Текст книги "Всего один год (или: "Президент")."

Автор книги: Анри Бертьен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 47 страниц)

– Пожалуй, да.– Согласился мужичонка.– Грубо, но верно…

– Тогда,– улыбнулся Анас-Бар,– скажите: что именно лица, провозгласившие себя приверженцами этого строя, сделали для появления этих… да и других его предпосылок? Может, они воспитывали поколения людей так, чтобы снизить алчь? Или, может – развивали промышленность так, чтобы обеспечить всех жителей всем необходимым при их текущем уровне алчности?

– Ну, не знаю…

– Вот и я не знаю.– Согласно кивнул Анас-Бар.– Зато они сделали достаточно для того, чтобы, не дай Бог, общество ни на шаг не приблизилось к такой возможности… Прежде всего – они регулярно и систематически лгали народу, отчуждая в своих интересах весьма заметную долю национального дохода, в результате чего немалая часть населения, используя эту высокопоставленную ложь в качестве морального оправдания для себя, успешно деградировала. Сегодня она представляет собой алчную и беспринципную толпу люмпенов, которая мало что понимает, кроме как 'нажраться' и мало что может, кроме как говорить 'дай'. Основная её идеология – 'забрать да поделить'…

– Ну, это ещё не весь народ…

– Разумеется; и слава Богу. Я ведь и сказал: часть. Но, к сожалению – немалая. Ну, а та часть, которая не стала люмпенами – предпочитает не высовываться и никуда не встревать, чтобы не нажить себе неприятностей: есть богатый опыт попыток вмешательства 'в дела власти'… Таким образом – часть населения, не утратившая способности мыслить, совершенно не желает в таковых своих свойствах открыто признаваться и уж – тем более – участвовать в управлении государством. Хотя бы – посредством голосования, не говоря уже о выставлении своей кандидатуры на выборах… И остаётся, таким образом, совершенно пассивной. Получается, что едва ли не единственная активная сила в обществе – ленивые и алчные лица, нищие духом и жаждущие власти лишь для того, чтобы насытиться и обогатиться.

– Может, стоит дать им возможность насытиться?– Иронично выкрикнули из зала.

– Одно время и я так думал…– Вздохнул претендент.– Увы – практика показывает, что это невозможно: едва набив себе брюхо, они тут же требуют развлечений,– вздохнул Анас-Бар,– и аппетит их не знает границ… Помните – 'хлеба и зрелищ!'? Примеров тому история знает немало. К сожалению, сегодня наш народ – в силу пассивности мыслящей его части и активности алчущего большинства – не способен к самоуправлению практически ни в какой форме. Общество, в котором 'глас толпы' довлеет над общественным мнением, нестабильно по определению: декларирование прав люмпенов и провозглашение целью жизни девиза 'Дай! А не дашь – возьму сам!' способно окончательно развратить остатки мыслящей части общества, после чего всё общество либо погибнет, либо, что более вероятно – совершит гигантский скачок назад в своем развитии.

– И… Где же выход?

– В общественном устройстве.

– ???

– Из вышесказанного очевидно – для меня, по крайней мере – что спасение общества от окончательной деградации возможно путём предоставления всей полноты реальной власти избранным, наиболее развитым в умственном отношении личностям, число которых, увы, весьма ограниченно…

– Хм… А если он умён, но непорядочен?

– Я считаю непорядочность дефектом умственного развития: непорядочный человек может быть хитрым, но не умным. То есть – он может перехитрить, чтобы украсть, он может даже что-то построить, чтобы нажиться – но это будет верх его возможностей, ибо по сути своей он неспособен творить и созидать. Кроме того – пирамида власти должна быть построена так, чтобы любое решение принимал только один человек. Он может, разумеется, советоваться с кем угодно – но принимать решения, и, что самое главное – отвечать за них – должен сам.

– Почему?

– Ибо давно известно, что, 'когда ответственных больше одного – виновных не найти…'– улыбнулся Анас-Бар.

