Текст книги "Всего один год (или: "Президент")."

Автор книги: Анри Бертьен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 47 страниц)

– Ну, они просто вынуждены были так себя вести,– возразил я, вспомнив "разумный прагматизм" Скрента.– Иначе их бы просто сожрали…

– Ты не понял…– С сожалением улыбнулся президент.– Они просто не могли работать иначе. Они просто были такими людьми – вот и всё. Они так работали и тогда, когда получали наравне со всеми. Они не стали работать хуже, гонясь за объёмами работ и сопутствующей этому "большой деньгой", когда их доходы выросли в два раза. У них не закружилась голова, не загорелись глаза, когда они вышли на шестикратный уровень. Они продолжали работать так, что результат всегда оставался безукоризненным. Понимаешь… если бы они работали качественно только "для виду", то есть – на уровне, формально позволяющем нормально сдавать работу испытателям – они запросто могли бы увеличить свою производительность ещё в два-три раза… Но они не пытались этого делать. Почему-то. Как думаешь – почему?

– Ну…– я замялся,– я догадываюсь, в общем-то… Да только мне подобных людей встречать не доводилось. Максимум – это тот, кто готов понимать "чужой интерес" в обмен на то, что "чужие" тоже будут понимать его интересы…

– Не доводилось, говоришь?– Абар задумчиво оглядел меня, собираясь, видимо, что-то сказать, затем – похоже, мысленно махнув на эту затею рукой, закончил: – А мне вот – пришлось. И слава Богу. По крайней мере, больше всего я благодарен судьбе именно за то, что она всегда вовремя "поставляла" мне таких людей.– Он немного помолчал, рассматривая муху, ползущую по трубке телефона. Затем, одним движением руки ловко поймав её в кулак и "махнув" о стол, закончил: – жаль только, что происходит это почему-то… всё реже и реже…

…В кабинете повисла неловкая тишина. Абар угрюмо смотрел на останки мухи на стекле стола – казалось, забыв обо мне и обо всём на свете; а я не решался напомнить о своём существовании, нарушив его покой или ход его мыслей. Наконец он поднял голову и, смахнув муху на пол, произнёс:

– Ну, а "в народ" я действительно не ходил: как Вы изволили, сударь, верно заметить – мне это просто не свойственно. Что делать – не люблю набиваться…

– Тогда как же мог народ о Вас узнать? Не думаю, что учеником на заводе Вы могли проявить себя так, чтобы о Вас заговорили работяги, передавая информацию, как легенду, из уст в уста…

– Разумеется,– улыбнулся Абар.– Обо мне работяги заговорили гораздо позже, когда я уже был довольно-таки известной личностью, с устоявшимися взглядами – и на "принципы жизни", и на принципы управления производством… Несколько раз жизнь любезно позволяла мне проверить эти взгляды – чтобы утвердить в мысли, что я не ошибался – и я признателен ей за это.

– И об этих "проверках взглядов" проведали работяги, раструбив о них на всю страну?

– И "да", и "нет". С одной стороны – там, где мне доводилось "проверять свои взгляды" – работяги были довольны, ибо вследствие нормализации производственных отношений косвенно становилась более справедливой и оплата их труда. С другой – это не могло дать той известности, которая обеспечивала бы победу на выборах. Ну, один другому сказал, другой – третьему… Даже в пределах одного города это не обеспечит большинства, не говоря уже обо всей стране. Да и…– он вздохнул,– знаешь, есть у работяг такой недостаток: ленивы они.

– В каком смысле?

– В том смысле, что, когда всё хорошо – быстро теряют бдительность. И, если "хорошо" у них – они "тихо радуются", вместо того, чтоб побеспокоиться о том, чтоб хорошо было у всех… Вот и получается, что те, кто были мной довольны, предпочитали особо "не звонить" об этом по сторонам…

– Из лени?

– Кто – из лени, а кто – из опасения, что, как только я начну заниматься другими предприятиями, у них вдруг быстро всё станет по-старому…– Абар обречённо посмотрел на пол, где должны были покоиться останки мухи.– Так что как раз мои действительные заслуги и не дали мне особой известности.– Резюмировал он.

