Текст книги "Королевский брак, или Не трать мое время (СИ)"
Автор книги: Анни Кос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
Глава 14. Марсела Вальс
Ножка в розовой атласной туфельке отбивала монотонный ритм уже четверть часа кряду. Идеально ровно, как заводной механизм. Крохотный бантик, расшитый алмазной крошкой, переливался на солнце всеми цветами радуги. По плетеной мебели зимнего сада плясали разноцветные солнечные зайчики, в пышной кроне ухоженных домашних пальм нежно чирикали певчие птицы, однако хозяйка всей этой роскоши, леди Марсела Вальс, пребывала в отвратительном настроении.
Она извлекла из неприметного кармана в складках юбки миниатюрные часики, взглянула на циферблат и недовольно поморщилась. Хорас Гейб опаздывал уже более чем на двадцать минут, что даже для него было верхом безалаберности. До недавнего времени шеф-покровитель академии и по совместительству благодетель самой Марселы ценил договоренности и сроки. До недавнего… Да.
Пожалуй, сейчас Марсела была вынуждена признать, что странности в поведении любовника начали появляться довольно давно. По капельке, тонкими черточками, крохотными несуразностями, но довольно регулярно. Совместные выходы в свет, дорогие подарки, увеселительные прогулки за город – это всё отвлекло Марселу от главного и не дало заметить вовремя: Хорас начал ускользать из её крепких объятий.
Марсела встала и прошлась по оранжерее, ловя в начищенных стеклах свое отражение. Безупречное, как и всегда, соблазнительное, волнующе-привлекательное и невинное одновременно. Идеальное для встречи с любовником, который вот-вот объявит во всеуслышание о грядущей свадьбе.
О нет, не с ней, прекрасной светской королевой и грозой столичных дев, виконтессой Дюари, бывшей фавориткой его величества Кредигуса Мейба Пятого, а с некой дамой, за имя которой Марселе пришлось выложить кругленькую сумму секретарю Хораса.
– Вы точно не ошиблись? – девушка нахмурила идеально выщипанные и подведенные брови, вчитываясь в копию письма, отправленного Хорасом своей матушке. – Это более чем странный выбор. Он мог предложить руку любой, а выбрал эту… – она состроила презрительную мину и легким щелчком пальцев отправила письмо в камин, – …слов нет.
– Никакой ошибки, – слегка поклонился секретарь. – О чем бы ни болтали досужие сплетники, именно она станет новой леди Гейб.
– Забавно. Впрочем, это мы еще посмотрим, – тихонько отметила Марсела, жестом отпуская секретаря. – Оплату вам пришлют вечером. Благодарю.
Разумеется, она не подала вида, что в курсе планов своего покровителя. Слезы бессилия остались тайной для всех, кроме атласных подушек в спальне, а извечный страх остаться одной был безжалостно загнан в самые дальние закоулки души. Слабость и разочарование не то, чем Марсела собиралась удерживать возлюбленного. Ввот платья в её гардеробе стали чуть более провокационными, а совместные с любовником ночи – гораздо более жаркими. На какое-то время это дало иллюзию безопасности, но от осознания неизбежности хотелось выть волком.
Сказка, усыпанная розами и бриллиантами, должна была дойти до логичного завершения, и у леди Марселы имелись серьезные подозрения, что произойдет это со дня на день.
– Прости за опоздание, дорогая.
Она, как и много раз до этого, не услышала его мягких шагов, лишь слегка вздрогнула от внезапного горячего поцелуя, опалившего обнаженную шею.
– Я не сержусь.
Тонкие пальчики нежно прошлись по его щеке, игриво коснулись губ, но тут же отстранились. «Сегодня, – с тоской отметила про себя Марсела, изучая знакомое до последней черточки лицо шефа-покровителя. – Он выбрал именно этот день, чтобы рассказать».
И оказалась права. Легкие замечания ни о чем, несколько дежурных комплиментов, пара острот, то есть светская беседа в лучших её проявлениях, сменились рассуждениями о призвании и долге.
– Знаешь, Марсела, иногда мне кажется, что я недостаточно ценю то, что имею. Забываю, как важно проявлять внимание к по-настоящему дорогим людям. Думаю, настало время это исправить.
