Текст книги "Серебряный свет (СИ)"

Хмурые свинцовые тучи едва не царапали обожженную, истерзанную землю, затмевая солнечные лучи своими телами и превращая закатный день в серебристо-серый полумрак. Дождь опять усилился – казалось само небо плакало, проливая слезы по тысячам невинных душ нашедшим свое последнее пристанище на этом поле брани, и в мерцающих, серебристых струях воды, печальные фигуры аякаси выглядели еще печальнее, медленно перенося тела недавних противников к месту где бывшие узники навеки обретут свободу в чертогах Предвечной Леди.

Мы победили, но радости от победы не было.

Была лишь грусть, печаль и злость.

И холод. Было жутко, непередаваемо мучительно вновь ощущать этот холод внутренней пустоты. Казалось что в груди поселилась ледяная бездна что жадно пожирала все тепло и эмоции из окружающего мира и меня самого. И в чем-то это ощущение было верным: исчерпанное до дна Пламя жаждало вновь разгореться из жалкой Искры до бушующего Огня, и жадно пило энергию из протестующего мира. Мир замерзал вместе со мною. Не взирая на дождь, вокруг витал снег. Капли воды, на лету обращаясь хрупкими снежинками, укрывали мир пушистым белоснежным покрывалом.

– Холодно... – поежился я, плотнее закутываясь в плащ и плотнее прижимаясь к упоительно теплому боку Сураи. Лишь он, да пылающая внутренним огнем душа сидящей рядом Химари – были источниками тепла в окружавшем меня царстве Хлада. – Слушай, тебе не кажется что это уже становиться нездоровой тенденцией?

– Что именно? – поинтересовалась нэко, тщательно очищая Цукико от крови.

– Как происходит очередная заварушка, или происшествие, так обязательно по ее окончанию я валяюсь без сил... это уже начинает раздражать!

– Ты сам разорвал Объединение, в самый ответственный момент, и Хашан ясно сказал что именно из-за этого ты потратил все силы... – девушка оторвала взгляд от клинка, – чего ты так испугался?

Я криво улыбнулся: Хашан знал многое – но до истины так и не добрался. Сам я бы предпочел не поднимать эту тему в ближайшем будущем, и вообще не говорить о таких вещах, но коль дело зашло так далеко... они имеют право знать. Ведь разорвать Объединение меня заставило такое знакомое для все Творцов чувство – страх. Страх...

– "Погаснуть"...

– Что?

– Когда я создаю Чудеса, то на их воплощение трачу силы собственной Искры, Пламени вернее. Но поскольку Искра это без преувеличения основа всего, души жизни существования то соответственно тратя ее, я рискую. Рискую однажды переоценив свои силы, истратить все без остатка и лишиться самой своей сути. Стать бездушным... тварью что не живет, а существует, а в конце своего существования растворяется в Ничто без надежды на перерождение и посмертие...

Вытащить из Ничто существо способны немногие: Творцы, Всеотец, высшие Престолы Порядка, Лорды Хаоса, и Владыки Пустоты. Но все перечисленные сущности безмерно сильны, могучи и редки. К тому-же редко обращают внимание на других существ, и зачастую априори считают подобных себе, врагами. Так что растворение в Ничто смело можно считать абсолютной смертью.

Смертью что ждет любого кто переоценит свои силы. Смертью что идет за нами по пятам. Мы, молодые Творцы, не умеющие рассчитывать свои силы должны привыкать бояться потратить больше чем нужно, – что для нас тратящих океан сил там, где можно обойтись лишь горстью, весьма актуально. Но мы не должны бояться самих своих сил. Нужно соблюдать баланс между страхом переусердствовать и страхом использовать. А это нелегко для существ, что разумом еще подобны смертным, но силой и возможностями превосходят богов.

Разумеется все сказанное уже никоим образом не относиться к старшим Творцам. Они – существа что стоят за гранью понимания, действительно бессмертны и не ограничены ничем, – лишь воображением. И в созданных ими-же Вселенных всесильны и всеведущи.

