Текст книги "Братья Стругацкие"

Автор книги: Ант Скаландис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 53 страниц)

А сценарий-то получился славный, впервые написанный с нуля для кино, и опыт у АБС уже весьма изрядный. Чтобы совсем впустую не пропадал, они его покажут в разных редакциях. Первый раз сценарий «Пять ложек эликсира» был напечатан в журнале «Изобретатель и рационализатор» ещё в 1985-м, то есть, можно считать, до перестройки, потом – в сборнике, даже не в одном, и в обстановке всеобщей эйфории, уже в конце 1980-х, за сценарий возьмутся в Москве. Снимался фильм в итоге режиссёром Аркадием Сиренко, но не на «Мосфильме», а на некой ныне несуществующей студии «Латерна магика», которая даже в титрах дважды называется по-разному: то в два слова, а то в одно – просто «Латерна». И зачем, спрашивается, было менять хорошее название на столь нелепое и некоммерческое – «Искушение Б.»? Вообще-то, в массовом сознании «б» с точкой ассоциируется вовсе не с бессмертием…

Короче, этот фильм получился самым непрофессиональным из всех. И он лучше фляйшмановского только благодаря хорошим актёрам (Ульфсак, Борисов, Гундарева, Зельдин – какое созвездие!), ну и благодаря не испорченным диалогам самих АБС.

Однако в этом фильме, к сожалению, совсем нет кино как такового. Попытка режиссёра сделать псевдоисторические заставки и вставки успехом не увенчалась, единственная натурная сцена непонятно зачем нужна вообще, а девяносто процентов действия происходит в одной комнате. Такое кино по силам только мастерам уровня Хичкока или Бергмана. Сиренко же, пригласив отличных исполнителей и вполне грамотно расставив их по углам, снял то, что при советской власти называлось телеспектаклем. А выпустили это по недоразумению в прокат, да ещё в какое время – за год до путча ГКЧП…

Я не случайно в предыдущей главе называл «Пять ложек эликсира» пьесой. Фильм наглядно показал, что это и есть пьеса. И я очень надеюсь, что она ещё найдёт своего режиссёра – и в кино, и, что гораздо существеннее, в театре.

Эпизод VI – Мультфильмы, телефильмы и неснятые фильмы

Первой вещью АБС, которую они писали сразу как сценарий, был «Парень из преисподней», о чем уже упоминалось на этих страницах. Летом 1975-го за сценарий заплатили сто процентов суммы, но фильма не было, получилась в итоге повесть. Это был интересный эксперимент. Это были 70-е, когда они брались за всё, искали новые формы, искали, в конце концов, просто новые способы заработка. Не случайно в это же время делается и заявка на мультфильм «Погоня в космосе», превратившийся в итоге в сказку «Экспедиция в преисподнюю».

А мультфильм тоже был, только уже много позже и совсем другой – под названием «Космические пришельцы» (творческое объединение «Экран» Центрального телевидения, 1981, 1983). Сценарий АН написал в 1980-м без брата, но с Марианом Ткачёвым, именно Ткачёв устроил ему эту работу через своего друга на ТВ Бориса Ларина. Мультик, конечно, не стал событием. Впрочем, как показал просмотр в Доме кино, дети смотрели его с большим интересом, хотя он и не был сделан специально для них. Дальнейшая судьба 15-минутного анимационного произведения весьма печальна. Художник Ирина Воробьёва, режиссёр Алексей Соловьёв и композитор Александр Журбин сделали чуточку слишком экстравагантный по тем временам фильм, да ещё его пронизывала любимая мысль АБС о том, что ничего хорошего из контакта с пришельцами выйти не может. В общем, ТВ как-то не слишком рвалось демонстрировать этот мультик, в итоге вторую часть сделали по сценарию, переписанному лично Соловьёвым со специально заказанным фальшивым хеппи-эндом, художника поменяли, и Ткачёв вообще удивлялся, что в первой части их имена оставили в титрах. Но хоть денег заплатили – и на том спасибо. Фантастика и телевидение – две вещи несовместные. Это – во-первых. А во-вторых, мультфильмы, тем более для детей – это оказалось всё-таки совсем не для Стругацких.

