Текст книги "Всего один год (или: "Президент")."

Автор книги: Анри Бертьен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 47 страниц)

…Когда Абар распахнул перед Софитой дверцу – вздох разочарования, местами переходивший в вой отчаяния, завис над толпой журналистов: стёкла микроавтобуса были прозрачны для света, но не для звука… Сначала поддался, было, общему порыву и я, но… быстро вспомнил о подарках Скрента и проникся уважением к его предусмотрительности: Торри очень любил назидательно повторять, что "хороший журналист должен быть экипирован не хуже шпиона" и, отправляя меня "на край земли", снабдил, в частности, шикарным широкоспектральным приёмником отражённого излучения. Он, конечно, не обладал такой помехозащищённостью, как лазерный приёмник собственного луча, отражённого от стекла прослушиваемого помещения, но зато и не нуждался в какой-либо особо точной настройке: он принимал отражения естественных излучений, отражаемых стеклом во всех направлениях и им можно было пользоваться, как будто обычным микрофоном. Он принимал излучения всего "зазвукового" диапазона колебаний, которые может отражать стекло, модулируя их при этом своей вибрацией, затем раздельно демодулировал их и суммировал полученные сигналы – снижая, таким образом, шумовые помехи разных диапазонов и разных видов излучений. Какой-то шум всё же неизбежно оставался – но, тем не менее, записать разговор на диктофон, чтобы впоследствии восстановить "на слух" весь текст, было вполне возможно. Вся эта штука была смонтирована в корпусе обычного диктофона. Я быстро воткнул в него микронаушник, который незаметно сунул в ухо, и, держа своё шпионское снаряжение в руке, практически мгновенно поймал отражение заднего стекла автобуса Софиты.

– Я всегда рад Вас видеть,– сквозь шум и треск услышал я ласковый голос Анас-Бара.

– Признаться, я не очень понимаю, чем обязана такому вниманию…– переводя изумлённый взгляд с букета на президента, едва выговорила Софи.

– Я же сказал: я всегда рад Вас видеть,– с улыбкой повторил Анас-Бар.– А если серьёзно…– Он на секунду задумался.– Чем обязаны? Да всей своей жизнью. Самим фактом своего существования. И – тем, что Вы делаете на сцене.

– Спасибо…– Улыбнулась она.

– Не спешите благодарить…– Анас-Бар вынул из нагрудного кармана визитку и, оторвав корешок, протянул ей:

– Возьмите. Если будут любые юридические проблемы или… проблемы, связанные с безопасностью – позвоните по этому телефону. Представляться не надо – просто назовёте номер визитки – вон тот – серый, крупными цифрами. Человек, который поднимет трубку, будет знать, кто Вы.– Анас-Бар написал на корешке "Софита" и, улыбаясь, демонстративно спрятал его в тот же карман.– Если будете в Кайане и будет свободный вечер – заходите к нам. Для этого надо позвонить туда же,– он кивнул на номер телефона на визитке,– и договориться о встрече. Если на этот вечер не было запланировано ничего более важного – Вам скажут "приходите". Если было – увы… Тогда скажут "господин президент занят".– Софи улыбнулась. Анас-Бар тоже.– Если захотите попасть в солярий, спортзал, бассейн, ботанический сад – короче, если захотите отдохнуть – тоже смело звоните и договаривайтесь как о времени, которое Вас устроит, так и о возможности посещения этих мест другими людьми в то же время: если не хотите, чтобы они Вам помешали – заранее требуйте одиночества…

– А… кто там может ещё быть?– Нерешительно спросила Софи.

– Любой из уважаемых мной людей, который, как и Вы, имеет такую же визитку.

– И чем они могут мне помешать?