И я таким буду – если доживу.

– И ты молчал?!

– Это неизбежные последствия, вторая сторона моей силы если тебе так угодно. Создавая Чудеса я сам рискую и это нормально. Но на самом деле риск минимален – я никогда не замахиваюсь на что-то превышающее мои усилия. Ты сама это знаешь – я ведь всегда был осторожен.

– Знаю, – кивнула нэко, обняла и шепнула: – Не пугай нас так больше! Пожалуйста!

Мелкие льдинки с легким звоном падали на мою одежду.

Не стоило ей говорить даже этого, не стоило... но и держать в секрете уже было нельзя: внутри Химари все еще являлась той Хранительницей что встретила меня в первые мгновения моей жизни. Верность и честь возведенные в абсолют и усиленные виной... Вина исчезла смытая новым смыслом в ее жизни, а вот остальное лишь усилилось. Нэко хорошо скрывает эти черты характера, но иногда – они прорываются наружу. Рано или поздно она бы догадалась просить напрямую "Юто, каковы последствия растраты сил?" и кто знает как бы все обернулось тогда. Ведь ложь в семье неприемлема.

А правда, слишком горька.

– Ничего обещать не могу. Жизнь все-таки.

– Эх, мало тебя дедушка порол! – улыбнулась Химари.

Я скромно отмолчался в ответ. Не то чтобы дед не пытался меня выпороть, но процесс поимки и наказания стопорился уже на первой стадии. Словить существо что может в мгновение ока перемещаться в пространстве и времени можно лишь когда оно ослаблено либо добровольно идет на это. А поскольку я мазохизмом не увлекаюсь, предпочитая здоровые отношения без физических увечий – приходиться общаться словесно. Правда и тут дед отличился. Фигню говорят что японский на ругательства скуден, – столько пристойного и культурного, но от этого не менее обидного мата как от разбирающего последствия моих выходок деда, я еще не слышал ни от кого.

– Господин, мы закончили, – устало прислонившийся к камню Арго был как нельзя вовремя, избавив меня от дальнейших расспросов и упреков Химари. Душа гордого "Они" ярко пылала горечью, скрытой тоской и яростью – настолько он был уязвлен участью противников. Он был воином гордым и в чем-то даже благородным, желал достойных сражений, а эта битва... достойной ее назвать язык бы не повернулся. Это была бойня! И Арго, жаждал вцепиться в глотку Кукловода за оскорбление самого понятия "Битвы", желал уничтожить Кабал за тысячи бессмысленно загубленных жизней... И хотел достойно провести в последний путь погибших. Но даже этого нам было не дано. Слишком много забрала у нас эта бойня. Слишком дорого мы заплатили за прегрешения и ошибки... Нам надо было срочно уходить. Потому он грустил. Гордый и верный демон-рыцарь...

Кивнув ему, я с помощью нэко поднялся и опираясь на Сураи, направился к братской могиле людей, проходя мимо расступающихся впереди и идущих следом аякаси.

Тонкая изморозь жалобно хрустела под ногами.

Пройдя мимо застывшего Хашана я мельком взглянул на исчерченный трещинами лик Эмблемы и шагнул к самому краю котлована. Образованная магическим ударом яма была почти доверху заполнена телами бывших марионеток. Не лучшее пристанище для людей, но... у нас уже не было сил дать им достойное погребение.

Пришлось ограничиться общей могилой.

Всяко лучше чем валяться под открытыми небесами.

Наверно мне стоило бы произнести речь, проводить мертвых достойными словами, ободрить екаев, но... слова путались в голове, пытаясь спрятаться поглубже, стыдливо отворачивались и уходили. Поняв что так и стою ничего не говоря я просто произнес:

– Мы отомстим, обещаю! – И кивнул Кёко. Засияли золотом руны регалии, отдавая последние крохи накопленной силы. Столб огня взвился под небеса, лизнул их, – на время прекращая их плач, ударил в лицо тугой волной сухого воздуха с примесью пепла, – заставив Сураи, ожесточенно зафыркать и недовольно отвернутся, померцал несколько мгновений и опал, оставляя лишь рдеющие угли и хрустящий на зубах соленый пепел. Жар из ямы доносился такой что земля по краям начала стремительно высыхать, испуская клубы пара, а трава – желтеть.