– Хм… Если я Вас правильно понял – Вы предполагаете создание монархии?

– На первое время – по сути, да. Я считаю, что наиболее приемлемый строй для восстановления экономики страны – 'выборная монархия', если можно так выразиться… При этом 'монарх' должен иметь практически неограниченные полномочия на период своего правления, которые не должны оставаться за ним или автоматически передаваться его преемнику после истечения этого периода.

– То есть?

– То есть – они утрачиваются.

– Хм… И этакую-то власть он добром отдаст?

– Сложный вопрос…– развёл руками претендент.– Обычно такого не бывает… Поэтому – я бы на вашем месте подстраховался. На всякий случай.– Улыбнулся он.

– Как именно?

– Скажем, период прямого правления следует ограничить сроком… например, лет 5; причём где-то этак к истечению второго года пора уже переходить к конституционной монархии, третий-четвёртый год – посвятить налаживанию распределённого управления с сохранением части власти монарха, а где-то этак к концу пятого года законодательная власть должна быть передана коллегиальному выборному органу, состоящему, например, в основном из прогрессивных юристов. Исполнительная власть должна распределяться по пирамиде, созданной монархом за этот период. При этом к концу второго года преследование за высказывание в прессе любых соответствующих истине сведений уже является неуместным, что где-то к концу четвёртого года уже должно быть закреплено законодательно.

– И Вы хотите, чтобы мы все в это влезли?– С трудом выговорил мужичонка.

– Я ничего не хочу. Я просто не вижу для нашей страны другого выхода – остальные известные мне варианты безнадёжны, а этот даёт хоть какой-то шанс.– Пожав плечами, просто ответил претендент.– Если вы все – собравшиеся здесь… журналисты… будете какое-то время петь те песни, которые сегодня нужны, и – хором, а не вразброд – у нас есть шанс вскоре вылезти из той дыры, куда мы попали. Если нет – всё это бесполезно и нужно бросить эту затею прямо сейчас.

– Хором… петь нужные песни… Уж не собираетесь ли Вы вводить цензуру?– Проявил чисто профессиональный интерес тот самый писака, по материалам которого я восстанавливал это событие.

– Хм… А Вы считаете, что сейчас её нет?– Изумился Анас-Бар.– Может, Вы станете утверждать, что осмелитесь опубликовать данные о взяточничестве в верхних эшелонах власти, даже будучи абсолютно уверены в их достоверности?

– Нет, но…

– Тогда о чём мы говорим?

– Я имею в виду предварительную цензуру…

– Она может иметь смысл, пожалуй, только в случае прямого управления монархом какой-либо неспокойной территорией, либо – в военное время: в подобных случаях это неизбежно, ибо даёт возможность сохранить целое, пожертвовав частью. Сохранить государство, обманывая часть его граждан; или, даже – обрекая их на смерть. Государственность – штука сложная и многоликая, и бывают моменты, когда подобное становится неизбежным. Но – в любом случае это должно быть непродолжительно, ибо свидетельствует о слабости правительства. Разумеется, лично я не расположен долго демонстрировать свою слабость…– Ухмыльнулся претендент.

– Интересно получается…– Снова встрял мужичонка в очках.– Вы – как мы здесь слышали, убеждённый коммунщик – предлагаете установить монархию с неограниченной властью, т.е. империю. И как же это прикажете понимать? Уж не как возрождение ли "добрых традиций" Империи Сонов?– Мужичонка гордо сверкнул глазами: дескать, как я, а?

