Текст книги "Чужой выбор (СИ)"

Автор книги: Анни Кос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

44. Одна ночь на раздумья

Эта ночь оказалась для Мейрам самой долгой и страшной за всю жизнь. Прошлый крупный заговор произошел много лет назад, когда девушка еще жила в имении мужа. В тот раз она не видела пятен пожаров. Не шла по улицам в сопровождении десятков воинов, на одежде которых запеклась чужая кровь. Не отводила взгляд от выбитых дверей и окон, не вдыхала едкий запах дыма и отчаяния.

Дворец лихорадило. В коридорах то и дело появлялись стражники, метались посыльные, слуги испуганно жались по углам, раздавались отрывистые команды, кто-то докладывал, кто-то выслушивал.

Все это скользнуло мимо сознания Мейрам, зацепив лишь на миг. Гораздо важнее было иное, и девушка нервно ходила по комнате сиятельного в ожидании вердикта придворного лекаря. Почтенный мастер меж тем был поглощен врачеванием раны, туда-сюда бегали слуги, принося чистые бинты, горячую воду, какие-то дурно пахнущие травяные отвары, жутковатого вида инструменты.

Крови было много. Очень много. Лекарь сохранял упорное молчание, не отвлекаясь на царившую кругом суету. Мейрам в конце-концов не выдержала, налила себе полный бокал крепкого вина, стоявшего на столике в углу комнаты. Выпила его в три глотка, закашлялась, скривилась. Стало чуть лучше, противная слабость отступила, руки больше не дрожали, но мысли затянуло мутной пеленой.

“Я слишком устала, – вяло подумала она, опускаясь в кресло, – надо передохнуть”. И закрыв глаза, незаметно для себя соскользнула в тревожный сон.

Очнулась она от того, что кто-то аккуратно тронул ее за руку. Лекарь. Осунувшийся, с поджатыми губами, но спокойный. Мейрам порывисто вскочила и бросилась к брату. Он лежал на кровати совершенно неподвижно, бледный, как шелк простыней, укрытый толстым одеялом почти по самый подбородок. В комнате больше никого не было. Слуги уже навели абсолютный порядок, унесли окровавленные простыни и тазы с водой отвратительно-алого цвета.

– Сиятельный будет жить, – уверенно сказал лекарь. – Я извлек из раны семь осколков, как я понимаю, это была не обычная сталь?

– Ледяные лезвия. Прощальный подарок верховного жреца, – пояснила Мейрам, наблюдая, как слегка приподнимается и опускается одеяло на груди императора. Про когти демона она решила умолчать.

– Что ж, нам повезло, что пробить защиту смогли только в одном месте. Сиятельный потерял много крови, но теперь, когда рана зашита, я думаю, его Огонь справится с повреждениями сам.

– Он так неподвижен.

– Это нормально. Сейчас он не чувствует боли и просто спит. Днем должен очнуться. А теперь я хотел бы осмотреть вас.

– Что? Со мной все в порядке, – Мейрам растерялась, не понимая, о чем говорит лекарь.

– У вас зрачки расширены, дрожат руки, и во сне вы плакали и даже, кажется, кричали. Кроме того, взгляните на себя в зеркало.

Мейрам послушно подошла к гладкой серебряной поверхности и вгляделась в свое лицо, не узнавая его. Темные тени под глазами, бледная кожа, испарина на лбу. И абсолютно белая прядь волос, спускающаяся от правого виска вниз.

– Не буду спрашивать, что случилось, – тихо добавил лекарь. – Я не глуп, и не слеп, вижу, что творится в городе, догадываюсь, что могло произойти в храме. Это не мое дело, но как врач я должен позаботиться и о вас тоже.

Мейрам вернулась в кресло, покорно выпила все, что подал ей старик, дала растереть руки и лицо каким-то терпко пахнущим маслом. Но уходить из комнаты брата, чтобы отдохнуть, категорически отказалась. Лекарь настаивать не стал, и откланялся, пообещав вернуться утром.