Он вынул узкую бархатную коробочку и опустил её на стол, аккурат между фруктами, кремовыми корзинками и фарфоровыми чашками.
Марсела смущенно улыбнулась и приоткрыла крышку. На темном бархате бриллиантовой россыпью сияло роскошное колье с единственным каплеобразным рубином в самом центре. «Ну, вот и прощальный дар. Откуп и извинения за то, что будет сказано после», – мысленно вздохнула красавица.
– Позволь мне, – Хорас встал и хозяйским жестом подхватил украшение, затем помог девушке подняться. – Прелесть истинной драгоценности должна быть подчеркнута блеском камней.
Разумеется, он вроде бы случайно прикоснулся к нежной шейке и полуобнаженным плечам. И конечно, она слегка вздрогнула от этой неожиданной ласки. Ритуал был соблюден в полной мере, алый камешек занял предназначенное ему место, подчеркнув хрупкость ключиц и соблазнительно указывая на низкое декольте.
– Однако у меня есть и печальные новости, – Хорас вздохнул и хотел уже перейти к сути, но Марсела опередила его, мягко коснувшись наманикюренным пальчиком его губ.
– Не мучь себя, я знаю, любимый, – мурлыкнула она волнующим голосом. – Ты не свободен в своих решениях. Титул, обязанности, долг перед семьей.
– Не сердишься? – его руки как-то незаметно перекочевали на её талию, притянули, не давая отступить.
– Что ты, – усмехнулась она. – Обиды – это для простолюдинов и черни. А я люблю тебя и поддержу любое твое решение.
– Даже свадьбу с другой? – осторожно уточнил он.
– Особенно её, – она положила руки на его грудь, скользнула пальцами под полы молочного сюртука, пробежалась коготками по тонкой ткани рубашки, дразня и провоцируя одновременно. – Ты должен достигать и завоевывать, мой огненный лев, – она облизнула губы и чуть запрокинула голову, позволяя ему полюбоваться изящной шеей. – Однажды ты унаследуешь все, чего добился твой отец, а это немало. Брак должен упрочить твой высокий статус, а не ослабить его. У его величества нет сыновей, думаю, тайна личности следующего монарха уже не совсем тайна.
– Не торопи события. Кредигус не хочет подписывать приказ о назначении наследника. Он что-то затеял, – заметил Хорас. – Всю тайную службу поднял на дыбы, едва землю носом не роет, ищет что-то.
– Уверен, что не кого-то? – уточнила красотка, шумно вдыхая аромат его духов. Волнующий, сладкий, с терпкой ноткой. Как же она будет скучать без этой острой сладости!
– Хороший вопрос… К чему он?
Она немного отстранилась, подарив любовнику снисходительный взгляд. Потом намотала на палец вьющуюся золотистую прядь, заставив Хораса склониться ниже.
– Я знаю о короле много личного, мой дорогой. Совсем личного. К примеру, что, несмотря на отсутствие детей, любовь, та самая огромная и чистая, всё же настигла монарха. Давно, еще в молодости. Не знаю, были у той интрижки последствия, но… будь внимателен.
Лицо Хораса на мгновение окаменело, а плечи светской красавицы оказались зажаты совершенно не любовной хваткой.
– Почему ты говоришь это?
– Потому что хочу тебе добра, милый, – она мягко положила свою ладонь поверх его. – Я умею думать наперед и выбирать друзей. У нас обоих блестящее будущее. Вместе, порознь, не имеет значения. Хотя уверена, если спустя какое-то время мы оба захотим продолжить близкое знакомство, такая мелочь, как брак, не станет препятствием. Только пообещай мне кое-что.
Она ловко избавила его от сюртука и принялась расстегивать пуговицы рубашки. Одну за другой, нарочито медленно, будто насмехаясь.
– Что именно?
Он потянул край пышной кружевной юбки вверх, коснулся изящной ножки в белоснежном чулке. Дыхание Марселы сбилось, по оранжерее прокатился полустон-полувздох, когда губы Хораса проложили дорожку поцелуев к пышной груди.
– Что останешься моим другом. И… не станешь постоянно таскать униформу своей службы, – хохотнула она. – Тебе не идут темные тона.
