

– Ленька это. Она одна на весь Красов такая, сложно обознаться. – Вставил Драчек.

– Девочка, что произошло? Тебя кто-то обидел?

Гладеж пытался добро и спокойно говорить, но Ленька всё равно смотрела зашуганно и не отвечала на вопросы. Пару раз она бросала косые взгляды на Драчека, но больше она ничего не делала.

– И как она нам что-нибудь расскажет? Она не немая? – Обернулся Шиниж к Драчеку.

– Утром она нормальная была.

– И что же вы с ней сделали?

Если они крали у алхимика травы, то оставалось только надеяться, чтобы они не использовали их. Только Тёмный Брат знает что они могли намешать. Шиниж смутно опасался, что Леньку напоили чаем из трав. С детей, которые носят ядовитую веглю в трусах станется.

– Да ничего мы не делали, дядя. – Насупился Драчек. – Только отмыли, и всё.

– Он-ни ничего не делали. – Промямлила Ленька так, будто забыла все слова.

– Нам нужно найти ведьму-поджигательницу. – Сразу же сказал Гладеж. – Драчек видел, как твой отец с ней говорил.

Ленька промолчала.

– У нас нет на это времени. – Заключил стражник. – В Тёмную Башню её, пусть красовы жрецы с ней возятся.

– Ё-ёная. Её звал-ли Ёная.

– Ведьму? – Переспросил Шиниж. – Ведьму так звали?

– Да. Она в-вчера приходила к отцу и...

Вдруг Ленька запнулась. Она отказывалась говорить дальше. На все вопросы она просто мотала головой из стороны в сторону и молчала, а из глаз её пропадали последние капли живости.

– Может, тогда покажешь? – Предложил Гладеж.

И к удивлению всех Ленька кивнула головой. Впрочем, идти сама она не хотела. Пришлось привлечь Драчека – и он с радостью согласился, когда в его кармане сверкнула ещё одна монетка.

Трущобы начинались внезапно. Шиниж видел, как окрашенные всеми цветами радуги каменные дома расступались, обнажая за собой широкую дорогу, появлялся высокий деревянный, местами подгоревший забор с башенками, а за ним видимая в дырах меж кривых досок оказывалась бедняцкая четверть. От неё местами остались только чёрные дымящиеся развалины, но даже те дома, что пожар не тронул были хлипкими и горелыми, заваленными сажей. И там ютились люди. Ещё больше было тех, кто стояли в очереди за водой, бездомные, порой живущие в бочках.

Грязь и разруха, впрочем, были предпочтительнее последствий пожара. Шиниж бы хотел свернуть в сторону колодцев, он надеялся, что дом алхимика располагался там, но Ленька упрямо вела их прямо к центру пожара, туда, где огонь жёг особенно сильно. Вокруг остались лишь горы пепла и кое-где чёрные брёвна, а девушка вела их словно бы по уже несуществующей дороге меж тесно поставленных домиков. Тут и там попадались обгорелые трупы, в паре мест работали перепачканные с ног до головы люди, разбиравшие завалы. Где-то за холмами реял белый флаг с красным солнцем, куда относили всех погибших.

Совиная Башня была совсем близко – всего-то сотня шагов и упрёшься в утёс, на котором стоял дворец. Стражники свернули в несуществующий проулок, спустились в какую-то яму – и вдруг Ленька сама подошла к неприметной черте на полу и постучала в воздух.

– Здесь была дверь. – Догадался Шиниж.

– Папа в подвале. Сёстры тоже. – Сказала Ленька, закрыв глаза и одёрнув руку от воображаемой двери. – Я б-бы не...

– Покажи, где вход. – Приказал Гладеж. И слегка смягчился: – Пока сама не увидишь, не успокоишься.

Ленька безнадёжно кивнула. Драчек повёл её вперёд босиком по золе и пеплу. Десяток шагов – и девушка остановилась и неуверенно топнула ножкой. Звук был гулким и тяжёлым, металлическим.