Сравнивая уже в новейшие времена успешные сверхпопулярные американские мультфильмы, которые дети всех стран смотрят, открыв рот и затаив дыхание – например, с «Экспедицией в преисподнюю», я вдруг понял, что при всём своём желании АБС не смогли бы написать ничего подобного. Эти мультфильмы делаются абсолютно по другим правилам. Они монтируются по принципу детского конструктора, собираются из готовых надёжных деталей, идеально точно прилегающих друг к другу. Малейшее отклонение от стандарта – и всё развалится! А значит, дети (да и взрослые тоже) будут недовольны. Это особый жанр, особый вид зрелища, полностью лишённый привычного нам художнического подхода. Художественность там жёстко запрещена. Это творчество аналогичное инженерному. Поэтому, когда АН пытался совместить голливудский космический боевик с милыми шуточками традиционной советской фантастики, с элементами мира Полдня, с фразами, сделанными под Булгакова, с нечитаемыми именами, сотворёнными из строчки Пушкина, прочитанной наоборот, и так далее, и тому подобное – такой гибрид был изначально обречён. Сказка, написанная, безусловно, хорошим языком и совсем неплохо придуманная, была высоко оценена гурманами и фанатами. Однако ни фильмом, ни мультфильмом она уже никогда не станет, да и в полном собрании АБС смотрится так же чужеродно, как смотрелся бы сценарий телефильма «Семейные дела Гаюровых», будь он туда включён.

А ведь написан сценарий там же, и тогда же – в Душанбе – и опубликован впервые в том же журнале «Памир». Это был ещё один эксперимент АНа. Уверен, что и над этой вещью работал он с удовольствием. Собственно, мне рассказывал об этом режиссёр фильма Валерий Ахадов. Он был тогда совсем молодой, к Стругацкому относился с большим пиететом, рад был общению с классиком, но не мог не видеть, насколько тот непрофессионален в кино. Весь сценарий в итоге пришлось переписать, хотя с точки зрения литературы он был весьма неплох, его и сегодня читать любопытно, особенно поклонникам прозы Стругацких.

А как забавно было, например, когда, описывая производственный процесс на строительстве Нурекской ГЭС, АН выдумывал какую-то фантастическую технику и нарекал её звонкими аббревиатурами. Ему наверно, казалось, что он вернулся в эпоху «Страны багровых туч». По стилистике текста так оно и было, но, конечно, все эти штуки пришлось из сценария убрать. Как и многое другое. АН им потом сказал: «Вам, ребята, нужен был не Стругацкий, а писатель типа Ажаева или Бабаевского». А они не знали, кто это.

Но в любом случае, «Семейные дела Гаюровых» – это тоже был хороший опыт работы в кино. И, безусловно, хорошие деньги, даже очень хорошие. Ахадов так и рассматривал эту историю – позвали хорошего человека, чтобы дать ему возможность заработать. Какая, в конце концов, разница кто запишет грамотным языком идеи таджикского «классика» Фатеха Ниязи? А бедствующему русскому классику – кусок хлеба с маслом. За сценарий двухсерийного фильма, хоть и не без известных трудностей было получено девять тысяч рублей – больше, чем позднее за двухсерийного же «Сталкера». Республиканские наши студии широко гуляли.

Вторым законченным братьями целиком сценарием, по которому так никогда и не было ничего снято, стал «Жук в муравейнике». На него замахивался Владимир Грамматиков. История, аналогичная многим. И жаль, что не было фильма, и хорошо, что не было. Не верится, что Грамматиков справился бы с таким глубоким и страшным литературным материалом. И значит, что? Лёгкий детективчик в космическом антураже? Он порадовал бы, конечно, какую-то часть зрителей, но существенно большую аудиторию – расстроил, а в копилку мирового киноискусства не добавил бы уж точно ничего.

В перестройку вообще всяких идей по экранизации Стругацких стало невероятно много. Количество изданий и переизданий АБС выросло в десятки раз, да и тиражи выросли, хоть и казалось, что это уже невозможно. Настали славные годы запойного чтения всего, что раньше находилось под запретом, в том числе и Стругацких. Это было время выхода на экраны непорезанной зарубежной киноклассики и наших новых, только что снятых фильмов-открытий, таких, как «Покаяние», «Легко ли быть молодым?», «Маленькая Вера», «Интердевочка»… Разного достоинства картины, но все – события.