– Тогда – что же?

– Случай.– Пожал плечами рассказчик.– Как это часто в жизни бывает – ты можешь биться головой о стену сколько угодно, но из этого совершенно ничего не выйдет, а всё решит Его Величество Случай…

– Ну, не всегда…

– И слава Богу… Да… Так вот, всё решил один совершенно случайный эпизод… Я ехал в поезде. На дачу. Обрезать яблони, поразбрасывать навоз… Со мной сидели те же работяги. Железнодорожники. Сначала они угрюмо молчали – чего, собственно, естественно было ожидать от работяг, уже с полгода не получавших зарплату. Потом кто-то из них заметил, как мрамором облицовывают перрон. Действительно – это выглядит очень интересно, когда предприятие, уже полгода неспособное рассчитаться со своими работниками, затевает такой ремонт…

– Какой?

– Как тебе сказать… Когда у тебя денег не хватает на жратву – ты станешь заказывать себе золотой унитаз или облицовывать мрамором ступеньки на крыльце?

– Вряд ли…

– Вот и работяги недоумевали, заметив, какими материалами перрон облицовывается… Нет, они понимали, что это когда-то тоже делать надо; но они никак не могли взять в толк, почему это делают именно сейчас, когда зарплата полгода не плачена, а не, скажем, год назад – когда зарплата, хоть и не слишком большая, но выплачивалась вовремя? И, если уж это делается сейчас – так почему выбраны едва ли не самые дорогие из существующих облицовочные материалы? Они были неглупы и быстро сообразили, что для такого решения должна быть другая причина…

– Какая?– Спросил, было, я, но Абар с удивлением посмотрел на меня:

– А как ты думаешь?

– Ну, я думаю, что… чем дороже материалы – тем проще заложить в их цену "свой интерес" и тем большим он может быть…

– Тогда почему спрашиваешь? Ну, ладно… Короче, до этого они очень быстро додумались и тогда недоумение переросло в негодование – они очень бурно стали выражать своё возмущение, изредка настороженно оглядываясь на меня. В конце концов я не выдержал:

– Чем начальство поносить – лучше б подумали, как и что в этом деле изменить можно…

– А что мы можем?– Последовал вызывающий ответ.

– В одиночку – ничего, разумеется.– Пожал плечами я.– Разве что – угодить в кутузку. За оскорбление личности начальника.– Они замялись.

– Ты, что ль, поможешь?– Настороженно спросил один – и мне показалось, что они сейчас, едва лишь заподозрив в этом, уже чуть ли не готовы разорвать меня в клочья.

– Неужто похож?– Как можно непринуждённее усмехнулся я.

– Да кто тебя знает…– Устало махнул тот рукой.– С виду вы все такие – не определишь… А как копнёшь…

– Да ладно тебе, Инкар! Пристал к человеку!– Оборвал его другой.– Никак, это он твои бабки на мрамор за взятки спускает?

– А я почём знаю?– Отмахнулся тот. Но отвратительная дрожь в коленках у меня уже прошла – я видел, как они сникают, успокаиваясь… Неплохие, в общем-то, ребята – просто загнанные до отчаяния несправедливостью…

…Абар немного помолчал, собираясь с мыслями.