– Удачная провокация,– улыбнулся претендент.– Давайте по-порядку. Да, вы можете считать, что я – коммунщик по убеждению. Да, я считаю, что строй, при котором человек, не особенно думая о хлебе насущном, посвящает себя служению обществу и ценится в этом обществе в соответствии с результатами своей деятельности – по крайней мере, достаточно привлекателен, чтобы мне захотелось при таком строе пожить. Однако в силу многих причин, часть которых была здесь названа, создание такого строя в настоящее время – да и в обозримом будущем – в нашей стране невозможно. Более того – я вообще не знаю ни одной страны в мире, по отношению к которой можно было бы сегодня серьёзно говорить о возможности введения распределения 'по потребностям'. Что же касается Ункарии – то здесь говорить об этом просто преступно, ибо такие попытки могут привести к уже хорошо известным и вполне предсказуемым последствиям. Один из вариантов дальнейшего развития таких последствий мы имеем возможность наблюдать сейчас. Поверьте – за период правления Сонов, обещавших нам счастье в Великой Коммуне, мы не приблизились к самой возможности создания реальной коммуны ни на один шаг.– Анас-Бар не обратил ни малейшего внимания на шум в зале и явное недовольство части собравшихся.

– Более того: я считаю невозможным вести какие-либо разговоры о создании подобного общества – по крайне мере, до конца следующего века.– Продолжал он.– Буду рад, если ошибаюсь, но – гоняться за миражами и кормить народ баснями о светлом будущем я не намерен. И не позволю. В меру своих возможностей…

– Если я Вас правильно понял, Вы собираетесь преследовать коммунщиков?

– Я не собираюсь преследовать никого, кто своими действиями не дестабилизирует ситуацию в стране, не раскалывает общество. Если кто-то собирается пропагандировать идеи коммун, христианства, буддизма или ещё какого-либо иного учения – это его право. Но если кто-то наберётся смелости утверждать, что построение коммуны в нашей стране в настоящее время возможно – соответствующие государственные службы вынуждены будут заинтересоваться этим типом. Если же он станет утверждать, что построение коммун возможно насильственным путём – я, пожалуй, лично позабочусь о том, чтобы ему была оказана необходимая психиатрическая помощь.

– Это уже было… Психиатры на государственной службе – это так знакомо…

– Неправда. Того, о чём я говорю, не было. Я ведь не навязываю диагноз – даже для меня очевидный. Даже – если этот диагноз очевиден для большинства собравшихся,– улыбнулся претендент, вызвав гул одобрения в зале.– Я его только предполагаю…– Хмыкнул он. По залу прокатился смешок.– Я вообще считаю недопустимой какую-либо зависимость лечащих врачей от любого смертного, если только последний не обладает очевидно более высокой квалификацией в их профессиональных областях. И я всячески буду способствовать независимости более квалифицированных специалистов от менее квалифицированных, в какой бы области знаний они ни работали – разумеется, это касается и врачей-психиатров. В случае с 'психиатрической помощью' это обеспечит, на мой взгляд, достаточно объективный диагноз. Пожалуй, единственное, что я считал бы справедливым сделать в данном случае с пациентом, если психиатр не признает его 'своим' – так это просто изолировать его от общества, если он попытается кого-то к чему-то принуждать. Если же этот 'идеолог' найдёт какое-то число сторонников ('строителей') – то я, пожалуй, даже посодействовал бы постановке такого эксперимента на какой-то ограниченной территории, специально выделенной для этой цели – а общество, возможно, с интересом за ними понаблюдало бы. Короче говоря – пока они ни у кого ничего не требуют и никому не навязывают свой образ жизни и/или мышления – вряд ли они могут быть опасны настолько, чтобы их преследовать…– Закончил Анас-Бар под шум в зале. Мужичонка выдохся и сел.– Более того – я считаю, что в 'обществе здравого смысла' должно быть закреплено законодательно право личности на создание подобных 'экспериментальных районов': если лидер или идеолог того или иного общественного устройства или образа жизни наберёт достаточное количество сторонников – я считаю, что в интересах всех нас дать им возможность попробовать. В одном отдельно взятом месте. Так, чтобы они никому не мешали. А пресса за ними понаблюдает. И мы вскоре, возможно, узнаем хотя бы то, возможно ли это в принципе, жизненны ли эти идеи – и перестанем об этом спорить. Критерий Истины – практика…– улыбнулся Анас-Бар.