– Ну…– Абар замялся,– не думаю, что в солярии кто-то может находиться в одетом виде…– несмело взглянув на собеседницу, улыбнулся он. Софи смутилась.– Поэтому, если Вы не хотите кого-нибудь там встретить – можете сразу оговорить по телефону, что желаете полного одиночества. Хотя, если Вы этого и не сделаете – не страшно: там, мне кажется, не может быть людей, способных создать Вам дискомфорт, не говоря уже о каких-либо проблемах… В принципе, Вы можете встретить там и нашего нового министра культуры – он любит поплавать. Или мою жену – она тоже там нередкая гостья. В ботаническом саду можно встретить студентов или студенток биофака университета, которые тоже почему-то не любят ходить одетыми – то ли потому, что там далеко не холодно, то ли,– президент усмехнулся,– по какой-то иной причине… В общем, если Вы бывали на диких пляжах – там Вам тоже понравится: я старался приглашать спокойную и неглупую публику, так что вряд ли кто-то сумеет испортить Вам настроение. Если страшновато – приходите с мужем: будете чувствовать себя увереннее. Ну, ладно…– Анас-Бар с явным сожалением посмотрел на часы: – К сожалению, дела государственные не дают возможности заниматься делами личными…– Вздохнул он, открывая дверцу.– Поэтому я вынужден Вас покинуть. Разумеется, считайте, что вы с мужем получили от нас с женой персональное приглашение и при случае можете им воспользоваться,– закончил он с улыбкой, уже нагнувшись и заглядывая внутрь. Софи озадаченно улыбалась. Как только президент, попрощавшись, отошёл, окружающая толпа начала понемногу приходить в себя. Кто-то расслышал конец разговора:

– Чем Вам предложил воспользоваться президент?

– Куда он Вас пригласил?– Посыпались вопросы. Софи сидела и, не слыша вопросов, улыбалась.

…Анас-Бар тем временем вернулся к кафе, и, кивнув секретарю, чтобы тот вернул автобус на место, с чувством глубокого удовлетворения содеянным уселся за свой столик.

– Я пригласил их обоих к нам, когда пожелают,– шепнул он Наите в ответ на вопросительный взгляд. Та удовлетворённо улыбнулась, кивнув глазами в знак согласия.

– Ну, ладно,– Карой Де Лю решил оставить без внимания эпизод с певицей, ибо личные пристрастия Анас-Бара интересовали его несколько меньше, чем тема их сегодняшней беседы,– допустим, новое правительство хочет заменить весь аппарат управления государством – я понимаю это, считаю естественным и разумным. Но я плохо представляю себе, какой бедлам здесь поднимется и какое сопротивление аппарата это встретит, если такую операцию действительно попытаться произвести. К тому же – чтобы заменить такое сонмище управленцев, их нужно где-то взять…

– Разумеется,– кивнул Анас-Бар,– аппарат действительно будет драться за своё право угнетать, и – драться весьма серьёзно.

– Фокус состоит в том, что драться они будут, как я понимаю, в основном не за возможность сидеть на своих местах, а за возможность получать доходы, к которым давно привыкли, причём – получать, не приходя при этом во взмыленное состояние.– С улыбкой подал голос пресс-секретарь.

– Отчасти, увы – только отчасти…– С сожалением покачал головой седой запеянец. Анас-Бар согласно улыбнулся:

– Разумеется, отчасти… Но, хвала всевышнему – эта часть не столь незаметна, чтобы мы не могли на неё надеяться…

– Возблагодарим всевышнего за этот подарок…– Философски развёл руками журналист. Президент, улыбаясь, продолжил:

– Так вот, вознеся благодарность всевышнему за этот подарок, мы просто выключаем какую-то часть управленцев из этой борьбы, показав им, как они своим умом могут без особого потения зарабатывать деньги и впредь. Правда, теперь в результате их деятельности косвенно будет наступать улучшение ситуации в стране – но я не думаю, что они будут этим настолько расстроены, что вольются в ряды борцов против новой власти…

– Признаться, нам тоже хочется надеяться на это…– со смеющимися глазами поддержал его запеянец.

– Вот только как это можно сделать?– Задумчиво пробормотал Карой.