К этому мы ещё вернёмся несколько позже, а здесь лишь перечислим, кто ещё из режиссёров и на какие из произведений АБС замахивался.

Одним из первых энтузиастов, рвущихся экранизировать АБС задолго до перестройки, был актёр Юрий Борецкий. Он ещё даже не закончил Высшие режиссёрские курсы, а уже вышел на АНа с какой-то своей идеей; кажется, хотелось ему сделать «Хищные вещи века». Выбор правильный. Это и впрямь одна из самых подходящих для кино повестей АБС, она и чисто технически не требовала больших затрат. Тогда же, в начале 1971-го, именно Борецкий устраивает АНу халтурку в Кишинёве – сценарий про местного борца за свободу. Фильма никакого не получилось, как водится, но денег удалось заработать. Позднее Борецкий сочинял сценарий «Малыша», уже имея за плечами собственные снятые картины. Летом 1979-го АН пишет брату:

«Я сделал предварительную разработку по „Малышу“ с Борецким».

Пытался Юрий Александрович пробивать и другие замыслы. К сожалению, без видимых результатов.

Прекрасный ленинградский режиссёр Илья Александрович Авербах на самой заре перестройки, в 85-м, когда ещё и не очень-то можно было, задумал делать фильм по «Гадким лебедям». Они с БНом встречались несколько раз, обсуждали сценарий, всё казалось очень реальным, но… в январе 1986-го Авербах скорпостижно умер.

Знаменитый чилиец Себастьян Аларкон хотел экранизировать «Обитаемый остров». Жаль, что не взялся. У него бы вышло неплохо.

В 1986-м Александр Кайдановский подкрадывался к идее экранизации «Хромой судьбы» вместе с «Гадкими лебедями», но кажется, всё ограничилось одними разговорами.

В 1987-м уже в свете нового мышления и гласности Валерий Гурьянов предлагал делать всё те же «Хищные вещи».

Примерно тогда же Михаил Масленников писал сценарий «Улитки» при участии АНа, но дальше сценария дело не пошло. Время было хорошим в плане идей, но в плане финансирования наступал как раз тяжёлый период: государственное медленно, но верно иссякало, а частного ещё не было. Лет на десять позже тот же Масленников написал неплохой сценарий «Малыша» с благословения и даже при некотором участии БНа. Но и тут, к сожалению, до фильма дело не дошло.

Эпизод VII – «Гадкие лебеди»

Многие считали, что у Константина Лопушанского не получилось сделать «Гадких лебедей» тогда, в 1987-м, тоже по причинам финансовым. Но дело было в другом. Вдохновленный успехом своего предыдущего фильма и никогда не забывавший о том, что практику режиссёрскую проходил на «Сталкере» у Тарковского, Лопушанский буквально ворвался к АБС в Репине с идей снимать «Гадких лебедей» – одну из своих самых любимых вещей. Но это была ошибка. Желание было, идея была, а больше – ничего. Он ещё совершенно не представлял, как будет делать фильм. Ну а Стругацкие в обстановке тогдашней всеобщей эйфории подхватились и без всякого договора, без конкретных сроков и уж, понятно, без авансов написали сценарий под названием «Туча». Они и сами тоже увлеклись. А Константин тут же понял, что хотел чего-то совсем другого, и некоторое время мучил мэтров своими неясными замечаниями, пожеланиями, советами. Но в какой-то момент набрался мужества признаться в неготовности к работе, извинился и отошёл в сторону. Почти на двадцать лет.