...Реквием мы остановили ценой всех своих сил. Взорвавшаяся алая звезда могла превратить половину Японии в обугленную пустыню и пришлось действовать очень быстро, стараясь спасти других и спастись самим любой ценой. Такой ценой стали наши силы. Все до капли мы отдали Таме – запершей взрыв в Мистическом Доме и оживившему древние легенды о сдерживающем гнев богов демоне, Хашану. Разумеется всё мы не сдержали, но на фоне того что могло бы быть – несколько квадратных километров выжженной до состояния стекла земли – невеликая цена.

– Да упокоятся их души в мире и покое. И да будет к ним милостив Эмма-о. – Печально сказала Химари, наблюдая как остывая укрываются тонкой темной пеленой, рдеющие угли.

– Что толку от мира и покоя когда ты уже мертв? – я с грустью отвернулся от могилы и кивнул тем немногим аякаси у которых остались силы: "Закапывайте" – Им уже не нужны наши слова, они уже никогда не обрадуются жизни и никогда не увидят солнца... они уже мертвы, и находятся в мире что намного лучше чем наш... надеюсь на это. А все что нам остается – покарать виновных.

Ледяная бездна в моей груди пожирала остатки эмоций, оставляя лишь то немногое что удавалось отвоевать силой воли. А это была в основном лишь печаль.

– Мы найдем их, – с страстной убежденностью в голосе ответил Арго, – и они пожалеют о содеянном.

Я кивнул, отмечая усталые, отмеченные тенью печали лица окружающих. Смешно, но екаи – кровожадные и не человечески жестокие существа сейчас жалели тех кого по представлениям людей должны были воспринимать лишь в качестве добычи. На деле, потусторонние монстры оказались человечнее иных людей...

– Тогда, осталось лишь решить как мы будем добираться до дому. – Весьма актуальный вопрос если учесть что до Ноихары примерно с пятьсот километров, а сил даже на обычный телепорт не осталось ни у кого.

Лица окружающих помрачнели еще больше когда все дружно представили в какой именно яме мы оказались. Ману из окрестностей мы вытянули на недели вперед, ближайшая деревня аякаси довольно далеко, да и не пустят нас в нее. Не такой толпой. А ближайшие поселения людей... лучше нам там не появляться. Дед будет очень недоволен...

– Думаю я могу открыть врата Духов, – Хашан, как всегда оказался моей палочкой-выручалочкой. – Благо крови пролилось сегодня достаточно. Но тебя я не протащу. Извини, но на это никакой крови и никаких сил не хватит.

Немного покопавшись в начавшей пошаливать памяти, я смог вспомнить что успешность прохода тропами темных духов, напрямую зависит от духовной массы воспользовавшихся ими. Если масса слишком велика – есть вероятность разрушения тропы с последующим попаданием в не самые приятные уголки мира духов. Ну, а если масса слишком мала – духи могут и напасть.

– Но остальных ты проведешь? – уточнил я.

– Думаю да... – неуверенно протянул Архивариус, встряхнул головой и уверенней добавил: – Да, проведу!

– Хм... – я задумчиво оглядел аякаси и наткнулся на решительное лицо Химари.

– Я тебя здесь не оставлю – сказала нэко прежде чем я успел открыть рот.

– Да я...

– Я тоже, – вмешалась Тама, не давая мне закончить фразу, – а то еще влезешь в какую-то неприятность, как ты умеешь... И любишь!

Я вдохнул. Выдохнул. В конце концов – они взрослые, умные (иногда) аякаси, и вправе решать за себя. Хотят мокнуть вместе со мною – их право. Правда вот странность – при мысли о долгом путешествии под проливным дождем сам я, не ощутил ни малейшего отвращения. Да мне хотелось домой, в теплую постель с кружечкой чая и конфетами, но... попутешествовать как обычный человек мне тоже хотелось.