– Способов есть масса, и ещё не все придуманы.– Многозначительно произнёс Анас-Бар.– Ещё и на Вашу долю осталось – придумывайте, сколько сможете… А для затравки я расскажу один… Помните программу поиска объектов для инвестиций, прозванной в старом правительстве "программой поиска идей"?

– И которая с треском провалилась, так как клерки просто разворовали все средства, предназначавшиеся для инвестиций?– Седина и ухмылка запеянца добавили его реплике ядовитости.

– Именно… Суть состояла в том, что нынешний министр экономики вынашивал тогда стабилизационные идеи долговременного действия, которые, как депутат, эпизодически и предлагал. Одна из них заключалась в том, чтобы средства, направляемые на инвестиции, выдавать не существующим предприятиям, которые их с успехом пожирали, пожирают и будут пожирать, а вновь создаваемым. То есть – деньги выдавать авторам идей, могущих давать прибыль, для обеспечения возможности реализации этих идей. Это было как раз после провала попытки "кормить" существующие предприятия… Так вот, когда клерки услышали об этой идее, они подняли невероятный шум, называя её голосом разума, новым веянием, шагом в будущее и так далее – короче, стали бороться за то, чтобы такая идея была претворена в жизнь. Казалось бы – почему? Неужели те, кто до сих пор видел в Родине бесхозную дойную корову, вдруг – ни с того, ни с сего – воспылали к ней великой любовью и действительно стали поддерживать здравую идею, которая должна была не поднять старую, а стартовать процесс зарождения новой экономики?

– Нет, конечно…– Хмыкнул запеянец.

– Разумеется… Они просто увидели возможность пристроить к вымени этой несчастной, умирающей коровы ещё один сосок. Суть состояла в том, что клерк, который выбирает идеи для финансирования, легко договаривается с каким-нибудь мнимым автором какой-то тут же, на ходу, придуманной идеи, после чего "автор" исчезает с половиной денег, а клерк благополучно тратит свою. Такую операцию можно было повторить два-три раза, после чего клерку денег для финансирования больше не выделяли, так как начинали догадываться о том, куда они деваются.

– Проще пареной репы.– Вздохнул Карой.

– Было бы посложнее – они бы не додумались: годы безделья отучили их от напряжённого мыслительного процесса…– Развёл руками президент.– Собственно, чем это кончилось, вы все знаете не хуже меня: мне, например, неизвестно ни одно предприятие, которое бы сегодня работало, стартовав с денег этого проекта…

– И – никто за это не сел.– Хмыкнул Алозан.– А жаль.– Смачно щёлкнул пальцами он.

– Но мы постараемся исправить последнее упущение…– Проговорился, судя по реакции пресс-секретаря, Абар.– Сейчас как раз завершается расследование ряда таких "договорённостей", и, хотя это – грехи старого правительства, но лишний раз посадить того, кто пытался завалить нашу полудохлую коровку, никогда, по-моему, не помешает… Так что – в ближайшее время ждите громкого процесса. Раньше времени только не шумите в прессе – не спугивайте остальных: мне бы очень хотелось, чтобы на процессе уже фигурировали все те, по крайней мере, чьё участие в этом деле очевидно.– Закончил он.

– И что же будет теперь?– Карой с тревогой взглянул на часы: полчаса истекали через пять минут, а из заготовленных вопросов было задано только два…

– А теперь пришли мы. В белом фраке.– Улыбнулся президент.– И для начала, как я уже говорил, надаём подзатыльников шалопаям, а потом предложим следующее…– Анас-Бар сделал паузу, как бы приглашая присутствующих превратиться во внимание:

– Система остаётся старой, за исключением того, что за попытку отмыть средства вышеописанным способом грозит каторжная тюрьма. Когда первые белые воротнички пойдут по этапу – это подействует. Я надеюсь, что вы осветите должным образом этот процесс… Что же касается тех, кто пока не замарался, то им предложат процент. Да, всего один процент – с тех денег, которые это, вновь созданное, предприятие, будет платить Родине в качестве налога. Это – примерно одна десятая процента дохода предприятия. Казалось бы, не очень много. Но – это уже выше, чем средняя зарплата гос. служащего. Следовательно, согласившись от лица Родины на финансирование только одного проекта, который впоследствии действительно оказался успешным, он повышает свои доходы более, чем вдвое.