В авторском кино не бывает фильмов по заранее написанным сценариям. Там вначале у режиссёра должен возникнуть перед глазами сам этот фильм, а уж потом – всё остальное… «Гадкие лебеди» – это единственный проект тех времен, который всё-таки был реализован, пусть и через двадцать лет. И фильм удался – по мнению серьёзных критиков, маститых собратьев по цеху и любителей настоящего авторского кино. Он даже получил первую премию – «Золотое кольцо» на международном фестивале фильмов ужасов в итальянской Равенне (уж и не знаю, радоваться ли этому). Но фильм совершенно не состоялся в прокате. Он и не мог состояться. Такое кино называют «арт-хаусным», то есть по замыслу не рассчитанным на массового зрителя. А это тоже по-своему обидно. У меня к «Гадким лебедям» совершенно особое отношение, особое видение этой повести, и я, пожалуй, воздержусь здесь от высказывания личного мнения о последнем фильме Лопушанского.

Зато, безусловно, заслуживает добрых слов другая его картина – удачная во всех смыслах – «Письма мёртвого человека». Она была снята в нужное время и в нужном месте. Она по праву получила и хорошую кассу, и прекрасные отзывы, и Государственную премию. Конечно, сценарий этого фильма написан Вячеславом Рыбаковым, но всё-таки не надо забывать, что Рыбаков – ученик БНа, – да и фамилия Стругацкого в титрах значится не случайно. И вообще, Рыбаков и Лопушанский были слишком молоды тогда, а время на дворе было ещё слишком сложное, противоречивое, и при всех своих талантах эти двое без старших товарищей не справились бы. Фильм заканчивали, монтировали и, конечно, пробивали по инстанциям Борис Стругацкий, Алексей Герман, Семён Аранович и Ролан Быков.

Вот, собственно, и вся история отношения Стругацких и кино. Наверно, следует упомянуть, что кроме советско-германского «Трудно быть богом», была ещё в 1996 году экранизация «Миллиарда» в Греции, но, к сожалению, кроме названия на греческом языке и сухих строчек с перечислением создателей, мы не располагаем никакими сведениями об этой работе. Про постановку «Отеля…» на польском телевидении вообще есть только устные рассказы. Чуточку лучше ситуация с телевизионным фильмом по повести «Малыш», снятым в Чехии в 1994-м. Его БН даже видел. Отзывается сдержанно: «Довольно симпатичный, но какой-то легковесный и пустоватый фильм». А ещё есть строчка из письма АНа:

«22.01.82 – <…> звонили из Праги. Хотят ставить в кино М. Я не возражал».

Неужели так долго всё тянулось? Или это две разных истории?

Что сказать под занавес? Нашими героями было написано не меньше десятка короткометражных сценариев фантастических фильмов преимущественно в 60-е годы, и все эти тексты пока считаются утраченными. Ещё они не раз писали сценарии для мультфильмов и однажды (это АН в одиночку) даже для диафильма. О сценарии научно-популярного фильма мы упоминали по ходу нашего хронологического изложения. Добавить нечего, поскольку фильм не состоялся. А что касается, самого текста сценария, так всё лучшее из него было благополучно использовано авторами в многочисленных публицистических статьях в разные годы.

Восьмым эпизодом для нашего рассказа мог бы стать снимаемый ныне Фёдором Бондарчуком «Обитаемый остров», но о нём говорить преждевременно и хочется только пожелать успеха всем, кто работает над этим масштабным проектом, а также заметить вскользь, что это не единственный фильм по Стругацким, уже запущенный на момент выхода моей книги. Биография АБС продолжается и в своей кинематографической части. Однако в списке авторских сценариев можно смело ставить точку – Борис Натанович больше не пишет их, просто уступает право экранизации желающим и готовым платить. Подведём же черту.

Я абсолютно уверен, что наши лучшие фантасты остаются безусловными лидерами и в области фантастического киносценария. Все десять полнометражных – а их было именно столько – написаны мастерски. Но ни один из них не был экранизирован адекватно, или вовсе не использовался.

Впрочем, одно исключение было. Исключение настолько серьёзное, что его грех называть эпизодом. Это целый кусок жизни – «Пикник на обочине», превращённый Тарковским в «Сталкера». О нём наша следующая отдельная глава.