Люк оплавился и прилип к стенкам. Шиниж выбил его ногой, когда понял, что иначе его не убрать. Внизу всё оказалось и вовсе чёрным, кое-где блестящим, как стекло. Огонь, должно быть, был особенно жарким здесь. Новичок подозревал, что алхимик здесь занимался своими делами, а его зелья помогли пожару. Присмотревшись, он увидел и доказательства этому – кое-где на стенах поверх золы или вместо неё сверкала разноцветная краска. Мазок красного тут, синего там, зелёное пятно на полу – определённо, здесь раньше находилась лаборатория.

Жар всё ещё гулял по стенам, и было трудно дышать. К счастью, воздух здесь менялся – в потолке кое-где зияли дыры и торчали трубки. "Потому здесь и был центр пожара", – понял Шиниж. В полу также были трубки, а в углу комнаты стояла сплавленная в один большой кусок металла печка. Ещё один люк врос в стеклянную стену, а под ним виднелся проход ещё ниже.

– Это... лицо?

Драчек стоял напротив одного из мазков краски. Шиниж подошёл ближе и к своему ужасу тоже увидел лицо, корчащееся от невыносимой боли. Языки пламени застыли на нём, как и предсмертная гримаса, увековеченные в камне. Шея плавно переходила внутрь стены и исчезала там.

Мальчик прислонился к стене рукой и принялся выгребать пепел.

– Кр-расный Крас! – Воскликнул Шиниж.

Скрытым под чернотой оказалось тело, перекрученное пламенем до неузнаваемости. Оно обратилось в колонну и вросло в стену. Кожа лопнула и обратилась в тонкую переплетающуюся сеточку, а кости вросли в неё, обнажив окаменевшее мясо. Труп напоминал дерево – руки и ноги обросли иглами из изменённых кожи и костей и вгрызлись в стену, будто прячась в неё как можно глубже.

Ленька смотрела на это отсутствующим лицом. Зрелище явно было ей не по силам, но Драчек держал её сильно.

– Ёная забрала его. Он обещал ей душу и всю свою кровь. – Прошептала она без заиканий. – Нас, нас он обещал. Ведьма забрала долг.

– Эй, поглядите. – Тихо произнёс Гладеж.

Там, где стоял он, находились ещё четыре "дерева". Маленькие, но гораздо острее. "Ленькины братья и сёстры", – догадался Шиниж. – "Это уже слишком для неё". Он уже собирался приказать Драчеку вывести девушку наружу, как произошло что-то невероятное.

Драчек вдруг вскрикнул. Он жутко дёргался и пытался убежать, но он словно прилип к руке Леньки, которую держал. Её рукава наполнились кровью, закапало на камень дороги. Когда девочка подняла глаза на стражников, они были бордового цвета, готовые вот-вот лопнуть.

Шиниж безуспешно пытался нащупать рукоять на поясе. Пальцы лезли в карманы, задевали о пояс, скользили по её рёбрам, но никак не желали сгибаться. Драчек визжал от ужаса, когда Ленька стала меняться. Его тянуло к ней, за руку вворачивало куда-то внутрь, обрызгивая кровью.

– Он вернул долг. Отдал всю свою кровь!

Свет моргнул, на мгновение сменившись кромешной тьмой. Платье на девушке распоролось по швам, обнажив бугрящуюся плоть. Под кожей словно гуляли стальные нити и выпирали дугой. Они кружились внутри, закручивались в спирали, танцевали, сжимаясь и увеличиваясь в быстром ритме. От девочки шёл густой пар. Голова по-рыбьи открывала рот и не произносила не звука.

И вдруг всё кончилось. Скулящий Драчек успел по локоть увязнуть в Ленькиной на глазах сереющей плоти. Всё тело обратилось в один большой дьявольский узор, когда кости, окаменев, застыли вместе с кожей сеткой.

То, что было девочкой намертво прилипло к каменной стене, вгрызлось в неё костями и кожей. Одно плавно перетекало в другое, пока не стало целым. Всё застыло.

– Красный Крас...