– Ты всегда сможешь снять с меня неугодную одежду, – пообещал он, подхватывая любовницу на руки.
Мир предательски качнулся, но Хорас уже опустил девушку на широкий садовый диван с подушками. Его руки вновь скользнули под юбки, прошлись выше кружевных подвязок, обхватили округлые бедра. Фривольная забава превратилась во вполне оформившееся намерение.
– Пожалуй, займусь этим прямо сейчас, – выдохнула она, выгибаясь ему навстречу. – И прямо здесь!
* * *
Спустя приблизительно полчаса, когда полностью удовлетворенные друг другом любовники попрощались, Марсела дотянулась до серебряного колокольчика на столике и позвонила в него не по-женски настойчиво. На звук явилась вовсе не горничная или кто-нибудь из домашней прислуги, а мужчина, облаченный в неприметную серую одежду.
– Слышал?
– Да.
– Что скажешь?
– Он в курсе происходящего. Модуляция голоса и резкие изменения в поведении, когда вы упомянули ту давнюю историю, подтверждают мои догадки. Возможно, пока не представляет, что искать, но знает, что подозрения небеспочвенны.
– Вот и я так думаю, – Марселла села поудобнее, старательно поправила подвязки на чулках, нимало не смущаясь того взгляда, которым её наградил мужчина в сером. Потом расправила и опустила юбки, подобрала с пола туфельки с алмазными бантиками, наскоро подколола шпильками распустившиеся каштановые локоны. – Пусть за Хорасом приглядывают, думаю, с его возможностями и моими знаниями мы успеем добраться до цели первыми.
Она небрежно махнула рукой собеседнику, отпуская его, но мужчина замешкался.
– Моя леди. Если мы одержим победу в этой игре, точнее, когда мы её одержим, вы выполните своё обещание?
Она встала, неспешно подошла к мужчине, положила руки ему на плечи, слегка приподнялась на носочках, чтобы дотянуться до его губ.
– Конечно.
Глава 15. Взлом с умыслом
Первым делом следовало изучить обстановку, убедиться, что с момента его прошлых визитов в канцелярию заведенный порядок не изменился, как не поменялась и система охраны. Что было бы странно: управление совета Архитекторов и министерство были скованы бюрократическими препонами в сотни раз сильнее, чем преступники – кандалами.
Уж кому-кому, а Эдварду Лодли было хорошо известно, как легко сломать замки и разомкнуть цепи, и как сложно справиться с бумажной волокитой. Как говорил покойный дядюшка, постоянными в этом мире остаются три вещи: человеческая жадность, тараканы в головах и бюрократия.
Справки от нотариусов, прошения адвокатов, заключения экспертов, многочисленные разрешения, дополнения и уточнения, договора об отсрочке погашения задолженностей, акты и предписания, выписки из банков и служб контроля, медицинские и магические освидетельствования – вот малая часть бумаг, с которыми Эду пришлось повозиться в процессе оформления дядюшкиного наследства несколько лет назад.
Боги знают, сколько сил и времени сожрала эта бессмыслица, поэтому к канцелярии совета, живому сердцу управленческой машины, у тогда еще свежеиспеченного маркиза Дрэйтвинда выработалась стойкая и, что забавно, вполне взаимная неприязнь.
Нет, сказать, что кто-то из этих канцелярских крыс желал зла лично ему, бастарду сестры почившего Арчибальда Лодли, было нельзя. Более того, каждый третий сотрудник канцелярии выразил юноше сдержанные соболезнования. Вот только помочь с оформлением документов на наследство не спешил, вынуждая обивать пороги кабинетов снова и снова. Справки, печати, подписи, отрывные корешки и выписки словно нарочно прятались в недрах пыльных кабинетов или терялись в архивах.
Кончилось тем, что гадкий характер юного маркиза дал о себе знать в самой неожиданной форме. От острых фразочек и ехидных замечаний страдало душевное спокойствие бравых служителей закона, а неприятности в виде поломок дорогостоящего оборудования упорно преследовали всех, кто не желал проявить расторопности в деле Эдварда Лодли. Несколько месяцев негласного противостояния завершились блистательной победой маркиза: наследство было официально переоформлено.
