Текст книги "Дворяне и ведьмы (СИ)"

Автор книги: Антон Кильдяшев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

И добродушно засмеялся. Ему в ответ она сначала громко фыркнула, а затем и сама нервно заулыбалась. Настас здесь был явно лишним.

– Давно вы в крови кошек и собак купаться начали?

Ответа от неё не последовало, а княжич и не настаивал. Ему лишь хотелось говорить, а не наслаждаться звуками пещер. Чем дальше они тянулись, тем жарче горели ноги, а за каменными стенами в тишине будто бы что-то шепталось само с собой. В попытке этого не слышать он и пытался развести разговор. Эти двое, похоже, настолько привыкли к своим процедурам и настолько тронулись рассудком, что уже не обращали никакого внимания на сводящие с ума звуки земли.

– Этот гад угрожал заставить свою суку-мать выдать меня за него замуж. Каково, а?

В гневе она румянилась и выглядела ещё красивее. Настас к своему вящему удивлению никак не мог отвести от неё взора, когда она взрывалась ругательствами. Лютомер тоже. Более того, он такие сцены ненавязчиво и вызывал.

"Как хорошо, что Сопля об этом никогда не узнает". Если бы он вдруг стал чуть более внимательным, то сразу заметил как его "невеста" и телохранитель смотрят друг на друга.

– Тот дедок не только тайными ходами заведовал, но и был в ответе за обеспечение дворца колодезной водой. – Объяснила титул своего учителя Меларта. – С десятком рабов он большинство этих тоннелей и вырыл.

Действительно, то тут, то там встречались давно потухшие лампы на стенах, обломки инструментов, мусор с поверхности, а в ответвлениях Настас краем глаза замечал тележки для перевозки породы. Только вот на выкапывание колодца такая деятельность не походила ни капли.

– Он что-нибудь нашёл? Тут же во все стороны всё изрыто, да и воду во дворец доставляют из города. – Спросил Настас.

– Ну, никакого ключа я здесь не видела.

– И не могла. – Вмешался Лютомер в разговор. – Дедок-то, наверное, не дурак, и решил не показывать тебе воду. Твои наклонности всё пачкать в красный цвет он уж точно знал.

– Ох, замолчите, оба! – Вспылила она вдруг. – Сейчас дойдём уже, сами всё уви...

Сначала оборвалась её фраза, затем – потух факел в руке, на мгновение высветив в темноте фигуру в маске, и только потом последовал глухой звук. Настас сам не зная как оказался сначала на коленях, целовал жаркий пол, кляп, а потом кто-то понёс его вперёд. Где-то в полной тишине и темноте он свернул в сторону и пошёл на свет.

Громадный круглый зал приветствовал Настаса и его похитителя, как и неудачливую парочку. Жаровни стояли у стен и освещали это место словно солнца, настолько сильно они горели. В центре комнаты зияла дыра таких размеров, что только у самых стен оставалось пространство, где можно встать. Похитители пошли прямо к ней и к ужасу княжича прыгнули прямо в пропасть.

Высота оказалась небольшая. Осмотревшись, Настас вдруг обнаружил, что комната на самом деле была карьером. По спирали вниз к самому дну, где стояла ещё одна жаровня, спускалась дорожка, а в стенах виднелись проходы – из одного из них они и явились. Всюду куда ни глянь Настас находил сваленные в кучу каменные гробы. Он и раньше их видел – среди них Меларта и проводила свой пир. Изогнувшись, княжич сумел посмотреть на потолок. На цепи, продетой через гигантское железное кольцо, висел огромный куб. Всюду сновали люди в масках.

Чуть-чуть не доходя до самого низу тёмные братья – а это без всяких сомнений были они – со своим грузом свернули в боковое ответвление. Жёсткий пол в очередной раз поприветствовал Настаса своими объятьями, а потом над ним склонился сам царь. Бладимер уже вернулся в Красов.

– Мичир, ты должен был привести ко мне всех Красичей, а не трёх. – Брезгливо обратился царь к кому-то за мешающим обзору косяком.

– Один из них не Красич. – Отвечал знакомый голос.

– А ещё одна – Меларта. Вот и выходит, что здесь только этот парень мне родня.