– Я думаю, он не ограничится одним проектом…– хмыкнул Карой.

– Я тоже на это надеюсь,– вздохнул президент.– И, если мои надежды сбудутся, то, по самым скромным оценкам, за год эти ребята будут внедрять 2-10 проектов. За 10 лет – 20-100. В результате – всего за десять лет доходы самых ленивых будут в 20 раз превышать их сегодняшний оклад, а самые удачливые будут иметь доход, соизмеримый с суммой налогообложения среднего предприятия. Если подобной инвестиционной деятельностью заниматься всю свою сознательную жизнь, то есть – лет где-то этак с двадцати и до 65, то за эти 45 лет уже самый нерадивый, если он только не полный кретин, будет иметь доход, соизмеримый с суммой налога, выплачиваемого в казну средним предприятием, а самый расторопный – с суммой облагаемого дохода этого предприятия. Как видите – речь идёт о суммах, о которых они раньше не смели и мечтать. И заметьте: всё это – целиком официально. Никакой уголовщины!

– Неплохой доход для бюрократа…– хмыкнул Алозан.

– Ну, во-первых – он теперь бюрократом в чистом виде не является. Его теперешняя роль скорее соответствует финансовому сотруднику крупной инвестиционной кампании, а эти ребята должны иметь подобные доходы, если кампания хочет процветать, а не разоряться.– Возразил Анас-Бар.– А во-вторых – для Родины… в нашем,– он ухмыльнулся,– лице… Совершенно неважно, будет кто-то из них иметь сверхдоходы или нет. Для нас гораздо более существенно, что мы не будем при этом нищими. При старой системе эти деньги должны были быть разбазарены. Обратное было возможно только в виде исключения. При новой – они должны быть вложены.

– Но ведь и обратное, увы, возможно…– Вздохнул седой.

– Разумеется,– кивнул Абар.– В виде исключения. И тактика наша будет такова: мы создаём систему, в которой умный человек может совершенно честно, выполнив свои служебные обязательства, обеспечить свою старость и жизнь своих внуков на немыслимом для него ранее уровне; следовательно – все умные люди вполне могут её принять и начать в ней работать. Что же касается…– президент помялся,– иных, то есть – тех, кто предпочитает воровать и в таких условиях – то мы их умными не считаем и постараемся быстро от них избавиться. Далее. Мы создаём систему тотального финансового контроля, при котором все инвестиционные проекты, потерпевшие крах, будут тщательнейшим образом изучены соответствующими службами. Делаться это будет настолько серьёзно, что человек, почувствовавший неизбежный крах своего детища, будет заинтересован заранее, сам обратиться к этим службам, чтобы весь процесс краха был у них под контролем. Для него это будет лишний шанс избежать каторги, если избежать краха так и не удастся. А для служб – может, лишний шанс спасти ситуацию – путём привлечения грамотных консультантов или дополнительных финансовых вливаний – это уж как они решат. В любом случае – и службы, и те, кто принимает решения о целесообразности инвестиций, сидят на проценте дохода. Те же деньги, которые были потеряны, должны снижать этот процент. Как именно – это мы ещё продумаем. В любом случае, цифры должны быть таковы, чтобы человек был заинтересован работать честно, даже если у него и получилось несколько ошибок.

– То есть – тот самый "объективный минимум ошибок" каждый может смело отмыть?– Довольная физиономия Алозана расплылась в улыбке.

