Текст книги "Серебряный свет (СИ)"
Автор книги: Аноним Ardos
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)
– А ты способен?
Так и не ответив на вопрос я посмотрел сквозь бумагу. Я видел этих семерых даже отчетливей чем стоявшую рядом Химари. Семь екаев: Старый толстощекий и пузатый тануки с ироничным и одновременно внимательным взглядом – сейчас попивающий сакэ из громадной тыквенной бутыли, седовласый, крючконосый тенгу в одеждах ямабуси, с недовольством полирующий тускловатый и древний даже на вид клинок – один из засунутых за пояс парных мечей, одновременно слушающий еще одного из семерки – нетерпеливо расхаживающего из стороны в сторону, четыреххвостого старого лиса в одежде синтоистского жреца со стальным посохом в руках.
Рядом с тенгу расположился еще один екай – скелет в алых и потрепанных самурайских доспехах. Воткнув свое копье в землю он общался с наверно самой примечательной из собравшихся екаев – нэдзуми. Издавна это слово как и означенный им екай, стали нарицательными. Нэдзуми или крыса – так называли мелких порочных и трусливых людишек без чести, моральных принципов и совести. И точно такими-же были нэдзуми-екаи. Мусорщиками, убийцами и ворюгами, без зазрения совести пожирающими слабых и раболепствующими перед сильными. Хитрые, жестокие и изворотливые екаи...
Но эта представительница своего племени отличалась от своих сородичей – это было видно и по уважению сквозившему в жестах скелета, и по душе екая. В ней чувствовалось достоинство, твердость и мудрая честь. Белая ворона среди крыс...
Ну и последняя пара екаев вызывала удивление. Юки-онна и аме-онна. Екай моря и дождя и екай снега и льда, спокойно сидящие рядом на стволе дерева, вызывали некий диссонанс от такого соседства. Холод и вода редко встречались вместе и хотя и не враждовали, но и редко объединялись. А эти две женщины не только объединились, но и судя по всему, даже дружили. Взор Творца не обманешь...
Вся семеркам расположилась в каком-то укромном месте, на берегу моря и явно что-то обсуждала. И меня явно не ожидали, несмотря на указанное время встречи. Иначе не подскочили бы так при моем появлении: ощетинившись оружием и заклинаниями.
– Нам тут не рады – с легким сожалением сказал я сидящей у меня на руках, Химари.
– Как неприлично – мурлыкнула кошка, перетекая в прыжке в иное обличье. Взмахом Цукико расколола застывшие в воздухе ледяные копья морской девы, довольно взмахнула алым бантиком на конце хвоста и закончила фразу: – а ведь так просили прийти!
– Амакава Юто, я так понимаю? – опасливо косясь на с намеком покачивающую клинком Химари, кашлянув спросил лис.
– Верно. – кивнул я призывая духа воздуха. Рядом со мною появилась небольшая точка, завертелась стягивая токи воздуха, уплотнилась окончательно превращаясь в смерч, и фигура воздушного элементаля зависла в воздухе, ожидая приказов. Усевшись на пружинящее гибкое тело я насмешливо посмотрел на аякаси и отпустил сковавшие их путы. – Я так понимаю меня вы не ждали?
Шум прибоя... умиротворял. А море вкусно пахло рыбой, горечью соли и йода.
– Мы не думали что вы способны на такое, – вместо лиса ответила нэдзуми.
Я вздернул бровь ловя ее взгляд. Химари оперлась на элементаля за моей спиной. Ее белые волосы чуть развевались от легкого ветра испускаемого стихийным духом. Я чувствовал легкую насмешку источаемую нэкой и твердую уверенность в своих силах, смешанную с решимостью уничтожить любого кто попытается напасть. И старейшины это чувствовали не хуже меня. Во всяком случае поднявший было копье скелет и обнаживший клинки тенгу, спрятали оружие и сделали вид что просто стоят рядом.
– Мне считать это оскорблением?
– Признанием заслуг, – она твердо встретила мой взгляд, и лишь выдержав необходимую паузу отвела глаза. – О Звездном Дитя что приручило саму Тамамо-но-Маэ ходит много слухов. Мы должны были удостовериться в их правдивости.