– Скажите, а вот это Ваше… 'Общество здравого смысла'… Оно на кого в основном рассчитано?– Подал голос какой-то "волосатый студент", привычно расположившийся на галёрке.

– Видите ли… Дело всё в том, что я ведь… понятия не имею, куда меня закинет судьба после окончания срока правления. И поэтому весьма заинтересован в создании такого общества, в котором нормальный человек может нормально жить вне зависимости от своего общественного положения. Поэтому мои личные интересы в данном случае совпадают с интересами общества: не зная, какое место я займу потом, я вынужден побеспокоиться 'обо всех', т. е. обеспечить нормальное существование всем членам общества, работающим на его благо.

– В равной мере?

– В зависимости от личного вклада каждого…

– То есть – 'От каждого – по возможностям, каждому – по труду'?

– Каюсь – не люблю лозунгов…

– Но всё же?

– Не совсем. Вклад – понятие субъективное, а посему он может оказаться и таков, что один человек в результате овладеет большей частью общественного богатства, что неприемлемо для стабильного общества, которое заинтересовано как в отсутствии мультимиллиардеров, так и в отсутствии нищих на улицах.

– Тогда как же?

– Собственно, в функции общественного перераспределения дилемма-то хоть и сложна, да невелика: нужно чувствовать, каким именно способом и какую часть у богатых можно забрать, чтобы не возбудить их недовольства. И – сколько можно раздать бедным, чтобы у них не пропало желание работать. Мавр, например, утверждал, что отбираемая часть не может превышать четверти дохода. А даваемая…– Абар на секунду задумался,– так я бы больше и не давал…– Иронически пожал плечами он, заметно развеселив зал.

– Схема, в принципе, несложна: если отбирать и отдавать слишком много, то пропадёт желание работать как у тех, у кого забрали, так и у тех, кому отдали. У одних – потому, что 'всё равно заберут', у других – потому, что 'всё равно дадут'. Если же забирать и раздавать слишком мало – чрезмерное имущественное неравенство породит нестабильность в обществе, следствием чего могут стать события, подобные тем, что привели в свое время к краху старой Ронии и образованию империи Сонов. Грамотное правительство не должно допустить ни того, ни другого…– Перехватил тему Бигур.

– Концепция золотой середины?– Хмыкнули в зале.

– Как всегда в жизни…– Философски заметил председатель.

– То есть – функции государства состоят, как я понял, в том, чтобы забирать собственность у одних и наделять ею других, не забывая при этом о своей доле. Так?– С ухмылкой констатировал волосатый.

– Не совсем.– Мельком поморщился Анас-Бар.– В этом состоит лишь одна из стабилизирующих функций государства. На самом деле их настолько много, что, начни мы сейчас здесь их обсуждать…– "Студент" кивнул. Абар склонил голову: видишь, мол – понимаешь.– А альтернативой является хаос.– Чуть погодя добавил он.– Я – не есть сторонник последнего.– Волосатый скривился:

– Я не об этом…

– А о чём?

– Я о монополии на истину.– "Студент" нервно тёр подбородок.

– Не понял…– Осторожно уточнил Абар.

– Сейчас, сейчас…– "Студент" ещё немного поволновался, и, наконец, начал.– Понимаете… Получается так, что тот… Кто правит государством… избавляя нас тем самым от Хаоса…– Он ядовито исподлобья глянул на собеседника,– он просто лишает нас выбора… Он диктует, как нам надо жить… А как – не надо… И это всё, быть может, даже хорошо…– "Студент" поднял указательный палец и склонил голову набок,– Пока он прав. Хотя – строго говоря, это тоже есть вопрос дискуссионный… Весьма и весьма… Дискуссионный… Но вот… если вдруг случится так, что он окажется неправ…– Волосатик внимательно поглядел на Абара,– так что тогда будет со всеми нами? И – почему мы должны расплачиваться за его ошибки? И – где критерий истины? И…– он картинно развёл руками,– и вообще…