– В общем – слово за слово, договорились мы в тот день до того, что чуть ли не создали революционную организацию.– Наконец вздохнул он.– Ребята горели желанием создать её, вспоминая историю Великой Революции Сонов: "получилось ведь!"… А я пытался остудить их пыл, убеждая в том, что получилось-то, мягко говоря, не совсем то, ради чего всё затевалось… "Ни одна революция в истории человечества не реализовывала то, что провозглашала. Ни при одной революции не получилось так, чтобы её движущая сила не оказалась бы обманутой. Более того – именно эта самая движущая сила нередко попадала в результате в новое, иногда – в ещё более тяжёлое – рабство. И, потом – много вы знаете бескровных революций"?– убеждал я. Парни угрюмо молчали. Видимо, руки у них чесались здорово… "А всё потому, что хитры чрезмерно те, кто движущую силу на бой подымает, чтобы потом в светлое будущее на её горбу въехать – по дороге, её кровью политой… А раз хитры – так перехитрить их надо… Околпачить…– Подал идею я,– Или народу на то умишка не хватит"?– Парни молчали. "Можно и околпачить,– хмыкнул, наконец, один из них.– Да как"?– В ответ я предложил тут же пришедшую мне в голову идею о прокатывании остатков Соновских прихвостней на очередных выборах. Идея заключалась в том, что тайно от текущей власти по стране расползается информация о том, кого желательно посадить в президентское кресло. Это должен быть нормальный человек, желающий и способный сделать то, что действительно нужно народу. Если работяги сумеют распустить этот слух по всей стране – есть шанс, что этот человек придёт к власти, не затратив на это сумм, соизмеримых с национальным доходом за период выборов…– Абар усмехнулся.– Наивно, конечно… Ничего бы из этого не вышло. Я это и тогда понимал – просто нужно было как-то поддержать ребят, вселить в них надежду. И – удержать от разбоя, после которого они неминуемо угодили бы в кутузку… Теперь я уже реально знаю, что это дало примерно треть голосов – не больше… И вряд ли могло перевалить за половину… При самых благоприятных условиях… А тогда… Словом, через пару недель активных встреч и острых бесед я уже был приглашён на тайное сборище, громогласно именовавшееся своими организаторами "пресс-конференция".

– С представителями прессы?– Ухмыльнулся я.

– Да нет,– с улыбкой отвечал Абар,– просто им, я думаю, это слово понравилось – такое звучное и непонятное… Но на этом их наивность, в общем-то, и закончилась. Люди собрались, надо сказать, неглупые и неравнодушные к тому миру, в котором им предстоит жить. Судя по вопросам, которые их волновали… И которые они задавали мне, как будто я заранее знаю на всё ответ…

– Например?

– Например – О представительстве разных слоёв населения и, в частности – их, рабочих – в органах власти.

– Ну, и?

– Пришлось придумывать модели…

– Например?

– Рабочие выдвигают из своей среды представителей (депутатов). При этом выдвигаются наиболее умные, сообразительные, порядочные – те, которым все доверяют и в способность которых представлять интересы остальных все верят. Этих представителей учат, чтобы обеспечить им необходимый уровень образованности, а затем они приступают к выполнению своих обязанностей.

– То есть – после избрания его ещё нужно учить?

– А как же иначе? Соны уже пробовали сделать так, чтобы кухарка правила миром. Как именно она это делает – мы теперь знаем: ей манипулирует всякий, кто умеет и имеет возможность это делать. В своих интересах, разумеется. Что обычно никак не совпадает с интересами тех, кто эту кухарку "выбирал во власть". Поэтому работяги живо согласились, что на кухарке следует поставить крест. И максимум, о чём можно говорить – так это о детях этой кухарки. При условии, что они в состоянии получить приличное образование. Но это уже проблемы государства. Вот они и выдвинули такую идею – не без моей помощи, разумеется: дескать, мы выдвигаем тех, кому доверяем по их порядочности и надеемся на их сообразительность и ум, а потом их учат, и из тех, кто добрался до конца курса обучения, мы уже решаем, кого "пустить во власть".

– Ну, это уже малость поумнее, чем "просто кухарка"… Хотя…

– Хотя Вы хотите от работяг слишком многого…– Усмехнулся президент.– Я был бы доволен, если б они реально следили за исполнительной властью, не вмешиваясь в её работу, но контролируя буквально всё… Лишь бы под ногами не путались… То есть – наблюдение должно быть негласным. Но – тщательным.– Улыбнулся Абар.

– Рабочий контроль?– Усмехнулся я.

– Нечто вроде этого…– Кивнул президент.– Правда, это понятие в известной степени было дезавуировано коммунщиками ещё во времена Сонов, но сам смысл осуществления такого контроля, в принципе, есть. Необходимо только изменить способ его осуществления, разумно и конкретно определить уровень власти участников групп контроля, их полномочия. В любом случае должен действовать тот же принцип, что и в представительстве в органы власти: каждый представитель действует от имени только своих избирателей, то есть – тех, кто голосовал за него, и уровень власти представителя зависит от числа его избирателей.