Вместо послесловия. Из ответов БНа на вопросы о кино

«Кино мы любили оба. Традиция была: АН приезжал, и мы начинали обходить все знакомые кинотеатры (главным образом, на Невском) – один за другим. И во всех шло, на всю жизнь запомнил, одно и то же – „Возраст любви“. Это было время (50-е годы), когда репертуар менялся раз в месяц, а в стране выходило пять фильмов в год. Вкусы у нас были довольно примитивные: бой, драка, динозавры, ужастики… и, пожалуйста! – по возможности без „любви“. Впрочем, к старости надоели и драки. Замечательно, как быстро стареет кино! Шедевры тридцатилетней давности смотрятся сейчас без всякого удовольствия, а зачастую даже кажутся убогими. Я боюсь сейчас смотреть „На последнем берегу“ Стэнли Крамера – а ведь в начале 60-х этот фильм потряс меня (и АНа) – он даже вдохновил нас на „Далёкую Радугу“.

„Мы любили Гайдая и Рязанова, Данелию и Захарова. Я и сейчас считаю, что времена Хрущёва – Брежнева были золотым веком отечественной комедии – удивительный парадокс! А ещё говорят: цензура!“

„Фильм Фляйшмана и смотреть не стоит. Пошлятина какая-то, „жёлтое кино“ и не очень ещё талантливое. Бывает „жёлтое“, но талантливое, а это… слабый фильм“.

„Список любимых фильмов аналогично списку книг составить не смогу. Книги – вот они, перед глазами. А фильмов я почти не помню. Вспоминаю иногда то одно, то другое, но – случайным образом и не всегда“».

Глава восемнадцатая
«СТАЛКЕР»

«…„Сталкер“ – не экранизация „Пикника“ и даже не фильм по мотивам. Это – новое произведение с прежней исходной ситуацией.

Когда я прочёл „Пикник“, мне хотелось, чтоб у него было продолжение. В какой-то мере фильм – это моё овеществлённое желание. Но я не прыгаю от восторга. Почему? Видимо, что-то не так.

…Было бы интересно посмотреть фильм, не зная книги, а то невольно начинаешь сопоставлять, хоть и не стоило бы этого делать. Сопоставления получаются не в пользу Тарковского…»

Ант Скаландис. Тезисы о «Сталкере», март 1980 г.

Неправильно спрашивать, почему Тарковский обратился к творчеству Стругацких – куда разумнее спросить, почему он обратился к нему так поздно. Да, «Страна багровых туч» и даже «Стажёры» вряд ли могли заинтересовать будущего автора «Рублёва» и «Зеркала», но уже из «Попытки к бегству» Андрей Арсеньевич сумел бы сделать великолепное кино. А он читал эту повесть именно тогда, когда она вышла. Он вообще всегда интересовался хорошей фантастикой, и у Стругацких читал просто всё, что выходило. Да и общих знакомых с АБС было много, так что странно, даже очень странно, что они не познакомились раньше… Ведь и Стругацкие тоже интересовались хорошим кино, понимали в нём толк, и фильмы Андрея смотрели все.

Ещё в октябре 1965-го АН где-то вычитал или услышал, что «Солярисом» займётся Тарковский, тот самый, что снял «Иваново детство», а через год он вспомнил об этом по совершенно конкретному поводу, когда ему с братом поручили статью для «Советского экрана»:

«Уточни, где было опубликовано сообщение о том, что Тарковский ставит „Солярис“. Если найдешь такое упоминание в печати (кажется, это в „Сов. Экране“), тогда вставь фамилию Тарковского. Не найдешь – не вставляй (упоминания в той статье не было. – А.С.). Говорят, Сытин заявил: „Этот фильм мы, конечно, не пропустим“».

Виктор Сытин – это был такой старый советский фантаст казанцевского толка, писатель никакой, но с огромным самомнением. Разумеется, он не был наделен полномочиями не пропускать что-то, тем более в кино, но как незабвенный Лавр Федотович Вунюков имел обыкновение вещать от имени народа. С «Солярисом» Сытин как раз промахнулся: именно этот фильм стал для Тарковского самым коммерчески успешным и самым политически благополучным. А вот на предыдущий – «Страсти по Андрею», – свой унтер Пришибеев нашёлся и не пущал фильм на экраны целых пять лет, почти до завершения «Соляриса». И на следующую его картину «Зеркало» тоже обрушился гнев власть предержащих. У больших художников лёгких судеб не бывает. Да и по времени всё очень трогательно совпадало – 1966 год. Когда на Стругацких сочинили докладную записку в ЦК, тогда и на Тарковского поступил сигнал оттуда же – остановите, мол, этого безумца, снял два фильма – пусть отдохнёт немножко. Так они и двигались параллельным курсом, правда, тогда ещё вряд ли думали о совместной работе, но когда вышел «Солярис»…