Царь вдруг пнул носком ботинка его в бок. От боли Настас свернулся клубком, чтобы очередной удар не настиг уязвимого места. Кто-то невидимый ловко вытащил кляп у княжича изо рта и шепнул в ухо: "говори, кто ты".

– Н-настас. Сын Спаса из Гиблолёса.

– Подговорил Меларту вывести тебя из города? – Хмыкнул Бладимер. – Хитёр. За это ты умрёшь последним. Будешь наблюдать, как все остальные умирают прямо у тебя на глазах.

Вмешался другой знакомый голос вмешался.

– Это безумие, государь. Даже стражи не должны выполнять такие приказы. Да, они сволочи, да, они заслуживают смерти, но не такой смерти, государь! Это слишком жестоко. Это не по-человечески!

– Они убили её, Мичир. – Ответил царь. – Можно уже и не быть человеком.

– Живой Красов

Свечи всё ещё горели и наполняли воздух сладким ароматом. Постель, алые простыни, столь напоминающие собой то неистовое пламя, были свалены в кучу и комом лежали меж огоньков. За исключением этих вещей, камера была пуста. Странно, но даже миска с горячей похлёбкой стояла под решёткой – нетронутая, но только и ждущая, чтобы её осушили. Обычно палачи не любят кормить своих клиентов, и это наводило Шинижа на неприятные мысли.

Лишь одного элемента не хватало камере. А именно – ведьмы, что когда-то сидела посередине и которая, похоже, не нашла своего пути прямо на костёр. Шиниж не хотел подозревать Третьяка, но то, что он видел, отрицать стражник не мог. Что-то здесь было нечисто, и Шиниж искал ответы.

Палача он вопрошал раз за разом об одном и том же. Менял слова местами, говорил о чём-то другом и резко возвращался назад, спрашивал такую ерунду, как то, какая погода была снаружи вчера, несколько дней назад и всю неделю. Всё, чтобы добраться до истины. Но Третьяк, похоже, был слишком хорош – или же действительно был невиновен ни в чём.

– Я никогда и никому не помогал сбежать. Даже своего собственного брата казнил – и вдруг отпущу ведьму?

Стражник прекрасно это понимал. Настолько сильна Ёная, что может заставить даже неприступные горы выполнять свою волю. Третьяк действительно никогда не нарушал обязанностей палача и никогда и никому не делал поблажек. Таков был закон его маленького тюремного мирка, и никому, кроме неё не удалось бы его нарушить.

Ведьмы всегда таким славились. Там, где есть закон, у них есть непонятно откуда взявшиеся поблажки, что дают право ответственности за свершённое нарушение избежать.

– Что за глаз дала она тебе?

– Ты прекрасно знаешь, что это за вещь. А получил я его за свою доброту. – Ухмыльнулся палач жуткой улыбочкой. – В темнице она получила всё, чего желала, даже суп. Боги, да и сами пленники знают, как я не люблю кормить своих заключённых.

– Покажи глаз мне. – Настаивал Шиниж.

– Не наглей, Синица. Помни: здесь ты всего лишь гость.

"Чем она его подкупила?", – никак не мог Шиниж избавиться от этой мысли. Что такого она ему дала, что палач ради этого предал все свои клятвы?

– Прошу прощения, если обидел. Если я хочу докопаться до истины, то должен подозревать всех, даже себя и своих близких друзей.

Скрип цепей наполнял темницу. Вся она напоминала огромный гигантский инструмент, нет, целый ансамбль, игравший мелодию из тихих, едва заметных звуков. Спустя столько посещений Шиниж наконец-то догадался: Третьяк передвигался скорее не на ощупь, а на звук. Каждая частичка тюрьмы звучала по-своему, и если звон, скрип или шелест нарушались, то палач понимал, что что-то не так.

Несколько клеток опустели, но наполнились другие. Как раз сейчас палач делал обход, и Шиниж вместе с ним прислушивался к стонам новых пленников. Всматриваться в ту непроглядную темноту, куда посадили чиновников и жрецов, что своими действиями спалили полгорода и полдворца, не было никакого смысла. Вслушиваться Шиниж пытался, но до умений Третьяка ему было очень далеко. "Давай, насладись звуками со мной!", – предлагал добродушно слепой старец, но стражник не мог.