– Незачем. Во-первых, ни один финансист, если только он не круглый идиот, не захочет лишний раз привлекать к себе внимание контролирующих органов. Это очевидно. Во-вторых – он сам заинтересован вложить эти чужие деньги, чтобы потом получать с них свой доход. Единственное, что нужно здесь ещё учесть…– Анас-Бар повернулся к пресс-секретарю,– так это ситуацию, когда деньги ему нужны прямо сейчас и немало… Например, дочка замуж выходит или ещё там чего… Кредиты придётся давать… А возвращать будут… Нет, это не совсем то… Короче, запиши: отработать систему премирования работников, у которых процент ошибок ниже среднего, в объёме, соизмеримом с суммами непотерянных ими инвестиций… по сравнению с теми, кто такие потери имеет… Таким образом,– Анас-Бар повернулся к слушателям,– мы бьём последний, известный на сей момент, козырь воров: даём возможность тем, кто практически не ошибается, получать на руки официально суммы, соизмеримые с теми, которые были утрачены… или – украдены… теми, кто имеет больше проваленных проектов. Вот теперь есть резон и ворам подумать: стоит ли отмывать конкретную сумму в липовом проекте, если хоть часть её можно спокойно получить без всякого риска…

– Ну, так все будут получать – официально, без риска… Что же изменится для нас, простых налогоплательщиков, не занимающихся инвестиционной деятельностью?– С некоторым недоумением спросил Карой.

– Ну, почему же – "все"? Все не могут быть "лучшими" и премируемыми… Повторяю ещё раз: "отработать систему премирования работников, у которых процент ошибок ниже среднего, в объёме, соизмеримом с суммами непотерянных инвестиций…" То есть – мы премируем только тех, у кого, скажем так, "объём инвестиционных потерь ниже, чем в среднем"… И при этом будем очень серьёзно разбираться с теми, у кого уровень потерь выше среднего – так что всё, в принципе, должно быть нормально. Если же вдруг все станут работать слишком хорошо – средний уровень тоже быстро поднимется, так что мы всегда сможем выбрать для премирования только "лучшую половину"… Пусть потери на премирование неизбежны, но это – вклад в благосостояние лучших кадров. Он часто окупается даже там, где не ожидаешь. А вот потери инвестиций худшими работниками – это уже сфера внимания спецслужб. Я думаю, что при таком раскладе воры и дураки со временем отсеются…– Ухмыльнулся президент.– Причём – именно те, которые и воры, и дураки одновременно – ибо тот, кто поворовывал, но не дурак, должен быстро сообразить, что умнее присосаться к купленным за чужой счёт 10 новым коровам, чем загубить первую же, которую ему поручили купить… А все непричастные к этому процессу люди неизбежно выиграют хотя бы уже от того, что будут жить в гораздо более экономически развитой стране – думаю, преимущества чересчур очевидны…

– Интересно, Вы и в других сферах деятельности предполагаете создание подобных систем отношений?– Поинтересовался запеянец.

– Разумеется… Личные интересы всех людей, от решений которых так или иначе, много или мало – но зависит процветание нанимающей их стороны, должны быть очень тесно увязаны с интересами нанимателя… Каждый работник должен поступать в интересах нанимателя не только потому, что честен – ибо честен далеко не каждый; и не из "личной любви" – ибо не на ней обычно строятся отношения между работником и нанимателем. Он должен быть просто вынужден поступать так, если не дурак – всего лишь потому, что это выгодно и ему тоже. Если мы добьёмся того, что быть нечестным, вором, хамом, дураком – вдобавок ещё и просто невыгодно – мы имеем шанс со временем избавиться от засилья подобных явлений в обществе. Постепенно такие поступки станут непривычными, а через несколько поколений – совершенно неприемлемыми для подавляющего большинства. Тогда можно будет говорить о том, что мы в какой-то мере изжили эти пороки… А сейчас…– Анас-Бар улыбнулся,– сейчас я считаю, что, если мы сумеем поставить пороки людей на службу обществу, то нашу цель можно считать уже наполовину достигнутой…– Закончил он под ухмылки и аплодисменты газетчиков. Карой Де Лю украдкой взглянул на часы: прошло уже сорок минут.