АН познакомился с Тарковским в июне 1972-го. Об этом записано н дневнике буквально следующее:

«6.06.72: …Обедал в ЦДЛ <…> В зале встретился с Андреем Тарковским, он подошел ко мне после того, как мы долго бросали друг на друга нерешительные взгляды через весь зал. Очень мило перекинулись любезностями, он пообещал пригласить меня на просмотр в Мосфильм».

Вот после этого и был «Солярис».

«Фильм понравился нам обоим, – вспоминает БН. – Резкие отзывы пана Станислава мы, в общем, понимали, но отнюдь не одобряли: отклонения от романа (которые так раздражали Лема) казались нам и интересными, и удачными, и вполне уместными. Но, разумеется, оба мы считали, что „Рублёв“ получился у Тарковского сильнее. Значительно сильнее. Причем более всего в „Солярисе“ нас раздражала как раз и именно „фантастика“: картон, залипуха, утрата правдоподобия. Мы не так уж много говорили об этом, но все эти соображения понадобились нам потом, – когда мы по поводу „Сталкера“ всячески убеждали Тарковского: „Меньше фантастики, как можно меньше… и ещё меньше. Только дух, аура, но ничего реально-фантастического в кадре“. Впрочем, если верить разнообразным воспоминаниям, мы были в этой борьбе не одиноки».

Резковатое, однако, мнение в адрес одного из шедевров мировой кинофантастики. Но… АБС имели на это право. Став с годами профессиональным фантастом, я тоже вполне понимаю теперь БНа. Только уж слишком сильна память о том детском и юношеском восприятии фильма. На мой тогдашний взгляд не было там ни картона, ни залипухи, а был восхитительно достоверный мир будущего и невероятный, сокрушающий эмоциональный удар. «Солярис» стал первым увиденным мною фильмом Тарковского, и просто ничего более сильного видеть до этого не приходилось. Ну а если подойти ко всему строго, то да, конечно, и в «Рублёве» какой-нибудь историк, крупный специалист по русской медиевистике обязательно анахронизмов и неточностей наковыряет. Я даже помню такие разговоры. Но это всё от лукавого. Это называется алгеброй гармонию поверять.

Лучше двинемся дальше по хронологии событий.

В октябрьском номере «Авроры» за 1972 год закончилась публикация «Пикника на обочине». Те, кому небезразличны были Стругацкие, все их новые публикации читали, сразу, как только могли достать. Тарковский, правда, снимал «Зеркало», и было ему немножечко не до того. «Пикник» прочел Валерий Харченко, будущий известный кинорежиссёр, а тогда ассистент Андрея Арсеньевича. Валера пришел в полный восторг и сразу после Нового года поделился с Андреем: «Глянь, какая замечательная история, по-моему, отличное кино может получиться». Андрей прочел быстро и тут же согласился. 26 января 1973 года он сделал запись в своём дневнике, впоследствии названном «Мартирологом», то есть повествованием о мученике за веру:

«Я только что прочёл фантастическую повесть братьев Стругацких „Пикник на обочине“ – из неё может получиться замечательный сценарий».[9]9
  Здесь и далее я закавычиваю цитаты из дневника Андрея Тарковского, хотя формально не имею права делать это, так как цитаты приводятся в лучшем случае по книгам третьих авторов, а в худшем и вовсе – в обратном переводе с английского. К сожалению, текст оригинала по-прежнему не доступен для опубликования и неизвестно даже, сохранился ли он до сей поры в полном виде.


[Закрыть]

Новый замысел западает в душу режиссёра. Но у Тарковского всё не быстро. Идея должна отлежаться.

Только в октябре 1974-го мы читаем в переписке АБС:

04.10.74 (АН): «Был вызван в Сценарную студию. Было объявлено, что Тарковский связался с ними на предмет экранизации ПнО, а так как экранизации Сценарная студия не делает, то он договорился составить совместно с нами заявку без упоминания названия. Ему дали мой телефон (это было вчера), он должен мне позвонить, и мы, встретившись, обговорим всё подробно».