Наказание этих людей заключалось в их слепоте. В самые чёрные темницы посадили их, чтобы лишить света солнц, данного Красным Красом.

– Ты их ослепил? – Спросил Шиниж.

– Нет. – Нарочито громко ответил палач. – Ещё нет.

А мёртвоязычный всё ещё был в своей клетке. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять – ему здесь нравилось, и никуда уходить отсюда он не собирался. Палачу этот пленник нравился. С ним он и поговорить мог, и попытать, и всё равно бедняга останется здесь. До самых тех пор, пожалуй, пока кто-нибудь наверху во дворце не вспомнит, что есть такой человек.

По сравнению с таким хорошим пленником, пусть и посаженным ни за что, остальные были ужасны по мнению Третьяка. Десятка два других людей населяли темницу – обгоревшие, опалённые или же просто усыпанные пеплом – это были мародёры и воры, которых поймали стражники за делом в эти дни. Даже терпению братьев Шинижа был предел. Если "родня" совсем не понимает разницы между выживанием, когда воруют, потому что иначе умрут, и простым грабежом, то на плаху ей прямая дорога.

– Могу я прочитать историю ведьмы?

– Конечно можешь. Если найдёшь.

К счастью, Шиниж знал, где искать. В одной из камер, ключи от которых Третьяк всегда носил у себя на цепочке на шее, в стене за камнем была ниша. Туда стражник и пошёл. Повторять раз за разом вопросы, на которые не дают ответов, глупо, но Шиниж всё же не сдержался.

– Как ты мог предать нас?

Третьяк отвлёкся от своего угрюмого дела и лицом обернулся к стражнику.

– Ох, поверь мне – предатель я куда меньший, чем ты. Был у меня здесь один стражник гостем в камере, многое он мне поведал. Тёмные братья по гроб жизни обязаны ведьмам, а ты хотел ей навредить.

– Это признание?

– Я говорил о наших братьях, Синица. О моём, о твоих, и нашем предательстве. – Лениво ответил палач. – С тех самых пор я вижу лишь объятое огнём небо – раскалённый металл бросал на него всполохи пламени. А что видишь ты, стражник?

"Пепел". Но Шиниж не произнёс это слово вслух. Ему вспомнился одно из изречений Тёмного Брата, что раз за разом умирал и возрождался за чужие грехи. Предателей он убивал ценой своей жизни. Или же – жил потому, что были предатели.

Последовавшая мысль подарила ему головную боль. Такой всеобъемлющей была эта идея, настолько разрушительной она была для его картины мира, что он даже не смог обдумать её всю. Шиниж жутко захотел вновь увидеть небо. Не ту серую пелену, что застилала его взор с самого первого дня в великом городе Красове, а настоящее небо, которое он видел дома за Синими Горами. Ненароком пришло и печальное понимание, что соседские мальчишки были правы – Шиниж был рыцарем, а значит и предателем.

Попрощавшись с Третьяком, стражник убежал прочь из холодных и душных подземелий на не менее холодную и душную поверхность. Внезапный порыв ветра заставил надеть маску и закутаться в одежды сильнее – пепел съедал кожу, волосы и глаза, если ничем не закрываться от него. Городские дома уже кое-где заваливались набок от этой заразы, так как мог выдержать её человек, сделанный не из камня, а из слабых крови и плоти?

Он так и не увидел солнц сквозь серые облака. Сколько бы он не смотрел, не было ни единого просвета. Поёжившись от жгучего и холодного ветра, стражник побежал по своим делам. Чтобы подтвердить свою догадку, Шинижу нужно было прочесть историю ведьмы. "Наши маски защищают от пепла", – даже такая мелочь, как облачение стражника подтверждала его мысли.

В ход пошла вторая маска. Та, которая принадлежала ему, а не досталась от отца. Шиниж чувствовал, что назревало что-то серьёзное, и потому хотел скрыться за чужой личиной.

Во дворце и вокруг него, в каждом закоулке города кто-нибудь из его братьев нёс дозор. На пути к Тёмной Башне он встретил с десяток людей в масках. Черты их совершенно не запоминались, а цвет сливался с пеплом и стенами. Одежды прекрасно скрывали фигуру стражников, и если бы Шиниж доподлинно не знал, что в их ряды не берут женщин то мог бы представить одну из них среди своих братьев.