И тут Эда ждала очередная неприятность. Арчибальд, оказывается, влез в колоссальные долги не только перед частными кредиторами, о чем юный наследник был уведомлен заранее, но и перед короной. Сумма, указанная на листочке с пометкой «для внутреннего пользования» и заверенная подписью почившего дяди, вызывала немое восхищение. Это ж как надо было вывернуться, чтобы задолжать столько?!
Ответа Эдвард так и не узнал: единственный дядин особняк на краю столицы был похож на доходный дом среднего уровня потрепанности, и документов там не содержалось, доверенных секретарей у маркиза не имелось, а кухарка в дела хозяина не лезла.
Впрочем, значения это не имело. Эдвард и так отлично понимал, что сражается не столько за титул или имущество, сколько за добрую память единственного человека, питавшего к нему искреннюю приязнь.
Несмотря на то, что Эдвард был бастардом.
Несмотря на то, что его рождение стоило жизни Элейн, любимой сестре Арчибальда.
Несмотря на то, что мальчишка по характеру получился не просто сорванцом, а сущим наказанием, позором и проклятием любого уважающего себя семейства. Впрочем, свое к таковым Арчибальд никогда не причислял.
– Это вам. Личный дар вашего дяди. Велено вручить, после того как вы уладите все формальности.
Старенький нотариус явился в особняк на следующее утро после окончания бумажных войн и сунул в руки юноши запечатанный золотым воском плотный картонный пакет.
– Что там? – Эдвард взвесил пакет на ладони. Тот казался легким и пустым, только в одном уголке лежало что-то тяжелое.
– Понятия не имею, – пожал плечами служитель закона.
Внутри обнаружились золотые карманные часы и короткая записка: «Подарок твоей матери. Используй с умом и не попадись, малолетний дурень. Люблю тебя». Несколько странное наставление от умудренного жизнью аристократа смутило бы кого угодно, кроме Эдварда. Он слишком хорошо знал пристрастия дяди к разного рода авантюрам и полное пренебрежение тем, что считалось приличиями в высшем обществе. Впрочем, общество в долгу не осталось, заклеймив Арчибальда безумцем.
Хорошие были времена. Душевные.
Часы оказались вовсе не часами, титул – удобной ширмой, а сам маркиз обнаружил, что балансировать на грани закона и беззакония необычайно выгодно. К тому же его собственный магический потенциал, впервые соприкоснувшись с магией времени, существенно повысился. Это было странно, ведь обученные маги в один голос утверждали, что данные у юноши очень посредственные. Однако смотреть в зубы подаркам судьбы – дурной тон. Дает – и хорошо, ведь могла бы и ударить. Так что своей жизнью Верткий Эд был доволен, искренне наслаждаясь остротой ощущений и абсолютной свободой.
Грызло только одно: он не имел ни малейшего представления, как столь редкий артефакт попал в руки матери. Дядя никогда не говорил о прошлом, все разговоры о родителях Эда пресекал на корню, раз за разом утверждая, что ему рано знать о таких вещах, а когда наступит время – он сам все поймет. Теперь же вопросы задавать было некому, годы шли, прошлое яснее не становилось, и Верткий Эд твердо решил копнуть поглубже в поисках нужных сведений. И с этой точки зрения желание Грейс Колти порыться в секретном архиве оказалось как нельзя более кстати. С ключом-то всяко проще, чем без него.
Маркиз нервно сунул руку в пустой карман жилета. Без артефакта Эд чувствовал себя если не голым, то каким-то уязвимым. Неприятное ощущение, единственным плюсом которого было обострение всех остальных чувств.
С другой стороны, в том, что хронометр в надежных руках, сомневаться не стоило. Эд невольно усмехнулся, вспоминая, как Грейс упрямо закусывала губы и отчаянно врала, стараясь оторвать завороженный взгляд от старинного сокровища. Она совершенно точно не передаст хронометр властям, слишком уж манит её запрещенная магия. Возможно, её изящные пальцы уже принялись за исправление поврежденных силовых потоков, вычерчивая в воздухе непонятные остальным знаки и линии.