– Понятно.– Кивнул Абар.– Ну, во-первых, я собираюсь строить систему так, чтобы масса как можно меньше зависела от ошибок "вождя". Так, законодательная власть реализуется методом всеобщего голосования с возможным делегированием каждым гражданином своего права голоса тому специалисту в законодательной сфере, которому он доверяет. Я не скажу, что такая система породит лучшую модель общественных отношений – но я уверен, что она породит модель наиболее стабильную, наиболее соответствующую уровню развития сознания масс… А это, согласитесь, уже немало. Если в рамках такой системы предметно и целенаправленно заниматься повышением образовательного уровня масс, повышать их уровень самосознания – то, в конце концов, глядишь – когда-то и вырастет тот "газон, который надо просто поливать и стричь. Всего лишь". Правда, делать это надо лет, этак, 400… или 500…– В зале зашумели: ссылка на известный анекдот понравилась.

– Это всё хорошо…– Кивнул "студент".– Но история знает массу примеров, когда непризнанные идеи андерграунда мутили массы… И – несколько примеров, когда из них выходили новые теории, системы взглядов, которые позже овладевали умами…– Абар уклончиво кивнул: спорно, дескать, но не стану ввязываться…– Так вот… Допустим… Что где-то… В столь любимых нами "народных массах"… вдруг… образуется круг лиц, который… предложит модель построения общества… лучшую… заметно лучшую, чем существующая. Поскольку любое государство всегда защищает именно свою модель… Я так понимаю, что эта… новая идея… сможет… пробиться в свет… только… революционным путём?

– Ну, почему же…– Абар улыбнулся – видно было, что подобные проблемы и методы их решения им уже продумывались.– Я уже говорил сегодня, что всякая идея имеет право на жизнь… если имеет достаточное количество сторонников… А если она действительно покажет свою жизненность – то, возможно, и на овладевание массами. Поэтому… Я намерен поступать так… Если… какая-либо идея… или эта – назовём её "об отсутствии необходимости государственного вмешательства в процесс перераспределения", или – какая-либо другая… наберёт достаточное количество сторонников… То я охотно предоставлю им возможность проверить её на практике. На какой-то ограниченной территории, разумеется. В надежде, что… какая-то часть здесь собравшихся… сумеет пронаблюдать и… достаточно подробно и непредвзято осветить весь этот процесс – становления и развития "нового общества"… Хотя бы – для того, чтобы избавить оставшуюся часть нашего общества от набивания подобных шишек лично, на собственном опыте. Думаю, что всякое грамотное правительство просто обязано предоставлять всем желающим подобную возможность – хотя бы для того, чтобы остальные знали, что из этого обычно получается. Это избавит нас от долгих и бессмысленных споров о превосходстве одной системы управления над другой: пусть просто каждый сторонник той или иной идеи живёт среди себе подобных, наслаждаясь применением этой идеи на практике. Я просто буду противостоять навязыванию им… или ими… этой идеи окружающим – вот и всё. Что же касается идеи о невмешательстве государства в перераспределение – то я не собираюсь даже обсуждать это применительно к государству в целом, но – если кто хочет – дам попробовать. На отдельно взятой, изолированной,– он сильно выделил последнее слово,– территории. Я просто знаю, к чему это – как и любой другой хаос – приведёт, а потому пробовать не хочу, ибо придерживаюсь и собираюсь придерживаться впредь идеи о необходимости грамотного государственного управления, одной из стабилизирующих функций которого является именно перераспределение.