Шиниж чувствовал, как внутри что-то оживало. Он в изумлении глядел на братьев, ставших вдруг одинаковыми и на вид, и на звук, и на запах, и всё больше осознавал, что предал их. А потому и Тёмный Брат явился. "Я делал только то, что должен", – пытался он себя успокоить, но тщетно. Он напал на брата, когда тот выполнял свой долг, покалечил его, изувечил ему ногу, и украл и спрятал от смерти добычу. По незнанию или глупости, но стражник это сделал.

"Что я, должен был молча стоять и смотреть?" Шиниж шмыгнул мимо стражников в открытые двери Тёмной Башни. Даже внутри уже никто не снимал масок. Почему предатель он, а не его братья? Разве не предали они его тем, что ничего ему не рассказали о своих планах?

Каждый стражник, что встретился ему на пути, хромал на левую ногу. Туда Шиниж метнул нож, и теперь все братья волочили эту ногу за собой. Так Тёмный Брат напоминал предателю о его грешке – наглядно и в самую точку. Стражник не знал, что делать дальше. Рассказать всем, что произошло? Но как же секрет царицы, как же обещание, данное ей, и клятва стражи служить царю? Что бы Шиниж не сделал, всё окажется предательством.

"Нужно служить братьям", – отчаянно шевелил мозгами Шиниж. Но вот незадача: так или иначе он предаст кого-нибудь из стражников. Обещания, данные этим людям в масках противоречили друг другу, и сдержать одно будет означать не сдержать другое. Шиниж решил искать напарника – Гладежа. Тот, вероятно, мог дать дельный совет. "Или же убьёт на месте и лишит мук выбора", – горько усмехнулся страж.

Впоследствии ему было жутко стыдно, что он поддался панике. Как когда-то с ведьмой, которая оставила после себя чёрные статуи своих жертв. "Всего лишь старый божок" или "всего лишь ведьмино колдовство" – разница небольшая. Как и ведьма, Тёмный Брат был сущей ерундой по сравнению с долгом. И Шиниж корил себя за то, что забыл о нём хотя бы на секунду.

Гладеж сам нашёл его. Подобрал момент, когда никого не было рядом, и возник из тёмной ниши в стене рядом с кабинетом Мичира. Стражник, похоже, единственный во всём городе не носил сейчас маски постоянно. И не хромал.

– Где царица? – Спросил Гладеж без всякого промедления. – Ты украл её. Где она?

Шиниж сказал правду – такую, какой её можно было видеть.

– Предатели долго не живут, Шиниж. Отвечай честно.

– Она мертва. – Ответил стражник.

Гладеж задал ожидаемый вопрос.

– Ты её убил?

– Нет, она умерла на моих глазах.

Напарник не верил. Но и доказать свои подозрения он не мог.

– Мне нужен дневник Вотяты. Он с тобой?

Стражник его спрятал в надёжном месте. Вернее, у надёжного человека.

– Принеси ночью к южным воротам. Я буду ждать там.

– Что происходит?

– Мичир ослушался царского приказа. Спасаю ему шкуру, как видишь.

"А при чём здесь Вотята?" Но на этот вопрос Гладеж не ответил. Только бросил "сам увидишь" и попытался уйти.

– Что происходит? – Вновь спросил Шиниж. – Я ни черта не понимаю.

Он рассказал о хромоте, о масках, о Тёмном Брате, об ощущении, что мир сходит с ума. Стражник рассчитывал, что уж Гладежу-то будет известно, в чём дело. Оказалось, что нет.

– Ты видишь то же пепельное небо, что и я? – Спросил Шиниж. – Серое и холодное, так?

Гладеж с сомнением во взгляде выглянул в окно.

– Похоже на то. – Кивнул он. Его предубеждение, что Шиниж и убил царицу, вдруг куда-то исчезло.

– А маски и хромых ты видишь?

– Как ты узнал обо Льве? – Спросил в ответ Гладеж.