Шиниж наконец-то нащупал меч. Ленька выглядела монструозно – стражник не знал, что можно от неё ещё ждать. Руки тряслись так, что ему пришлось сжать их в кулаки пока ногти больно не впились в ладони.

– Сзади!

Гладеж указал пальцем на дырку в потолке, сквозь которую они спустились вниз. Секунду назад там была закутанная в серый плащ ведьма.

– За ней! – Заорал напарник. – Лови её!

"Ёная", – Так ведьму назвала Ленька, – "Это должно быть её имя".

Стражники бросились в погоню, а Драчек продолжал скулить, изо всех сил пытаясь выбраться из Леньки.

***

Драчек хотел отрезать себе руку, но ему не дали. Всю дорогу до дворца он брыкался и просил либо убить его, либо отрезать руку. Глаза его были полны слёз, а сам он рыдал не переставая. Шиниж несколько раз изучал руку, но не мог найти в ней чего-то больного, на ней не осталось никаких следов от произошедшего – но тем не менее Драчек желал от неё избавиться.

– Они ползают в ней! Они ползают! – Орал мальчик.

Шиниж пытался его успокоить. Рука была чиста и здорова, новичок перепроверил это не один раз – а Драчек не верил и требовал нож, висящий у стражника на поясе. В конце концов оборванца связали и затолкали ему кляп в рот. В таком виде он и предстал пред Мичиром, когда стражники начали доклад.

Старший брат выслушал их рассказ не переменившись в лице.

– Закрутило, значит? – Он не верил ни единому их слову – это было видно по его глазам. – Как такое может быть?

– Ведьма. – Шиниж помедлил. Имя казалось странным на вкус. – Ёная.

Вот теперь Мичир встрепенулся. Его брови просто взлетели на лоб.

– Так сказала Ленька. Перед тем, как с ней это случилось.

– Что думаешь, Гладеж? – Начальник посмотрел на него. – Это была она на крыше?

– Она.

Мичир и Гладеж знали друг друга очень давно, ещё до того, как вступили в стражу. О первом слагали легенды за Синими Горами, а второй в них был то его оруженосцем, то просто помощником, иногда даже шутом. Истории о Мичире, Старшем Брате стражи, ходили в народе и обрастали слухами и дополнительными деталями, меняющимися день ото дня, от пересказа к пересказу, впрочем, Гладеж в них всегда был другом герою, его тенью, не чурающейся грязных делишек.

Хоть рассказы и были большей частью ложью, но в отношении дружбы двоих не ошибались ни на каплю. Шиниж чувствовал себя здесь лишним.

– Ёная должна быть мертва. Холстейн позаботился об этом.

– Я в курсе. – Кивнул Гладеж. – Но это была она.

"Холстейн", – произнёс про себя Шиниж, и вдруг его осенило. Хол и его ведьма, пара, что сорок лет охотилась на чудовищ по всему Стоградью. Это было её имя!

– Но это не могла быть она. – Задумчиво произнёс Мичир. – Не в её стиле. Может, Ленька её звала?

– Нет. Она точно сказала, что её душа принадлежит Ёнае.

Вдвоём Холстейн и Ёная уничтожили бесчисленное количество монстров. Они ходили от города к городу, от села к селу и спасали людей от чудовищ. Столько из них было убито, что говорят, будто они вымерли вовсе. Даже ведьмы и те исчезли, только их жалкие человеческие подобия ещё бродили по земле.

– Если это ведьма, то она должна быть Ёнаей. – Произнёс Шиниж. – Она была последней из них.

– Чушь. – Мичир постучал пальцами по столу. – Они попрятались по норам, но остались жить. Впрочем, довольно разговоров. Найдите дом алхимика и...

Договорить ему помешал вошедший в комнату толстый человек в богатых тёмно-зелёных одеждах. Красные и синие краски блестели на его щеках, а длинные светлые волосы были убраны в косу с помощью похожей на корону заколки.

Евнух поклонился Старшему Брату Стражи, прежде чем начать. И попросил выгнать вон лишние уши.