– Зачем? Неужто в этом есть столь навязчивая необходимость?– Абар кивнул:

– Есть. Видите ли…– Он на секунду задумался, усиленно массируя подбородок.– Люди бывают разные. Как по уровню трудолюбия, так и по уровню алчи. Как по уровню адекватности оценки собственного труда, так и по уровню беспринципности в выборе средств обогащения… Именно эти параметры и определяют, большей частью, их активность в трудовой деятельности – промышленной, коммерческой, творческой, научной… и так далее. Одним эти их параметры позволяют становиться мировыми знаменитостями или просто,– он улыбнулся,– мультимиллиардерами; другим позволяют нежиться на песочке, наплевав на всё, кроме пива, девочек и прочих развлечений. Это – две крайности, два противоположных отношения к данной теме. А крайности в обществе всегда являются источником нестабильности, что пересекается с интересами государства, вынуждая его вмешиваться в этот процесс: так, если первых нужно бы несколько ограничивать – как в активности, чтобы они не сошли окончательно с ума, гоняясь за славой или прибылью, так и в доходах – чтобы они не получили слишком большой власти в обществе, ибо власть больших денег – одна из пренеприятнейших видов власти; то вторых нужно бы стимулировать к повышению активности, к уходу от праздной и безразличной жизни, ибо в противном случае нетрудно дождаться демонстраций под лозунгами типа "хлеба и зрелищ".

– Скажите, а чем Вам не нравится просто классический капитал?

– Слишком явная, неприкрытая эксплуатация, и, как следствие – снова нестабильность.

– А 'социальная справедливость'?

– Если понимать 'социальную справедливость', как это сейчас принято – то есть 'от каждого – по способностям, каждому – по труду', то такая модель не реализуема даже теоретически, так как совершенно невозможно определить, сколько это есть – 'по труду'. Точнее, нет способа точно определить 'количество общественно-необходимого труда, затрачиваемого…' в процессе того или иного производства; то есть – невозможно определить сколько-нибудь объективную меру труда. А раз так – значит, принцип оплаты 'по труду' есть чистейшей воды миф социалистов… и всех прочих, кто 'борется за социальную справедливость'.– Вздохнув, развёл руками претендент.

– Вы можете назвать строй, который предлагаете в качестве реально возможного?

– Я не собираюсь реализовывать какой-либо уже известный строй, тем более – "теоретически чистый": Во-первых – я, увы, реалист; а во-вторых – я достаточно хорошо знаю недостатки каждого, чтобы его желать.– Шум в зале, большей частью – одобрительный, прокатился волной к задним рядам.– Но я знаю и достоинства каждого из них, и намерен, по мере возможностей, их использовать.– Закончил Абар, когда волна улеглась.

– Чтобы создать – что?– Склонив голову набок, не унимался "студент". Абар вздохнул:

– Я не знаю термина, однозначно определяющего модель общественного устройства, которую я хотел бы реализовать. Не придумали пока люди этого термина. В любом случае это будет строй, максимально, на мой взгляд, соответствующий текущему состоянию общества.

– И что же… максимально соответствует… прямо сейчас?

– Попробуйте представить себе вариант капитала с элементами стабилизации и социальной защиты, выполняемой государством.

– Государством? Зачем?

– Как мы только что уже обсуждали, государство для обеспечения собственной стабильности вынуждено в какой-то мере вмешиваться в классический процесс оборота капитала, изымая часть доходов у наиболее богатых слоёв общества и перераспределяя эту часть среди беднейших слоёв населения. Пока существует неравенство – должно существовать и государство, выполняя, по крайней мере, функцию перераспределения благ.

– Это уже было…

– Разумеется – так было всегда. Любое государство так или иначе вмешивается в процесс распределения, и, если правительство хочет стабильности – оно будет это делать.

– А если оно не умеет?– вкрадчиво спросил "студент".

– Значит, это – плохое правительство. Подобный пример мы имели возможность наблюдать в период существования империи Сонов – весь период: от расцвета до загнивания и распада. Некорректное перераспределение, естественно, далеко не единственная ошибка Сонов – но именно она, на мой взгляд, внесла наиболее весомый вклад в 'святое дело' развала империи… В истории человечества, конечно, всё это в том или ином виде уже было, и не однажды… Да вот беда: люди не любят вспоминать уроки истории… почему-то…– Криво улыбнулся Анас-Бар.– Я как-то слышал,– хмыкнул он,– что [единственный урок, который можно извлечь из истории, состоит в том, что люди не извлекают из неё никаких уроков…][Б. Шоу]– В зале послышались смешки, местами прорвались аплодисменты.