Луна в окне плавно скатывалась к горизонту, ночь почти завершилась, а Мейрам бинт Латиф бен Шихаб ал-Хафс застыла, боясь сомкнуть глаза.

Сабир мирно спал. Слабый. Беззащитный. Всего в двух шагах.

Мейрам думала.

В комнате было тихо и пусто. Их только двое. Он даже не почувствует. Он не узнает. Он спит. И он больше не проснется.

Мейрам смотрела.

Смотрела на то, как чуть раздуваются ноздри Сабира, вбирая очередной глоток воздуха. Как плавно покачиваются занавеси на распахнутых окнах. Как играет неровный свет светильников на золотой вязи, украшающей ножны кинжала.

Мейрам злилась.

На прислугу, которая убрав окровавленную одежду, не посмела прикоснуться к оружию сиятельного. На стражей за дверями, что так неосторожно оставили брата и сестру в комнате одних. На главу тайной службы, что не догадался послать сюда своего человека. На то, что у нее появилась возможность выбирать.

Мейрам решала.

Одно точное движение – и этот кошмар закончится. Не только для нее, но и для сотен других. Никто не остановит ее. Не помешает. Просто не успеет помешать. Это шанс. Другого может и не быть.

Мейрам надеялась.

Надеялась, что если сделать все быстро, то она успеет выскользнуть из дворца под покровом ночи. Найти Малкона, покинуть Дармсуд вместе с ним. Или спрятаться в бесконечных недрах нижнего города. У нее есть деньги, много. Она купит за золото молчание и помощь. Впрочем, если император будет мертв, вряд ли ее станут искать слишком уж тщательно.

Мейрам боялась.

Боялась не найти в себе сил. Отступить. Дрогнуть в последний момент. Не успеть до рассвета. И боялась того, что предстояло сделать. Смотреть, как убивают другие, совсем не то же самое, что отнять жизнь своей рукой.

Когда девушка встала и протянула руку к оружию, стихии внутри даже не шевельнулись.

Когда тяжелая рукоять легла в ладонь, никто из верных слуг императора не ворвался в комнату, чтобы защитить повелителя.

Когда сделала два шага, приближаясь к постели раненого, не грянул гром, не разверзлись небеса, не дрогнула земля, и даже пламя свечей не склонилось под порывом ветра.

Сабир спал. Обессиленный. Беззащитный. Слабый.

Мейрам вспомнила, как брат прижимал к ее горлу острое лезвие, вспомнила холод в его глазах, дикую злобу, ярость той зимней ночью. Тихо, стараясь не потревожить покой спящего, она присела на край кровати, вглядываясь в застывшее лицо.

Мейрам вспомнила отчаяние, исказившее черты брата, когда демон прикоснулся к ней. Боль и страх за нее, когда черный коготь вспорол ее кожу. Облегчение, когда жуткое существо растаяло во тьме.

И еще она знала, что была обещана им. Что бы она ни делала, как не билась о невидимые прутья клетки, пытаясь сбежать. Все равно обещана. Пусть не сейчас, пусть позже, но от судьбы не уйти.

Серая стальная полоса коснулось шеи Сабира. Девушка застыла на миг, считая удары своего сердца, а за окном протяжно запела труба, возвещая о восходе солнца.

Мейрам резко отдернула руку, отшвырнув злосчастный кинжал в дальний угол. И разрыдалась.

Она не смогла убить, она не смогла поступить так, она не пожелала становиться такой же, как они…

Девушка скорчилась на полу около ложа брата. Беззвучная истерика сотрясала ее хрупкое тело до тех пор, пока, изможденная, Мейрам не уснула прямо на ковре.

45. Предсказание

Йорунн падала в темноту, бездонную, словно ночное небо. Только в небе всегда найдутся звезды, облака или луна, а в этой тьме не было ничего, кроме завывающего ветра. Зато было холодно и страшно, и Йорунн закричала.