– А как это реально осуществить?

– Пока непонятно…– Поморщился президент.– То есть – можно, конечно, указать в мандате количество проголосовавших за него избирателей – но мне это не очень нравится, ибо определяет количество поверивших его обещаниям во время голосования, а не число лиц, доверяющих ему сегодня.

– Да, существенно…– Согласился я.

– Ну, и, потом – во времена Сонов депутаты занимались тем, что пытались дорваться до власти и творить законы. Это – в корне неверно. Законы должны творить законники – то есть те, кого этому учили в высшей школе. А депутаты… или "представители избирателей" должны представлять и выражать интересы народных масс. Они должны не творить законы, а ставить проблему. И участвовать в её разрешении законниками – если ума хватит… И – оценивать результат. Об этом был тогда долгий и серьёзный разговор. В принципе, они согласились с тем, что новая роль рабочего депутата – не снискание власти, не законотворчество, а контроль за ситуацией в стране. За спиной депутата стоит государство, поддерживая его полномочия своей силой и мощью, но выдвигают депутата простые смертные – предложением с последующим голосованием.

– Интересная идея… А снимает депутата кто?

– Избиратели.

– Так же, как сейчас?– Я не мог скрыть иронии.

– Отнюдь. Они выдвинули шикарную идею: депутат теряет силу по мере снижения числа проголосовавших за него. Как только их число станет несерьёзным – он вообще никто.

– Несерьёзным – это сколько?

– Ну, сотня-две… За ним должны стоять тысячи. Которые готовы его содержать. Сотне это не по карману просто…

– А как они собираются снижать число проголосовавших?

– Путём прихода в избирательную комиссию и заявления об этом,– ухмыльнулся президент.– Наивные люди… Пришлось посчитать с ними вместе, во что обойдётся содержание постоянно действующих избирательных комиссий.

– И как?

– Успокоились…

– А по-другому это как-то можно сделать?– Вдруг заинтересовался я.

– Пока не знаю.– Серьёзно ответил президент.– Но сама идея – весьма интересна… Скажем так: заслуживает, чтоб о ней не забыть. Вдруг когда-то придёт решение… Слава богу, что они согласились хоть с цензом в виде уровня образования…

– В виде?

– В виде того, что обязательным условием выдвижения депутата является либо наличие необходимого уровня образования, либо наличие достаточного уровня сообразительности, чтобы получить это образование в достаточно короткий срок. В любом случае – к моменту вступления в права депутат должен иметь этот уровень, а когда он его получил – раньше или только что – значения не имеет. Возможность получить образование должна быть бесплатной. Место получения образования – по выбору обучаемого.

– Красиво сказано… А это реально?

– Это реально уже сегодня. Я готовлюсь к снятию абсолютной власти.– Ухмыльнулся президент.– И не хочу, чтобы к этому моменту здесь готовилась банда кретинов, неучей и тех, кто сейчас усиленно учится ими манипулировать…

– Интересная мысль…

– Это – жизнь.– Возразил Абар.– Это – реальная жизнь. Возьми депутатский или парламентский корпус любой страны и проанализируй, какая борьба там идёт за право манипулирования послушным большинством – жутко становится…

– И это – безнадёжно?

– Пока – не знаю.– Загадочно усмехнулся Анас-Бар.– Пока я пытаюсь сам это понять.

– А работяги?

– А работяги – слава богу, что поняли саму суть дела и выразили готовность в этом деле помочь. Без них любые поползновения сверху были бы бесполезны. А так – они сами, стуча себя в грудь, толковали о том, что в депутаты не должны попадать люди алчные, властолюбивые, либо обладающие иными опасными пороками. Они прекрасно понимают, что это могут и должны обеспечивать только сами избиратели. В своих же интересах. Всякий волен отдать свой голос кому-либо или не отдать никому – это его право.