Представлять Грейс за работой оказалось неожиданно приятно. Почти так же, как ощущать её прикосновения к собственному лицу и груди. Да, испуганные и вынужденные, совсем не похожие на манерные ласки аристократок или развязные намеки той же Гортензии, но такие живые и настоящие! Полные одновременно ярости, страха и какого-то необъяснимого соблазна. Слишком женственные для той, что упрямо старалась говорить только о найме мошенника.
Мысленно обругав себя за совершенно неуместные рассуждения, Эдвард сосредоточился на насущных проблемах. Солнце плавно катилось к закату, канцелярия должна была вот-вот закрыться для посетителей. Пора.
Для верности он провел разведку трижды: дважды в рабочее время и один раз ближе к полночи. И только убедившись, что все в порядке, приступил к делу.
Попасть днем в приемные кабинеты было легко. Раздобыть липовый пропуск в закрытую часть здания – немного сложнее. Пробраться в приватную библиотеку, минуя стражу, – довольно затруднительно. Зато дальше всё пошло как по маслу. Дежурившей в тот вечер хранительнице Эдвард назвался сотрудником отдела учета и показался весьма перспективным с точки зрения романтических отношений мужчиной. Слегка измененная внешность, природное обаяние, пара ненавязчивых знаков внимания – и вот Эдварда уже пригласили зайти на чай, в комнате для персонала, мол, очень уютно.
– Я так люблю ночные дежурства, – ворковала смотрительница, дама не юная, но вполне еще привлекательная. Пухленькая ручка разливала душистый травяной отвар по чашкам, на столе красовалась домашняя выпечка трех видов, что однозначно служило бы аргументом в пользу дамы, будь Эд лет на десять постарше. – Это так романтично: тишина, полумрак, мерцание свечей. В ночную смену библиотекой почти никто не пользуется, так что и работы нет. Есть время помечтать.
Она включила музыкальный кристалл, потом вроде невзначай погладила руку посетителя, передавая сахар, и вспыхнула от смущения, как адептка-первокурсница. Вздохнула прерывисто, старательно прикрывая улыбку краем чашечки. И Эд не подвел:
– Знаете, а мне тоже нравится уединение. Может, потанцуем? Конечно, мы не так уж хорошо знакомы, но сегодня такой удивительный вечер… Вы ведь не откажетесь?
Глава 16. Вопросы вместо ответов
Он встал и замер в поклоне, ожидая решения смотрительницы. Мысленно отметил, что та довольно неплохо справилась с волнением и заставила себя церемонно кивнуть, выдержав положенную на сомнения паузу. А вот ладошку в его протянутую руку опустила слишком поспешно. Смущенно ахнула, когда сильная мужская рука обхватила её талию. Вздрогнула, но покорно прижалась к его груди, старательно отсчитывая про себя шаги.
Вперед, назад, снова вперед, поворот, легкий наклон спиной вперед. Она двигалась довольно изящно, Эд даже заподозрил, что, возможно, недооценил прыть и ловкость дамы.
– Вы прекрасно танцуете.
– Благодарю, – в её голосе прозвучали соблазнительные нотки. – Вы отличный партнер.
– Пока рано делать выводы.
– Да, у нас еще много времени до рассвета, – чувственно выдохнула она, стараясь дотянуться до его губ. Но внезапно сбилась с шага и как-то смущенно отметила: – Так душно, голова кружится.
Остановилась, повернулась к окну, прижала кончики пальцев к переносице – и внезапно качнулась, теряя равновесие. Эдвард кинул взгляд на настенные часы – точно по графику – и подхватил даму на руки.
– Я что-то устала, простите, – она душераздирающе зевнула. – Дайте мне минутку…
А тут же сладко засопела прямо у него на руках.
– Почему же минутку, энья? – Эд опустил свою ношу на диванчик у дальней стены. – Можете спокойно отдыхать еще часов пять-шесть. Здоровый сон, знаете ли, – залог хорошего цвета лица.
На диване оглушительно всхрапнули. Эд подумал секунду и подсунул под голову смотрительницы самую высокую подушку.
– Так удобнее?
Присел рядом, вынул из внутреннего кармана женскую шпильку, украшенную мерцающим алым камнем, аккуратно пристроил её в пышную прическу дамы, но руку не убрал, замер с закрытыми глазами.