– А как Вы намерены реорганизовывать аппарат управления государством – особенно на местах?– Вынул он очередной вопрос из домашних заготовок.

– Да, кстати…– переглянулись коллеги.

– Основная идея заключается в том, что существующий аппарат состоит, в основном, из людей. Информационная техника и технологии, столь широко применяемые нами практически во всех сферах деятельности, практически не применяются в управлении, что совершенно алогично.

– Но ведь там нужно принимать решения…– С некоторым удивлением произнёс Карой.

– Отчасти, только отчасти…– поморщился президент.– В большинстве своём это – совершенно рутинная, нудная работа по учёту, подсчёту, оценке, усреднению и так далее… То есть – именно та работа, которая и является хлебом информатики… Нам нужно просто отдать ей её хлеб. Ну, а людям – оставшимся – предоставить право принимать решения; причём это уже должны быть не решения, основанные на шальной информации, полученной от некомпетентного аппарата, за которые – хотя бы вследствие этого – совсем не обязательно отвечать; эти решения будут строится на относительно достоверной информации, содержащейся в Единой Системе, с которой работают все – я подчёркиваю: все члены общества. И за корректность этого решения уже придётся отвечать – как и за достоверность всякой информации, содержащейся в системе, должен нести ответственность тот, кто эту информацию туда поместил… И ответственность эта должна быть уголовной… и приравниваться к сообщению суду или следствию заведомо ложной информации… Если, конечно, не влечёт за собой осуждения по более тяжёлым статьям – как, например, дезинформация с целью финансовых махинаций и т. п… Поскольку любая приличная информационная система – а неприличную нам незачем и создавать – всегда может указать источник информации – с достоверностью, я думаю, особых проблем не будет… Ну, а функции "принятия решений" останутся за человеком. Высокоинтеллектуальная информационная система, конечно, может предложить какие-нибудь варианты – но человек волен выбрать из них приемлемый или предложить свой… чтобы принять решение, за которое он будет нести ответственность. Пожизненно. А система запомнит – кто, когда и какое решение принимал и какой информацией при этом руководствовался. И, если дом рухнет – так и через сорок лет найдём, кто проектировал, кто строил, кто стройматериалы воровал…

– Даже это?– Иронично усмехнулся Алозан.

– Ну, я не гарантирую, конечно, что можно вычислить того, кто реально утащил мешок… Хотя – и не исключаю такой возможности – при тотальном информационном контроле это вполне реально. А вот вычислить, кто сварил шов, который лопнул, или кто должен был засыпать компоненты в раствор, который потом превратился в песок – совсем несложно. И, если даже украл эти компоненты не он – почему недосыпал? Если не хватило, обнаружил недостачу – почему молчал?

– Боялся начальника, который украл тот самый мешок. Или два…– Хмыкнул Алозан.

– И начальника посадим. Причём – в первую очередь. Ибо именно он должен был организовать всё так, чтобы дом не рухнул. А вот насчёт того, ежели кто боялся…– президент на секунду задумался, затем повернулся к пресс-секретарю: – Пиши… И вы тоже…– он повернулся к газетчикам,– раструбите-ка на всю страну, что вот тот самый канал прямой президентской связи… с номером 001… Принимает на себя ещё одну функцию… Так, если любой человек видит некое зло… Или – несправедливость, которую сам побороть не в силах или боится – он может просто позвонить и сообщить об этом, связавшись с номером 001. А там должны принять меры.

– Кто?

– Ну, есть у меня уже такие ребята…– Загадочно улыбнулся Анас-Бар.

– А если этот человек боится, что за такой звонок его… скажем, закатают под асфальт?– Проявил свою осведомлённость в методах решения подобных проблем Алозан.