Звездное Дитя? Впервые слышу! Возможно так меня прозвали вольные аякаси, но сейчас это не так важно. А вот слухи понесшиеся по весям иных существ – это уже хуже. Мало ли кто услышит...
– И как?
Екаи переглянулись общаясь между собою без слов.
– Выше всяческих похвал – ответил мне добродушным баритоном тануки. – Дикие не врали. А кицунэ не приукрашивала.
– ...напоить ее было глупой идеей – хмыкнул тенгу. В ответ на эту фразу я лишь улыбнулся: Тама была старше всех их вместе взятых и даже в подпитии могла себя контролировать... когда хотела. И она уж точно больше понимала в интригах и словосплетениях чем я или эти екаи – им она ничего не сказал сверх того что хотела.
– ...она ничего нам не рассказала – нежным колокольчиком прозвенел голос снежной девы.
– ...но, мы спрашивали у нее, да и у других аякаси... – совсем по юношески усмехнулся лис.
– ...и мы убедились... – голос скелета был скрипуч как несмазанное колесо телеги.
– ...что вы сильны... – повинуясь воле морской девы море застыло. Шум прибоя стих.
– ...и готовы принести клятву сильному! – хором закончили старейшины. Выпрямились и замерли, создавая атмосферу торжественности.
Я хмыкнул на это заявление и посмотрел на море. Семь пребывающих в человеческом облике екаев терпеливо ждали моего ответа. Они так старались сделать все с хоть какой-то торжественностью что я мгновенно понял: я не могу...
– Ты можешь приманить рыбку? – ...не разрушить эту атмосферу!
Повисла тишина перебиваемая лишь криком далеких чаек. За спиной, тихо хихикала Химари.
Аме-онна с застывшей на лице неестественной улыбкой и грацией потерявшей половину нитей марионетки, спустилась к морю, постояла там недолго и все с той-же улыбкой вернулась назад – неся на вытянутых руках большую рыбину.
– Сойдет – оглядев дар решил я. – Вы можете быть мне полезны... я приму вас.
– Кхе... знаете... господин Амакава... вы хм... – даже нэдзуми не смогла найти слов.
– Странный – подсказал я, – ты права – я странный. Но не сделай я этого, вы бы тут стояли как истуканы качая головами в такт и делая вид что абсолютно преданны, соглашаетесь со всем и тому подобное... а потому заканчивайте с пафосом и решайте – примете вы мою руку или нет. Но учтите – я мгновенно посуровел и обвел и стальным взглядом. – Если откажетесь ничего страшного, но если будете болтать лишнего...
Я не закончил фразу, но окончание и так было понятно. Болтунов никто не любит, я – особенно!
– Никто ничего не скажет – шумно прочистив горло, ответил мне тануки. – Мы знаем цену слов, и даже ваше маленькое представление не смогло поколебать нашу решимость.
– Ну тогда, начинайте!
***
Последний шаг по бесконечно длинной лестнице из черных камней и я вышел в небольшую пещеру. Ступил на радужную мозаику выстилавшую поверхность и позволил себе миг полюбоваться открывшимся зрелищем. В центре пещеры высилось небольшое древо. Его звенящие серебристые листья покачивались на несуществующем ветру, темный ствол переливался изумрудными искрами, а алые плоды горели рубинами среди листвы. Нежная мелодия творения Творения, тихим перезвоном серебристых струн витала над этим местом. Местом что не видел никто кроме меня.
Местом что являлось сердцем растущего мира.
Каждый мой шаг сопровождался волнами сияния, переливами огня растекавшихся по мозаике открывая взгляду запечатленные на ней аспекты Творения. Дойдя до дерева я помедлив прикоснулся к стволу. Мои пальцы легли на холодную изумрудную кору, погрузились в нее как в тягучую воду и я, почувствовав как ладонь обхватывают чужие пальцы, вытащил руку вытягивая обитателя древа.
– Ты долго – укорил меня дух отпуская пальцы, и разглаживая плащ.
– Я знаю. Извини...
– Не страшно, принес?
Вместо ответа я показал ему сверкающий гигантской драгоценностью в моей руке камень душ. Он подошел ближе и мы вместе нависли над камнем, любуясь его структурой, переливами заточенных в нем душ.
– Сильный... его надолго хватит...