Вепрь, Голубь и Лев. Троица старших братьев, что лично охраняли царя. Этот вопрос, откуда Шиниж знает о ранении Льва в ногу застал его в глубокой растерянности. "Бладимер приказал убить свою жену", так он это трактовал. Потому что иного объяснения, почему Лев напал на царицу просто не было.

– Предатели долго не живут, Шиниж. Лучше бы тебе не быть одним из них. – Посоветовал Гладеж.

– Братьям нужно доверять. – Ответил стражник. – Вы же оставили меня в неведении. Кто вы, как не предатели? Я не убивал её. Лев это сделал.

– Это не твоё дело. Тебе не было нужды этого знать. – Отрезал напарник. – Ты сказал, что братьям нужно доверять. Так и делай. Приходи ночью к южным воротам, ясно?

***

Даже Камижн хромал. Маска – ничем не отличимая от остальных, кроме разве что такими несущественными украшениями, как цвет и рожки – тоже присутствовала. Толстяк ужасно потел, ведь закутался от страшного пепла в сотню одёжек. По запаху Шиниж его и отличил от остальных.

– Кто-нибудь его видел? – Спрашивал он о чём-то братьев. – Срочно нужен. Серьёзно. Очень срочно, головы оторвут, если не найдём.

– Пропал. – Пожимали плечами стражники. – Что мы с этим поделаем?

– Ищите! Почему вы его не ищете?!

Братья переглянулись. Столько внезапная вспышка гнева говорила о серьёзности пропажи. Камижн хоть сразу об этом и сказал, но мало ли чего начальство бушует?

– С каких это пор ты таким стал, брат? Совсем нас, родных, забыл? – Усмехнулся кто-то из стражников. – Зачем злишься, мы тебе виноваты в пропаже?

Шиниж незаметно вклинился в ряды братьев. Ему следовало осторожно поймать Камижна одного и разговорить, а из толпы ждать подходящего момента было сподручнее.

– Царь... – Камижн запнулся. Слова дались ему нелегко. – Не в себе. Среди старших только и разговоры, что он может начать хватать наших и казнить за измену. Это Бладимер, ну! Если мы не будем искать, он всех нас поубивает!

– Что, правда говорят? – Все насторожились и затихли.

– Шутят. Не стойте столбами, искать идите! – Закричал Камижн. – Ночью уже может быть поздно!

– Что, без плана? Каждый где хочет, пусть там и ищет?

Камижн слегка успокоился. На столе на кухне расстелили карту города (с замалёванной чернилами половиной), и стражники быстро накидали план поисков.

– А что ищем-то? – Спросил Шиниж.

– Шинижа Гирачежа. Ты что, всё прослушал? – Вновь вскипел старший брат. – Наши жизни на носу, а ты...

"Это и есть месть мне за предательство?", – размышлял Шиниж пока извинялся. В нём закипал гнев на глупого божка, который даже не мог отличить предателя от честного человека. Он тихо сбежал из казарм и направился в город переждать день, чтобы ночью дойти до южных ворот.

Теперь Шиниж был уверен, что Тёмный Брат ошибся. Стражник не совершил ничего плохого, никого не убил, даже более того, спас чью-то жизнь – а его невидимая сила наказывает за мнимое предательство. Без сомнений, на него свалили чью-то чужую участь, но чью он не знал. Собирался это выяснить ночью и в ожидании точил ножи и шипы.

Без труда стражник нашёл опустевший дом и присвоил себе. Двор замело пеплом, но следов Шиниж не оставил. Так, чтобы никто не заметил в окнах его силуэта он осматривал ещё живой город. Сверху казалось, что жители его даже после случившихся потрясений всё так же продолжали дела, но если присмотреться, всё оказывалось иначе. Живую часть Красова отгородили от мёртвой высоким забором, пепел выгребали, а стража как могла возвращала жизнь в привычное русло, но ничто не могло замаскировать того, что копошение муравьёв изменило своё суть. Размеренное существование людей превратилось в беспокойство и панику. "Вот что такое предательство". Когда часть механизма начинает действовать против интересов остальных и целого, всё приходит в расстройство.

Тёмный Брат был ничем иным, как болезнью. Когда кто-то из стражей предавал своих товарищей, его проклинали на смерть. Муравейник должен был быть приведён в порядок любой ценой, а каждый грешник – получить своё воздаяние. Вот только проклятие могло пасть совсем не на того, на кого нужно.