Падение прекратилось. Нет, она не ударилась о камни, не расшиблась насмерть о дно пропасти, не воспарила, как птица, даже не замерла в воздухе, подобно легкой осенней паутинке на почти незаметном ветру. Просто внезапно обнаружила себя стоящей на пустой каменистой площадке.

Повсюду, куда бы ни падал взгляд, тянулась ровная пустошь. Земля под ногами была серой, покрытой крупными трещинами, лишенная воды, растений и жизни. Местами из сухой почвы торчали скалистые обломки, похожие на когти давно погибших существ. Над этим унылым пейзажем светилось багряно-сиреневое небо, по которому мчались низкие рваные облака.

Зрелище это девушке не понравилось. Как она оказалась на мосту-между-мирами? Правитель говорил, что они должны погрузиться в его память, а ее выбросило сюда. Возможно, что-то пошло не так или это Тьма, лишенная контроля, затянула ее в свои объятия?

В любом случае, отсюда стоило выбраться как можно быстрее. Найти проход обратно.

Вокруг не было ни единой живой души, но Йорунн чувствовала опасность всем своим телом. Она оглянулась и увидела, что вдали виднеется достаточно большой обломок камня, он словно нос погибшего корабля возносился над равниной. Девушка могла бы поклясться, что секунду назад его там не было, но какая разница?

Йорунн застегнула короткую куртку до самого верха и, мысленно ругая окружающий холод, пошла к обломку. Через несколько десятков шагов она в недоумении остановилась. Серый исполин словно отдалился, вместо того, чтобы приблизиться. Оглянувшись, Йорунн увидела цепочку следов, оставленную в пыли. Снова взглянув вперед, убедилась, что камень решительно отодвинулся и уже почти скрылся за горизонтом.

На мгновение прикрыв глаза, Йорунн бросилась бежать назад, и неожиданно влетела всем телом в скалу – конечно же коварный нос корабля оказался тут. Подавив довольную улыбку, она пошла вдоль серого бока, слегка касаясь его рукой, разыскивая ступени или разломы, ведущие наверх. Однако перед ней открылся широкий пролом, вход в пещеру, из которого потянуло свежим воздухом, запахом трав и дождя. Не колеблясь Йорунн шагнула вперед.

Теперь она оказалась по колено в травах, а над ней уходили в небо исполинские гладкие стволы деревьев, чьи кроны терялись в немыслимой высоте. Шел теплый дождик, его ласковые капли мгновенно промочили волосы и ткань куртки. Однако после леденящего воздуха багряной пустоши это было даже приятно.

Степнячка присмотрелась и увидела прямо под ногами тропинку, заросшую по краям бледно-голубыми цветами. И зашагала по ней. Сверху послышалось хлопанье крыльев – ниже ветвей деревьев летали крупные пестрые птицы с длинными зелеными перьями в хвостах. Птицы громко кричали хриплыми голосами и, неловко поворачивая в воздухе, скрывались в густой листве.

Спину обожгло назойливым взглядом. Йорунн резко обернулась, но не заметила ничего подозрительного. Выждав минуту, пошла дальше, однако тропинка рассыпалась и потерялась в островках цветов. Земля превратилась в большое мелкое озерцо, воды которого были почти не видны под травами.

Девушка не успела остановиться и шагнула в воду, провалившись по щиколотку. Озёрная гладь всколыхнулась и пошла рябью, круги, рожденные неаккуратным человеком, побежали во все стороны, приподнимая и опуская травянистый покров.

Йорунн вышла назад на берег и побрела вдоль кромки воды, надеясь найти что-то, что указало бы ей путь. Однако лес был пуст, если не считать птиц и насекомых, а дорога и не думала появляться. В воздухе разливался аромат трав и цветов, солнце грело сквозь густую листву, от воды поднимался пар.