– А если не отдаст никому?

– Тогда голосовать будет сам.

– Как?– Изумился я.

– Вот этого они не знают.– Развёл руками президент.

– А Вы?

– И я пока тоже не знаю.– Вздохнул он.– Но сама идея – до чёртиков интересна… Представь: если человек, делая свой выбор, ошибся – он вправе в любой момент изменить своё решение, сообщив имя своего нового представителя либо отказавшись от представителя вообще.

– Класс… На уровне "декларации прав человека". Да только как это реализовать технически?

– Пока неясно… Будем думать. Вдруг что-то придумаем…

– А кроме института представительства их что-то интересовало?

– Куда там! Даже законодательная власть! Неглупая публика собралась, в общем-то… Я тогда, помнится, даже начал сомневаться в безнадёжности попыток что-то здесь изменить: с такой поддержкой, в принципе, можно рискнуть поворошить малость это бюрократическое кубло – вдруг что-то и выйдет… Они додумались и до того, что правом инициировать процесс принятия нового закона обладает каждый гражданин. При этом инициатор должен подготовить описание нового закона, формулировку (если сумеет), цель принятия закона – описание ситуации, которую этот закон должен будет устранять, и отослать это всё в законодательный орган той территории, на которой этот закон должен действовать. Там текст причёсывается юристами, создаётся нормальный, однозначный, легкочитаемый вариант, который согласовывается с инициатором… На предмет того, не исказилась ли суть. Ну, а если автор не сумел или не захотел сформулировать собственно текст закона – это делают за него, а дальше – по той же схеме. Была б идея этого закона хороша да своевременна… В принципе, я считаю нормальным, если автор сам находит себе по нраву юриста и вместе с ним готовит проект.

– Недурно…– Удивился я.– И это – работяги?– Абар кивнул:

– Ты знаешь, не надо этот контингент так недооценивать. Среди именно квалифицированных рабочих, настоящих мастеров своего дела… бывает, бродят такие идеи, что иным управленцам на голову вверх фору дадут… Они даже до процедурных вопросов додумались…

– О чём?

– О процедуре принятия законопроектов, подготовленных вот тем самым способом…

– И как же?

– Готовый проект рассылается всем представителям и те, ознакомившись с ним, принимают решение. Каждый, разумеется, голосует полным списком голосов своих избирателей. В результате всего этого закон либо будет принят, либо нет. Закон считается однозначно принятым, если за него отдано более 75% голосов. Не принят – менее 60. в пределах этих 15% решение принимает президент.

– А это чья идея?

– Трудно сказать… В общем – совместная. Мы долго обсуждали уровень власти президента и решили, что он должен быть не куклой и не свадебным генералом, поэтому ему следует дать и кусочек законодательной власти… В виде тех самых пятнадцати процентов голосов…

– Мда… Даже не верится, что такие сборища могут проходить так неожиданно гладко…

– Гладко?– Ухмыльнулся Абар.– Напомни мне как-нибудь… На свежую голову. Я тебе дам кассету с записью этой брехаловки послушать. Мало не покажется…– Криво усмехнулся он.– Только – чур, использовать её можно только для личного анализа. Договорились?

– А в летописи?– Хитро прищурившись, поинтересовался я.

– В летописи…– Усмехнулся Абар.– Ладно, используй. Только чтобы она не увидела свет ещё года два, как минимум. А лучше – так, на всякий случай – и вообще, пока я у власти.

– А вдруг Вы продержитесь до моей смерти?– Попытался польстить я.

– Не глупи…– Поморщился президент.– Пожизненных президентов не бывает. Они или уходят сами, или их убивают в конце концов.

– Ну, Соновские ставленники умирали, в основном, от старости…

– Кто тебе сказал?– Ухмыльнулся Абар.– Не верь, юноша: тебя обманули. Есть масса способов сделать так, чтобы совершенно здоровый человек умер от старости… Года за два. А то – и быстрее…– Вздохнул он.– Может, от естественной старости Соны и умирали… Но – смею тебя уверить – далеко не все.– Мне нечего было возразить на это его заявление, сделано с таким видом, что, дескать, "я это доподлинно знаю, но тебе, юноша – уж извини – всего рассказать не могу; если не дурак – сам сообразишь, что к чему".