Шиниж не совершал ничего дурного. В этом он убеждал себя весь день, и с каждым разом верил в это всё сильнее. Проклятие этим было не снять, и, казалось, временами стражник видел в потоке муравьёв хромающую фигуру без маски. Странный черноволосый человек ковылял туда и сюда, порой сразу двое или трое принимали его облик. Лицо его было тонким, а скулы остро торчали сквозь бледную кожу. Глаза предателя, что убедил остальных проклясть Шинижа, были полны страха, ярости и болезни.

"В конце концов боги так же, как и люди могут ошибаться". А если и нет, на этот случай Шиниж тоже нашёл причину, почему невиновен. Сколько людей, столько и мнений, к тому же всегда найдётся ситуация, когда для выживания придётся прибегнуть к плохим средствам. Невозможно не предать чьих-то ожиданий, рано или поздно отлаженному механизму станет угрожать каждый из винтиков и болтов.

"Что же делать?", – вопрошал Шиниж. Ответ был очевиден: всё рассказать, как есть.

Но стражник не был дураком – явись он перед всеми таким, как есть, он бы не смог ничего доказать и погиб предателем. Чуть раньше, чем обычно наступала ночь. Аккуратно, так, чтобы не оставить следов на пепле Шиниж направился к южным воротам.

Странный народ, пришедший из странных мест. Всю свою жизнь Шиниж считал, что братья обязаны царям-Красичам своей новой Родиной, а потому верны им, а в обмен государи используют их как свою личную стражу и стражу города Красова. Но ведьма сообщила, что всё было совсем не так. Царям их слуги не обязаны ничем. Только ведьмам, им одним принадлежала верность братьев стражи.

Они славились красками, масками и умением убивать. Когда-то давным давно, как говорили старики, братья пришли из далёких мест, где их заставляли делать страшные вещи. Там они были рабами, ненавидимыми всеми. Грязные, вонючие и больные от испарений, они делали краски, выделывали кожу и мололи в ступах яды. Бунтарство господа направляли в выгодное им русло – выдали рабам оружие и маски и научили убивать. Так и жили, пока не пришли ведьмы. Ёная свидетельствовала, что за исполненное желание его, Шинижа, народ поклялся отплатить тем же.

Но больше всего братья славились своим богом. Тёмный Брат, карающий за предательство и сделавший тела грешников своими храмами. До этого момента Шиниж никогда не задумывался, как красильщики и дубильщики заполучили себе такого бога, но сейчас, благодаря ведьме, он всё понял. Перебегая по тёмным улочкам от стены к стене, осторожно, не оставляя следов и прячась в тени, он размышлял о том, как заблуждался всё это время. Душа его была в смятении. "Как я мог слепо служить им?"

Действительно, он был почти рыцарем. Не видел, не слышал, не размышлял, но служил и думал, что так и надо. Когда же братство оказалось совсем не тем, во что он верил, он решил, что его предали. На самом же деле всё, всё было иначе.

– Шиниж! – Донеслось до него сзади.

Услышав знакомый голос, стражник остановился посреди улицы. Он обернулся, но не увидел никого.

Это не жалкие, больные рабы получили Тёмного Брата. Нет, они стали красильщиками и дубильщиками, убийцами в масках как раз потому, что их богом была карающая предателей болезнь.

Шиниж даже не успел удивиться, как уже ничего не мог делать. Сзади за шею его обняла чья-то рука, меж пальцев которой были зажаты бритвенно-острые лезвия. Одно движение, и алая кровь заструилась по одежде. Колени подкосились, и стражник упал навзничь.

Вот уж кого он не ожидал увидеть на этой улице, так это убийцу. "Караешь за предательство?", – подумал Шиниж из последних сил. "Удачи тебе тогда".

– Старый Красов

– Холстейн? – Переспросила Ирина, служанка мёртвой царицы и свидетельница её убийства, ещё раз. – Тот самый Холстейн?

Наёмник сидел в углу и угрюмо протирал резаки. На столе рядом стоял тазик красноватой водицы; Хол нацедил туда своей крови, и тряпкой втирал в ржавое оружие немножко себя.