– Ого! – удивленно отметил через минуту. – Воистину, я вас недооценил. Какая бурная и, кхм, дерзкая фантазия. Одобряю, будет что вспомнить в старости. Добрых вам снов, энья.
С этими словами он вынул шпильку и сжал пальцами камень. Алая горошинка с треском лопнула, голову дамы на мгновение окутало мерцающим туманом. Смотрительница счастливо улыбнулась во сне и соблазнительно облизнула губы. Эд качнул головой и поднялся: даже для него, совсем уже не зеленого недотроги, женские фантазии иногда оказывались откровением. Нет-нет, никакого осуждения, вкусы у всех разные, но в круг лично его интересов ни черные корсажи с шипами, ни наручники с цепями не входили.
Остывший чай с сонным зельем был безжалостно выплеснут в камин, чашка тщательно вымыта и наполнена заново. Эд убедился, что в комнате не осталось лишних вещей, и вышел. В том, что дама не станет его искать и даже не упомянет о его визите, он не сомневался. Она будет верить, что бурные страсти кипели на самом деле, причем не только в служебной комнате, но и в подсобке, помещении картотеки и даже на уютных диванчиках читального зала. Узнай об этом начальство – и прощай любимая работа, а в том, что работа была отчаянно любима, Эд теперь не сомневался.
Пора было идти в закрытую часть хранилища. На дезактивацию охранного заклятья ушло не менее получаса. На осмотр рядов и стеллажей – еще минут двадцать. В процессе поиска замаскированной двери пришлось простучать стены и заглянуть под каждую картину, в ход пошли пространственные щупы и измеритель искажений. Крохотное смещение пространства обнаружилось не где-нибудь, а прямо в панорамном окне.
– Твою ж… – тихо выругался маркиз, выглядывая на улицу с высоты четвертого этажа. – Да вы издеваетесь?
Прибор вспыхнул и клацнул шестеренками, подтверждая наличие подпространственного хода. Эд распахнул окно, отступил на шаг, сложил ладони лодочкой, дождался, когда в них замерцает бледный зеленый туман, и легонько дунул. В пустоте явственно обозначился контур двери с ручкой и отверстием замка.
– Ах вот ты где, паршивец.
Выданный Грейс ключ провернулся без единого скрипа. Створка мягко поехала вперед, но стала опасно прозрачной: подпространство неохотно раскрывало свои тайны трехмерному миру. Связь для перехода работала тем нестабильнее, чем шире был сам проход. Собственно, по этой причине в подпространстве хранили только мелкие предметы: никто не хотел лишиться, например, руки или ноги из-за спонтанного схлопывания прохода.
– Ну, взялся – делай.
Эд на миг замер на краю распахнутого окна, потом зажмурился и шагнул.
* * *
Слава всем богам, проход не схлопнулся. Более того, терпеливо дождался приказа закрыться. Мастерский уровень исполнения, возможно даже, что к созданию двери приложил руку архитектор пространства или архитектор магических потоков, а то и оба вместе.
Помещение, в котором оказался Эдвард Лодли, поражало своими размерами, а хранящиеся тут данные – упорядоченностью. По всей видимости, подразумевалось, что посторонних здесь нет и быть не может, поэтому каждая полка, ящик и шкаф оказались любезно подписаны, а в углу обнаружился уютный уголок для чтения.
– Интересно фейри пляшут, – присвистнул Эд, замирая перед стеллажом с пометкой «магия времени».
Необходимые чертежи нашлись в коробке с вензелем, больше напоминающем водоворот, чем привычные знаки совета. Круг предсказаний Эд видел много раз, перепутать эту монструозную конструкцию из шестеренок, отлитых из золота и меди обручей, пружин, мраморных постаментов и кованых маятников с чем-то другим было невозможно.
– Надеюсь, это исчерпывающая для исследования информация.
Эд аккуратно пристроил добычу в своё тайное хранилище и решительно направился к картотеке с подписью «Родоописание и генеалогия». Найти свою фамилию в списке не составило труда, равно как и отыскать на общих полках хиленький переплет под соответствующим картотеке номером.