– Особенно ободранца. Братьев можете оставить, если им доверяете. – Брезгливо сообщил царский чиновник.

Мичир смерил его тяжёлым взглядом и приказал всем троим подождать за дверью.

– Разговор ещё не закончен. – Напомнил он.

– Мой с вами будет недолгим, не переживайте.

Снаружи их уже поджидал Камижн. Новый Старший Брат стражи уже облачился в позолоченные доспехи – и выглядел в них весьма нелепо. "Толстяка поставили охранять толстяков", – подумал про себя Шиниж. Без всяких сомнений стражник пришёл в башню сопровождая евнуха.

Камижн расплылся в самодовольной улыбке как только увидел Шинижа. И даже успел бросить что-то про "не расстраивайся, парень, такова жизнь", прежде чем чиновник вылетел из кабинета и зашагал по коридору прочь. Для своего веса и фигуры евнух двигался крайне быстро и резко, не в пример своему охраннику.

– Отбой. – Заявил Мичир, когда трое вернулись в кабинет. – Ведьму нашли и уже допросили. Она во всём созналась.

– Это Ёная? – Поинтересовался Гладеж.

– Её зовут Ольга, и жила она в Благой Четверти.

Шиниж знал, что это значит. Догадаться было несложно. Благая Четверть, также известная как Благословенная, Просильная, Подбашенная, Совиная и под многими другими названиями, называемая её обитателями любыми именами, кроме как бедняцким кварталом, сгорела дотла, и если и можно было где достать козла отпущения без особых проблем, так именно здесь.

В кабинет вновь кто-то зашёл – на этот раз Шиниж узнал в посетителе жреца Краса. Ему отдали Драчека, как и обещали. Что-то сильно не нравилось стражнику в этом человеке. Хоть и жрец, а слишком земной.

– Царице нужен виновник, и прямо сейчас. – Пояснил Мичир Гладежу, когда лишние покинули кабинет. – Сам понимаешь, у евнухов и у Глеба в особенности выбор небольшой. Зря я тебя прогнал за дверь, ничего нового бы ты всё равно не услышал.

– Ёная сделала это. Причём здесь Ольга?

– На время забудь об этом, Шиниж. Пусть Её Превосходительство успокоит свои нервы, и мы в тишине найдём твою "Ёнаю".

– У них не та женщина.

– Если не сознается, то всё у неё будет в порядке. – Отрезал Мичир. – Мы возвращаемся к обычному патрулированию. Свободны.

***

Маска на лице чувствовалось необычно. Слишком душно, слишком тесно, а сквозь потеющие стёкла сложно было что-либо разглядеть. Шиниж никак не мог к ней привыкнуть, хотя и провёл в ней времени больше, чем средний стражник. "Это не моё", – чуял он, но не сдавался, "Это мой долг".

Каждый вечер Шиниж выделял под тренировки с мечом. Обязательно в маске, даже если он едва-едва мог это вынести – потому что в настоящем бою братья всегда их носят. Пусть стража ни с кем никогда не сходилась в битве, всегда сторожа либо царя, либо его столицу – Шиниж должен был это уметь. Если всё ещё хочет быть лучшим, просто обязан.

От полена во все стороны летели щепки. Руки побаливали после казавшейся бесконечной серии атак, а рукоять учебного меча уже натёрла мозоли. Шиниж бил и бил, отрабатывая удары сверху, сбоку, снизу, блоки и уколы, широкие взмахи и неожиданные подсечки – все приёмы, что только знал, и порой изобретал новые.

В тренировках забывалось всё, кроме необходимости бить, а из головы полностью пропадали мысли. Не удавалось задуматься ни о чём, кроме схватки. Шиниж искренне наслаждался такими моментами забытья. Даже иногда возникавшие лица, будь то жирдяй Камижн, случайные горожане, что он встречал при патрулировании, братья-стражники или же Старший Брат Мичир – все они исчезали от удара мечом и сменялись пустотой.