– Пусть свяжется друг, знакомый и так далее.– Пожал плечами президент.– Бояться особо нечего – эти мои ребята работают очень аккуратно: они прошли школу внешней разведки, где и обучены… Теперь, по причине сворачивания части резидентуры, остались не у дел – и я предложил им вышеупомянутые функции. Пока у них всё было отлично: все действия глубоко продуманы и вполне эффективны, и, что немаловажно – они пока ни разу не засветились. К тому же – они вправе привлекать несколько управлений служб безопасности, занимающихся примерно тем же, то есть – выявлением ситуаций, которые могут отрицательно влиять на стабильность, порядок в стране в целом. Или – на экономическое процветание страны в целом. Понятно, что продавец, который обвешивает, пусть даже постоянно – их не интересует. А вот если при этом такой продавец хоть раз успешно прошёл проверку – это уже интересно… То есть – им интересны не сами пороки – обман, вымогательство, мздоимство и т. п. – им интересны ситуации, когда эти пороки остаются ненаказуемыми, ибо, видимо, прикрываются теми, кто, находясь на содержании государства, должен с ними бороться… Вот это уже вопросы государственных интересов, ибо такой сигнал свидетельствует о гниении государственного аппарата, что угрожает стабильности.

– Разведка внутри страны?– Усмехнулся Алозан.

– А Вы можете предложить более эффективные методы?– В тон ему ответил Президент. Журналист только развёл руками.

– Что Вы можете сказать о происшествии с Ла Гуаном?– Карой сделал попытку продвинуться всё же по списку заготовленных загодя вопросов.

– Этот человек занимал должность премьер-министра до моего прихода к власти. Я не стал его трогать, чтобы узнать, как он поведёт себя в новых условиях.

– Теперь узнали?

– Разумеется,– усмехнулся президент.– Как и вы все. Правда, это обошлось стране в немалую сумму…

– Какую?

– Соизмеримую с годовыми поступлениями в пенсионный фонд…– Вздохнул Президент.

– Эти деньги безвозвратно утрачены?

– Пока неизвестно. Он содержится в заокеанской комфортабельной тюрьме и для нас пока недосягаем. Может, вот этот молодой человек,– он кивнул на меня,– и сможет пролить свет на то, как намерено действовать его правительство по отношению к этому типу…– У меня по коже пробежали мурашки: согласитесь – когда президент другой страны знает тебя в лицо, а ты об этом и не подозревал – это вряд ли вдохновляет.– Мне кажется,– продолжал между тем Абар,– что его там попробуют подоить – и, когда выдоят всё, что сумеют – передадут, возможно, нам.

– Интересно, много ли выдоят?– Спросил Карой де Лю.

– Исходя из его патологической жадности – не думаю, что много.– Ухмыльнулся президент.

– А исходя из сведений о суммах имеющихся у него средств – доить будут настойчиво…– Добавил с усмешкой Джакус.

– И долго с ним будут возиться, пытаясь доить?– Спросил ещё кто-то.

– Пока не отчаятся…– Пожал плечами Президент.– В любом случае – место уже вакантно.

– И кто же будет на этом месте?

– Пока не знаю.– Развёл руками Анас-Бар.– Может, предложите кого-нибудь?– Закончил он с улыбкой. Большинство озадаченно заулыбалось в ответ, а Карой, хлопнув себя по коленям, воскликнул:

– O, tempora! O, mores! Нет, ну кто бы мог себе представить ещё полгода назад, что кандидатуру премьера Ункарии будут предлагать журналисты?!

– Если вам это не нравится – я не стану настаивать,– улыбнулся президент.

– Да нет, что Вы…– Карой, будто спохватившись, замотал головой,– просто… скажем так: сегодня мы к этому как-то не совсем готовы…

* * *

– А что там было? С Ла Гуаном?– Потом, когда президент уже уехал, поинтересовался я.

– Да так, ничего особенного…– сверкнул глазами Карой.– Просто – видишь ли… когда премьера твоей страны ловит полиция другой страны за то, что он предъявляет паспорт третьей страны – это, согласись, впечатляет…

– Мда… неплохо.– Согласился я.