…За окном серело. Этак мы просидели до утра. С больной головой я добрался до гостиницы и бухнулся в кровать. Через несколько дней я получил очередное приглашение от дежурного по "вечерам у Абара", как эти сборища стали их участники между собой называть. Он просто позвонил мне и назвал время и место. По месту я понял, что это – очередное сборище. И не ошибся.

– Тема сегодня – развитие твоей идеи о "ядрёной энергии для транспорта",– ухмыльнувшись, сообщил Абар.– Только – ты уж извини, но наши привыкшие к секретности ядерщики не поймут присутствия здесь корреспондента, тем более – зарубежного…– Развёл руками он.– Так что,– Абар поспешил упредить начавшее возникать во мне возмущение бесполезной поездкой,– пойдём, я тебе компенсирую потерянное время обещанной кассетой…– Закончил он, немало удивив меня: мне и в голову не пришло, что он ещё помнит об этом… Как-то естественно было для меня ожидать, что он забыл он ней ещё тогда – сразу после того, как произнёс. Но… жизнь мне и на сей раз, и, надо сказать – неоднократно впоследствии – предоставила возможность убедиться, что в отношении Абара такие предположения являются ошибкой…

Но – давайте ближе к кассете. Я постараюсь изложить здесь всё практически документально, как есть. Точнее – просто как можно более точно передать, что я услышал. Запись была сделана не с самого начала – видимо, кто-то догадался включить диктофон, когда страсти уже накалились…

– А они не хотят справедливости.– Ядовито возражал Абар.– Они хотят, чтобы им оставили возможность воровать. И удовлетворять свои пороки. Поскольку при социальной справедливости это невозможно – они будут ей противостоять, сколько смогут. А смогут долго, ибо у них – власть.

– Ну, мы можем этому как-то и помешать…– Самоуверенно возразил кто-то ему в ответ.

– Что вы можете?– Усмехнулся Анас-Бар.– Вы можете управлять государством? Вы можете построить работоспособную модель управления, внедрить её и заставить работать? Чёрта с два! Вы можете только поднять бунт и пролить кровь, а в результате всего этого ваше будущее однозначно определит тот, кто вследствие этого переворота получит власть. Поэтому потрудитесь выбрать его – то есть правителя – раньше, чем затеете переворот – чтобы впопыхах не посадить на трон проходимца. Как показывает практика, они очень быстро туда проскальзывают под шумок…– В зале зашумели. Были слышны отдельные споры, разборки – но громогласно не высказывался никто.

– Выбирать – сложная задача…– Наконец, когда всё более-менее стихло, сказал кто-то.– Всегда проще, если за тебя трудный вопрос решит кто-то…– С сарказмом добавил он.

– Да, но при этом – в своих интересах…– Кивнул Абар. В зале засмеялись.

– Давайте определимся с критериями!– Крикнул кто-то. Как мне показалось – в основном, чтобы поучаствовать в процессе и показать собравшимся, что он знает такое умное слово: кри-те-ри-и.

– Основные критерии головы,– вздохнув, просто ответил Анас-Бар,– есть его ум, порядочность, жизненный опыт. Всё знать, разумеется, невозможно – но, чем больше голова будет знать сам, тем лучше. Я считаю, что в методологии управления, в построении эффективных систем управления я разбираюсь лучше, чем кто-либо из известных мне людей.– Я так понял, что ранее уже обсуждалось, что Абар как-то претендует на роль лидера.– И уж – куда лучше, чем любой из моих предшественников…– С сарказмом добавил он.– Об уровне порядочности которых я тоже наслышан…

– А о Вашей?– Ядовито выкрикнули в зале.

– Хм…– Озадаченно вздохнул Абар.– Давайте сделаем так. Я считаю, что лучший критерий истинности есть практика. Если хочешь понять, чего хочет человек – просто понаблюдай за ним. Или – проанализируй его прошедшую жизнь.