Но не в этот раз. Лицо Леньки не делало этого. Оно ударов не боялось. Что ещё живое, что каменное, с глаз исчезать не собиралось. Шиниж давно успел вспотеть, а привычного покоя и забытья так и не наступало. Маска становилась всё более тяжёлой и душной, и Шиниж в конце концов сдался и снял её. "Отдых", – решил он.

Шиниж тяжело опустился на ящик. Деревянный меч он бросился рядом и откинулся назад, устремив взгляд в небо. Тренировочная площадка находилась во дворе под самой Тёмной Башней, и стражники-новички обязаны были здесь заниматься фехтованием. Им отводилось под это дело самое раннее утро. Шиниж же к тем занятиям добавлял ещё вечерние в маске чтобы быть лучшим.

Он смотрел на звёзды, но продолжал видеть лицо. Ленька не давала ему покоя. За неё даже не собирались мстить. Никто кроме него не желал правосудия.

Для всех вокруг законы были словно чем-то игрушечным, несерьёзным и смешным, чем-то, что нарушать можно, но лучше не надо, ведь за это могут наказать. Ни для Камижна, ни для Мичира слова долг и честь ничего не значили, как и для того разукрашенного чиновника-евнуха. Даже если они и чувствовали себя виноватыми, то с удовольствием шли на сделки с совестью чтобы снять с себя вину.

Перед глазами на миг мелькнуло лицо ведьмы. Во время погони он на мгновение увидел его и больше никогда бы не смог забыть. "Не от этого мира", – сказал бы он, если бы кто-то попросил описать. В лице Ёнаи всё было плотным, от чёрных бровей, широких глаз и плоского носа, до полных губ и закруглённого подбородка всё казалось крепким и неразрушимым. "Почти каменное", – добавил бы Шиниж, – "Разве что очень живое".

Позже встречи с Мичиром он мельком видел пленницу – это было не то лицо. К удивлению Шинижа, думавшего, что выберут совершенно случайного человека девушка действительно оказалась похожа. Разница заключалась именно в плотности – черты лица были слишком мягкими.

Они собрались судить не того человека. Провели мимо Тёмной Башни, показали всей Страже, пройдя через двор и опустили в подземелья дворца. От тренировочной площадки до входа в них было всего ничего, и по утрам Шиниж часто слышал вопли доносящиеся будто бы из-под земли. "Палач пытает по утрам", – как-то обмолвился усатый инструктор Берич, сразу полюбивший новичка, – "Царь разрешил, даже грамоту дал!" На вопрос, откуда он знает, стражник отвечал просто – бывал в темнице очень, очень часто, когда ещё не выросла лысина. "У Третьяка большая коллекция. Тебе стоит на неё посмотреть – незабываемое зрелище".

Шиниж тогда отказался, а сейчас жалел. Было бы неплохо побывать в подземельях хотя бы раз, чтобы помнить расположение коридоров и комнат. До утра было полно времени, и пленницу вполне можно было вытащить из заточения до начала пыток, во время которых, безусловно, она всё признает и расскажет. А потом казнь – кто же заступится за простолюдинку? Их как грязи. Даже если она и невиновно никто из имеющих слово в делах дворца не пошевелит и пальцем ради неё.

Мичир должен был, это в его власти как старшего брата стражи хватать жирных чиновников и отправлять к палачу за ответами на вопросы. Но он ничего не сделал, хотя и имел все доказательства, что пойманная девушка не была ведьмой. Это его долг, а он им пренебрёг, решив лучше выслужиться перед знатью.

– Даже не думай об этом. – Над ухом вдруг раздался голос Гладежа. – Я про темницу.

Шиниж мигом вскочил с места и схватился за меч.

– Ты тихо ходишь.

– Повторяю: даже не думай об этом. Если ты пойдёшь туда, я тебя сдам.

– О чём ты?

– Я знаю таких людей, как ты. – Ответил Гладеж. – Когда ты будешь в страже так долго, как и я ты тоже начнёшь различать запахи. Даже сквозь маску. Потому я говорю тебе не делать глупостей – не обижай родню.