– Но у нас мало времени, – с сожалением ответил я. – Приступим к делу?
Мой собеседник поднял голову и на его лице, зеркальным отражением растеклась такая знакомая улыбка. Моя улыбка...
– Начнем!
Глава 25. Разбивая обреченность
...
– Юто!!! Ты меня слушаешь? – сердитый голос деда клинком ворвался в мои мысли, заставил вздрогнуть и посмотреть на него. Дед, прекратив расхаживать из стороны в сторону, и что-то вещать, оперся руками на стол и теперь сверлил меня взглядом.
– Что? – судя по его эмоциям и взгляду, – думаю он много чего хотел мне сказать, ведь его затянувшаяся на полчаса речь о недостойном моем поведении и выходках во дворце Императора бывшая шедевром цветистых оборотов (маскировавших мат) и сравнений, была бессовестно пропущена мною мимо ушей. Но... вместо этого он, устало вздохнув, махнул рукой, сел напротив, налил себе саке, выпил и со стуком поставив пиалу на стол уже более спокойно спросил:
– О чем задумался?
– Ты что-то слышал о массовых пропажах людей? – помедлив, разбил я повисшую тишину.
– Что ты имеешь в виду? – насторожился он.
Протянув руку я качнул пальцем свежесрезанную веточку расцветшей сакуры, и остановив взгляд на начавших падать, но застывших в воздухе розовых лепестках принялся рассказывать...
– ...Начали пропадать люди, – тануки носивший имя Горо был озабочен не на шутку. Если сказать точнее – он боялся! Боялся неизвестности и того что могло стоять за невинными на первый взгляд исчезновениями людей. – Вначале пропадали старики и молодежь из глухих деревень, затем, судя по рассказам Диких, и в больших городах, причем в значительных количествах.
– Как вы обнаружили пропажи?
– Совершенно случайно, – нэдзуми в отличие от тануки была скорее заинтригована и больше жаждала разгадать загадку, чем помочь людям. У ее ног сидел целый десяток сородичей, выглядевших – в отличие от полностью человекоподобной Куо, – крысами, но крысами прямоходящими, высотой сантиметров тридцать, и одетыми в кимоно с накинутыми поверх хаори. На хаори был вышит кандзи «скрытный». – Мы часто торгуем с затерянными деревеньками. Люди в них больше верят в духов чем городские и с ними можно торговать... с некоторыми предосторожностями разумеется – поспешила уточнить она, увидев как я нахмурился. – Наши товары довольно востребованы людьми, и торговля идет... шла, ходко.
– А чем торговали? – уточнил я. Химари – мурлыкающая на коленях, недовольно покосилась на подошедшую ближе чем было дозволено крысу. С намеком облизнулась и нэдзуми, отскочив, спрятался за ногу Куо. Нэко довольно потянулась и сменила положение.
– Амулетами, оберегами, металлом, продуктами, услугами иногда... разным в общем. – Аякаси пожала плечами и отослала прочь провинившегося сородича. – В основном мелочи конечно, но торговля шла и это главное...
– Хм...
Немного помолчав Куо перешла к главному:
– Два месяца назад, один из наших аякаси привез товар для одной деревушки, находящейся среди горных долин. Куромо – так его звали, был в хороших отношения с теми людьми, часто с ними общался... наверно даже дружил... По его словам, он сразу понял что с людьми было что-то не так: они были похожи на... марионеток.
Я резко подался вперед.
– В каком смысле?!
– Внешне те же люди, но странно двигающиеся, и странно ведущие себя: вели себя будто не узнали его, не пускали в свои жилища хотя до этого не брезговали и пищу разделить, в поселении отсутствовали мелкие детали привычной жизни, потерялись многие привычки... – на этих словах я понимающе кивнул. У каждого человека есть какие-то личные особенности, движения, – заметные хорошо знающим его людям: наподобие привычки потирать подбородок во время раздумий, или постукивать пальцами когда хорошее настроение... Мелкие и зачастую незаметные для самого человека, эти привычки и выделяют его из толпы, придают некую индивидуальность и их потеря, сразу кидается в глаза... Тем кто знает человека достаточно хорошо! – ...Иногда, когда им казалось что он не видит, они начинали двигаться совсем как Амико недавно: подобно марионеткам потерявшим управляющие нити кукловода, но все еще способным двигаться. Да и еще... в деревне чувствовался остаточный след присутствия екая.