– Ладно, кто хочет остаться – пусть остаются, остальные... Хаш?!

– Я понял.

Хотели остаться все, но в конце концов остались лишь те чья духовная масса была слишком велика для хрупких троп мира духов и истощенного Хашана, плюс Сураи, ну, и разумеется – Химари. Цицерона я отправил с весточкой для деда, а семерку обзаведшихся во время боя стильными серебристыми плащиками, и наотрез отказавшихся уходить бакэнэко ("Мы взяли на себя обязанность охранять вас, и эту обязанность с нас еще никто не снимал!") выпихали всем миром, кидая выразительные взгляды на потупившуюся Химари – от которой эта кодла кошачьих и подхватила дурные мысли. Хашан договорился с пришедшими на поле битвы темными духами, дав им плату кровью погибших, кидающие прощальные взгляды аякаси ведомые Архивариусом, исчезли в радужной пелене, кровавая арка растеклась водой, и мы, наконец, остались одни.

Подсадив меня, Арго с тихим вздохом закинул на спину негромко позвякивающий сверток и пошел вперед, торя нам путь и попутно высматривая возможные засады. Вновь начал капать дождь, и Химари, не желая мокнуть, отдав плащ Тамамо, приняла кошачий облик и забралась ко мне, – с удобством устроившись под плащом, свернувшись клубочком и греясь об горячую, и, не смотря на ливень, сухую, шерсть Солнечного льва.

– Юто, – спустя некоторое время заговорила Тама, – а что делать в случае истощения... Пламени? Как помочь?

– Подслушивала?

– Вы слишком громко разговаривали, – невинно ответила лиса, проигнорировав тот факт что разговаривали мы шепотом, вокруг никого не было (кроме Сураи, но он все время был рядом со мною) и подслушать нам могли лишь по нитям связи. Например, по связи фамильяр-хозяин.

– Самый банальный вариант – ждать, – я погладил мурчащую кошку по спинке, и покосился на безумно завидующую той лису. Тама и сама была бы не прочь посидеть в тепле да уюте, но уйти с остальными не давало чувство долга и ответственности. А забраться ко мне – гордость. – Если не вычерпывать все – то можно восстановиться, да еще и стать сильнее. Еще вариант помочь, присутствием – я вновь с намеком погладил Химари. Сама близость родственной и любящей души согревала, возвращая на место пожираемые эмоции и заставляя отступить холод в груди. Замораживать мир своим присутствием я по крайней мере перестал. – Живое тепло вкупе с искренними эмоциями: любовью, сочувствием, волнением очень помогает восстановится после обширных затрат Пламени, ну и последний вариант – поделиться.

– Своей Искрой? – уточнила лиса.

– Угу. – В стороне, возле кривой сосны, мелькнул ярко-алый хвост. Кёко, – в обличье гигантской лисы накручивавшая круги по окрестностям, заинтересовалась вылезшим на свою беду из норки кроликом. В эмоциях лисы мелькнул азарт...

– И... как?

– Разрешить. А дальше Творец и сам сделает. Даже если без сознания или на грани смерти... – записанные на уровень сути инстинкты и впаянная в нее же "наследственная" память и так делают за нас многое, а в случаях когда разум уходит, оставляя тело и душу в одиночестве – делают все.

– А если мы поделимся с тобою, ты сможешь отправить нас домой?

– Смогу, но не стоит. Как я уже говорил Химари, утрата Искры – смерть, окончательная и бесповоротная. Чуть ошибешься, возьмешь больше чем можно и конец! Не стоит так рисковать ради чуть более быстрого возвращения домой.

– Жаль. – Жалобный кроличий писк и запах свежей крови чудно аккомпанировал ее словам. Оставляя за собою тонкую алую капель, мимо с добычей в пасти пробежала Кёко, вызывая обильное слюноотделение у Сураи и пару завистливых взглядов в свой адрес. Судя по лукаво-довольной морде кицунэ – именно такого эффекта она и добивалась. Проводив ее глазами я сочувствующее похлопал льва по холке и развернулся к Таме.