– Логично…– Громко согласился оппонент, но в голосе его как бы звучало подчёркнутое утверждение, что "я не сдался".

– Так вот…– Вздохнув, спокойно продолжил Абар.– Пусть тот, кто найдёт хоть один факт в моей биографии, позволяющий ему… как-то усомниться в моей порядочности, первым бросит в меня камень. Насколько он сам без греха, меня при этом не интересует. Что же касается всех моих бывших подчинённых – найдите хоть одного, кто обвинит меня в несправедливом к нему отношении. Я понимаю, что те, кому хотелось меня подсидеть – могут, конечно, на меня обижаться… Но даже они… пусть попробуют найти факт, на котором можно построить подобное обвинение.– Как мне показалось, с некоторой обидой в голосе закончил он.

– Так безгрешен?– Оппонент, уже будучи заметно поколеблен, всё же не сдавался.

– Ну, все мы в этом мире не без греха.– Вздохнул Абар.– Но я всегда стремился быть справедливым к другим. Насколько мне это удавалось – пусть они сами и скажут. Я думаю, что имею право заявить: найдите хоть один факт.

– Почему?– Уже более заинтересованно, чем вызывающе, поинтересовался "дразнилка". Абар усмехнулся:

– Потому, что сам не могу такого припомнить. Ну, а… если можно так выразиться, кредо моего поведения… Можно, пожалуй, выразить так: наверх я мог пропустить того, кто был сильнее, умнее, опытнее меня. И – достаточно порядочен, чтобы мне нечего было под ним бояться… Остальным я пытался это путь, разумеется, прикрыть. Внизу я подбирал тех людей, которые пахали – просто потому, что им это доставляло удовольствие. И – заботился о том, чтобы результаты их труда были оплачены максимально возможно. Обычно эти люди получали только за реальный результат и – в несколько раз выше, чем могли рассчитывать получить в обычном Соновском производстве. Выше – потому, что не надо было кормить дармоедов, которых я безжалостно изживал. Так что – судите сами…

– Но это всё – только слова…– Сделал последнюю попытку нападающий.

– Отцепись от начальника, Дегуа…– Ответил ему, как я понял, один из организаторов.– Ты упрекаешь его в том, что он чистенький и не голодный, в то время, как ты едва сводишь концы с концами? Так у него на то голова есть. Можешь ты сам до всего того додуматься, что сегодня услышал?

– Может, и могу!– С вызовом ответил Дегуа.– Если получу возможность достаточно долго думать о чём-то, кроме еды!

– Значит, тебе не повезло, Дегуа…– Усмехнулся организатор.– А ему – повезло. Хотя бы в том, что он имел возможность подумать. О чём-то, кроме еды. И то, что он придумал, меня устраивает. Поэтому я готов играть с ним в его игры. Я принимаю ситуацию такой, какова она есть. И, если могу её использовать на своё или общее благо – то пытаюсь. А если кто умеет по-другому – то флаг ему в руки и скатертью дорога. А я посмотрю.– С досадой закончил он.

– Не дуйся…– Послышалось в ответ.– Лучше скажи, насколько мы можем этому чистенькому доверять?

– Мы проверяли его. На двух предприятиях, которыми он верховодил… Мы опрашивали народ…

– А чё ж только на двух?

– Так заплати – мы съездим и на остальные…– Съязвил отвечающий.

– Ну, ладно…– Смилостивился его оппонент.– Так что ж народ?

– Да народ – он тута… В зале.– Послышался шум отодвигаемого стула и тяжёлый вздох – видимо, кто-то из гостей встал, чтоб говорить.– Не, мужики… Не дело вы тут затеяли…

– Ты об чём?

– Да шефа поносить…

– А чё такого?

– Да ничё!– Едва не зло ответил вставший.– Мы при нём хоть знали, за шо спину гнуть. По три зарплаты домой приносили…

– Так и спину гнули ж не за одну?