– Что он предпринял?
– Ничего. Он ушел к другому поселению, отдал им товар и лишь затем, вернулся... деревня была пуста!
– Пуста? Сколько времени прошло со времени его отлучки до прихода?
– Примерно час.
– А каково население деревни?
– Триста... мм... – Куо задумалась.
– Триста восемнадцать человек! – рыкнул Нагоми.
Кивнув скелету я задумался.
Итак, что мы имеем? Деревня за три сотни душ исчезла менее чем за час и следов насколько я понял потерявшиеся люди не оставили... Перед исчезновением люди вели себя странно и напоминали поведением марионеток, а в деревне чувствовалось присутствие чужого духа... Мне на ум приходит только один екай способный на такое. И насколько я помню, он состоит в Кабале...
– Мне надо поговорить с Куромо.
– Не получиться, – вместо Куо, ответила мне Амико.
– Почему?
– Он исчез, – печально покачала головой аме-онна, – предупредив нас он бросился искать потерянных друзей и спустя сутки исчез.
Нетрудно было предположить куда делся несчастный Куромо – его убрали. Почерк Кабала вне всяких сомнений. Эти ублюдки не ценят ни чужих, ни своих жизней!
– Ладно... Сколько пропало людей?
– Пять деревень исчезло полностью – лис был крайне серьезен, в его голосе физически ощущалась жажда убийства. – К тому-же много людей пропало в городах... В целом примерно две – три тысячи...
– Две-три тысячи? – скептически переспросил дед. – Это колоссальная цифра. Ты уверен что они говорили правду?
– Ни капли лжи, – подтвердил я.
– Странно... Я не слышал о массовых пропажах людей в последнее время...
Я равнодушно пожал плечами.
– Теперь слышал.
– Надо сообщить Кругу. Пропажи людей – епархия Якоин, они займутся этим делом.
– А смысл? – я перевел взгляд на него. – Они уже не справились со своей задачей и по сути, сами допустили подобное... Сами разберемся.
– Значит так! – дед хлопнул в ладони и поднялся. Посмотрел на меня сверху вниз. – Не вздумай соваться в это дело в одиночку! Я подниму связи, освещу это дело и сообщу остальным кланам – раз упустили начало так пускай отдуваются сейчас.
– Думаешь хорошая идея? – с явным сомнением спросил я.
– Да. Не вздумай лезть туда!
– ...Ладно, – неохотно согласился я.
Проводив взглядом его спину, скрывшуюся в коридоре, я заметил в пустоту:
– Плохо же ты меня знаешь, деда... – вот чего я не буду делать категорически, так это давать деду демонические контракты: с такими неточностями в формулировках и с допусканием такого количества лазеек в построении фраз они ему противопоказаны. Ведь я не буду лезть в это дело – я уже в него влез! А это уже совсем другое дело...
Хе! Кое-кому, нужно тщательнее следить за словами!
Улыбнувшись про себя, я "щелкнул" по нити чужого присутствия и вышел из кабинета.
Повисшие в воздухе лепестки сакуры закружились в ленивом круговороте танца, постепенно возвращаясь на ветвь. Спустя несколько секунд, лишь легкое покачивание цветов говорило о том, что их кто-то касался.
Тамамо обнаружилась на веранде за углом. Сидя на коленях, лиса недовольно потирала нос и фыркала.
Неслышно подобравшись сзади, я навис над ее плечом и с толикой ехидства в голосе полюбопытствовал:
– Носик зачесался?
Вздрогнув от неожиданности лиса медленно подняла голову встречаясь со мною взглядом. Спустя несколько секунд она, стерев с лица выражение удивления, ответила:
– ...Да вот что-то захотелось почесать... – и взгляд такой невинный-невинный. Бедная лисичка просто не знает что от нее хотят... Лицедейка!
– Ааа, – понимающе протянул я, ухмыляясь. – Ну ты смотри, а то говорят что такое бывает если лезть куда не просят... подслушивать например...
– Я не подслушивала! – возмутилась лиса.
– Ага, верю-верю. – отмахнулся я. – Готовься, мы скоро выходим.