Через полчаса Йорунн поняла, что ей жарко, она устала и очень хочет передохнуть. Присев на гладкий корень исполинского дерева, девушка закрыла глаза. Голова кружилась, легкие требовали притока свежего воздуха, неудержимо клонило в сон. «Всего минуту, одну минуту, и я пойду дальше», – лениво подумала она и даже сама удивилась тому, как спокойно и умиротворенно стало на душе от этих мыслей. Краем уха девушка еще различала стрекотание кузнечиков и отдаленный шорох крыльев, но нега сковала тело окончательно, затягивая в пучину сна.

Чужое внимание толкнуло в спину резко и неожиданно. Йорунн соскользнула с корня дерева и, неловко накренившись, съехала лицом в воду. В нос тут же ударил запах гнили, руки коснулась чего-то липкого и противного. Девушка попыталась нащупать опору, но озеро, вдруг обернувшись вязким болотом, потянуло вниз.

Она отчаянно вскрикнула, невероятным усилием разлепила глаза и обнаружила себя стоящей на четвереньках посреди лужи липкой грязи. Лес с цветами и разноцветными птицами растаял, как и ощущение постороннего присутствия. Теперь кругом, куда ни кинешь взгляд, к небу тянулись только голые, почерневшие от огня стволы деревьев. Ни птиц, ни животных, лишь запах гнили и смерти.

В ужасе степнячка вскочила и стала вытирать руки о все еще влажную куртку, однако буро-чёрная грязь прилипла к ладоням намертво. В конце концов, Йорунн поняла всю бессмысленность этой затеи и прекратила. Оглядевшись, приметила справа какой-то холм, возвышающийся над остальными просторами и решительно пошла туда, старательно обходя лужи мутной грязи. Холм оказался сухим и голым, на нем еще виднелись отдельные растения, но было понятно, что им не выжить тут без тепла и воды. Вид с вершины холма открылся унылый: дальше лежала только пустошь.

Йорунн хотела отвернуться, но вдруг ее внимание привлек человеческий силуэт посреди равнины. Мужчина. Смутно знакомый, чуть вьющиеся светлые волосы выше плеч, тонкая рубашка. Лица не разобрать, словно серая пелена стирает черты. Но взгляд – именно его взгляд она ощущала раньше.

Девушка отчетливо ощущала Тьму, живущую в этом человеке. Слышала ее тихий шепот, настораживающий, но лишенный угрозы. Это было очень странно, совершенно не похоже на силу Хальварда. Мелькнула мысль, что кто-то родной, но забытый, хочет позвать ее из глубин памяти, но слова стирались, а смысл ускользал.

Накатила злость. Живым не место на мосту-между-мирами. Кто бы ни затеял эти странные игры, вряд ли он был другом для Йорунн.

“Надо спуститься, – она решительно пошла в сторону пустоши. – И разобраться, что тут происходит”.

Однако земля окончательно потеряла краски, край горизонта закрутился, словно лист бумаги, брошенный в камин, а затем по всему, чего касался взгляд, начали расползаться неровные черные пятна с оранжевой окантовкой. Йорунн даже испугаться толком не успела, как весь окружающий мир сгорел и рассыпался в прах, а под ним оказалась пустота.

Кто-то коснулся ее плеча и, не выдержав, девушка вскрикнула и отшатнулась.

– Тихо, это я. Ты долго, – раздался знакомый голос, и Йорунн облегченно вздохнула. Хальвард был рядом, а значит, бороться с чем-то неведомым придется не в одиночку. – Я начал волноваться.

– Мне пришлось пройти через несколько странных миров. На мосту. Почему я опять оказалась там, а не в вашей памяти?

– Это разные пласты реальности. А то, что я хочу тебе показать – и память и мост-между-мирами одновременно.

– Я снова увидела его, того человека, что мне снился. И опять не узнала, только почувствовала его Тьму и то, как он тянется ко мне.