– Может сядешь наконец? – от прямого приглашения лиса отказываться не стала. Села как миленькая и попыталась скрыть блаженный вздох. Иронично заулыбавшись, я прижался к ней спиной, лиса меня обняла и дальше мы ехали в тишине, нарушаемой лишь мурлыканьем Химари, и шелестом дождя.

Медленно, но верно, мы выходили из гор к обжитой людьми местности.

***

Ливень омывал серое полотно дороги настоящими ручьями мутной воды с примесью листьев, колотил по зонтику стараясь выбить его из рук, срывал листья со стены деревьев за моей спиной, барабанил по перекладинам торий, и пытался коварно вымочить мою одежду. Но руны держались, отбивая все поползновения обманчиво мягкой стихии.

Покрутив головой я не заметил никаких признаков приближающейся машины и обратился к своему соседу по остановке:

– Чудная погодка, правда?

Меховая гора раскрыла огромную пасть и прогудела нечто что можно было интерпретировать как согласие. Вообще мой неразборчиво гудящий собеседник был личностью колоритной, загадочной и принадлежал к роду екаев. Громадная гора бурой шерсти, очертаниями напоминала вытянутый кверху колобок, обладала громадными глазами – в глубине которых горели огоньки алых зрачков, гигантской пастью на пол тела с шикарным набором впечатляющих клыков (и отвратным запахом!) кислым выражением на морде и нелепыми стоячими ушами, похожими на кроличьи.

Внешность явно неординарная и уж точно не добрая.

Про источаемый запах я пожалуй промолчу – нет в человеческом языке слов описывающих его.

Зашумел в отдалении двигатель. Мгновенно насторожившись я повернулся в сторону источника шума и разочарованно вернулся на место. Машины по этой дороге ездили, вот только редко и в противоположную сторону. А вот в нашу сторону – не было еще ни одной.

С тихим писком с деревьев слезла парочка мелких екаев. Забавные зверушки напоминающие меховые клубочки подкатились ко мне, залезли под плащ и зонтик и жалобно запищали, вызывая раздраженное гудение "соседа".

Покосившись на него я негромко сказал:

– Даже не думай! – и дождавшись пока чудовище угрожающе сопя не вернется на место, взял на руки умилительных малышей. Под плащом завозились и на мир неприветливый высунулась сонно щурящаяся мордочка белой кошки. Дремавшая на шее нэко решила посмотреть с кем-же я там вожусь...

– Милые, правда, Химари?

– Милые, – согласилась нэко, недовольно глянула на "соседа" угрожающе сощурилась и скрылась из виду. – Хочешь забрать?

– Если они не против... Вы ведь не против? – спроецировав на них немного теплых эмоция, я добился целой бури восторженного писка и прыжков. – Будем считать что не против... Прелести! – с наслаждением потерся щекой о мягкую шерстку. Екайчик был не против, наоборот только больше обрадовался.

– Смотри не растекись от умиления, – ехидно донеслось из-под плаща.

– Не надейся, – я вновь потерся щекой о пузо малыша и насторожил уши. Сквозь шум дождя раздавался далекий гул двигателя. Ехала машина. И с нужной нам стороны.

Шелестя по мокрому асфальту шинами, из-за угла, ослепив светом фар, резко вынырнул белым пятном грузовик, быстро приблизился и плавно остановился подсвеченной огнями габаритов, фар и салона, горой разгоряченного металла. Фыркнул двигатель, уменьшая обороты. Открылась дверь и озабоченный мужской голос поинтересовался:

– Ты потерялась, малышка?

Ответить я не успел, отвлеченный движением слева. Не дожидаясь ответа из машины показался круглощекий улыбчивый мужчина средних лет в камуфляжном дождевике, поставил ногу на ступеньку, как и я привлеченный движением повернул голову... и именно этот момент выбрал сосед для своего эффектного появления.