Шиниж не понял, имел ли напарник в виду Мичира или же чиновника, которого таким образом обозвали вором, да и не хотел. Гладеж подошёл к ящику и извлёк из него деревянный меч.

– Нужна помощь? – Кивнул он на сжатый в руках Шинижа брусок для тренировок. Шиниж ответил отказом. – Так я и думал. Тогда надень маску и пошли со мной – у меня есть для тебя дело.

Новичок удивлённо моргнул. "Дело? Посреди ночи?"

– Что ты задумал?

– Это нужно видеть.

Шиниж молча последовал за напарником и надел маску. Впервые он использовал её не на тренировках. Он догадывался, что Гладеж не хотел, чтобы Шинижа кто-либо заметил, но ещё не понимал зачем. Напарник вёл его через двор на другой конец сооружения мимо возвышающимся к небесам штырям, через мосты и мимо парапетов к самой далекой, чёрной от дыма и огня башне.

– Что мы там увидим?

Гладеж не отвечал. Пару раз мимо прошли патрулирующие дворец стражники. Они подозрительно смотрели на Шинижа, но одного взгляда на Гладежа им хватало, чтобы отбросить все подозрения. Он не делал ничего, что бы перечило воле Мичира, а Мичир был Старшим Братом, которому следовало беспрекословно подчиняться.

У самой башни стояли целых пятеро стражников. К удивлению, Шиниж не смог вспомнить имя одного из них. Даже лицо его было незнакомым. Светловолосый, угрюмый, с квадратными подбородком и глазами – Шиниж не знал его и вообще впервые видел. Похоже, он был одним из Старших Братьев, тех из них, что охраняли царя или царскую семью.

Гладеж остановился перед ним и сказал что-то короткое. Кивок, ещё один в ответ – и он входит в обгоревшие останки громадной Совиной Башни и манит Шинижа в дыру в полу. Никакого света, кроме отражённого от гор и звёзд здесь не было. Идея зажечь факел в сгоревшей дотла башне, которую он хотел озвучить, в последний момент показалась ему кощунственной. Здесь и так было слишком много огня, зачем нужен ещё?

– Погляди сюда. – Указал стражник куда-то на стену, скрытую в тени.

Новичок напряг зрение. Постепенно, с тем, как глаза привыкали к густой темноте на обожжённой стене вырисовывались черты окаменевшего в немом крике лица.

– Это...

– Да. – Кивнул Гладеж. – Один из книгописов, судя по всему – их глава, Вотята.

А на полу вырисовывался люк куда-то в чёрную пропасть.

– К алхимику Крарлену. Прямо в его дом.

– Белопадь

Эти люди чувствовали. Их кровь помнила гиблое касание, а вместе с ним и знала, когда рядом находится нечто чуждое дольнему миру. Особенно сейчас, когда кроме джинна на много вёрст вокруг не существовало ничего злого.

Мостовые люди назывались мостовыми именно потому, что строили и жили на мостах. Их города не походили ни на что иное и располагались прямо посреди Змеи как можно дальше от берегов. Когда-то давно нечисть жила там, пока Крас не сжёг Гиблолёс дотла. Города стали строить и вдали от реки, а мостовые люди прославились как величайшие строители известного мира. Страх их перед чудовищами не ушёл, как не исчезли до конца и чудовища, но значительно приутих, пока, наконец, он и Ёная не прошлись вверх по реке.

Хол прекрасно помнил, как быстро проходило очищение. Жители всегда показывали верное направление, в котором нужно искать монстров, они чуяли, если чудовище ещё было живо, они любили помогать, порой столь назойливо, что приходилось избить парочку из них, чтобы успокоить – это была не война, а бойня. Ёная надеялась, что и впредь всё будет так легко и непринуждённо.

А недавно наёмнику стало понятно, почему мостовые люди жили на реке. Он увидел ИХ, бесплотных духов, плещущихся в воде, и ему стало дурно от одного их вида. Всему виной был джинн. Как и в стародавние времена черти до сих пор боялись Змеи и её змей.