– Куда-то собрались, молодой человек? – бабушка как всегда, появилась не вовремя.
– Да так... – стушевался я. – В деревню, прогуляемся...
– И опять не пообедав?
Уверив бабушку что исчезать не поев мы не собираемся, я отправимся будить что-то заспавшуюся сегодня Химари.
Зайдя в свою комнату я оглядел творившийся тут бардак и решительно принялся за уборку всего лишнего. Покормив довольно зажужжавшего жука, мимоходом отвесил знатного пинка под хвост развалившемуся посреди комнаты Сураи, отправляя эту разленившуюся скотину на воздух. (Недовольно заворчавший лев выбрался на улицу и завалился спать прямо на клумбе...), смахнув разоспавшихся феечек со стола, я отправил их в далекий полет к дереву, из-под кровати, за хвост, вытащил и швырнул в чашу источника принявшего обличье змеи водяного духа, заглянув в примостившийся в углу череп и не став выгонять собравшихся там на день светлячков, удовлетворенно осмотрел опустевшую комнату и подобрался к кровати.
– Химариии, вылезаай, – фальшиво пропел я, сдергивая одеяло. В последний момент, высунувшаяся из-под него рука помешала мне это сделать. – Я знаю что ты там!
Ответом мне стало неразборчивое, но явно неодобрительное бурчание из недр кровати.
Повторив попытки сбросить одеяло на пол я добился лишь того что нэко, в дополнение к одеялу накинула на голову подушку, и не обращая внимания на мои потуги, преспокойненько заснула. Решив сменить тактику, я пошарил под одеялом и нащупав кончик хвоста, изо всех сил дернул.
С воплем – "Няяя!" Химари подскочила в постели.
– Юто!!! – плачуще воскликнула кошка, баюкая пострадавший орган.
– Ты наконец проснулась? – осведомился я поднимая подушку. Пристроив ее на место посмотрел на обиженную кошку. – Ты не забыла что именно должна сегодня сделать?
Обида в глазах нэко сменилась паникой когда она вспомнила что именно ей предстоит сделать. Причем сделать с самого, благополучно ею проспанного утра. Окончательно сбросив одеяло, она заметалась в панике пытаясь одновременно одеться, найти свой клинок и расчесаться. Вспомнив что оружие она оставила в своей комнате, бросилась туда едва не запнувшись об покрывало и растянулась на полу поскользнувшись на упавшем с тумбочки листе серебра.
– И смысл уже так торопиться? – присев рядом, поинтересовался я, накладывая обезболивающее заклятье на ушибленную коленку кошки. – Все равно уже нет смысла бежать сломя голову. Ты все проспала!
– Но они же ждут!
– Не беспокойся, – я отмахнулся от восклицания нэко. – Мы придем к ним в точно назначенный час. Обещаю. А сейчас одевайся, бабушка ждет нас на обед.
Благодарно чмокнув меня в щеку, Химари скрылась в своей комнате.
Пожав плечами я криво усмехнулся и направился на кухню. Химари лучше не знать, чего мне будет стоить выполнить обещание. Мировые потоки времени исказить не так уж и просто...
Но тем не менее, пришли мы вовремя.
Солнце стояло в зените когда мы покидали поместье, но когда пройдя сквозь непрозрачное зеркало портала мы вышли на поляну размещенную в непосредственной близости от ствола меллорна, в воздухе витала утренняя предрассветная свежесть.
Петля времени сомкнулась.
На поляне стояли бакэнэко пришедшие в клан. Семнадцать бакэнэко, из которых три ребенка и шесть мужчин, терпеливо ждали Химари, привлеченные обещанием избавления от постоянно гнетущего их страха, – страха потерять себя.
Выйдя из портала, я отступил на край поляны, увлекая за собою Таму, и предоставляя нэко полную свободу действий. Что делать дальше, она отлично знала сама. Вытащив Цукико из ножен, девушка медленным шагом устремилась вперед.