– А как это намерены делать Вы?

– Объективно…– С невинным видом развёл руками претендент. В зале загоготали: шутка понравилась.

– То есть – со временем придём к полной, теоретической 'социальной справедливости'?– Сквозь шум прокричал уже известный нам "волосатый студент".

– Ох… Опять – двадцать пять…– Вздохнул Абар.– Давайте всё же говорить о реальных вещах – практических. Теоретически 'социальная справедливость' – не самый плохой строй, но давайте, всё же, отличать возможное от желаемого… К сожалению, реальная жизнь пытается учить людей отличать то, что хотелось бы создать, от того, что возможно создать. Иных ей удаётся научить, иных – нет.– Анас-Бар немного помолчал, задумчиво разглядывая небо за окном.– Лично меня,– наконец выронил он,– почему-то не привлекают попытки создать невозможное. А потому я стараюсь всячески избегать участия в подобных прожектах… Видите ли,– вздохнул он,– я, по природе своей, не воин: [я не люблю сражаться. Я люблю побеждать.][~Б. Шоу] А потому вынужден избегать участия в бесперспективных затеях…

– А население, в большинстве своём, так хочет 'справедливого социального распределения'…– 'Посокрушался', как я потом уже выяснил, Алозан.

– Увы – хочет…– Тоскливо вздохнув в ответ, согласился претендент.– Люди, в большинстве своём, не хотят бороться за справедливость или искать её – они хотят мифической справедливости, за которую не надо бороться, о которой не нужно даже думать – она как бы приходит сама собой… Или – её приносит 'умный дядя': "вот приедет барин – он рассудит"… Люди отвыкли думать. Они не хотят в муках искать истину. Они за время существования империи привыкли просто верить. Верить обманывающим их вождям, верить подцензурным книгам – считая, что всё это и есть истина: всеобщественно принятая, единственная, ограждённая от остального хаотического мира железным заслоном… в виде практически непроницаемых границ Великой Империи…– Он вздохнул.– Когда же Соны оказались неспособны удерживать границы и вынуждены были их открыть – вследствие чего в страну хлынул поток неподцензурной литературы 'из-за бугра' – в непривычных к этому мозгах обывателей буквально произошёл взрыв: ибо как можно жить, принимая всю эту мразь и дикость за чистую монету… Когда ещё люди научаться думать и искать истину самостоятельно, а не с готовностью заглатывать правительственную жвачку… Когда ещё они сумеют научиться считать написанное в книге не истиной в последней инстанции, а просто точкой зрения автора… Или, даже – просто заведомой ложью или вообще его шизофреническим бредом…

– Мне кажется, вы напрасно так непочтительно говорите о Сонах…– Со вздохом возразил ему неглупый, и, видимо – порядочный старик из зала. "Старый коммунщик", как окрестил его автор материала.– Они ведь пытались внедрить как раз тот строй, который и Вам больше всех нравится…

– Даже если это действительно так – заниматься этим следовало бы явно не в этой стране и не в это время…– Тяжко вздохнул Абар.

– Фокус состоит в том, что коммунщики сумели-таки построить 'коммуну' – для себя.– Ядовито заметил Алозан.

– А как при этом жили те, кто их кормит – их, естественно, совершенно не интересовало…– Кивнул Абар.

– Извините,– с вызовом возразил 'старый коммунщик'.– Многие из нас действительно искренне хотели построить придуманный Мавром строй, который Вы назвали наиболее для себя привлекательным.

– Что ж,– вздохнул Абар,– если вы действительно искренне этого хотели – вы должны признать, что ошиблись.

– В чём?