09.10.74 (БН): «Меня очень заинтересовало твоё сообщение по поводу Тарковского. Если это выгорит, то это будет настоящее дело, которым и заняться надо будет по-настоящему. Пожалуйста, держи меня в курсе. Я не совсем понимаю, как можно обойти запрет экранизаций, хотя чуйствую, что это возможно. (Что-нибудь вроде „по мотивам повести… или повестей…“.) Между прочим, если с ПнО не выгорит, предложим Тарковскому зМЛдКС. По-моему, это его вполне может удовлетворить. В общем, держи меня в курсе».

16.10.74 (БН): «Очень интересуюсь знать, как там дела с Тарковским».

Любопытно привести здесь два фрагмента «Мартиролога» из подборки, впервые опубликованной на русском два года назад в «Новой газете». Подготовила их Марианна Чугунова – ассистент Тарковского со времен «Андрея Рублева» и до последнего отъезда режиссёра в Италию. Что характерно, фрагменты эти не попали в английское издание.[10]10
  Tarkovsky A. Time Within Time. The Diaries 1970–1986. Faber and Faber, London-Boston, 1994. Copyrigt Verlag Ullstein GmbH, Frankfurt am Mein/Berlin, 1989.


[Закрыть]

О том, как составлялись зарубежные издания дневников, мы ещё поговорим позже. Итак, слово Андрею Арсеньевичу:

«6 января 1975 года, понедельник

Написал письмо Ермашу, в котором прошу его немедленно решать вопрос о моей дальнейшей работе. Я имел в виду одно из двух: „Идиот“ или фильм о Достоевском. Скорее всего) он откажет, тогда я напишу ему ещё одно письмо с заявками (параллельно со Студией) на „Смерть Ивана Ильича“ и „Пикник“. Только надо будет утрясти вопрос со Стругацкими.

Сегодня пурга. За ночь, должно быть, всё заметёт. Завтра Рождество.

7 января 1975 г., вторник

Чем-то моё желание делать „Пикник“ похоже на состояние перед „Солярисом“. Уже теперь я могу понять причину. Это чувство связано с возможностью легально коснуться трансцендентного. Причём речь идёт не о так называемом „экспериментальном“ кино, а о нормальном, традиционном, развивавшемся эволюционно.

В „Солярисе“ эта проблема решена не была. Там с трудом удалось организовать сюжет и поставить несколько вопросов.

Мне же хочется гремучего сплава – эмоционального, замешанного на простых и полноценных чувствах рассказа о себе – с тенденцией поднять несколько философско-этических вопросов, связанных со смыслом жизни.

Успех „Зеркала“ меня лишний раз убедил в правильности догадки, которую я связывал с проблемой важности личного эмоционального опыта при рассказе с экрана.

Может быть, кино – самое личное искусство, самое интимное. Только интимная авторская правда в кино сложится для зрителя в убедительный аргумент при восприятии».

То есть к началу 1975-го режиссёр уже считает этот замысел своим, он уже сроднился с «Пикником». Меж тем первый вариант написан был Стругацкими не для Андрея, а для Георгия (Тито) Калатозишвили, который, не будучи знаком с АБС, просил Тарковского вместе с авторами повести сделать для него этот сценарий. Сам же Андрей выступает пока соавтором сценария и, как он говорит АНу при встрече, художественным руководителем. На что АН ему прямо отвечает, что они с братом предпочли бы видеть режиссёром его самого, а не Тито.

Самая первая киноверсия «Пикника» готова уже к февралю. Перед отъездом в санаторий АН записывает в дневнике, что сценарий, оказывается, будут утверждать в Госкино (очень странно, что для него это откровение – без ведома Госкино с конца 20-х годов не запускался в СССР ни один сценарий), и добавляет эмоционально: «Сволочи».

И, наконец, уже после возвращения АНа из Кисловодска, у Тарковского появляется запись:

«27 марта, четверг.