– Уверена, что это был человек, а не демон?

– Абсолютно. Он не хотел причинить мне зла, – она оглянулась, пытаясь отыскать правителя. – Где вы? Я вас не вижу, так темно…

– Здесь достаточно света, но твои глаза ещё не привыкли. Дай мне руку, – Йорунн ощутила теплое прикосновение к своей ладони.

Это касание словно разорвало непроглядный мрак вокруг, и из него начали проступать отдельные силуэты: правителя Хальварда, колонн огромного зала, невысоких каменных ограждений, мозаичного пола под ногами.

Они с Хальвардом стояли посреди огромного постранства, показавшегося Йорунн смутно знакомым. Внезапно ее осенила догадка – так мог бы выглядеть Теневой Храм, если бы ваявший его мастер построил его увеличенную копию, выложил замысловатыми картинами весь пол, а пространство разделили целым лабиринтом колонн. Исполинские и мощные, они терялись где-то в вышине, не позволяя рассмотреть своды.

– Где мы?

– В моих воспоминаниях.

– О чем?

– О месте, которое упоминала Ирдришш.

– Вы часто бывали тут прежде?

– Один раз. Нашел, когда блуждал между мирами. Мать говорила, что я должен обязательно прочесть написанное тут, чтобы однажды сделать выбор.

– Не понимаю, – Йорунн подошла к одной из колонн, рассматривая надписи на ней – ни язык, ни слова были ей неизвестны.

– Это – истинный храм Тьмы, место, где магия уравновешивает саму себя. Путь сюда открыт только существам вроде демонов или тем, кто прошел по мосту-между-мирами. Ты должна увидеть кое-что своими глазами, иди за мной, я покажу.

Они прошли мимо нескольких колон и остановились у одной из них, почти в центре зала. Поверхность ее была украшена изображениями людей и предметов, лишь иногда проскальзывали тонкие завитки слов на неизвестном наречии. Йорунн всмотрелась, выделяя отдельные сцены, силуэты, жесты. А потом замерла, внезапно узнав одну из нарисованных фигур – крылатую, человекоподобную, такую привычную и знакомую. Рядом с ней увидела нечто, больше всего напоминающее огромное полыхающее кольцо выше человеческого роста.

– Что это? – завороженно спросила она, не в силах отвести взгляд от рисунка.

– Предсказание, – тихо ответил Хальвард. – Тут начертаны истории многих выдающихся магов Тьмы. Точнее их самые важные деяния. Есть правда такие, о ком я никогда не слышал. Возможно, они из других миров, – его пальцы провели по силуэту с крыльями на поверхности камня, – я тоже думаю, что это обо мне. Но ты не увидела главного, вот тут.

Йорунн послушно перевела взгляд чуть правее и вздрогнула. С другой стороны от загадочного кольца был нарисован еще один человек: мужская одежда, короткие волосы, тело хрупкое, не то юноша, не то девушка. Фигурка стояла на коленях, обратив лицо, лишенное черт, к огненному кругу. У ног ее свил кольца змееподобный дракон, крылья его чуть подрагивали под напором невидимого ветра. Ошибки быть не могло, истинный облик мага всегда был уникален и не повторялся.

– Ирдришш назвала меня тем, кто может открывать и закрывать врата. А теперь вспомни, о чем говорила Уттуннике: огненное колесо и тень, увенчанная рогами, земли, потерявшие магию, иссушенные, безжизненные. Такое кольцо я видел сквозь память Хелми, и открывалось оно в храме Всех Стихий в Дармсуде. В тот раз у них не получилось, слишком мало было силы. Кто знает, сколько у нас еще времени в запасе. Однажды демоны придут сюда, и, судя по всему, ждать уже не долго.

Йорунн молчала, не желая верить сказанному. Ее разум отчаянно цеплялся за возможность найти другое объяснение этому рисунку. Ведь если это правда, то все остальное – планы, мечты, надежды – теряли свое значение.