– А потом, при досмотре, выясняется, что у него с собой – чёртова дюжина паспортов, и все – из разных стран, на разные фамилии… Только рожа – одна!– Поддакнул, широко улыбнувшись, Джакус.

– Ещё интереснее…– Воодушевился я.– А дальше?

– А дальше…– Карой смерил меня взглядом, как бы прицениваясь, смогу ли я вынести такой шок,– он предложил им выпустить себя под залог… Сколько б ты думал?

– Ну?

– Та же чёртова дюжина…– Он выждал паузу и картинно закончил: миллионов гевей.

– Сколько?!– Выпучив глаза, переспросил я.

– Повторяю: тринадцать миллионов гевей.– Медленно, по слогам, с видимым удовольствием произнёс Карой. Затем помолчал немного, давая мне переварить услышанное, и добавил:

– Что соответствует его официальной зарплате за период,– он снова сделал картинную паузу,– чуть больше тысячи лет.– Секундой позже он бросил на меня быстрый взгляд, пытаясь оценить произведённое впечатление. Я был просто ошеломлён.

– И что же на это Анас-Бар?– Наконец выдавил я.

– Как видишь,– пожал плечами Карой.– Ждёт. Хотя – я думаю, что службы сейчас лихорадочно всё проверяют, включая всевозможные "хвосты"… И – я не исключаю, что в течение этого месяца в правительстве появится ещё с десяток вакантных мест.– Саркастически улыбнулся он.

‹/pos›

* * *

А пока мы сидели за столиком и слушали Анас-Бара.

– …Система государственного управления, если её строить по-настоящему,– говорил меж тем кому-то он,– является одной из наиболее сложных в этом мире систем, ибо должна включать в себя не только людей, но и компьютеры. При этом компьютеры должны принять на себя функции сбора, хранения, предоставления информации – в виде, удобном для использования… Обслуживающие их люди должны обеспечить работу этой – информационной – части системы управления. Те же люди, которых называют государственными деятелями, должны, используя эту информацию, выполнять все остальные функции – от анализа до принятия окончательных решений и организации их выполнения. Самая тонкая проблема из мне известных состоит здесь в увязке интересов этих деятелей с интересами страны. Либо – подбор таких деятелей, которые могут ставить интересы страны гораздо выше собственных… Либо – ещё лучше: тех, чьими интересами непосредственно являются интересы общества и страны.

– А такие бывают?– Скривился в ухмылке Алозан.

– Увы – редко. Но, к счастью, их много и не нужно. Проблема здесь была, есть, и будет в том, чтобы обеспечить приток подобных людей с систему и сегодня, и в будущем…

– Давайте объявим конкурс!– Крикнул кто-то.

– Извините, но конкурс не пройдёт.– Скривился президент.

– Почему?

– Видите ли… Я убеждён, что пускать в систему государственного управления… людей случайных, пришедших туда со стороны, с неизвестным нам прошлым – просто нельзя. Я могу допустить туда лишь человека, обладающего в моих глазах безупречной репутацией, сформировавшейся в результате наблюдения за ним – хотелось бы – в течение всей его жизни… И – пусть кто-нибудь скажет, что я неправ.

– Хм… Ну, насчёт "неправ" я не стану утверждать… Но – где взять столько людей "с безупречной репутацией", наблюдаемых "в течение всей их жизни"?– Заметил Карой Де Лю.

– В этом, пожалуй, основная моя проблема. Сегодня.

– А завтра?

– А завтра мы попробуем сделать так… С самого своего рождения… С "ясельного возраста", по крайней мере… Человек живёт не один – он живёт в обществе, живёт среди людей. Разумеется, за ним всё время кто-то наблюдает – воспитатели в детском саду, учителя в школе и так далее… И каждый из них, какой бы уровень собственного эгоизма он ни имел, вряд ли пожелает жить "под плохим царём", верно?

– Ну, пожалуй… Вот только понятие "хорошего царя" у каждого – своё…