– Прежде всего – в людях, я думаю… Вы рассчитывали на общество, состоящее из идеальных людей: на общество, которого нет и… по крайней мере – здесь, сейчас… быть просто не может. Я допускаю, что в таком обществе вы могли бы построить 'коммуну для всех'. Я же считаю себя реалистом и вижу, какое общество – состоящее из каких людей – мы сегодня имеем. И, поскольку идеи коммун к этому обществу, к этим людям совершенно не применимы – ну, не могут они нормально жить при таком строе! – я считаю пропаганду этих идей в этом обществе государственным преступлением. Как можно рассчитывать на качества людей, которыми эти люди реально не обладают?– В вопросе Анас-Бара, казалось, смешалось недоумение с негодованием.– Любой здравомыслящий человек, мне кажется, придя к власти, может рассчитывать только на те качества составляющих общество лиц, которые реально существуют. И – должен преобразовывать это общество, воспитывать и учить этих людей – чтобы сделать его – и их – лучше.

– А лучшее – это как раз то, что есть сейчас, я думаю?– Ядовито заметил 'старый коммунщик'.

– Вы можете думать так, как считаете правильным,– пожал плечами Абар, вызвав смех в зале и негодование 'старого коммунщика'.– Я же считаю, что сейчас мы откатились в моральном отношении едва ли не на ту же ступень, на которой находились в период перед созданием империи Сонов. И, если ничего не менять – нас ждёт полная анархия, расцвет бандитизма и инфантильная власть ворья, которая реально не может не только навести порядок в стране, но даже тихо набить собственный карман; вследствие чего она пытается совершенно неприкрыто обманывать и грабить свой народ – в одном ряду с базарными ловкачами, уличными карманниками и карточными шулерами… Мне лично эта перспектива почему-то не нравится… Скажите,– вдруг обратился напрямую к 'старому коммунщику' Абар,– Вы хотите просто жить спокойно, не озираясь ежеминутно по сторонам в поисках того, кто вас ограбит или обмишурит? Даже, если это не будет называться 'коммуной'?

– Да.– После некоторой паузы кивнул тот.

– Так вот, я – тоже хочу. И это, пожалуй, единственный довод, которым им,– он показал на свиту,– в своё время удалось меня убедить.– Абар сошёл с трибуны, всем своим видом показывая, что поддерживать тему больше не намерен, и, извинившись, вышел из зала. Эстафету, поднявшись, тут же принял Бигур:

– Видите ли… Я уже говорил, что нам было сложно убедить этого человека заняться тем, чем он сейчас занимается… Мы понимали, что его аналитический ум превосходит любого из нас. Мы понимали, что среди нас есть 'ходячие кладовые' разума, которые, увы, не так молоды и сильны, как он. Понимали, что есть 'перспективные молодые политики', которые 'на ура' прошли бы на выборах, но – никто из которых реально не навёл бы порядка в стране. Никто из них не обладает тем объёмом знаний в области управления, который имеет Абар. Никто не обладает таким опытом увязки интересов большого количества вынужденных взаимодействовать друг с другом людей. И, наконец – я не знаю человека, настолько внутренне порядочного, что само подозрение в столь невинном, с точки зрения политиков, занятии, как вождение кого бы то ни было за нос, уже вызывает у него внутренний протест… Что же касается 'молодых перспективных политиков', то… Редко, кто из них неспособен изобразить здесь, на сцене, честного человека – этим они все владеют в совершенстве. Но… быть глубоко порядочным человеком в душе, в её тайных уголках – где всё, казалось бы, дозволено… Быть честным там, где тебя никто не сможет проконтролировать – ибо туда никому нет доступа… Это уже сложнее. Для кого-то это – вершина возможного, а для большинства – увы, недостижимо в принципе… Это не я придумал – всё это уже было обдумано и говорено не раз, в том числе – сформулировано великим Монтенем…– Бигур стоял у трибуны и так просто, по-домашнему, разведя руками, слегка насмешливо глядел в зал, как бы спрашивая: 'Ну, что я на авторитеты ссылаюсь, как будто хоть кто-то из вас думает иначе?'.