Среди бакинэко очень выделялась одна семья: отец, мать и дочь. И если мать и маленькая нэко выглядели нормально, и лишь выражение застарелого отчаянья искажало их лица, то отец... его принесли закованным в путы. Безумие прочно охватило своими объятиями нестарого в общем-то кота, стирая выражения разума и осмысленности в глазах, наполняя их жаждой крови, хищно заостряя черты лица. Надежды на исцеление не было. В таких запущенных случаях, все что могли подарить бакинэко его родные и близкие – смерть!
Это было милосерднее чем стать сгустком вечно жаждущего крови безумия.
Неудивительно что когда они увидели подходившую к безумцу Химари с клинком наперевес, девочка разрыдалась. Мать обняла ее, развернула спиной к корчащемуся в пароксизмах безумия... зверю и тяжело кивнула Химари. Застывшая над рычащим в бесконечной злобе берсерком, нэко горько улыбнулась, оглянулась на меня и взмахнула клинком. Серебристое лезвие рыбкой мелькнув в воздухе, заставило отшатнуться хмуро сгрудившихся вокруг бакинэко, и как в воздух погрузилось в тело по звериному завывшего от боли мужчины.
Я никогда не забуду то выражение неверия и лучики пробившейся надежды, расцветшие на лицах аякаси, когда проклятье безумия стекло с кота, как волна с побережья, оставляя выражение недоумения и изумления тихо перетекших в счастье, когда он, стряхнув рассеченные цепи, смог осознанно обнять свою семью.
Мое творение в очередной раз не подвело меня.
Грустно и в тоже время ободряюще улыбнувшись, при виде счастливо бросившейся в объятья отца девочки я кивнул окруженной благоговейно застывшими екаями Химари, дернул за рукав Таму, и мы тихо удалились с поляны.
Этот триумф, принадлежал Химари, и только ей.
***
В этой, расположенной чуть в отдалении от остальных, усадьбе, время казалось застыло навеки. Ветер не смел потревожить ветви деревьев в саду, молчали птицы, замерли в воздухе гирлянды фонариков на просторной веранде, бессильно повисли в воздухе язычки воздушных колокольчиков... Ничто и никто не тревожили покой ее обитательницы, желавшей уединения.
Словно сама природа откликаясь на ее зов застыла, повинуясь желаниям.
Но наше появление разбило эту гнетущую ауру недвижности.
Кивнув недвижно замершим перед входом стражам-"они" я открыл калитку и тихий скрип со звоном расколол тишину овладевшую домом. Шумно вздохнули застывшие и почти не дышавшие демоны, сменили позу напряженного ожидания на более свободную, зашелестел ветвями сад: растущая в нем расцветшая вишня, уронила несколько лепестков на гладь круглого озерца. Застывшая зеркальная гладь зарябила, заиграла отблесками солнца, и в такт ей запела-зачирикала певчая птичка, устроившаяся на ветвях кряжистого дерева. Зазвенели мелодичным перезвоном ветра хрустальные колокольчики.
Приветственно качались голубые огоньки каменных фонарей когда мы проходили мимо них по усыпанной белоснежным песком дорожке, направляясь к дому. Поднявшись на крыльцо я кивнул Таме на широкую веранду:
– Подождешь пока здесь?
Лиса согласно махнула хвостом, глядя в сторону сада.
– Давай.
Войдя в дом я тщательно закрыл дверь и активировал барьер. По стенам пробежались тусклые цепочки рун, замерцали и впитались в стены без следа. Разувшись, я спокойно прошел по увешанному свитками с изречениями мудрецов прошлого коридору, качнув своим присутствием искры сторожевых духов и вышел в просторный зал. Пробивающиеся сквозь изрисованную мотивами жизни и леса рисовую бумагу солнечные лучи, ярко освещали его, окутывая предметы искристым ореолом чистой энергии.
Она была там.
Застыв пред алтарем, молитвенно сложил ладони и преклонив колени она замерла в ожидании меня. Ее многоцветные шелковые одежды разложенные веером по вишневому полу напоминали распушенные хвосты радужных павлинов, однажды увиденных мною в Вечнолесьи. Острое лисье ухо чуть шевельнулось когда я вошел в зал, но она более ничем не показала что заметила мое присутствие.
Остро пахло сандалом.
Дымящаяся палочка благовоний стояла на алтаре рядом с блюдечком молока и живой ветвью вишни.
Переступая через огненно-алые пушистые хвосты с белоснежными кончиками, я пересек зал и став слева от алтаря, оперся спиной об массивный столб.