– Быть может, это предсказание, колонны, весь храм – просто иллюзия, как те другие миры на мосту? Тогда эти рисунки вообще ничего не значат.

– Или вся наша жизнь – это только иллюзия. Но я хотел, чтобы ты знала. Возможно, когда-нибудь это поможет принять верное решение и совершить то, ради чего сила выбрала тебя.

46. Дорога мертвецов

Сабир пробыл без сознания почти весь день.

Мейрам категорически отказывалась покидать его комнату. Свежую одежду и горячую еду вышколенные слуги принесли ей прямо сюда. Через два часа после рассвета пришел лекарь, осмотрел Сабира, вслушался в биение его сердца, спокойное дыхание. Уверил, что с императором все будет хорошо. Затем помог Мейрам привести себя в порядок. Подобрал с пола пустые ножны, отыскал взглядом кинжал, поднял, молча вернул к остальному оружию сиятельного.

Мейрам забылась тревожным сном.

Когда солнце поднялось достаточно высоко в покои императора заглянул Сиф Йонна. Он, конечно же, в подробностях знал обо всем, что произошло на храмовой площади, поэтому вопросов не задавал. Понимал, что Мейрам не решится разговаривать с ним до тех пор, пока сиятельный не очнется.

Беспорядки в городе закончились. То, что могло сгореть, уже осыпалось пеплом, остальное застыло в ожидании.

Сабир проснулся ближе к вечеру. Осмотрел комнату, задержавшись на миг на фигурке спящей у окна сестры, попробовал пошевелиться и застонал – рана отозвалась острой болью.

Мейрам вздрогнула и открыла глаза. Минуту между братом и сестрой висела тяжелая тишина, оба не хотели ее нарушать, слишком сложно было подобрать нужные слова. Наконец сиятельный медленным движением отодвинул одеяло, попробовал приподняться, кривясь от боли, не смог, откинулся назад. Глубоко вдохнул и, сцепив зубы, повторил попытку.

Мейрам не шевельнулась, чтобы помочь, не встала, не подошла, не подала руки. Смотрела своими огромными глазами, улыбаясь бездушно и холодно. Наслаждаясь его болью.

Сиятельный все-таки встал, ухватившись за опору балдахина, с видимым усилием распрямился и дал знак сестре приблизиться.

Она послушалась. Подошла, вцепившись в брата злым, колючим взглядом. Замерла, став почти вплотную. И отвесила Сабиру звонкую пощечину.

От удара он потерял равновесие и тяжело осел на ложе. Коснулся рукой горящей щеки. Улыбнулся.

– Будем считать, что на этом выяснение отношений между нами закончено, – произнес он хрипло. – А ты змея, сестричка. Ядовитая, хитрая, безжалостная тварь. Но, чтобы там ни было, я тебе благодарен. Ты спасла мне жизнь.

Мейрам не удостоила его ответом, просто развернулась и вышла вон. Из коридора донесся ее голос:

– Вы можете зайти, господин лекарь. Вы двое – принесите императору ужин, обязательно согрейте красное вино. И дайте знать Сифу Йонне, что скоро понадобятся его услуги.

Сабир рассмеялся, так, как не смеялся уже давно, настолько, насколько позволяла режущая боль в боку и чудовищная слабость. Вот только веселого мало было в этом смехе.

***

Больше Мейрам не появлялась в покоях сиятельного, да и вообще свою комнату не покидала. Мысли ее то и дело возвращались к событиям в храме и к Малкону, оставшемуся там. Что с ним стало? Выбрался ли он или попал в руки к страже? Она отчаянно хотела бы увидеть его еще хоть раз, убедиться, что с ним все в порядке.

Вечером второго дня ей передали приказ сопровождать императора на утренней прогулке.