Семья Эда древностью не отличалась, поэтому сведений в архиве хранилось ожидаемо мало. Недавние исторические сводки Эда не интересовали, взгляд задержался только на листе с заголовком «Арчибальд Лодли». Ниже сухо и коротко следовали основные вехи биографии, перечисление имущества и долгов, напротив каждой строки стоял штамп «погашено правопреемником» или «унаследовано правопреемником».
Отдельным листом лежал портрет дяди: улыбающееся полноватое лицо, нос с легкой горбинкой, лукавые морщинки у губ, рассыпанные в беспорядке кудри. Неизвестный художник несколькими темными черточками туши оттенил благородную седину и темные глаза. Добрые, любящие, такие родные.
Элейн Лодли – значилось на следующей странице. Эд торопливо пролистал дальше в поисках портрета: с пожелтевшей бумаги на него смотрела милая жизнерадостная девушка, совсем еще юная и лучащаяся озорством. Вьющиеся волосы, фамильный нос, ямочки на щеках, нежная улыбка. Знакомая и незнакомая одновременно. Отдаленно её черты угадывались в самом Эдварде, но очевидно, что сын гораздо больше походил на неизвестного отца, чем на мать и её родню.
Эд ласково провел пальцем по рисунку, горько усмехнулся и резко перелистнул страницу: сухой канцелярский текст – лучшее спасение от болезненных воспоминаний. Элейн, оказывается, успела окончить школу благородных девиц и поступить в академию Скользящей магии, однако сразу после бала-маскарада дебютантов подала прошение об учебе на дому. В браке не состояла. Умерла при загадочных обстоятельствах в неполные двадцать, причина смерти – острое магическое истощение, вызванное родами. Дело расследовано Морренси и Гейбом, однако закрыто за нехваткой улик. Похоронена умершая в родовом склепе.
Стоп.
Эд еще раз перечитал последние строки. О такой трактовке причины смерти Элейн он слышал впервые. Магическую несовместимость матери и будущего ребенка, как правило, определяли на ранних сроках беременности и организовывали квалифицированную медицинскую поддержку. А как иначе, если в стране живут маги самых разных направлений, и брак между некромантом и жрицей света не такая уж редкость? Конечно, не без сложностей, но конфликт обычно решался простым ношением амулетов или временным приемом специальных дезактиваторов.
Магическое истощение означало только одно: длительный и осознанный отказ от помощи лекарей. Но с какой целью? Зачем?! Не догадаться об отторжении магии Элейн не могла, но молчала. Стыдилась незаконного ребенка? Почему тогда не избавилась от него? В этом не было бы ровным счетом ничего удивительного даже для благородной леди.
Еще раз взглянув на даты, Эд был вынужден признать, что мать планировала сохранить беременность, потому и просила об обучении на дому. Ждала, что отец ребенка одумается и узаконит их отношения? Надеялась растопить сердце неведомого благодетеля видом орущего копошащегося свертка или…
Боялась.
Нет, не осуждения общества, насмешек или презрения. От внезапного предположения Эду стало душно: она знала нечто важное о будущем ребенке, и это нечто должно было остаться в строжайшей тайне ото всех даже с риском для её, Элейн, жизни. Причин опасаться за судьбу младенца Эд только навскидку мог назвать несколько: слишком высокий титул отца и нежелательность наличия бастардов, ревность со стороны другой женщины, что тоже не редкость в среде аристократии, и, наконец, магические особенности нерожденного ребенка.
Последний пункт, особенно в комплекте с неизвестно откуда взявшимся наследством-хронометром и странным изменением магического потенциала самого Эда, выглядел пугающе. Впрочем, как и фамилия Гейба, слишком знакомая всему Ареону. Интересно, почему друг тогда еще не короля, но наследного принца, лично занимался рядовым расследованием?
– Будущий канцлер и некто Морренси… – Эдвард торопливо отобрал нужные листы и вернул остальное на место. Первое правило толкового вора: не бери лишнего. Недостачу папки обнаружить легче, чем отсутствие пары страниц из неё. – И кто же ты такой, Морренси? Сейчас выясним…
Но вернуться к картотеке Эд не успел. Что-то тихо щелкнуло, по помещению прошел едва уловимый ветерок. Маркиз обернулся ко входу и тут же скользнул прочь: в дверном проеме показались два силуэта.