Ездил к Аркадию Стругацкому. Он очень рад, что я хочу делать „Пикник“. Возможны три варианта сценария, одинаково перспективных».

Впрочем, это ещё не означает, что вопрос с режиссёром решен окончательно. Весь 1975 год Тарковский занимается несколькими делами сразу: помимо «Пикника», пишет сценарий по «Ариэлю» Беляева под названием «Светлый ветер» – специально для Валерия Ахадова (уже знакомого нам по Душанбе), ездит по стране с показами «Зеркала», зарабатывая на жизнь, а также очень много сил и времени отдает пробиванию постановки «Гамлета» на сцене «Ленкома» – это его первый и очень желанный театральный опыт.

События развиваются следующим образом. В конце апреля АН пишет заявку, согласовывает с Тарковским ее текст и начинает гоняться за одним из неуловимых мосфильмовских начальников – тогдашним главредом Василием Ивановичем Соловьевым, так как сценарий оформляется исключительно на АБС по чисто практическим соображениям: Андрей не хочет платить алименты со своей доли, а его доля – это треть гонорара, по устной договоренности с соавторами.

14 мая приезжает в Москву БН – главным образом, именно ради встречи с Тарковским. 15-го они познакомятся, а 17-го БН уедет обратно.

Тарковский прокомментирует эту встречу в своём «Мартирологе» 3 июня, уже будучи в Мясном (деревня в Рязанской области, где Тарковские купили старый дом и пытались ремонтировать его своими силами):

«Вот мы всё и согласовали со Стругацкими по „Пикнику“. Видел Бориса. В отличие от Аркадия, он считает не зазорным продемонстрировать, что умен. Чувствуется, именно он в дуэте идеолог. Аркадий же трудяга и рубаха-парень. Однако не так всё просто».

На всё лето и до сентября включительно наступает затишье. Андрей – в деревне, Аркадий – в Москве, потом в Киеве, Борис – у себя в Ленинграде или мотается с друзьями по Прибалтике.

В октябре АНа очень активно зазывают на конференцию по международной программе CETI («Communication with Extra-Terrestrial Intelligence» или «Связь с внеземным разумом»), которая должна состояться в Ставропольской астрофизической обсерватории в станице Зеленчукской. О, как романтично отправиться в путешествие по местам боевой славы БНа! Вспомнить 60-й год, Северный Кавказ, и Большой телескоп, для которого молодой астроном так долго искал место, а поставили агрегат именно в этом Зеленчуке. Но самое замечательное то, что приглашение на конференцию присылают и Тарковскому тоже – его уже записали в первые наши кинофантасты. Можно смеяться. А можно и гордиться. Скептически настроенный БН немного удивляется серьёзным намерениям брата ввязаться в этот научный диспут и выдает на всякий случай АНу свои пожелания:

«Выступая, не увлекайся, будь сдержан и в меру ироничен. Ничего не утверждай, всё излагай в сослагательном наклонении. Помни, что они там – профессионалы, а ты – дилетант, аматер, так сказать. Имей в виду, что там будут присутствовать очень, по слухам, ядовитые и ехидные люди, вроде Шкловского или Озерного, им палец в рот не клади, да и далеко не все учёные настроены к нам доброжелательно. Поэтому постарайся не говорить ничего такого, чего не мог бы немедленно при необходимости обосновать. Основа, конечно, наша старая: скорее всего никакого иного Разума – во всяком случае, в человеческом понимании этого слова – во Вселенной нет. И рисковать не имеет никакого смысла. В лучшем случае, наш сигнал – это глас вопиющего в пустыне, а в худшем – будет с нами как с елочкой, которая высокая и стройная в лесу себе росла, а после много-много радостей детишкам принесла. Дуй до горы! Но если Тарковский не поедет, то лучше и ты не езжай. К тому два соображения: а. Польза рекламы, б. Если Тарковский поедет, то ты заведомо будешь не самым смешным в этой банде ядовитых умников и сухих ненавистников любой фантазии. Такие вот будут мои тебе заветы».

Тарковский в итоге откажется ехать. АН будет некоторое время собираться всё равно – видно, очень хотелось ему пообщаться с безумными контактёрами и фанатами НЛО. Но в итоге и у него поездка сорвётся.