– Ты обдумала мое предложение?
Шевельнувшись, кицунэ откинула алые волосы с лица и посмотрела на меня. Зрачки в золотых глазах напоминали вертикальные нити.
– Что если я откажусь присоединяться к твоему клану, наследник Амакава? – последние слова прозвучали с обжигающей ненавистью.
Я с наслаждением потерся спиной о гладкое дерево прежде чем ответить:
– Есть два варианта дальнейших отношений. Интересно? – лиса промолчала потому я продолжил. – Первый вариант: ты уходишь. Я не буду препятствовать тебе и ты просто уйдешь. Уйдешь лелея в сердце ненависть к моему клану, ненависть за свое поражение и заточение... Рано или поздно, но ты поддашься ей и она завладеет тобою, – я знал о чем говорю. Ее суть лежала у меня в буквальном смысле на ладони, и лучшим доказательством тому было отсутствие ее возражений. – Затем, ты начнешь предпринимать какие-либо враждебные действия против моих вассалов, друзей, семьи... И однажды, ты добьешься успеха и сможешь навредить кому-либо из них, – я добавил в голос стали. – И вот тогда, я найду тебя! Найду и перепишу! Перепишу твою суть, душу и разум. Девятихвостая кицунэ Кёко-Но-Мио исчезнет уступив себя другой личности. Другой кицунэ! Ты исчезнешь, изменишься! Твое место займет другая кицунэ, – та кто будет абсолютно мне верна и преданна... та кому я смогу доверять!
Лицо Кёко осталось бесстрастным, но внутренне, она содрогнулась от такой перспективы.
– А второй вариант?
– Я его уже озвучивал тебе. Ты остаешься. Приносишь клятву верности мне и живешь здесь. Живешь, учишься, любишь и оставляешь прошлое за спиной... я даю тебе шанс начать все с начала. Начать новую жизнь!
Она печально улыбнулась.
– Прошлое не оставить позади так просто.
– Значит у тебя будет больший стимул постараться.
Повисла тишина. Тихо напевала нежную песню про распускавшиеся весной цветы Тама. Ее черный силуэт на фоне колеблющихся теней отбрасываемых ветвями деревьев, мелькал за стеной, легонько шелестели зажигаемые фонарики.
– Ты знаешь что твоя спутница пытается нас подслушать?
Я весело рассмеялся. Мир может перевернуться, солнце погаснуть, но любопытство Тамамо, будет всегда. Эта лиса – неисправима!
– Если бы она не пыталась, я бы очень удивился!
Озадаченно промолчав, Кёко погрузилась в размышления. Застыв взглядом на тлеющей палочке, она глубоко задумалась, по ее лицу едва заметно мелькали скрытые тени. Скрытая доселе аура просто пылала ураганом чувств. Эмоции сменяли друг-друга одна за другой, но всех их, придавливал отточенный разум тысячелетней аякаси. Необычное зрелище. Кёко в разрушениях полагалась на разум, а не на чувства. Возможно у нее есть шанс измениться...
Не став мешать кицунэ я залюбовался ее душой: рубиново-алое пламя, золото времени и непоколебимая белоснежность воздуха сплетались в тугой шар эфирных связей и структур. Сильная душа. Слабее Тамы и значительно, но тоже весьма сильна. Чуть сильнее Химари и Карнажа... Думаю на уровне Цицерона и Эйрин. А в дальнейшем, станет вровень с Арго.
– Я согласна, – отвлек меня от созерцания голос кицунэ. Потушив взглядом палочку, она развернулась ко мне и упершись ладонями в пол склонила голову. – Я, тэнко Кёко-Но-Мио, приношу клятву верности Амакава Юто...
Полный текст клятвы занимал в развороте лист пергамента в локоть длиной и описывал буквально все нюансы вассальства. Но Кёко и тут выкрутилась, принеся клятву именно мне, а не моему клану. Хитрая...
Приняв клятву я дождался пока связи магии не скуют нас вместе и призвав лису идти за мною, резко распахнул перегородки. Как я и подозревал Тама сидела прямо за ними: потерпев неудачу с попытками магического подслушивания лиса просто прислонилась ухом к стене, и когда я раздвинул перегородки закономерно провалилась вперед, падая на гладкие деревянные плиты, выстилавшие святилище.