Дворец они покинули, устроившись в роскошных крытых носилках. Император был слишком слаб, чтобы держаться в седле, да и тряские дороги могли разбередить рану. Паланкин несли шестеро могучих рабов, он мягко покачивался в такт человеческим шагам. Сабир опустил все занавеси, сквозь плотную ткань лишь слегка пробивалось яркое утреннее солнце, но направление движения угадать было сложно. Рядом ехали около тридцати человек охраны. Все верхом, при оружии. Мейрам не спрашивала о цели поездки. К чему? Скоро и сама узнает.

То, что отряд миновал городские ворота, Мейрам поняла по характерному скрипу тяжелых кованых петель и отрывистым командам стражников. И почти сразу в нос ударил отвратительный сладковатый запах.

Девушка сморщилась и прикрыла лицо рукой, стараясь вдыхать только ртом. Сабир внимательно наблюдал, но сохранял молчание.

– Что происходит? – спросила Мейрам, чувствуя, что вонь только усиливается, но ответить император не успел, потому что паланкин остановился.

Носильщики плавно опустили свой драгоценный груз на землю. Сабир откинул полог и шагнул наружу, охрана и рабы склонились, приветствуя императора. Сбитая с толку Мейрам последовала за братом.

Яркий солнечный свет больно резанул по глазам, привыкшим к полумраку. Оттого девушка не сразу поняла, что это расставлено вдоль дороги. А когда рассмотрела – потеряла дар речи. Лицо ее сначало побелело, а после на нем и вовсе проступили зеленоватые пятна.

Император протянул руку, и она бездумно оперлась на нее, ощущая, как предательски раскачивается под ногами земля.

Вдоль дороги на высоких столбах с приколоченными перекрестьями были выставлены тела людей. Бесстыдно обнаженные, изувеченные, некоторые уже тронуло начинающееся разложение. Палящее южное солнце равнодушно освещало жуткую картину, а в воздухе разливался сладковатый трупный запах.

Ведомая твердой рукой, Мейрам бездумно шла вдоль шеренги мертвецов, среди которых встречались и мужчины, и женщины. Смотреть на них было просто невыносимо, но отвести взгляд не хватало сил. Смерть уравняла всех, однако застывшие лица хранили отпечаток боли и мук. Следы пыток были столь явными, что даже неискушенная в подобных вопросах девушка поняла – последние часы жизни этих людей были ужасны.

Будто сквозь плотный покров до сознания Мейрам добрался голос императора. Она повернулась к брату, глядя на то, как шевелятся его губы, но смысла слов уловить не могла. Девушка отчаянно переводила взгляд с одного мертвого тела на другое до тех пор, пока вдруг не увидела знакомые черты лица.

Полностью забыв об окружающих, на негнущихся ногах подошла она к столбу и замерла рядом. Голова мертвеца свесилась вниз – мутными бесцветными глазами смотрел на мир мастер Махран бен Шарди.

– Я вижу, ты узнала своего ювелира, дорогая сестра, – донесся до нее голос, наполненный приторным сочувствием. – Почтенный мастер тоже оказался замешан в этой гнусной смуте. Он признал свою вину и подписал показания.

Мейрам вдруг ощутила, как внутренности скручивает узлом. Не удержалась, опустилась на колени в дорожную пыль, застонала. А потом ее практически вывернуло наизнанку.

Сабир склонился, заботливо придержал распущенные волосы, чтобы те не испачкались. Не проявив ни капли брезгливости, дождался, пока девушку перестало сотрясать в конвульсиях. Приказал охране принести воды, смочил тонкий платок, обтер бледное лицо сестры, помог встать.

– Твоя реакция вполне обычна. Чтобы спокойно смотреть на умерших нужна привычка. Ничего, сейчас станет легче, – он попытался обнять ее дрожащие плечи, но Мейрам отшатнулась, словно дикий зверь.