– А те шо – хоцца, шоб совсем не гнуть, или как? Так иди манну небесную дожидайся! Ходи отак, язык высунувши, по улицам – глядишь, и перепадёт чего-нибудь…– Невинным голосом предложил гость, вызвав заслуженный хохот собрания.– Или – бери берданку и дуй на большую дорогу… Пока из тебя кто-то другой решето не сделает… А шефа не трожь. Он из нас сделал не рабов, а пахарей.– Серьёзно продолжил он, когда шум поутих.– Мы пахали, заранее зная, сколько стоит наша работа. И – зная, на что идём. А он меж тем колдовал, как бы нам чего ещё поверх того перепало…

– А например?

– Ну, он умел, например, в обход налогов нам жратву на завод завозить…

– А это как?

– А так! Махнули, скажем, комбайн втихаря на картошку – а картошку и поделили.

– Поровну?

– Фиг вам! Как пахали, так и поделили. Толпа решила: делить пропорционально закрытым нарядам. То есть – принятым работам. Бригадиры пересчитали, а дальше – токо тягай мешки…

– А родина ж шо? Свою долю не стребовала?

– А хто ж ей скажет?– Ухмыльнулся гость.– Крестьяне? Или мы? Так и те, и другие – не дураки ж, вроде…– Снова с невинной рожей развёл руками он, вызвав одобрительные смешки.

– А шо ты там про рабов толковал?– Вдруг заинтересовался кто-то.

– Ну, шеф глаголет, шо Человек не должен продаваться в рабство, будучи принят на работу. Он толкует, шо работяга не обязан делать чуть ли не всё, что ему прикажут.

– То есть – как?

– Да так… Он просто заключает с конторой… такой договор… в котором писано, шо работник выполняет в интересах конторы… указанную в договоре работу в течение определённого договором времени… А контора за это чего-то делает в интересах работника.

– Чёй-то умничаешь…– Недоверчиво пробормотал кто-то.– Это ж чё она делает в моих интересах?

– Ну, чаще всего – просто платит. Токо ж кто ей запретит рассчитаться картошкой, если в результате всего этого та самая картошка обошлась мне чуть ли не впятеро дешевше?

– То исть как это?

– Да так… Крестьяне налоги платили? Не. Наша контора их платила? Не-а… И мы их тоже не платили. Вот и прикинь… Во что выходит такой "баш на баш"…– Насмешливо пояснил гость.

– Дык, это шо ж – выходит, шо родина больше половины наших заработков откушивает?– Недоверчиво предположил его собеседник.

– Ну, ежели как ты ишо не сообразил – так приходи ко мне, посчитаем на бумаге…– Снисходительно вздохнул гость.– Но это – фигня всё просто… По сравнению с ишо кой-чем…

– Толкуй…– Уже заинтересованно попросили его.

– Шеф ввёл чуток другое отношение к труду.

– То есть?

– То есть – каждый делает то, шо ему нравится. То есть, по-нашенски говоря, всяка лошадь сама выбирает свой хомут. Я режу металл – потому, шо мне то интересно. И потому, шо нихто этого кругом так, как я, делать не умеет. А мне сие приятно.

– Понятно, ну и шо?

– Не перебивай… Вон Карди – спец по краскам. Он может нанести краску на любую поверхность так, шо она потом до скончания веков не слезет… Рети – мастер гайки крутить… Так он на сборке работает… То исть – каждая лошадь свой хомут вроде как нашла…

– Ну, и шо? А у нас шо – не так?

– Не… У вас – послать могут. Приказать. У нас – не бывает. У нас каждый тянет токи тот хомут, который сам себе выберет… И ишо… У нас каждый, кто хочет раскрутить на заводе какое-то новое дело… Запустить, скажем, новое изделие в производство, значится… Так он сначала ходит по цехам, выискивая себе подельщиков… Набирая, то есть, соисполнителей… Ежели наберёт – определяемся с долями каждого… То бишь – с ценой на то, шо каждый из нас свою шею в этот хомут вставит. Как токи договоримся – делаем пробную партию. Потом снова собираемся – обсудить, не передумал ли кто… Потом подписываем бумажки – и с тех пор твоя шея в хомуте.