– О, а я тебя как раз искал! – неискренне обрадовался я.
Подозрительно покосившись на меня, Тама поднялась и отряхнулась.
– Зачем?
Я развернулся одновременно указывая ладонью:
– Знакомься, это Кёко, и отныне, она наш товарищ.
– Мы уже знакомы, – медленно ответила мне Тамамо, лишь сейчас заметив кто стоит у меня за спиной, и глядя на Кёко настороженным, даже немного враждебным взглядом.
Повисла напряженная тишина.
– Вот и отлично, – поспешил разрушить ее я. – Теперь ты отвечаешь за нее!
– Что?!!!
– Покажи ей все, объясни и все такое, а я пошел... – я заторопился к выходу.
– Юто! Ты не можешь так поступить со мной!
– Уже поступил!
Ах! Да!
– Кёко! – обменивавшаяся враждебными взглядами с Тамой, кицунэ посмотрела на меня, и едва успела словить брошенный мною предмет – выкованный из тончайших золотых листов веер "Миг солнечного заката". – Он тебе пригодится, – пояснил я в ответ на недоуменный взгляд и поспешно покинул поместье. Закрыв за собою калитку, прислушался и уловив закручивающуюся спираль силы, улыбнулся. Теперь Тама будет знать как подслушивать важные разговоры без спросу!
Да я мстителен. Но месть так сладка...
Отпустив стражей, я посвистывая веселую песенку зашагал по гладким плитам широкой тропы. Громадные магнолии высаженные по ее краям, сплетали свои ветви на высоте двух человеческих ростов, образуя настоящий живой коридор сплошь усеянный цветами.
Химари ждала меня в крытой беседке притаившейся у самих корней меллорна – неподалеку от поляны где исцеляли бакинэко. Покачивающая ногой нэко, сидела на скамье и чему-то мечтательно улыбалась. При моем появлении она встрепенулась:
– Закончил?
Кивнув, я сел рядом, прислонился к теплому боку счастливой нэко и достал выданный бабушкой список. Пробежался по нему взглядом и недовольно скривился: Овощи, одни овощи и почти нету мяса! Подумав немного я своим волевым решением вычеркнул всю ботву из списка и заменил ее более достойными вещами: рыбой, мясом и сладостями. Полюбовавшись преображенным листком удовлетворенно спрятал его в карман.
– Бабушка Сава тебя убьет, – с улыбкой на лице заметила Химари.
Я лишь отмахнулся.
– Ничего она не понимает в нормальной пище.
– Ну-ну, – весело покивала она. – Я посмотрю как ты это скажешь ей за ужином.
– Скажу что ты меня заставила.
– Хм... – нэко запнулась. – Я промолчу...
Иронично покосившись на Химари, я отметил новую, незамеченную мною прежде, деталь в ее облике. Розовая древесная лилия вплетенная в волосы, мягко сияла отпечатком искренней благодарности и чистых, невинно-детских эмоций. Не нужно было быть гением дабы узнать кто и за что подарил этот цветок.
Выскользнув из объятий, я спрыгнул со скамьи и протянул кошке ладонь.
– Прогуляемся?
Согласно прикрыв глаза, Химари приняла мое предложение.
***
Продукты мы взяли в таверне, содержимой переродившимся в екая духом гурмана. Акайо носивший прозвище «Толстый» и при жизни любил хорошо поесть, а после смерти и перерождения, его пристрастие к пище и вовсе переросло в настоящую манию. Как следствие, в таверне «Сень цветущей розы» можно было превосходно поесть и взять лишь лучшие продукты для дома. Чем и пользовалась ба...
Остановившись перед рощей кветов, я тщательно упаковал продукты и вручил их Айе. Проснувшаяся фугурума, блеснув белоснежностью одеяний, проглотила сверток и исчезла в мгновение ока, оставляя нас одних. Запоздало пожелав ей доброго пути и главное (!) целостности продуктов, я коснулся разума Тамы. Лиса все еще была занята выяснением отношений с Кёко, а водоворот их схватки лишь набирал силу. Решив не трогать решительно настроенную кицунэ я оборвал связь.