– Ты, ты…! – выдавила она из себя, задыхаясь от ярости. Вовремя замолчала, слишком много вокруг лишних ушей и глаз.

– Договаривай.

Он стоял, чуть склонив голову, и наслаждался ее смятением. Сабиру было приятно направлять ее чувства, предугадывать поступки, играть, как кот с мышью.

– Ты чудовище!

– Да, – легко согласился император. – Я чудовище. И любящий брат. Если бы я поступил так, как велит закон, то твое место было бы на одном из этих столбов, – он обвел окружающее пространство рукой, не отрывая взгляда от сестры. – Думаешь, я не знаю, что за несколько дней до резни ты встречалась с этим предателем? И раньше, много раз навещала его. Зачем? Ты, слабая и беззащитная, выжила в Недоре, тогда как Ундес, умнейший человек и сильный воин, погиб. Я не забыл, что ты непостижимым образом оказалась в одном храме с изменником Дияром в ночь, когда меня чуть не убили. Что ты делала там, сестра? Совпадение это или злой умысел? О чем и с кем говорила? Что и кому обещала?

В два шага покрыв разделяющее их расстояние, сиятельный схватил Мейрам и тряхнул, словно безвольную куклу.

– Ответишь мне? Честно и благородно, глядя в глаза? – он задохнулся от кипящей внутри ярости, а потом прижал девушку к себе, не давая свободно вздохнуть, и прошептал на ухо: – Надо было убить меня, малышка, когда у тебя была возможность. Ты сплоховала дважды. Сначала в храме. Могла просто дать мне истечь кровью. Второй раз – когда я лежал почти сутки без сознания. Но ты не смогла. Боялась испачкать руки. А теперь смотри, смотри! – он сорвался в крик, развернул Мейрам к себе спиной и, схватив за волосы, заставил поднять голову и взглянуть в мертвые глаза. – Ты виновна в его смерти так же, как и я. Во всех этих смертях. Ты не сделала ничего, чтобы спасти их. Вместо этого ты сохранила жизнь мне, жестокому убийце. Так ответь мне, Мейрам, кто из нас двоих большее чудовище?

Над дорогой повисла тяжелая тишина. По щекам девушки катились беззвучные слезы. Сабир продолжил, ослабив хватку.

– Что бы там ни говорили, я умею ценить и хорошие отношения, и преданность. Твоя любовь и чистота помыслов спасли мне жизнь, я возвращаю тебе сделанное добро тут и сейчас. Никогда более я не вспомню об этих событиях, и видят Стихии, между нами нет долгов. Жизнь в обмен за жизнь. Но теперь я ставлю тебе условие: выбирай, на чьей ты стороне. Хочешь остаться подле трона? Быть моей правой рукой? Тогда докажи свою верность. Решишь остаться в стороне – я найду тебе нового мужа и отпущу, но тогда даже в мыслях ты более не ступишь на порог дворца. Впрочем есть еще третий вариант: если выберешь сторону моих врагов, то во второй раз милости не жди – окажешься тут, украшением на радость воронам.

Мейрам молчала, ей хотелось просто оказаться подальше от навязчивого запаха, от ненавистного голоса, от безжизненных тел. Забыть обо всем. Не помнить. Не слышать. Не чувствовать. Не понимать. Не отвечать.

Она зажмурилась, отгоняя видения несбыточного будущего. Непрожитой жизни. Другой судьбы, где-то там, в холоде на границе вечных снегов, вдали от Золотого двора, жары и пыли. А потом произнесла:

– Я выбираю тебя, брат. Всегда выбирала тебя. И так будет до самого конца, – она развернулась, выдержала его требовательный, отчаянный, полный огня и ненависти взгляд. Но вот сиятельный моргнул – и злость отступила, оставив на лице только след усталости.

– Умница, – тихо шепнул Сабир, оставляя на ее виске едва ощутимый поцелуй. – Пойдем отсюда, больше нас тут ничего не держит.