– Да.

Ирина удивлённо моргала.

– Но где же твоя ведьма, Холстейн?

Он и сам уже не был в этом уверен. Поговаривали – и Хол пока ещё никак не мог проверить эти слова, – что Ёнаю сожгли на костре. Воитель и его джинн были уверены, что ведьма погибла там, в далёкой крепости без дна. Невозможность прямо здесь и сейчас пойти искать Ёнаю мучила его сильнее, чем джинн за всё время их знакомства.

Тот стражник всё никак не возвращался. Ирину привёл он – странный тёмный брат, который хотел спрятать служанку от чужих глаз. Ему повезло встретить Холстейна с рабом, и он им поручил охранять её от бед. А ещё – чей-то дневник. Хол почитывал его днём, а вечером упражнялся с мечом в сенях.

Синица так никогда и не вернулся, сколько бы не проходило времени в этой вымершей деревне где-то в лесах под Красовом. Прошедший недавно дождь превратил дороги в грязевое месиво, и Ирина имела повод считать, что он просто где-нибудь застрял. Но Хол знал лучше – тёмных братьев грязь никогда не замедляла и уж тем более не останавливала.

"Зачем я согласился её охранять?", – недоумевал Холстейн со своей глупости, – "Рядом Ёная. К чему мне Ирина?" Даже служанка из неё была неважная – раб делал всё лучше и быстрее, чем неуклюжая царицына "чесательница волос".

"Почему бы тебе не убить её тогда?", – предложил джинн. Почему-то Хол был уверен, что если бы чёрт мог, он сам давно это сделал. Что-то не нравилось ему в служанке – или же наоборот, слишком нравилось. Хол не знал, что и думать. Его защита, безусловно, спасёт Ирину от верной смерти. Если он уйдёт, то она вполне может погибнуть, а её смерть будет на его совести. Однако, он не давал никаких обещаний её спасать. Просто так получилось, что они, Хол и Синица, оказались в одной хижине, и каждый привёл своего спутника с собой.

– Ты был тёмным братом, Холстейн? – Улыбнулась Ирина. Она желала разговорить воителя всеми способами, которыми только могла. – Я и не знала. Впервые о таком слышу.

В такие моменты Тоноак был всегда рядом. Хол давно приметил, что раб вертелся поблизости всякий раз, когда заходила речь о его хозяине. "Давай и его убьём, эту маленькую дрянь!", сказанное устами джинна было проигнорировано.

– У меня даже маска есть. – Поведал Хол. – И я, и они служили ведьмам. Почему-то это заставляет их считать, что я их брат.

Джинн маялся от скуки в четырёх стенах. Его синяя рожа появлялась везде, где только можно, а Хол ничего не мог с этим поделать. "Шестак, ну убей ты её уже! Я же знаю, что ты хочешь. Ведь она скрывает секрет. И не говори, что не знаешь его!"

– Замолчи. – Бурчал воитель. Чтобы джинн отстал, он пялился в окно на дождь – даже эта вода отпугивала чёрта.

– Боюсь-боюсь! – Смеялся он. – Холстейн, если ты не будешь честен с самим собой, мы так никогда и не продвинемся вперёд, так и будем топтаться на месте, пока кто-нибудь из нас – и не смотри на меня, я не собираюсь этого делать! – не умрёт. Ты мешаешь и себе, и мне жить.

– Заткнись.

Джинн надул щёки.

– Я же хочу помочь! Как ты можешь быть таким непробиваемым?

Чтобы проверить толстоту кожи своего хозяина, чёрт пустил в ход когти. В ту ночь Хол не мог даже спокойно лежать. Ему не хотелось этого признавать, но джинн действительно помог – воитель решился отправиться в город, прихватив с собой служанку.

– Ты не выдержал и трёх дней. – Самодовольно нашёптывал в ухо джинн. – Всего три дня ты провёл под этой крышей, хотя и хотел ждать неделю.

"Три дня", – Хол повторил про себя. Эти три дня так близко и одновременно так далеко от Ёнаи казались ему вечностью.

– В город? – Побелела Ирина. – Н-но...