Хол стоял на берегу в шаге от того, чтобы омыть ноги в сверкающих водах. Духи проплывали мимо, не замечая ничего. Их было множество, поистине великое множество. Они кружились в танце, сплетались телами и языками, прыгали из вод и обратно, играясь и безмолвно смеясь.

– Не прекрасны ли они, Хол? Нравится их танец? – Шептал джинн и сжимал виски. – Но не обманывай себя – змеи ни чуть не лучше меня. Посмотри, сколько их. Мостовые люди до сих пор кормят реку своими мертвецами.

Хол не верил тому, что видел. Это не могло быть ничем иным кроме как обманом – Ёная никогда не говорила об этих духах. Ведьма их не замечала, а, значит, их и не существовало. Мостовые люди любили говорить о своих старых богах, ставших у жрецов Красного Краса единой Речной Девой, и Ёная не стала бы пренебрегать возможностью убить и этих чудовищ.

Но он поверил, когда решил уколоть иллюзию копьём. Змея свилась кольцом и впилась Холу в ногу. Чудом ему удалось добраться до комнатки, что он снимал. Укус был ужасен. Тоноак всю ночь сидел рядом и врачевал ногу. Вода текла из ран от зубов и не собиралась останавливаться даже на следующее утро.

Для наёмника это время пронеслось за секунды. Джинн причинял куда большую боль, чем какой-то водяной яд. В руке он держал отрезанную голову змеи – человеческую голову, живую даже после того, как её отделили от тела. Только он и джинн её видел. Ни хозяйка Надья, ни Тоноак ничего не замечали; для них не было ни шипения, ни капающей с острых клыков воды.

Не смотря на бледный вид Хол был в кои-то веки счастлив и сожалел лишь о том, что Ёная не была рядом. С ведьмой всё прошло бы куда более гладко. К обеду наёмник уже ходил, осторожно опираясь на раненую ногу, а с Ёнаей он бы ещё вечером излечился от яда, а то и вовсе не оказался укушен. Без своей ведьмы он был слишком уязвим.

К вечеру он сломал голову змеи, чтобы та заткнулась. Она глядела на меч и о чём-то с ним говорила. Разглядывая осколки бестелесного черепа, Хол увидел, что у неё уже начинал заново расти хвост.

Надья, худая милая женщина, державшая постоялый двор вместе с мужем и парой дочек, уже хотела его выселять, потому что Тоноак хотел позвать одного из храмовых жрецов, чтобы тот излечил Хола. Она не любила жрецов и боялась их, но Хол знал, в чём на самом деле была причина. Надья всегда смотрела на него странно, с беспокойством в глазах, она никогда не оставалась с ним наедине и старалась держаться от него как можно дальше.

– Да, это из-за меня. – Самодовольно говорил джинн. Вот только его признание вины ничего не меняло.

Впрочем, когда Хол заявился во время ужина на кухню, проблема исчезла сама собой. Надья увидела, что больной выздоровел, и у неё исчезла причина для выселения.

– Забавные вы существа, люди. – Шептал невидимый мучитель. Зубастое лицо его маячило где-то наверху. – Риск у вас в крови. Надья, человек, казалось бы, тихий и спокойный, старающийся не нарушать законы и жить так, чтобы наверняка, даже она ради лишней парочки серебрянок готова пренебречь своими чувствами. Любое животное на её месте давно бы сбежало, а птица – улетела, только лишь человек останется стоять на месте. Вы же разумны, вы доверяете только своим глазам и ушам. Что вам далёкое, смутное предчувствие беды? Его не потрогаешь, его не спросишь ни о чём, его как бы и нет – и потому вы ему не доверяете. А затем вас губит жадность и любопытство.

Хол старался не слушать, но не мог. В очередной раз он вертел в руках осколки прозрачного черепка, смотрел, как с них капает и капает вода и не мог поверить, что это произошло. Река и сотни, тысячи змей в ней не уходили из головы. Он хотел вновь их увидеть, чтобы убедиться, но странный страх говорил ему просто забыть.