– Я буду рядом. – Как мог успокоил её Хол. Из сумки он вытащил причудливую маску – выпуклую и всю в дырках, будто бы снятую с рыцарского шлема – и показал ей. – Запомни. Под ней буду скрываться я.

– Чтобы не узнали?.. – Догадалась она. – Это и вправду была Ёная? Сожгли твою ведьму?

Хол взглянул на неё так, чтобы сразу отпали все вопросы. Тоноак собрал все вещи и припасы, и они отправились в путь. Нужно было торопиться – пока дождь прекратился. Благо, до городских ворот было рукой подать.

Ещё загодя он нацепил маску. Этого ощущения он не испытывал уже, казалось, столетия. Обитавшие на краях дороги попрошайки не узнавали его, и это было счастьем.

– Эй, Холстейн. – Заговорил джинн. – А когда это было? Когда тебе довелось носить маску?

Даже если бы хотел, воитель не смог ответить. Он не помнил.

Ещё издали стало заметно, как же сильно пострадал Красов от пожара. Почерневшие стены когда-то скрывали за собой стройные ряды роскошных домов – так был устроен город, что с внешней стороны располагалась четверть, где жили торговцы и ремесленники, чтобы гости столицы не сновали повсюду и не расстраивали господ своим присутствием. Теперь же половина зданий куда-то пропала. На замену им пришла серая пустота и кое-где – остовы былого богатства.

Дворец же возвышался на холме позади домов и стен. Башни тянулись к небесам, а между пиков растянулись огненные крыши палат. Так было когда-то. Теперь часть башен пропала, а крыши почернели либо исчезли вместе с исполинскими столбами.

Толпы обездоленных были везде. Крестьяне, бегущие в города от неурожая, и нищета из соседних селений жили прямо на дороге, требуя, чтобы их впустили в Красов. Стражникам, впрочем, больше нравилось держать их снаружи.

Потому и вырос у ворот новый городок. У стен столицы часто он возникал – каждый новый запрет, закон или налог, изданный указ неминуемо создавал трущобы прямо под носом у царя. Вскоре их уничтожали тем или иным образом, но следы оставались, а в них в следующий раз селились новые неимущие.

– Им нужны рабочие руки. – Плакалась женщина с ребёнком в сумке на спине. – Наши недостаточно хороши? Почему бы не взять нас внутрь?

Растянутые меж палаток бельевые (и не только) верёвки стали столь часты, что Хол спешился. Но удивительным образом перемена была только к лучшему. Пусть и пришлось размять ноги, зато из виду пропала прореха и серота за возвышающимися впереди стенами. Оглядевшись ещё раз, воитель понял, что никто по сути и не знал, что ждёт их за воротами. Это неведение и придавало людям желание войти в Красов.

Ирина взирала на всё с мрачным равнодушием. Лишь только, пожалуй, держалась подальше от костров и пыталась не смотреть в лица людей. В её сторону поглядывали с огоньком в глазах, но никто не решался подойти, видя рядом столь грозного защитника. Надеть маску было правильным решением по многим причинам – например, просто воина с конём обходили стороной, а стражника в полном облачении уже за целую версту.

– Стой! – Приказал стражник у ворот, когда путники подошли ближе. – Кто такие?

– Отведи к командиру, брат.

Стражник засмеялся.

– Если б каждого в маске да к начальнику... Командиров не напасёшься!

Холстейн не ожидал такого ответа. Стражники с интересом смотрели на него из прорезей в масках, но, впрочем, никто из них проходу не мешал. Он никак не мог понять, в чём дело.

– У меня нет на это времени. – Он ухватил Ирину за руку и попёр напролом.

– Полегче! Я ж дружелюбно, ну! – Обиделся тёмный брат, когда его бесцеременно толкнули в сторону. – Шинижа Гирачежа не видел?

"А вот это уже интересно".

– Это как посмотреть.

Дружелюбный стражник замер.

– Видел его? Странно. – И, чуть приблизившись, спросил: – А ты точно наш брат?

Как раз подъехала телега, гружённая мешками, и остальные стражники принялись рассматривать товар торговца.

– Да не бойся. – Махнул рукой он, отстранившись. – Может, и не тёмный брат, но сдавать-то тебя зачем? Проходи, проходи. Ещё свидимся.